Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Концепции времени и пространства в истории философской и научной мысли 17
1.1. От мифологии к нововременному хронотопу 18
1.1.1. Мифологические представления о пространстве и времени 19
1.1.2. Специфика понимания времени и пространства в античной философии 26
1.1.3. Концепции времени и пространства в философии средневековья и нового времени 32
1.2. Концепции времени в естественнонаучной картине мира 39
1.2.1. Время в классической физической картине мира 40
1.2.2. Кризис парадигмы классической науки на рубеже XIX - XX вв. Время в концептуальной физической картине мира 43
1.2.3. Время в естественнонаучной картине мира В.И. Вернадского 46
Глава II. Социальное время и социальное пространство: фундаментальное отличие от физического пространства-времени 49
2.1. «Критика» физических концепций пространства и времени в классической, неклассической, постнеклассической науке и философии 50
2.1.1. Концепция единого геологического пространства-времени Н. Стенона 51
2.1.2. Теория конкретного времени А. Бергсона 55
2.1.3. Концепция врем єни-дления В.И. Вернадского 57
2.1.4. Концепция внутреннего системного времени И. Пригожина 61
2.1.5. Экзистенциально-онтологический подход к феномену времени М. Хайдеггера 65
2.2. Социальное время и социальное пространство в неклассической науке и постнеклассической философии 70
2.2.1. Становление и развитие категорий «социальное время» и «социальное пространство» 72
2.2.2. Ф. Бродель: концепция множественного социального времени и пространства 76
2.2.3. Трансформационное время И. Валлерстайна как время морального выбора 81
2.2.4. Антропный принцип в трактовке понятия времени в постнеклассической науке 87
Глава III. Специфика социального времени-пространства 96
3.1. Становление представлений о социальном времени и пространства в антропогенезе 97
3.1.1. Связь пространственно-временных представлений с развитием функций полушарий головного мозга 97
3.1.2. Развитие пространственно-временных представлений в процессе антропогенеза 101
3.1.3. Генезис социального пространства и социального времени 105
3.1.4. Пространственно-временные представления в традиционном обществе 111
3.1.5. Социальное время и социальное пространство в контексте зарождения собственности и власти 114
3.2. Свойства времени-пространства социальной системы 118
3.2.1. Многообразие в науке и философии 119
3.2.2. Социальная система как самореферентная система коммуникаций 123
3.2.3. Время-пространство социальной системы 127
3.2.4. Социальное время-пространство, формируемое архитектурой 133
Заключение 140
Библиографический список 145
- От мифологии к нововременному хронотопу
- «Критика» физических концепций пространства и времени в классической, неклассической, постнеклассической науке и философии
- Становление представлений о социальном времени и пространства в антропогенезе
Введение к работе
АКТУАЛЬНОСТЬ ТЕМЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Одним из самых труднопереживаемых противоречий человеческого существования является противоречие между рождением и смертью. Осознание этого противоречия сделало проблему времени вечно актуальной для философии, науки и для всякого мыслящего человека.
Начиная с XVII столетия, постепенно к XX веку утвердилась концепция универсального физического пространства-времени, охватывающих все природные и социокультурные процессы. В такой концепции время фактически понимается как длительность, что действительно оправдано, когда мы имеем дело со временем механических процессов. Начавшийся во второй половине XX века фундаментальный пересмотр взглядов на научную рациональность ознаменовался прежде всего «возрождением времени», «переоткрытием времени» (И. Пригожий) и его нового смысла.
«Переоткрытие» смысла времени должно способствовать преодолению «конфликта двух культур» - естественнонаучной и гуманитарной, решение которого в наши дни сопряжено с развитием современной мировой социальной системы. «Единство мира требует и единства науки», способной объединить гуманитарную и естественнонаучную культуры с целью самосохранения человечества (Н.Н. Моисеев).
Современный социокультурный процесс характеризуется нарастающей сложностью, нелинейностью развития социальной системы, дивергенцией этнокультурных, социально-экономических, геополитических составляющих, углублением тенденций глобального кризиса культуры. Философско-исторический анализ социокультурного процесса требует выявления общих интегральных атрибутов социума, позволяющих сформировать современную холистскую модель самовыживания человечества.
