Содержание к диссертации
Введение
Глава I Смысловое и функциональное в определении понятия «менталитет» 18
1. Особенности смыслового наполнения понятия «менталитет» в социально-гуманитарном знании 18
2. Менталитет и ментальности. Модусы интеракции 52
3. Функциональный аспект менталитета. Менталитет как система установок 74
4. Феномены сознания и бессознательного в менталитете 94
Глава II Менталитетные «ситуации»: интерпретация в русской философской мысли 113
1. Русский менталитет: сущность и понимание 113
2. Ментальные феномены в русской философии 136
3. Менталитет и русский национальный характер. 163
4. Национальное, соборное и космическое в русском менталитете 186
Глава III Менталитет и внутренние механизмы динамики социальной направленности 211
1. «Время менталитета» и проблема динамики ментальных феноменов в истории 211
2. Ментальный аспект социокультурной реформации 235
3. Ментальные опоры национального возрождения: философско-образовательный аспект 259
4. «Русская идея» или сверхзадача современной России 283
Заключение 302
Список использованной литературы 308
- Особенности смыслового наполнения понятия «менталитет» в социально-гуманитарном знании
- Русский менталитет: сущность и понимание
- Национальное, соборное и космическое в русском менталитете
- «Русская идея» или сверхзадача современной России
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современном обществе возрастает значение исторических традиций, ценностей, установок русского народа. Актуальность исследования проблемы русского менталитета обусловлена целой совокупностью причин, важнейшей среди которых является потребность понять специфику истории русского народа, особенности современного российского общества, перспективы его динамики. Сложные социальные, этнополитические процессы, происходящие сегодня в России, приковывают общественное внимание и внимание ученых к сложным проблемам, связанным с самосознанием русского народа. Поэтому проблема единства и многообразия человеческого в человеке вызывает как теоретический, так и практический интерес.
Социально-философское осмысление комплекса проблем современного российского общества (социально-экономических и политических достижений, неудач и перспектив развития) предполагает глубокое исследование проблемы менталитета русского народа. Необходимость этого определяется и потребностями самой философии. Деятельность людей детерминируется социально-экономическими и культурными связями, особенностями психического склада и другими факторами, в основе которых лежат ментальные феномены.
Без четкого знания структуры и особенностей русского менталитета направленная модернизация общества и государства не представляется возможной, поскольку кардинальные реформы – это всегда фундаментальные изменения основ жизни народа, связанные с его ценностными ориентациями, сложившимися убеждениями и стереотипами. Ментальные особенности, проявляясь в индивидуальной психике и поведении людей как некие «константы», формируют базу идентичности человека в условиях определенного исторического времени.
Процессы интеграции и глобализации затрагивают сегодня все сферы жизнедеятельности общества. Человечество вступает в качественно новое состояние со сложными многообразными противоречиями, связанными с интенсивным развитием экономических, политических, духовных взаимодействий. Знание природы менталитета – насущная потребность и условие успеха в адаптационных усилиях общества.
Проблема русского менталитета привлекает внимание исследователей различных областей науки: психологов, политологов, социологов, культурологов, педагогов – и на чисто эмпирическом, и на теоретическом уровне. Проблема менталитета оказывается и в центре внимания философского дискурса: необходимо отделение закономерного и сущностного от случайного и «урезанного» понимания феномена. В методологическом отношении социально-философский подход имеет принципиальное значение, ибо он позволяет вычленить базисные основания и особенности менталитета и тем самым придать дефинициям и возможным пояснениям соответствующую теоретическую нагрузку.
Слово «менталитет» до сего дня звучит в русской речи как иностранный термин, а количество опытов эмпирического, феноменального описания менталитета весьма обширно. Актуализация исследований ментальных феноменов заслуживает положительной оценки; но подчас совершенно размывается внутреннее содержание понятия и, таким образом, отодвигается искомое – сущностные основания, структурные составляющие и законы «жизнедеятельности». Бесконечное «производство» определений менталитета, то есть чисто суммативное собирание некоторых характеристик, не объединенное общей ментальной теорией, и возникающие при этом разноуровневые содержательные дихотомии создают иллюзию разнообразия и богатства толкования проблемы, которая, на наш взгляд, сдерживает действительно философское исследование.
Менталитет народа формируется под воздействием особенных факторов, прежде всего исторических. Русский менталитет не является исключением. Он имеет свои отличительные особенности, которые становятся наиболее заметными в соотношении с ментальными установками других народов. Исследование особенных черт русской нации актуализируется в свете происходящего в последние годы разноуровневого социально-культурного сближения России с объединенным европейским сообществом.
Анализ состояния научной разработанности проблемы требует обращения к истокам ее, к истории вопроса.
Проблемы менталитета тех или иных этнокультурных общностей были поставлены на повестку дня исследователями уже в XIX веке. Считается, что своим зарождением это научное направление во многом обязано трудам Х. Штейнталя и В. Вундта, в основу которых были положены идеи Г. В. Ф. Гегеля об «объективном духе», а также распространенным в Германии ХIХ в. понятиям о «сверхиндивидуальной психике» и обусловленности социальной истории духовным складом народа. Известны и другие мнения по поводу «научного рождения» менталитета – как научной категории и понятия. Называются имена Р. Эммерсона (1856), А. де Токвиля (1897), М. Мосса (1906), Н. И. Кареева (1919) и ряд других.
Диссертационная работа опирается на труды Г. В. Ф. Гегеля, И. Канта, М. Хайдеггера, А. Шопенгауэра, О. Шпенглера, которые затрагивают некоторые аспекты проблемы менталитета. Особое место занимают материалы исследований французской Школы «Анналов» (М. Блок, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, Л. Февр и др.). Выдающаяся роль в разработке проблемы менталитета принадлежит глубинной психологии К. Г. Юнга, психоанализу З. Фрейда, Э. Фромма, а также А. Адлеру, Р. Арону, М. Веберу, Т. Парсонсу, давшим определенное обоснование исторической устойчивости и повторяемости мировоззренческих и поведенческих стереотипов различных народов.
