Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологические подходы к исследованию феномена «ментальность» 12
1.1. Формирование представлений о менталитете и ментальности как научных категориях 12
1.2 Ментальность как социокультурное явление 21
1.3. Ментальность как продукт внешней оценки 29
1.4. Ментальность как фактор общественного сознания 43
Глава II. Социально-деятельностная составляющая в формировании менталитета 62
2.1. Место деятельностной парадигмы в исследовании менталитета 62
2.2. Влияние социокультурных процессов на ментальный уровень .общности 68
2.3. Экоприродный фактор формирования ментальности 81
2.4. Ментальность в структуре ценностей и целей образования 102
2.5. Ментальность и духовное развитие общности 114
Заключение . 128
Список использованных источников и литературы 132
- Формирование представлений о менталитете и ментальности как научных категориях
- Ментальность как продукт внешней оценки
- Место деятельностной парадигмы в исследовании менталитета
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современные процессы интеграции и глобализации затрагивают все сферы жизнедеятельности общества. Человечество вступает в качественно новое состояние со сложными многообразными противоречиями, связанными с интенсивным развитием экономических, политических, духовных взаимодействий и отношений. Особенно остро эти противоречия проявляются в сфере духовной жизни адаптирующихся друг к другу государств и наций. Происходит сложный процесс развития и адаптации различных форм общественного сознания, национального и этнического самосознания, перерождающихся из общностных национальных рамок в глобальные общечеловеческие рамки. В этих условиях особое значение приобретает знание и понимание образа мышления, общей духовной настроенности наций, этносов, т.е. всего того, что называют менталитетом.
Как показывает опыт социального развития последних лет, проблема ментальности в науке, культуре и особенно в государственной и общественно-политической практике приобретает важное значение в плане самоорганизации полиэтнических общностей.
Учет специфики национальной ментальности в межкультурных связях и отношениях является также важным условием успеха в адаптационных усилиях социумов и этносов.
Социальные сдвиги в способе существования, включая способ поведения и действия общностей, в разных регионах России имеют в частности и этническую, национальную особенность. Эта особенность в значительной мере определяются своеобразием менталитетов общностей. Адекватное понимание менталитета конкретной общности возможно с учетом всей совокупности биосоциальных, естественно-природных, социокультурных условий ее развития потому что то, что манифестируется на вербальном уровне в форме социально-политических, идеологических призывов, и, на первый
взгляд, представляется мимолетным, ситуативным, и, соответственно, малозначащим, на поверку имеет более глубинные основания.
. Сегодня знание природы социальной ментальносте, умение ее учитывать в процессе прогнозирования социально-экономического развития общества, умение нейтрализовать негативные моменты в этнонациональных отношениях, обусловленные ментальными различиями- насущная потребность и условие успеха в адаптационных усилиях общества. История «работает» в пользу малочисленных социумов и этносов, вырабатывая все больше покровительственных правовых и моральных барьеров, защищающих их от произвола больших народов. В этой связи умение практически оперировать менталитетом - важное условие демократической позитивной аккультурации, диалога различных культур.
Возникает социальная потребность в теоретических обобщениях. Проблема социальной ментальности стала привлекать к себе все большее внимание исследователей различных областей науки: психологов, политологов, социологов, культурологов.
Вместе с тем эта проблема начинает попадать и в поле зрения социальной философии. Потребность в социально-философском осмыслении проблемы социальной ментальности и связанных с ней социокультурных процессов уже назрела, необходим глубокий социально-философский анализ этого феномена.
Степень разработанности проблемы. Ментальность вообще и социальная ментальность в частности - это наиболее слабо разработанная проблема отечественной философии, социологии, этнологии и культурологии, которая получила развитие у нас лишь в последние годы. С.В.Лурье по отношению «к вошедшему в последние годы в широкое употребление слову менталитет. Оно звучит в русской речи как иностранный термин, и большинство исследователей было вполне чистосердечно уверено, что это просто иностранное заимствование... Однако в зарубежной науке слово менталитет
вообще не употребляется, а английское слово mentality не выступает в качестве термина и не имеет закрепленного за ним определения... Изредка в качестве термина употребляется французское слово mentalite, однако и оно не имеет устоявшегося значения». Как утверждает СВ. Лурье, «только в 1994 году российскими исследователями были сделаны первые попытки дать новому термину... адекватное наполнение»(136; С. 43).
