Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Инварианты анализа свободы как субъектности 10
1.1. Феномен свободы: подходы и оценки 10
1.2. Субъектное основание свободы 28
1.3. Субстанциальность субъектности и свобода 55
Глава 2. Свобода в пространстве современности 72
2.1. Модальность свободы: От эпохи Модерна к эпохе Постмодерна 72
2.2. Толерантность и свобода в современном обществе 89
Заключение 101
Список использованной литературы
- Субъектное основание свободы
- Субстанциальность субъектности и свобода
- Модальность свободы: От эпохи Модерна к эпохе Постмодерна
- Толерантность и свобода в современном обществе
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется, с одной стороны, сложившимися реалиями социальной и личностной жизни, а с другой – потребностями в теоретических результатах исследования свободы, которая «вписана» в современный динамичный, но нестабильный и во многом даже катастрофичный мир. Несмотря на то, что свобода является традиционной для философского дискурса темой, интерес к этой проблеме сохраняет свою напряженность. Это объясняется тем, что свобода является одной из основных антропологических характеристик и социальных ценностей, конституирующих индивидуальное и социальное бытие. Кроме того, социально-философский анализ свободы обретает особую значимость на фоне цивилизационных сдвигов, следствием которых является усложнение форм человеческого бытия. Актуальное и вместе с тем концептуальное измерения свободы невозможно без обращения к широкомасштабному пространству современности, в котором сущность свободы таит в себе способность к различным трансформациям, соответствующим или не соответствующим интенциям социума и его институций.
Различные суждения о свободе, встречающиеся в философской литературе, чаще всего связаны со стремлением уточнить, дополнить, расширить или сузить содержание и рамки свободы и с осознанием необходимости устранения несвободы, более того, с осознанием того, что свобода есть нечто, бытие чего до конца мы не можем доказать.
Специфическая особенность дискурса свободы заключается и в сложности артикуляции ее сущности в силу «сопротивления» свободы всевозможным попыткам редуцирования. Поэтому определения свободы имеют характер некоторой условности, создают ощущение «ускользания» предмета определения. Однако контекст субъектности делает адекватное раскрытие содержания свободы возможным, поскольку в определенном смысле субъектность совпадает со свободой. Свобода и субъектность суть конституэнты единого целого – трансформация одного закономерно вызывает в определенных модусах трансформацию другого.
Актуальность темы определяется также и тем, что человеческое поведение невозможно понять только при помощи «цепочки» причинно-каузальных связей, которые включают в себя широкий спектр возможного и невозможного в свободной и квазисвободной жизнедеятельности. Последняя, однако, должна объясняться только с «помощью» свободы, являющейся достаточной мотивацией для апелляции к субъекту, способному самостоятельно рассуждать и самостоятельно действовать. Таким образом, актуальность темы исследования определяется тем, что свобода бытийствует в духовном мире особым образом, и эта особенность имеет целостный, неисчерпаемый и непрерывный характер.
Степень разработанности проблемы.
Проблемы свободы и субъектности являются обширными и многогранными, сложными и неоднозначно трактуемыми, затрагивающими многие аспекты социальной практики. Но хотя многие философы и мыслители глубоко касались рассматриваемых в работе вопросов, можно с уверенностью утверждать, что проблемы свободы не могут полностью считаться исчерпанными, «закрытыми» или окончательно исследованными, поскольку сам их характер и специфика не позволяют когда-либо полностью реализовать эту задачу полностью.
Рассмотрение исторической эволюции теоретических воззрений на затрагиваемые в работе проблемы в истории философской мысли логически входит в последовательный и детальный анализ феномена свободы. На основе конкретного историко-философского анализа данной проблемы появляется возможность сделать синтез концепций и комплексное исследование свободы и субъектности как особенного социального феномена, рассмотреть пути и способы активной реализации данных феноменов в современном социуме и выработать принципиально новые теоретические основы совершенствования свободы.
