Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Постмарксизм в современной социальной мысли . 13
1.1. От марксизма к неомарксизму: социальная теория и критические стратегии. 13
1.2. Становление и сущностные черты постмарксизма . 24
1.3. Методологические основания социальной философии постмарксизма . 41
Глава II. Социальная философия эссекской школы постмарксизма . 60
II. 1. Проблема субъекта социальных изменений в марксизме и постмарксизме. 60
II.2. Концепция агонистического плюрализма в социальной философии эссекской школы постмарксизма . 75
II.З. Развитие концепции гегемонии А. Грамши в работах Э. Лаклау и Ш. Муфф. 90
Глава III. Социальная философия люблянской школы постмарксизма . 108
III. 1. Значение психоанализа в социальных исследованиях позднего капитализма. 108
III.2. Критика позднего капитализма в работах С. Жижека . 116
III. 3. Необходимость новой утопии. 129
Заключение. 138
Список литературы. 142
- Становление и сущностные черты постмарксизма
- Методологические основания социальной философии постмарксизма
- Концепция агонистического плюрализма в социальной философии эссекской школы постмарксизма
- Критика позднего капитализма в работах С. Жижека
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. В условиях кризиса либерального финансового капитализма и отсутствия долгосрочных перспектив стабильного социально-экономического развития вопрос об альтернативе капиталистическому обществу в начале XXI века вновь привлекает к себе внимание.
Марксистское наследие в этой ситуации актуализируется, что подтверждается и возросшей с начала финансового кризиса 2008 г. популярностью произведений основоположников научного коммунизма. И хотя социальная философия классического марксизма продолжает иметь колоссальное теоретическое значение для современной мысли, необходимо признать, что реалии позднего капитализма не могут быть в полной мере ею охвачены. Это делает актуальными современные формы восприятия и переосмысления социальной философии марксизма. К ним можно отнести концепции неомарксистов и постмарксистов. Исследование постмарксистской социальной мысли в настоящее время является особо актуальной задачей по причине недостаточной изученности. Социальная философия, социально-политические идеи и видение будущего в постмарксизме не вошли в полной мере в состав современных социально-философских исследований, несмотря на то, что они могут существенно дополнить концептуальный аппарат классического марксизма и неомарксизма.
Особую актуальность исследование социальной философии постмарксизма имеет для России, где расставание с марксизмом приняло радикально-политические формы, сказавшиеся на качестве капиталистической реставрации. Здесь не хватает рефлексии новых постмарксистских концепций для понимания российского капиталистического общества и перспектив его развития.
Степень разработанности проблемы. Исследования, посвященные актуальности социальной философии и методологии марксизма в XXI веке, широко распространены. Из наиболее известных в России ученых, занимающихся этой проблематикой, можно отметить Б.Н. Бессонова, А.В.
Бузгалина, Д.В. Джохадзе, Б.Ю. Кагарлицкого, Т.И. Ойзермана, В.М. Межуева, Ю.К. Плетникова, Е.А. Самарскую и многих других. Однако обращение к марксистским идеям обычно ограничивается классикой марксизма, неомарксизмом, постиндустриальными социалистами (А. Горц, А. Турен и др.), аспектами социалистической практики в странах Азии. Концептуальные разработки социальной философии западных левых последних двух десятилетий рассматриваются очень фрагментарно. До сих пор постмарксизм не рассматривался как явление в современной социальной мысли, требующее отдельного изучения.
При исследовании социальной философии постмарксизма первостепенной проблемой выступает концептуальное разграничение между данным философским направлением и другими течениями, имеющими непосредственное отношение к марксистской традиции. Значительный вклад в изучение исторических и интеллектуальных истоков социальной философии постмарксизма, определение его характерных черт внесли такие отечественные и зарубежные ученые как П.В. Барковский, А.С. Колесников, С. Сим, Дж. Тауншенд и С. Торми. Их исследования носят преимущественно компаративистский характер, они позволяют определить круг философов-постмарксистов (Дж. Агамбен, А. Бадью, П. Вирно, С. Жижек, А. Зупанич, Э. Лаклау, Ш. Муфф, А. Негри, А. Норвал, Ж. Рансьер, A.M. Смит, Я. Ставракакис, М. Хардт, Н. Хомский и др.), выделить социально-политический контекст перехода этих философов на постмарксистские позиции (политические поражения левых, сворачивание системы социальных гарантий во второй половине 1980-х гг.). Понятие постмарксизма, как отмечают компаративисты, появилось стихийно и обычно не используется вышеуказанными представителями марксистской традиции в качестве самоназвания, поэтому применение термина постмарксизм достаточно условно. Все же оно является необходимым для обозначения тех мыслителей, которые после коллапса реального социализма продолжили работу в русле марксистской традиции, но уже с существенно видоизмененными методологическими основаниями. Оно подчеркивает одновременно
преемственность с традицией марксизма и необходимость радикального преодоления теоретических тупиков марксистского наследия, особенно тех, которые возникли в новый исторический период. Постмарксисты начали работу по осмыслению социальной реальности и ее динамики в эпоху третьего модерна1.
