Содержание к диссертации
Введение
Раздел I Социальная эволюция и гражданское общество - две эвристики в понимании и изучении проблемы
Глава 1 Познавательные установки эволюционизма в анализе социальных изменений
1.1. Процессы и механизмы эволюционных социальных изменений 23
1. Развитие идеи социальной эволюции в социологии 23
2. «Естественные» и «искусственные» процессы эволюции 29
1.2. Моделирование социальных изменений как процессов микроэволюции 40
1. Разнообразие, изменчивость и наследственность 40
2. Норма как носитель социальной информации 44
3. Социальные изменения на базе трансформации нормы 48
4. Адаптивность нормы 53
5. Ситуативный отбор 58
1.3. Социальные изменения в контексте наследования. Подходы к определению социальной микроэволюции. 61
1. Социобиотика или социальная Жизнь 61
2. Вероятностный характер социальной микроэволюции 64
3. Несколько примеров интерпретации социальной наследственности 73
Выводы по главе 1 80
Глава 2. Социальная эволюция и гражданское общество
2.1. Гражданское общество как феномен социальной эволюции и как форма эволюционных процессов 84
1. Эволюционные смыслы гражданского общества 85
2. Дифференциация-интеграция 88
3. Отбор-адаптация 92
4. Диалектика «естественного» и «искусственного» в феномене гражданского общества 96
2.2. Современные структуры и проблемы гражданского общества 99
1. Структуры и функции гражданского общества
2. Современные проблемы гражданского общества
2.3. Антропоцентрические критерии и принципы гражданского общества 125
1. «Человеческое измерение» гражданского общества 127
2. Антропные смыслы и принципы гражданского общества 131
3. Социальная преемственность (наследственность и изменчивость) как антропологическая проблема 134
Выводы по главе 2 143
Раздел 2. Эволюционные изменения социальных качеств человека в условиях становления гражданского общества.
Глава 3 Социальная семиосфера и массовое сознание 144
3.1.Бессознательные аспекты современной ментальносте 145
1. Семиосфера в структуре социального 145
2. Социальное бессознательное как регулятивная знаковая система 148
3. Неосознаваемые аспекты современной ментальносте 157
4. Сознательное и бессознательное в отношении к власти: взаимная детерминация 167
3.2. Самоопределение в системе цивилизационных координат "Россия-Запад-Восток" 172
1. О различии ценностных систем в ментальносте разных культур 174
2. Динамика межкультурных ценностей: возрастные и ситуативные различия 183
Выводы по главе 3 195
Глава 4 Базовые ценности в контексте гражданского общества.
4.1. Место государства в системе ценностей 198
1. Историко-культурные особенности отношения к государству 198
2. Система смыслов современного патриотизма 205
3. Незрелость диалога общества с государством 212
4.2. Состояние ценностей коллективизма и потенциал гражданской солидарности 217
1. Коллектив и другие ассоциированные субъекты в гражданском обществе 217
2. Коллективисты и индивидуалисты 219
3. Санкционированная общность и несанкционированная солидарность 223
4. Отсутствие у коллектива деятельного начала 226
5. Место отношений «гемайншафт» и «гезелынафт»
в гражданском обществе России 229
6. Коллективный субъект и социальная этика 232
4.3. Социокультурные смыслы свободы 236
Выводы по главе 4 248
Глава 5 Развитие личности в контексте гражданского общества.
5.1. Состояние современной модальной личности и перспективы ее развития 250
1. Ценностные установки современности и социально-наследственные качества личности 50
2. Необходимость более рационального сознания 256
3. Статусы «Я» и «другие» как проблема диалога 260
5.2. Школа в контексте становления гражданского общества 273
1. Школа развивающаяся и школа развивающая 273
2. Социальная компетентность 276
3. Индивидуально-личностный суверенитет 280
4. Способность к паритетному диалогу 284
5. Проблема субъектного статуса участников образовательного процесса 286
Выводы по главе 5 291
Заключение 293
Список использованной литературы 299
Приложения (Том II)
Приложение 1. Развитие идеи социальной эволюции в социологии 1
- Развитие идеи социальной эволюции в социологии
- Семиосфера в структуре социального
- Санкционированная общность и несанкционированная солидарность
Введение к работе
Актуальность темы
Тематика становления гражданского общества в России и соотнесенность его как доктрины и как способа реального социального существования с человеком содержит, как минимум, три проблемных области. Здесь затронуты изменения на микроуровне социального существования человека, закономерности протекания социальных процессов и специфика общественного устройства определенного типа. Обозначенные «в общем», они легко объединяются в хрестоматийном социологическом суждении: характер общества и социальный характер человека закономерно связаны, в достаточной степени соответствуют друг другу и изменяются в так или иначе соорганизованных, обусловленных историческими причинами, процессах.
Однако всякая хрестоматийность блекнет, когда проблематика человека, общества и того, что с ними происходит, встает не только как социологическая, но и как социальная проблема страны, переживающей радикальное преобразование своих основ. Она становится остро актуальной как в научном, так и в практическом смысле, как в общей постановке вопроса, так и в анализе современной социальной реальности вообще и становления гражданского общества в России, в частности.
Актуальность данной тематики обусловлена двумя высоко значимыми факторами. Это прежде всего цели социального развития нашей страны, в том числе, формирования гражданского общества - как ответ на фундаментальные положения Конституции и обозначенные в ней особо существенные социальные ориентиры. Значение этого внутреннего фактора подкрепляется действием внешнего, в качестве которого выступает нарастание процессов глобализации. В мире, где формируется существенно более высокий, чем прежде, уровень интегрированности и взаимозависимости, где экономические и социальные модели нередко базируются на принципах гражданского общества, Россия должна занять достойное место.
Изучение процессов становления гражданского общества представляется важным еще и потому, что в мировоззрении людей это понятие имеет исче-зающе малое представительство, тогда как достижение этой цели требует сознательного усилия граждан страны. Потребность в его практической мотивации ощущается и учеными, и политиками, которые призывают к распространению и популяризации этой идеи. Так, на Форуме, прошедшем в декабре 2000 г. в Санкт-Петербурге, гражданское общество предлагалось в качестве национальной идеи для России ХХГ века. При заинтересованном участии представителей всех ветвей власти с целью более продуктивной координации деятельности негосударственных общественных организаций в ноябре 2001 г. в Москве проходил масштабный Гражданский форум. В качестве объяснительного принципа идея гражданского общества применяется и ретроспективно - для осмысления процессов социальных преобразований в истории страны. Эта «ретроспективная актуальность» указывает на продуктивность постановки проблемы и в широком социально-историческом контексте.
