Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования юмора в социальной философии 13
1.1. Понятийный аппарат исследования феномена юмора 13
1.2. Основные теории исследования юмора как социального феномена 41
1.2.1. Теории превосходства 41
1.2.2. Теории разочарования 58
1.2.3. Теории освобождения 66
Глава 2. Функции и роль юмора в жизни общества и человека 76
2.1. Функции юмора в жизни индивида и общества 76
2.2. Роль юмора в жизни человека и общества 89
2.2.1. Юмор как способ взаимодействия субъектов политической системы
2.2.2. Юмор как средство управления коллективом 105
2.2.3. Роль юмора в формировании личности 110
Заключение 120
Библиографический список
- Основные теории исследования юмора как социального феномена
- Теории разочарования
- Роль юмора в жизни человека и общества
- Юмор как средство управления коллективом
Основные теории исследования юмора как социального феномена
Смех, юмор, комическое являются важным компонентом как жизни отдельного человека, так и всего общества в целом. Эти явления выступают условием нормальной жизнедеятельности общества и затрагивают многие стороны жизни человека, даже, казалось бы, столь сложную, как духовную сферу, характеризующуюся, по большей мере, неприятием смешного. Ведь известно, что смех даже был частью религиозных ритуалов. Так, Макс Истмен, ссылаясь на работу Сало-мона Рейнака, приводит пример: на жертвоприношениях во время римских языческих фестивалей, которые назывались «Луперкалии», до двух избранных молодых людей дотрагивались окровавленным ножом, и когда с их лбов вытирали кровь небольшим куском шерсти, смоченным молоком, ритуал требовал, чтобы они смеялись. Вероятно, это расценивалось как умилостивительный акт. Истмен возводит данный ритуал к жертвоприношению Исаака Авраамом. (Можно полагать, что имя «Исаак» означает «тот, кто смеется»)1.
Комическое, юмор и смех — это неотъемлемые атрибуты человечества и каждого человека в частности, без которых невозможно представить наше существование. Аристотель назвал человека смеющимся животным (“animal ridens”), и этот признак стал главнейшей характеристикой человека наряду с привычной нам “Homo sapiens”. Начиная смеяться в младенчестве примерно на 40-й день жизни (что отмечал еще Гай Плиний Старший в «Естественной истории»: «смех… самый первый смех появляется у человека только на сороковой день его жизни»2 ), мы продолжаем смеяться на протяжении всей нашей жизни, и смех, таким образом, является одной из фундаментальных констант существования человека3.
Становясь средством примирения, урегулирования и сохранения социальных ценностей, юмор является важным элементом культуры и отражает особенности национального сознания и мироощущения. Юмор как форма коммуникации и мировоззренческое явление, полагает один из современных отечественных исследователей юмора Ю.В. Латышев, приобретает все большее значение в эпоху современных тенденций глобализации и становления постиндустриального общества, утверждающих приоритеты ценностей толерантности, участия, солидарности, творчества4. Поэтому данный феномен культуры выступает объектом изучения в таких науках, как этнопсихология, лингвокультурология, литературоведение, искусствоведение, психолингвистика и других. Более того, существует даже отдельная наука, посвященная его изучению — гелотология, которая является разделом психиатрии, занимающимся изучением смеха, юмора и его влияния на организм человека.
Следует отметить, что смех все же является объектом философии, прежде всего как науки, обобщающей данные частных дисциплин и представляющей универсальные законы существования и развития комического5. В философии имеется огромное количество работ на самых разных языках мира, посвященных изучению юмора, комического, смеха. Как полагал немецкий писатель и теоретик искусства Жан Поль, смешное испокон века не желало укладываться в определения философов просто потому, что чувство смешного принимает столько разных обликов, сколько есть на свете всякой невидали; среди всех чувств, у него одного — неисчерпаемый материал, равный числу кривых линий6.
Практически появление каждого нового направления в философии сопровождалось возникновением новых версий объяснения феномена смешного, что привело к появлению огромного количества всевозможных теорий и подходов — как глубоко разнящихся, так и сходных между собой. Результатом многовариантности подходов стала терминологическая путаница. В научной литературе можно встретить такие термины, как «смешное», «комическое», «юмор», «смех», «сатира», «ирония» и др., которые часто употребляются в сходном значении. Чтобы пояснить, почему объектом нашего исследования является юмор, а не какое-либо другое из вышеперечисленных понятий, и определить юмор с позиций социальной философии, нам необходимо проанализировать и разграничить основные понятия, которые в той или иной степени выражают его сущность, что невозможно сделать без обращения к категориям эстетики.