Значительный вклад в исследование постмарксистских идей внесли такие критики постмарксизма, как Ф. Джеймисон, Н.П. Моузелис, Д. Петрас. Проделанная ими работа позволяет лучше понять сущность постмарксизма и его проблемное поле.
В России идеи постмарксистской социальной философии еще не получили широкого распространения, несмотря на свою повсеместно растущую популярность в зарубежных странах. Особый интерес представляют работы эссекской (Э. Лаклау, Ш. Муфф) и люблянской (С. Жижек) школ, т.к. они дали наиболее мощный импульс к распространению и популяризации теории и идеологии постмарксизма, открыто выступили за применение принципиально новых методологических подходов. В наиболее тяжелые для левого движения годы (1980-90-е гг.) они сохранили приверженность марксистским гуманистическим (разработка и теоретическое обоснование освобождения человечества от угнетения и материальной нужды) и научным принципам (акцент на антагонистической природе социума), чем способствовали сохранению преемственности марксистской мысли.
Отечественные ученые, обращающиеся к теоретическому багажу эссекской и люблянской школ, используют их результаты в основном в политических исследованиях. Это обусловлено своеобразием постмарксистской методологии, особенно эссекской школы, которая предполагает примат политического в установлении социальных практик и структур. Несмотря на то, что диалектическое применение этого методологического подхода позволяет продуктивно изучать социальное бытие, реально эта методология в отечественных социальных исследованиях практически не применяется. Среди
Федотова В.Г., Колпаков В.А., Федотова Н.Н. Глобальный капитализм: три великие трансформации: (социально-филос. анализ взаимоотношений экономики и общества). М.: Культурная Революция, 2008. С. 15.
активно использующих постмарксистскую методологию ученых следует отметить И.А. Ерохова (анализ нормативных оснований теории агонистической демократии Э. Лаклау и Ш. Муфф), И.А. Жеребкину (анализ социальных аспектов тендерных отношений), М.Г. Макарычеву (исследование российского направления внешней политики США с опорой на социальную теорию постмарксизма), А.Д. Трахтенберг (анализ массовой коммуникации с помощью методологии эссекской школы постмарксизма), А.В. Смирнова (постмарксистский анализ национализма). Из социальных философов в ближнем зарубежье можно отметить О.Ф. Оришеву (исследование онтологии социального в постмарксизме) и О.В. Плахотник (гендерные исследования с использованием методологии эссекской школы) в Белоруссии и на Украине соответственно. Чаще всего исследователи используют методологический аппарат постмарксизма для изучения отдельных социальных и политических вопросов, не обобщая при этом постмарксистские концепты с позиций социальной философии, их идеологического и практического значения, а для социалистически ориентированной мысли именно эти аспекты имеют особенное значение. Идеи социальной философии С. Жижека в отечественной науке до сих пор не подвергались сколько-либо серьезной формализации и критике.
В данной диссертационной работе автор обобщает социальную философию основоположников постмарксизма (эссекской и люблянской школ), главным содержанием которой является критика неолиберального социального порядка и развитие идей К. Маркса о возможности построения нового общества. В российской социальной философии этот вопрос остается практически не изученным и требует своего осмысления.
Объектом исследования является эволюция социальной философии марксизма от классической теории к постмарксизму.
Предмет исследования - социальная философия постмарксизма эссекской и люблянской школ.
Цель диссертационной работы - рассмотреть социальную философию постмарксизма люблянской и эссекской школ.
Поставленная цель предполагает решение ряда взаимосвязанных задач:
- выявить социально-политические и экономические процессы, которые
привели к кризису левого и левоцентристского движений и спаду в
марксистской философии в 1980-е гг.;
раскрыть социальные последствия кризиса левого сознания как предпосылки формирования постмарксистских представлений о социальной реальности;
определить сущностные черты постмарксизма, выделить ключевые положения социальной теории и методологии постмарксизма эссекской и люблянской школ;
выявить целевые группы, на которые ориентируются в социальной практике постмарксисты;
проанализировать социально-политические программы эссекской и люблянской школ постмарксизма и дать им оценку.
Теоретико-методологической основой диссертации выступают труды представителей постмарксизма эссекской и люблянской школ, а также отечественные и зарубежные исследования, посвященные анализу этого направления в современной социальной философии. В качестве основного метода в диссертации применяется социально-философский и компаративистский анализ текстов постмарксистов эссекской и люблянской школ. Важная роль отводится системному подходу, который позволяет описать объект как единое целое с точки зрения его структуры, элементов, функций и целей. При анализе постмарксистскои социальной теории были использованы гипотетико-дедуктивный метод исследования и методы анализа лингвистических практик (Э. Лаклау, Ш. Муфф), которые позволяют оценить адекватность исходных методологических положений. Для изучения социокультурного и культурно-исторического содержания постмарксистскои социальной философии применялись логико-диалектический анализ, а также общефилософские принципы историзма и конкретности. Диссертация основывается на результатах научных исследований в области социальной
философии, политической философии, философии истории, политэкономии, методологии науки, лингвистики и теоретического психоанализа.
