Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные подходы к понятиям «миграция» и «адаптация» в отечественной и зарубежной социальной психологии 7
1.1. Особенности миграции русскоязычного населения 7
1.2. Роль адаптации в процессе миграции 19
1.3. Возможные стратегии адаптации русскоязычных мигрантов 30
Глава 2. Теоретико-методологическое обоснование основных положений исследования 40
2.1. Анализ существующих социально-психологических моделей адаптации 40
2.2. Концептуальный подход к построению социально-психологической модели адаптации 48
Глава 3. Причинно-следственная модель социально- психологической адаптации 60
Глава 4. Исследование семантического пространства русских фразеологизмов 84
4.1. Фразеологизмы как формы рефлексии внеязыковой действительности 84
4.2.Исследование семантических пространств русскоязычных мигрантов с применением факторного анализа 87
4.3. Исследование семантических пространств постоянного населения Московского региона с применением факторного анализа 98
4.4. Сравнительный анализ семантических пространств испытуемых групп мигрантов и постоянного населения 106
4.5. Исследование категориальной структуры русских фразеологизмов методом кластерного анализа 108
Заключение 111
Библиографический список использованной литературы 115
Приложения 120
- Особенности миграции русскоязычного населения
- Анализ существующих социально-психологических моделей адаптации
- Причинно-следственная модель социально- психологической адаптации
- Фразеологизмы как формы рефлексии внеязыковой действительности
Введение к работе
Вопросы социальной адаптации стоят сегодня достаточно остро. Все убыстряющий темп изменений (политических, экономических, культурных, социальных и т.д.) требует от индивида совершенного владения стратегиями адаптации. В свою очередь, динамика развития общества сегодня такова, что миграционные процессы получают все более широкое значение с каждым днем во всем мире и, в частности, в России. Таким образом, необходимость изучения особенностей адаптации мигрантов достаточно очевидна.
Россия на сегодняшний момент пока не имеет объективных социально-экономических условий для цивилизованного приема мигрантов. Институт миграции, существовавший в советский период, оказался неадекватным тем миграционным процессам, которые произошли после распада СССР. В СССР поток нерегулируемой миграции был очень небольшим. Существовала практика распределения специалистов, институт прописки, очень жесткая, можно даже сказать запретительная, политика по отношению к внешней миграции. Поэтому послеперестроечная либерализация и демократизация общества, процессы обособления и самоопределения в бывших советских республиках вызвали к жизни новые, непривычные в «доперестроечной» стране виды миграционных процессов. Сейчас происходит становление института миграции нового времени, поэтому актуальность исследования социально-психологических аспектов миграции достаточно очевидна.
Адаптация - процесс двусторонний, и эффективность этого процесса зависит, в том числе, и от образа той социальной среды, к которой адаптируется индивид. Поэтому так важно снизить уровень возникающей в настоящее время социальной напряженности между
5 вынужденными мигрантами и местным населением, сформировать адекватные и позитивные образы друг друга.
На Западе перемены в понимании роли и места адаптации личности происходили в течение десятилетий и в итоге привели к решительным переменам. «В настоящий момент проблема социальной адаптации личности своеобразный «мэйнстрим», в русле которого за рубежом активно сотрудничают социологи и психологи, философы и культурологи, социальные работники и педагоги, ученые и управленцы различных стран и континентов».1
В отечественной научной литературе в последнее время появляется интерес к проблемам адаптации. Но, по мнению М.В.Ромма, «на практике ученые современной России все еще только приступают к серьезным теоретическим и прикладным исследованиям в этой сфере, а о федеральных и региональных исследовательских программах и службах социальной адаптации, имеющих устойчивое государственное финансирование, российское общество по-прежнему лишь мечтает».2
Целью нашего исследования является построение причинно-следственной модели социально-психологической адаптации. Для этого необходимо решить следующие задачи:
Провести анализ существующих социально-психологических моделей адаптации;
Разработать концептуальный подход построения социально-психологической модели адаптации;
Определить основные структурные элементы социально-психологической модели адаптации;
4. Исследовать взаимосвязи между основными структурными
компонентами предлагаемой модели.