Что касается античной философии, то необходимо, прежде всего, отметить идеи Аристотеля, Демокрита, Платона, Сократа, Эпикура, Платона. В христианской философии средневековья человек рассматривался в контексте принципа теоцентризма; здесь фактически воспроизводится античная идея «свобода от»… чувств к «свободе для» веры в Бога (Августин Аврелий, Альберт Великий, Ансельм Кентерберийский, Боэций, Дунс Скот, Уильям Оккама, Фома Аквинский). В социально-философской мысли Ренессанса, эпохи Просвещения и Нового времени Лоренцо Вала, Пико дела Мирандола, Френсис Бэкон, Блез Паскаль, Томас Гоббс, Бенедикт Спиноза, Шарль Монтескье, Дени Дидро, Жан-Жак Руссо, Клод Гельвеций, Готфрид Лейбниц сформулировали в различных аспектах идею свободного субъекта.
В трудах представителей немецкой классической философии – И. Канта, И.Г. Фихте, В.Ф.Й. Шеллинга, и Г.В.Ф. Гегеля – проблема свободы в ее онтологическом, гносеологическом, аксиологическом аспектах занимает особое место. Она рассматривается как феномен, имеющий глубокие истоки и формы реализации в постоянной динамике субъектности.
В работах К. Маркса и Ф. Энгельса, их последователей проблема свободы рассматривалась в основном в рамках соотношения объективных общественных закономерностей и роли личности в истории. Отдельные работы А. Шопенгауэра и Ф. Ницше также посвящены исследованию феномена свободы как в онтологическом аспекте, который связан с понятием мировой воли, так и в индивидуально-личностном и социально-историческом плане.
В неклассической и постнеклассической современной зарубежной социальной мысли феномен свободы преимущественно изучается в связи с взаимоотношениями социальных субъектов. Это находит отражение в работах видных западных мыслителей: Н. Аббаньяно, А. Бергсон, И. Берлин, О. Больнов, Ж. Бодрийяр, Ф. Бродель, М. Бубер, М. Вебер, В. Виндельбанд, А. Камю, Д.К. Лукач, Ж.-П. Сартр, Э. Фромм, Э. Левинас, Ф. Фукуяма, В. Франкл, Х. Ортега-и-Гассет, К. Ясперс и ряда других.
В отечественной философии проблема свободы и субъектности занимала одно из ведущих мест. Это прослеживается в русской философии у Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, С.А. Левицкого, Н.О. Лосского, В.С. Соловьева, С.Л. Франка, П.А. Флоренского, Л.И. Шестова, Г.Г. Шпета. Они находили истоки, смысл и оправдание свободы, прежде всего в развитии духовности и укреплении целостности личности.
В рамках современной отечественной философии опубликовано довольно значительное количество работ, в которых просматриваются новые подходы в рассмотрении смысла понятия свободы вообще, новое понимание сущности и содержания проблемы соотношения свободы и субъектности в развитии современного социума. Из наиболее значимых в этой области работ следует упомянуть работы М.А. Абрамова, А.А. Агамова, Р.Г. Апресяна, В.Ф. Асмуса, В.С. Барулина, М.З. Брызгалова, Ю.М. Бородай, Л.Б. Волынской, К.С. Гаджиева, П.П. Гайденко, В.А. Гребенщикова, В.А. Горшкова, Ю.Н. Давыдова, М.М. Дерковского, Г.Г. Дилигенского, Т.А. Зинченко, Д.А. Керимова, Г.С. Киселева, Н.Н. Козлова, Ю.А. Красина, Б.Н. Краснова, В.А. Лекторского, М.К. Мамардашвили, В.В. Миронова, Мотрошиловой, В.В. Мотылева, С.П. Никанорова, Н.С. Плотникова, А.В. Разина, Н.Ф. Рахманкуловой, Ю.В. Сачкова, В.П. Филатова, С.И. Яковенко и ряда других мыслителей.
Объект исследования – свобода как специфический феномен человеческой жизнедеятельности.
Предмет исследования – трансформация свободы и субъектности в современном обществе
Цель исследования – рассмотрение трансформации свободы и субъектности в современном обществе.
Задачи исследования:
- осуществить анализ содержания свободы и форм ее проявления в неразрывной связи с субъектностью;
- эксплицировать соотношение феноменов свободы и субъектности;
- определить взаимосвязь между спецификой идентичности и формами реализации свободы;
- выявить тенденции трансформации свободы и субъектности в современном обществе;
- раскрыть возможное и действительное в соотношении свободы и толерантности.