Научно-теоретическая и практическая значимость диссертации
Теоретическая значимость диссертации состоит в разработке социально-философских и методологических проблем западного постмарксизма, направленного на осмысление существующего социально-политического порядка, оценку его перспектив, критику и выработку альтернативной социально-критической программы. Проведенный в диссертации анализ постмарксистских концепций эссекской и люблянской школ вносит вклад в разработку понятий и категорий социально-гуманитарной науки, методологически обогащает марксистскую трактовку социальной реальности, а также может служить основой для дальнейших научных изысканий в этой области знаний. Выводы данного исследования могут помочь отечественным левым приобщиться к опыту критических стратегий западных постмарксистов.
Практическая значимость определяется тем, что методологический инструментарий постмарксистской философии может быть использован для критики существующих и создания новых идеологических конструкций. Результаты и выводы диссертации могут быть использованы в учебных курсах по социальной философии, политической философии и при разработке отдельных спецкурсов.
Новизна диссертационного исследования состоит во всестороннем рассмотрении социальной философии и критических стратегий эссекской и люблянской школ постмарксизма, также она определяется целью и задачами исследования и заключается в следующем:
определены социально-исторические и теоретические предпосылки постмарксизма;
впервые рассмотрен спектр постмарксистских воззрений на один из основных вопросов левой мысли - о субъекте социальных изменений;
дана характеристика социальной философии эссекской и люблянской школ постмарксизма, проанализированы методологические основания социальной философии этих школ;
проанализированы теоретические и практические ограничения социальной философии постмарксистов эссекской школы, обозначены области ее эффективного применения;
- впервые произведена формализация социально-философских идей люблянской школы постмарксизма.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Социально-политические и экономические факторы играют
определяющую роль на всех этапах эволюции социальной философии
марксизма. Это относится и к социальной философии постмарксизма.
Глобализация, изменения в структуре производственных отношений вследствие
научно-технической революции, снижение доли промышленного пролетариата
в составе населения развитых капиталистических стран и понижение его
политического значения, кризис и распад советской системы в 1980-90-е гг.
имели первостепенное значение для появления постмарксистской философии.
2. Социальная философия эссекской и люблянской школ постмарксизма
является одним из вариантов философского конструктивизма, а значит, несет в
себе все его преимущества и недостатки. Конструктивизм в философии
предполагает, что конструкции сознания опосредствуют опыт субъекта, а
любое знание имеет символическую природу. Философский переход
постмарксистов от реализма к конструктивизму (антиэссенциализму) стал
вынужденной мерой в результате утраты доверия к реальному социализму и
некоторым представлениям классической марксистской теории (объективная
направленность истории, неизбежность социалистической революции,
диктатура пролетариата и др.).
3. Основным достижением социальной философии эссекской школы
постмарксизма является ее теория гегемонии, развивающая идеи А. Грамши.
Эта теория позволяет объяснить принципы воспроизводства социальных
структур и экономических отношений посредством производства значения, т.е.
при помощи идеологических инструментов. Такой подход связан с допущением
возрастающей значимости нематериальных факторов в жизни современного
социума. Данная концепция дополняет классические марксистские
представления о соотношении материального базиса с культурно-идеологической сферой надстройки. Негативной же стороной этого методологического подхода является невозможность самостоятельных исследований экономических структур и динамики капитализма вне политического измерения. Социальная философия эссекской школы постмарксизма релевантна преимущественно для стран с развитыми или интенсивно развивающимися институтами гражданского общества. В остальных случаях ее эффективность снижается.
Социальная философия С. Жижека опирается на принцип, согласно которому о нормальном функционировании системы следует судить по ее отклонениям от нормы, диалектически взаимосвязанным с воспроизводством системы. Этот метод применяется С. Жижеком при анализе позднего капитализма, либеральной идеологии и массовой культуры. Указанный методологический принцип приводит С. Жижека к ряду актуальных положений: о том, что любая из большинства глобальных проблем, будучи следствием капиталистического развития, в конечном счете, способствует воспроизводству капиталистической системы; что глобальная капиталистическая система в стадии когнитивного капитализма (экономика, основанная на знании) будет создавать под себя более сильное и авторитарное государство, без которого получение ренты с интеллектуальных продуктов невозможно; что противоречие между капитализмом и возможностями социального прогресса достигают в настоящее время своего пика, а социальный прогресс возможен с возрождением коллективных ценностей и изобретением альтернативной утопии в противовес утопии либерального капитализма.
Отправной точкой социальной философии постмарксизма является постановка вопроса о субъекте социальных изменений, что связано с упадком рабочего движения в развитых капиталистических странах, с успешной интеграцией рабочего класса в структуру капиталистического мира. Критическую стратегию любой из постмарксистских школ следует рассматривать исходя из представлений о ее ориентации на ту или иную социальную группу, как потенциального субъекта социальных изменений.
