Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Культурные традиции и формы трансляции социокультурного опыта 19
1. Роль традиции в развитии и функционировании общества 19
2. Ценностно-нормативное содержание традиционных форм трансляции социокультурного опыта 36
Глава вторая. Механизмы трансляции социокультурного опыта 67
1. Семиотический механизм трансляции 67
2. Имитационный механизм трансляции культурных ценностей 75
3. Интерактивный механизм трансляции социального опыта 86
Глава третья. Трансляционные механизмы традиции в условиях информационного общества 89
1. Роль традиции в информационном обществе 89
2. Традиционные процессы как инфологическая модель данных и интеракция традиций в виртуальности 99
Заключение 113
Библиография 122
- Роль традиции в развитии и функционировании общества
- Семиотический механизм трансляции
- Роль традиции в информационном обществе
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется значительным возрастанием интереса к проблематике трансляции социокультурной традиции, стремлением выйти за пределы ее эмпирического понимания, выявлением имманентных качеств процессов ее трансляции, определением места и роли в современном обществе. Возрастание интереса вызвано усилением коммуникативных процессов, увеличением миграционных потоков представителей различных культур и вследствие этого необходимостью социального прогнозирования. Повышенное внимание к этим вопросам отражает характерное для современной философской мысли стремление выявить перспективность современных трансляционных схем, позволяющих прогнозировать социальное поведение в информационном обществе, но с учетом антропологических особенностей и конкретных социумов. В этом аспекте исследование интерактивных механизмов трансляции традиций, несомненно, имеет большое значение. Современный взгляд на указанную проблему, предполагает акцентирование внимания на том факте, что социокультурная традиция является основной формой, не только социальных норм, но и мироощущения человека. Находясь в рамках традиции, большей частью неосознанно, социальный субъект производит действия, которые при интеракции с традициями иной культуры могут давать неожиданные результаты, в том числе и конфликты. Совместимость социокультурных традиций — одна из социальных проблем, возникающих не только при взаимодействии субъектов из обществ различного уровня развития, но и внутри одного общества. Смена систем устоявшихся (принятых) значений означает смену «мира», в котором находится субъект. Предзаданность значений как определений требует обязательного
осмысления для возможности задавать различные векторы действия развития общества. Человеческий фактор, как источник возможности социальной опасности, все более глобализируется в связи развитием новейших технологий. Сохранение социокультурных традиций, их трансляция и анализ степени «живучести» становится одним из обязательных вопросов, с которыми сталкивается не только социальная философия, но и социальные институты.
Социокультурная традиция, как форма, включает в себя не только факт, но и ценность, а также механизмы, поэтому в последнее время, усиленное внимание к традиции объясняется пересмотром стандартного отношения к ней, как к тормозу креативности, и переводом вопроса в сферу экологии культуры и социального мироощущения. Трансляция традиции относится к экзистенциальным актам человека, так как именно в этом процессе осуществляется полномасштабное ощущение преемственности поколений и осознание его многотысячелетней истории.
Реактивация традиции, в противоположность предполагаемой деконструкции, стала феноменом в постиндустриальном и информационных обществах, по сути, направленных на усиленную интеракцию социальных и культурных процессов, позволившим говорить о т.н. «заповедниках традиций» в урбанизированном пространстве, и делать социологические прогнозы с большей степенью достоверности.
В настоящее время наблюдается усиление стандартизированного начала в общественной и культурной жизни. Это явление требует глубокого осмысления в ракурсе интеракции действующих традиций и социально-философского анализа, поскольку напрямую связано с процессами «омассов-ления» современного сознания, осуществляемого с помощью колоссально развитой системы средств массовой коммуникации.
В эпоху стремительно развивающихся компьютерных технологий тема интерактивного способа трансляции культурных традиций становится одной
из актуальных, имеющей возможность стать инструментом для исследования вопросов социальной философии, что определяет проблемное поле данной работы.
К настоящему времени в мировой и отечественной науке накоплен значительный теоретический, методологический и текстологический материал, на который можно опереться в исследовании и сравнительном анализе традиций и механизмов их трансляции. Традиция все реже ассоциируется с альтернативой новизне, а скорее как обязательная исходная составляющая для социокультурного процесса. Осознание, что полный разрыв с традициями в социальных вопросах не только не прогрессивен, но зачастую и трагичен, вывело проблему традиций и их интерактивности в разряд актуальных.
Следует отметить, что данная проблема — проблема традиций, преемственности в культуре — в своем становлении восходит к древности и средневековью, и волновала мыслителей разных эпох и народов, задумывавшихся о выделении человека и мира культуры из космического универсума. Уже в Древнем Китае, более двух тысячелетий назад, существовал целый спектр трактовок традиций и надлежащего к ним отношения. Противоположные оценки давали Конфуций и Шан Ян. Разработанные ими конфуцианская и легистская концепции поочередно брались на вооружение китайскими правителями разных эпох.
