Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Детерминация социального действия. Субъектный аспект. 15
1.1. Вопрос детерминации социального действия в истории западной мысли XX века 16
1.2. Социальные потребности, интересы, ценности как поведенческие детерминанты. 36
Глава 2. Влияние императивов современности на мотивационную систему элит. 83
2.1. Культурно-ценностные ориентиры повседневности в пространстве постиндустриализма 84
2.2. Трансформация мотивационной направленности элит.
2.3. Манипуляция сознанием масс как проявление мотивационного кризиса элит. 130
Заключение 151
Список литературы 154
- Вопрос детерминации социального действия в истории западной мысли XX века
- Культурно-ценностные ориентиры повседневности в пространстве постиндустриализма
- Трансформация мотивационной направленности элит.
Введение к работе
Актуальность темы.
Генезис человеческой мотивации и генезис общества взаимозависимые, взаимодополняющие характеристики исторического процесса. Сложность исследования такого, простого, на первый взгляд, положения заключается в пространственно-временной позиции, занимаемой исследователем. Ученый находится внутри реальности, которая с одной стороны, стремится обрести целостность и всепроницаемость под влиянием экономических и политических глобализационных процессов, сетевой и массмедийной информативности, массовидности культурных феноменов, и в то же самое время, под действием тех же самых факторов, дезинтегрируется, дифференцируется, распадается на множество отдельных миров. Учитывая это, исследователи все-таки пытаются концептуализировать, структурализировать, систематизировать эту мимолетную диалектику.
Но высокая темпоральность современных общественных явлений, обусловленная как техногенностью нашей цивилизации, так и особенностью ментальносте человека, создает предпосылки для мультипарадигмальности науки, постоянной деонтологизации категорий, размывая ценностные и мировоззренческие основания аналитиков. Технологические прорывы, влияющие на область человеческой экзистенции, заставляют ученых с учащающейся периодичностью добавлять к своим концепциям все новые префиксы пост-, не позволяя создать объективного, объемного образа мира.
В таких условиях, исследования в различных отраслях знания получают
самовоспроизводящуюся онтологическую, гносеологическую,
методологическую актуальность, влекомую постоянной необходимостью пополнения своего арсенала из утекающего сквозь руки ученых бытия. Это, в свою очередь, провоцирует и делает модным констатацию кризисного состояния как целого общества так и его отдельных институтов.
Возможностью подняться над таким чрезвычайно мобильным и изменчивым миром на объективную высоту обладают, на наш взгляд, лишь философски ориентированные парадигмы.
Социально-философский анализ мотивационной системы элит в постиндустриализме актуален. Во-первых, данная постановка вопроса имеет жесткую пространственно-временную привязанность, не имея претензий на общезначимость. Это не лишает вопрос теоретического ракурса, а лишь придает специфический эпистемологический и методологический потенциал. Во-вторых, именно в рамках социальной философии получают актуальность различные взаимодействия, полярные по своему сущностному содержанию: демократия и элитаризм, либерализм и тоталитаризм, манипуляция сознанием и свободы, единство субъективного и объективного в философском понятии «интерес» и т.д. В-третьих, исследования трансформаций элитаризма актуальны настолько, насколько могут быть актуальны исследования социальных структур и взаимодействий, подпадающих под их влияние.
А данное влияние в современном мире приобретает глобальные масштабы. Как никогда в истории, судьбы отдельного жителя планеты и целых государств зависят от могущества элит постиндустриального мира.
Дополнительную актуальность предполагает факт написания данной диссертации в пространстве современной России, с ее специфическими этапами социализации. Пропуская сквозь себя многие аспекты окружающего бытия, мы ощущаем некоторые изменения в направлении экономической стабильности, но, в целом, констатируем кризисы идей либерализма, гражданского общества, западного понимания демократии, социетальной и ценностной интеграции населения.
Поэтому представляется интересным и актуальным обращение к вопросам изменения мотивационной системы элит, на основе анализа которой можно строить прогнозы, относительно будущего состояния элит отечественных, всего населения страны; будущего контура мира.
Степень научной разработанности проблемы.
Проблема элитаризма в отечественной литературе относительно молода и поднимается, в основном, в социально-политологическом дискурсе. Заметный вклад в разработку данного направления внесен нашими исследователями, такими как И.Р. Бугаян, Т.М. Зуева, К.Ф. Луганский, В.П. Макаренко, Т.А. Марченко, СП. Перегудов, А.В. Понеделков, A.M. Старостин, О.С. Новикова.