Спектр постмарксистских воззрений на эту тему можно обобщить в четырех позициях:
- интерес к новым социальным движениям (антивоенным, феминистским,
экологическим, безземельных крестьян, этнических и сексуальных меньшинств
и др.);
- внимание к постфордистскому пролетариату, в том числе наемным
работникам нефизического труда (эта трудовая деятельность имеет более
отчужденный характер и менее социально защищена в силу широкого
распространения гибких форм занятости);
- проявление интереса к безработным из-за повсеместного увеличения их
количества вследствие масштабного внедрения технических инноваций в
производственный процесс, последствий циклических колебаний глобальной
экономики и других причин;
- обращение к проблеме исключения отдельных людей и целых
человеческих сообществ из социального, политического и правового ПОЛЯ в
развитых и развивающихся странах.
Апробация результатов диссертационного исследования Результаты исследования на различных этапах представлялись в научных докладах и сообщениях на конференциях, семинарах, заседаниях круглых столов международного, всероссийского и регионального уровней. Среди них научно-практическая конференция «Выборы в Магаданской области: опыт и перспективы» (г. Магадан, 2007 г.) с докладом «Демократия: в поисках чистых форм»; международная конференция «Ломоносов - 2008» (г. Москва, 2008 г.) с тезисами «Радикальная демократия: в поисках альтернативных возможностей»; Задоринские чтения при Магаданском филиале Санкт-Петербургской академии экономики и предпринимательства с докладом на тему «Социальная ответственность бизнеса в условиях неолиберализма» (г. Магадан, 2008 г.); научная конференция аспирантов, соискателей и молодых исследователей СВГУ «Идеи, гипотезы, поиск...» с тезисами «К вопросу о демократическом этосе» (г. Магадан, 2008 г.) и «Промежуточные замечания о Homo sacer» (г. Магадан, 2009 г.); круглый стол, посвященный пятнадцатилетию Магаданской областной
Думы, с докладом «Легитимность и нормативность: несколько замечаний о природе парламентаризма» (г. Магадан, 2009 г.); вторые научные чтения СВГУ с тезисами «Развитие идей марксизма в перспективе современного постмарксизма» (г. Магадан, 2009 г.); третьи научные чтения СВГУ с докладом «Аго-нистическая демократия: социалистическая альтернатива неолиберализму» (г. Магадан, 2010 г.); международная конференция «Ломоносов - 2011» (г. Москва, 2011 г.) с тезисами «Эмпирические предпосылки постмарксизма в современной социальной мысли». Определенные результаты работы были опубликованы автором в ряде научных статей, список которых приведен в конце реферата.
Структура диссертационного исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, каждая их которых включает по три параграфа, заключения и библиографического списка.
Становление и сущностные черты постмарксизма
Первая глава диссертационног-о исследования посвящена анализу исторических и теоретических предпосылок становлет ия постмарксизма, методологическим основаниям его социальной философии.
В данном параграфе будут расеълотрены те факторы, которые делают необходимым постоянное развитие социальной теории марксизма и обуславливают многообразие принимаемых им исторических форічх. Вудет подвергнута анализу эволюция социальной теории и критических стратегий западного марксизма, от классической теории ко II Интернационалу и неомарксизму.
Марксистская традиция насчитывает уже более полутора сотен лет. B.C. Степин сравнивает ее с разросшимся дереявом, каждая ветвь которого выступает в качестве особого течения, аспекта, толкования марксистских идей и принципов, попыток осмыслить и переосмыслить их под ухэтом зрения накапливаемого исторического опыта . Марксизм во всех его? многочисленных проявлениях более всех других философских систем зависит от конкретной исторической ситуации, и культурных- особенностей. Именно поэтому виднейшие представители марксистской, традиции вынуждены были вносить в него инновационные элементы или даже пересоздавать его заново. Так, учение К. Маркса в чистом виде не подходило для слабо индустриализированной России на рубеже ХІХ-ХХ столетий, а адаптированный к российским реалиям марксизм-ленинизм не подходил для аграрного Китая и для индустриальной Западной Европы с ее развитыми гражданскими институтами. Вследствие этого возникают другие локальные версии марксизма - маоизм в Китае и неоіуга-ржсизм в Западной Европе и т.д. История показывает множество примеров того, как претензии какой-либо версии марксистского учения на Америке . Одна из основных причин многообразия форм марксизма — тесное переплетение с практикой. Социально-культурные условия и конкретная историческая ситуация определяют социальную философию марксистов и их политические стратегии. Марксизм, ориентируясь на эксплуатируемые массы, в своем развитии следует за трансформациями, капиталистических отношений. Изменения в характере эксплуатации или иная расстановка сил в капиталистическом мире требуют своего анализа и корректировки стратегии в і зависимости от положения угнетаемых. Так, например, в бедных странах с высоким показателем, имущественного, неравенства среди населения марксисты по-прежнему концентрируются на вопросах экономической сферы - (базис), пользуясь методологическим аппаратом классического марксизма. В более благополучных государствах, где перед широкими массами населения не стоит вопрос физического выживания, марксисты чаще обращаются к проблемам культуры и политики (надстройка), подвергая, однако, критике саму схему базис/надстройка, которая предполагает определяющую роль экономики по отношению к. политике и культуре в классической теории К. Маркса и Ф. Энгельса.
