Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Классовые и социальные отношения общества в их историческом развитии 11
1. Классовые и социальные отношения как выражение сущности и явления общественной реальности 11
2. Промышленный переворот как основа формирования зрелой классовой и социальной структуры общества 19
Глава II. Возникновение понятий "классовое" и "социальное" в обществознании периода первой волны промышленного переворота 42
1. Понятие "класс" в английской и французской общественной мысли конца XVIII - начала XIX вв 42
2. Гегель о структуре общества как органической системы 45
3. Формирование представлений о "классовом" и "социальном" в процессе складывания материалистического понимания истории 57
Глава III. Развитие марксистской концепции классовых и социальных отношений в начале второй волны промышленного переворота 81
1. Исследование в.и. Лениным, социальных последствий первых этапов промышленного переворота в россии 81
2. Отражение социальной специфики "периферийного" варианта промышленного переворота в работах а. Грамши 109
Глава IV. Рассмотрение классовых и социальных отношений в общественных науках XX века 119
1. Использование терминов круга "классового" и "социального" в западной социологии и философии 119
2. Разработка понятий круга "социального" в советской философской и социологической науках 139
3. Соотношение понятий "классовое" и "социальное" в отечественной исторической науке и политологии 167
Заключение 204
Библиография
- Промышленный переворот как основа формирования зрелой классовой и социальной структуры общества
- Гегель о структуре общества как органической системы
- Отражение социальной специфики "периферийного" варианта промышленного переворота в работах а. Грамши
- Разработка понятий круга "социального" в советской философской и социологической науках
Промышленный переворот как основа формирования зрелой классовой и социальной структуры общества
В настоящее время под большое сомнение взяты категории материалистического понимания истории: "производительные силы", "производственные отношения", даже "классы", хотя последняя была введена в науку до Маркса. Сомнение это распространяется не только на науку, но и на публицистику, и на обыденное сознание. Еще на заре перестройки некий публицист писал: классы, конечно, существуют, но "в реальной жизни живут не классами", поэтому не следует обращать на них особенного внимания. Классы рассматриваются в лучшем случае как некая чисто умозрительная модель, плохо соотносящаяся с реальностью, в худшем - как злонамеренная выдумка Маркса и марксистов.
В советском обществознании некоторое время господствовала противоположная крайность. Все отношения, кроме классовых, применительно к периоду их существования, если не отрицались в принципе, то во всяком случае, представлялись сугубо второ- и третьестепенными, не заслуживающими специального научного рассмотрения. Такое понимание вопроса считалось марксистским.
Обе эти точки зрения односторонни и сходятся в своей односторонности: если, в одном случае, за разнообразными общественными группами ничего не стоит и они существуют просто как таковые; или, в другом случае, классы не стоят ни за какими иными общественными отношениями и даны наблюдателю непосредственно, то любая общественная наука сводится к описанию существующего без познания его сущности. В то же время в обеих точках зрения содержится некоторая доля истины. "В реальной жизни" люди живут действительно не классами, а различными типами поселений, различными этническими, профессионально-квалификационными, образовательными и тому подобными группами. Но при этом не могут не существовать какие-то более общие и более глубокие отношения, на основе которых развивается все многообразие "реальной жизни". Именно таковы производственные отношения, разделяющие людей на общественные классы.
Оба упомянутых представления - первое сознательно, второе неосознанно - не учитывают самого важного в марксизме - диалектики и историзма. Диалектика требует раскрывать по возможности все взаимосвязи предмета; принцип историзма - рассматривать предмет не во вневременной абстракции, а в процессе исторического возникновения и развития.
Чтобы правильно раскрыть объективную взаимосвязь классовых и социальных отношений, необходимо установить, на каком этапе истории они начинают существовать как относительно обособленные сферы. В догматической марксистской литературе недавнего прошлого эта проблема не могла быть поставлена уже в силу принятой авторами методологии. Хотя в общем виде и признавался, вслед за основоположниками марксизма, исторический характер деления общества на классы, но внутренняя структура зрелого классового общества (производительные силы, производственные отношения, базис и надстройка и т.д.), рассмотренная классиками на материале развитого капитализма, молчаливо принималась за исходную, данную вместе с первоначальным возникновением человеческого общества. В рамках материалистического понимания истории возникновение и существование классов связывалось с производственными отношениями; поскольку же структурообразующая роль последних мыслилась в принципе одинаково для всех классовых формаций, то ко всем им применялись выработанные на материале зрелого капитализма представления о классах и классовой борьбе.