Методология исследования представлена комплексным подходом, включающим в себя принципы историзма, контекстуальности, системности, методы формально-логического, компаративного анализа, а также логико-исторической реконструкции.
Положения, выносимые на защиту:
-
Свобода является атрибутом процесса реализации самодостаточности личности, индивидуализирующая ее в актуальных и вероятностных моделях бытия. Смысл индивидуализации заключается в тождественности внутренней необходимости для субъекта бытия. Субъектность является мерой свободы, обусловливающей способы ее реализации.
-
Свобода в рамках субстанциально понимаемой субъектности реализуется через сохранение и укрепление целостности Я индивида в осуществлении собственной жизненной стратегии с помощью способности к автономизации своих когнитивных и деятельностных актов от внешних влияний и воздействий.
-
Свобода в рамках релятивной субъектности является постоянным процессом качественного самоизменения с помощью отказа от принципиального различия Я и Другого, «снятия» проблемы существования неаутентичных влияния.
-
Каждый тип общества формирует свой модус осуществления свободы. Свобода реализуется в поле взаимодействия двух полюсов – общества и индивида, сознательно идентифицирующего себя с «элементом» общества. В связи с этим «объем» реализуемой свободы становится зависимым от полноты идентификации. В современном обществе свобода конституируется на основе индивидуальной различности, не предполагающей укорененности субъекта в собственной идентичности. В итоге свобода перестает быть проблематичной и приобретает игровой характер.
-
В условиях требования постоянного создания и изменения собственной идентичности в рамках предоставляемой обществом качественно измененной поливариативности существования, толерантность становится ведущим принципом формирования пространства свободы. Однако она же становится и основным ее ограничением.
Научная новизна исследования:
проведен социально-философский анализ свободы и субъектности как меры подлинно свободной самодостаточности человека;
выявлена интеракция типологии субъектности и реализации свободы в ее индивидуально-социальных формах;
определена взаимосвязь между спецификой идентичности и формами реализации свободы
рассмотрены тенденции трансформации свободы как субъектности в современном обществе
выявлены роль, место и значимость свободы в пространстве толерантности.
Научно-практическая значимость исследования заключается в переосмыслении подходов к рассмотрению проблемы соотношения свободы и субъектности. Положения и выводы, содержащиеся в работе, могут найти применение в разработке социальных технологий, направленных на формирование условий для решения различных социально-практических проблем, а также в разработке общих и специальных курсов по социальной и политической философии, социологии и политологии.
Апробация работы.
Основные положения и выводы диссертационной работы обсуждались на ежегодных научных конференциях профессорско-преподавательского состава и молодых ученых ВолГУ (2003-2008 гг.), по итогам которых опубликованы тезисы и доклады.
Структура диссертационного исследования включает в себя введение, две главы, заключение и список использованной литературы.
Субъектное основание свободы
В философии Возрождения, которую характеризуют как антропоцентристскую в противоположность эпохе христианского средневековья, свобода понималась как возможность беспрепятственного всестороннего развития личности. Именно в эту эпоху становятся известными множество античных текстов, что и привело к новому витку влияния древнегреческой и древнеримской мысли, которую стремились противопоставить средневековой схоластике теоцентризма.
Пико делла Мирандола пишет, что Творец, ставя человека в центр мира, возгласил: «Не даем мы тебе, о, Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению. Ты, не стесненный никакими пределами, определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я ставлю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире»7. В этих словах, с одной стороны, используется христианская мысль о свободе человека и его ответственности, а, с другой стороны, присутствует акцент свободомыслия и активно личностная окраска.
Философия свободы Нового времени во многом продолжает традиции схоластики и рассуждает о свободе в основных сферах: 1) онтологии, то есть соотношения человека, мира и Бога; 2) антропологии, то есть соотношения воли и разума; 3) социальной философии, где рассматриваются взаимоотношение индивида и общества.