Между тем, о важности этнического менталитета упоминает уже Перикл -правитель Афинского государства V века до н.э. В своей речи по поводу захоронения павших афинских воинов в Пелопонесской войне он подчеркивает определяющую роль ментальности афинян в борьбе с внешним врагом -Спартой и ее союзниками.
В нашей отечественной обществоведческой литературе ментальность понимается в основном как психологический феномен: социально-психологические установки, способы восприятия, манера чувствовать и думать (6; С. 506); своеобразный склад различных психических свойств и качеств, особенностей их проявлений (73; С.71), стиль мышления (173; С. 174); совокупность устойчивых, общераспространенных... представлений (141; С. 103); совокупность мыслей, верований, навыков духа (156; С. 73); мировосприятие или система ценностей (74; С. 241); установка сознания, его нацеленность во вне (160; С. 196); представления о приоритетах, нормах и моделях поведения в конкретных обстоятельствах (109; С. 90).
Выдающаяся роль в разработке проблемы менталитета принадлежит глубинной психологии К.Г.Юнга, психоанализу З.Фрейда, Э.Фромма, а также М.Веберу, Т.Парсонсу и др. Об особенностях русского национального характера и их причинах упоминалось в трудах русских мыслителей - М.А.Бакунина, Н.А.Бердяева, А.А.Богданова, С.Н.Булгакова, Н.Я.Данилевского, В.В.Зеньковского, И.В.Киреевского, В.О.Ключевского, П.А.Кропоткина, Н.О.Лосского, С.М.Соловьева, П.А.Флоренского, С.Л.Франка, П.Я.Чаадаева, А.С.Хомякова и др. Идеи «евразийства» о самобытности русского народа и
его духовной организации развиты Л.Н.Гумилевым. Проблема менталитета с позиций социально-экономической детерминации представлена в трудах Г.В.Плеханова, Б.В.Поршнева, А.Н.Леонова и многих других исследователей. Питирим Сорокин рассматривал ментальность как внутренний аспект каждой культуры, определяющий ее характер.
Начало современным российским исследованиям проблемы ментальности положила серия реферативных сборников под редакцией А.Я.Ястре-бицкого, Ю.Я.Бессмертного, А.Я.Гуревича и др. Сборники послужили стимулом к обращению отечественных ученых к традициям западной исследовательской практики и привнесения ее в опыт российского менталневедения.
Р.Г.Абдулатипов рассматривал образ мышления, общую духовную направленность наций, природу и парадоксы национального «Я» в рамках исследования национальных отношений. В.А.Авксентьев, В.А.Шаповалов касались вопросов адаптации самосознания и культуры этносов в рамках социально-философского анализа. Взаимосвязь ментальностей просматривается в «Диалоге культур» В.С.Библера. Историю и теорию ментальности рассматривал в своих трудах Б.В.Марков. Представление о ментальности развивали Р.П.Мильруд, И.В.Мостовая, А.П.Скорик. Определенные идеи о менталитете как архетипной основе самобытности этнонационального самосознания развивал В.П.Тоидис.
В современной литературе даются разрозненные представления о социальной ментальности, и чаще всего, в связи с рассмотрением национальных, этнических отношений. Естественно, возникает потребность в теоретическом обобщении и комплексном исследовании данной проблемы в рамках социальной философии. На решение связанных с этим задач направлено настоящее диссертационное исследование.
Объектом исследования является социальная ментальность в современном обществе.
Предмет исследования - природа и сущность социальной ментально-сти, социокультурная обусловленность ее формирования и развития.
Целью диссертационной работы является выявление и описание социокультурных факторов, влияющих на процесс формирования и развития менталитета.
Для достижения указанной цели считаем необходимым решить следующие задачи:
определить теоретические основы и методы исследования менталитета, его сущности и детерминированности;
раскрыть эволюцию терминов «менталитет» и «ментальность» в истории европейской культуры;
выявить объективную природу формирования менталитета и его зависимость от социокультурной среды существования общества;
выявить структуру социальной ментальности, ее уровни, своеобразие процесса ее формирования.