Как свидетельствует обширный материал , который в диссертационном исследовании невозможно привести по соображениям объема, достижения исторической науки, этнографии и культурологии XX века пришли в явное противоречие с такими представлениями.
Принципиально иное понимание структуры общества - как исторически становящейся, а не данной изначально с момента его возникновения - предложено В.А. Вазюлиным. Рассмотрев становление общественных отношений начиная с родовой общины, он обратил особое внимание на то, что в их основе первоначально лежало отношение человека к природе, не опосредствованное системой средств производства. Поэтому такие первоначальные отношения могут быть охарактеризованы как естественно возникшие в противоположность более поздним отношениям классового общества, которые можно назвать общественно возникшими:"... Говоря о естественно возникшей общности, мы не имели в виду чисто природную общность, речь шла о такой общности, в которой социальное не вполне отделилось от природного, не вполне преобразовало его, в которой непосредственно на первый план выступает природная обусловленность. Например, зависимость сообщества от использования такого естественно возникшего средства производства, как земля, есть естественно определенная зависимость" . В.А. Вазюлиным была подчеркнута важнейшая черта этих отношений людей к природе и друг к другу - их синкретическая слитность, точнее нерасчлененность, между собой. Такой же нерасчлененностью характеризовались отношения внутри общества, еще не разделявшиеся на производственные, социальные, политические, культурные, религиозные, брачные и иные. Они являли собой целостные родовые отношения и их носителем являлось первичное объединение людей - родовая община. Следовательно, на ранних этапах формирования человеческого общества четко отграниченных друг от друга сфер общественных отношений не было и быть не могло. Производственные отношения формируются в историческом развитии и лишь по мере формирования становятся основой остальных.
Разложение синкретической слитности отношений началось вместе с разложением родовой общины. Но процесс этот был очень длительным. Ни рабовладение, ни феодализм не создали системы производства, которая бы основывалась не на природных факторах, а на "второй", искусственной, природе. В этом смысле ни рабовладельческие, ни феодальные отношения, строго говоря, не развивались на собственной основе за неимением таковой. Не случайно в рамках обеих формаций воспроизводилась, хотя и в измененном виде, община. Эта естественно выросшая форма организации общества, внутри которой в значительной мере сохранялся синкретизм отношений, занимала важнейшее место во внутренней структуре докапиталистических обществ. "Всякая община представляет собой ту или иную форму естественно возникшей общности. Общину в любой ее форме отличает та или иная степень нерасчлененности (в единстве с расчлененностью) природного и социального".3 Позже возникло другое проявление неполной вычлененности разных видов отношений из первоначального синкретизма - сословная структура рабовладельческого и феодального обществ: "Если для сословного деления характерно преобладание естественно возникших отношений, то для деления на антагонистические классы характерно преобладание частнособственнических производственных отношений.
Гегель о структуре общества как органической системы
Система отношений морали более сложна, чем система отношений абстрактного права. И сложность системных связей отражается в их носителях. "Элементы" системы, так же, как ее связи, не остаются неизменными. Вобрав в себя структурные связи абстрактного права и перейдя на уровень морали, они становятся не просто "лицами", собственниками, носителями отношения человека к вещи, но "субъектами", носителями субъективной воли, царство которой - "умысел и вина", "намерение и благо", "добро и совесть".
Исчерпывая себя на уровне совести, мораль переходит в "нравственность". Здесь еще более сложные отношения, даже целые блоки отношений, каждый из которых заслуживает названия подсистемы: "семья", "гражданское общество", "государство". Т.е. это отношения, которые на современном языке мы назвали бы "социальными" и "политическими". На поверхности общества человек выступает как изолированная единица, не связанная ни с кем, противостоящая другим точно таким же единицам. Это абстрактная единица абстрактного права. В движении к сущности эта единица вступает в связи, развивающиеся от уровня к уровню. Один из них - уровень гражданского общества.
В сфере гражданского общества существуют отношения потребностей и их удовлетворения, следовательно - необходимого для этого разделения труда. В соответствии с этими отношениями люди образуют сословия и корпорации. В существовании сословий оказывается снятым существование отдельных индивидов, семьи и т.д. Эта сфера ближе всего к тому, что сейчас принято называть сферой социальных отношений; социальная структура предстает здесь как в основе своей сословная.