Для социологии эти обстоятельства актуализируют вопрос о месте и роли человека в масштабных процессах общественных преобразований, то есть о связи макро- и микроуровней социальной регуляции, макро- и микроуровней социальных изменений. Во времена общественных катаклизмов, реформ, революций, т.е. всех видов социальной аномии, фрустрации подвергаются не только институции общества, но и сами его системные основы, фундаментальные функциональные связи, само явление «социального» как особого способа существования жизни. В том числе, разрывы в социальном целом затрагивают связь макро- и микроуровней регуляции социальных процессов.
Действительно, с трудом поддается объяснению, как возможно существование общества, настолько не упорядоченного - где не исполняются законы, где большинство людей не удовлетворены своим положением, работой, самими собой, другими людьми и властью, где отсутствует устойчивое отношение к социальным институтам. Далеко не ясно, как общество может искать новые формы, стремиться к состоянию, опирающемуся на иные принципы общественного устройства, если оно в большинстве своем состоит из действующих лиц, прошедших социализацию при других условиях, чье социальное и личностное становление отражает принципы «старого» устройства и т.д.
С особой остротой встает вопрос о соответствии или несоответствии институциональных изменений, диктуемых логикой предложенной модели преобразований, - изменениям в мышлении, поведении и деятельности людей. Насколько готовы или не готовы они не только принять эти принципы в мивровоззренческом отношении, но также изменить на их основе свою реальность - реальность повседневной жизни.
Таким образом, острая актуальность практических социальных проблем оборачивается для науки острой актуальностью поиска адекватных научных объяснений, избегших соблазна политической ангажированности и поверхностной злободневности. Удовлетворительных научных интерпретаций требуют еще очень многие явления современной социальной жизни России, и большая их часть лежит в ее «припочвенных» слоях - на микроуровне явлений, то есть на уровне деятельности конкретного человека.
Степень научной разработанности темы
Проблематика, близкая теме данной работы - область широких и интенсивных исследований. Однако ни достаточно полно изученной, ни достаточно ясно понимаемой ее назвать нельзя. На фоне широко представленных данных, освещающих предмет исследования в контексте общедемократиче ских установок, анализ с точки зрения гражданского общества занимает весьма малое место. Работы, посвященные феномену и идее гражданского общества, носят, по преимуществу, теоретический характер, а как реальная социальная практика оно изучается в основном, на зарубежном материале.
Таким образом, чтобы понять состояние изученности темы данной работы, ее придется освещать через феномен социальных изменений, с одной стороны, и концептуальные схемы гражданского общества, с другой.
Социальные изменения являются классическим объектом социологии. Более того, сама научная социология возникла именно как рефлексия разительных перемен в обществе, связанных с промышленными революциями в Европе в начале XIX века. Они дали пищу для первых крупных социологических теорий, трактующих произошедшие изменения в терминах социальной эволюции, прогресса, направления и стадий развития (О.Конт, Г.Спенсер, Л.Морган, Э.Тайлор, Л.Хобхаус).
По-разному трактуя закономерность в парадигмах «социологического реализма» или «номинализма», социология выявила ряд факторов, которые при прочих равных обстоятельствах могут служить причинами социальных изменений. Это технологическое развитие, социальный (классовый, религиозный, расовый) конфликт, противоречия между производительными силами и производственными отношениями (К.Маркс), воздействие идей и систем верований на социальную деятельность (М.Вебер), неравномерность развития, неинтегрированнось частей социального целого или нарушения равновесия (Ч.Джонсон), потребность в адаптации для сохранения эффективности работы системы при усложнении социальной среды (Т.Парсонс).
В конце XX века казавшиеся незыблемыми статические системно-структурные и институциональные представления уступают место макросо-циологическим концепциям, в которых подчеркивается перманентно изме няющийся характер общества. В них оно предстает и как структура, и как процесс. Для новых схем предлагаются несколько моделей категоризации: «структурация» как непрерывное преобразование социальных структур дея-тельностными субъектами (Э.Гидценс), непрерывная взаимная организация среды и результата человеческой воли (Р.Бхаскар), «морфогенез» М.Арчер, «социальное становление» как общество в действии (П.Штомпка).
Разные концепции социального развития предлагают и различные модели протекания процессов - линейный прогресс, телеологический или вероятностный подходы, циклическое развитие (А.Тойнби), многоканальная эволюция (М.Салинс, Э.Сервис), волновые закономерности (Н.Д.Кондратьев, В.В.Василькова, И.П.Яковлев, Д.В.Драгунский, Э.С.Кульпин, В.И.Пантин, В.В.Лапкин), маятниковые движения и т.д.; обсуждается релевантность терминов «модернизация» и «трансформация» для социальных преобразований конца XX века (А.Франк, В.А.Ядов).
Предметом социологических исследований в контексте социальных трансформаций часто становится соответствие и несоответствие микроуровня общественных явлений и процессов - макроуровню институциональных перемен. В этом ключе можно рассматривать едва ли не большинство социологических исследований последнего десятилетия, ибо их общей посылкой стало изучение мнений, представлений и стратегий поведения людей в связи с идущими в России преобразованиями. В центре внимания исследователей оказались формирование демократических институтов (Л.А.Гордон, Э.Клопов, О.И.Шкаратан, Е.Н.Гуренко, П.Н.Лебедев, Р.С.Могилевский); динамика социальной идентификации (В.А.Ядов, Ю.А.Левада, З.Т.Голенкова, Е.И.Игитханян, Е.Н.Данилова, О.Н.Дудченко, А.В.Мытиль, Ю.Л.Качалов, Н.А.Шматко, С.И.Климова, Т.З.Козлова, Н.М.Лебедева, А.Н.Малинкин, Л.В.Поляков, В.С.Малахов); социокультурная самоидентификация и цивили зационная определенность России (К.А.Абульханова-Славская, А.В.Брушлинский, В.Н.Сагатовский, Т.М.Кутковец, В.В.Кочетков, В.И.Пантин и многие другие); содержание и динамика массового сознания и самосознания населения, выработка новых стратегий поведения (Б.А.Грушин, Ж.Т.Тощенко, Б.М.Фирсов, В.Б.Голофаст, О.И.Божков, Н.А.Нечаева, С.И.Голод, А.А.Клецин, В.Комаровский, И.М.Клямкин, Л.М.Тимофеев, А.Н.Костин, Л.Я.Кузьмина, А.Н.Низамова, Р.Л.Розенбергс, П.А.Сергиенко, С.В.Туманов и др.); сочетание либеральных и консервативных установок сознания (Ю.А.Левада, Б.Г.Капустин, И.М.Клямкин, О.И.Генисаретский, З.В.Сикевич); ситуативная динамика и групповая специфика ценностей (А.Г.Здравомыслов, Н.И.Лапин, Н.Ф.Наумова, В.Т.Лисовский, С.Н.Иконникова, А.А.Козлов, В.Е.Семенов, В.Н.Шубкин, В.И.Чупров, Г.Г.Дилигенский, Л.А.Беляева, М.К.Горшков, В.И.Пантин, В.И.Лапкин, Е.И.Башкирова, А.И.Демидов, Ю.М.Плюснин, Г.В.Долматова, С.Ф.Гребениченко, И.В.Игаев, Г.М.Сергеев).