У Р.Декарта и в определенном смысле у Г. Лейбница была найдена и зафиксирована новая «архимедова» точка опоры, встав на которую возможно было развенчать понятийный мир схоластической философии. С нее, с декартовского принципа «cogito» и принято вести отсчет истории новой философии. Этот принцип представляется исторически ничем не опосредствованным: основанием его, как это ощущал и выражал сам Декарт, является свободная деятельность духа, одним неповторимым актом самодеятельной воли сбрасывающая с себя все прошлое и прокладывающая новый путь мыслящего самосознания, «...воля, то есть свобода выбора, ощущаемая мной, такова, что я не могу представить себе большую... моя воля состоит только в том, что мы вольны делать или не делать одно и то же...»8.
У Т.Гоббса свобода определяется довольно просто — как отсутствие препятствий в осуществлении влечений. Он пишет: «из употребления слов свобода воли можно делать заключение... о свободе человека, которая состоит в том, что он не встречает препятствий к совершению того, к чему его влекут его воля, желание или склонность»9. Таким образом, свобода - это условие, выражаемое в некотором пространственном смысле, способствующее воплощению воли человека, над которой он не властен.
По Гоббсу, воля человека имеет тенденцию распространяться на любые объекты и в своем пределе заключать в себе их все. Однако факт сосуществования множества людей равных друг другу по природе делает воплощение воли каждого из них практически невозможным, так как воля каждого распространяется на все, это создает ситуацию полного отсутствия свободы и приводит к войне всех против всех в достижении воплощения своей воли. Таким образом, факт существования множества воль требует некоторой их канализации, приведению к единству, объединению в рамках единой воли.
Это достигается с помощью государства, поэтому свобода возможна, по сути, только в рамках искусственного ограничения.
Б.Спиноза не отрицает свободу вообще, но говорит о ее границах: человек сталкивается с двумя реальностями: внешней, данной в обстоятельствах и внутренней, являемой в аффектах. Мы находимся в рабстве настолько, насколько то, что случается с нами, обусловлено внешними причинами, и свободны соответственно тому, насколько мы действуем по своему усмотрению.
Таким образом, желание человека не свободно, оно вызвано иными объектами, по сути - это незнание силы, определившей действие, оно создает иллюзию свободы. «Люди считают себя свободными, так как свои желания и свое стремление они сознают, а о причинах, располагающих их к этому стремлению и желанию, даже и во сне не грезят, ибо не знают их»10.
Данные концепции детерминированности воли совместно с теориями естественного права во многом определили новоевропейскую философию и заложили основу понятия свободы как политико-правовой автономии гражданина. Свобода в таком понимании противопоставляется разнузданности и беспредельной самостийности воления. Ограничения свободы человека накладывались законом и государством: «Обязательства и свобода подданного должны быть выведены... из цели установления верховной власти, которая заключается в установлении внутреннего мира среди подданных и в их защите против общего врага»11.
В дальнейшем детерминизм, отрицая свободу, предполагает признание того, что и знание объективных условий, и понимание правильного и должного суть своеобразная форма предопределения решений и действий. Причем, ситуация выбора ограничена данным набором возможностей, а то, что проявляется в качестве самостоятельного воления, есть на самом деле результат предшествующего (и не всегда осознаваемого) опыта индивида.
В философии Просвещения была представлена идея о том, что существует так называемая «общая свобода», которая есть следствие человеческой природы. Как только человек достигает разумного возраста, он становится своим собственным господином, будучи единственным судьей тех средств, которые пригодны для его самосохранения.
Субстанциальность субъектности и свобода
Реальность понимается как текст, то есть в самом общем плане некоторая связная и полная последовательность знаков, обладающая множественностью смысла, незавершенностью значений, принципиально открытая для бесконечного количества интерпретаций, и доступная для трансформаций и рекомбинаций. Фрагментарность, скольжение по отдельным элементам события, предмета, концепции, большой или простой проблемы - вот отличительные знаки мышления и действия многих людей, вне зависимости от их профессиональной или иной принадлежности. В связи с этим постмодернизм отрицает объективную данность истины. Любая попытка обнаружить истинную сущность вещей с самого начала обречена на неудачу, поскольку истина понимается прежде всего как лингвистический, исторический и социальный конструкт.
В связи с этим в центре внимания оказывается изменчивость, ситуативность, сингулярность, плюральность. Многими исследователями именно плюрализм воспринимается как некая сердцевина постмодернизма. Плюрализм ориентирует его на конфликтные зоны, на столкновение и разломы в социальной и культурной сферах, что объясняет его стремление к паралогичному, к непривычным комбинациям и соединениям. Отсутствие жестких рамок позволяет строить культурное здание личности, группы, социума в значительно более мягких условиях, в отличие от жестких форм модернизма.
