Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Этническая идентичность как социально-психологический феномен . 12
1.1. Этническая идентичность в свете различных концептуальных подходов 12
1.2. Содержание этнической идентичности 32
1.2.2. Становление и трансформация этнической идентичности 47
Глава 2. Специфика этнической идентичности русскоязычного населения Латвийской Республики 56
2.1. Социально-историческая ситуация в Латвийской Республике 56
2.2. Этническая идентичность русскоязычных жителей Латвийской Республики: отражение в информационном пространстве 64
Глава 3. Эмпирическое исследование этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике 74
3.1. Методология исследования 74
3.1.1. Качественный этап исследования этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике 76
3.1.2. Количественный этап исследования этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике 83
3.2. Результаты и их интерпретация : 88
3.2.1. Результаты, полученные в ходе качественного этапа исследования 88
3.2.2. Результаты, полученные в ходе количественного этапа исследования 105
Заключение 140
Глоссарий 145
Список литературы 148
Приложения 166
- Этническая идентичность в свете различных концептуальных подходов
- Содержание этнической идентичности
- Социально-историческая ситуация в Латвийской Республике
- Качественный этап исследования этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике
Введение к работе
В условиях современного мира поликультурность социальной среды является уже скорее не одной из встречающихся характеристик, а свойством, характерным для большинства ситуаций социального взаимодействия.
Особое значение проблема этнической идентичности обрела во второй половине XX века, когда ряд важных этнополитических изменений затронул территорию Евразии. Распад СССР, возникновение независимых национальных государств, региональный сепаратизм внутри Российской Федерации привели к повышению значимости этнического фактора, включающего в себя в качестве одной из переменных этническую идентичность, как в политической жизни, так и в повседневном взаимодействии. В связи с этим возрастает необходимость изучения этнической идентичности как одного из видов социокультурного самоопределения.
Очевидно, что столь актуальная для исследования тема не была обойдена вниманием многих российских и зарубежных ученых. Особенно» пристального внимания в отечественной психологической науке заслужили такие аспекты проблемы этнической идентичности как кризис и смена идентичности (Н.М. Лебедева, СМ. Савоскул, Г.У. Солдатова, Т.Г. Стефаненко и др.), становление и развитие этнической идентичности (Б.А. Вяткин, A.M. Грачева, И.А. Снежкова, B.C. Собкин, В.Ю. Хотинец и др.), влияние различных факторов на формирование этнической идентичности (С.А. Баклушинский, A.M. Грачева, А.И. Донцов, Л.Д. Кузмицкайте, Н.Г. Орлова, Н.Г. Панкова, B.C. Собкин, Т.Г. Стефаненко, М.Т. Уталиева и др.), содержание основных понятий, рассмотрение функций, определение структурных компонентов этноидентичности (Ю.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева, B.C. Малахов, Л.Г. Почебут, О.Л. Романова, З.В. Сикевич, Г.У. Солдатова, А.А. Сусоколов, В.Ю. Хотинец и др.), взаимосвязь этнической идентичности с другими переменными (Л.М. Дробижева, В.П. Левкович и др.)
Также можно выделить целый ряд исследований, связанных с изучением особенностей этнической идентичности в ситуациях активного этноконтактного взаимодействия, в первую очередь между жителями новообразованных национальных государств. Среди данных работ важное место занимают исследования трансформации этнической идентичности в Прибалтийском регионе после распада СССР (Н. Касаткина, Р.Х. Симонян, D. Laitin, V. Volkovs).
В то же время, несмотря на большое количество опубликованных исследовательских работ, на периферии психологической теории и практики остается тематика взаимосвязи этнической идентичности и социального окружения индивида. При этом нельзя не отметить, что с позиций социальной психологии этническая идентичность изучается не как внутриличностныи, а как интерсубъектный феномен, что предусматривает необходимость исследования этничности вне отрыва от социального контекста, одной из важнейших составляющий которого является значимое социальное окружение.
Цель исследования. Целью настоящей работы является изучение взаимосвязи этнического состава значимого социального окружения и структуры этнической идентичности индивида, ее когнитивного и аффективного компонентов, на материале исследования русскоязычного юношества Латвийской Республики.