В Европе всплеск интереса к проблеме традиций был отмечен во времена Возрождения и Реформации, что было вызвано критикой церкви и отживших отношений. Возрождение, высвободившее творческий потенциал человека из оков средневекового традиционализма, было одновременно и отрицанием традиций (косных и мешающих развитию), и апелляцией к ним (призыв к возрождению гуманистических традиций античности). «Аформализм» реформационного движения препятствовал догматизации и в итоге способствовал освобождению человека из-под жесткой опеки католической церкви и
ее идеологии, давления авторитетов и традиций. В Новое время проблеме традиций уделяли внимание историки, литературоведы, интересовавшиеся устными формами, мифологическим мышлением.
В XVI—XVII вв. проблема передачи социокультурного опыта затрагивалась такими учеными, как М. Монтень, Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк — при изучении общества и культуры, законов их функционирования и развития, социальных и культурных функций науки и искусства, морали и права; соотношения религии и науки, религии и морали, роли языка. Собственно, осмысление феномена традиции, преемственности, наследования в теоретическом плане возникает в XVIII в.
С Дж. Вико (1668—1744), И. Гердера (1744—1803) можно начинать отсчет концепциям исторического развития в философии. Основа историзма Дж. Вико — в переосмыслении традиций, в восстановлении прошлого, в понимании прошлого через призму исторического развития человека. Вико, реконструирующий в своем творчестве гуманистические традиции античности, способствовал выделению области гуманитарных наук и во многом определил интенции развития зарубежной философии.
В XVIII в. — веке Просвещения — проблема традиций решалась и в русле теорий исторического и культурного прогресса (Вольтер, Руссо, Тюр-го, Кондорсе), которые были определенным шагом вперед в объяснении истории, поскольку отвергали теологическую концепцию истории и обращались к изучению реального исторического процесса. Однако, вместе с тем, жесткое противопоставление традиции и прогресса (широко распространенное впоследствии) свидетельствовало о неспособности преодоления противоречий в истолковании истории. Представитель немецкого Просвещения И. Г. Гердер также поднимает проблемы культуры и социального наследования. Гердер называет традицией то, что предоставляется человеку обществом в процессе приобщения к тем богатствам, которые уже накоплены. Усваивая
традиции, человек как бы рождается во второй раз, превращаясь из биологического существа в общественное. Разрабатывая многие вопросы, которые были только намечены у французских просветителей, Гердер более глубоко понимает противоречивость социального прогресса, последовательнее применяет принцип историзма к этапам развития человеческой культуры. В XIX веке проблема традиций поднимается в различных науках (социологии, этнографии) и направлениях философии (герменевтике, философии жизни, историческом материализме марксизма), причем акцентируются разные аспекты проблематики. Своеобразный подход к теории традиции содержится в работах представителей «философии жизни» конца XIX — начала XX века. В. Дильтей, развивая идеи Дж. Вико, И. Гердера, Ф. Шлейермахера, попытался обосновать специфику новой теории познания, «науки о духе», особенностями предмета исследования. Прошлое дано человеку в виде духовного опыта и памяти, поэтому история понимается Дильтеем как осознание обществом своей жизни, как память о своем жизненном пути. Возвращение этой памяти создает в общественном сознании чувство единства. Традицию, культурный опыт прошлого Дильтей находит в объективациях духовного творчества. Герменевтика как искусство интерпретации духовных феноменов культуры стала для Дильтея ключом к пониманию прошлых и настоящих репрезентаций творческого человеческого духа.
Герменевтическую линию исследования традиции продолжил Х.-Г. Гадамер, для которого традиция — одно из центральных понятий культуры. Обращение к традициям продиктовано стремлением постичь и обосновать исходные универсальные характеристики человеческого бытия и культуры, не поддающиеся релятивизации. Поскольку людское внимание в большей степени приковано к историческим изменениям, необходимо учесть возможности деформаций и аберраций исторического сознания, ориентированного на изменчивость и пренебрегающего постоянством, таящимся в исто-
рий. Основа этого постоянства — традиция. Ее онтологическую укорененность в человеческом бытии манифестирует изначальная включенность человека в языковую среду, историческую общность. Интерпретация традиции рассматривается Гадамером в открытии и создании смысла заново. В этом состоит актуализация традиции, ее свершение, но интерпретация задается горизонтом исторического видения, погруженность субъекта в универсум традиции открывает позитивный смысл человеческой субъективности, заключенный в творческой сущности человеческой деятельности и культуры. Фактическое элиминирование личностью в герменевтической интерпретации Га-дамера приводит к выхолащиванию специфического содержания традиции, которая может быть исследована только с учетом человеческой субъективности, творческой сущности человеческой деятельности.