По мысли М.С. Кагана человек «приговорен» к ценностному способу управления своим поведением, своей деятельностью, и это «приговор» не природы и не богов, а его собственного социокультурного бытия90. В связи с этим мир ценностей является наилучшим показателем специфики общества. Мир человеческих ценностей, затронутый бурными переменами современного общества, стал очень изменчив и противоречив. Кризис системы ценностей означает не их тотальное уничтожение, а изменение их внутренних структур. «Ценности культуры не погибли, однако они стали другими по своему рангу. В любой перспективе появление нового элемента влечет за собой перетасовку всех остальных элементов иерархии»91. Можно говорить о некотором эклектизме, который нарушает институционально устанавливаемые ценностные иерархии и границы. Происходит, таким образом, не утрата ценностей, а их изменение, переориентация стиля жизни.
Такая изначальная поливариантность подходов и методов, первичная незаданность строгих ориентиров снимает напряженность в решении многих культурных вопросов и в самой проблеме культурной самоидентификации. Это создает условия для возрождения определенной культурной ситуации «поверхности», которой уже общепринято характеризуется сам феномен постмодернизма. К культурному состоянию «поверхностности» приводит лавина информации, убыстрение темпа жизни, принуждающие человека к тому, что он старается включить в свою сферу повседневности все большее количество единиц информации, все меньше заботясь о ее глубине и стройности. «Меняющиеся кадры видеоклипа, короткие фразы теленовостей, претендующие только на знакомство с фактами без глубокого анализа, дайджесты вместо серьезных работ становятся привычным фоном повседневной жизни»92. Однако фрагментарность подобного рода дает возможность из имеющихся «кубиков информации» выстраивать свое собственное культурное пространство, развивая его необходимым для себя образом.
Поэтому нередко с этим явлениями тесно связано восприятие жизненно мира как игры. Это объясняется нередко тем, что принцип игры снимает напряжение и серьезность в отношении к самой жизни, сами действия (в политике, профессии, в межчеловеческих отношениях) становятся частью единого огромного спектакля без начала и конца.
Не менее важной чертой современной ситуации постмодерна является отказ от ориентации на будущее, от выстраивания линии сегодняшнего дня в зависимости от схемы будущего. Ситуация изменилась таким образом, что модернистская нацеленность существования «для будущего» сменилась максимальным и многосторонним переживанием настоящего момента. Не случайно сейчас стал популярным лозунг «здесь и сейчас», который активно используется психологами, социологами, педагогами. Он также глубоко внедряется и в систему массовой культуры через мультимедийные установки, рекламу, в которой предлагается посредством различного рода социотехник насладиться, приобрести, почувствовать вкус и ощутить преимущества ситуации «сейчас и немедленно».
В данном случае как бы фиксируются два полюса постмодернистского восприятия мира. Первый полюс ориентирует на действительно необходимое, всестороннее проживание каждого момента своего существования, на выживание в единственную, на сегодняшний момент, данную ситуацию. Главным является— ее принятие, так как приняв ситуацию, в ней можно активно и плодотворно существовать. Другой полюс ограничивается примитивным принятием без активного действия, предлагается всего лишь потреблять любые ценности, как духовные, так и материальные, объединенные подходящим для этого определением «продукция».
Модальность свободы: От эпохи Модерна к эпохе Постмодерна
И тогда последним основанием всякого бытия человека, в том числе и социального, является конечность, смертность, случайность людских деяний и самой жизни. В такой ситуации, конечно, бессмысленно обсуждать рациональность социального порядка, социальных институтов, искать в целях обоснования либерального общества какие-то объективные нравственные ценности и установки»93. Исходя из такого понимания человека, действительно следует отказаться от представления о способности разума примирять, объединять людей, становиться необходимым условием создания общественных связей и отношений; тогда автоматически исключаются возможность предполагать наличие у людей некоего нравственного долга, предписывающего проявлять гуманизм, иметь моральные обязательства и т.д.