Объект исследования - структура (когнитивный и аффективный компоненты) этнической идентичности юношей и девушек с разным этническим составом значимого социального окружения
Предмет исследования - содержание когнитивного и аффективного компонентов этнической идентичности в связи с этническим составом значимого социального окружения респондентов.
Гипотеза исследования. Мы предполагаем, что существует непрямая взаимосвязь между этническим составом значимого социального окружения и этнической идентичностью индивида: как когнитивным, так и аффективным ее компонентом.
В этнической идентичности двух групп: юношей и девушек а) с большим количеством представителей аутгруппы в значимом социальном окружении ( 25%) и б) с отсутствием иноэтничных субъектов в значимом социальном окружении наблюдается много общего.
В то же время этническая идентичность юношей и девушек с небольшим ( 25%) количеством представителей аутгруппы в значимом социальном окружении обладает существенными особенностями. Предполагается, что данные различия связаны с меньшим значением аутгруппы для их этнической идентичности.
В соответствии с целью, объектом и предметом исследования были сформулированы следующие задачи:
1. Провести теоретический анализ психологической и социологической литературы, посвященной этнической идентичности вообще и формированию этнической идентичности в поликультурной среде в частности.
2. Провести анализ материалов СМИ, научной и художественной литературы, освещающих современную социально-политическую обстановку в Латвийской Республике в историческом контексте.
3. Провести качественное исследование: ряд глубинных интервью и фокус-групп с целью изучения когнитивного и аффективного компонентов этнической идентичности.
4. На материалах, полученных в ходе качественного исследования, составить опросник по структуре когнитивного компонента этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике. Провести исследование когнитивного компонента этнической идентичности.
5. Провести исследование аффективного компонента этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике с помощью методики семантического дифференциала, разработанной на основе материалов, полученных на качественном этапе исследования.
6. Проанализировать материалы и на основе анализа сделать заключения о структуре этнической идентичности юношей и девушек, имеющих различия в этническом составе значимого социального окружения. Выявить особенности взаимосвязи этнического состава значимого социального окружения русскоязычных юношей и девушек в Латвийской Республике и их этнической идентичности.
Теоретико-методологические основы исследования.
В основе исследования лежат принципы детерминизма, развития и гуманизма. На протяжении всего исследования реализуется системный подход, который позволяет рассматривать наблюдаемые явления комплексно, в контексте всего многообразия их взаимосвязей с другими явлениями.
Этническая идентичность в данной работе определяется как результат когнитивно-эмоционального процесса осознания себя представителем этноса, определенная степень отождествления себя с ним и обособленность от других этносов (Белинская и др., 2000). Когнитивный компонент этнической идентичности в рамках этого подхода включает в себя знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя как ее члена на основе определенных характеристик. Аффективный (эмоциональный) компонент подразумевает эмоциональное отношение к этнодифференцирующим признакам, и включает в себя оценку качеств собственной группы, отношение к членству в ней, значимость этого членства.
Важную роль в разработке теоретико-методологической основы исследования сыграли концепция психосоциальной идентичности и представления о кризисе идентичности Э. Эриксона (Erikson, 1967), теория социальной идентичности Г. Тэджфела и Дж. Тернера (Tajfel et al., 1986), теория социальной категоризации Дж. Тернера (Turner, 1987).
Методический инструментарий исследования базируется на сочетании качественных и количественных методов. Каждый из типов методов имеет свои преимущества, а их сочетание позволяет избежать недостатков, характерных для каждого типа, и приводит к более объективному результату.
На основании материалов, полученных в ходе проблемно-ориентированных интервью и фокус-групп качественного этапа, был составлен опросник для исследования когнитивного компонента этнической идентичности русскоязычных юношей и девушек в Латвийской Республике.
При анализе материала нами использовались интерпретационные методы контент- и интент-анализов.