Научная новизна исследования заключается в том, что:
проведен анализ различных концепций ментальности в науке; на основе этого анализа и социально-философских положений о менталитете установлено, что социальная ментальность основана на особенностях мировосприятия и миропонимания, включает интеллектуальные, волевые и духовные качества;
в процессе исследования феномена социальной ментальности были применены уровневый и структурно-функциональный методы, использован метод диахронической перспективы для изучения природы социальной ментальности;
расширен тезаурус, уточнено определение терминов «менталитет», «ментальность»;
выявлена природа формирования социальной ментальности, которая предшествует социальному самоопределению общности;
установлено, что социально-трудовая и экономическая деятельность социума влияет на его ментальные интенции;
выработано представление о том, что социальная ментальность является социально-психологическим стержнем духовной жизни народа, социокультурным инвариантом, обогащаемым в процессе накопления и трансляции культуры;
расширено представление о феномене социальной ментальносте, подтверждено, что этот феномен выступает в качестве дискурсивно-поведен-ческого показателя системы архетипно-спонтанных состояний социума.
Положения, выносимые на защиту:
1. К объективным предпосылкам формирования социальной ментально
сте относится природная данность человека, его социальная и природная ор
ганизация. Социальная и биологическая самоорганизация общности, имеющей
цель выработать защитный механизм, содержит в себе зачатки социальной
ментальносте. Защитный механизм содержит в себе компаративный и иден
тификационный моменты. «Отличие-уподобление» носит архетипический
системный характер и продолжает сохраняться в современных обществах.
Социокультурная интерпретация естественно-биологических оснований человека осуществляется ситуативно, как правило, сообразно актуальным требованиям современности.
Социальная ментальность основана на особенности мировосприятия и миропонимания, на интеллектуальных, волевых и духовных качествах общности и представляет собой комплексную социально-психологическую парадигму или некий социокультурный инвариант, обогащаемый в процессе накопления и трансляции культуры.
При быстрой смене традиционного для общности способа жизнедеятельности, при быстрой утрате специфического для этноса рода производственной деятельности, социальная ментальность выстраивает защитный механизм, что является природным свойством менталитета как социального явления.
Социальной ментальносте присуща двухуровневая формальная структура, состоящая из собственно содержания, непосредственного выражения менталитета, и из вещно-предметного, знаково-символического и других форм выражения менталитета. Формальные инварианты являются интенцией, готовностью, предрасположенностью менталитета к самовыражению. На основе формальных инвариантов формируются конкретные составляющие менталитета.
Социальная ментальность может рассматриваться в качестве дискур-сивно-поведенческого показателя системы архетипно-спонтанных состояний социума.
Методологические и теоретические основы исследования. В работе учитывались фундаментальные положения, выработанные мировой и отечественной философской мыслью применительно к исследованиям социальных процессов. Сложность и многоаспектность предмета исследования потребовали обращения к отдельным положениям из смежных гуманитарных дисциплин: были использованы теоретико-исторические разработки этнологического, филологического, кавказоведческого и фольклорного характера. К исследованию были также привлечены архивные источники, эмпирический материал.
Диссертационная работа опирается на труды.известных ученых философов, психологов, этнологов, социологов, антропологов: Платона, А.Августина, Дж. Вико, И.Канта, В.Вундта, В.Гумбольдта; Р.Лебона, Ф.Энгельса, Л.Ле-ви-Брюля, К.Леви-Стросса, А.Шопенгауэра, Ф.Ницше, К.Ясперса, З.Фрейда, К.Юнга, Э. Дюркгейма и др.
Значительное теоретико-методологическое влияние на разработку проблемы оказали труды отечественных ученых - В.С.Барулина, И.А.Бокачева, Л.П.Буевой, Ю.В.Бромлея, Л.С.Выготского, Г.Д.Гачева, Ф.Гваттари, А.Я.Гу-ревича, П.С.Гуревича, Ж.Делеза, Д.И.Дубровского, В.В.Иванова, А.Н.Леонтьева, Д.А.Леонтьева, А.С.Панарина, Б.Ф.Поршнева, Ю.М.Резника, В.Н.Торо-пова, М.Элиаде и др.
Исследование осуществлялось на основе принципов объективности, историзма, системности, единства исторического и логического, исторической
и социокультурной обусловленности социальной ментальносте, всесторонности и исторической конкретности социально-философского анализа. Все это позволило рассматривать предмет исследования как социальное явление и, вместе с тем, как явление социоприродное, сочетающее в себе двуединство сознательного и бессознательного и единство структурно-функционального.
Теоретическая и практическая значимость. Результаты, основные положения и выводы диссертации могут быть использованы в дальнейших исследованиях широкого спектра проблем в области философии, социологии, этнологии, истории ментальностей, этнопсихологии и этнопедагогики. Кроме того, отдельные положения могут применяться в практике преподавания курса философии и социологии, а также учитываться в процессе выработки решений и постановлений властных структур в сфере этнонациональных отношений.