Социально-философский подход в указанном вопросе подразумевает более широкие коммуникативные взаимодействия различных отраслей знания. Такой междисциплинарный аспект позволяет использовать их методологический аппарат, а, следовательно, наиболее полно осветить предмет исследования, учесть как наиболее общие структурно-объективные, так и наиболее тонкие индивидуально-субъектные общественные явления и процессы. Поэтому рассмотрение трансформации структур и жизненных смыслов элит в сфере индивидуально-субъектных деятельностных категорий, в свою очередь детерминированных объективными физическими, экономическими, культурными закономерностями, возможно в русле именно социально-философского подхода, который недостаточно применяется в анализе данной проблемы.
Историко-философский анализ вопроса субъектной детерминации действия показывает, что многие естественные и гуманитарные дисциплины использовали его в качестве обязательного или вспомогательного компонента. Так в рамках социально-биологической концепции работали А. Шеффле, А. Эспинас, А. Фуллье, Р. Вормс, Л. Гумплович, А. Смол, У. Семнер, Ж. Габино, X. Чемберлен, О. Аммон, Д. Дьюи, А. Гелен, В.М. Бехтерев, П.А. Кропоткин, Р. Докине, Э. Уилсон, В. П. Эфроимсон, К.В. Судаков. Данная проблема широко представлена в русле социально-психологического направления. С этой методологической позиции давались ответы на вопросы первопричин человеческого поведения в работах Г. Тарда и Г. Лебона, Л.Ф. Уорда и У. Гиддингса, Г. Маркузе, Э. Фромма, Б.Ф.
Скиннера, Дж. Г. Мида и Г. Блумера, Б.Ф. Поршнева, А. Маслоу, Ф. Херцберга и Д. Макгрегора, В. Бернхарда. Социально-философскую традицию в нашей работе возглавляют М. Вебер, Дж. Хоманс, А. Щюц, 10. Хабермас, К. Ясперс и Ж.-П. Сартр, П. Бурдье. Социокультурный ракурс имеют труды 3. Дебре, Й. Хейзинга, Э. Гоффмана и Дж. Морено, П. Кууси и М. Бубера.
В философском анализе категорий ценности, потребности, интереса и мотивации мы опирались как на труды классиков философии и социологии -Сократа, Платона, Аристотеля, Сенеки, Т. Гоббса, Д. Локка, Б. Спинозы, И.Канта, Ф.-В.Гегеля, К. Маркса, М. Вебера, Т. Парсонса, Н. Смелзера, так и на труды современников - С.Ф. Анисимова, А.Г. Здравомыслова, М.С. Кагана, В.Н. Кудрявцева, Н.С. Розова, Л.Н. Столовича.
При рассмотрении объективных изменений современного общества под воздействием постиндустриализма и информатизации за основу нами были приняты труды Д. Белла, 3. Бжезинского, Дж. Гэлбрейта, М. Кастельса, М. Маклюэна, Э. Тоффлера, А. Турена, Л. Туроу, Э. Шумахера. Различным аспектам глобализации и постиндустриального состояния общества посвящены монографии И.А. Василенко, В.Л. Иноземцева, Л.Г. Ионина, О.А. Кармадонова, В.И. Курбатова, Л.А. Мясниковой, И.А. Негодаева, Н.Е. Покровского, Е.Я. Режабека, В.Г. Федотовой, В.В. Шляхтуровой.
Выкристаллизовывая основные новые мотивационные трансформации постиндустриальных элит, мы глубоко проанализировали позиции У. Бека, А. Беттлера, Ф. Фукуямы, И.И. Кравченко.
К вопросу о манипуляции сознанием как индицирующему трансформацию мотивационных систем экономических и политико-административных элит, мы подошли, изучив мнения Т. Адорно, Н.А. Бердяева, К.М. Кантора, С.Г. Кара-Мурзы, Г. Маркузе, Р. Мертона, 10. Хабермаса, М. Хоркхаймера, Г. Шиллера, К. Ясперса.
Как мы видим, тема данной диссертационной работы предопределила анализ широкого спектра научной литературы и показала богатые творческие
традиции и возможности в теоретическом наследии как зарубежных, так и отечественных исследователей. Но, несмотря на наличие большого числа многоаспектных исследований, данная проблема не освещалась с позиции основных предпосылок социального действия, принципа социальности, которого мы придерживаемся. Учитывая мультипарадигмальность современного гуманитарного знания, недостаточную разработанность многих его сторон, следует признать необходимость системного социально-философского анализа трансформации мотивационной системы элит. Мы видим перспективу в дальнейшей проработке категории мотивации как деятельностной основы поведения человека и ее структурных составляющих, диалектически взаимодействующих как внутри данной категории, так и на междисциплинарном уровне.
Цель и задачи исследования.