Используя опросник когнитивного компонента этнической идентичности и авторскую модификацию методики семантического дифференциала, мы провели количественное исследование структуры этнической идентичности среди юношей и девушек из 32 образовательных учреждений г. Риги:
Опросник, состоящий из двух частей, направленных 1) на определение приемлемых для респондента вариантов самоназвания и 2) на выявление наиболее значимых этнодифференцирующих признаков, перед применением прошел экспертизу и получил положительную оценку экспертной группы.
В основе содержания семантического дифференциала лежат формулировки, вынесенные из материалов качественного этапа исследования. Нами были выбраны высказывания, вызывавшие наиболее сильную эмоциональную реакцию у респондентов. При обработке данных был проведен обсчет 923 единиц анализа.
Математическая обработка результатов исследования проводилась с помощью компьютерной интегрированной системы обработки данных SPSS 11.50, встроенных статистических средств MS Office 2000 (программы Excel).
Эмпирическая база исследования
Исследование проводилось в 2004-2006 годах в школах, колледжах и университетах Латвийской Республики.
В качественном этапе исследования принимало участие 88 человек -юношей и девушек, жителей города Риги, родным языком которых является русский язык. Возраст респондентов находился в диапазоне от 15-ти лет до 21-го года, что, в соответствии с возрастной периодизацией, предложенной генеральной ассамблеей ООН, соответствует юношескому возрасту.
Используя методику социального атома Я.Л. Морено (Морено, 2004), мы разделили респондентов на три группы:
1. Русскоязычные юноши и девушки с русским значимым социальным окружением.
2. Русскоязычные юноши и девушки с социальным окружением, число латышей в котором составляет менее 25%.
3. Русскоязычные юноши и девушки с социальным окружением, число латышей в котором составляет 25% и более.
Научная новизна и теоретическая значимость исследования.
Изучалась структура этнической идентичности в контексте значимого социального окружения юношества в поликультурной среде и взаимосвязь этой структуры с этническим составом окружения. Характерно, что подростковый возраст респондентов, этап, к концу которого, по мнению большинства исследователей, происходит завершение формирования этнической идентичности, пришелся на период только что восстановленной независимости государства, что не могло не наложить отпечаток на исследуемый феномен.
В работе сопоставлены данные о структуре этнической идентичности юношей и девушек с разным этническим составом значимого социального окружения.
Найдены взаимосвязи между исследуемыми параметрами.
Дополнительно сделан ряд наблюдений, позволяющий выдвинуть некоторые гипотезы, которые лягут в основу дальнейшей разработки темы взаимосвязи этнической идентичности с этническим составом значимого социального окружения подростков, юношей и взрослых из поликультурной среды.
Практическая значимость исследования.
Разработан опросник, позволяющий, при условии успешной адаптации на других группах, использовать его для получения количественных данных о когнитивном компоненте этнической идентичности юношей и девушек, общение которых проходит в условиях поликультурного взаимодействия не только в Латвийской Республике, но и других странах. Такого рода опросник разрабатывается впервые, и его разработка может иметь большое значение в дальнейших этнопсихологических исследованиях структуры этнической идентичности.
Получены данные о взаимосвязи этнического состава значимого социального окружения и этнической идентичности индивида. Эти данные могут использовать в своей работе учителя, психологи и социальные педагоги, работающие в школах с детьми-представителями разных культур, чиновники, разрабатывающие стратегию образования, родители.
Достоверность исследования обусловлена соответствием методологического и теоретического обеспечения исследования поставленным целям и задачам, глубиной анализа литературных источников, статистической репрезентативностью экспериментальной выборки испытуемых.
Основные положения, выносимые на защиту
1. У латвийского русскоязычного юношества наблюдается взаимосвязь между этническим составом значимого социального окружения и когнитивным компонентом этнической идентичности.
Различия фиксируются в области самоназвания: идентификации себя как «славян», «европейцев» и «латышей»; этнодифференцирующего признака «внешние различия»; личностных смыслов таких когнитивных концептов как «богатый русский язык», «великая русская культура», «русские в Латвии тесно связаны с Россией» «некоторые русские плохо отзываются о латышах» и «русские - целеустремленные люди».