Специальные исследования в изучении ментальных феноменов осуществлены: Ф. Арьесом, Ж. Дюби, Г. Лебоном, Л. Леви-Брюлем, К. Леви-Строссом, Г. Тардом и др. Использовались труды, посвященные интеграции разнообразных научных фактов и подходов с единых общенаучных позиций (К. Бюлер, В. фон Гумбольдт, А. Вежбицкая, М. Коул, Ж. Делёз, В. А. Лефевр, Н. М. Чернышова и др.).
Об особенностях русского национального характера и их истоках упоминалось в трудах таких отечественных мыслителей как М. А. Бакунин, Н. А. Бердяев, Б. П. Вышеславцев, С. Н. Булгаков, С. И. Гессен, Н. Я. Данилевский, В. В. Зеньковский, И. А. Ильин, К. Д. Кавелин, П. А. Кропоткин, Н. О. Лосский, Н. И. Надеждин, В. С. Соловьёв, П. А. Сорокин, П. А. Флоренский, Г. В. Флоровский, С. Л. Франк, А. С. Хомяков, Н. Г. Чернышевский и др. Л. П. Карсавин вводит понятие «средний человек эпохи», который как бы заключен в каждом представителе своей группы, и утверждает, что некоторые стереотипы национального поведения неосознанно воспроизводятся в каждом новом поколении.
В последние годы глубокому анализу подвергается русская религиозно-философская традиция в контексте изучения устойчивых ценностей и ориентиров российского общества. Основным в этом поиске является более точное определение содержательной нагрузки понятия «менталитет», задающего смысловое поле проблемной напряженности. Исследование менталитета как устойчивой в длительном историческом протяжении системы внутренних глубинно-психических социально-культурных установок общества может быть естественно вплетено в общий проблемный узел современной философии.
Значительную роль в постижении особенностей функционирования менталитета общества сыграла разработка проблем сознания и бессознательного, позволившая обнаружить латентные пласты внутреннего мира социума (К. А. Абульханова-Славская, А. В. Брушлинский, В. П. Зинченко, А. Н. Леонтьев, М. К. Мамардашвили, Э. Нойманн, С. Л. Рубинштейн, В. А. Ядов и др.). Проблема менталитета с позиций социально-психологической детерминации представлена в трудах Б. В. Поршнева и А. Н. Леонтьева. Психологические аспекты проблемы менталитета общества и ментальности личности убедительно представлены также Б. А. Душковым, Р. М. Грановской, С. В. Лурье, Т. В. Семёновой, С. В. Кондратьевым, И. С. Коном, Ш. А. Надирашвили, А. В. Петровским, М. Г. Ярошевским. Разработки Д. Н. Узнадзе теории установки входят в число трудов, составляющих философско-методологическую основу диссертации.
Э. Г. Александриков, Л. М. Дробижева, О. С. Новикова, З. В. Синкевич, А. Г. Спиркин касались вопросов адаптации самосознания и культуры этносов в рамках социально-философского анализа. Представление о менталитете развивали Е. А. Ануфриев, В. В. Ванчугов, Ф. И. Гиренок, Р. А. Додонов, С. П. Иваненков, К. Касьянова, С. Э. Крапивенский, В. И. Курашов, А. Ж. Кусжанова, А. В. Лесная, К. Х. Момджян, И. В. Мостовая, Л. Н. Пушкарёв, В. Селлин, А. П. Скорик, Г. Телленбах, Д. Филд, Р. Хингли, Б. П. Шулындин, Г. Шульц и др. Видится необходимым комплексное исследование проблемы менталитета в рамках социальной философии.
Глубокое исследование истории менталитета / ментальности как научного понятия и социального феномена наблюдается в трудах А. Я. Гуревича, Б. В. Маркова, И. Г. Дубова и др. Б. С. Гершунский рассматривает менталитет с точки зрения возможности «исторически ретроспективного предсказания поведения, поступков индивидуального или коллективного субъекта в определенных видах деятельности и жизненных ситуациях».
Значительное теоретико-методологические влияние на разработку проблемы оказали работы В. С. Барулина, Ю. В. Бромлея, А. С. Панарина, Б. Ф. Поршнева. Гуманитарная культурология, представленная в работах М. М. Бахтина, В. С. Библера, Д. С. Лихачёва, А. Ф. Лосева, А. И. Пигалева и др., продемонстрировала аксиологический подход к исследованию духовной культуры, национальной и исторической психологии народа.
Гражданско-правовые аспекты русского менталитета рассматривались А. С. Барабашем, В. Н. Гуляихиным, А. А. Давлетовым, К. М. Никоновым, И. П. Носовым, Ю. М. Резником. Социально-политические, философско-образовательные вопросы ментального плана разбираются в работах Н. Ф. Калины, И. М. Клямкина, Т. И. Кутковца, В. В. Лапкина, А. М. Новикова, В. И. Пантина, В. И. Садовничего, Г. К. Селевко, А. Л. Стризое, Е. В. Чёрного, А. Д. Шоркина.
Проблемы национально-исторического измерения социальных процессов подробно проанализированы такими отечественными и зарубежными исследователями как А. С. Ахиезер, М. А. Барг, М. П. Бузский, В. К. Кантор, Р. Лемелин, О. Мёльден, Х. Ортега-и-Гассет, А. С. Панарин, И. А. Петрова, Н. Н. Седова, К. Хюбнер, В. А. Шкуратов, К. Ясперс и рядом других. Важные для осмысления русского менталитета вопросы духовности и нравственности – как философских категорий и социально-индивидуальных феноменов – убедительно развернуты Н. К. Бородиной, В. Е. Давидовичем, В. И. Ксенофонтовым, В. С. Малаховым, Н. С. Южалиной и др.
Диссертационные работы, затрагивающие в той или иной степени вопросы русского менталитета / ментальности, могут составить отдельный раздел историографии по теме нашего диссертационного исследования: М. Г. Горбунова, В. В. Ковалёв, А. Ю. Кузнецов, А. Ю. Мордовцев, Т. В. Семёнова, М. Ю. Шевяков и др.
В качестве основы социально-философского дискурса диссертант рассматривает исторический период, характеризующийся бурным развитием отечественной философии, относительно очерченный границами конца XIX – начала XX вв.; он признается сегодня как своего рода «золотой век» русской философии. Осмысление глубочайших и широких пластов русской истории и русского сознания, духовного склада и образа мышления русского народа стало важным направлением развития отечественной философской мысли.