Основной целью диссертационной работы является социально-философский анализ мотивационной составляющей поведения экономических и политико-административных элит применительно к реалиям современного постиндустриального мира. Реализация данной цели предполагает постановку и решение ряда промежуточных исследовательских задач:
1. рассмотреть различные имеющиеся парадигмальные и
методологические подходы к изучению субъектных видов детерминации
социального действия;
определить онтологический, диалектический, социально-философский смыслы категорий, составляющих первопричину человеческого поведения, на основе выбранного социально-философского деятельностного методологического подхода;
показать влияние важнейших экономических, социальных, культурно-ценностных императивов постиндустриализма и сопутствующих процессов информатизации и глобализации общества на мотивационную систему индивида, оценить их влияние на мотивационную систему индивида;
выявить основные содержательные изменения в мотивационной системе экономических и политико-административных элит постиндустриализма;
проанализировать феномен манипуляции сознанием как процесс, индицирующий изменения способов влияния элит в современном мире.
Объектом нашего исследования является мотивационная система как причина социального действия индивида.
Предметом исследования выступает особенность мотивации экономических и политико-административных элит в связи с переходом к постиндустриальному состоянию общества.
Теоретическую основу нашего исследования составляют фундаментальные социально-философские концепции зарубежных и отечественных авторов, а также широкий спектр научных трудов из различных областей знания, приведенных в списке литературы. Методологическая основа диссертации - мул ьти парадигм ал ьность -обусловлена широтой и многоаспектностью работы. Так, при рассмотрении различных концепций в вопросе предпосылок социального поведения, мы использовали исторический метод для отслеживания генезиса существующих представлений о первопричинах социальных действий, а также метод частичного редукционизма, позволяющего нам оставаться в сфере субъектности и социальности. Подвергая социально-философскому анализу категории ценности, потребности, интереса, мотивации, мы широко применяли методологические принципы диалектики и аксиологии, говоря о единстве субъективного и объективного, единичного и всеобщего, материального и идеального, взаимопроникновении этих категорий. Опираясь на идеи синергетики о невозможности развития различных сложноорганизованных общественных систем в рамках единственно заданной парадигмы, а также выявляя зависимость их социальных элементов от места и функций с помощью системного методологического подхода, мы рассуждали об объективных процессах глобализации, навязывании западного
типа демократизации и неолиберализма, происходящих в постиндустриальном, информационном пространстве. Используя синтетический и аналитический методы, мы выявляли трансформации в мотивационных системах элит. Большое значение для нашей работы имел деятельностный социокультурный подход (П.А. Сорокин, А.Г. Здравомыслов, В.А. Ядов), акцентирующий внимание на социальном смысле различных категорий и процессов. Научная новизна.
1. Осуществлена систематизация различных школ и направлений, в
отношении такого предмета, каким является субъектный аспект
детерминации социального действия и поведения, выделены социально-
биологические, социально-психологические, социально-философские и
социокультурные концепции.
2. Обоснованы иерархические уровни социально-философских категорий
потребности, интереса и ценности в связи с их общим деятельностным
основанием.
Доказаны парадигмальные преимущества синтеза категорий «ценность», «интерес», «потребность» как деятельностных факторов, определяющих поведение, в категории «мотивация» в связи с их комплементарностью.
Выделены содержательно новые интересы и потребности экономических и политико-административных элит в пространстве постиндустриализма.
5. Выявлена и обоснована растущая тенденция использования механизмов
манипуляции сознанием как доминирующей формы воздействия элит на
общество в условиях демократических моделей государственного
управления.
Положения, выносимые на защиту.
1. Социально-философский ракурс исследования вопроса мотивации как основы человеческого поведения, являющейся также категорией психологии,
экономики, политологии, подразумевает и нуждается в ее предметном высеве, на основе исторического анализа ее структурных элементов (таких как стимул, реакция, привычка, целесообразность, инстинкт, мотив, норма и т.д.) в различных имеющихся парадигмальных (социально-биологических, социально-психологических, социально-философских и социокультурных) и методологических подходах. Специфика занимаемой нами точки зрения заключается в направленности анализа от действующего субъекта к структурным компонентам, общественным явлениям и процессам, освещенным с позиции социальной философии.
Произведенный социально-деятельностный срез мотивации, основанный на сравнительном анализе существующих концептуальных позиций, включает в себя и элитарные мотивационные особенности, поскольку представитель элит как действующий субъект обладает многими, общими для людей всех классов и страт, признаками и детерминирован многими, общими для всех причинами.
2. Наиболее продуктивными для социально-философского исследования основ человеческой мотивации нам представляются категории потребности, интереса и ценности, которые своим наполнением интенсивнее выражают специфику данной работы. Потребности, интересы и ценности как компоненты социальной реальности претерпевают субъективные и объективные метаморфозы, и являясь отражением индивидуального бытия, вместе с тем обладают определенной степенью повторяемости и, следовательно, массовидности, пронизывают все социальные структуры и отношения, оказываются общими императивами для всей совокупности общественных наук и, главное, имеют деятельностное основание.