2. У латвийского русскоязычного юношества прослеживается непрямая взаимосвязь между этническим составом значимого социального окружения и содержанием аффективного компонента этнической идентичности. В первую очередь это проявляется в том, что респонденты, у которых в значимом окружении 25% и более латышей, с одной стороны более негативно относятся к высказываниям-маркерам этнической идентичности, а с другой стороны -более позитивно, что может объясняться большей интенсивностью и амбивалентностью переживания этнической идентичности у представителей данной группы.
3. У латвийского русскоязычного юношества присутствует непрямая взаимосвязь между этническим составом значимого социального окружения и аффективной «валентностью» этнической идентичности. Наиболее выражена позитивная валентность этнической идентичности у юношей и девушек, отметивших в значимом социальном окружении до 25% латышей.
Апробация результатов исследования
Основные положения работы прошли апробацию в докладах и выступлениях на VI Конгрессе этнографов и антропологов России, Санкт-Петербург (июнь 2005), IV Международной школе по лингвистической типологии и антропологии, Ереван (сентябрь 2005), Международной конференции молодых ученых «Ломоносов», Москва (апрель 2005 и 2007 гг.), IV городской научно-практической конференции молодых ученых и студентов учреждений высшего и среднего образования городского подчинения «Молодые ученые - московскому образованию», Москва (май 2006), I Всероссийском культурологическом конгрессе, Санкт-Петербург (август 2006), 1-ой Всероссийской конференции «Этнопсихология: актуальные-проблемы и перспективы развития», Москва (март 2007), VII Конгрессе этнографов и антропологов России, Санкт-Петербург (июль 2007). Основные результаты опубликованы также в журналах «Psihologija gimener un- skolai» (апрель 2007), «Психологическая наука и образование» (ноябрь 2007) «Диаспоры» (ноябрь 2007). Работа прошла обсуждение на кафедре этнопсихологии и психологических проблем поликультурного образования.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Глоссария, Библиографии и Приложений. В первой главе рассматриваются различные концептуальные подходы к феномену этнической идентичности, структуре, развитию и трансформации этнической идентичности. Вторая глава посвящена социально-исторической ситуации в Латвийской Республике, т.е. тому контексту, в котором формируется этническая идентичность респондентов и без которого невозможно полное понимание полученного в ходе исследования материала. В третьей главе описывается эмпирическая часть работы: подробно рассказывается о методах исследования, приводятся результаты и их интерпретация. Работа проиллюстрирована диаграммами и таблицами. Список цитированной литературы включает 189 позиций, в том числе 68 на иностранных языках.
Этническая идентичность в свете различных концептуальных подходов
Перед тем, как перейти к анализу собственно этнической идентичности как социально-психологического феномена, необходимо обозначить место этого явления в структуре идентичности вообще и социальной идентичности индивида в частности.
Начать следует с определения понятия «идентичность», а также с определения близких к нему понятий, таких, как идентификация, самоидентификация, «Я-концепция» и самосознание.
Смысл, который вкладывают разные авторы в это понятие, зависит, в первую очередь, от той области знаний, которую они представляют. B.C. Малахов, например, в своей статье «Неудобства с идентичностью» (Малахов, 1998), рассматривает идентичность как категории следующих областей: философии, психологии, социального знания и как категорию интердисциплинарного знания, и разводит все дискуссии об употреблении термина на два уровня: социально-культурный и индивидуально-психологический (Малахов, 1998).
Первое применение термина «идентичность» в психологии принято связывать с выходом в свет монографии Э. Эриксона «Идентичность: юность и кризис» (Erikson, 1968), однако есть свидетельства разработки проблематики идентичности в психологическом смысле и до этого (см. напр., Freud, 1933; James, 1950; Lacan, 1949).
Можно было бы говорить о том, что Эриксон сформулировал само понятие, но найти единственного и четкого определения идентичности у него нельзя. Сам Эриксон говорит о том, что не дает в своей книге окончательного определения данного понятия, и что единственный путь определить его -попытаться понять, в каких контекстах без него не обойтись (Эриксон, 1996, с.20). Читая труды Э. Эриксона, можно заметить следующие варианты употребления понятия «идентичность»: субъективное вдохновенное ощущение тождества и целостности (Эриксон, 1996, с.28), процесс одновременного отражения и наблюдения, процесс, протекающий на всех уровнях психической деятельности, посредством которого индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для них типологии (Эриксон, 1996, с.31-32) и др.