Объект исследования – нравственно-психологические и интеллектуальные устои жизнедеятельности русского народа.
Предмет исследования – русский менталитет, его специфика и основные конституэнты.
Цели и задачи исследования. Основная цель диссертационной работы – дать социально-философский анализ феномена русского менталитета как социокультурного образования в целостном процессе жизнедеятельности человека и общества.
Настоящее исследование можно рассматривать как определенный этап в формировании целостной философской теории менталитета. Важно выделение функциональной составляющей менталитета наряду с его пространственно-ценностным измерением. В соответствии с указанной целью в диссертации ставятся следующие основные задачи:
— уточнить смысловое и функциональное содержание понятия «менталитет»;
— обосновать условия и предпосылки принципиально открытого и незавершенного характера ментальных установок и ценностей, исторической значимости данной особенности;
— выделить основные черты русского национального характера и соответствующие им ментальные основания;
— эксплицировать существенные национально-русские ментальные черты, способствующие сохранению и дальнейшему историческому развитию русского народа;
— аргументировать основные возможности реализации потенциала русского менталитета в развитии современной России.
Методологической основой логики диссертационного исследования является системный подход, в соответствии с которым рассматриваемый предмет определяется как целостный феномен с соответствующими уровнями организации и динамикой. При социально-философском исследовании феномена русского менталитета используются также методы сравнительно-исторического, структурно-функционального анализа и принципы диалектического мышления. Теоретическими основаниями и источниками исследования являются труды отечественных и зарубежных философов, рассматривающих различные аспекты проблем социального менталитета.
Научная новизна диссертации заключается в следующем:
— на основании сложившихся в философии идей менталитета впервые выделены и обоснованы исторические предпосылки и условия формирования русского менталитета, его специфики, связи действительного и возможного в содержании и динамике;
— установлено, что исторически сложившиеся ментальные традиции и ценности жизни, отражающие глубинные «пласты» психологии и сознания, тем не менее, носят открытый и незавершенный характер в связи с изменениями культуры и социальной действительности;
— аргументированы периоды развития понятия «менталитет» в мировом и отечественном социально-гуманитарном знании;
— соборный, космический характер русского национального менталитета, с ярко выраженным нравственно-психологическим измерением, рассматривается как желание и способность русского народа к глобальному охвату и ответственному осмыслению проблем общества и человека;
— выявлено, что в современной России возможна реализация трех основных стратегий развития социально-государственных процессов, связанных с возможностями исторической динамики русского менталитета: негативный, «агрессивный», реформистский.
В результате исследования сформулирован ряд выводов, выносимых на защиту в качестве основных положений:
— под менталитетом мы понимаем устойчивую во «времени большой длительности» систему внутренних глубинно-психических социокультурных установок общества, формирующуюся и изменяющуюся как под влиянием внешних воздействий, так и путем внутренне обусловленного саморазвития, и функционирующую на уровне внесознательного;
— теоретико-методологический анализ категории «менталитет», рассматриваемого как глубинное основание социальных процессов, являет собой принципиально незавершенный, открытый характер по той причине, что он обусловлен не только изменениями культуры, но представляет собой ту доминанту, которая укореняет человека в стихиях бытия;
— русский национальный характер как деятельностное проявление феномена русского менталитета может быть артикулирован через «спонтанность» и «обыденность», «державность» и «смирение» и ряд других социальных черт. Внутренняя противоречивость, разнонаправленность ценностных ориентаций и установок русского менталитета объясняется нравственно-психологической и интеллектуальной развернутостью духовных основ жизнедеятельности русского народа;
— к числу характерно русских внешних черт, имеющих глубинную внутреннюю, ментальную протяженность, относятся феномены, определяемые понятиями «национальное», «соборное» и «космическое» и содержательно объединенные в устоях жизни;
— понимание русского менталитета как системы установок позволяет отслеживать и анализировать состояние и динамику отдельных ментальных установок у представителей разных народов, социальных групп, принадлежащих одному народу.
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что ее основные положения и выводы дают новую концептуальную основу для культурологических, социально-философских и социально-психологических исследований проблемы русского менталитета, его аспектных и прикладных исследований. Представленная диссертация является одним из первых исследований русского менталитета, в котором в диалектическом единстве рассматриваются социально-философские, исторические, социально-психологические и философско-образовательные аспекты данной проблемы.
Результаты исследования применимы для дальнейшего развития отечественного социально-гуманитарного знания. Теоретические обобщения и выводы могут использоваться для разработки учебных и специальных курсов по социальной философии и философии образования, теории и истории культуры, социологии и социальной психологии.
В настоящем исследовании в качестве опыта рассматриваются три направления общей проблемы менталитета: выделение смыслового и функционального в определении понятия «менталитет» и предположительных признаков ментального; анализ различных «ситуаций» менталитета, его проявлений в историческом пространстве русской цивилизации; осмысление ментальных механизмов социальной динамики как возможного средства преодоления системного кризиса современного российского общества. На стыке этих направлений могут возникнуть новые интересные идеи и открытия.
Апробация диссертационного исследования. Основные положения и выводы диссертации излагались автором на ряде научных конференций, симпозиумах и конгрессах. В частности, на I Международном научном конгрессе «Искусство, образование, наука в преддверии III тысячелетия» (Волгоград, 1998); II Российском философском конгрессе «ХХI век: будущее России в философском измерении» (Екатеринбург, 1999); Международной научной конференции «Феномен российской интеллигенции. История и психология» (Санкт-Петербург, 2000); XV Международном философском конгрессе «Die geistige Einheit Europas in ihrer Kulturellen Vielfalt» (Бонн, 2000); XIV и XV научно-практических конференциях ИФ РАН «Философское осмысление судеб цивилизации» (Москва, 2001, 2002); Международной научной конференции «Русская история и русский характер» (Санкт-Петербург, 2002); XXI Международном философском конгрессе «Philosophy facing world Problems» (Стамбул, 2003); III и IV Международных научных конференциях «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, 2004, 2007); IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005); Международной научной конференции «Историческая память и социальная стратификация. Социокультурный аспект» (Санкт-Петербург, 2005); Международной научной конференции «Актуальные вопросы российской и европейской систем образования» (Бад-Мергентхайм, Германия, 2007); Международной научной конференции «Этнодемографические факторы национальной безопасности России» (Санкт-Петербург, 2008); Международной научно-практической конференции «Формирование толерантного сознания в российской школе» (Волгоград, 2008); Международной научной конференции «Мировоззренческие и философско-методологические основания инновационного развития современного общества» (Минск, 2008) Международной научной конференции «Город в античности и средневековье: общеевропейский контекст» (Ярославль, 2009); Международной научной конференции «Человек в условиях мировых природных и социальных катаклизмов» (Санкт-Петербург, 2010), Всероссийской научно-практической конференции «Русский человек: сущность, своеобразие и перспективы развития» (Елабуга, 2010), Международной научной конференции «Этническое будущее России: научно-философское осмысление» (Санкт-Петербург, 2010), Международной научной конференции «Модернизация России: ключевые проблемы и решения» (Москва, 2010), Международной научной конференции «Национальная философия в контексте современных глобальных процессов» (Минск, 2010) и др.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав (по четыре параграфа в каждой), заключения и списка литературы из 417 наименований. Объем диссертации – 330 страниц.