Апробация исследования. По содержанию исследования автор подготовил доклады и'научные сообщения, представленные на международных, всероссийских, региональных и внутривузовских научно-практических конференциях и семинарах: Всероссийской конференции молодых ученых «Перспектива - 2005» (Нальчик, 2005); Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы становления гражданского общества на Юге России» (Армавир, 2005); Всероссийской научно-практической конференции «Стратегия социального развития России в условиях глобализации» (Сочи, 2005); Международной конференции «Этнопсихологические и социокультурные процессы в современном обществе» (Балашово, 2005); Всероссийской научно-практической конференции «Межнациональные отношения в Краснодаре на современном этапе: перспективы устойчивого развития (подходы к решению общероссийской проблемы)» (Краснодар,2005).
Объем и структура диссертационной работы. Диссертационное исследование состоит из ведения, двух глав, содержащих в общей сложности 9 параграфов, заключения, списка литературы, включающего 278 наименований, 12 из которых - иностранные источники. Общий объем работы - 150 страниц.
Формирование представлений о менталитете и ментальности как научных категориях
Понятия ментальности и менталитета часто используются при анализе общественно-исторических и политических проблем, вопросов развития мировой цивилизации; при рассмотрении национального своеобразия определенной культуры и этнических особенностей ее носителей; при изучении внутреннего, духовного мира человека, его склада ума, мировосприятия и мироощущения.
Вместе с тем, следует еще раз отметить, что на данный момент не существует четкого, однозначного и законченного определения менталитета и ментальности, нет и обоснованного разграничения этих понятий. В середине XX века историк Ж. Ле Гофф предложил смириться с расплывчатостью, двусмысленностью понятия «ментальность». «Сильная сторона истории мен-тальностей, - считает он, - заключается именно в том, в чем ее часто упрекают - в расплывчатости ее предмета, в ее попытках уловить упускаемый другими науками «осадок»» исторического анализа, отыскать нечто от него ускользающее. Такое «нечто» может перевесить гораздо более «вещественные факторы» (119; С. 40). Однако предложение Ле Гоффа не остановило попыток точнее определить ментальность, при этом разночтения в трактовке этого понятия со временем не сглаживаются, а скорее увеличиваются.
Отечественный историк Н.И. Кареев в 1919 году, использовал понятие «ментальности», модифицируя этот термин в зависимости от своих исследовательских задач (в его «Общих законах социологии» мы встречаемся с понятиями «интра-ментальность», «экстра-ментальность» и т.п.). В научный оборот слово «ментальность» было введено в кружке Дюрк-гейма, а затем в журнале «Анналы» появилась рубрика «Групповая ментальность». Дюркгейм использовал это понятие в своих поисках основ человеческой солидарности (94; С. 24-46). Представители школы «Анналов» считали, что ментальность находится глубже таких форм человеческого сознания и поведения, как мышление, нормы поведения, сфера чувств, это - некая предрасположенность.
Нам наиболее импонирует подход, при котором термины «менталитет» и «ментальность» понимаются и употребляются как синонимичные понятия (Дубов И.Г., Колесов В.В., Комлев Н.Г., Лейберова Н.М., Макаренко В.П., Панин И.К., Смирнов Ю.Б., Таршис Е.Я., Филд Д. и др.). Термины «менталитет» и «ментальность» по сути, выражают одно и тоже понятие, и слово «ментальность» является языковым вариантом слова «менталитет». В современных толковых словарях слово «ментальность» определяется как производное от прилагательного «ментальный» (образованного, в свою очередь, от существительного «менталитет»).
Однако некоторые исследователи разграничивают понятия «менталитет» и «ментальность».
Так, историк Л.Н. Пушкарев, считает, что различие в употреблении данных терминов состоит в том, что менталитет «имеет всеобщее, общечеловеческое значение (как, например, «мышление, «сознание и проч.), в то время как ментальность может относиться к самым различным социальным явлениям и историческим временам (можно сказать «русская ментальность», «средневековая ментальность», «купеческая ментальность» и т.д.)». Ментальность - это «признак мыслящего человека, характерный для данного лица (коллектива) в данное время. Ментальность и менталитет - близкие, но неравнозначные понятия» (193; С. 163).