В числе наиболее значительных результатов этих исследований могут быть названы выявление типологических групп населения, образованных по разным признакам и исповедующих определенные, в той или иной мере цельные, концепции по отношению к социальным и политическим реалиям; наблюдения за динамикой социальной идентификации, показывающие довольно высокий уровень консервативности и центробежные тенденции этих процессов; определение уровня приемлемости либерально-демократических макропредложений для традиций массового сознания и базовых ценностей российского менталитета, вывод об отсутствии антагонизма между ними; многочисленные наблюдения над ситуативной динамикой ценностей в массовом сознании, открытие и эмпирическая верификация эффекта «расколотого сознания», неструктурированного или мало структурированного соеди нения противоречивых элементов в ментальносте россиян; наблюдения, позволяющие говорить о спонтанном формировании норм поведения, установок сознания и элементов этики, как соответствующих, так и противодействующих продуктивной активности людей (в сферах «новой» экономики, в том числе, в теневой или полутеневой области предпринимательства); практически всеми авторами признается большая близость позиций молодежных поколений к принципам предполагаемого демократического будущего страны.
В контексте микро- и макроизменений все это указывает на 1) наличие содержательных связей между макро- и микроуровнями социальной реальности, 2) на подвижность этих связей, способность к изменениям, 3) на различие типов адаптивности микроуровня по отношению к макроуровню изменений. Вместе с тем предлагаемые интерпретации данных содержат большое число противоречий, предлагая практически взаимоисключающие объяснения изученным фактам.
В трактовке соотношения микро- и макроуровней социальной динамики в социологии конца XX века преобладает тенденция предлагать теоретические походы, связывающие макро- и микроуровни социальной регуляции объединяющими объяснительными схемами (Ю.Хабермас, Дж.Александер, Э.Гидденс, Р.Бхаскар, К.Д.Кнорр-Сетина, А.В.Кикоурел и др.), хотя серьезные резоны есть и у той точки зрения, которая утверждает преждевременность таких объединений в силу неготовности социологии выдвинуть соответствующую сильную теорию (Дж.Тернер).
Существующие в этой области взгляды условно можно разделить на две группы, взаимно дополняющие друг друга, подчеркивающие две стороны согласованности работы верхних и нижних уровней социальной регуляции. Взгляд «сверху» принадлежит Э.Гидденсу, который называет социальными изменениями перемены в базовых структурах социальных групп или обществ:
огромное количество микроскопических изменений происходят с человеком и вокруг него ежеминутно, но только те изменения (или их потоки), которые затрагивают работу социальных институтов, могут считаться действительно социальными изменениями, ибо ведут к изменениям в обществе. Обратным порядком подходят к проблеме многие отечественные социологи (В. А.Ядов, Ю.А.Левада, Б.А.Грушин, Б.И.Левин, 3.А.Грунт, Г.Л.Кертман и другие): какие бы изменения ни совершились на макроуровне институтов в ходе верхушечной модернизации, будь то крупные государственные реформы или революции, - если не изменится соответствующим образом поведение и менталь-ность больших масс людей, действительных трансформаций не произойдет.
Таким образом, оформляется антропологический поворот проблемы, и возможность становления гражданского общества в Росси ставится в зависимость от изменения исторических социокультурных характеристик человека (МН.Кузьмин).
Необходимость антропоцентрического поворота. Социология и антропология - две смежные области философии и науки, так или иначе трактующие проблему человека в обществе, в социальной организации, в культуре. Как в философии, так и в науке социологический и антропологический взгляды временами сходились на близкое расстояние, и тогда антропология строилась как сравнительная социология (Э.Дюркгейм, ММосс, Б.Малиновский и др.). Временами они расходились на едва ли не диаметральные позиции (деперсонализация общественных отношений, абстрактная функциональность «социального актора» в социологии и культурно-историческая, персональная конкретность человека в антропологии), и тогда продуктивно оппонировали друг другу, раскрывая новые глубины и новые проблемы человековедения.
Общим для социологии и антропологии является представление о принципиальной изменчивости, то есть способности человека к изменениям, в частности, к развитию. Один из ключевых вопросов этого круга - может ли человек менять окружающий мир или он является рабом обстоятельств? Выступает он активным или пассивным агентом изменений, целенаправленно формирует свой мир или находится под его принудительным воздействием?