Ю.В. Латышев выделяет два основных подхода к разграничению данных понятий. Согласно первому подходу, юмор представляет собой нечто цельное, которое сложно разложить на составляющие. В таком случае какой-либо один термин используется в качестве «зонтичного», всеобъемлющего. Как правило, в роли таких категорий выступают понятия «смех», «юмор», «смешное», «комическое». Данный подход присущ работам Б. Дземидока, Л.В. Карасёва, А.В. Дмитриева, М.Т. Рюминой. Второй подход, напротив, полагает, что рассматриваемые феномены слишком различны, чтобы быть объединенными под одним названием. Жан Поль ввел разделение на юмор и сатиру. Гегель предложил выделить иронию7. Мы же в данной работе постарались объединить эти два подхода путем создания системы категорий, на первый взгляд, равноправных и независимых друг от друга, но объединенных общей идеей, восходящих к одним и тем же корням, среди которых превозносится одно понятие, покрывающее все стороны изучаемого объекта.
Теории разочарования
Наибольшее количество споров у исследователей по сравнению с другими формами комического вызывает толкование юмора. Считается, что осмысление юмора — в его классическом понимании — сформировалось в конце XVIII в. в лоне немецкого романтизма, а также под влиянием идей Жана Поля, Гегеля и его последователей, и, конечно, представителей школы естественного права (одним из которых был Вольтер): согласно их концепции, человек от рождения обладает неотъемлемыми естественными правами (право на жизнь, свободу, равенство). В 1790-х годах сложился кружок йенских романтиков, в который вошли братья Шлегели (Фридрих и Август-Вильгельм), Тик, Новалис. Их принцип романтической эстетики стоял на позициях ничем не ограниченного субъективизма. Можно сказать, что «романтическая ирония» этих мыслителей покоится на признании всевластия субъекта: «все существующее — лишь простая видимость, к чему и не стоит серьезно относиться»71. Говоря о назначении романтической поэзии, Ф. Шлегель пишет: «Она должна превратить остроумие в поэзию, насытить искусство серьезным познавательным содержанием и внести в него юмористическое одушевление». По его мнению, романтическая ирония является самой свободной из всех вольностей, «так как благодаря ей человек способен возвыситься над собой, и в то же время ей присуща всякая закономерность, так как она безусловно необходима»73. Как заметил Гегель, юмор вообще стал «последней фазой романтизма», поскольку в своей сущности юмор есть романтическая ирония, которая «означает отрицание художником всяких сдерживающих начал и эгоистическое жонглирование всеми человеческими целями и идеалами, ценностями и устремлениями, традициями и обычаями»74.
Эту оценку отчасти подтверждает и эволюция, которую проделал термин «юмор» (humour) в английском языке. В античные времена считалось, что темперамент индивидуума определяется четырьмя составляющими его жидкостями, а именно кровью, флегмой и желтой и черной желчью. Происходящее из латыни слово «юмор» как раз и обозначало «жидкость, влага» (а во французском языке применяется в данном значении и поныне). Позднее оно стало употребляться для обозначения самого темперамента или состояния эмоций, создаваемых разнообразной смесью этих жидкостей. У Шекспира в одном из эпизодов «Отелло» (Акт III, сцена 4-я) мы можем увидеть, что этот переход еще сохраняется: Эмилия
В нем это иссушило [Drew all such humours from him]75. Но именно в английском языке (раньше, чем в других) оно все больше и больше стало использоваться для обозначения любой неожиданной и странной тенденции или ситуации. Здесь появилась идея неопределенного характера и индивидуальности. Слово «юморист» у Шекспира, по-видимому, означало человека, который развлекал публику странным и необычным поведением больше, чем
Таким образом, изначально английское слово «юмор» подчеркивало, прежде всего, уникальность и неожиданность в характере тех, кто вызывал смех. Именно в этом значении английское слово «юмор» (и, соответственно, «юморист») перешло почти во все европейские языки, от финского до испанского. Это слово позволило ассоциировать смех с любовью и добродушием. Оно — как никакое другое — позволяло определить характер сочинений таких гениев комического, как Филдинг, Стерн, Голдсмит и Жан Поль.