Е.А. Ануфриев и Л.В. Лесная полагают, что «в отличие от менталитета под ментальностью следует понимать частичное, аспектное проявление мен талитета не столько в умонастроении субъекта, сколько в его деятельности, связанной или вытекающей из менталитета» (5; С. 31).
О.В. Рисина под менталитетом понимает «систему взглядов, представлений, воззрений. Менталитет является результатом того, что уже сформировалось у нас в результате миросозерцания и мироосмысления. Менталитет формирует «картину мира», и включает в себя психологическое восприятие и видение мира, что в свою очередь получает развернутое выражение через представления (зрительные, слуховые, обонятельные, вкусовые, осязательные, эмоциональные, интеллектуальные). Менталитет определяет наше отношение к окружающему миру, событиям, фактам, явлениям и т.д. Ментальность - это все варианты проявления менталитета» (197; С. 149).
А.С. Брычков разграничивает понятия «менталитет» и «ментальность», приближая содержание первого понятия к понятию «сознания», а второго - к понятию «сознательность». Исходя из этого, признается существование таких явлений, как менталитет Древней Руси. Ментальность русского народа, ментальность интеллигенции и т.д. (212; С. 12).
Как промежуточное звено между менталитетом и конкретным процессом индивидуального мышления, как результат взаимодействия индивидуальных способностей личности со свойственным данной эпохе менталитетом понимает ментальность А.Т. Сильницкий. Менталитет же - это «типовой способ мышления, определяемый той или иной эпохой» (212; С.58).
Н.В. Якушина полагает, что менталитет «шире категорий национальный характер и ментальность, хотя и связан с ними» (212; С.81).
Однако никто из исследователей обоснованно не аргументирует необходимость содержательно противопоставлять понятия «ментальность» и «менталитет».
Ряд авторов философского и исторического направлений связывают появление и развитие в науке обсуждаемого термина с французскими исследователями, создателями журнала «Анналы экономической и социальной исто рий» Люсьеном Февром и Марком Блоком (Le Robert 1989, Аверьянов Ю.И., Смирнов Ю.Б., Явчуновская Р.А., Филд Д. и др.) Тем не менее, было бы неверным говорить об отсутствии этого понятия до представителей школы Анналов. Французский толковый словарь «Le Pelit Robert» (2000) датирует появление термина 1877-м годом, а словарь «Le Robert» (1989) даже 1495-м. Таким образом, мы можем говорить не о новизне терминологической, а о новизне развития понятия в современных гуманитарных науках.
Несмотря на то, что проблема менталитета широко обсуждается в философской среде, в некоторых философских словарях советского и российского происхождения данный термин отсутствует. В частности, в словарях (Краткий философский словарь 1951; Философский словарь 1972; Философский словарь 1986; Краткий словарь по философии, 3-е изд. 1979; 4-е изд. 1982; Философский энциклопедический словарь 1983 и др.) мы его не находим. По мнению Е.А.Ануфриева и Л.В.Лесной, это есть следствие того, что после Октябрьской революции история России рассматривалась под определенным углом зрения. Потребности в понятии «менталитет» не было ни в научной литературе, ни в публицистике оно почти не встречалось (5; 28). Определение ментальности появляется в Краткой философской энциклопедии 1994-го года, где она понимается как образ мышления, общая духовная настроенность человека или группы. Созвучным является определение менталитета в энциклопедическом словаре по политологии, где это - способ мышления, склад ума, умонастроений (184; С. 174). Следовательно, говоря об активизации исследований и актуализации темы в российской философии, мы можем отнести к началу 90-х годов.
Ментальность как продукт внешней оценки
Трудность осмысления этнического менталитета на понятийном уровне заключается в том, что определяемое определяется через неопределяемое (и полагается неопределимым), а именно через нерефлектируемое. Немало исследователей сходится во мнениях на том, что ментальные слои это дореф-лексивные механизмы, и, следовательно, в плане когнитивном они принципиально не исследованы. Указанная точка зрения содержит и онтологический аспект, а именно, менталитет сводится к дорефлексивному и, стало быть, к бессознательному. Попытки дать определение на метауровне пока не приводят к успеху. Однако есть «пункт согласия», в котором сходятся ученые. Это признание наличия относительной константности элементов менталитета, его нерефлектируемых моментов, некой всеобщей установки, или коллективном образе мысли, обладающем постоянством. Менталитет, как правило, не выражается непосредственно в текстах. До него надо докапываться, дойти до потаенного пласта сознания, до «потаенной логики». Он не рефлектируется, не формулируется своим носителем, в этом смысле он есть нечто, демонстрирующее себя другому, иному. Он представлен не субъекту (носителю) менталитета, а иному, представлен в качестве свойства другого как нечто нетождественное представлениям иного о другом. Он не тождественен высказываемым мыслям субъекта о себе. Менталитет себя «не выдает».