В настоящее время предпринимаются попытки обоснования онтологического статуса различных видов пространства и времени -биологического, исторического, психологического. Эта тенденция в целом свидетельствует о том, что пространственно-временные отношения могут иметь свою специфику не только для отдельных форм исторического движения, но и для культурной жизнедеятельности людей.
Человеческая жизнь, жизнь общества, по-видимому, являются наиболее фундаментальным выражением единства пространства и времени. Поэтому социальная действительность как сфера жизнедеятельности людей с особой остротой ставит вопрос о единстве пространства и времени, о приоритете времени в общественном бытии людей. Проблема природы социального времени и социального пространства представляет большую актуальность именно в плане определения данной специфики.
Выявление специфических свойств социального времени и социального пространства, а именно - социального времени-пространства, способствует преодолению механицизма и редукционизма в понимании пространства и времени. Раскрытие природы, специфики социального времени-пространства позволяет выявить общие природно-социальные характеристики человеческой жизнедеятельности: ее определенную автономность, самопостижимость, самоуправляемость, свободу; т.е. характеристики, непосредственно сопряженные с необходимостью конкретно-исторического прогнозирования, нахождения конструктивных путей современного социокультурного процесса.
СТЕПЕНЬ РАЗРАБОТАННОСТИ ПРОБЛЕМЫ. Проблема природы и специфики времени и пространства всегда была предметом пристального внимания мифологии, религии, философии, науки, искусства. Уже древнегреческая мифология в рамках генетической концепции времени (Гесиод) дает представление о динамическом и статическом времени.
В античной философии единство динамического и статического аспектов времени в рамках субстанциальной концепции (Фалес, Ксенофан, Парменид, Зенон, Платон) образует темпоральную картину мира. Динамическая
концепция времени (Гераклит) связана с идеей закономерного развития вселенной, в которой два космоса - объективный и субъективный - существуют в своих специфических пространстве и времени. Атомистическая концепция времени (Демокрит, Эпикур) в соответствии с атомизмом пространства отстаивает атомистическую природу времени. Время (универсальное и изотахичное) как мера движения и покоя функционирует в рамках реляционной концепции (Аристотель).
В эпоху Возрождения и Нового времени произошел поворот к физике времени, т.е. к проблемам его операционально определяемых свойств, в частности - к проблемам равномерности течения времени и способов его измерения (Н. Коперник, Дж. Бруно, Г. Галилей, И. Ньютон). В контексте соотношения длительности и времени время представлено как модус мышления (Р. Декарт, Б. Спиноза). В субстанциальной концепции (И. Ньютон) пространство и время прежде всего понимаются как существующие «сами по себе», независимо от происходящих вещественно-энергетических процессов и событий, при этом абсолютное время отличается от относительного, измеряемого с помощью часов. Реляционная концепция пространства и времени получила развитие в теории Лейбница (с учетом специфики монадологии). Идеалистическая концепция времени трактует время либо как априорную форму чувственного восприятия (Кант), либо как функцию сознания (Шеллинг, Гегель), либо как способ восприятия феноменов окружающего мира (Пирсон).
Зародившая в рамках геологической науки идея о возможности интерпретации пространственных отношений с точки зрения временной последовательности позволила сформировать представление о едином пространстве-времени (Н. Стеной, В.И. Вернадский), а также концепцию времени как формы существования сознания и любых биологических систем (А. Бергсон).
А. Эйнштейн вместо ньютоновского понимания универсального времени обосновал представление о локальном времени, которое зависит от скорости
движения данной системы по сравнению с другой равноправной системой (реляционная концепция времени). Эйнштейн в СТО обосновал представление о физических времени и пространстве, показал неразрывную взаимосвязь пространственных и временных измерений, что получило свое завершение в концепции четырехмерного пространства-времени (мир Минковского).
В конце XX века реляционная концепция получила новое эмпирическое подтверждение с созданием теории диссипативных систем (брюссельская школа И. Пригожина). В противоположность геометрическому подходу И. Пригожиным был развит системно-структурный подход к феномену времени. Он исходил из посылки, что необратимость и второе начало термодинамики о возрастании энтропии являются фундаментальными постулатоми, применимыми к анализу процессов, действующих не только на макро-, но и на микроуровне. Пригожий разработал концепцию системного внутреннего, исторического времени, которое является не моментом «сейчас» и не параметром, а «возрастом» системы.