Одним из преломлений теории традиции стала теория модернизации, истоки которой восходят к трудам М. Вебера, Э. Дюркгейма, О. Конта, К. Маркса, Г. Спенсера, Ф. Тенниса. Линия преемственности была продолжена в трудах сторонников эволюционного функционализма. Основополагающими категориями концепции модернизации стали понятия «традиция», «традиционное общество» и «современность», «современное общество». Процесс вытеснения традиции современностью, или восходящего развития традиционного общества к современному назывался модернизацией. Теория модернизации прошла длительную эволюцию. На начальных этапах формирования теории модернизации суть ее сводилась к абсолютному противопоставлению традиционного и современного общества. В прошлом и начале нынешнего века под «традиционным обществом» подразумевались, прежде всего, дожившие до наших дней наиболее архаичные этнокультурные образования, являвшиеся в основном объектом изучения этнографии. «Традиционное общество», как считалось, обладало единообразием, устойчивостью, неизменностью, непрерывностью и интегрированностью.
Уже в XIX веке зародилась и была сформулирована концепция противостояния Запада и Востока ввиду принципиальной разницы их культур. В западной науке выдвигались тезисы об исконной культурной несостоятельности и отсталости покоренных народов, об их расовой неполноценности, об их обреченности на стагнацию в результате действия культурных и географических факторов и т. д. Почву для таких воззрений давали полевые эмпирические исследования этнографов и антропологов (Ф. Боас, Б. Малиновский, Р. Редфилд, А. Р. Редклифф-Браун, Р. Андерхилл, Л. Леви-Брюль и др.), сами по себе представлявшие большую научную ценность. Постепенно, с развитием науки, рамки понятия «традиционное общество» расширяются, и оно отождествляется уже с любой непромышленной и неурбанизированной социальной структурой, в которой господствовавшими являются деревенские, общинные, кастовые, племенные социокультурные связи и ценности. Такая понятийная переориентация сопровождалась возрастанием интереса к данной проблеме у социологов, политологов, экономистов и психологов. Стремление типологизировать различные формы традиционной общественной организации стимулирует сравнительно-социологические исследования, при которых сравнительному изучению подвергались различные традиционные общности.
В 50-е гг. нашего столетия изучение характеристик традиционного и современного обществ выдвигается в число наиболее актуальных тем социологических исследований, посвященных теории модернизации. В 60-е гг. публикуется ряд специальных страноведческих социологических и политологических исследований (К. Гирц, М. Зингер, М. Леви, Д. Левин, Ф. Риггс, Г. Элмонд, Д. Эптер и др.), благодаря которым происходит изменение господствовавших прежде взглядов. Возникает более осторожное отношение к основным положениям теории модернизации. Все более осознается условность термина «традиционное общество» в связи с большими различиями в социальной и культурной организации и уровнях развития стран. Противо-
поставление традиционализма индустриализму становится более относи
тельным. Начинают казаться неприемлемыми былые утверждения о том, что
традиции всегда препятствуют модернизации, а также абсолютная противо
положность традиции и современности. Концептуальная схема модерниза
ции, обогащаясь конкретно-историческим материалом, утрачивала многие
устоявшиеся положения. Такая ситуация заставила задуматься о сущности
традиции как общественного явления, и ее роли в жизни любой человеческой
общности. Появляется много исследований по данной теме, открывающих
новые ее аспекты и предлагающих новые решения. Работы Б. Хозелитца,
Э. Шилза, Ш. Эйзенштадта, Г. Элмонда и некоторых других авторов при
влекли большое внимание и ныне считаются классическими. Труды указан
ных авторов, так же как реальные события в Азии, Африке и Латинской
Америке, вызвали значительный интерес и у отечественных авторов. Начи
ная с 60-х годов, стало увеличиваться число публикаций по проблеме тради
ций. Проводились конференции и дискуссии, возникло множество концепций
и трактовок проблемы традиции, разрабатываемой в различных направлени
ях. Значительная часть отечественной литературы о традициях посвящена
описанию и конкретно-социологическому анализу реальных традиционных
установлений, изучению истории их возникновения, развития и упадка. Мно
го внимания уделено этимологии понятия «традиция» и выявлению различ
ных его толкований. .. ^ " ~. Наибольшие труд
ности у отечественных авторов вызывают методологические аспекты про
блемы. Серьезные подходы к их решению содержатся в работах
Э. С. Маркаряна, В. Д. Плахова, В. Б. Власовой.
Каждый из исследователей предлагает свое оригинальное видение сущности традиций. Например, В. Д. Плахов трактует ее как исторически устойчивое общественное отношение, более глубокий анализ, которого допускает интерпретацию традиции в качестве особого общесоциологического закона.