Именно с точки зрения детерминации социального действия, категорий потребности, интереса и ценности являются однопорядковыми и образуют последовательный ряд отношений, в котором отражается степень удаленности мотивационных сил действия от материальных, экономических оснований общественной жизни.
3. Экономические, социально-групповые, культурные изменения,
происходящие в объективной реальности и социально-психологические
изменения в субъективном мире отдельного человека, под влиянием
информатизационных, глобализационных постиндустриальных процессов,
оказывают трансформирующее влияние и на структуры элит, и на
внутренний мир отдельного ее представителя. Так, высоко мобильные и
информативные элиты ТНК приобрели общепланетарный статус. А их
поведенческие регулятивы все более подкрепляются высоким уровнем
образования. В свою очередь, исследование мотивационной структуры
данной влиятельной социальной группы приравнивается к анализу контура
современного и будущего состояния многих аспектов бытия всего
человечества (структура общества, классов, групп, культурные, ценностные,
нормативные, ментальные трансформации и т.д.).
Именно ценности, интересы, потребности элит доминируют и предстают объективными условиями существования для основной массы населения. На основе этих мотивационных составляющих формируются законы, нормы, правила, выступающие регуляторами поведения членов общества, как в качестве внешних сил принуждения и контроля, так и в виде внутренних усвоенных ценностей и систем табу.
4. Структура западных элит на данный момент не претерпела
существенных изменений: выдвижение качественно новой группы на роль
доминирующей в мировом порядке не произошло. Политико-
административные и финансово-олигархические элиты играют главные роли
в обществе. Это обусловлено следующими основными причинами.
Первая заключается в том, что не происходит смены доминантной общественной ценности. Свободно-конвертируемый капитал не уступил своих позиций информации как таковой, претендующей на главенствующую роль в иерархии ценностей теоретиков постиндустриализма.
Вторая - в постиндустриальном мире все более углубляется экономическая детерминация политической, социальной и духовной сферы.
Власть прогрессивно концентрируется в руках финансового капитала и зависимых от него элитных групп.
Третья - проявилась плодотворная способность старых элит к массовым перегруппировкам и ответам на вызовы времени.
5. К главным новым интересам и потребностям экономических и
политико-административных элит в постиндустриальном обществе мы
можем отнести:
а) контроль в сфере производства конвертируемого знания (информации);
б) контроль над глобальными информационными сетями, институтами
масмедиа;
в) контроль над глобальными рисками;
г) поддержание, сохранение существующих угодных элитам общественно-
политических режимов и унификация правовых и хозяйственных норм,
культурных ценностей остальных стран;
д) потребность в экологической безопасности;
е) потребность в физиологическом бессмертии.
6. Существующие концепции общественного развития, альтернативные
капиталистической постиндустриальной, не имеют достаточного основания
для практической реализации, носят несвоевременный, утопический
характер. Различные социалистические теории, теории ноосферы,
креатосферы в своей основе имеют мотивационные системы, отличные от
постиндустриальных. Но вопрос о причинах таких трансформаций
мотивационных систем не выдерживает критики. То есть остаются не
выясненными природа и факторы достаточного основания для
осуществления перехода к обществу с иными доминирующими парадигмами.
Одно из таких оснований находится внутри постиндустриальной капиталистической системы и связано с развивающейся потребностью элит в физиологическом индивидуальном бессмертии.
Существенное увеличение продолжительности земного существования индивида, или его физиологическое бессмертие - достаточная предпосылка
для коренной трансформации мотивационной системы, и как следствие, трансформации общества в направлении, отличном от постиндустриализма, преодоление техницизма и утилитаризма западной культуры.
7. Манипуляция является средством достижения, реализации интересов элит, а также одним из способов производства и трансляции потребностей, интересов и ценностей человека. Элиты стремятся придать статус всеобщности своим собственным интересам и ценностям, что должно обеспечить символическое насилие необходимой «ненавязчивостью» и «легитимностью». Но манипуляция, с его перманентным свойством (скрытость воздействия), лишает индивида свободы в гораздо большей степени, чем прямое принуждение.
Вопрос о манипуляции сознанием элитами напрямую связан с кризисом идей демократии и либерализма. Искусственно подрывая нормативно-ценностную базу или моделируя ее по своему усмотрению, элиты серьезно урезают степени свободы человеческой индивидуальности. Поэтому демократия западного типа - тождественна исторически предшествующему множеству видов тоталитаризма, и выбор существует не в выборе между демократией и тоталитаризмом, а между разными типами тоталитаризма («мягкого тоталитаризма»).