В экзистенциально-онтологическом подходе к феномену времени М. Хайдеггера время может измеряться через информацию (в терминах «будущего») или через энтропию (в терминах «прошлого»). Хайдеггер мыслит время как открытый горизонт, как уникальные своей асимметричностью отношения будущего, прошедшего и настоящего. Во внутреннем времени системы мгновение «сейчас» проходит через человека, и именно присущая человеку, собственная асимметрия порождает «многомерность» времени.
Попытки специально рассмотреть время и пространство социальных процессов были предприняты в только XIX веке. Здесь необходимо отметить такое направление современного социального познания, как школа «Анналов» (М. Блок, Л. Февр), для которой время (социально-историческое) оказывается центральным понятием. Виднейший представитель второго поколения этой школы - Ф. Брод ель представляет социальное временя как ядро социальной реальности, общественной эволюции. Это противоречивое человеческое время, составляющее материю прошлого, постоянно возобновляющее противоречие
между настоящим моментом и течением времени. Такое время имеет множество форм, которые Бродель устанавливает вместо времени, существующего «только здесь» как физический параметр. Творимое время помогает людям организовывать социальную реальность. Основное понятие концепции «большая длительность» (Iongue duree) Бродель противопоставляет хронологическому времени и связывает с ней понятие «структуры» социальной системы.
Современные последователи М. Блока, Л. Февра, Ф. Броделя развивают их позиции по вопросу сущности социально-исторического времени, его неоднородности. Зачастую социальное время и пространство сводится к физическому, естественному пространству и времени (Э. Гидденс, Э. Холл).
Общество сводится к взаимодействию индивидов,. а взаимодействие - к пространству и времени как чистым «социальным формам» кантианского толка. Такой принцип отрыва «формы пространства и времени» от социального содержания, сводит ее к физической характеристике и лишь поднимает вопрос действительно социального пространства и времени (Г. Зиммель).
Социальное время в социокультурной форме впервые специфически отражено в фундаментальной зависимости социального времени от социальных структур (П. Сорокин, Р. Мертон, а точки отсчета социального времени определяются социально значимыми событиями. Социальное время в этом случае имеет социальные истоки и наполнено культурным содержанием. Социальное пространство отличается от геометрического пространства и сводится к народонаселению Земли, к системе социальных отношений индивидов, групп, популяций, составляющих его координаты. Оно многомерно, т.е. имеет больше трех измерений, обладая горизонтальными и вертикальными (стратификационными) параметрами.
Фундаментальная конструкция социального пространства представлена П. Бурдье, в которой общество рассматривается как многомерное пространство. Структуру социального пространства составляет «ансамбль» четырех «полей»
10 практик: экономической, социальной, культурной, политической, определяющих его многомерность и связанных «габитусом».
Социальное время рассматривается в качестве конституирующего фактора любого социального изменения (П. Штомпка). В этой теории различаются два времени: «количественное» физическое (часы, календари) и «качественное» социальное (которое регулируется обществом), а также шесть функций социального времени, определяемых активностью общества. Время имеет форму ресурса, который можно потреблять, экономить, распределять.
Потребность в специфически социальном пространственно-временном обобщении выражена в концепции сетевого (информационного) общества М. Кастельса, в которой общество, отождествляемое с социальной структурой, сводится к трем общим компонентам: пространству, времени, технологии. Пространство ресурсных потоков есть господствующая пространственная форма сетевого общества, которая надстраивается над физическим пространством мест. Сетевое общество создает новую темпоральность -«вневременное время», порождаемое попытками информационных сетей аннигилировать время.
Таким образом, для большинства зарубежных исследователей XX века социальное время и пространство представляется не просто физическим местом или последовательностью событий в вечном времени. Социальное время и социальное пространство - это фундаментальные социальные параметры, измерения, компоненты общества, конституирующие его в целом, дополняющие физическое время и пространство, включающие его и включенные в него.
В нашей отечественной литературе современные концепции социального пространства и социального времени, как правило, складываются в русле традиционного суждения о пространстве и времени как формах движения материи (А.Н. Лой, В.П. Яковлев, В.А. Артемов, А.А. Давыдов). Фактически именно такое представление утверждается в современном естествознании в
n модели четырехмерного пространства-времени (мира Минковского), описывающей единое пространство-время.