B. Б. Власова предлагает определять традицию как разновидность социаль
ной связи индивидов и групп в обществе, специфическое содержание кото
рой состоит в воспроизведении из поколения в поколение определенных со
держательных формализмов, фиксирующих накопленный социальный опыт и
выступающих регулятивными принципами освоения новых условий и задач
деятельности. Э. С. Маркарян понимает традицию как выраженный в соци
ально организованных стереотипах групповой опыт, который путем про
странственно-временной передачи аккумулируется и воспроизводится в раз
личных человеческих коллективах. Такое разнообразие точек зрения на сущ
ность традиции не только отражает сложность, многогранность традиции как
социального феномена, но и демонстрирует множество «белых пятен» в ме
тодологии.
Несомненное влияние на формирование нового взгляда на актуальность традиционного пути развития общества оказала и русская религиозная философия начала и середины XX столетия (В. Соловьев, Н. Бердяев, С. Франк,
C. Булгаков, В. Розанов, Н. Арсеньев и др.), выступавшая противником рево
люционных процессов, как альтернативных традиционным.
Исследования последних лет в области истории русской философии, показывают, что русская духовная традиция содержит идейный потенциал, существенно важный для выработки мировоззрения как необходимой предпосылки перехода от техноцентризма индустриальной цивилизации к глобальному гуманизму, выдвигающему на первое место в качестве высшей ценности ценность человека, его право на свободу, развитие и проявление своих способностей, к такому коренному изменению человеческой деятельности, которая бы ставила научно-технический прогресс в прямую зависимость от нравственных принципов организации жизни как отдельного человека, так и человечества в целом.
В рамках данной работы, автор обращается к работам ученых, исследовавших семиотические проблемы в общении «человек — машина». Среди тех, кто в России занимался философскими проблемами научно-технического прогресса, выделяется имя П. Энгельмайера, впервые рассмотревшего проблему машинного языка и «человека — машины» как субъекта будущего, то есть механизма «наследующего» социокультурный опыт.
Говоря о марксистской точке зрения, следует отметить, что в творческом наследии К. Маркса и Ф. Энгельса нет работ, специально посвященных теории традиции, однако термины «традиция», «обычай», «традиционны» использовались довольно часто. Такая фрагментарность сведений о традициях, с одной стороны, стимулировала их постоянный поиск отечественными обществоведами, а с другой стороны, позволяла найти подтверждение любой выдвигавшейся концепции. Подробный анализ взглядов Маркса и Энгельса проводился в отечественной литературе, поэтому в данной работе нет детальной проработки этого вопроса. Марксизм, хотя для него субъектность человека, его индивидуальность, уникальность и самодостаточность, не стали предметом специального рассмотрения, своим подчеркиванием роли общественно преобразующей практической деятельности человека, его социальной природы и историчности, внес очень значительный вклад в анализ человеческого бытия, заложив основу структурирования социально-экономических предпосылок в процессах интеракции и прогнозирования.
Невозможно полноценное рассмотрение проблем связанных с традициями вне философско-антропологической тематики, но нельзя сказать, что проблемы индивидуального бытия и философско-антропологическая проблематика в целом всегда занимала достойное место в отечественной философской мысли советского периода. Многие социально—политические и идеологические факторы исторического развития страны не способствовали этому. И, тем не менее, была проделана значительная работа, как философа-
ми, так и представителями общественных и естественных наук, в частности, психологами (Л. Рубинштейн, Л. Выготский, Б. Ананьев, Б. Теплов, В. Мясищев и др.). В 60-е годы Л. Рубинштейн создает оригинальную фило-софско-антропологическую теорию, исходящую из анализа онтологии человеческого сознания и утверждающую принцип единства сознания и деятельности. Б. Ананьевым предпринимается попытка осуществить комплексный подход к исследованию человека. Идет процесс формирования научных дисциплин, которые ориентированы на дифференциальный подход к изучению человека (генетика человека, дифференциальная психофизиология, эргономика и др.). Дискуссии 70-х гг. по проблеме соотношения биологического и социального в человеке привлекали внимание к специфике человеческой индивидуальности и индивидуальному уровню бытия человека.
Несомненный интерес представляют работы отечественных востоковедов, касающиеся проблем «традиционного общества» и традиций в отдельных странах Востока: в Китае, Индии, Турции, Арабских и Африканских странах, Японии и т. д. Особое внимание уделяется разграничению понятий «традиция» и «традиционализм». Последний, как известно, абсолютизирует роль добуржуазных институтов и представлений в качестве главного средства, узаконивающего те или иные социально- экономические отношения и общественные идеалы. Идентификация терминов «традиция» и «традиционализм», характерная для некоторых западных ученых, затрудняет понимание того влияния, которое действительно оказывают традиции на идеологию и культуру стран Востока.
Таким образом, в отечественной и зарубежной научной литературе накоплен обширный материал, анализирующий проблему традиций.
Тема традиций, механизма трансляции социокультурного опыта в том или ином аспекте достаточно часто затрагивалась исследователями в рамках антропофилософии.