Особенности смыслового наполнения понятия «менталитет» в социально-гуманитарном знании
Полагаем необходимым прежде всего сказать несколько слов о феномене менталитета как об определенного рода основе существования «больших» социальных феноменов. Очевидно, что ментальное формирование не может проявляться явно как своего рода рефлексия (то есть как элементарное отражение, реакция); ведь не могут быть математически точно определены, заранее рассчитаны и этапы процесса формирования ментальных феноменов. В силу того, что менталитет общества иногда рассматривается и как совокупность наиболее общих черт, средняя для всех слоев и социальных групп населения данного общества в целом, можно предположить некоторые частные методы детерминации признаков отдельных составляющих такого объемного явления, как менталитет общества. Однако точность их установления и их структурирующую ценность нельзя абсолютизировать.
Ментальность личности как сосредоточенность и открытость сознательно-психического мира человека можно рассматривать как онтологическую характеристику, свойство бытия человека. Выходя за границу телесного, физического бытия в мир многомерных связей, человек способен включиться в различные проявления социокультурного процесса, открывать новые связи с реальностью, с мирами других индивидов, более свободно ориентироваться в освоении ценностей жизни и культуры. Если в науке человек противопоставляет себя как субъект объекту, то в ментальном становлении он объективное наделяет субъективным, стремится к специфическому «отождествлению» субъективного и объективного. В определенной мере он субъективирует объективное, стремится выразить объективное в субъективных формах и уровнях, в какой-то мере идентифицировать себя в системе субъективных отношений и интеракциях.
Методологической посылкой для осознания этого является концепция интенциональности Э. Гуссерля, проводящего различение между внешне выраженными, осознаваемыми содержаниями сознания и глубинным уровнем бытия человеческой субъективности, на котором происходит рождение личностных смыслов и который образует основу внутреннего мира человека. Это - живое пространство длящейся дуальности, но при интенциональных константах.
Личность в процессе своей деятельности, как известно, вступает в самые разнообразные отношения с обществом, его институтами, с другими людьми. Личность - объект общественных отношений, она впитывает в себя общественные идеалы, нормы и ценности, существующие на данный момент. Но она же является и субъектом этих отношений и потому должна иметь автономную, относительно устойчивую целостность, которая дает ей возможность сохранить в жизни свою определенность. Иными словами, человек не только в какой-то мере зависит от внешних обстоятельств, но, несомненно, и сам их создает, а также оказывает формирующее влияние на общество и его основные личностно-направленные установки.
Если говорить о национальном менталитете, то его тоже можно обозначать как результат внешних, не только природно-географических, но и геополитических и социально-исторических обстоятельств, влияний извне, в том числе со стороны других устойчивых глубинно-психических социальных систем (менталитетов). Одновременно менталитет есть в большей степени результат собственной работы социальной общности, внутреннего «духовного производства», массово проявляющихся подвижек в личностных ментальностях.
Менталитет как научное понятие, как термин, используемый в различных науках для характеристики соответствующих явлений, имеет свою историю утверждения в современном социально-гуманитарном знании. Существуют различные изложения этой истории, известны попытки даже назвать «точную дату» введения в научный обиход данного понятия и т. п. А. Я. Гуревич в свое время заметил о том, что «понятие mentalite было применено М. Моссом еще в работе 1906 года» \ Другие исследователи называют иные сроки и значения рассматриваемого понятия.
Ю. Г. Волков утверждает, что в научный оборот оно было введено лишь американским философом Р. Эммерсоном в 1856 году". Одним из первых утвердительно использовал категорию «mentalite» в начале прошлого столетия французский психолог и этнограф Л. Леви-Брюль в своих работах «Ментальные функции в низших обществах» и «Первобытная ментальность» , в которых делал вывод об особой эмоциональной окраске, «пралогичности» психики людей, не достигших стадии цивилизации, резко контрастировавшей с образом мировосприятия, характерным для цивилизованных обществ. Другие исследователи использовали понятие «менталитет» для проведения параллели между первобытной ментально-стью и ментальностью ребенка и т. п.
Значительных успехов в исследовании менталитета достигла французская историческая школа «Анналов». М. Блок и Л. Февр, которые обращали внимание своих коллег на тот «пласт сознания», который в силу своей слабой отрефлектированности не получал прямого отражения в источниках, а потому постоянно ускользал из поля зрения историков 4. Признавалось, что менталитет как способ видения мира, отнюдь не идентичен идеологии, имеющей дело с продуманными системами мысли; он во многом - может быть в главном - остается нерефлексируемым и логически не выявленным. Менталитет не может быть рассмотрен как абстрактная философская, научная или эстетическая система. Это тот уровень общественного сознания, на котором мысль не отчленена от эмоций, от латентных привычек, от приемов сознания, - люди ими пользуются сами того не замечая, не вдумываясь в их существо и предпосылки, в их логическую обоснованность.