Однако, в контексте общественной жизни, планетарной социальной системы рассмотрение единства пространства и времени, их соотношения с физическим пространством-временем практически отсутствует.
Проведенный нами в процессе исследования анализ приводит нас к выводу о том, что имеющиеся определения социального пространства и социального времени (Н.Н. Трубников, А.К. Абульханова-Славская, В.Н. Ярская, Ю.Л. Качанов) необходимо продолжить, делая акцент на приоритете времени в едином социальном времени-пространстве (времени-пространстве социальной системы), раскрывая связь физического пространства-времени и социального времени-пространства и выявляя конкретные параметры оценки времени-пространства.
Необходимо при этом выявить формирование социального времени-пространства; осознать, что его формирующую основу составляет жизнедеятельность людей, которая имеет материальную и идеальную, объективную, субъективную и объективно-субъективную стороны.
В имеющихся исследованиях фактически вне поля зрения остается единство социального времени-пространства как времени «социального дискурса», как способа общей оценки цивилизационного процесса и «перспектив человека».
Недостаточно раскрыт и генезис социального времени и пространства, то принципиальное обстоятельство, что фактически на начальных этапах культурной эволюции именно «социальности» пространства и времени придавалось первостепенное значение; в последующем же развитии, особенно европейской культуры, произошла масштабная сциентизация, «офизичивание» пространства и времени. При этом не раскрытым остается то, что для судеб человека и человечества огромную роль играет именно социальное время-пространство.
В связи с этим требует специального рассмотрения общая эволюция представлений, «переживаний» пространства и времени, начиная от
12 мифологических представлений, через естественнонаучную абсолютизацию к экзистенциализации времени и пространства. Выявление тенденций этой эволюции дает автору основание говорить о необходимости формирования концепции единого социального времени-пространстве или времени-пространства социальной системы. В построении собственной концепции социального времени-пространстве автор опирается на следующие философские теории и концепции:
концепцию единого геологического пространства-времени (Н. Стенон);
теорию конкретного времени (А. Бергсон);
концепцию реального времени-дления (В.И. Вернадский);
концепцию внутреннего системного времени (И. Пригожий);
экзистенциально-онтологический подход к феномену времени (М. Хайдеггер);
концепцию множественных социальных пространств и времен (Ф. Бродель);
концепцию трансформационного времени-пространства (И. Валлерстайн);
теорию самореферентных систем коммуникаций (Н. Луман).
ЦЕЛЬЮ ДИССЕРТАЦИОННОГО ИССЛЕДОВАНИЯ является выявление природы, специфики, свойств, параметров единого социального времени-пространства, функционирующего в пределах современной мировой социальной системы. Для достижения поставленной цели исследования в диссертации решаются следующие
ЗАДАЧИ:
- обоснование концепции социального времени-пространства (в
онтологическом, гносеологическом, антропно-идентичном аспектах);
- определенный ретроспективный анализ концепций пространства и
времени в истории мировой философии и науки;
- критика доктрины универсального физического пространства-времени, как
«исключающего» социальное время и социальное пространство;
- выявление отдельных аспектов «перехода» от физического (физико-
математического) пространства-времени к социальному времени-пространству;
- анализ становления социального времени и социального пространства в
процессе антропогенеза;
- раскрытие определяющих параметров социального времени-пространства;
- раскрытие философско-методологических возможностей концепции
социального времени-пространства для определения современной парадигмы
архитектуры и архитектурного образования.
ТЕОРЕТИКО-МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ
При выполнении исследования применены методы диалектической логики, в частности, метод перехода от абстрактного к конкретному, метод единства исторического и логического, диалектический принцип единства общего и особенного. Диссертационное исследование ориентировано на принцип многообразия как важнейший методологический принцип современной науки и культуры (методология постструктурализма).
Теоретическими основами диссертационного исследования являются имеющиеся концептуальные разработки по проблеме времени и пространства, а также по формулированию целостной научной модели социокультурного процесса.