В особый блок выделено государство, система отношений политических, которые и выступают непротиворечивой сущностью. В сфере государства в снятом виде сохраняются абстрактное право, мораль и низшие уровни нравственности. Точно так же сохраняются лица, которые выступают сначала как члены семьи, потом участники гражданского общества и наконец - граждане государства. Гражданами они стали только потому, что ранее были лицами, субъектами и так далее; став же гражданами, они не перестали быть субъектами или лицами.
И структурные связи, и носители их не остаются равными себе на всем протяжении становления системы целостностью. В каждом элементе отражается, видоизменяя его, вся структура. "В живом организме единичное содержится непосредственно не как часть, а как орган, в котором присутствует всеобщее как таковое"5 . И вся общественная система становится как организм, а не как агрегат, простая сумма частей, каждая из которых может существовать помимо организма.
Становление государства существенно изменяет способ существования всех ранее сложившихся связей. Таким образом, органическая система "государство", имеющая свою сущность в себе и в то же время вне себя, иерархиезирована, складывается закономерно и имеет внутри себя разные уровни, относительно самостоятельные. Государство есть сущность, определяющая отношения системы. После того, как она утвердится, все первоначально сложившиеся связи определяются уже не случайностью, не собственным существованием, а законом, данным сущностью. Сложилась система, и сложился закон. "Становление системы целостностью" дало ей прочное историческое существование. Но, сложившись в результате сложного движения, система понятий и, соответственно, отношений становится неподвижной. Сформировавшаяся сущность непротиворечива в себе и исключает поэтому всякое несоответствие явления сущности, превращенную форму и т.д. Точно так же вся сложная система структурных связей, возникшая в результате становления, по существу своему однородна.
Таким образом, по Гегелю, общество как система отношений не может быть взято a priori, а возникает в становлении и развитии в соответствии с диалектическими законами. Гегель создал представление об органической системе, о сущности, которая возникает внутри данного организма в итоге его развития, а не предзадана ему, а также представление о разноуровневости органической системы и сложных структурных связях, развивающихся на всех этих уровнях. Система возникает как результат развития, причем развития не случайного, а строго необходимого. Таким образом, она явится не неизвестно откуда взявшейся и неизвестно на чем балансирующей произвольной конструкцией, не ускользающим образом, а объективной реальностью (в которую будут перемещены цели субъективного). Кроме того, в процессе развития эта система складывается в определенную, также заданную этой необходимостью, целостность.
В то же время, абсолютная необходимость, превращающаяся в фатальность, лишает всякого права на философское существование отдельные компоненты этой органической системы, взятые как таковые. В частности, система, хоть и включает в себя три относительно самостоятельных уровня, по существу своему вполне однородна. Все уровни общества, кроме государства, имеют сущность вне себя. Это ограничивает относительную самостоятельность каждого уровня, который никогда не превращается в "сферу", так как не может иметь своей, относительно самостоятельной, сущности. Абсолютно логический подход это исключает, так как в противном случае пришлось бы признать относительной и абсолютную сущность - идею. Однозначно заданной необходимостью обусловлено и то, что каждое противоречие каждого уровня может иметь только одно разрешение.
Отражение социальной специфики "периферийного" варианта промышленного переворота в работах а. Грамши
Здесь рукопись обрывается, но проблема поставлена и путь решения намечен. Ответ на вопрос, что такое класс, должен возникнуть из ответа на другой вопрос: благодаря чему индивиды, живущие в капиталистическом обществе, образуют три класса. Ответ Смита - класс возникает на основе тождества доходов и источников доходов - Маркса не устраивает. Получение дохода - одно из производственных отношений, но отношение не собственно производства, а распределения, отношение вторичное. Это - бытие класса, которое, очевидно, превратится в его явление, коль скоро мы обнаружим сущность.