Энциклопедия психологии А.Е. Каздина (Kazdin, 2000) также не дает определения понятию «идентичность». Автор статьи, посвященной феномену идентичности, говорит, что, хотя все, кто пишет на эту тему, употребляют термин для обозначения способов самоопределения личности, различные теории и научные традиции произвели миллиарды концепций и коннотаций идентичности (Deaux, 2000).
Э. Эриксон, давая разные определения понятию «идентичность», все же остается, в первую очередь, в рамках индивидуально-психологического уровня.
Совершенно иную концепцию идентичности предлагают социологические традиции теории референтных групп, теории ролей и символического интеракционизма (взаимодействия). Например, Дж.Г. Мид в принципе не употребляет термин «идентичность», заменяя его более широким понятием «self» (самость) (Mead, 1934). Дж.Г. Мид разделяет Self на «I» (активное, действующее начало, «субъект» идентичности) и «Me» (аспект идентичности, олицетворяющий совокупность значимых других, «объект» идентичности) (Андреева и др, 1978). В то время как по Эриксону идентичность понимается в первую очередь как внутренний процесс, социологические модели идентичности сфокусированы в большей степени на личности в социальном контексте- на группах, к которым он относится, и на ролях, которые он играет в системе общественных отношений (Deaux, 2000).
Выделение познаваемого и познающего «Я» («Me» и «I») отражает две существующие в психологии логики анализа личности, относящиеся к структурно-функциональной и феноменологической традициям (Кочетова, 2005). Сторонники структурно-функционального анализа (М. Вебер, Т. Парсонс и др.) склонны видеть личность как систему, сложенную из отдельных «частей», каждая из которых несет свою функцию. Эта логика допускает мысленное «расчленение» личности, принципиальную возможность объективного измерения ее частей и сопоставления с другими личностями (Баклушинский и др., 1998). В логике феноменологической традиции (К. Роджерс) личность представляется целостной, неповторимой и уникальной, а никакое сравнение ее с другими недопустимо (Кочетова, 2005).
Х.Р.Маркус и Ш. Китаяма (Kitayama et al., 1991), делая обзор интерпретаций Self, рассказывают о взглядах представителей различных подходов. Халоуэлл (Hallowell, 1955), например, считал, что люди везде склонны вырабатывать понимание о себе, как о физически несхожих с окружающими, отделенных от них. Хэд (Head, 1920) настаивал на существовании универсальной схемы тела, которая обеспечивает человека «якорем» в пространстве и времени. Подобно ему, Олпорт (Allport, 1937) предполагал, что должен существовать аспект личности, который позволял бы человеку, просыпаясь каждое утро, быть уверенным в том, что он тот же человек, что ложился спать накануне. Позже Найсер (Neisser, 1988) говорит об этом аспекте «я», как об экологическом «я», которое он определяет, как «я», испытывающее уважение к окружающему миру: «я нахожусь здесь и сейчас, я вовлечен в эту конкретную деятельность».
Содержание этнической идентичности
Итак, этническую идентичность можно рассматривать как одну из составляющих социальной идентичности (Стефаненко, 19996; Jenkins, 1996), а можно — как отдельную характеристику, наравне с социальной идентичностью входящую в структуру идентичности личности (Губогло, 2003). Мы в данной работе будем придерживаться первого представления, включая этническую идентичность в социальную идентичность личности и рассматривая ее как психологическую категорию, которая относится к осознанию своей принадлежности к определенной этнической общности.
В структуре этнической идентичности большинство исследователей (см. напр., Стефаненко, 1998, 1999а, 2000; Barrett, 1996) выделяют два основных компонента: когнитивный и аффективный. Их содержание подробно рассматривается, например, в работах Т.Г. Стефаненко и М. Барретта (Barrett, 1996; Стефаненко, 19996, 2000).