НАУЧНАЯ НОВИЗНА ДИССЕРТАЦИИ состоит в следующем:
- обоснована необходимость конкретизации концепции универсального
физического пространства-времени в преломлении к социокультурному
процессу;
- выявлена глубокая степень единства социальных пространства и времени,
позволяющая говорить о едином социальном времени-пространстве;
- в отличие от физического пространства-времени социальное время-
пространство имеет свои качественные особенности; для социального времени-
пространства характерны: неоднородность, анизотропность, асимметрия,
порождаемые связью социального времени-пространства с социальными
отношениями, с ценностным (аксиологическим) аспектом времени;
- в социокультурном процессе особую актуальность приобретает приоритет
времени в едином времени-пространстве;
- общий онтологический статус социального времени-пространства
мировоззренчески-методологически более содержательно раскрывается в
гуманитарной культуре по сравнению с естественнонаучной и способствует
преодолению «конфликта двух культур»;
- конкретным проявлением социального времени-пространства является
градостроительство, архитектура, дизайн. С точки зрения способа
архитектурного бытия можно сформулировать три концепции социального
времени-пространства: концепцию устройства, концепцию функционирования,
концепцию развития. Учет этих концепций в культурной жизнедеятельности
людей позволяет определять ее оптимальные параметры.
ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ, ВЫНОСИМЫЕ НА ЗАЩИТУ
Имеет место определенная эволюция представлений о пространстве и времени: от концепций времени и пространства в античной философии, философии средневековья и Нового времени, от концепций времени в естественнонаучной картине мира к концепциям социального времени и социального пространства.
В фактической эволюции фундаментальных представлений о пространстве и времени естественнонаучной культуры (линейный мир Минковского, эйнштейновская концепция глобальной геометродинамики, учение о времени-длении В.И. Вернадского, синергетическая нелапласовская парадигма И. Пригожина) просматривается вполне определенная тенденция движения от объективистской «бесконечной» к субъективно-объективной «самоограниченной» модели пространства-времени.
3. Можно вполне определенно говорить о «переходе» от физического
пространства-времени к социальному времени-пространству, имеющему свои
конкретно-исторические параметры: социальное время-пространство (св.-п.)
является особой субъективно-объективной реальностью, формируемой в
коэволюции природы и общества как целостной системе; с.в.-п. реализует и
дополняет физическое пространство-время, являясь способом его освоения и формой создания сферы человеческой жизнедеятельности; в с.в.-п. имеет место приоритет времени в едином социальном времени-пространстве; с.в.-п. включает два диалектически взаимосвязанных аспекта: глобальный («соизмерение» с универсумом) и локальный (геопланетарная и космизируемая конкретизация); с.в.-п. является способом интеграции жизнедеятельности людей, который обладает конструктивными, возможными деструктивными и футурологическими аспектами.
Конкретное проявление социального времени-пространства обнаруживается в целом ряде социокультурных феноменов («дом», собственность, власть и др.), поскольку в соответствии с социальным подходом архитектура - это непрерывно создаваемая человеком материальная пространственно-временная структура социальной системы.
Философская концепция социального времени-пространства методологически определяет «человеческое» социокультурное измерение современной архитектуры и архитектурного образования. Архитектура есть тот социальный микрокосм человечества, посредством которого оно воспроизводит в себе пространственно-временной порядок и через который смотрит на себя и на мир. Формируемый архитектурой пространственно-временной порядок в индивиде выступает атрибутивной, фундаментальной составляющей сознания и социальной активности.
НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ РАБОТЫ. Материалы диссертационного исследования и полученные в нем результаты могут быть использованы в современном философском анализе социального времени-пространства, в философском исследовании культуры, в определении современных особенностей и перспектив общецивилизационного развития, а также в процессе подготовки специалистов в области архитектуры, градостроительства и дизайна.
АПРОБАЦИЯ РАБОТЫ. Основные положения диссертационного исследования были представлены на Всероссийской научно-теоретической
16 (2003г.) и Республиканских научных конференциях (2002, 2003, 2004 гг.) и отражены в публикациях.
ОБЪЕМ И СТРУКТУРА ДИССЕРТАЩШ. Диссертация состоит из введения, трех глав, каждая из которых имеет по два параграфа, заключения и библиографии (127 наименований). Общий объем - 155 страниц.