Ромм М.В., «Адаптация личности в социуме», Новосибирск, «Наука», сб. 2Там же, с.7.
Объектом исследования является социально-психологический процесс адаптации, предметом - устойчивые зависимости между структурными компонентами социально-психологической модели адаптации.
В соответствии с целями и задачами исследования, нами была разработана соответствующая методика, которая включала в себя следующие методы: построение семантических пространств на базе фразеологизмов русского языка, экспертный опрос, анализ документов, методы кластерного и факторного анализа.
Основные положения, выносимые на защиту.
Социально-психологическая модель адаптации состоит из следующих последовательных этапов: ситуация, обуславливающая необходимость адаптации; возникновение проблемно-адаптивных барьеров; ситуация неопределенности; возникновение новой идентичности; ассимиляция.
Взаимосвязи между структурными компонентами предложенной модели представляют собой элементы процесса адаптивной деятельности.
Процесс социально-психологической адаптации зависит от степени совпадения идентичностей взаимодействующих социальных групп.
Особенности миграции русскоязычного населения
Миграция - это естественный процесс, происходящий всегда и везде, независимо от типа государства и исторических условий. Миграция в самом общем виде - это «процесс изменения постоянного места проживания индивидов или социальных групп, выражающийся в перемещении в другой регион, географический район или другую страну».1 В данной работе миграция будет рассматриваться как перемещение определенных социальных групп, а не отдельных индивидов.
«Вся,мировая практика и история цивилизаций подтверждают, что любое государство... должно выработать и проводить такую политику, которая наиболее выгодна для развития этого государства, а значит, и отдельных его граждан; политику, обеспечивающую рациональное размещение населения на своей территории, экономический рост, национальную безопасность и территориальную целостность».2
В России процессы миграции всегда играли очень важную роль. Уже в конце XVII века Россия активно привлекала иностранцев для заселения и освоения огромных территорий. А одним из эффектов отмены крепостного права в 1861 году был бурный рост переселенческого движения. Статс-секретарь Куломзин пишет в 1896 году: «Переселенческого движения, как явления народной жизни, у нас не существовало; были переселения по вызову самого правительства, случался, и даже нередко, переход отдельных лиц под влиянием исключительных обстоятельств в малонаселенные местности, но сравнивать такие уходы с современным движением не представляется возможным».
К концу XIX века широкое признание получила концепция поэтапных, или волновых, переселений. Считалось, что окраинные районы должны заселяться жителями из смежных с ними промежуточных территорий, тогда для последних издержки переселения не будут столь велики. «Успешность переселения справедливо связывали с наличием сходства природно-климатических и хозяйственных условий районов выхода и вселения мигрантов».4
Существовали и использовались две различные схемы оказания помощи переселенцам: согласно первой схеме, средства направлялись в адрес конкретных переселенцев с целью облегчения их устройства в районах вселения (эта схема является преобладающей и сейчас), другая модель во главу угла ставила не заботу о каждом конкретном переселенце, а необходимость подъема хозяйства самого района вселения.5 Одна модель удачно дополняла другую..
В годы Советской власти миграционная политика носила своеобразный характер. Особенностью миграционной политики в 20-80-е года XX века был упор на управление внутренними миграционными процессами в противовес почти полному отсутствию внешней миграционной политики. Существование так называемого «железного занавеса» на долгие годы определило миграционную политику СССР, которая и в управлении внутренними процессами имела достаточно жесткий, директивный характер. Все это приводит к тому, что в нынешней непростой ситуации достаточно трудно использовать богатый опыт регулирования внутренних миграций, а практика управления внешними миграционными процессами, по утверждению многих специалистов, практически отсутствует.
После распада СССР и начала процесса дезинтеграции в Россию из бывших советских республик хлынул практически неконтролируемый поток мигрантов, значимую часть которого составляли и продолжают: составлять русскоязычные граждане. На бывшем постсоветском пространстве Россия превратилась практически в единственную принимающую страну.