Согласно М. Барретту, когнитивный блок этнической идентичности включает в себя следующие элементы: 1. Знания о существовании этнической группы. 2. Категоризация себя как члена этнической группы. 3. Знания о национальной территории. 4. Знания о национальных символах, эмблемах, институтах, обычаях, традициях, исторических событиях и исторических фигурах, которые символически репрезентируют нацию. 5. Вера в общее происхождение и родство членов этнической группы. 6. Вера в то, что существуют типичные характеристики представителей любой этнической группы: национальные черты и этнические стереотипы.
7. Представления о тесной связи индивида и этнической группы: ощущаемая степень подобия себя и национального типажа (Barrett, 1996, цит. по Татарко, 2004, с. 45). Т.Г. Стефаненко видит когнитивный компонент этнической идентичности в несколько ином аспекте. В ее видении, когнитивный компонент включает в себя знания, представления об особенностях собственной группы и осознание себя как ее члена на основе определенных характеристик (Стефаненко, 1999а). Такие знания, представления и осознания принято называть этнодифференцирующими признаками. В качестве этнодифференцирующих, то есть отличающих данный этнос от всех других, признаков, могут выступать самые разные характеристики: язык, ценности и нормы, историческая память, религия, представления о родной земле, миф об общих предках, национальный характер, народное и профессиональное искусство (Стефаненко, 1999а). Список этот бесконечен. Т.Г. Стефаненко, например, приводит такие признаки как форму носа, способ запахивания халата, как у древних китайцев, а В.П. Левкович и Л.В. Мин говорят о некоторых специфических элементах материальной культуры, которые считают значимыми для идентификации корейцы, проживающие в Средней Азии. (Левкович и др., 1996, цит. по Стефаненко, 1999а).
Самоназвание изучаемой группы в рамках ее представления о себе также относится к когнитивному компоненту. Результаты большинства эмпирических исследований свидетельствуют, что способность назвать себя, группу, к которой принадлежишь, напрямую связана с этнической осведомленностью (Стефаненко, 19996), однако психологи не сходятся во мнении относительно того, какая из этих двух характеристик первична: одни исследователи (Баклушинский и др., 1998) полагают, что первично самоназвание, а другие, например, Кац (Katz, 1987), считают, что, напротив, дети демонстрируют знание некоторых отличительных особенностей этнических групп задолго до того, как начинают использовать самоназвание.
Также нельзя не заметить, что одним из важнейших этнодифференцирующих признаков является язык. Некоторые исследователи отмечают его исключительную роль в процессе этнической идентификации, особенно при необходимости «оградить», отличить свой этнос от другого. Родной язык человек усваивает как некоторую природную данность, без видимых усилий. Язык является хранилищем всего разнообразия накопленных знаний, жизненного опыта, обычаев этноса, которые можно сохранить во времени и передать следующим поколениям. Из этого возникает представление о естественной принадлежности носителя языка к языковой и национальной общности «мы» (Ачкасов, 1999).
Дж. Де-Вос (Де-Вос, 2001) выделяет семь групп факторов, входящих в когнитивный компонент этнической идентичности: «расовую» уникальность, территориальный фактор, экономический фактор, религию, эстетические культурные модели, язык и само чувство этничности, как субъективное ощущение постоянной принадлежности. Различность «расовой» принадлежности доминирующей группы и меньшинства может служить серьезным препятствием для ассимиляции меньшинства, но она же, благодаря этому, может служить и этнообъединяющим фактором для этой группы.
Территориальный фактор может иметь ключевое значение для поддержания этнической идентичности или не иметь никакого. Этническая группа часто сливается в сознании стороннего наблюдателя с территорией ее проживания, а мощным этнообъединяющим фактором может служить борьба за политическую независимость своей территории (курды в Иране, мечта евреев о воссоздании Израиля). Как мы знаем, наличие территории проживания не является обязательной характеристикой этнической группы.