От мифологии к нововременному хронотопу
В современных философских исследованиях, к сожалению, не часто можно встретить обращение к генезису такой фундаментальной концепции, как концепция времени и пространства. Анализ изучаемой проблемы, как правило, берет начало с философии Нового времени или с обзора античной философии. Реже можно столкнуться с освещением мифологического, психологического, социального аспектов исследуемой проблемы. В качестве такого исключения следует отметить книгу Дж. Уитроу «Естественная философия времени» [95], а также монографию М.Д. Ахундова «Концепции пространства и времени: истоки, эволюция, перспективы» [14]. В книге М.Д. Ахундова исследуются концепции пространства и времени в естественнонаучном и культурно-историческом аспектах (генетическая психология, первобытное мышление, мифология, религия, история философии). Дж. Уитроу проводит анализ времени индивида, рассматривает биологическое время, психологию и физиологию памяти, тождество личности, а также затрагивает проблему источника идеи времени и социального развития этой идеи.
Несмотря на сохраняющуюся и по сей день актуальность указанного выше аспекта проблемы времени и пространства, большая часть изложенного материала не соответствует полученным в последнее время новым данным в области генетической психологии, в исследованиях времени в сагах, мифологии, антропогенезе и т. д.
Действительно актуальным автору представляется обзор современных концепций времени и пространства, начатый не с античной философской мысли, что характерно для большинства работ, посвященных анализу становления этих концепций. Генезис представления о времени и пространстве следует рассматривать, учитывая специфику первобытного мышления, а также биологическую и психосоциальную эволюцию человека в период антропогенеза. Данный подход поможет полноценно осветить становление целого спектра различных концепций времени в истории философии и науки, многие из которых не потеряли актуальности и в наши дни.
Прежде всего, необходимо проследить генезис пространственного и временного видения мира человека в его структурированном познавании природы.
Некоторые исследователи (У.Р. Эшби) исходят из того, что представление о трехмерном пространстве внутренне присуще человеку и носит характер предпрограммирования, которое лежит в основе структур, формирующихся на различных этапах онтогенеза. Сюда же можно отнести целый ряд концепций о существовании неких врожденных перцептивных структур, упорядочивающих операторов, архетипов и инстинктивных представлений. Так, экзистенциалисты (М. Хайдеггер, М. Мерло-Понти) и феноменологи (Э. Гуссерль, А. Гурвич, А. Шюц) считают, что, лишь освободившись от современных форм рациональной научности можно проникнуть в тайну изначального отношения человека к миру, на основании которого выстроить эстетические, религиозные, научные подходы.
Эволюция человека сопровождалась проявлением пространственно-временного континуума на фоне общего развития психики, нервной системы и специальных органов восприятия. Бинокулярность зрения, органично связанная с адекватным восприятием пространства, открыла путь к восприятию времени. В. Фаворский в анализе художественного восприятия делает вывод о том, что «в бинокулярности заключено время в очень сжатом виде» [97, 2].
Если обратиться к мифологической картине мира, то здесь современный человек находит целый спектр ингредиентов: миф - это аллегория, поэзия, символ, архетип, наука, философия, структура и картина мира.
В самом общем виде динамику мифологического видения мира можно охарактеризовать как переход от Хаоса к Космосу. Хаос является начальным состоянием мифологической Вселенной и первой категорией мифологии: «Прежде всего во вселенной Хаос зародился» [10, 265]. Если обратиться к архаичным (австралийским, африканским, сибирским) мифологиям, то в них образ первичной неупорядоченной субстанции реальнее, чем в древнегреческой теогонии, и, как правило, связан с водой.
Реминисценции представления о первичности воды в структурировании мира можно встретить и в более поздних формах общечеловеческого сознания (в христианской религии дух божий первоначально носился над безбрежными водами, в философии Фалеса вода - первооснова мира). Бесструктурность воды, олицетворяет неопределенное начало, которое трансформируется из Хаоса в упорядоченный в пространстве и времени Космос.
Относительная упорядоченность в мифе связана с родовой территорией, окруженной таинственной и опасной стихией. Порядок в узком мире первобытного человека (аналог первоначального близкого пространства ребенка) носил не природный, а в большей степени моральный и социальный характер (соблюдение определенных правил и запретов должно было обеспечить порядок). Вообще, в древности не было разделения на природное и социальное - эти аспекты едины; таким образом, развивающаяся картина мира (моделями в которой служили - человеческое тело, жилище, общество) носила социоморфный характер [14, 49]. В этом смысле пейзаж выступал как запечатленный миф [30, 69], - каждый значительный элемент которого был связан с той или иной магической силой.