^
Н. Трубников начал изучение экзистенциальной проблематики и его работы, посвященные проблеме времени человеческого бытия, смысла жизни были одними из первых исследований такого рода в нашей литературе послереволюционного периода. Одним из пионеров разработки теории ценностей явился В. Тугаринов. Успешно работал в области философско-антропологической (и этической) тематики О. Дробницкий.
В исследовании проблемы субъективности усилиями Л. Буевой, И. Ватина, Б. Григорьяна, М. Кагана, Т. Кузьминой, Э. Соколова, И. Фролова и других авторов создан солидный задел в отечественной литературе. Исходя из понимания общественного бытия как практической жизнедеятельности людей, из соотношения субъективного и объективного в самом общественном бытии было убедительно показано, что объективная детерминация социального поведения включает в себя и детерминацию особого рода, обусловливающую развертывание самой деятельности человека именно как субъекта. Человек-субъект есть не вторичная репродукция общественного бытия, но такая необходимость, без которой невозможно само общественное бытие субъекта. Такая постановка вопроса была направлена на преодоление тенденции истолковывать социальную детерминацию поведения людей в духе пассивного отражения и исполнения требований «обстоятельств», тенденции, накладывающий негативный отпечаток не только на понимание процесса воспитания и образования, но также форм и методов управления социальными и производственными процессами. Учитывая роль традиции, как подсознательного фактора, определяющего мотивацию поведения субъекта, удалось составить более полное представление работы схемы «субъект — общество — субъект» в рамках изучения коммуникативных действий.
В настоящее время, характеризующееся «взрывом коммуникаций», возникла проблема сохранения ценностных категорий — стремительное развитие средств коммуникаций и биоэлектроники позволило говорить о создании
виртуальных миров максимально схожих с реальными. В этой связи становится особенно актуальной проблема возможности описания ценностей логическим языком. Подобные вопросы уже несколько десятилетий назад разрабатывали А. Лосев, Г. Блумер, X. Патнэм, Т. ван Дейк и др., но буквально в последние годы всеобщая интернетизация привела к тому, что проблема потребовала немедленного аксиометрического решения.
В данной работе использованы труды, Н. Маньковской, В. Абушенко, П. Козловски, К. Сасаки, А. Лыскова, Е. Маевского, А. Гениса и др. авторов занимающихся социально-философской и философско-антропологической проблематикой.
Целью исследования является рассмотрение механизмов трансляции культурных традиций, а также исследование возможностей трансляции традиций в информационном обществе и виртуальных мирах.
В соответствии с поставленной целью определяется следующий комплекс задач:
дать сущностную характеристику традиции на основе анализа ее имманентных качеств, рассмотреть традицию как самостоятельную культурную форму, как существенный и специфический вид человеческой деятельности;
выявить фундаментальный смысл традиции в жизни человека, проследив ее взаимосвязь с различными сферами человеческого существования;
показать различные виды трансляции традиций;
проанализировать место и роль интерактивных способов трансляции в процессах социодинамики культуры;
раскрыть специфику и теоретические возможности трансляции традиций посредством новейших технологий.
Автор в данном исследовании руководствуется принципом антропологического детерминизма, рассматриваемым, как необходимая сторона социального детерминизма. В работе представлен синтезирующий философский
подход к проблеме трансляции традиций. В силу того, что объект исследования имеет валентную структуру в отношении к историческим процессам и содержит различные пространственно-временные параметры основным принципом данной диссертационной работы является методологический плюрализм, позволяющий использовать различные приемы и методы, применяемые в теории познания.
Кроме этого, в процессе написания диссертации использовались методы логического анализа. Комплексное применение всех указанных методов способствовало выработке общих концептуальных положений данного диссертационного исследования.
В диссертации автор, прежде всего, руководствуется принципами системности и целостности. Установка на всесторонность неизбежно требовала и использование принципа субстанциональности, придерживаясь которого возможно выявить определяющую интерактивную сторону рассматриваемого предмета и тем самым перейти от его теоретического понимания к практическому осмыслению. В работе автор опирается на широкий круг источников, используя материал западноевропейской и русской философии, естественных и гуманитарных наук.
Научная новизна работы заключается в следующем:
на основе комплексного исследования способов трансляции традиции, строящегося на использовании различных методологических подходов (принцип методологического плюрализма), были выявлены возможности создания традиции в виртуальности, что предполагает новейшие способы трансляции;
обосновано положение о необходимости дифференцированной интерпретации интерактивной деятельности в процессах трансляции — как специфической культурной формы в области виртуальности;
показана роль традиции в процессе передачи и хранения социокультурного опыта в информационном обществе;
выявлены тенденции расширения и трансформации сферы трансляции традиций для индивида.
На защиту выносятся следующие положения:
Традиции и соответственно их трансляции присутствуют в культуре с момента ее возникновения. Традиция является основой передачи социокультурного наследия, что позволяет рассматривать трансляцию традиций, как важнейшую составляющую в усвоении актуализированной части культурного наследия.