В первом томе было показано, что сущность капиталистического способа производства есть производство и присвоение прибавочной стоимости. Соответственно основа классового деления общества - производство прибавочной стоимости классом рабочих и присвоение ее классом капиталистов. Далее прибыль и заработная плата выступают как "экзотерические" превращенные формы:
"Как уже было отмечено, путем простого перехода стоимости - соответственно цены - рабочей силы в экзотерическую форму заработной платы все указанные там законы превращаются в законы движения заработной платы. То, что в пределах этого движения представляется в виде сменяющих друг друга последовательных комбинаций, то для различных стран может представляться в виде одновременно существующих различий заработных плат в отдельных странах. Следовательно, при сравнении заработных плат разных стран необходимо принять во внимание все моменты, определяющие изменения в величине стоимости рабочей силы: цену и объем естественных и исторически развившихся жизненных потребностей, издержки воспитания рабочего, роль женского и детского труда, производительность труда, его экстенсивную и интенсивную величину"
Стоимость рабочей силы есть производственное отношение, и в этом качестве она определяется жизненными потребностями рабочего. Но для "экзотерической" формы заработной платы, которая не сводится к собственно производственным отношениям, определенную роль играют конкретно-исторические условия. Внутри рабочего класса Маркс выделяет различные конкретно-исторические группы в соответствии с различными основаниями: отраслью промышленности, характером труда, размером заработной платы и т.п. - и обращает внимание на особенности каждой из них.
Выделяет он и различные группы, не совпадающие с основными классами капиталистического общества: "Но, с этой точки зрения, врачи и чиновники, например, образовывали бы два класса, так как они принадлежат к двум различным общественным группам, причем члены каждой из этих двух групп получают свои доходы из одного и того же источника. То же было бы верно по отношению к бесконечной раздробленности интересов и положений, создаваемой разделением общественного труда среди рабочих, как и среди капиталистов и земельных собственников, - последние делятся, например, на владельцев виноградников, пахотной земли, лесов, рудников, рыбных угодий"91.
Группы, образуемые "бесконечной раздробленностью интересов и положений", не сущностны. Маркс видит их, но видит также их вторич-ность и поэтому не именует их классами. Он не смешивает сферу производственных отношений со сферой их экзотерических проявлений, отделяет производственные отношения как сферу сущности от конкретно-исторической сферы явления. Но последняя не получила наименования,
Там же. не была специально рассмотрена. Очевидно, Маркс не определил ее категориально как сферу, существующую относительно самостоятельно и имеющую особые законы движения.
Однако, не дав исчерпывающего понятия класса, на основании которого можно было бы четко разделить отношения собственно классовые и социальные, Маркс местами проводит терминологическое различие, позволяющее предположить, что представление об этом, пусть неотчетливо выраженное, в его сознании присутствует. Так, в главе XXIV первого тома, посвященной так называемому первоначальному накоплению, термин "пролетариат" постоянно применяется ко всем трудящимся, отделенным от средств производства и вынужденным продавать свою рабочую силу, начиная с появления первых ростков капитализма. Применительно же к эпохе завершения первой волны промышленного переворота употребляется термин "рабочий класс". Под ним понимается класс вполне сложившийся и обретший адекватную социальную форму проявления своей сущности: "Мало того, что на одном полюсе выступают орудия труда как капитал, а на другом полюсе - люди, не имеющие для продажи ничего, кроме своей собственной рабочей силы. Мало также принудить этих людей добровольно продавать себя. С дальнейшим ростом капиталистического производства развивается рабочий класс, который по своему воспитанию, традициям, привычкам признает условия этого способа производства как само собой разумеющиеся естественные законы... При обычном ходе дел рабочего можно предоставить власти "естественных законов производства", т.е. зависимости от капитала, которая создается самими условиями производства, ими гарантируется и увековечивается. Иное видим мы в ту историческую эпоху, когда капиталистическое производство только еще складывается. Нарождающейся буржуазии нужна государственная власть, и она действительно применяет государственную власть, чтобы "регулировать" заработную плату... удлинять рабочий день и самого рабочего держать в нор-мальной зависимости от капитала" . Как видим, "пролетариат" может уже в значительной мере сформироваться в плане отсутствия собственности на средства производства, кроме своей рабочей силы, но не быть еще поставленным в такие социальные условия и не приобрести такой социальный облик, чтобы его эксплуатация могла в норме обеспечиваться "силой экономических отношений", и не превратиться поэтому в "рабочий класс". Наличие или отсутствие социальных характеристик определяется уровнем развития капиталистического производства в конечном счете, но и само воздействует на характер производственных отношений, в том числе их взаимосвязи с отношениями политико-правовыми.