Распад СССР самым трагическим образом отразился на судьбе русских. Около 25 млн. соотечественников (по данным переписи 1989 года) оказались за пределами России. Русский народ стал разделенной нацией. Та часть русских, которая осталась за пределами России, приобрела статус нацменьшинств, в Латвии и Эстонии — лиц без гражданства (апатриды).
Выталкивающими факторами в бывших советских республиках явились процессы «национализации» кадров, системы образования и СМИ, сокращения числа русскоязычных школ и детских дошкольных учреждений, принятие Законов о гражданстве, языке. Одновременно с выталкивающими факторами заметное влияние оказывают и факторы притяжения, ведь «несмотря на глубокий экономический кризис в России, ее экономическое положение было намного устойчивее, чем в бывших республиках, падение производства и уровень безработицы -ниже, а уровень отдельных видов социальной защиты (пенсионное обеспечение, образование) — выше, чем в других республиках» . Кроме того, нужно учитывать, что после распада СССР Россия выступила правопреемницей Советского Союза, а, следовательно, должна была, по мнению потенциальных мигрантов, выступить убежищем для всех русских, оставшихся за пределами России.
B 1991 году было проведено социологическое исследование вынужденных мигрантов в России, которое показало, что:
основными причинами выезда из республик являются принятие в них законов о статусе государственного языка, о гражданстве, обострение межнациональных отношений, трудности с трудоустройством и образованием из-за принадлежности к некоренной национальной группе;
национальный состав вынужденных мигрантов за 1989-1991 гг. представлен на 28% русскими и другими славянскими народами, на 30% - осетинами, на 20% - турками-месхетинцами, на 21% - армянами.7
Эти данные показывают, что Россию как страну прибежища рассматривают не только этнические русские, но и представители некоренных национальных групп на территориях суверенных республик, а также жертвы вооруженных (в Узбекистане) и этнических конфликтов (в Сумгаите, Баку, Нагорном Карабахе, Грузии и Южной Осетии). Но в данном исследовании основное внимание будет уделено именно русскоязычным мигрантам. Рассмотрим специфику этой группы мигрантов.
В XX веке одним из самых подвижных этносов в мире (а в России самым подвижным) были русские. Большую роль здесь сыграла политика государства (например, система распределения специалистов). Но нужно отметить существенную деталь: русские в своих межрегиональных перемещениях как бы не покидали территорию России. Ведь государственным языком был русский, столицей - Москва, а культура и традиции были «советскими».
Анализ существующих социально-психологических моделей адаптации
Существует несколько основных подходов к изучению проблемы социальной адаптации: это культурологический, системный и информационный подходы. В культурологическом подходе культура рассматривается как адаптивная система или пространство, необходимое для человеческой жизнедеятельности, а все виды адаптации, присутствующие в моделях поведения, вырабатываются в процессе развития культуры и передаются последующим поколениям в виде готовых шаблонов. Системный подход рассматривает адаптацию как переход систем из одного состояния в другое вследствие их взаимодействия с окружающей средой. С точки зрения информационного подхода, любое информационное взаимодействие между частями системы или между системой и средой является частным случаем процесса управления, без которого невозможна адаптация любой из самоуправляемых систем [61, с.25-35].
В каждом из вышеперечисленных подходов, адаптация рассматривается как процесс двусторонний, включающий в себя субъекта адаптации и социальную среду. Этот процесс можно рассмотреть в зависимости от степени инновационной активности субъекта адаптации.
В монографии М.В.Ромма [61, с.65] предлагаются четыре идеальных модели адаптивных взаимодействий в системе «общество -личность»:
1. Принудительная адаптация. В данной модели в качестве субъекта взаимодействия выступает общество, которое диктует параметры, цели и условия приспособительного процесса. Личность здесь рассматривается как объект воздействия, чья роль относительно пассивна (относительность заключается в использовании стратегий адаптации традиционного, а не инновационного типа). Таким образом, в данном случае общество предлагает личности готовые, стереотипизированные стратегии адаптации.