Теоретическая и практическая значимость.
Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления в области аксиологии, онтологии, теории действия, теории мотивации, социологии, культурологии, политологии, расширяют методологический арсенал данных дисциплин, а также имеют немаловажное значение для осознания современных постиндустриальных и элитарных тенденций.
Избранный нами объект исследования является родственным для многих гуманитарных дисциплин. Поэтому материалы диссертации возможно использовать в учебных курсах и исследовательской работе по истории
философии, социологии, культурологии, социальной психологии, при подготовке спецкурсов и семинаров.
Апробация работы.
По материалам исследования было издано шесть публикаций.
Структура работы.
Цель и задачи проведенной работы определили структуру нашей диссертации. Она состоит из введения, двух глав, пяти параграфов, заключения и списка литературы.
Вопрос детерминации социального действия в истории западной мысли XX века
На протяжении прошлого века, вопрос о непосредственных причинах действия и поведения индивидов поднимался представителями различных школ и направлений общественных наук. Систематизируя различные позиции, занимаемые по отношению к данному вопросу, мы условно выделили в этом многообразии четыре основные концепции - социально-биологическую, социально-психологическую, социокультурную и социально-философскую концепцию детерминации (мотивации) социального действия.
Начнем с социально-биологических концепций, первый виток возникновения которых, в общественных науках, датируется последней третью XIX - началом XX века. Он связан с популяризацией таких направлений как натурализм и органицизм (А. Шеффле, А. Эспинас, А. Фуллье, Р. Вормс), которые структурировались, в основном, благодаря творчеству Спенсера, а также социал-дарвинизм (Л, Гумплович, А. Смол, У. Семнер) и его крайнее расистское направление (Ж. Габино, X. Чемберлен, О. Аммон), возникновение которого объяснялось, в первую очередь, влиянием фундаментального труда Дарвина «Происхождение видов».
Общим для вышеперечисленных биологических направлений данного периода является «природный», инстинктивный ракурс в вопросе детерминации человеческого действия и поведения. Так у Смолла процессом, определяющим поведение, выступает приспособление к природным условиям. Географическая среда и биологическая природа человека порождают у индивида определенные потребности, перерастающие в общественной жизни в форму интересов. Таким образом, оставаясь на позициях зависимости общественного развития от природной среды, Смолл сводит весь жизненный процесс к удовлетворению шести классифицированных им групп интересов (здоровье, благосостояние, красота, общение, познание, справедливость) через механизмы приспособления.
У Сэмнера, синтезирующего протестантскую этику с принципом естественного отбора, в качестве главного фактора, обуславливающего социальное поведение, выступает привычка. По его мнению, руководствуясь инстинктами, человек в своей борьбе за существование выработал наиболее целесообразные формы поведения. В результате повторения эти формы закрепляются в привычках у индивидов и в обычаях у социальных групп.
Приспособление и привычка вошли в качестве методологических принципов в социальный аспект работ представителя позднего прагматизма Джона Дьюи [36, с. 19-59]. Его биологическая и ценностная интерпретация опыта раскрывает в инструментальном методе все те же инстинктивные основы индивидуального действия, плюс формальную приспособленческую функцию интеллекта. Так, в изменяющихся условиях мира, в терминах биологической интерпретации опыта преобразование проблематической ситуации в решенную выступал «интеллектуальный» акт приспособления к изменившейся среде, в терминах ценностной интерпретации - акт повышения ценности опыта.
В рамках биологической концепции находится взгляд представителя философской антропологии А. Гелена на «неспециализированность» человека как основе его действия. «Ущербность» человека как животного, трудность приспособления, стимулирует его активность, деятельность, которая выглядит как «компенсация» изначальной биологической неполноценности. [28, с. 507-508].
В работах таких исследователей как В.М. Бехтерев и П.А. Кропоткин наряду с биологическим инструментарием использовалась психологическая методология.
В «Коллективной рефлексологии» Бехтерева вопрос о предпосылках индивидуального и межгруппового действия лежит в социоприродном контексте [14, с. 54-62]. Социальные инстинкты, социальный отбор, социальная наследственность, а также взаимоподражание, взаимоиндукция, взаимовнушение, словесный символ, мимико-соматические реакции - набор социально-биологических и психологических терминов, составляющих тело мотивационной системы у Бехтерева.
В качестве безусловного инстинкта детерминирующего поведение, в своей этической концепции, Кропоткин выдвигает инстинкт взаимопомощи, принципы альтруизма и справедливости, тем самым предвосхищая дискурс социобиологии [59, с. 32-55].