Разработка понятий круга "социального" в советской философской и социологической науках
Здесь не совсем понятен методологический статус понятия. Возникает и некоторая путаница, т.к. далее утверждается: "Фундаментальное место в марксистском анализе социальной структуры занимает ее экономическое основание, трансформация которого в конечном счете ока-зывает решающее воздействие и на структуру в целом..." Если экономические элементы входят в социальную, структуру, а вся она в целом имеет экономическое основание, то не размываются ли тем самым понятия и "социальное" и "экономическое"? Тем не менее, в работе присутствует понимание двух уровней движения общества, а также относительной самостоятельности и активности каждого уровня: "Неразрывная и противоречивая связь структуры и динамики общества проявляется в том, что любая реальная социальная структура, взятая в определенный момент, является одновременно и продуктом предшествующего исторического процесса, и базовым основанием современного общества, на которое воздействуют старые и новые тенденции, локальные и международные силы, внутренние и внешние факторы. Таким образом, структура конкретно-исторического общества немыслима вне динамики, а многие факторы развития являются структурообразующими, структу-ротрансформирующими и даже структуродеформирующими (в зависимости от их вклада в ту равнодействующую, которая определяет направление движения всего общества на определенном отрезке времени). Можно сказать поэтому, что хотя динамический социально-экономический процесс выступает в качестве движущей силы общества, но его реальная социальная структура не может считаться лишь пассивным восприемником действующих тенденций. Она оказывает огромное обратное влияние на движение общества, воздействуя на его формы, темпы и - до определенной степени - характер. Эти качества социальной структуры проявили себя особенно заметно и интенсивно в новейший период всемирной истории, когда резко ускорился процесс социальных изменений, причем это ускорение носило не только и даже не столько количественный, сколько качественный характер, т.е. было свя-зано с трансформацией самого общества" .
Таким образом, перед историками, особенно историками Нового и Новейшего времени, так же неизбежно, как перед философами и социологами, встают проблемы, требующие разведения понятий "классовое" и "социальное" на различные уровни исследования. Но историки осмысливают эти проблемы по-своему. Если философы и социологи ставят проблемы обычно достаточно четко (что не всегда значит - правильно), то решение проблем у них чаще всего оказывается неудовлетворительным - и не в последнюю очередь из-за недостатка конкретно-исторического материала, на базе которого можно было бы его найти. Напротив, историки обычно располагают материалом такого рода, но, как правило, не вполне четко осознают проблему - не в последнюю очередь из-за недостаточной методологической подготовленности. Ясное видение проблем, связанных с историческим существованием социальных и предсоциальных отношений, приходит постепенно, по мере углубления анализа конкретного материала.
Резюмируя взгляды историков на социальные отношения, можно сделать вывод, что среди них существуют три подхода к проблеме.
Одни ориентированы на жестко нормативный подход к социальным отношениям. Они, имплицитно или явно, исходят из того, что социальная структура должна в норме однозначно соответствовать структуре классовой, структуре производственных отношений. Отсутствие такого однозначного соответствия для них - отклонение, искажение, деформация и т.п. Такой подход многим представлялся и представляется ортодоксально марксистским.
Другие констатируют факт существования социальных отношений, но при этом механизм их образования не раскрывается, основным критерием оказывается субъективное представление о существовании социальной группы, соотношение с классовой структурой либо игнорируется, либо принципиально отрицается.
Третьи стремятся действительно выявить специфику социальных отношений на конкретно-историческом материале и осмыслить его в категориях материалистического понимания истории. Но, к сожалению, ни у одного историка он не выражен последовательно и не доведен до конца. Сказывается , неразработанность методологического аппарата.
Следует отметить, что новые гипотезы ( например, понятие "макрокласс") часто возникают тогда, когда в поле зрения историка или политолога попадает период или регион, неоднородный по внутренней структуре, - например, страны зависимого типа развития или период, переходный между двумя формациями. Здесь диалектика экономической и социальной структуры наиболее очевидна.
Сопоставив материал общественных наук советского периода, можно заключить, что на протяжении 60-х — 80-х годов XX столетия термин "социальное" в узком смысле получал в них все брлыпее распространение. Это было объективно обусловлено усложнением социальных отношений и их наглядной очевидностью при утрате прозрачности. Теоретическое оформление понятий "классовое" и "социальное", возможность которого была имплицитно заложена в гегельянско-марксистской традиции исследования общества как органического целого, по рассмотренным выше причинам не получило завершения.