2. Встречная адаптация. В данной модели и общество, и личность выступают в качестве субъектов взаимодействия. Таким образом, личность в процессе адаптации занимает активную позицию, позволяющую отстаивать свои интересы, нормы и ценности. Стратегия адаптации, применяемая в данной ситуации, является инновационной.
3. Ресурсная адаптация. В данном взаимодействии субъектом выступает личность, которая определяет параметры и цели приспособления в процессе интерпретации существующей социальной реальности. Стратегия адаптации, используемая в данном случае, также является инновационной, характеризующейся тем, что общество не устанавливает никакие параметры приспособительного процесса.
4. Фоновая адаптация. Эта модель нетрадиционна по своему содержанию. Исходя из определения социальной адаптации, в этом процессе должна быть активной хотя бы одна сторона. Пассивность же обеих сторон взаимодействия в данной модели обозначает следующее: объективные изменения условий социальной среды свидетельствуют о превращении ситуации в адаптивную, в то время как личность не замечает этих изменений и продолжает использовать прежние (неэффективные в данном случае) стратегии адаптации. В свою очередь, изменения условий, вызвавшие возникновение адаптивной ситуации, не являются целенаправленными со стороны социума, а являются побочным эффектом какой-либо деятельности.
Ряд исследователей [9, с. 134] предлагают при моделировании процесса адаптации учитывать следующие факторы:
Стрессоустойчивость как фактор адаптации (способность индивида к адаптации зависит от устойчивости функций организма и гибкости реакций центральной нервной системы и психики);
Воля как фактор поведения (успешность адаптации зависит от степени развитости волевых качеств);
Поиск смысла жизни как феномен адаптации (утрата смысла жизни приводит к ослабеванию воли и снижению стрессоустойчивости, а следовательно, затрудняют адаптацию).
По мнению М.В.Ромма, «все многообразие экспликаций понятия «социальная адаптация»... тяготеет к двум ведущим социологическим парадигмам, причем в различных классификациях эти уже ставшие традиционными парадигмы обозначаются по-разному: объективизм и субъективизм; макро-и микросоциология; «нормативная» и «интерпретативная» парадигмы».
Проанализировав все достоинства и недостатки каждого из подходов, он (М.В.Ромм) приходит к выводу о необходимости комплексного подхода к данному феномену и предлагает использовать в качестве универсальной стратегии социальной адаптации - деятельность. «Главный способ активного (в сущности, адаптивного) взаимодействия человека с миром — это деятельность, благодаря которой появляется возможность не только целенаправленного преобразования природы, но и включения ее в сферу материальной и духовной культуры человека».2
Причинно-следственная модель социально- психологической адаптации
Для исследования феномена социально-психологической адаптации мы предлагаем использовать причинно-следственную модель. С точки зрения Д.Хейса,1 общественные явления обычно определяются несколькими факторами, которые образуют сети причинных отношений. Данные сети порождают модели социальных явлений, а изучение моделей обеспечивает углубление понимания причинных отношений, которые их порождали.
Модель2 - это концептуальный инструмент, ориентированный в первую очередь на управление моделируемым процессом или явлением.
Предлагаемая нами модель относится к классу содержательных (т.к. формулируется не с помощью одного из формальных языков (например, математического), а на естественном языке), причинно-следственных моделей3. Элементами таких моделей могут быть понятия, категории, концепты, конструкты, показатели, индикаторы и переменные, описывающие поведение исследуемого объекта.
Необходимость в адаптации возникает с возникновением адаптивной ситуации. По словам М.Ромма, «...если субъект...оценивает сложившуюся ситуацию как привычную и традиционную, а ее характер, равно как и приемлемые стратегии адаптации к ней, ему известны из предыдущей социальной практики, то жизнедеятельность будет осуществляться стандартно, т.е. по обычаю».4 И обратно, при неизвестной ситуации, или ситуации оцениваемой субъектом адаптации как неизвестной, возникает необходимость приспособления к изменившимся условиям, т.е. необходимость в адаптации.