Для Жана Поля и его последователей юмор был не только искусством, но и этикой, и философией жизни. То, над чем мы смеемся, полагал он, это маловажно и бесконечно мало по сравнению с идеалом бесконечной возвышенности. И пока все человеческие вещи бесконечно малы, тенденция нашего смеха состоит в поощрении сострадания к человечеству и в то же время в предоставлении большей славы Богу. Жан Поль оригинально объяснил, что когда мы смеемся над глупостью других людей, это происходит только потому, что мы приписали или, как он говорит, «одолжили» им наше понимание, и, таким образом, стало возможным воспринять контраст между минимумом и максимумом такого понимания. Его утверждение «Шутка не знает иной цели помимо своего существования. Поэтический цвет ее крапивы не жжет, и едва ли почувствуешь удары ее розог, цветущих и проросших листьями»76 было подкреплено хорошей язвительной критикой теории смеха Гоббса: «Смеясь, не столько чувствуешь, как поднимаешься вверх сам (чаще, вероятно, чувствуешь обратное), сколько чувствуешь, как другой идет вниз… Смеющиеся добродушны и нередко встают в ряды осмеиваемых; дети и женщины смеются больше других, гордецы, сравнивающие себя со всеми, меньше всех».
Добродушный характер юмора подчеркивает и Лоренс Стерн, говоря, что 32 и гнева (перевод предложен автором)78, и признание Байрона: «Если я смеюсь над чем-либо у смертных, то (смеюсь) над тем, над чем не могу плакать» (перевод предложен автором)79. Дж.Г. Байрон в переводе Т. Гнедич (под ред. Р.Ф. Усмановой): «Теперь, когда смеюсь над чем-нибудь, Смеюсь, чтоб не заплакать, а вздыхаю Лишь потому, что трудно не вздохнуть!»80) Почти то же самое встречаем мы и у Гейне: «И когда сердце разорвано, Разорвано и разбито, Нам еще остается прекрасный и пронзительный смех» (перевод предложен автором)81.
Гегель, говоря о юморе, утверждал, что настоящий юмор вызывает у нас сочувствие, а высшая форма комедии — та, в которой герой наслаждается возвышением над обстоятельствами. «Неотделимы от комического, — говорил он, — бесконечная доброта и уверенность, готовые подняться выше своих собственных противоречий, не испытывая ни оттенка горечи, ни чувства каких-либо неудач. Это есть счастливое состояние рассудка, здоровое положение духа, которое, осознавая себя, может страдать от разрушения своих целей» (перевод предложен автором)82
Роль юмора в жизни человека и общества
Мы не вправе отрицать или полностью соглашаться с подобным мнением, не обратившись к рассмотрению основных теорий и подходов к изучению юмора. Как было отмечено выше, многие пытались разгадать загадку комического, о чем нам говорит широкое разнообразие попыток объяснить это явление и предложить единственный подход к обоснованию его причины. Работы о юморе и смехе представлены в большом многообразии: здесь обязательно можно найти что-то интересное на любой вкус, включая смех в риторике и ораторском искусстве (Цицерон, Квинтилиан), различные литературные анализы того, что такое юмор и как его нужно использовать, эволюционная теория (Дарвин), физиология (Декарт, Жубер, Спенсер), психоаналитическая теория (Фрейд), инстинктивная природа юмора (М. Истмен) и т.д. Некоторые исследователи134 считают, что существует более ста различных теорий, другие говорят о том, что их более трехсот, и, как отмечает С. Аттардо, один ученый не может охватить их всех целиком (перевод предложен автором)135. Существуют различные классификации и трактовки теорий. Встречаются концепции объединения теорий по некоторым группам. Так, например, Род Мартин выделяет пять подобных групп: психоаналитические теории, теории превосходства/унижения, теории возбуждения, теории несоответствия, теории переключения136. Согласно типологии Кейт-Шпигель, выделяется восемь категорий наиболее важных теорий юмора: биологические теории, теории превосходства, теории несоответствия, теории удивления, амбивалентные теории, теории облегчения, конфигурационные теории, психоаналитические теории (пе 133 Morreall J. Taking Laughter Seriously. — Albany: State University of New York Press, 1983. — 144 p. P. 1.
Мартин Р. Психология юмора / Пер. с англ. под ред. Л.В. Куликова. — СПб., 2009. — 480 с. ревод предложен автором)137. Широко известна и наиболее цитируема в отечественной литературе классификация Б. Дземидока, который выделяет шесть основных групп: теория негативного качества (теория превосходства субъекта комического переживания над объектом), теория деградации, теория контраста, теория противоречия, теория отклонения от нормы и теории смешанного типа, в которых в основании комического лежат несколько мотивов138. В отечественных исследованиях выделяются самые разнообразные основания для классификации теорий юмора: по объекту смеха, по источнику противоречия и т.д., некоторые исследователи139 классифицируют теории по направлениям исследования; также прослеживается тенденция усложнения классификации путем выделения одновременно нескольких оснований для классификации. Следует отметить, что в отечественных исследованиях трудно выделить какую-то одну ведущую классификацию, которая легла бы в основу большинства работ.