Разные направления в социологии и антропологии по-разному ставят акценты и по-разному отвечают на эти вопросы, однако для конца XX века характерным оказывается усиление антропоцентрического подхода к их решению. В литературе он обозначен как антропоцентрический поворот или даже антропологический ренессанс. В ответ на чрезвычайную дифференциацию знания и утрату вследствие этого способности универсального объяснения целостного мира и человека возникла потребность в «собирании» дисциплинарно расчлененного мира - для решения сложнейших практических проблем, для восполнения ограниченных возможностей пан-рационализма, для преодоления всех видов отчуждения. В общей тенденции к комплексности и междисциплинарному синтезу таким «собирательным принципом» для многих наук стал феномен и понятие человека
Развивавшаяся в Америке культурантропология повернулась от изучения незападных, дописьменных культур к изучению культур всех типов, включая постиндустральное общество. Встречное движение шло в научной традиции исторической антропологии, сложившейся в первой половине XX в. под влиянием работ группы французских историков (Л.Февр, М.Блок - школа «Анналов», их последователи Ф.Бродель, Ле Гофф, Ж.Ревель). Главной новацией ее подхода явилась переориентация внимания исследователей с институциональных механизмов социальной регуляции (событийная сторона политической и военной истории, персоналии правящих элит и т.п.) - на изучение «истории повседневности»: образов жизни, картин мира, обычаев, привычек и иных стереотипов сознания и поведения рядового человека рассмат риваемой эпохи. В социологии этому соответствует развитие феноменологического направления. Можно сказать, что специфика историко-антропологического подхода в культурологии состоит в изучении и воссоздании «культуры ментальностей» или массового сознания той или иной эпохи, что также роднит ее с социологией.
Выдающимися представителями этого направления в нашей стране являются А.Я.Гуревич, А.Л.Ястребицкая, Ю.Л.Бессмертный, Д.С.Лихачев, Ю.М.Лотман, А.М.Панченко, Л.М.Дробижева. Сегодня получает дополнительный импульс деятельностная или «жизнедеятельностная» парадигма в социологии, предлагающая объемлющие методологические принципы: сочетание макро- и микроуровней анализа жизнедеятельности, объективизма и субъективизма, антропный принцип, коэволюционный подход, принцип «понимания», этический принцип (Н.Н.Моисеев, Т.М.Дридзе, Э.А.Орлова).
Антропологический принцип в социологии. В настоящее время область социологии расширяется за счет традиционных областей антропологии. Представляется, что таким образом проявляется «гуманистическое» осмысление прежде «бесчеловечной» социологии, где ранее чаще применялись институциональные, функциональные типы объяснений, представления о личности как социальном инструментарии, где действующим лицом социальных процессов выступает либо масса и группа, либо некая «модальная личность». Через открытую границу с антропологией в социологию привносится объяснительный принцип «целостного человека». Освоив его «присутствие» в своей науке, обновив концепции, методы, объяснительные схемы, социология далее может вновь провести более четкие границы с антропологией, ибо при всем стремлении к междисциплинарности и комплексности терять предметную, дисциплинарную специфику наук, дающую особое, только им доступное знание, было бы неразумно. Современную экспансию антропологии в со циологию кажется более правильным понимать как междисциплинарг ::: синтез и применение метода одной науки в области другой.
Проблематика гражданского общества представлена в литературе довольно явно, но весьма неравномерно. Монографически она разрабатывается почти исключительно в историко-философском плане, а в периодике сосредоточена в небольшом круге изданий, где анализируется глубоко и продуктивно, но, в основном, в социально-политическом аспекте. Такая локализация проблемы в научной литературе говорит о том, что и само гражданское общество еще не получило истолкования в качестве общезначимого социального, социокультурного явления.
Важными направлениями анализа гражданского общества и как идеи, и как феномена сегодня являются: государство и общество, автономия и субъ-ективация личности, качество «социального капитала» как типа и характера связей в сетях отношений, вероятность самозарождения при невозможности «учреждения» гражданского общества и т.д. В результате подобного анализа появляется возможность сформировать комплекс критериев гражданского общества как социального целого, который может служить моделью для дальнейшего направленного социологического исследования.
В целом несмотря масштабные объемы и высокий уровень разработок проблематики современных социальных изменений в России в научной литературе нередки методологические и теоретические трудности, пробелы и противоречия. Реально существует и проблема довлеющего дискурса, в том числе политического. Часто остается непонятной суть явления, его значение как в научном, так и в практическом смысле. Так или иначе, это указывает на трудности с научным объяснением, обусловленные тем, что до конца не ясны как природа идущих процессов, так и методологические основания их изуче ния, вытекающие, в свою очередь, из отсутствия теории социальных микропроцессов.
Несмотря на большой объем изысканий, остается еще много вопросов, на которые они либо не дают ответа, либо это ответы противоречивые и недолговечные. Удовлетворительных научных интерпретаций требуют еще очень многие явления современной социальной жизни в России. На Первом Всероссийском конгрессе социологов, проходившем в сентябре 2000 года, работало более 20 проблемных и отраслевых секций, но не будет большим преувеличением сказать, что во всех них и на протяжении всей работы конгресса обсуждался один и тот же вопрос: «Что с нами происходит? Идем ли мы куда-то, и если идем - то куда?» Ибо после 15 лет перемен это до сих пор все-таки непонятно. Ясно лишь то, что решающее значение в текущей социальной трансформации имеют именно микропроцессы.
Итак, предметом более чем значительной части социологических исследований последних десяти лет остается содержание современного массового сознания и определение его установок по отношению к основам современной цивилизации. Вместе с тем явственно ощущается потребность в более обобщенном осмыслении наблюдаемых фактов.
Постановка проблемы
Тема данной диссертационной работы находится в русле научной проблематики социальных изменений, осмысления их хода, результатов. В общем она ставится как соответствие социальных микроизменений - изменениям на макроуровне, а в частности - как соответствие микроизменений в сознании и поведении людей - запросу на гражданское общество.
В моменты масштабных общественных преобразований как никогда ясна в буквальном смысле судьбоносная связь макро- и микроуровней соци альных явлений и регуляций, ибо в кризисах именно она подвергается фрустрации, но именно она решает и судьбу предложенных перемен. Независимо от того, на макро- или микроуровне лежит начало изменений, где локализуется их импульс - только координация их интенций создает возможность и благополучного достижения целей реформ, и дальнейшего нормального функционирования, стабильности и упорядоченности общества.
И в научном, и в практическом плане проблема состоит в том, что между макро- и микроуровнями социальной регуляции, соотношение которых в стабильном состоянии общества обычно осуществляется по модели «инструментального обеспечения» одного другим, - в период крупных общественных трансформаций возникают разрывы, суть которых должна быть изучена. В научном плане их изучение является вкладом в создание социологической теории социальных изменений, а значит, и теории общества в целом, которая, по признанию экспертов, сегодня отсутствует; в практическом - помогает определить степень адаптации людей к характеру реформ, дает анализ их протекания, прогнозирования хода.