Традиция является универсальным компонентом фиксации основных форм человеческой жизнедеятельности. Традиционное начало пронизывает все элементы социума, процессы коммуникации, многообразные формы профессиональной и трудовой деятельности, художественное творчество. Традиции определяют такие важные моменты и периоды человеческой жизни как создание семьи, воспитание подрастающего поколения, вопросы социальных приоритетов.
Трансляция традиций является интерактивным процессом и имеет автономный характер относительно других трансляционных процессов, в силу закрепления и сохранения тех или иных элементов социокультурного опыта.
Традиционное восприятие действительности является неотделимой частью человеческого мироощущения, но оно особенно усиливается в жизни общества в кризисные моменты, когда индивиду предлагается принять иной тип мышления. Возвращение к ранее принятым традициям характерно для футурологического шока, являющегося неотъемлемой частью жизни индивида в информационном обществе
Возможно виртуальное моделирование интеракции традиций.
В настоящее время наблюдается модификация и расширение сферы традиционного. Данный процесс с одной стороны подводит к детальному изучению и восстановлению традиций культурного наследия прошлого, а с другой интерактивные процессы при трансляции их в информационном обществе позволяют говорить о возможности создания уникальной системы сохранения «живой» традиции, позволяющей обществам с различным уровнем развития, сохраняя различные темпы техногенного роста, избежать уничтожения культурных традиций.
Теоретическая и практическая значимость данной работы определяется необходимостью изучения интерактивных способов трансляции культурных традиций как существенного специфического вида человеческой деятельности, а также традиционных начал и традиционных аспектов основных форм человеческой жизнедеятельности, и в значительной степени формированию более глубокого и многогранного понимания основ бытия и процессов развития общества и культуры. Полученные результаты открывают возможности для дальнейшей разработки проблемы трансляций традиций, включающий анализ взаимодействия традиционных форм социальных, социокультурных и экзистенциальных феноменов человеческого бытия.
Роль традиции в развитии и функционировании общества
На традиции основана культурная жизнь общества. Определенные традиции функционируют во всех социальных системах и являются необходимым условием их жизнедеятельности. История культуры представляет собой единство прерывности и непрерывности. За прошедшие столетия европейской истории сложилась достаточно устойчивая система идеалов, ценностей, и в том числе традиций. В середине XX века в словаре Гулда и Колба было сказано: «Традиция в точном значении — термин нейтральный, используется для обозначения «трансмиссии», преимущественно устной, посредством которой способы поведения, оценок и верований передаются из поколения к поколению и таким образом закрепляются»1. В современной отечественной литературе под традицией в широком смысле слова понимаются исторически сложившиеся и передаваемые из поколения к поколению обычаи, обряды, общественные установления, идеи и ценности, нормы поведения и другие элементы социально-культурного наследия, сохраняющиеся в обществе или в отдельных социальных группах в течение длительного времени. В науке традиция означает преемственность знаний и методов исследования, в искусстве — преемственность стиля, мастерства и т. п. Традиция может быть и «письменной» и «устной». (В работах историков, антропологов и культурологов — исследователей общественной жизни различных сообществ термин «устная традиция» присутствует постоянно). Не случайно одним из наиболее важных критериев, применяемых в общественных науках, является различие обществ, имевших письменность с обществами дописьменного периода.
Проблема преемственности в развитии культуры является одной из актуальных проблем современности. Исследователи, обращающиеся к данной проблеме, призывают к повышенной осторожности и взвешенности, обращая внимание на опасность, с одной стороны, примитивно-анархистского, нигилистического отношения к культурному наследию, а с другой — абсолютизации изменчивости культуры, что сопровождается ссылками на т. н. «филиацию идей», «саморазвитие культуры», «единый поток» и т. п. Слепое преклонение перед традицией порождает консерватизм и застой общественной жизни; пренебрежительное отношение к социальному наследию приводит к нарушению преемственности в развитии общества и культуры, к потере цен-ных достижений человечества . Очевидно, что оценка роли отдельной традиции в жизни общества может и должна быть дифференцированной.
Необходимо отметить, что существует мнение, согласно которому саму давность можно рассматривать, как отдельно взятую ценность3. Но давность всегда, так или иначе, связана с традицией и возможно выделить, как минимум, три типичных ситуации, в которых давность ассоциируется с другими ценностями.