Именно поэтому менталитет, как феномен, принадлежащий к сфере глубинно-психического, не формулируется четко и непротиворечиво. Он принадлежит к «плану содержания», а не к «плану выражения». По мнению многих последователей данного направления, в человеческом сознании в той или иной форме находят свое преломление самые разные проявления бытия, закрепляясь в системе образов, представлений, символов. Поэтому изучение образа мыслей людей, способов и форм организации мышления, конкретных и образных картин мира, запечатленных в сознании, рассматривается как возможность понять логику социально-исторического процесса. Представители школы «Анналов» считали, что ментальность находится глубже таких форм человеческого сознания и поведения, как мышление, нормы поведения, сфера чувств, это - некая предрасположенность.
Понятием «менталитет» в свое время активно пользовался и основатель социологии Э. Дюркгейм, который одну из рубрик своего журнала назвал «Групповая ментальность». «В основе наших суждений, - писал Э. Дюркгейм, - имеются известное число существенных понятий, которые управляют нашей умственной жизнью» . Это «известное число существенных понятий» создает картину мира и скрепляет единство культурной традиции. Н. Ф. Калина и другие полагают, что «ментальность» или «менталитет» есть современное выражение того, что Э. Дюркгейм называл коллективными представлениями, «participation mistique» l.
Понятие ментальности / менталитета часто используется при анализе общественно-исторических и политических проблем, вопросов развития мировой цивилизации; при рассмотрении национального своеобразия определенной культуры и этнических особенностей ее носителей, при изучении внутреннего, духовного мира человека, его склада ума, мировосприятия и мироощущения.
В середине XX в. историк Ж. Ле Гофф предложил смириться с расплывчатостью, двусмысленностью понятия «ментальность». Он считает, что сильная сторона ментальной истории заключается именно в том, в чем ее часто упрекают - в расплывчатости ее предмета, в ее попытках уловить упускаемый другими науками «осадок»» исторического анализа, отыскать нечто от него ускользающее. Такое «нечто», действительно, может перевесить гораздо более «вещественные», материальные факторы.
Ряд отечественных авторов связывают появление и развитие в науке обсуждаемого термина с французскими исследователями Л. Февром и М. Блоком. Тем не менее было бы неверным говорить об отсутствии этого понятия до представителей школы «Анналов». Мы можем говорить не о новизне терминологической, а о новизне развития понятия в современных гуманитарных науках. Русский историк Н. И. Кареев в 1919 г. использовал понятие «ментальности», модифицируя этот термин в зависимости от своих исследовательских задач. В его «Общих законах социологии» мы встречаемся с понятиями «интра-ментальность», «экстра-ментальность» и др.
Русский менталитет: сущность и понимание
Феномен менталитета, представление которого как системы глубинно-психических социокультурных установок, формирующихся и функционирующих как под воздействием внешних условий (природно-географических, политико-идеологических и др.), было нами обосновано в предыдущей главе, может быть рассмотрен как яркая (хотя и не внешняя, а внутренняя) характеристика народа, нации, общества. Переведенная во внешний план исследования, она определяется как характеристика «отличия» и связана с выделением некоторой социальной сферы - носителя менталитета - из «общего». Проведение дальнейшего «размежевания» ведет к выделению в менталитете общества, нации ментальных феноменов более мелкого (в структурном плане) уровня - ментальностей социальных групп (профессиональных, идеологических и т. п. объединений).
В социально-групповой ментальности справедливо выделение ментальностей отдельных индивидов - что обозначается в рамках нашего понимания проблемы как «ментальность личности». Последняя также не представляет собой некоего психического монолита или «первокирпича». Ментальность личности, вопервых, является сложным структурным феноменом в любой момент своей деятельности, а во-вторых - личностные ментальности как динамичные феномены отличаются от «самого себя» в различные периоды своего становления, возрастания. Прибывают новые ценности, фиксируются новые установки, закрепляются, актуализируясь, установки, ранее находившиеся в «свернутом» состоянии - на уровне коллективного бессознательного (К. Юнг), то есть, в рамках нашей концепции - во внесознательной сфере коллективной психики.
Ментальные отличия как функциональные культурные характеристики прослеживаются во всех сферах, рассматриваемых нами как социокультурные установки. Они выделяются, например, на уровне природно-географи-ческом. Природные условия жизни определяют жизненный уклад, нормы и установки поведения и деятельности данного общества и человека, установки восприятия природы, экономики и способов хозяйственной деятельности и других сопутствующих явлений жизни. Характеристики отличия видны на уровне исторического сознания народа, национально-государственной идентичности - соотнесенности с теми или иными фактами, явлениями в истории, понимания законов и закономерностей социально-исторического процесса, оценок политических актов и т. п.
Вне всякого сомнения, ментальные отличия прослеживаются в феномене культуры (менталитет, согласно нашему определению, может рассматриваться как социально-культурный феномен), который сам представляет собой мощное полисемантическое пространство. «Диалог культур» - вовсе не образное понятие, то есть это не только яркий образ. А. В. Смирнов замечает, что «факторы, обеспечивающие проникновение, развитие и преобладание чужеродной культуры, оказываются отличными от властных, политических, биологических, а, зачастую и от экономических, иными словами, в ряде культур имеют место скрытые механизмы, обеспечивающие их проникновение в культуры иные, что обеспечивает если не распад, то по крайней мере значительную трансформацию последних» . Диалог культур - это, в нашем понимании, ментальный диалог - сопоставление ментали-тетов, их систем установок, поиск точек и пространств соприкосновения, пересечения и совпадения, а также вычленение категорически разнонаправленных установок-ценностей (функциональные установки здесь, полагаем, не затрагиваются ввиду «всеобщности» их деятельности). Именно в процессе диалога культур, в том числе в пространстве ментального поля, могут быть выделены, в силу некоторой внешней проявленности, заметные культурные отличия субъектов диалога.
Философско-мировоззренческие позиции общества и человека также являются участниками процессов, которые мы обозначили как «ситуации отличия». Данные позиции посредством языка выделяют значение логики, определяющей мышление людей в данной ментальной культуре. И К. Г. Юнг находит такой его логике убедительное оправдание. «В нашем мире, - пишет он, - это было бы достойным порицания суеверием, но в мире первобытного человека- это весьма целесообразное благоразумие, потому что там человек подвержен случайностям в гораздо большей степени, чем в нашей защищенной и упорядоченной жизни» К
Характеристики мыслительных процессов, особенности мышления человека, установки и автоматизмы восприятия, оценки и поведения во многом зависимы от условий, в которых происходит их становление. В исследовании предубеждений в отношении тех или иных этнических групп достаточно часто ссылаются на важную роль в этом феномене стереотипов - тех обобщенных и, как правило, нагруженных оценочным суждением впечатлений, которые члены одной социальной группы используют для характеристики членов другой группы.