Не следует забывать и о внутренних трудностях марксистской но и необходимостью разработки оригинальных концептуальных моделей. Как подчеркивает американский социолог Норман Бирнбаум, марксизм, претендуя на роль тотальной системы, особенно чуток в отношении соответствия теории и развивающейся дата доступа 10.05.11. действительности . Такие несоответствия, естественно, неизбежны. Капиталистическое теории, которые неизбежны для любой научной теории вообще: Это обеспечивает и будет обеспечивать теоретиков марксизма работой не только в плане приложения к ситуации уже готовых формул, общество очень динамично, социальные системы и отношения между ними усложняются, ускоряется историческое время, поэтому для марксистов обновление социальной теории и интерпретация нового материала всегда являются насущной задачей.
Следует заметить, что социально-философский элемент учения К. Маркса также существенно эволюционировалv из-за возникновения теоретических несоответствий с действительностью. Этот момент зачастую упускается из виду при анализе наследия-К. Маркса, т.к. стало принято редуцировать его творческую эволюцию только к раннему и позднему периодам (до «Манифеста коммунистической партии» 1848 г. и после), что является упрощением. Философские основания- марксизма действительно были сформированы уже к 1848 году, однако социально-политические представления не прекращали меняться и после этого. Отметим кратко эволюцию этих представлений.
Предпосылки для возникновения, марксизма как- развитой рабочей идеологии появляются в середине XIX века. Капиталистические отношения достигли сравнительно высокого уровня развития, хотя еще и не повсеместно в Европе, но уже достаточно для того, чтобы обнаружить свои внутренние антагонистические противоречия. Машинное производство, начиная с XIX века, стало оказывать мощное воздействие на социальную ткань. Фабрики, благодаря изобретению парового двигателя, теперь могли концентрироваться в городах - в непосредственной близости от транспортных артерий и рынков сбыта. Города, в свою очередь, обрастали по периферии зловонными трущобами. Оторванные от родной общины крестьяне и обнищавшие мещане пополняли ряды субпролетариата начала индустриальной эпохи, населявшего эти трущобы. Чтобы выжить им приходилось продавать свою способность трудиться:
Методологические основания социальной философии постмарксизма
При этом власть понимается не как политический институт, структура или какая-то определенная политическая сила: это имя, которое дают сложной стратегической ситуации в данном обществе. Знание-власть конституирует и поддерживает социальные отношения, социальную структуру через созидание фиксирующей системы стратегических ориентиров целеполагания, которые выступают в качестве матрицы общественной конфигурации. Таким образом, знание-власть позитивна по своей сути, но бессубъектна. В отличие от М. Фуко, Э. Лаклау и Ш. Муфф придерживаются антагонистического понимания общества, свойственного всем марксистам вообще. Постмарксисты говорят не об одной дискурсивной системе, конституирующейі социальное пространство в определенной исторической эпохе, а о совокупности дискурсов, конкурирующих между собой в праве на определение того, что считать истиной, а что нет . Этот момент существенно отличает постмарксизм эссекской школы от классического марксизма в том отношении, что исключает из оборота понятие идеологии. Идеология, понимаемая как ложное сознание, оказывается ненужной, потому что оппозиции ложного/истинного сознания больше не существует:
«Понятие ложного сознания имеет смысл только в том случае, если можно зафиксировать идентичность социального агента. Только основываясь на знании о его истинной идентичности мы можем утверждать, что сознание субъекта ложно» .
Объективная реальность никуда не исчезает, но ее отражение в нашем сознании дискурсивно, а за пределами дискурса «более истинной» истины нет. Парадокс состоит в том, что отсутствие идеологии делает всю человеческую реальность предельно идеологичной. Такой взгляд — следствие приложения дискурсивно сти на всю область социальных отношений.