«Критика» физических концепций пространства и времени в классической, неклассической, постнеклассической науке и философии
Взгляд на пространство и время как на чуждые человеку сущности закрепился в науке в рамках традиции, заложенной Ньютоном. Согласно классической концепции пространство и время безучастны к изменениям, происходящим в мире и жизни отдельно взятого человека. Пространство и время выполняют роль абсолютного вместилища всех тел и процессов.
Началом нового времени явился XVII в., период вхождения в историю человечества новой меняющей ее силы - наук о природе и тесно связанной с ними математики. Этап кон. XVII - нач. XVIII вв. ознаменовался становлением современной науки, первую очередь астрономии и физики (точнее, механики) и математики, синтез которых и высказанное И. Ньютоном [68, 3] пожелание «вывести из начал механики и остальные явления Природы» оказали огромное влияние на развитие всего естествознания, проведя резкую грань между точными и описательными дисциплинами. К рассматриваемой эпохе относятся труды X. Гюйгенса, И. Ньютона, Р. Бойля, И. и Я. Бернулли, Э. Мариотта, посвященные различным разделам физики и астрономии, Г.В. Лейбница, оставившего неизгладимый след не только в философии, но и в математике, и наконец, Н. Стенона, заложившего основы геологии и кристаллографии.
Характерной чертой исследований, проводившихся в эту эпоху в различных областях естествознания, является стремление, с одной стороны, проникнуть в суть изучаемых явлений не на основании умозрительных гипотез, а с помощью их экспериментального исследования, а с другой - представить себе место изучаемого явления в общей системе мироздания. Этим объясняются, во-первых, широта научных интересов крупнейших представителей новой науки и, во-вторых, их тесная связь с философией, в которую они стремились привнести новейшие достижения физики и математики.
Проблема времени в XVIII - нач. XIX вв., в эпоху господства механистической концептуальной картины мира И. Ньютона, опиравшейся на корпускулярную теорию строения материи, обратимые законы классической динамики и субстанциальную концепцию времени, обсуждалась в основном философами и не привлекала внимания естествоиспытателей. Наука не накопила достаточных эмпирических данных, чтобы поставить под сомнение или опровергнуть одно из основных положений классической динамики об обратимости законов движения. Противоречащие этому утверждению факты, не укладывающиеся в рамки механистической парадигмы накапливались в «описательных» дисциплинах - геологии и биологии.
Все ученые, оставившие наиболее заметный след в естествознании, как правило, начинали с представления о длительности природных процессов. Галилеем наук о Земле стал Бюффон, творчество которого в высшей степени пронизано историзмом. Он привил европейскому ученому сообществу сознание большой длительности естественных процессов, дал первую обоснованную научно цифру возраста планеты. Еще более продолжительной считал естественную историю Ламарк [55, 379], который даже допускал, что она не имеет предела во времени.
Геология стала наукой, содержащей представления о длительности и последовательности событий. Идея до неузнаваемости изменяющегося мира геологических эпох давала возможность дополнить последовательность некоей периодизацией. К середине XX в. оформилась модель, внешне напоминавшая механическую: одна линия изображала геологические события (тектонику, вулканизм, осадконакопление), а параллельная ей символизировала смену форм жизни. Поначалу этот порядок был качественным: моложе - старше. Когда же с созданием в начале XX в. радиометрических методов геологические и палеонтологические события были приведены к одному масштабу и стали соизмеримы, то шкалы стали количественными.
Введение дополнительного, биостратиграфического фактора позволило определить, к какому времени принадлежит объект изучения. Как и в механике Галилея, введение второй «линии», делимой на отрезки, увеличило возможности измерения; отличие данной модели от механической состояла в том, что отрезки задавались естественными событиями. При их сравнении не исчезала необратимость, непохожесть прошлого и будущего. Эволюция живого мира дает возможность маркировать геологические события. «В геологии понятие «время» определяется биологически и не имеет ничего общего с физическим понятием «времени». Наша хронологическая шкала времени в геологии руководствуется продолжительностью жизни биологических единиц: видов, родов и т. д.» [22, 26]. Биологическая содержательность времени и определенная «примесь» биологии к геологии стали пониматься глубоко и неожиданно: необратимое время, направленное из прошлого в будущее связано только с самим существованием жизни на планете, только жизнь дает времени асимметрию и мерную делимость.