Неизбежным выходом видится, например, фокусирование внимания на немногих избранных переменных, предположительно характеризующих рассматриваемую группу, и придание им характера определенной системы взглядов, которая в дальнейшем используется при наблюдении, взаимодействии и принятии решений в отношении членов этой группы. Эти системы взглядов, или рабочие стереотипы (working stereotypes), по мнению исследователей , позволяют людям прогнозировать, точно или ошибочно, как члены определенной группы будут вести себя или реагировать в данной ситуации.
Ситуации ментального отличия как категорические противопоставления, «крайние позиции» или; экстремы могут быть представлены в пространстве определенных феноменов: «кризис/ покой», «война/ мир», «личность / группа / общество / государство» (в данной группе понятий каждая из составляющих может быть попарно с другими представлена в дуалистических позициях), «древность / средневековье / новое время / современность» (здесь также попарно представленные ментальные противопоставления могут выглядеть вполне убедительно), «тоталитаризм / демократия», «столица / провинция» (или «город / село»), «прагматизм / антипрагматизм». Понятно, что представленные пары (или группы) понятий вовсе не исчерпывают всего многообразия отличий, которые возможно рассматривать с позиций ментального подхода, сопоставляя как функциональные, глубинно-психические, так и социально-культурные установки в пространстве того или иного феномена, в тот или иной отрезок времени, в рамках той или иной культуры.
Не случайно, по-видимому, исследование ментальных феноменов началось с осмысления проблемы менталитета средневековья. Сравнение тех или иньтх ментальных установок и иных особенностей, характерных для эпохи средних веков, с современными установками и особенностями дает нам убедительную ситуацию отличия, данную как результат сравнения прошлого и настоящего. Важным элементом, одним из существенных признаков ментального, как уже отмечалось выше, выступает феномен мышления. И в оппозиции «средневековье / современность» он также играет весьма значимую роль.
Как известно, средневековое мышление было в подавляющей степени символическим, что выражалось в стремлении людей постичь значение событий, а не их причины. Это символическое отношение, по мнению исследователей, ведет свое происхождение от Платона, идеи которого проникли в христианство из неоплатонизма в начале средневекового периода 1.
Возможны и другие примеры передачи ментальных установок общества- процесса, рассматриваемого как объективный. При этом мы исходим из нашего понимания глубинно-психического вектора как механизма, не зависящего напрямую от состояния настоящего данного сознания общества. Однако в длительном историческом протяжении эта динамика заметна; и заключается она, прежде всего, в переориентации деятельности сознания и своеобразном «переустройстве» системы глубинно-психических социально-культурных установок.
Проявляются эти изменения в тех исследовательских случаях, когда те или иные сферы культуры (и соответствующие им социально-культурные установки) попадают в поле зрения философа, художника, историка. Возникающий при этом содержательно-смысловой диссонанс и характеризует ту «ситуацию отличия» в историческом протяжении, которая возникает между прошлым и настоящим, в том числе между прошлым менталитетом народа и менталитетом нынешним (через посредничество его индивидуального носителя - личности с ее собственным набором установок, также сформированным как под воздействием внешних условий, так и в результате личного жизненного опыта).
Национальное, соборное и космическое в русском менталитете
Проблема национального в русской философской мысли занимает особое место в ряду тем, связанных с социально-философским осмыслением феномена менталитета; который - в различных значениях толкования термина - продолжает вызывать справедливый интерес как у специалистов в различных отраслях социально-гуманитарного знания, так и у людей, не имеющих никакого отношения к научной сфере. Дело, по-видимому, заключается в том, что менталитету сегодня придается, по преимуществу в ненаучных трактовках, особый смысл, в том числе выходящий за пределы рационального.
Это, отчасти, справедливо, поскольку, во-первых, функционируя во «времени большой длительности», феномен менталитета выходит за пределы возможностей отдельного человека относительно точно отследить и зафиксировать в сознании особенности его динамики, а во-вторых, функционируя на границе общественного сознания и бессознательного, то есть, возможно, в тех или иных случаях выходя за пределы сознания, он также не может быть однозначно детерминирован в пространстве конкретного индивидуального сознания.
Особенно интересным является сопоставление (в тех или иных аспектах) ментальности отдельной личности и менталитета общества, в пространстве которого данная личность осуществляет свое становление и развитие (под непосредственным влиянием, напомним, того или иного государственного устройства, «оформляющего» социальный организм). Проблема каузальных линий детерминации отдельной ментальности представляется здесь совершенно особой. Действуя тем или иным образом, человек в итоге может получить иной, нежели ожидаемый, результат и готов в этом винить, в первую очередь, то, о чем он имеет наименьшее представление. Именно поэтому мы сегодня часто слышим сетования на «наш русский менталитет». При этом забывается о значительном числе иных условий И факторов (в том числе личностного характера), на которые также необходимо обращать внимание, делая итоговые обобщения, дабы утверждения были убедительны в содержательном отношении.
Подобного рода мысль подчеркивается русским философом Г. В. Флоровским, который однажды заметил: «Совершенно упускается из виду, что сознательные планы человеческие суть всегда только один из факторов (здесь и далее курсив автора-Д. 77.) того творческого синтеза, управляемого законом гетерогонии целей, который созидает историческую жизнь: люди действуют не в пустоте, а в некоторой среде, обладающей упругостью и трением, и среде не пассивной, а имеющей свой ритм развития и свои законы» . Мы полагаем, что эти «свои законы» социальной среды могут иметь и ментальную природу, хотя, конечно, в данном случае автор говорит о разно-направленности целей различных субъектов. Но можно предположить, что обозначенные здесь нарушения логики деятельности тех или иных индивидов возможно рассматривать как отражение устойчивой социальной логики, о генезисе и характерных конкретно-исторических проявлениях которой говорил в свое время Г. Тард 2.