Первые макропредложения реформ - демократия и свободный рынок -сегодня так или иначе освоены массовым сознанием (свидетельство тому -результаты президентских и парламентских выборов). Существенно менее ясным остается представление о соответствующем поведении людей как членов общества и о состоянии общества как такового. Третья важнейшая составляющая демократического, правового общественного устройства - гражданское общество как тип социальной организации и тип отношений с властью - в массовом сознании практически не актуализирована.
Отсутствие или слабость гражданского общества в современной России ставит перед данным исследованием особую методологическую проблему - провести анализ социальных реалий по отношению к тому, чего пока в оте чественной практике в массовом порядке нет. Это означает, что в предлагаемом исследовании гражданское общество может рассматриваться только как эпифеномен, то есть один из возможных вариантов социального развития, и можно говорить только о вероятности его складывания.
Вместе с тем определенный общественный запрос на гражданское общество все-таки можно считать существующим. Действительно, демократия и рыночная экономика - не панацея от «недоброкачественного» социального развития, от вырождения в бандитский или олигархический капитализм, в авторитарное правление с квазидемократическим лицом. Пойдут ли события по такому сценарию или возникнет более приемлемая для людей форма общественного устройства, в конечном счете, зависит от того, сложится ли гражданское общество, ибо только оно может служить реальным противовесом и ограничителем для экономической и политической узурпации всех видов. Однако, как известно, гражданское общество - продукт спонтанного разворачивания определенного человеческого потенциала, реализации способности людей к продуктивной деятельности и самоорганизации в достижении целей. Вот почему проблема соответствия макро- и микроуровней социальных изменений приобретает выраженный антропологический характер и становится ключевой как в осмыслении процессов трансформации в России, так и в их протекании, и результатах.
Таким образом, и теоретически, и практически проблема состоит в том, чтобы понять, идет ли процесс необходимой самоорганизации, воспроизводятся ли в нем параметры гражданского общества и какие. В научном плане для ответа на эти вопросы необходимо определиться как минимум в двух проблемных областях - процессуальной (логика изменений и способ теоретизирования о ней) и содержательной (смыслообразующие конструкты эпифе номена гражданского общества), по отношению к которым определяется суть идущих изменений.
Проблематика процесса в современной социологии весьма актуализирована. Это прямо связано с нестабильностью в обществе, которая, как правило, «переоткрывает» для рефлексии временное измерение общества и оживляет интерес к историческому процессу. В предметное содержание социологии тогда активно включаются объяснительные подходы истории, повышается интерес к эволюционной эпистемологии. На процесс как последовательное изменение состояний ориентирует социологию и проблематика социальных трансформаций.
Однако, простая последовательность - не есть процесс. Процесс - вообще не то, как исследователь aposteriori описывает события, а то, что происходит в гуще живой жизни. Поэтому внимание исследователя должно быть привлечено не только к видимой цепочке событий или состояний, а к «бесконечному возникновению» и актуализации даже единичных или мало распространенных образцов социального бытия, поведения, сознания. Иными словами, объектом научного наблюдения процессуальности должны быть образцы, алгоритмы, стереотипы повседневного поведения и мышления рядового человека - то есть широко понятые социальные нормы и бытие нормы в культуре ментальности.
Такой подход роднит социологию с социальной и культурной антропологией, причем роднит дважды: во-первых, формируя специфическую точку зрения, высвечивая микрофакты, пребывающие в динамике, и во-вторых, буквально заставляя вновь и вновь примеривать к описанию такой микродинамики схемы эволюционной теории.
Для микроуровня социальных процессов больше подходят схемы субъективного конструирования реальности, когда основной действующий фактор (нормообразование, в т.ч. смыслообразование как источник элементарных процессообразующих действий) находится во внутреннем мире человека и в его индивидуальном поведении. Это поведение обладает импульсом и средством внутренне обусловленного самодвижения, так как базируется на «вчерашнем» поведении (Ю.Давыдов).
Таким образом, процессуальная сторона проблемы социальных микроизменений включает необходимость понимания связи «вчерашнего» и «сегодняшнего», зависимость их друг от друга, присутствие в социальном изменении как преемственности, так и изменчивости. Она подлежит, с нашей точки зрения, интерпретации при помощи познавательных установок эволюционизма. Для работы по содержанию проблемы применяется эвристика или познавательная установка гражданского общества.
Итак, целью данного диссертационного исследования является оценка направления социальных микроизменений и соответствие их запросу на гражданское общество, объектом - изменения в ментальности как отражение социальных изменений и их разновидность.
Научный предмет исследования может быть назван «социологией ментальности» и предполагает изучение содержательных и процессуальных характеристик изменений в ментальности современных россиян.
По методу исследования данная диссертация относится, преимущественно, к социологии, но в числе эпистемологических и теоретических установок применяет объяснительные подходы социокультурной антропологии. Предмет ее локализуется «в материале» антропологического представления человека как существа целостного, представляющего собой многоприродный биосоциокультурный континуум. Это позволяет включить в число изучаемых явлений ряд природообусловленных форм его социального и культурного бытия (коллективизм разного рода, феномен ментальности, явление социального бессознательного), соотнести современные и архаические традиции, выявить средовые (ситуативные или контекстные) факторы, оперировать социокультурными понятиями и т.д. Антропологическое расширение социологического понятия «личность» делает возможным анализ ее структур и динамики с опорой на ценностные аспекты, в том числе, сакраментальные «общечеловеческие» ценности, на все виды творчества. Наконец, именно через антропологическое понимание нормы и ее трансформации удобнее всего вводить в социологическое наблюдение микроэволюционный анализ.
Генеральная социологическая гипотеза заключается в том, что в условиях политической свободы процессы социальных изменений приобретают вероятностный характер, спектр которых разнообразен и имеет многозначные векторы, при этом для формирования структур и смыслов гражданского общества имеющийся человеческий потенциал содержит как благоприятные, так и неблагоприятные предпосылки.
Для эмпирической верификации гипотезы используются теоретически сконструированные параметры гражданского общества, а для определения вектора движения - аппарат эволюционного подхода. Поскольку в диссертации применяются две эти эвристики, то не представляется возможным дать обзор литературы по ним только во Введении. Эти вопросы будут обсуждаться в тексте соответствующих разделов.