Во-первых, это ситуация, когда традиция трактуется как синоним опыта: уважение, которое мы испытываем к образцам поведения, имеющим длинную родословную, исходит, в сущности, не от приверженности ко всему тому, что старо, а от убеждения в том, что образцы, существующие столь долго, — самые испытанные и мудрые. «Унаследованное предубеждение — это как бы не сознающий себя разум. Оно, как и разум, имеет свое обоснование, но не умеет его найти и потому, вместо того, чтобы обратиться к подлинным источникам, ссылается на апокрифы. Архивы предубеждений глубоко погребены, чтобы их извлечь, нужны поиски, на которые предубеждение неспособно. Но они все же существуют, и сегодня история начинает их извлекать из тьмы. Если тщательно изучить это предубеждение, то обнаружиться, что его источником, как и источником науки, является долго собираемый запас человеческого опыта. Так, в результате многих попыток и экспериментов, люди приходят к выводу, что данный образ жизни самый правильный и удобный, так как только он отвечает ситуации, в которой они находятся»4. В таком случае традиция оказывается всего лишь зашифрованной записью коллективного опыта: освящая свое наследие, люди — сами о том не зная — одобряют лишь то, чему научились. Тогда традиция должна почитаться во имя таких ценностей, как опыт, интеллектуальная честность, знания.
Во-вторых, можно привести примеры ситуаций, когда апология традиций оказывается следствием одобрения ценностей, носящих в основном вневременной характер. Так, в «трудах религиозных деятелей можно встретить понятие традиции как посредника между современностью и вечностью: важна не столько давность, сколько то, что в традиции сохранились некие вечные принципы, возвещенные некогда в прошлом человечеству. Бесчисленные религиозные реформаторы, ссылающиеся на пример раннего христианства, не имели в виду освящающее влияние времени, наоборот, стремились преодолеть влияние времени путем возврата к незамутненным истокам. Не давность должна была свидетельствовать об истинности их веры, а связь с откровением, возобновляемая или поддерживаемая вопреки течению столетий» .
Семиотический механизм трансляции
Важнейшее значение в трансляции социокультурного опыта имеет производство и функционирование различных знаков и знаковых систем, которые и служат сохранению и передаче информации. Каждому знаку придаётся некоторое значение. Естественные (разговорные) языки, системы сигнализации, программы и алгоритмы для различных машин и автоматов, искусственные языки, системы предложений научной теории, а также "языки" изобразительного искусства, театра, кино и музыки и т. д. представляют собой знаковые системы. Так, например, при рассмотрении элементарной схемы коммуникации представляется совершенно естественным предположить, что «адресант» и «адресат» обладают идентичной кодовой природой.62
Согласно Ч.С. Пирсу, любая мысль — это знак, участвующий в природе языка, и мыслить без знаков невозможно. Всякая мысль есть знак. Злак, по мнению Пирса, заменяет объект в каком-то аспекте. Коммуникативная ситуация как бы трехчастна: знак (первый термин) в функции объекта (второй термин) и в отношении к интерпретатору (третий термин). Установив триа-дическую природу знака, Пирс разрабатывает семиотические таблицы. Взятый сам по себе знак он называет: 1) Qualisign (знак-качество), каким, например, является ощущение цвета; 2) Signsign — мог бы быть репрезентантом любого объекта; 3) Legisign(3HaK - маркер ссылки), отсылающий к любому закону или конвенции.
Знак, взятый в отношении к собственному предмету, может быть:
1) образом (Icon — рисунком, диаграммой);
2) индексом (Index — сигналом, градуированной шкалой);
3) символом (Symbol — в том смысле, в каком может быть рассказ, книга, субстантив и т.п.).
Знак, взятый в отношении к интерпретатору, есть:
1) Rheme — утверждение с неопределенным объектом и предикат, указывающий на определенное свойство, например: «х есть желтое»,
2) Dicisign — пропозиция, в которой субъект указывает на предмет или событие, а предикат — на качество, например: «роза желтая;
3) Argument — цепочка из трех и более dicisign, построенных по законам вывода, в порядке инференции63, — таким является любой силлогизм.
Пирс называл свою теорию знаков квазинеобходимой, хотя и подчеркивал фаллибилистский характер любого научного исследования. Свою концепцию Пирс называл «фаллибельной» , подчеркивая ее гипотетический характер. Не только наше мышление состоит из знаков, но сам человек, уверен философ, может быть понят как знак. Мышление носит языковой характер. Нельзя мыслить без знаков. Таково основание человеческого познания, поскольку язык публичен по своей природе65.
Можно выделить три фундаментальные семиотические идеи:
— абсолютно условный характер связи между знаком и обозначаемым понятием, предметом;
— подобие различие знаков, выделение языка в качестве особого типа знаков;
— коммуникативная функция как важнейшая функция знаков вообще .
Любые культурные феномены — от обыденного мышления до высших
достижений человеческого духа — неизбежно закрепляются в знаках и представляют собой знаковые механизмы (значение которых эксплицируется и разъясняется).
Основными функциями знаковых систем являются: функция передачи сообщения или выражения смысла; функция общения, т. е. обеспечения понимания адресатом передаваемого сообщения, а также побуждение к действию, эмоциональное воздействие и т. д. Определённая внутренняя организация знаковой системы, т. е. наличие различных знаков и законов их сочетания является необходимым условием осуществления любой из этих функций.