Становление представлений о социальном времени и пространства в антропогенезе
Начало четвертичного периода протекало на фоне флуктуации климата, выражающейся в наступлении холодной фазы (ледникового периода). Вследствие оледенения обширных зон нашей планеты, не только умеренной зоны (Европы, Южной Австралии), но и части тропиков, площадь тропических лесов значительно уменьшилась. Это обострило конкуренцию за ресурсы между человекообразными обезьянами и австралопитеками, являющимися предками человека. В третичном периоде последние были вытеснены в саванну, как менее приспособленные для жизни в лесу.
Результаты этой бифуркации оказались непредсказуемыми. Открытое пространство саванны с редкими деревьями обеспечивало наибольшие возможности для прямохождения и эффективного применения свободных рук. Вероятно, существует генетическая предрасположенность тела именно в такой среде (поскольку предзаданность жизни в саванне сказалась на формировании наследственных структур мозга), и, вместо того, чтобы погибнуть, предок человека встал на ноги, начал использовать искусственные орудия труда. Популяция высокоорганизованных человекоподобных обезьян была вынуждена резко изменить свой образ жизни с целью обеспечения условий «биологического выживания».
Основным фактором гомеостаза вида Homo sapiens, а следовательно, и его развития, стало эволюционное увеличение объема и сферизация черепной коробки: от австралопитека до человека верхнего палеолита мозг увеличился в среднем в три раза. Но поскольку первый человек еще находился под властью законов, закодированных, как и у любого животного, ведущего стадный образ жизни, в его генетическом механизме, «потенциал его развития казался исчерпанным. Однако произошел новый перелом в траектории развития нашего предка, который не только был непредсказуем, но и не заставил себя ждать. Он оказался связанным с утверждением табу "не убий", которое много позднее превратилось в заповедь, принятую однажды всеми народами, всеми религиями» [65, 7].
Табу «не убий» как основа зарождающейся морали снизило остроту отбора (внутривидового) на уровне его отдельно взятого представителя; биологическое совершенствование вида постепенно начало затухать. Эволюция перешла в новый канал развития общественных форм жизни. При этом были отброшены, более совершенные виды, например, неандертальцы - создатели мустьерской культуры - не дожили до времен неолита. Это быстрое эволюционное изменение соответствует эволюционной модели «прерывистого равновесия»; таким образом, «бифуркация закончилась не только утверждением общественной формы эволюции, но и сохранением единственного вида человека - кроманьонца» [65, 7].
Явно доминировавшее по началу в психике первого человека правое полушарие отражало пространственные взаимосвязи, в которых соотношение процессов и их связей в синхронно-асинхронном и причинно-следственных аспектах дифференцировалось еще очень слабо. Нижним основанием пространства выступала земная поверхность и ее рельеф, верхом - небо и бесконечный космос, а невидимыми стенами - естественные границы обитания, хозяйственной и ритуальной деятельности, территория, занятая соседями.
Психофизиологический аспект пространственных представлений состоит в том, что правое полушарие мозга регулирует плоскостные и вертикальные взаимосвязи предметов. При этом оно доминирует над всеми разновидностями реальных противоречий с помощью «территориального императива» борьбы за жизненное пространство и его адекватное видовое «освоение».
«Способности, присущие исключительно правому полушарию, связаны с восприятием пространственных отношений. Возможно, что именно тогда, когда в левом полушарии развивался язык - символическая система более высокого уровня, чем любая сенсорная система одной модальности, в областях правого полушария развивались способы представления двух- и трехмерных отношений внешнего мира, улавливаемых с помощью зрения, осязания и движений... Хотя правое полушарие обычно характеризуется как более «пространственное», чем левое, его, пожалуй, точнее описывать как «манипуляционно-пространственное», то есть обладающее способностью манипулировать с пространственными паттернами и взаимоотношениями», - делают вывод С. Спрингер и Г. Дейч [91, 221,215].