Категория менталитет, при условии признания его нерефлектируемости, является продуктом внешней оценки, так как своим субъектом на уровне обыденности, повседневности, он не рефлектируется, не отображается. Если допустить некую нейропсихическую организацию, атрибутивную человечеству, как становящуюся свойством, то идентификация менталитета как социокультурного феномена, начинается с межсубъектных отношений некоторого множества общностей. Первым характерологическим признаком, разорвавшим гомогенный континуум будет качественное отличие, инаковость объектной общности от субъектной. Обнаружение инаковости, отличия, различия предполагает наличие качества «нечто» («Я», например), посредством которого и выявляется инаковость, отличие от «Я». Таким образом, слово «менталитет» не субстантивирует то, что им именуется, а употребляется как характеристика качества иного предмета (объекта).
В онтологическом смысле, «нерефлектируемый» менталитет есть инаковость; он пребывает вне субъекта. В этом смысле «нерефлектируемая» часть менталитета - есть отчужденная форма нейропсихической организации индивида. Субстанционально (в онтологическом плане) принадлежа субъекту, он, тем не менее, отчужден от него. И в когнитивном плане он «присваивается» иным, потому что для иного он очевиден. В этом проявляется некая раздвоенность, дихотомичность и парадоксальность менталитета. Структурные компоненты плана содержания менталитета можно классифицировать по степени их манифестирования и выражения со следующих позиций: 1) субъект-объектного отношения; 2) интерсубъективного (интерактивное); 3) самопознания, самовыражения.
Субъект-объектное отношение способно зафиксировать явные формы выражения (самоосуществления) менталитета - вербальную, мускульно-дви-гательную, эмоциональную и т.п. С позиции самоощущения обнаруживаются неявные, неочевидные для внешнего наблюдателя проявления менталитета. Интерсубъектное отношение способно прояснить многие детали, не проявленные для исследователя в иных познавательных схемах. С позиции самосознания, самовыражения возможно обнаружение на уровне самоощущений неявных, неочевидных для внешнего наблюдателя проявлений менталитета.
Онтологически план содержания менталитета субстанционально самозамкнут на субъекте как собственном носителе. В этом смысле менталитет непроницаем для внешнего наблюдения. И здесь субъект-объектная познавательная схема малоэффективна. С позиции всякой познавательной схемы план выражения менталитета трансцендирует в явных формах. Явные формы самоосуществления менталитета, иными словами очевидные, фиксируемые формы выражения, присутствуют в познавательном исследовательском опыте. Эти формы есть актуализация, самовыражение, самоосуществление менталитета. Вероятно, надо допустить, что процесс трансформации неявного в явное, имманентного в трансцендентное, потенциального в актуальное, содержания в выражение, есть процесс неисчерпаемый. В этом смысле неочевидное, невыраженное этнического менталитета, надо полагать подавленным, несамовыразившимся, несамоосуществившимся, имманентным, относящимся к плану содержания, и поэтому потенциально осуществимым. Способы опосредованного выражения нерефлектируемой части менталитета многообразны, к примеру, творчество художественное, эмоции, сновидения и т.д. Таким образом, с позиции субъект-объектного рассмотрения, наблюдае мые и фиксируемые явные проявления менталитета есть результат механизма трансформации потенциального в актуальное, имманентного в трансцендентное, содержания в выражение. Поскольку субъекту подвластно восприятие внеположенной ему реальности - плана выражения, трансцендируемого. Однако, содержание (план имманенции) всегда будет оставаться в какой-то мере terra incognita как для внешнего наблюдения - познающего субъекта, так и для субъекта - носителя менталитета, потому что самим субъектом он часто не рефлектируется.