Перечисленные последователи биологического направления данного периода, наряду с откровенно наивными выводами о причинах социального поведения, подняли на новый теоретический уровень данную проблему, рассмотрев физиолого-инстинктивную составляющую детерминации действия, как основную. Существенным недостатком данного ракурса, на наш взгляд, выступает определенный фатализм, который вытекает из-за отсутствия во многих концепциях активно-сознательного, субъективного начала мотивации действия.
Новый виток развития биологического направления происходит в конце 70-х годов XX века и длится по настоящее время. Он связан с успехами естественных наук, главным образом, в области генетики и теории эволюции и озвучивается в различных концепциях социобиологии. Центральным вопросом здесь выступает мера детерминации генетических факторов человеческого поведения и ее соотношение с культурной эволюцией («проблема генно-культурной эволюции»).
В своих работах английский генетик Р. Докине, рассматривая биологические основы поведения, продолжает традиции классического дарвинизма, но уже не признает «биологических преимуществ» различных атрибутов человеческой культуры. Человек у Докинса - «генная машина для выживания» [34, с. 7-31], но в то же время продукт культурной эволюции, в ходе которой была порождена особая форма производства и трансляции опыта, информации - «мим» (аналог гена в органической эволюции), Мим как культурный репликатор, в свою очередь, выступает в качестве единицы имитации - одного из важнейших признаков детерминирующих социальное поведение у Докинса.
Решающую роль в ретрансляции мимов играет особенность структуры человеческого мозга, и его производная - интеллект, действующий в сфере культуры. Именно интеллект Докине наделяет силой противостоять эгоистическим установкам репликаторов и действовать во имя достижения целей.
Касаясь одного из главных вопросов социобиологии - вопроса о биологической наследственной основе эгоизма и альтруизма, Докине признает генетическую природу только за эгоистическим поведением, а альтруизм выступает ширмой эгоизма.
Культурно-ценностные ориентиры повседневности в пространстве постиндустриализма
В начале XXI века теория постиндустриального общества воспринимается уже не столько одним из течений в социально-философской мысли, сколько широко признанным методологическим основанием большинства ведущихся в западных странах обществоведческих исследований. Теория постиндустриального общества является одним из своеобразных контуров возможного будущего социального состояния, переход к которому осуществляется в настоящее время. Популярность этой теории объясняется как тем, что она представлена очень авторитетными именами и обстоятельно аргументирована и обоснована, так и тем, что эта концепция, в силу ее гуманистической направленности находится выше многих сегодняшних конъюнктурных идеологических и политических конфронтации. Поэтому мир, в котором пребывает в начале третьего тысячелетия небольшой процент самых развитых мегаполисов самых развитых стран, принято называть постиндустриальным обществом. Патриархи данной концепции (Д. Белл, М. Кастельс, А. Тоффлер) пророчат всей человеческой цивилизации черты постиндустриального состояния с поправкой на культурные особенности. Но, сразу оговоримся, постиндустриальное общество является не только объективной реальностью, воплощающей в себе результаты происходящих сегодня изменений, но, в первую очередь, и логической, аналитической конструкцией, эту реальность систематизирующей. «Она есть некая парадигма, «идеальный тип», социальная схема, выявляющая новые оси социальной организации и стратификации в развитом западном обществе» [63, с. 241]. Будем принимать эти постулаты во внимание, анализируя объективные факторы постиндустриализма, детерминирующие дальнейшие трансформации мотивационной системы. Все многочисленные концепции развития будущего состояния общества, будь то либеральная (Д. Белл, 3. Бжезинский, Дж. Гэлбрейт) или радикальная (М. Маклюэн, А. Турен, А. Тоффлер, Э. Шумахер) концепция постиндустриального развития, теории постмодерна, глобализации, информатизации и другие теории современного нам мира имеют в своей методологической структуре много схожих компонентов. Один из них - это акцентирование внимания на вновь возросшей роли отдельной личности в генезисе современного общества. Этот, на первый взгляд, гуманистический аспект является одним из важнейших в нашем исследовании трансформации мотивационных структур в постиндустриализме.
Новое общество зарождается во второй половине XX века в обстановке совпадения таких факторов, как накопление невиданных доселе капиталов, революция в области технологий, кризис тоталитарных режимов, борьба за либеральные и демократические права человека, расцвет культурных социальных движений, феминизм, экологические и геополитические кризисы. Все эти и многие другие факторы, по убеждению апологетов постиндустриализма, свидетельствуют о том, что постиндустриальное общество можно рассматривать как эволюционное продолжение индустриального общества. В этом случае проявляет себя одна из «основных тенденций цивилизационного развития - преемственная связь предшествующих эпох с предыдущими» [86, с. 88].