Социально-историческая ситуация в Латвийской Республике
Латвийские исследователи (Заварина, 1986; Volkovs, 1998) считают, что появление русских в Латвии происходило в несколько этапов. Первый этап, начавшийся уже в X — XI вв., связывается с появлением русских купцов (Volkovs, 1998). На городском плане Риги в 1400 году, например, был отмечен целый квартал, который назывался Русской деревней (Заболотный, 1926). Как образовалась «Русская деревня» в Риге - неизвестно, но можно предполагать, что здесь поселялись приезжие русские купцы, образовавшие русскую купеческую колонию.
Второй этап переселения из России происходил со второй половины XIV по конец XV века. В эту пору переселенцами были в основном участники Российского антифеодального движения. Третья волна относится ко второй половине XVI и первой половине XVII веков, когда в Латвии обосновалось значительное число русских крестьян, оставивших историческую родину из-за ухудшения условий жизни. Самый значительный, четвертый, этап пришелся на конец XVII века, когда русские старообрядцы, вынужденные бежать от царских репрессий, направленных на противников Никоновских реформ, искали убежище в принадлежащей Польше Латгалии и Курземском герцогстве (Volkovs, 1998).
Обосновавшись в Латвии, русские сохранили свои культурные ценности и не смешивались с остальным населением. Со времен наступления царя Московского Ивана Грозного на Ливонию в XVI веке в Риге существует хорошо известный рижанам и сейчас Московский форштадт. Во времена Российской империи в Московском форштадте располагались главные торговые ряды Риги. Занимались первые русские поселенцы в основном торговлей, - русские купцы держали всю торговлю лесом, льном, зерном. Было среди них и немало владельцев трактиров, бань. Русскими были и владельцы крупнейших огородов. Вот какими увидел купцов форштадта московский гость, побывавший в Риге во второй половине XIX века: «Рижский купец - совсем особый тип. ... Здешний русский купец ведет свой корень, надо думать, от новгородца, воспринявшего, как это и не могло быть иначе, много немецких культурных черт, но и переработавшего их по-своему, сообразно со своим собственным народным укладом. В результате получился тип, отличительными свойствами которого являются значительная нравственная самостоятельность, стойкость, самоуважение и полное отсутствие той суетливой угодливости, которая свойственна многим даже из нашего брата: их не заставишь быть на побегушках, они знают себе цену и по-своему, но с достоинством представляют здесь коренное русское общество» (Дименштейн, 2004, с. 14).
В то время русское общество образовывало в Риге своего рода диаспору, практически не контактируя с местным населением и немцами, также составлявшими купеческое сословие. СИ. Шутов пишет, что в старину (в начале XIX века) русское и немецкое купечества различались «столь резко между собою, что составляло, будто два особых мира ... мы, - кроме коммерческого интереса, не имели с немецкими купцами ничего общего: наш язык, наш склад жизни, наши воззрения на дела и людей, наконец, наша вера проводили заметную черту между обоими купечествами» (Шутов, 1870, с. 323).
Различия между этническими группами проявлялись не только на бытовом уровне. Права у русских и немецких купцов также были разными (Шутов, 1870) и даже после получения формального права голоса на собраниях в купеческой гильдии, реального права русские купцы не получали еще долго.
Несмотря на то, что в конце XX века территория является Лифляндской губернией Российской Империи, русские все же не забывают о некотором «естественном» приоритете немцев на этой территории. В частности, стороннему наблюдателю кажется непростительным то, что русские, по многу лет торгующие или служащие в Риге, могут не знать ни слова по-немецки (Филиппов, 1894). Следует обратить внимание на то, что речь идет о Лифляндской губернии Российской империи.
Включение территории Латвии в состав Российской империи в XVIII веке означало серьезные изменения в положении местных русских. Из численно очень небольшой группы, какой они являлись в начале XVTII века, русские за XIX и XX век превратились в самую большую по численности этническую группу Латвии после латышей, к тому же, занимающую положение «хозяев» на этой территории (Volkovs, 1998).
Первые статистические данные о количестве русских в Латвии очень фрагментарны. Например, во второй половине XVIII века русские составляли 15% от числа жителей Риги и находились по численности на третьем месте после латышей и немцев, а в 1820 году перешли уже на второе место (немцы -44,5%, русские-25,9%, латыши- 15,4%) (Volkovs, 1998).