Автор отдает себе отчет в том, что постановка проблемы данной диссертации выглядит скорее широкой, чем глубокой. Но это сознательный шаг, продиктованный убеждением в том, что объединение в одной концепции понятий эволюции и гражданского общества обладает дополнительными объяснительными способностями для теоретического осмысления общества как такового и для интерпретации текущих процессов социальных изменений.
Основные задачи исследования. Для реализации поставленной пели в диссертации решаются следующие задачи:
рассматривается основной круг научных направлений в изучении и понимании проблемы, анализируются особенности их подходов;
обосновываются познавательные возможности эволюционного подхода для решения проблемы;
рассматривается сущность и важнейшие характеристики гражданского общества;
определяются основные критерии и принципы антропоцентрического подхода к интерпретации и оценке изучаемых явлений, проводится соответствующий анализ;
в качестве потенциала становления гражданского общества исследуются основные характеристики ментальности современного человека, выявляются тенденции их изменений;
пристальное внимание уделяется изучению базовых, традиционных для России социокультурных ценностей;
обосновывается роль и место человека в системе гражданского общества, выявляются основные характеристики социального развития личности;
в контексте антропоцентрического представления о возможности становления гражданского общества изучаются проблемы социализации.
Методологическая база. Методологическую основу диссертации составляют исторический подход, теория социальной эволюции, субъектно- деятельностная парадигма в социологии, междисциплинарный синтез социологии и антропологии, понимание процесса современных социальных изменений в России как открытого для коррекции и не имеющего предопределения процесса трансформации, а не целевой евроцентристской модернизации.
Научная новизна работы.
Впервые в качестве предмета целостного диссертационного исследования избрана проблематика, соединяющая три обозначенных в теме аспекта - теория эволюции и антропоцентрический подход в анализе гражданского общества как социального феномена.
Понятийная схема естественнонаучной синтетической теории эволюции интерпретирована в качестве модели для анализа социальных процессов. Дано широкое истолкование понятия социальной нормы как носителя социальной информации и «наследственного материала» социальной эволюции.
Предложена и обоснована оригинальная концепция социальной микроэволюции как сочетания «естественных» и «искусственных», то есть спонтанных и целевых процессов человеческой деятельности. На этой основе общество интерпретируется как процесс с «двойной детерминацией», осуществляющейся под влиянием двух типов регулятивных средств.
Для обозначения спонтанной внеинституциональной индивидуальной активности в качестве особого слоя и вида социальной жизни, содержащего интенции как самовоспроизводства, так и самоизменения, введено и обосновано понятие «социобиотика».
Показано существование реальной, подлежащей строгому научному определению, социальной наследственности, проводится различение биогенетической и социальной наследственности при наличии их опосредованной связи.
Впервые гражданское общество рассматривается как феномен строго понимаемой социальной эволюции и как форма продолжающихся эво люционных процессов. Выявляются эволюционные смыслы гражданского общества и его роль в развитии общества как такового.
Сформулированы антропоцентрические критерии и принципы гражданского общества.
Систематизирован антропологический объяснительный принцип в социологии.
Дана интерпретация социальной преемственности как антропологической проблемы. Для обозначения условий преемственности обосновано понятие «социокультурной апперцепции».
В качестве механизма адаптивных изменений рассматривается потребность поддержания самоидентичности, а как референтная область этих изменений - семиотическое пространство или социальная семи-осфера.
На базе многолетних эмпирических исследований проводится углубленное и разностороннее изучение изменений в ментальности вследствие изменений в социальном бытии. Все они получают интерпретацию в контексте проблемы становления гражданского общества в России. А именно:
Как один из важных факторов антропологического понимания социальных изменений рассматривается социальное бессознательное. Дается его интерпретация в качестве регулятивной знаковой системы, проводится анализ некоторых неосознаваемых аспектов современной ментальности.
Анализируется ценностное своеобразие российской ментальности в контексте проблемы «Запад-Россия-Восток».
На основе эмпирических данных, полученных с помощью оригинальных шкал, рассматривается современное содержание социокультурных ценностей патриотизма, коллективизма, свободы.
В контексте критериев гражданского общества обсуждаются состояние современной модальной личности и паритетного диалога.
В качестве важнейшего института, способного содействовать становлению гражданского общества в России, рассматривается школа. Изучается развитие личности учащихся в ученическом самоуправлении.
Теоретическая ценность. Теоретическая ценность работы заключается в создании целостной концептуальной схемы, способной быть базой для интерпретации эмпирических данных и оценки текущих социальных изменений по отношению к одному из вероятных состояний будущего. Вместе с предложенной концепцией в научный оборот могут войти несколько оригинальных научных понятий, также показавших продуктивность для анализа.
Практическая значимость. Эмпирическая верификация предложенной теоретической схемы позволяет применять ее для обоснования и разработки вероятностных сценариев общих и локальных процессов социального развития - общественных движений, организаций, социальной политики в области массового просвещения, поддержки социальной интеграции, межкультурного обмена и взаимодействия. Концепция и результаты ее верификации задают ориентиры для социально-педагогической и учебно-воспитательной работы по успешной и ценностно обеспеченной социализации и социальному развитию личности как детей и подростков, так и всех поколений нашего общества.
Эмпирическую базу исследования составляют социологические опросы, проведенные автором в качестве ответственного исполнителя и разра ботчика разделов следующих проектов. Под руководством д.с.н. проф. Е.Э.Смирновой: «Новые формы образования как рынок образовательных услуг» (1992-94 г.г.), «Образовательная ситуация в Курортном районе Санкт-Петербурга» (1998 г.), «Школьное образование Санкт-Петербурга» (1999 г.); под руководством д.с.н. проф. З.В.Сикевич в рамках проектов, поддержанных грантами РГНФ и РФФИ: «Социокультурные ценности и этнонациональ-ные аспекты массового сознания россиян» (1994-96 г.г.), «Социокультурные формы инаковости» (2001-2002 г.г.), «Модель функционирования коллективных форм социального бессознательного в массовом сознании» (2001-2002 г.г.); и в качестве руководителя проекта «Целенаправленное социальное развитие личности в системе школьного самоуправления» (1999-2002 г.г.).