Каждой эпохе свойственен свой семиотический стиль, свои способы интерпретации текстов, в результате чего композиция и корреляция отдельных семиотических систем определяют тип культуры. Поэтому, традиция, пере данная в семиотической форме, является достаточно уязвимой при прочтении представителем иной культуры, отличной от авторской . (Примером таких разночтений может служить информация о традициях исчезнувших цивилизаций, доставшаяся археологам исключительно в знаковом виде, что позволяет говорить, что данная информация является производной от оригинала).
Одной из существенных задач изучения семиотики в культурологическом аспекте является постановка вопроса об эквивалентности структур, текстов, функций. «Внутри одной культуры выдвигается вперед проблема эквивалентности текстов. На ней строится проблема перевода внутри одной традиции»67. При этом, поскольку эквивалентность не есть тождество, перевод текста из одной системы в другую всегда включает в себя элемент непереводимости. Здесь имеет место нарушение адекватности , и это выступает как дефект в функционировании коммуникационной цепи.
Роль традиции в информационном обществе
Информатизация общества — сложный социально-исторический процесс перехода к новой стадии человеческой цивилизации. Информационное общество — общество, в котором основным богатством и ресурсом служит информация. Данное понятие возникло во 2-ой половине 60-х годов — человечество впервые осознало наличие информационного взрыва, когда количество циркулирующей в обществе информации стало возрастать по экспоненте. Чтобы справиться с такой лавиной информации, потребовались специальные средства для её обработки, хранения и использования. Американский футуролог А. Тоффлер разработал теорию трёх революций, согласно которой человечество уже пережило аграрную и индустриальную революции и стоит на пороге информационной революции .
Понятие «информационное общество» впервые появилось в докладе специальной группы по научным, техническим и экономическим исследованиям, созданной японским правительством с целью определения перспектив развития экономики страны. В настоящее время в развитых странах мира значительная часть работающих занята в сфере информации, что привело к появлению «виртуального» государства и «виртуальной» экономики.
Одна из особенностей информационного общества — возрастание удельного веса индивидуального труда, почти исчезнувшего в индустриальном обществе. Развитая сеть компьютеризованных рабочих мест позволяет многим специалистам, не выходя из дома, принимать участие в общественном производстве. Новые информационные технологии и робототехнические системы кардинально изменяют характер труда в промышленности, резко снижают численность занятых в этой сфере работников, изменяют саму технологию и организацию производства90. Всё это влечёт за собой в значительной степени непредсказуемые социальные последствия, во всяком случае, несомненно, что общество должно изменить свои ценности и выйти на истинно фундаментальные параметры человеческой экзистенции. Это проблема начинает беспокоить мыслителей уже в середине XX в. «...Насилие общества над природой доводится ими до неслыханного уровня. В то время как единичный человек исчезает на фоне того аппарата, который он обслуживает, последний обслуживает его лучше, чем когда бы то ни было. При несправедливом порядке бессилие и управляемость масс возрастает пропорционально количеству предоставляемых им благ. Материально ощутимое и социально жалкое повышение жизненного уровня низших классов находит свое отражение в притворном распространении духовности».
Начиная со второй половины 1960-х годов, в ряде стран стала развиваться концепция «информационного общества» как модификация концепций постиндустриального общества. Название «информационное общество» впервые появилось почти одновременно в Японии и США. Основной смысл концепции информационного общества этого направления, может быть представлен следующими тезисами: большая часть населения развитых стран будет занята информационной деятельностью; одной из главных социальных ценностей, объединяющих общество, главным продуктом производства и основным товаром становится информация; власть в обществе переходит в руки информационной элиты; классовая структура общества лишается смысла, постепенно уступает место элитарно-массовой структуре.
«Новое общество потенциально будет обладать возможностью достигнуть идеальной формы общественных отношений, поскольку будет функционировать на основе синергетической рациональности»
Фаза перехода общества к постиндустриальной и информационной стадиям развития, возможно, может быть определена на основе следующих критериев: социально-экономического и технического . Социально-экономический критерий
Если в обществе более 50 % населения занято в сфере услуг, наступила постиндустриальная фаза его развития; если в обществе более 50 % населения занято в сфере информационно-интеллектуальных услуг, общество становится информационным.
Для характеристики постиндустриального общества важным представляется критерий соотношения производства и потребления. Постиндустриальное общество способно производить как аграрные, так и промышленные продукты, намного превышая свои собственные потребности. Можно сказать, что общество вступает в период перепроизводства. Понятие же информационного общества отражает, не формационный, а цивилизационный аспект общественного развития, и оно не может быть рядоположенным с названиями различных типов формаций. Формация более высокого порядка, не уделяющая значимого внимания информатизации, может в итоге уступить формации более низкого порядка, делающей ставку на информатизацию и интеллектуальное развитие.