Процесс социальной мобильности является одним из основных социальных процессов, при котором возникает адаптивная ситуация, поэтому мы считаем целесообразным ввести данное понятие в нашу модель.
Социальная мобильность - любой переход индивида или социального объекта, или ценности, созданной или модифицированной благодаря человеческой деятельности, от одной социальной позиции к другой.5
Различают вертикальную и горизонтальную мобильность: вертикальная мобильность - это совокупность взаимодействий, способствующих переходу индивида или социального объекта из одного социального слоя в другой, а горизонтальная мобильность — это переход индивида или социального объекта от одной социальной позиции к другой, лежащей на том же уровне.
Кроме того, по мнению ряда ученых, полезно различать физическую и социальную мобильность человека. Физическая мобильность - это перемещение его тела в физическом пространстве, социальная мобильность - перемещение его в пространстве связей, отношений и т.п.
Существуют различные виды мобильности, выделяемые по ряду оснований. Приведем один из примеров классификации мобильности7: По характеру перемещения и свойствам среды: плавание, перелет, поездка и пеший поход, космический полет; По социальной функции: командировка, путешествие, туристическая поездка, дипломатический визит и т.д.; По характеру отношения индивида к месту жительства: миграция (перемена места жительства), скитания (неспособность обрести постоянное место жительство), странствования (временные затруднения с постоянным местом жительства). Таким образом, миграция - это частный случай мобильности, обусловленный естественным стремлением индивида к улучшению условий своего существования. Миграция — это процесс изменения постоянного места проживания индивидов или социальных групп, выражающийся в перемещении в другой регион, географический регион или страну.
Существует ряд условий, влияющих на принятие решения о миграции. Это факторы выталкивания и притяжения.
Фактор выталкивания связан с неудовлетворенностью условиями существования индивида на прежнем месте жительства. Фактор притяжения включает в себя совокупность привлекательных черт или условий для проживания в других местах.
В рассматриваемой модели мы не будем подробно останавливаться на анализе данных факторов, заметим лишь, что в ситуации с русскоязычными мигрантами в подавляющем большинстве случаев ведущую роль играет фактор выталкивания -политика, проводимая в странах ближнего зарубежья по отношению к русскоязычных гражданам. Мы подробно рассматривали данный аспект в первой главе.
Существует различные виды миграции. В интересах нашего исследования мы остановимся на некоторых из них:
Суверенная (индивид принимает решение о миграции без внешнего давления) и вынужденная (при принятии решения о миграции на индивида оказывается внешнее давление) миграция;
Политическая (политические обстоятельства) и экономическая (материальные стимулы);
Удачная (условия жизни на новом месте отвечают ожиданиям индивида) или неудачная (неудовлетворенность условиями жизни на новом месте);
Индивидуальная и массовая миграция;
Подготовленная (условия жизни на новом месте (работа, жилье и т.п.) заранее подготовлены) и неподготовленная (все случаи беженства и подобные им).
Фразеологизмы как формы рефлексии внеязыковой действительности
В качестве метода исследования использовалась техника построения семантических пространств, разработанная Петренко В.Ф.8 Семантические пространства являются неким метаязыком исходного языка описания (в данном случае фразеологизмов), а их построение заключается в выделении обобщенных категорий факторов. Таким образом, в роли шкал-дескрипторов, по которым оценивались объекты (ролевые позиции в терминах Дж. Келли), выступали фразеологические обороты русского языка. В качестве экспериментального материала из словаря-справочника «Русская фразеология»9 нами было отобрано 62 фразеологизма (см. приложение 27), относящихся к разряду глагольных. Глагольные фразеологизмы имеют значение процессуальности, т.е. описывают человека через его поведение. Отбор именно этих фразеологизмов проводился следующим образом: в выбранном нами словаре справочнике все перечисленные фразеологизмы были структурированы по качествам (лень, трудолюбие, доброжелательность, зависть и т.д.). Отбор фразеологизмов из всего количества предложенных к данному качеству проводился с помощью пилотажного исследования, в котором респондентами (студентами ГУУ) выбирались три наиболее соответствующие описываемому качеству позиции. Было опрошено 18 человек, после чего ответы стали повторяться и мы сочли возможным завершить пилотаж.