Менталитет манифестирует и на уровне интерсубъектном, субъект-субъектном отношении. Менталитет обнаруживается только извне, другим человеком, другим «Я», которое классифицирует «не - Я» как нечто отличное от «Я», как нечто другое. Таким образом, он обнаруживается к контексте оппозиционного отношения «Я» - «не - Я». При этом «не - Я», будучи отличным от «Я», полагается последним как нечто находящееся в сознании, но не во вне. Таким образом, «Я» полагает «не - Я». «Не - Я» вычлененное «Я» есть часть субъективной реальности «Я», и не более того. «Не - Я» есть все то, что осталось вне поля самоидентификации «Я». Однако, классификация и процесс вычленения «не - Я» осуществляется через призму опыта «Я», посредством психической совокупности, принадлежащей «Я». И возникает вопрос: насколько идентично «Я» (осознанное) «Я» объективному (неосознанному)? В случае их нетождественности - утрачивается смысл и значение то, что определено как «не - Я».
Место деятельностной парадигмы в исследовании менталитета
На основе устойчивых результатов взаимодействия общности и условий ее проживания складываются устойчивые социально-экономические способы жизнедеятельности, прочность которых отражается в коллективной памяти, в менталитете и в форме социального опыта. Совокупность форм социального опыта образует, в частности, онтологический субстрат общности как субъекта исторического развития. Пребывание в природной среде и процесс освоения ареала проживания, одновременно являются и способом социально-экономической жизнедеятельности общности.
О характере взаимосвязи социально-экономических способов жизнедеятельности общности и их влияние на формирование менталитета высказывался Г.В. Плеханов. Он подчеркивал, что «психология общества всегда целесообразна по отношению к его экономии, всегда соответствует ей, всегда определяется ею» (181; С. 644). Определяющая роль социально-экономической деятельности в формировании менталитета эксплицируется из множества работ ряда авторов (43; 112; 133). Менталитет всего общества отождествляется с менталитетом самой многочисленной социальной группы (133; С.8). В основу российского менталитета кладется менталитет русского крестьянства, «которое в настоящее время составляет значительную часть населения страны» (6; С.28). О ментальности различных социально-классовых групп, составляющих данное общество, изложено во многих работах (73, С.21; 87, С. 155). Большая часть работ рассматривает отношение «род деятельности -менталитет» в рамках деятельностного подхода. Известно, что общепсихологическая теория деятельности во многом предопределила методологические основания ряда отечественных социальных наук (177). В них деятельность понималась как специфически человеческая форма активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование. Так же известно, что рассмотрение деятельности как родовой сущности человека и единственного основания культуры утверждается в немецкой классической философии творческими усилиями И. Канта, И. Фихте, Г. Гегеля, К. Маркса. Карл Маркс создает концепцию деятельной сущности человека, объединив в понятие «практика» различные формы человеческой активности, в том числе и труд, как высшую форму деятельности. Однако И. Фихте, вводит ряд внедеятельностных факторов в качестве решающих критериев деятельности (как то - созерцание, совесть и др.). И со временем концепция деятельности, развитая немецкой классической философией, подвергается критике. При этом акцент перемещается с анализа рациональных компонентов целеполагания на более глубокие слои сознания, обнаруживающиеся в жизни человека. Однако иначе обстоит дело в советской и постсоветской библиографии анализа общественных явлений, в том числе и проблемы менталитета. Для нее характерен марксистско-ленинский вариант деятельностного подхода. Постсоветская исследовательская практика проблем менталитета, в целом духовной сферы бытия, продолжает пребывать в плену деятельностного подхода, деятельности, представленной исключительно в активистском духе. Неспособность отойти от прочного утвердившегося деятельностного подхода, как общесоциологической модели объяснения социальных процессов, является камнем преткновения для многочисленных попыток исследования менталитета. Очевидно, главное различие исследователей менталиеведческого плана состоит в двух интенциональных установках: одних - деятельностных, активистского толка; других - принципов недеяния, созерцания. Возможно, указанное интенциональное различие суть отличие и результатов научных. Осознание того непреложного факта, что марксистско-ленинский вариант деятельностного подхода недостаточен для исследования природы духовных явлений, побуждает исследователей искать иные методологические пути. Внутри самого деятельностного подхода наметились некоторые изменения, суть которых предельно сжато фокусируется вокруг решения проблемы: можно ли полагать созерцание (недеяние) деятельностью? В связи с этим вновь актуализируется проблема и сопряженные с ней споры о степени активности менталитета. По мнению одних менталитет есть нечто пассивное, по мнению других - нечто активное. К числу первых относится, в частности, Г. Бутуль. Он сравнивал менталитет с призмой, через которую человек воспринимает мир. Немалое число сторонников второй позиции. Ф. Граус и К. Арнольд видят в менталитете «общий тонус» долговременных форм поведения (62; С. 79-82). У. Раульф видит в менталитете готовность, предрасположенность человека действовать определенным образом (89; С.39). Среди отечественных исследователей также немало сторонников второй точки зрения. По мнению А.