От М. Фуко в дискурс-анализ Э. Лаклау и Ш. Муфф пришло и понимание субъекта. Субъект создается в дискурсах, язьпс выражается через субъекта, сам он становится лишь посредником для культуры и языка. Субъект децентрирован, у него нет какой-то предзаданной природы или сущности. Нетрудно догадаться, что такой подход к субъективности отсекает тему отчуждения в дискурсаналитических концепциях так, как она формулируется у раннего К. Маркса или неомарксистов: если не существует некой родовой сущности, то она не может быть отчуждена. Ключевой, таким образом, становится тема структуры субъекта, в каких он отношениях с социальной структурой в качестве агента. Концепцией субъекта Э. Лаклау и Ш. Муфф обязаны не только М. Фуко, но И его учителю Луи Альтюссеру. Субъект формируется дискурсивно в процессе интерпелляции, как показано в знаменитом отрывке из работы Л. Альтюссера «Идеология и идеологические аппараты государства»:
«Идеология "действует", или "функционирует", так, что среди индивидов она "рекрутирует" субъектов (она рекрутирует их всех); или "трансформирует" индивидов, в субъектов (она трансформирует их всех). Происходит это в той самой операции, которую я называю интерпелляцией, или окликом. Эта.операция стоит, даже за самыми обычными действиями, например когда полицейский (или кто-нибудь другой) окликает тебя: "Эй, ты!"... Индивид, которого только что окликнули на улице, обернулся. В результате этого "психологического поворота на сто восемьдесят градусов" он превратился в субъекта. Почему? Потому что он распознал, что оклик был "действительно" адресован ему и что «окликнули действительно его» (а не кого-то другого)... И вы, и я всегда уже субъекты и как таковые постоянно исполняем ритуалы идеологического узнавания, гарантирующего, что мы действительно есть конкретные, индивидуализированные, различимые и (естественно) незаменимые субъекты» .
Althusser L. Ideology and Ideological State Apparatuses (Notes towards an Investigation). In: Mapping Ideology, London: Verso 1994. P. 130-131; курсив в оригинале. В целом, с поправками постструктуралистской критики, Э. Лаклау и Ш. Муфф заимствуют принцип интерпелляции Л. Альтюссера. Основное отличие заключается в том, что субъект формируется не с помощью одного единственного дискурса, но при помощи многих. Это определяет его фрагментарность, т.к. ему предписываются различные позиции, они могут быть осознанны и не осознанны. Субъект может быть и сверхдетерминирован, то есть он позиционирован в ряде конфликтующих между собой дискурсах:
«Например, в день выборов, вопрос может состоять в том, какое обращение воспримет женщина - как к феминистке, как к христианке или как к рабочей. Возможно, ей покажутся привлекательными все эти возможности, но они обозначают различные направления для голосования» .
Для эссекской и люблянской школ субъект всегда сверхдетерминирован. Другими словами, нет какой-то одной детерминирующей) логики, определяющей идентичность субъекта, например классовой логики. Субъектные позиции, не находящиеся в конфликте с другими позициями, означают их гегемонию - это осадочный дискурс, то,- что воспринимается как-«здравый» смысл.
Сверхдетерминация субъекта объясняется при помощи лакановской теории субъективности. Основы субъективности закладываются с детства, когда, субъект становится способным осознавать себя и теряет целостность с окружающей его реальностью. Он начинает идентифицироваться с чем-то внешним по отношению к самому себе посредством- образов, представленных в- дискурсе. Эти образы интернализируются, но субъект постоянно сравнивает их с чувством целостности и-до конца не может усвоить определенные образы как свои — субъект «расщеплен»: «Тот факт, что человек наделен речью, означает именно что он, так сказать, конститутивно "разорван", отмечен неустранимым разломом, который машина символического тщетно
Концепция агонистического плюрализма в социальной философии эссекской школы постмарксизма
Теорию гегемонии можно использовать на разных уровнях теоретизирования. Во-первых, она объясняет механизм функционирования социальных систем в период их стабильного существования. Во-вторых, теория гегемонии Грамши показывает, каким образом и по каким причинам происходит переход общества из одного режима функционирования в другое. Можно также сказать, что эта теория дает понять, как такой переход можно намеренно осуществить.
Теории гегемонии и позиционной войны А. Грамши оказались очень полезными, но только не для левых. Б.Ю. Кагарлицкий, С.Г. Кара-Мурза, Дж. Лестер и многие, другие марксисты отмечают, что правые пользовались наследием А. Грамши на практике и добились реального успеха: «Теорией, созданной, коммунистом, эффективно воспользовались враги коммунизма (а наши коммунисты ее и знать не желают). Грамши в этом не виноват»146. Когда марксисты говорят об успехе правых, то имеют ввиду преимущественно результаты неолиберального поворота в г экономике и политике в последней трети XX века.
Впервые успешное применение неолиберальных идей было осуществлено в ФРГ, начиная с 1948 г. Эти идеи получили статус государственной доктрины правительства Аденауэра - Эрхарда. В 1948 г. В. Ойкен и его последователи из фрайбургской школы неолиберализма (В. Репке, А. Рюстов, Л. Эрхард) начали выпускать ежегодник «Ордо» — теоретическую трибуну неолиберализма.