Что касается современных западных исследований, то здесь можно гово рить о наличии общепринятой классификации, согласно которой выделяются три группы теорий — их называют «классическими» или «традиционными»: теории превосходства, теории несоответствия, теории освобождения. Хотя и здесь возни кают спорные моменты. Первый состоит в том, что у различных исследователей одни и те же теории часто имеют различные названия. Так, например, теории пре восходства часто называются теориями высмеивания, теориями враждебности, теориями унижения, теории несоответствия — теориями разочарования и т.д. Но смысла теорий это не меняет: в их основе лежит одно и то же объяснение комиче ского, а наименования часто выступают в подобных случаях синонимами. Второй момент связан с уже рассмотренным в первой главе вопросом, касающимся про блемы разграничения понятий юмора, комического, смеха, а именно: одни назы вают эти теории теориями смеха (например, Морреал), другие (причем в боль шинстве своем) — теориями юмора. Но, как мы отмечали выше, в данном случае мы допускаем использование этих терминов в качестве синонимов. Кроме того, часто некоторые исследователи к этим трем классическим теориям добавляют т.н. теории смешения, в которых смех возникает в результате пересечения нескольких мотивов, смешения двух чувств (удовлетворения и разочарования) и т.д. Так, например, Макс Истмен140, рассматривает теории смешения, в которых смех представляет собой комбинацию удовлетворения и разочарования, подразумевая при этом объяснение данного феномена с помощью двух видов теорий: теории, в которых источником смеха является некоторого рода разочарование (т.е. теории разочарования) и теории, в которых удовлетворение становится источником смеха (теории облегчения и превосходства).
В рамках нашего исследования мы не видим смысла в классификации теорий юмора по разным основаниям, а концепции, согласно которым выделяется пять, шесть и даже восемь основных категорий юмора (см. выше), кажутся нам недостаточно обоснованными, ведь всех их можно в той или иной степени свести к одной из трех «традиционных» теорий. Таким образом, в русле западной традиции мы рассмотрим классические теории юмора, их ведущие идеи, основных сторонников, а также их значение и место в науке о юморе. Древнейшей и, возможно, наиболее распространенной из этих теорий считается теория превосходства. Должно быть, именно эта теория стоит у истоков зарождения «вечного» спора о природе смеха, юмора, комического: ведь первые известные нам размышления о смехе были как раз в русле теории превосходства.
Согласно данной теории, в основе юмора лежит чувство превосходства над другими людьми. Также встречаются и другие названия этой теории: теория высмеивания, враждебности, агрессии и т.д. Эта теория зародилась еще в Древней Греции, в так называемое «осевое время», которое датируется 800–200 г. до н.э. На смену мифологическому сознанию приходит рациональное. Человечество совершает скачок в развитии, ставит перед собой высшие цели. Предметом раз мышлений становится само человеческое существование, бытие. Именно в это время и впервые начинают размышлять о природе смеха, способности смеяться как неотъемлемой черте человека. Некоторые исследователи142 считают, что у истоков этой теории стоял еще Платон, согласно которому в основе смеха лежит неведение, зло (которое является, по его мнению, состоянием человеческой глупости143): в пятой книге «Государства» он называет «пустым человеком» того, «кто считает смешным не дурное, а что-либо иное; и когда он пытается что-либо осмеять, он усматривает проявление смешного не в глупости и пороке, а в чем-то другом»144. Важно отметить, что Платон делает акцент на безвредном характере этого «свойства» — неведения, зла, или глупости145.
Аристотель, вслед за Платоном подчеркивая высмеивающий характер смеха, в пятой части «Поэтики» определил смешное как уродство, которое не несет вреда: «Комедия, как мы сказали, это воспроизведение худших людей, не по всей их порочности, а в смешном виде. Смешное — частица безобразного. Смешное — это какая-нибудь ошибка или уродство, не причиняющее страданий и вреда, как, например, комическая маска. Это нечто безобразное и уродливое, но без страда-ния»146. Из вышеизложенного получается, что оба, и Платон, и Аристотель, отождествляли смех греческого театра с насмешкой. Или, говоря более научно, понимали смех как выражение эмоции, состоящей из самодовольства или «положительной самооценки» и легкого оттенка отвращения или гнева. И в соответствии с этой концепцией они склонялись к осуждению смеха и советовали философам и мудрым людям не использовать его.