Апробация и практическое использование. Материалы исследований, положенные в основу данной работы, докладывались и обсуждались на всесоюзных, российских и международных конференциях 1987-2001 гг. В том числе: Социология образования (1990); Молодой человек в изменяющемся обществе (1995); Преемственность поколений: диалог культур (1996); Человек и общество. Тенденции социальных изменений (1997); Роль фундаментальных социологических исследований в преподавании гуманитарных дисциплин и становлении в России гражданского общества (1999); Образование и воспитание, их роль в обновлении общества (2001); Школа за демократию: пути развития гражданского общества в России (2001). Они использованы также в преподавании учебных курсов «Основы социологии» и «Социологические исследования в школе» для учителей, социальных педагогов и других специалистов по воспитательной работе школ Санкт-Петербурга, стали основой для создания концепции развития школы и руководства проектом «Школа как модель гражданского общества».
Развитие идеи социальной эволюции в социологии
Теоретические подходы социологии к объяснению социальных изменений можно условно разделить на две крупные совокупности: эволюционные - и все другие. Теории и концепции, не входящие в эволюционную парадигму, представляют собой собрание важных, но, в большей или меньшей мере, частных наблюдений и объяснительных схем, выдвигающих на передний план какой-то один или группу факторов, которые, в конечном счете, определяют все остальные изменения, происходящие в обществе. Придание тем или иным факторам значения "ключевого", среди которых оказываются географическая среда, климат, экономика, идеология, технология, рост народонаселения, войны, выдающиеся личности, космопланетарные влияния (пассионарность) и т.д., делает эти теории детерминистскими. Сегодня любому детерминизму отказано в теоретической релевантности, а значит, сфера применения подобных теорий ограничена, так как с ролью обобщающих объяснений они не справляются. Кроме того, любая попытка рассмотрения социальных изменений во времени, то есть как длительный процесс, практически неизбежно заставляет выдвигать стадиальные или другие модификации эволюционных моделей, либо утверждать случайность и единичность изменений, не охватываемых никакой научной теорией.
Научный, то есть законосообразный, способ интерпретации общества изначально вытекал из представления об исходной социоприродной цельности мира и человека. Метафора социоприродной цельности породила одну из базовых традиций в социальной философии и социологии - традицию теоретизирования об обществе с помощью органических (квазибиологических) понятий, аналогий и моделей. Эта традиция началась еще с Платона, впервые уподобившего общество организму, и никогда не прерывалась, хотя временами отходила на второй план, подвергалась как обоснованной, так и необоснованной критике. Органическая традиция в социологии подкреплялась и первоначальной интенцией ее методологического становления как "естественной науки", которая, к тому же, мыслилась рядом авторов едва ли не как продолжение биологии, поскольку ее предметом становилось изучение развития и функционирования одного из биологических видов - человека и образов его жизни. Связующим звеном между биологией и социологией человека стала антропология. Неслучайно такие основоположники научной социологии, как Э.Дюркгейм, М.Мосс и Б.Малиновский по материалу и методу своих исследований были антропологами.
Органические аналогии породили две основные парадигмы социологии конца 19 - начала 20 века - функционализм и эволюционизм, предложившие свои теоретические модели для двух типов процессов - стабильного воспроизводства общества и его развития через изменения. Оба эти направления прошли стадии широкого принятия и большого влияния, позже - сокрушительной критики и, тем не менее, неотменимо участвуют в современном социологическом объяснении окружающего мира хотя бы по той причине, что на этих представлениях выстроено здание объективированного, законосообразного толкования «социального» вообще.
Другое дело, что и критика этих подходов была чрезвычайно продуктивной. Она противопоставила принудительной силе объективного социального факта - созидающую, творящую активность субъекта, то есть социальное действие.
Все вместе это привело к современному, более сложному и незавершенному, но, видимо, более адекватному представлению, преодолевающему односторонность объективизма и субъективизма, к попыткам построения междисциплинарной теории общества как объекта "двойного структурирования". В дихотомии "структура-воля" общество представлено развивающимся под воздействием многократно взаимно обусловленных объектных и субъектных детерминаций (П. Бурдье, П. Бергер, Т. Лукман, Р.Бхаскар), через противоречия социальной структуры и социального действия (Ю. Хабер-мас, Э. Гидденс, М.Арчер), в самовоспроизводящихся системах с ауторефе-ренцией (Н. Луман). В дихотомии "общество-сообщество" ныне осознается не только двойственность, но принципиальная множественность детерминаций социального: объектом и субъектом, сознанием и бессознательным, мужским и женским началом, наследственностью и средой, социальным холизмом и индивидуализмом, микро- и макропроцессами, Востоком и Западом, традицией и инновацией, эволюцией и революцией и т.д.
Семиосфера в структуре социального
Согласно предлагаемой концепции, «локус контроля» социальных изменений размещается на микроуровне социальных процессов, в социобиоти-ке, то есть передается индивиду. Это означает, что искать свидетельства динамики общества в ответе на «вызовы ситуации» надо в сознании - и шире -в ментальности людей, ибо именно она репрезентирует изменяемую сущность. Для этого в социологии используется показавший свое несомненно высокое эвристическое качество теоретический конструкт массового сознания. Однако даже его теоретики указывают на довольно абстрактный характер понятия, отображающий не более чем «некоторый набор формальных фрагментов групповых сознаний», а не какую-то специфическую феноменальную целостность [105. с. 297].
В контексте гражданского общества трудно пользоваться понятием «массовое сознание» еще и потому, что здесь требуется ориентация на выявление индивидуальной и групповой, а не аморфной массовой, активности; индивидуальной, а не массовой идентификации - то есть предпочтительнее опираться на представления «методологического индивидуализма» и социологического номинализма.
Как же описывать отношения частного и общего, индивидуальных, коллективных и массовых представлений, которые, следуя требованиям другой парадигмы, социологического реализма («эссенциализма») - конституируют общество? Кажется, чтобы разрешить это противоречие, можно использовать категорию, предлагаемую семиотикой. Это понятие семиотического пространства или семиосферы, введенное и обоснованное Ю.М.Лотманом [229, с. 163-173] (по отношению к феномену этничности описано К.Гирцем и З.В.Сикевич как «символическая среда» или «паутина значений» [85, 352]).