П. Огурцова, менталитет есть регулятор бытия в мире (163; С.51). И.К. Пантин рассматривает менталитет в качестве психологической детерминанты поведения людей (163; С.30)! И.В. Мостовая, А.П. Скори к объясняют менталитет как «человеческую активность, объективированную в культурных памятниках» (153; С.79); или же, как волевой импульс, накладывающий отпечаток на культурную семантику и социодинамику. Как видим, преобладают определения менталитета, отражающие его значение для различных проявлений человеческой активности. Нам представляется, что рассмотрение менталитета в аспекте его «активности - пассивности (созерцательности)» вполне оправдано, и вместе с тем недостаточно. Существенным, принципиально важным отличием иного подхода к пониманию феномена менталитет должен сказать отказ от характеристики его как единственно осознанного явления. Безусловно, деятельность включает в себя цель, средство, результат и сам процесс деятельности, и, следовательно, неотъемлемой характеристикой деятельности является ее осознанность. Добавим, не только осознанность. Если следовать логике традиционного понимания деятельности, как специфически человеческой формы активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его целесообразное изменение и преобразование, то даже художественное творчество полагается дея-телы-юстно определенным и, соответственно, целеполагаемым. «Творчество -это деятельность человека, преобразующая природный и социальный мир в соответствии с целями и потребностями человека и человечества на основе объективных законов действительности» - читаем мы в официальных изданиях (219; С.679). Вместе с тем, признавая наличие неких «иных компонентов, лежащих за пределами собственной деятельности» (219; С. 151), философия никоем образом не раскрывала содержание этих компонентов и, более того, полагала их в качестве зловредных факторов, приводящих к психологизации понятия «деятельность».
Особенность неосознаваемых или бессознательных психических образований как объектов исследования состоит в том, что они в массе своей не обладают для внешнего наблюдателя самоочевидностью. Однако это свойство психики не является достаточным основанием для предания ее забвению, тем более для отрицания ее безусловной значимости. Неприятие психических образований процесса деятельности своеобразно компенсируется здесь категорией «поведение». Деятельностная парадигма включает в процесс взаимодействия человека с миром, наряду с его творчески преобразовательным отношением, и поведение. При этом поведение, включенное в акт деятельности, не обнаруживает в явном виде каких-либо проявлений двигательной активности. Указанная неопределенность поведенческого акта деятельности содержит в себе неявные формы того, что именуется внутренней стороной поведения - психической активностью; другими словами - «иными компонентами, лежащими за пределами собственно деятельности». Мы полагаем, что под «иными компонентами, лежащими за пределами собственно деятель ности» понимаются нейропсихические образования, атрибутивные всякой ментальности.
Традиционно в философии понятие «поведение» вводится функционально - с целью выявления общих и специфических закономерностей и механизмов взаимодействия материальных систем с окружающей средой. Далеко не всегда ментальное объективируется процессуально в реактивно-двигательные акты в поведенческом плане. Поведение может содержать и недеяние. Наличие психической активности индивида не всегда имеет своим следствием выход ее во вне. Поведение - это тонкая грань между душевно-духовным состоянием индивида, коллектива и соответствующего ему адекватного состояния психофизиологической и, в целом, телесной организации, равно как и психофизиологические задатки человека, тесно сопряжены с морфологией тела, которое, в свою очередь, не является природной данностью, а формируется как базисная символическая система, образующая горизонт «предпонимания мира» (128; С.117). Если верно, что менталитет не дается с рождения, то он включает и историческую феноменологию телесности, характеризующую машину влечений и желаний тела. Менталитет - это специфическая ткань сознания, которая сплетена из эмоциональных переживаний, желаний, иллюзий и надежд (128; С.80). Поведение же есть результа-тирующая ментальной интенции, осознанной логической мысли, волевых усилий, желаний и т.д. Оно проецируется на телесную организацию, трансформируется во множестве форм. Менталитет является особенно мощным фактором человеческого поведения. Поведение, как ментальное производное, полагается органичным данной общности. Мера и критерий органичности весьма просты - это долговременность и устойчивость способа поведения.