Юмор как средство управления коллективом
Таким образом, можно предположить, что шутки всегда содержат какой-то политический аспект, даже если они и не имеют дело с политикой как таковой. То есть предмет шутки может и не быть политическим, но система ценностей и отношение, выраженные в ней, подтверждают и укрепляют убеждения только одной из предложенных четырех политических культур. Если шутка опровергает власть, она поддерживает убеждения эгалитарной культуры. Если она высмеивает «низшие слои» и «уравнителей» (марксистов, социалистов, социальных работников, коммунистов и т.д.), она, как правило, принадлежит элите, а если показывает, что общество является иррациональным и основанным на случайности и везении — фаталистам. Следует отметить, что шутка получает наибольший резонанс у той группы людей, чью политическую культуру она поддерживает, и приносит некое расстройство другой группе людей, являющихся членами иной, противоположной политической культуры. Все это, конечно, происходит, по большей части, на бессознательном уровне. Люди специально не устанавливают фильтры, через которые они пропускают шутки и юмор, хотя в некоторых случаях за них это делают культура и традиции. Например, в случае с культурой, где подчеркнуто уважают и почитают людей старшего возраста, люди не находят смешными шутки, касающиеся свекровей и тещ.
Также необходимо добавить, что шутки очень часто бывают довольно сложными, с применением различных юмористических методов, так что люди из разных политических культур могут смеяться над разными частями данной шутки. Хотя предметом шуток не обязательно является политика и политики, они имеют прямое и очевидное отношение к одной из четырех политических культур. При этом шутка, которая обращена к члену одной политической культуры, может высмеивать любую из трех других политических культур. Рассмотрим примеры шуток каждой из четырех предложенных политических культур. Следует отметить, что, ввиду политкорректности, нам хотелось бы избежать обращения к шуткам, которые в той или иной степени затрагивают российскую политическую систему, поэтому в диссертации представлен, в основном, анализ примеров из американского юмора. Юмор «элиты»:
Большую популярность, например, в американской культуре получили анекдоты о реднеках (“redneck”— «красная шея» — указание на загар, обусловленный работой под открытым небом) — жителях провинциальной глуши:
Считается, что реднеки неграмотны, некультурны, живут в замкнутой общине и пьют самогон-муншайн. В этих шутках как раз и отражается это сложившееся мнение. Высмеивая глупость, неграмотность и невежественность реднека, мы смотрим на него как бы с позиции «сверху». Это наглядный пример того, о чем писал Томас Гоббс: весь юмор основан на превосходстве и чувстве «внезапной славы», которые возникают у нас, когда происходит нечто позволяющее возвыситься над другими, или над прежними нами325.
У реднеков нередки близкие кровные браки, женитьбы на несовершеннолетних, что также находит свое отражение в шутках:
Ты слышал о новом бракоразводном законе в Северной Каролине? — Да, но разведенные по-прежнему остаются братом и сестрой326. Отсталость и замкнутость общины этого слоя населения точно так же подвергается здесь высмеиванию, определенно, с чувством некоего превосходства. Юмор эгалитарной культуры
Шутки эгалитарной культуры высмеивают и критикуют элиту или конкурирующих индивидуалистов. Таковы шутки о бизнесменах, политических деятелях, аристократах, звездах кино и других знаменитостях, высмеивая которых (и выставляя таким образом их недостатки и оплошности напоказ), представители данной политической культуры — «уравнители», ставят их в один ряд с другими людьми, иными словами, «уравнивают». Следующая шутка существует в нескольких модификациях: она рассказывается как о президенте Рейгане, так и о судье О Коннор и других членах Верховного суда США.
President Reagan and Nancy go to a restaurant for lunch. The waiter asks Nancy Reagan for her order first. “I ll have grilled salmon and a cup of coffee,” she says. “What about the vegetable?” asks the waiter. “He ll have the same thing.” 327.
Президент Рейган и его жена Нэнси пошли в ресторан. Официант в первую очередь принимает заказ у Нэнси Рейган. «Мне, пожалуйста, лосось на гриле и чашку кофе», — говорит она. «Как насчет овощей?» — спрашивает официант. «Он будет то же самое» (перевод предложен автором).
Эта шутка намекает на возраст Рейгана и предполагаемое отсутствие жизненных сил, т.к. он был известен тем, что засыпал на заседаниях правительства и был любителем подремать, вместо того, чтобы проводить большую часть дня в Белом доме.