Применяя рассуждение Ю.М.Лотмана к материи «социального», можно утверждать следующее. Социальное взаимодействие является конгскстным образованием, оно происходит «на материале» знаковой информации и обладает определенными смысловыми характеристиками (М.Вебер, А.ІЦюц. Дж.Герберт Мид, Г.Блумер, П.А.Сорокин. П.Бергер, Т.Лукман, П.Бурдье). Однако, в сугубых рамках парного или группового контакта успешная коммуникация осуществляться не может. Для адекватного взаимопонимания и взаимодействия операция коммуникации и обеспечивающая ее ментальность (все виды сознания и бессознательных реакций) должна быть погружена в объемлющее семиотическое пространство, которое существует до этого частного опыта и независимо от него, но с помощью которого участники взаимодействия заведомо обладают определенным опытом интерпретации получаемой информации, «имеют навыки семиозиса». «Семиотическое пространство или семиосфера есть условие их существования и работы, в определенном отношении предшествует им и постоянно взаимодействует с ними» [229, с. 163-164]. Только в силу взаимодействия с этим пространством способны осуществляться все виды социальных коммуникаций и автокоммуникаций, а также их изменения.
Итак, социальное целое - это не только топология объективных структур, позиций и связей, но и знаковые образования, сопровождающие их и составляющие среду их существования; социум - не только объекты, но и описания этих объектов. Иными словами, социальное действие и само существование социального как целого опосредованы и обеспечены знаковыми системами культуры или семиосферой (Т.Парсонс, Т.М.Дридзе [295, 131]). Все виды человеческой деятельности, особенно профессиональной, сохраняются, транслируются и изменяются при посредстве идеального - знакового - аналога непосредственной, предметно-практической, материальной деятельности (Г.П.Щедровицкий, Э.Г.Юдин [428, 429], Крокинская O.K. [188, с. 12-29]).
В семиотической реальности или семиосфере формируются и являются действующими агентами все виды представлений человека об окружающем мире и обществе. Здесь располагаются как хорошо организованные, так и слабо структурированные, не до конца осмысленные, а часто и вовсе бессознательные образования - ощущения и оценки, происходит обозначение (атрибутирование) предметов и явлений, отнесение их к каким-то известным категориям или образцам. Иными словами, в структуре социального действия и взаимодействия в референции с семиосферой осуществляется непрерывное приписывание значений, "означивание" - то есть образная и смысловая идентификация внешнего «физического» мира событий и отношений.
Семиотическое пространство объемлет все социальные порядки, в нем на равных сосуществуют как элитарные, так и массовые, как «высокие», так и «низкие» смыслы, как рафинированно рациональные элементы, так и синкретические смыслообразы и мыследействия. То есть в нем представлен весь сознательно-бессознательный континуум человеческой ментальное. Семи-осфера - в высшей степени амбивалентное или даже поливалентное образование, служащее для выбора ценностного обеспечения поведения в процессах референции индивидуального с общим. Именно в ее пространстве происходит перманентная самоидентификация индивида в поиске или выработке им адаптивных способов поведения в изменившейся ситуации.
Санкционированная общность и несанкционированная солидарность
Как община, так и социалистический коллектив, предоставляя людям возможности для самореализации и опосредуя отношения с государством, занимают то место в системе отношений государства и общества, которое в развитых демократиях занимает гражданское общество. Однако, границы их оказались проницаемы для государственного воздействия, а в том, что касается социалистического коллектива - тотально проницаемы.
Гак, хотя у трудовых коллективов была четко обозначенная цель, их деятельность нельзя было назвать самостоятельной, так как цель (выполнение плана во вполне конкретном количественном и качественном выражении) ставилась им извне. Некоторые крупные решения могли приниматься коллективно на профсоюзных и партийных собраниях, но готовились они в кабинетах всем известной «тройкой» (администрация, парторг, профорг), соответствовали генеральной линии партии и принимались на безальтернативной основе. Соцсоревнование, предназначенное, казалось бы, для стимуляции и осуществления новых, творческих идей в деятельности людей и коллективов, на деле слишком часто оказывалось формальным - для «галочки», для отчета, для премии, - т.е. опять же для демонстрации своего усердия государству как распределителю материальных благ. Репертуар художественной самодеятельности утверждался комиссией, состоящей из функционеров. Даже ссоры и конфликты, в том числе семейные, в том числе интимные, также решались в профкомах и парткомах. Тем или иным способом госпарт-контроль доходил до каждого человека.
И все же трудовой коллектив приводил к образованию определенного субъектного качества, так как при наличии кооперированной деятельности, межличных связей и общения, возникала солидарная общность с сильным чувством «Мы», настроенная по отношению к своей организации «патриотически». Просто потому, что человек «больше», чем исполняемая им функция, люди одушевляли регламентированное пространство социальной жизни, привнося туда мысль, чувство, теплоту, дружбу. Эти качества коллективной жизни и сегодня входят в число идеалов, с которыми люди не хотят расставаться. Более того, в коллективе возникало нечто такое, что сегодня позволяет говорить о наличии, если не противостояния, то, по крайней мере, некоторого отстранения, ухода, и в этом смысле неявной оппозиции государственности коллективной жизни. Это социальные факты, относимые великими отечественными учеными (М.М.Бахтин, Д.С.Лихачев, А.М.Панченко, Ю.М.Лотман) к явлениям «народно-праздничной культуры».
Эмансипироваться от государства можно двумя путями: в формах коллективного сознания, и тогда речь пойдет об участии в политике (как это было в первые годы перестройки, когда трудовые коллективы оказывали сильное влияние на политические процессы), и в формах коллективного бессознательного, и тогда речь пойдет о «припочвенных» слоях народной жизни - фольклоре, байках, анекдотах, банной, ругательной, матерной, смеховой культуре, которая от века противостоит государству, охраняя свободную суть общественной жизни, и куда государству дотянуться значительно труднее, чем в область официальных представлений (хотя, конечно, дотягивается и туда - за анекдот можно было поплатиться свободой).
Народно-праздничная культура издавна выступает в качестве такой социальной формы, в которой реализуется свободная солидарность людей. Так, средневековый европейский карнавал был фактом самопредъявления общества государству как равнопоставленного (хотя и временно) субъекта. По мысли М.М.Бахтина, карнавал - это «второй мир, «вторая жизнь», дававшие «совершенно иной, подчеркнуто неофициальный, внецерковный и внего-сударственный аспект мира, человека и человеческих отношений» [28, с. 10J.
В карнавале вновь обретал действенную силу архетип древней родовой соци-оприродной цельности и оживало «гротескное тело» - мифологический образ народа, единого, как едино тело, и переживающего одну на всех яркую, эй-форическую эмоцию единства и вечной жизни.