Произошли качественно новые в самом составе элементов социальной общности. В литературе отмечается, например, формирование такой социальной группы, как маргиналы (от латинского marginalis — находящийся на краю). Это совокупность, или объединение, людей, в силу ряда причин не сумевших адаптироваться к существующим социальным общностям. Маргиналами называют тех, кто сам отвергает общество либо оказывается им отвергнутым. Маргинальность является следствием конфликта людей с общепринятыми нормами, выражением специфических отношений с существующим общественным строем.
Следствием неактуальности модернистских ценностей становится упадок мобилизующей и организующей силы общества как системы институтов: «... установление вторичной идентификации все чаще воспринимается как внешняя, совершенно формальная структура, которая в сущности, не обязательна, поэтому люди все чаще ищут поддержки в «изначальных», как правило, менее широких (этнических, религиозных) формах идентификации»94
Маргинальность стала господствующей тенденцией в наше время, выражающаяся в стремлении дистанцирования от социальных процессов, с целью занятия независимой позиции самоустранения, выхода за рамки общества. Это достигается через идентификация себя с альтернативной социальной целостностью. При этом маргинальность предполагает естественным идентификацию себя с несколькими сообществами. Такое разнообразие идентификаций возрастает с повышением уровня образованности, число сообществ увеличивается с развитием цивилизации.
Путь поиска групповой идентичности вел к полному отказу от концепции интеграции. «Само понятие интеграции, утверждали сторонники групповой идентичности, предполагает признание биологической или, по меньшей мере, биокультурной иерархии; она допускает, что группа, в которую человеку предлагается интегрироваться, в определенном смысле более совершенна, чем та, к которой он принадлежит. Напротив, настаивают адепты групповой идентичности, или исторической идентичности не менее, если не больше, значима, чем идентичность тех, в чью среду нам предлагают влиться»95.
Все социальные взаимодействия оказываются взаимодействиями с Другим. «В современном обществе все больше непродолжительных взаимодействий, партнеры по интеракции остаются чужими друг другу, цельность личности во всех беспокоящих аспектах отступает за сам акт взаимодействия»96. На смену четкому различительному на основе оппозиции мышлению приходит индифферентность по отношении к Другому. Современные исследования указывают, что инаковость становится вездесущей, проникающей в любое взаимодействие между людьми. При этом принципиально отказано в возможности переступления границ инаковости. По мысли 3. Баумана, это приводит к ситуации когда «В течении дня мы встречаем так много людей, что не можем узнать их всех. И в большинстве случаев не можем быть уверены — разделяют они наши стандарты или нет. Мир, в котором мы живем, представляется нам в основном заселенным чужаками; это мир унизительной отчужденности. Мы живем среди чужаков, для которых мы сами чужаки»97. Современные социальные отношения характеризуются постоянной динамикой. Поэтому быстрота становится стилем поведения, что ведет к непродолжительности взаимодействий. Это приводит к господству безразличности между партнерами по интеракции. Чуждость становится нормальной и не вызывает стремления ее преодолеть.
Различность ценностных убеждений способных разорвать целостность социальной ткани, неуничтожимость границ инаковости, приводят к растущей убежденности «...в необходимости общеобязательной этики в интересах выживания человечества»98. Основополагающим принципом такой этики и, соответственно, содержанием социальной практики становится толерантность.
Та или иная конкретная форма солидарности или единства, возникающая в рамках отдельного сообщества, не может претендовать на универсальность. В этой связи объявляются несостоятельными претензии социальной теории найти объективные критерии для выделения более «правильной» формы солидарности. Установки на солидарность между людьми служит для целей временного консенсуса, так как нет ничего, что находится «за» и «вне» пределов «здесь» и «сейчас» существующих социальных обстоятельств, не имеющих никакой онтологической укорененности, ибо они являются продуктами случая.
Таким образом, современное общество, продолжает решать общую проблему Современности - создание порядка на основе индивидуального многообразия. При этом радикально усиливает акцент на инаковости и отличности индивидов, поддерживая фрагментарность и вариативность общества, лишенного укорененности своего единства, возможного лишь «ситуативно» и временно.