Г. В. Флоровский совершенно четко подчеркивает противоречия социальной действительности и поступка, действия (возможно, шире - поведения) отдельного человека. «Каждый человеческий поступок, - замечает мыслитель, - вплетается в сложную систему стихийных тяготений, действий и противодействий, и в итоге могут возникать «новые качества», возникают новые явления, совершенно непредусмотренные и невыводимые из предварительного намерения, часто совершенно несхожие и далекие от того, что ставилось в виде цели отдельными действующими лицами» . Памятуя о менталитетных различиях европейцев и славян и замечании В. Ф. Одоевского о различных последствиях одного и того же действия сообществ1, обладающих разными менталитетами, можно достаточно уве-. ренно говорить о том, что несхожие-результаты получают и действия носителей различных ментальностей (в том числе в пространстве одного менталитета). Здесь можно также рассуждать как об особенностях взаимодействия личности и окружающей среды, так и об особенностях взаимного влияния ментальносте личности и менталитета общества.
Напомним, что мы рассматриваем менталитет как устойчивую во «времени большой длительности» (Ф. Бродель) систему внутренних глубинно-психических социокультурных установок общества, формирующуюся и функционирующую как под воздействием внешних условий, так и в ходе внутренне обусловленного саморазвития, на уровне внесозна-тельного. Менталитет характеризуется относительной устойчивостью для больших периодов времени (исторически длительного). Для малого! исторического времени устойчивость менталитета является в известном смысле абсолютной - для ментальностей социальных, профессиональных групп и отдельных личностей. Например, окончательное уничтожение национального менталитета возможно лишь при полном уничтожении народа или того его социального слоя, который выступает носителем национальной идеи или идеи ментальной - исторические примеры известны. Личностная «перементализация» может быть осуществлена в относительно более короткие сроки и менее агрессивными способами.
Осмысление проблемы национального представляется возможным как в социальном, так и в индивидуальном планах. Для современного развития мирового сообщества, например, являются характерными продолжающиеся процессы самоидентификации народов и отдельных людей в социально-политическом, экономическом, культурном и иных измерениях. В этом «формате» исследования представляется актуальной проблема поиска национального идеала, ориентира, «конечного пункта» развития того или иного общества, нации, народа или отдельного индивида. Проблема национально-этнической, культурно-исторической- самоидентификации является актуальной и для современного российского социально-гуманитарного знания.
Социально-философское осмысление проблемы национальности, нации должно включать в себя не только исследование тех или иных конкретных проявлений феномена, но и ставить общие метафизические вопросы - о природе национальности, ее ценностях, идее. То, что национальность существует вне зависимости от субъективного исследовательского мнения, не вызывает особых сомнений. Национальность существует как совершенно особая, своеобразная историческая сила. Этого не могут оспорить даже те, кто даже желал бы данный факт уничтожить. С. Н. Булгаков замечает, что выражение нации в истории, в быте, в нравах, в учреждениях мы все более узнаем из расширяющегося жизненного и исторического опыта и из научного знания. Философское осмысление нации как научной проблемы переводит обсуждение на более общую почву.
Существует два подхода, два основных направления в понимании национальной проблемы. В первом направлении проблема национального всецело разрешается в совокупности фактов, так или иначе связанных с национальной жизнью. Такой подход в настоящее время является чрезвычайно распространенным, даже преимущественным в исследовательской среде. Здесь любые внешние черты и проявления национального (в том числе и прежде всего национальная деятельность) рассматриваются как достаточный для социально-философского анализа материал. С. Н. Булгаков также выделяет это научное направление, обозначая его как номинализм . Номинализм предполагает, что внешними проявлениями понятие нации принципиально исчерпывается.
Совершенно иначе вопрос о нации освещается в философии реализма. В рамках этого направления і нация есть не только совокупность феноменологических своих обнаружений, исчисляемых и изучаемых наукой; но прежде всего некое субстанциальное начало, творчески производящее свои обнаружения, однако всецело не вмещающееся ни в одно из них и потому не сливающееся с ними 2.
Заметное различие указанных подходов объясняется различным определением содержательной доминанты в таких парах философских соотношений, как «внешнее» и «внутреннее», «форма» и «содержание», «следствие» и «сущность» и т. п. В каждом из обозначенных подходов к осмыслению феномена нации, национальности содержательная доминанта в дуалистических позициях детерминируется особым образом.
«Русская идея» или сверхзадача современной России
Проблема национальной идеи России, русская идея сегодня вновь волнует умы многих россиян. Споры о национальной идее останутся.актуальными1, по-видимому, до тех пор, пока наше Отечество не обретет тот путь, который поддержит большинство его граждан и который объединит их. Смысл и способы реализации общенациональной объединительной идеи России не могут быть безразличными и для мирового сообщества, поскольку она до сих пор воспринимается как феномен мирового, вселенского масштаба. Русская идея в общем виде - это путь движения страны, способ ее существования в настоящем и будущем, это и «далекая» цель ее развития. Русская идея, как великая национальная цель, мечта, идеал, зависит от родовых, глубинно-психических основ и черт национального характера - менталитета, специфики исторического развития, религиозной веры народа и мн. др.
Русская национальная идея в определенном смысле сложилась в период возникновения русской нации и российской государственности. Появление национальной идеи, понятной большинству людей и разделяемой ими, свидетельствует о мощном национальном самосознании народов, составляющих русскую нацию, то есть о понимании и приятии принципов общественного бытия, государственного устройства, духовной жизни, целей и путей исторического движения нации.
Важно помнить, что русская идея не отторгает идей других наций, а призывает к сотрудничеству народы мира. Характерна в данном контексте мысль Н. А. Бердяева о русской идее как «идее коммунитарности и братства людей и народов». Любая национальная идея имеет свои определенные преимущества (например, прагматизм «американской мечты»). Основное же преимущество русской идеи - универсальность, по причине чего она приобретает эсхатологический характер, принимающий форму «стремления к всеобщему спасению».
Русская идея никогда не оставалась статичной. Она постоянно уточнялась духовными воителями нации, развивалась ими, впитывая чаяния и простых людей. Коренной пересмотр национальной идеи, ее кардинальное переосмысление, вообще говоря; невозможны в рамках данной нации. Замена национальной идеи в принципе невозможна потому, что для этого должны измениться и состав нации, и ее история. Смена общественно-политического строя не меняет глубинного смысла и содержания национальной идеи, ибо, как показывает история, подобного рода историческая трансформация в подавляющем большинстве стран происходит эволюционным путем, постепенно, в течение длительного исторического периода, на протяжении которого в нее вносятся необходимые поправки и дополнения.