Отмечается разделение всего общественного производства на три сектора и грядущий рост доли третичного сектора услуг, как в совокупной рабочей силе, так и в структуре валового национального продукта; повышение роли технологического фактора, науки и образования; расширение влияния нового класса носителей знания, квалифицированных менеджеров и технократов; качественное изменение места теоретического знания и информации как новых мобильных ресурсов в общественном производстве; многократное повышение темпоральное всех общественных процессов. Постиндустриальная экономика носит инновационный характер. По словам Белла, материальные и вещественные факторы производства перестают быть основным носителем ценностей, так как быстро устаревают. Происходит переход от сырья и энергии как основного производственного ресурса к информации. По мере распространения информационной технологии происходит переход от массового производства к производству мелкосерийному, учитывающему все разнообразие индивидуальных запросов граждан. Главным фактором обновления производства и получения прибыли является человек, его интеллектуальные и творческие возможности. Развитие личностных качеств, творческих способностей и возможностей, воспитание высококвалифицированной рабочей силы становится наиболее выгодным вложением капитала. «В результате общественный субъект приобретает все большую независимость от базиса, его свобода нарастает». В современном обществе человеческий выбор оказывается решающей детерминантой социально-исторического развития. «Новый экономический мир основывается на знаниях и способностях человека, на мироощущении свободы и идее творческого саморазвития» [9, с. 171].
Рост такой новой сферы экономики как производства услуг и сферы информации изменяет традиционную для индустриального общества структуру общественного хозяйства. Наличие информационных сетей выводит мировые экономики на качественно новый уровень.
В рамках сетей производственные процессы объединяются в одно целое. Но одновременно происходит и дифференциация трудовых процессов, расслоение работников, расчленение труда в глобальных масштабах. Ведущим принципом становится децентрализация структурных индустриальных связей, что сопровождается заменой стандартизации многообразием и плюрализмом, доминированием минимизации (штучного, авторского, единичного) над максимизацией, падением статуса бюрократии и иерархизации общества и все возрастающим значением горизонтального соподчинения. Географическая прерывность хозяйственной жизни, размещение промышленности не по территориальному признаку, а по признаку производственных потоков, изменяет социальное пространство и время.
Социальное пространство структурируется вокруг потоков информации, технологий, организационного взаимодействия. Пространство одних сетей накладывается на пространство других, порой их, пересекая, вызывая конфликтные ситуации и образуя в своей совокупности глобальное пространство. «Новая экономика и возникающее информационное общество, - пишет М. Кастельс, - действительно имеют новую пространственную форму, которая развивается в разных социальных и географических контекстах, - мегаполисы» [54, с. 203]. Уменьшается зависимость выполняемых функций от пространственной близости.
Описанные в виде тезисов экономические изменения, влекомые постиндустриальными процессами, в современной реальности пересекаются с более многочисленными индустриальными, составляя каркас мирового хозяйственной деятельности.
Взаимозависимость динамики развития и структурных связей в мировом хозяйстве, представлена в вертикальной и горизонтальной плоскостях. В горизонтальном измерении происходит цивилизационное разделение мира на страны «золотого миллиарда» и развивающиеся страны. В вертикальном -образуется информационно-иерархическая пирамида богатства и власти, вершина которой принадлежит развитым странам.
Поэтому, формационные проекты «информационного социализма» (Белл Д.) и «открытого общества» (Сорос Д.) в реальности оказались утопией. Первый превращается в «информационное сетевое закабаление мира», а второй в «общество, открытое для разграбления». «С самого начала было очевидно, что для унифицирующих преобразований общества в стилистике западных стандартов ресурсов Земли на всех не хватит» [85, с. 22].
Трансформация мотивационной направленности элит
Переходя к анализу элит, следует еще раз подчеркнуть ее важную роль в генезисе общественно-исторических процессов. Выполняя функции производства, накопления и трансляции потребностей, интересов, ценностей, норм, элиты современного постиндустриального общества, являются структурным звеном в цепи факторов, трансформирующих мотивационные процессы в обществе. Сами элиты также подвергаются трансформационным процессам от структурных до индивидуально-психолологических уровней.
Для констатации изменения мотивационной системы экономических и политико-административных элит нам потребуется выводы предшествующего параграфа, индицирующие процесс детерминации вышеперечисленных структурных изменений и в объективном постиндустриальном мире, и субъективном мире отдельного индивида, спроецировать на структуру элиты как общественного субъекта и на индивидуальный мир отдельного его представителя.
Начнем с первого вопроса - какие изменения происходят в структуре элит?