Следующим шагом было создание общества «Мон-Пелерин», спонсируемое транснациональными корпорациями. Эта ассоциация, объединившая известных правых философов (Л. фон Мизеса, К. Поппера, М. Фридмана, Ф. фон Хайека), смогла идейно отстоять принципы минимального государства и свободного ценообразования. Затем эти принципы стали реализовываться такими лидерами капиталистического мира как США и Великобритания. Конечной целью гегемонии всегда является рядовой обыватель — если неолиберальные принципы стали основой его мыслей и действий, то это значит, что гегемония состоялась. Как видно из этого примера, гегемонию даже при наличии всех средств невозможно осуществить одномоментно. Для этого требуются десятилетия теоретической и практической работы. Сегодня все большее число людей понимает, что неолиберальный путь никуда не ведет, но в мире пока нет таких сил, которые могли бы предложить достойную альтернативу и отстоять ее. Международному финансовому капиталу, осуществляющему сегодня гегемонию, вполне подходит неолиберальный мировой порядок, и противостоять ему сейчас никто объективно не в состоянии, а значит, неолиберальная гегемония продолжает действовать. Как заметил И.А. Ерохов: «...что бы мы не говорили о левых корнях теории гегемонии, саму гегемонию сейчас осуществляют кто угодно, но только не левые» 47.
Необходимо заметить, что массовое обращение к идеям А. Грамши началось только в 60-е годы XX века. С одной стороны намечающийся кризис коммунистического движения создал у левых потребность искать стратегически более выгодные пути, а с другой правые искали себе теоретический фундамент для ликвидации государства всеобщего благоденствия. Концепция гегемонии/ А. Грамши могла способствовать решению задач и той»и другой стороны. Э.- Лаклау и Ш. Муфф впервые в своих работах обращаются к идеям А. Грамши- в конце 1970-х годов. Тогда их исследования были ориентированы на еврокоммунистов из Коммунистической партии Соединенного Королевства. В рамках доктрины еврокоммунизма они отказались от советской модели социалистического строительства как от анахронизма и стали развивать идеи построения социализма на базе парламентаризма, многопартийности и демократии. До 1985 года Э. Лаклау и Ш. Муфф все еще делают ставку на рабочий класс, борьбу против
Ерохов И.А. Современные политические теории. Кризис нормативности. Издательство: Праксис, 2008. С. 183. монополистического капитализма, в котором рабочий класс играл бы ключевую роль при вспомоществовании непролетарских оппозиционных социальных сил. В своих ранних работах Э. Лаклау и Ш. Муфф констатируют систематические провалы в марксистской практике, свидетельствующие о недостатках в теории. Марксистко-ленинская теория не позволяла сплотить вокруг рабочего класса средний слой и мелкую буржуазию. Фатальным следствием такого провала стал приход фашистов к власти во многих европейских странах в- 1920-30-е гг. По тем же причинам марксисты не смогли противостоять правым популистам в Латинской Америке (Жетулио Варгас в Бразилии, ХуанДоминго Перон в Аргентине, Хуан Веласко в Перу, Аугусто Пиночет в Чили и др.). Э. Лаклау И Ш. Муфф акцентировали-внимание на,том, что марксисты-, слишком мало внимания уделяли массовому демократическому участию и расчистили -тем самым дорогу фашистам в Европе и Латинской-Америке148.
К концу 1980-х годов еврокоммунизм выродился, так и не обретя четкой идентичности и не оправдав надежды. Э. Лаклау и Ш. Муфф все же продолжили работу над демократической тематикой, но уже на новом теоретическом уровне — без односторонней ориентации на рабочий класс и парламентскую демократию.
Исторический анализ неудач марксизма в XX веке, проведенный Э. Лаклау и Ш. Муфф; привел их к-мысли о необходимости крена в политическую теорию и полного отказа от классового анализа. Такой переход может показаться сомнительным, однако поражения марксистов в значительной мере были вызваны причинами-идеологического характера, а не экономического. Это касается в первую очередь политического успеха популистов в Европе и странах третьего мира. В свою очередь отказ от классового анализа был вызван тем, что обычные люди из состава пролетариата при благоприятных для себя возможностях, как правило, с легкостью прощались с пролетарской идентичностью.
Критика позднего капитализма в работах С. Жижека
Парадокс состоит в том, что применение жестких принципов банковского регулирования могло бы решить проблему мыльных пузырей, но поставило бы под вопрос экономический рост В благополучные для экономики периоды, а- значит под вопросом оказалась бы и вся капиталистическая система, которая, как известно, ориентирована на бесконечный рост (по схеме Д — Д1). Именно поэтому проблему нестабильности современной экономики разрешить» невозможно, она существует и развивается благодаря мыльным пузырям наподобие фонда Мэдоффа. Нет никаких сомнений в том, что три основных мыльных пузыря (и десятки подспудных) — рост государственной задолженности,1 рост потребительских кредитов и инфляция курсов акций будут надуваться еще более угрожающими темпами и после завершения мирового финансового кризиса. Периодически они будут сопровождаться военными интервенциями в закрытые для мирового финансового капитала регионы и неконтролируемыми вспышками насилия в странах третьего мира.