Одной из наиболее острых проблем современной России продолжает оставаться проблема выбора исторического пути. Проект будущего страны формирует ее настоящее, а строя модель грядущего, невозможно не учитывать характер своего прошлого. Может быть, поэтому в современной полемике о будущем России часто звучат темы, традиционные для русской мысли, начиная с XIX века: о судьбе страны, ее особенностях и месте в мировой истории, ее соотношении с западной и восточной цивилизациями. Анализ русской идеи, рассмотрение ее различных версий и особенностей их влияния на массовое сознание российского общества может рассматриваться как один из моментов, определяющих выбор исторического пути страны.
Тема «русской идеи», особого вселенского предназначения России мощно зазвучала в российской мысли, начиная с Ф.М. Достоевского и Вл. Соловьёва. Очередное рождение этой темы происходит в настоящее время. Разрушение привычных ниш социального бытия в результате «перестроек» и реформ, «модернизаций» и «проектов» повлекло за собой не только массовый «культурный шок» и переоценку культурных ценностей, но и потерю устойчивой социальной идентичности десятками тысяч людей на постсоветском пространстве. Очевидно, что общества в кризисных состояниях непредсказуемы. В «подобной ситуации для многих люд еш этническая принадлежность стала наиболее приемлемым способом вновь ощутить себя частью некоего целого, найти психологическую поддержку в национальной общности.
Интерес к национальным корням, традициям, идеям связан не только с чисто внутренними российскими причинами, но и с общемировыми процессами пробуждения национального сознания. Это явление, получившее в литературе название «этнического парадокса», затронуло население множества стран и приняло самые разные формы - от неуклюжих или успешных попыток реанимировать старинные обычаи до насильственного утверждения превосходства своего этноса. Парадоксальность ситуации в том, что подобные процессы происходят на фоне нарастающей унификации духовной и материальной культуры в условиях техногенной цивилизации. Возрождение национализма стало своего рода реакцией на тенденции глобализации: этнос защищает себя. Похожие процессы происходят и в сегодняшней России, возрождая к жизни русскую идею и ностальгические воспоминания о «великой России, которую мы потеряли».
Для русских задача самопознания, понимания своей самобытности перед лицом других культур и народов была всегда значимой. Известные строчки Ф. Тютчева о том, что «умом Россию не понять, аршином общим не измерить» - иллюстрация типичной для отечественной мысли позиции уникальности исторического и духовного опыта России, его несравнимости с опытом других народов и стран и несводимости к нему. В подобной позиции немало национального романтизма.
В принципе, система стереотипов восприятия той или иной нации почти всегда создает целостный миф о ней, и русский народ не является здесь исключением. Национальная мифология в этом смысле является ключом к национальному сознанию; она создается не только «изнутри», но и «извне» - в мифотему о России внесли свою лепту многие западные путешественники, писатели, историки. Примеров можно привести великое множество: скажем, отношение к России как к «стране-сказке», населенной «народом-братом», «народом-художником», сложившееся у немецкого поэта Р. М. Рильке. А вот зарисовка иных впечатлений от русского народа в берлинской революционной листовке 1848 г.: «...помните ли вы со времен освободительных войн наших друзей? Спросите своих отцов, дядей, тетушек и дедушек, как великолепно эти наши друзья умели воровать и грабить, мародерствовать и угонять. Помните ли вы еще казаков на низких лошадях с высокими седлами, увешанных котелками, чайниками, сковородками, утварью из серебра и золота? И эти казаки, башкиры, калмыки, татары и т. д. десятками тысяч горят скотским желанием вновь разграбить Германию и нашу едва рожденную свободу, нашу культуру, наше благосостояние, уничтожить, опустошить наши поля и кладовые, убить наших братьев, обесчестить наших матерей...» . Весьма красноречивая характеристика. .. «Загадочная русская душа» привлекла к себе многих исследователей, пытавшихся ответить на вопрос об особенностях русского характера.
Национальная мифология - общераспространенный социально-исторический акт. А. Я. Серебряный замечает, что «каждый народ имеет в своей истории события-символы, влияющие на формирование национального менталитета. В отечественной истории таким событием-символом стала, например, Куликовская битва. Сегодня не так уж и важно, где находится Куликово поле, кто командовал русскими войсками, какова была тактика-боя. Куликовская битва стала символом освобождения от власти монголов. Более того, если даже в действительности какой-либо народ таких побед не имеет, роль символа приобретают вполне рядовые события. И при этом не имеет значения; что было в действительности. Они, как и вполне реальные, становятся символом, формирующим национальное самосознание. Мифология есть; такой же элемент культуры, как и действительность» 1.
Национальный миф выполняет роль устойчивой, «фиксированной» психической установки, задавая человеку правила жизненной игры. Мифологизация сознания производится с помощью стереотипов восприятия, поскольку человеческому сознанию свойственна определенного рода схематизация, «кодирование» запоминаемого. «Сгущение» в памяти события иногда до одного слова, до «ярлыка» типично для механизмов памяти, и стереотип играет роль такого ярлыка. Национальные же мифы предлагают систему подобных стереотипов.
Очевидно, что русская идея, как и любой другой социальный миф, в той или иной мере выполняет ряд социальных функций: аксиологическую (установление общих ценностей), телеологическую (на уровне «коллективного бессознательного»), коммуникативно-интегративную (миф сплачивает людей, дает им возможность общаться в русле единой идеи), компенсаторную (миф избавляет от чувства неудовлетворенности) и т. д. По нашему убеждению, актуализация русской идеи в наше время является симптомом болезни, знаком российской слабости. То, что было здоровой реакцией на агрессивный европоцентризм во времена раннего славянофильства в первой половине XIX века, стало в XXI веке болезненным чувством национального «комплекса неполноценности». Миллионы людей вдруг ощутили себя людьми второго сорта. Отсюда - националистическая реакция внутри страны, ориентация на уникальность национального пути, поиски национальной идентичности и, как результат этого, набирающее силу крайнее антизападничество.