Для построения матрицы сходства фразеологизмов (первый этап построения семантического пространства) степень их сходства оценивалась косвенным образом — через их отнесение к ролевым позициям, под которыми подразумеваются некоторые обобщенные, типические образы. Нами использовались следующие ролевые позиции: 1 -«Я», 2- «Я через 10 лет», 3 - «Я 10 лет назад», 4 — «Мой образ «Я» в глазах других», 5 - «Мой идеал человека», 6 - «Мой друг», 7 - «Мой враг», 8 - «Презираемый мной человек», 9 -«Обыватель», 10 — «Успешный человек», 11 - «Неудачник», 12 - «Предприниматель», 13 - «Наемный работник», 14 -«Ответственный человек», 15 — «Безответственный человек», 16 -«Политик», 17 - «Чиновник». Данные позиции подбирались по возможности наиболее контрастно: «Мой идеал человека» -«Презираемый мной человек», «Мой друг» - «Мой враг», «Предприниматель» - «Наемный работник», «Ответственный человек» - «Безответственный человек». Это отвечало задаче изучить наиболее широкий диапазон аспектов личности человека. Ролевую позицию «мигрант» мы не использовали в опросе сознательно. Результаты проведенного нами на подготовительном этапе экспертного опроса (опрашивались 25 представителей районных администраций Московской области) показали негативное оценивание понятия «мигрант». Так, на вопрос: «Какие из насущных проблем региона можно было бы решить с помощью мигрантов?», были даны следующие ответы: «у нас нехватка рук в сельском хозяйстве», «нет таких проблем», «строительство», «уход за лесонасаждениями». При этом ранее, на вопрос о приоритетных направлениях развития своего района, которые требуют притока рабочей силы, эксперты отвечали следующее: «промышленность», «развитие малого бизнеса», «развитие курортной инфраструктуры».
Исходя из вышеизложенного, мы решили не использовать ролевую позицию «мигрант» в нашем исследовании. Кроме того, для нас важно в результате процесса адаптации получить ингруппу, поэтому нецелесообразно с нашей точки зрения специально противопоставлять респондентов друг другу.
Испытуемых просили оценивать по семибалльным шкалам (3, 2, 1, 0, -1, -2, -3) верность утверждения, зафиксированного в образной форме в каждом фразеологизме, относительно каждой ролевой позиции (см. приложение 26). Таким образом, фразеологизмы выступали униполярными шкалами, а ролевые позиции являлись объектами, которые оценивались по этим шкалам, где оценка 3 означала полное отнесение качества, описываемого фразеологизмом, к ролевой позиции, а оценка —3 — полное отрицание этого качества для данной ролевой позиции. Таким образом, сходство каждого фразеологизма оценивалось косвенно, через сходство оценок ролевых позиций, полученных по этим шкалам, и вычислялось как коэффициент корреляции попарных оценок.
Процедура обработки данных заключалась в следующем. Индивидуальные матрицы данных оценок испытуемых суммировались в одну общегрупповую матрицу (62 х 17) по каждой из групп испытуемых (отдельно для группы мигрантов и для группы постоянного населения), которая подвергалась корреляционному и факторному анализу. Матрица корреляции (62 х 62), отражающая связь каждого из 62 фразеологизмов с каждым, строится на основе оценки всех 17 ролевых позиций по этим фразеологизмам. Факторная обработка матрицы корреляций позволяет выделить пучки коррелируемых, взаимосвязанных фразеологизмов и описать содержание ролевых позиций через набор базисных категорий-факторов, где факторные нагрузки фразеологизмов соответствуют проекциям вектора, описывающего фразеологизм на ось фактора. Содержательно величина факторной нагрузки показывает, насколько выражен некий смысл, стоящий за фактором в данном конкретном фразеологизме.