Если все основные пороки современного мира (нищета и бесправность, терроризм, экологические бедствия и др.) действительно вписаны в проект глобального капитализма как структурно необходимые элементы, а сам капитал превращается в пустую фикцию за чужой счет, то стоит задать вопрос о том, какую позицию следует занять по отношению к «киберкапитализму». С. Жижек считает, что кризис института частной собственности, сопутствующий эволюции капитализма на нынешней стадии, создает прекрасные предпосылки для совершенно нового социального проекта. Теперь, когда принадлежность к правящему классу определяется доступом к средствам общественной власти, контроля и всем благам элитарного образа жизни, перспективы борьбы за новый социальный порядок больше не могут выражаться в форме политического выбора между частной собственностью и ее обобществлением: это будет выбор между иерархическим и эгалитарным постсобственническим обществом. Однако если никаких действительных усилий не будет предпринято в пользу второго варианта, дело может приобрести дурной оборот: «...рыночные отношения делают возможным существование (по крайней мере) "формальной" свободы-и "законодательного" равенства; поскольку опорой социальной иерархии может служить собственность, нет никакой нужды в ее непосредственном политическом утверждении. Тогда, если собственность,перестает играть ведущую роль, возникает опасность того, что ее постепенное исчезновение вызовет потребность в некоей новой (расистской или экспертной) форме иерархии, непосредственно основывающейся на качествах индивидов, отменяющей тем самым даже "формальные" буржуазные равенство и свободу. Короче говоря, поскольку определяющим фактором социальной власти будет наличие/отсутствие доступа к привилегиям (знаниям, управлению и т.д.), мы можем ожидать усиления различных форм исключения, вплоть до неприкрытого расизма»181.
Усиление реакционной клановости и авторитарных форм господства — вот чего следует ожидать сегодня в отсутствии организованного противодействия. Однако С. Жижек отмечает, что протестные силы в настоящее время дезорганизованы постполитической идеологией (идеологией, утверждающей конец всех идеологий), и вместо того, чтобы организоваться политически, представляют собой массу дисперсных образований, которые на самом деле все так же вписываются в логику глобального капитала. С. Жижек считает, что это происходит из-за разделения на «хорошее» сопротивление власти и «плохой» революционный захват власти: «Сегодняшний тупик заключается в том, что существует только два способа социально-политической деятельности: либо вы играете в игру системы, участвуя в "долгом марше через институции", либо вы являетесь активистом новых социальных движений — от феминизма через экологию к антирасизму» . В итоге получается структурная непоследовательность: новые социальные движения остаются «движениями одной проблемы», они не затрагивают социального целого в своих проектах и оттого обречены на бесплодность, т.е. им не хватает универсального измерения. Все попытки получить «хороший» капитализм без его «плохого» измерения обречены на провал, или, перефразируя Робеспьера — это попытки получить капитализм без капитализма.
В этом параграфе рассмотрена критика С. Жижеком либеральной идеи о капитализме как безальтернативной реальности человеческого бытия и ее негативные социальные последствия.
Считается, что начало 1990-х гг. ознаменовалось крахом всех политических утопий, а мы живем в постполитическую эпоху і экспертного правления, когда прагматика доминирует над убеждениями. Согласно С. Жижеку, крах утопий на самом деле сопровождался утверждением новой утопии — глобальной капиталистической либеральной демократии как «конца истории».
С одной стороны мы все безмолвно приняли факт глобального капитализма, но с другой, мы одержимы боязнью катастроф: падения метеоритов, взрывы супервулканов, истребляющие все живое вирусы и т.п. Сегодня гораздо.труднее представить себе, что произойдет какое-либо радикальное изменение в капитализме, нежели гибель всей человеческой цивилизации, т.е. капитализм предстает в виде судьбы, он может закончиться только вместе со всем человеческим бытием. В этой ситуации многие западные левые, разочаровавшись в практической деятельности, отказались от идей переустройства мира. Результатом такой позиции, как подчеркивает С. Жижек, стало лишенное гибкости абстрактное морализирование, отказ от серьезной аналитической работы. В тех странах, где разворачиваются массовые протесты против урезания госрасходов, левые просто пытаются сопротивляться демонтажу государства всеобщего благоденствия, что каждый раз показывает отсутствие продуктивной социально-политической программы. Так как попытки эти безуспешны, дальнейшая приватизация социальной сферы неизбежна: каждый новый виток экономического кризиса будет чреват усилением эксплуатации (через смягчение трудового законодательства по отношению к нанимателю, распространение аутсорсинга, понижение зарплат на фоне растущей» безработицы и т.п.), ухудшением качества медицинских и образовательных услуг. Издержки глобальной капиталистической системы и» далее будут покрываться за счет рабочих, студентов и пенсионеров.
Задаваясь вопросом о том, могут ли современные левые предложить какую-либо альтернативу неолиберальной социальной политике, С. Жижек отмечает, что обе основные стратегии левых себя исчерпали: - во-первых, это «принципиальный? оппортунизм» , отстаивающий такие пережитки недавнего прошлого, как государство всеобщего благоденствия (оно является препятствием для глобального капитализма, а потому не имеет шансов на выживание); - во-вторых, это попытка левых «третьего пути» создать «глобальный капитализм с человеческим лицом»184.
Похожие диссертации на Постмарксистская альтернатива либеральному социальному порядку : на примере эссекской и люблянской школ