Значительные изменения в обществе, описанные выше, сопутствующие или совпавшие с переходом к постиндустриальному состоянию (информатизация, глобализация, демократизация, неолиберализация, научно-техническая революция, рост значения высокоинтеллектуального труда в производстве, управлении, духовной сфере), отразились на формировании структуры и состава элит. По совокупности различных признаков, например, в функционально-технологических концепциях (Т. Веблен, Дж. Бернхем, Д. Белл, Дж. Гелбрейт, Э. Тоффлер и др.), на позиции новых элит претендовали: инженерно-техническая интеллигенция, менеджерско-бгорократический аппарат, учено-экспертные группы. Данные группы объединялись в новые властные институты «технократия» и «спецнократия», которые, по мнению идеологов данной концепции, должны занимать верховную позицию в пирамиде власти. Эта трансформация в элитарных структурах становится возможной благодаря смене «доминантной общественной ценности», в данном случае - информации, которая становится главным аргументом вышеперечисленных групп. Доминантная общественная ценность по-новому решает вопрос о собственности, а, следовательно, и вопрос власти.
Исследуя данный вопрос с временных позиций начавшегося XXI века, мы не можем согласиться с классическими выводами концепций постиндустриализма и информатизации и утверждаем, что структура западных элит, на данный момент, не претерпела существенных изменений: выдвижение качественно новой группы, на роль доминирующей в мировом порядке, не произошло.
На наш взгляд тому есть несколько основных причин. Первая - не происходит смены доминантной общественной ценности. Как мы говорили выше, свободно-конвертируемый капитал не уступил своих позиций информации как таковой. Вторая - в постиндустриальном мире все более углубляется экономическая детерминация политической (практически синкретизировали), социальной и духовной сферы. Власть прогрессивно концентрируется в руках финансового капитала и зависимых от него элитных групп. Третья - проявилась плодотворная способность старых элит к массовым перегруппировкам и ответам на вызовы времени. Это, во-первых, процессы ассимиляции, циркуляции элит. Это всевозможные процессы сращивания и взаимоперехода экономических, политических и административных элит. Непрерывная циркуляция руководителей усиливает монолитность руководящего пространства, обеспечивает сплоченность, унифицирование интересов правящего класса. Во-вторых, процессы рекрутирования новых членов в основном из своих собственных структур и ч - верхушек тех самых элит «техноструктуры», которые входят в политико-административно-финансовый состав. В третьих, повышение интеллектуальной, наукоемкой составляющей в процессах властвования. Именно в данном ракурсе информация приобретает ценностное «элитарное» качество.
Далее, в горизонтальной плоскости, элитарная система постиндустриального общества приросла новой составляющей - элитой «техноструктуры». Входящие в нее высшие ученые и управленцы, выполняют специфические узкопрофессиональные функции по обслуживанию капитала.
В ходе глобализационных и информатизационных процессов, возникают новые международные институты хозяйствования, управления и координации, имеющие надгосударственный или общенациональный статус (ТНК, ОПЕК, ООН, НАТО и т.д.). Данные организации повлекли за собой качественное вертикальное изменение в структуре власти и образование международных экономических и бюрократических элит.
Из вышеперечисленных процессов трансформации, согласно нашей гипотезе, следует изменение в системе интересов элит, во-первых, как группы.
К главным новым интересам экономических и политико-административных элит в постиндустриальном обществе мы можем отнести:
1. Контроль в сфере производства конвертируемого знания (информации).
Наука, особенно прикладные, конкретные ее направления, всегда выступала в авангарде цивилизации. Контроль данного общественного института помогает более замкнутой, а, следовательно, более инертной элитарной системе вносить коррективы в свою экзистенцию.
Коррекция может происходить в направлении сдерживания развития знания (гонения на генетику и кибернетику в СССР) или оптимизации (ядерные программы США и СССР).
Специфика мира, чьи качества зафиксированы в понятии «информационное общество», в наше время диктует товарное, вещное отношение к информации. Именно конвертируемая информация, а не информация как общедоступная культурная ценность, является объектом купли-продажи. Прогрессируют механизмы ограничения доступа к ценной информации - коммерческая, государственная тайна. Вследствие чего конвертируемая информация монополизируется и как товар, и как объект частной собственности.
Образование, наука в капиталистическом мире, чтящем законы предельной эффективности, по большей части, являются механизмами обслуживающими процесс функционирования корпоративной рыночной экономики и адекватных для нее политических систем. Но современные темпы прироста совокупного научного знания в мире, его общедоступность, заставляет не только смещать методы взаимодействия элит на диалог и сотрудничество, но и многократно повышать интеллектуальный уровень самих элитарных систем. Научно-техническая и информационная революция явили миру целый ряд новых и модифицировали старые отрасли знания.
Сферы их применения различны, от «интеллектуализации» экономических процессов, разработки математических и кибернетических моделей управления, до научных моделей манипулирования сознанием, которые мы рассмотрим в следующем параграфе.