Однако самый большой прирост числа русского и русскоязычного населения произошел в середине XX века, когда, после подписания пакта Молотова-Риббентропа в 1939 году, Латвия стала Советской республикой.
Распределение русских по городам, а также данные на 1989, 2000 и 2005 годы представлены в таблице 1.
Очевидно, что превращение Латвии в советскую республику в большой степени повлияло на сегодняшнюю этнодемографическую ситуацию. За годы пребывания в составе Союза этнодемографическая структура Латвии существенно изменилась (Dribins, 1996; Vebers, 1997; Volkovs, 1998). Данные об этнической структуре населения Латвийской Республики свидетельствуют о значительном росте доли русских после Второй мировой войны. Так, в 1920 году латыши составляли 72,76%, в 1935 - 75,50% от общего числа населения, а в 1989 году — 52,0%. Соответственно, русских в это же время было 7,82, 8,8 и 34,0%1.
Качественный этап исследования этнической идентичности русскоязычного юношества в Латвийской Республике
Основной задачей качественного этапа было формирование выборки и формулировка вопросов для количественного этапа исследования, однако на каждой стадии исследования для интерпретации наблюдаемых феноменов мы обращались к ранее полученным результатам, дополняя и обогащая картину.
На первом этапе нами использовались следующие методики: методика социального атома; тест Куна-Макпартленда «Кто я?»; глубинное проблемно-ориентированное интервью; фокус-группы.
В качественной части исследования приняло участие 88 человек. Родным языком все без исключения респонденты признали русский и к классификации себя в качестве русскоязычных отнеслись одобрительно. Возраст респондентов на момент проведения исследования варьировал от 16-ти до 20 лет.
Такой диапазон был выбран по двум причинам. С одной стороны, нам было необходимо, чтобы респонденты были достаточно взрослыми и их этническая идентичность была полностью сформирована (хотя следует заметить, что некоторые авторы (Собкин, 1995; Стефаненко, 1999а) считают, что этническая идентичность не формируется еще полностью в подростковом возрасте, а окончательно складывается только к юношескому и, значит, у части респондентов могла остаться диффузной, несформированной.
С другой стороны, нам было важно, чтобы школьный, а желательно и дошкольный возраст респондентов пришелся уже на период независимости Латвийской Республики, то есть, чтобы год их рождения был не позже 1984-1985 гг.
Юноши в выборке составили 45,5 % (40 человек), девушки - 54,5% (48 человек). Большинство респондентов (61 человек или 69,3%) на момент проведения исследования были учащимися средней школы. 21 человек (23,9%) учился на первом курсе университета. 6 человек (6,8%) были учащимися колледжей. Средний размер доходов семей респондентов различался, но большинство из них принадлежало к среднему классу со среднего размера доходом. Все респонденты - жители столицы, города Риги.
В средних общеобразовательный школах с русским языком обучения обучалось 37 человек, или 42,1%, с латышским- 24 человека, или 27,3%. 19 (21,6%) человек училось в университете на латышском языке, 2 человека (2,3%) - на русском. Из 6 учащихся колледжей (6,8%) все получали образование на латышском языке. Графически эти данные представлены на рисунке 1.
Основную сложность представлял отбор примерно пропорционального числа респондентов с русским и латышским значимым социальным окружением. Приблизительно можно было прогнозировать, что респондентов с большим количеством латышей в значимом социальном окружении легче найти в латышской школе, однако это оказалось верным далеко не всегда. Также большую сложность представляли поиски русских респондентов в латышских школах, так как эти поиски сопряжены с морально-этическими проблемами определения и афиширования этнической принадлежности учащихся.
Этнический состав значимого социального окружения респондентов определялся при помощи методики социального атома Я.Л. Морено (Морено, 2004), о принципах которой рассказано в соответствующем разделе.
34 человека (38,6 %) составили группу респондентов, не имеющих латышей в значимом социальном окружении; 28 человек (31,8 %) - с окружением, в котором помимо русских, превалирующих в значимом социальном окружении, есть и латыши (до 25%), и 26 человек (29,6 %) - с окружением, в котором значительное (больше 25%) количество латышей.