Толерантность и свобода в современном обществе
Ограничение, по определению Альберто Мелуччи, «это заключение в рамки, предел разделение; поэтому оно означает и признание существования другого чуждого, неустранимого. Столкновение с «другим» - это опыт, подвергающий нас испытанию: оно порождает искушение устранить различия силой, но может вызвать к жизни и стремление к контакту как непрерывно возобновляемому действию»119
Такое отношение к Другому позволяет интенсифицировать взаимодействия между людьми, делая их более открытыми, однако можно поставить вопрос о качестве взаимодействия, характере этого постоянно возобновляемого контакта.
Основным принципом, призванным формировать социальное пространство становится толерантность. Толерантность - (от лат. tolerantia -терпение), означает терпимость, снисходительность к кому-либо или чему-либо. Толерантность может выступать в качестве психологической установки личности и ее поведения; социально-психологической характеристики социальных и общественных взаимоотношений; конструируемой идеологии; элемента этического кодекса и свойства культуры. Толерантность есть явление отнюдь не универсальное и не всеобщее, особенно если иметь ввиду вполне определенное пространство социума, на котором стоит задача сформировать толерантность в качестве определяющей характеристики социальных отношений. Как пишет Тульчинский Г.Л.: «...в современном все более мультикультуральном обществе речь уже идет не только и не столько о позитивном нравственном имидже толерантности, сколько превращение ее в одну из базовых ценностей личностной идентичности. Иначе говоря, терпимость из факта социально-политического превращается во все большей степени в факт самоопределения личности»120.
Терпимость (толерантность) выходит в современном обществе на первый план, как одна из главных ценностей. Нетерпимость чревата насилием и нередко доходит до его крайних форм. Именно терпимость, в конечном счете, обеспечивает общественную жизнь, сосуществование различных обществ, культур и индивидов. Более того, терпимость - одно из проявлений человеческой способности к расширению собственного опыта. Речь идет не только о способности стать иным, но и самого признания существования иного.
Однако, как только речь заходит о целенаправленном процессе формирования толерантности (как нормы социальных отношений в обществе), происходит перемещение в область управляемых, направляемых, контролируемых процессов, т.е. процессов целерациональных. И это задает проблему осуществлена толерантности как нормы социальных отношений, не допускающая проявлений нетерпимости социальных субъектов по отношению друг к другу. Главным вопросом становится вопрос о балансе между конкурирующими волями, фильтров и защит от насилия: признания права уникальный опыт, причем признания такого права за каждым, а значит, как следствие, и обеспечение защиты различий каждого. «Справедливым считается «не требование равенства возможностей всех участников жизненных практик, а внимание к различиям в истории, религии, образе жизни индивидов и социальных групп, составляющих общее социальное пространство»121.
Однако, толерантность как ценностно-мотивационая установка социальных отношений не представляет собой гарантии от несвободы как подавления и угнетения Другого. Позиция толерантности предполагает признания любой инаковости, однако нетерпима по отношению к позиции отказывающейся принять инаковость во всех ее проявлениях. «Либеральная «терпимость» мирится с фольклорным Другим, лишенным своей сущности (подобно множеству «национальных кухонь» в современном мегаполисе); однако любой «реальный» Другой тотчас осуждается за свой «фундаментализм»... «реальный Другой» всегда является «патриархальным» и «насильственным» и никогда не бывает Другим вековой мудрости и милых обычаев»122. Таким образом, индивид отказывается от применения насилия потому, что его ближний оказывается лишенным субстанции, «фигурантом», не представляющим для него никакого интереса.
Налицо некая революция в межличностных отношениях: в настоящее время важно обязательно быть собой, увеличивать собственное значение без оглядки на критерии чужого «Я»; видимый успех, стремление к почету, к тому, чтобы тебя ценили утрачивает свою притягательность; соперничество постепенно уступает нейтральным отношениям между людьми, где чужое «Я», лишенное излишней весомости, уже не является ни противником, ни конкурентом, став индифферентным, десубстанциализированным.
«После отказа от ценностей и социальных институтов, согласно той же логике, отношение к чужому «Я» претерпевает изменение. Мое «Я» уже не пребывает в аду, населенным чужими «Я» - соперничающими или презираемыми мною; все сходит на нет без лишнего шума и без причины в пустыне удушающей автономии и нейтральности»
