Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Философско-методологические основы анализа истории 43
1. Необходимость социально-философского анализа истории 43
2. Содержание и сущность социально-философского анализа 57
3. Особенности экстраполяции философской методологии на историю 91
Глава 2. Исторический процесс: социально-философский анализ 106
1. История как процесс: элементы, части, взаимодействия, связи, особенности 106
2. Организация и структура исторического процесса 142
3. Системное и бессистемное в истории 149
Глава 3. Исторический факт: природа, содержание, сущность 160
1. Онтологическое и гносеологическое в истории 160
2. Исторический факт как социальный феномен 175
3. Критерии оценки объективности исторических фактов 195
4. Тенденции развития исторических процессов: содержательно-сущностные характеристики 217
Глава 4. Историческая наука как необходимая рефлексия исторического процесса 225
1. История как наука: специфика, основные признаки 225
2. Формы научно-исторического знания: категории, законы, принципы, концепции 236
3. Теория, методология и методика истории 259
4. Социальные функции исторической науки 291
Глава 5. Праксиологическая (практическая) функция (составляющая) истории .309
1. Объективное и субъективное в общественно-историческом развитии 309
2. Диалектика исторического и логического в истории 319
3. Необходимое и случайное в исторических явлениях 330
4. Возможное и действительное в общественно-историческом развитии 341
Глава 6. Исторические абберации: социально-философские подходы 353
1. История: метафизические абстракции .353
2. Ложь, заблуждение, правда и истина в истории 378
3. Основные парадигмы истории 405
4. Методология и методика сравнения исторических феноменов 416
Заключение 432
Список используемой литературы .
- Содержание и сущность социально-философского анализа
- Организация и структура исторического процесса
- Исторический факт как социальный феномен
- Формы научно-исторического знания: категории, законы, принципы, концепции
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Актуальность социально-философского исследования истории в сегодняшних условиях можно аргументировать рядом взаимосвязанных позиций, представляющих собой несколько срезов необходимости и значимости поставленной проблемы.
Позиция первая – срез онтологический. История есть часть бытия, по законам которого она функционирует, преломляя в себе его коренные, сущностные, вечные свойства. Одним из них является свойство быть объективной реальностью, которая неразрывно связана с движением, то есть с изменением вообще, включая развитие. Современный этап развития истории характеризуется кардинальными переменами, происходящими в мире и в нашей стране. Этот бытийный по своей природе и чрезвычайно сложный по своему характеру «текущий момент» истории вызывает потребность ее глубокого и всестороннего исследования с применением философской методологии, включая социально-философский анализ.
Позиция вторая – срез гносеологический. На фоне происходящих в настоящее время перемен интерес общественности к истории не только не упал, но и еще больше возрос. Всплеск такого интереса закономерен, ибо в переломное время нельзя ограничиться только поверхностным соприкосновением с минувшим. В недрах его человек пытается найти ответы на сложные вопросы, поставленные современностью. Это требует глубокого научно-теоретического осмысления истории, что вызывает потребность привлечения гносеологических возможностей философской науки.
Позиция третья – срез методологический. Познание истории как сложного социального явления предполагает применение всей системы специальных методологических средств, формирующихся на площадке исторической науки. Однако без изучения наиболее общих вопросов развития истории, без разработки самых общих идей о единстве и многообразии исторического процесса, историческом времени и пространстве и т.д., то есть без распространения философской методологии на познание истории, глубоко понять ее содержание, сущность, организацию и структуру, функции, тенденции развития в современных условиях представляется крайне сложным делом. Особенно большими методологическими возможностями в этом плане обладает социально-философский анализ, который нацелен на выявление содержательно-сущностных, качественных признаков явлений и поэтому способен эффективно «работать» в интересах решения задач познания феноменов истории.
Позиция четвертая – срез методический. Важность его предопределена тем, что теория и методология истории могут эффективно реализовывать свои возможности только в единстве с ее методической составляющей, которая ближе всего находится к практике. Большую роль в решении методических задач играет философия. Давая «целостное восприятие» исторической ситуации и ее специфики, она помогает истории корректно определиться с выбором тех или иных методологических средств и последовательностью их использования. Это позволяет избегать содержащихся порой в методике ошибок в понимании прошлого, связанных с изучением исторических явлений вне развития, вне связи с другими феноменами среды, с подменой причины следствием, необходимости случайностью и т.д.
Позиция пятая – срез идеологический. Историческое знание является неотъемлемой частью тех или иных идеологических систем. Данное обстоятельство неминуемо выводит историю на авансцену идеологического противоборства, участники которого нередко используют ее как средство достижения своих целей, не гнушаясь при этом ее фальсификацией. Одним из важнейших путей противодействия последней является верификация, установление истинности исторических событий. Пройдя тест на подлинность, они становятся серьезной преградой для попыток исказить прошлое, ибо верифицированную историю почти невозможно фальсифицировать. Потребность в верификации истории актуализирует необходимость ее исследования с применением социально-философского анализа как инструмента проникновения в содержание и сущность исторических явлений, обоснования их подлинности.
Позиция шестая – срез культурологический. История тесно связана с культурой общества и оказывает влияние на ее формирование и развитие. Она не только аккумулирует исторический материал для осмысления культурных процессов, но и, обладая оценочными возможностями, помогает формировать определенное отношение к культуре конкретного народа. Сегодня важно, чтобы это отношение было позитивным в связи с необходимостью повышения уровня толерантности как фактора укрепления мира и дружбы между народами. Философия в этом плане способна повысить культурологический потенциал истории как своеобразный интегратор знаний о культурном аспекте исследования закономерностей развития общества, как основа методологических средств истории, работающих на формирование позитивного отношения к культуре других народов.
Позиция седьмая – срез гуманистический. Характерной чертой мирового исторического процесса выступает последовательное, восходящее продвижение человеческого общества по пути прогресса. Он ведет в конечном итоге к преодолению человеком отчуждения от своей родовой сути, к полному воплощению в жизнь идеи человека как высшей ценности, к реализации его права на свободу, счастье и развитие своих способностей. Такое понимание исторического процесса отождествляет его с гуманизмом, который через тему о человеке и его жизненном мире связан с философией. Последняя призвана раздвигать гносеологические, этические и другие горизонты человеческих знаний, которые «питают» гуманизм, формирует его теоретическую, методологическую и методическую базу. Сегодня философия, исследуя имманентную логику развития природы, общества и мышления, выявляет новые жизнеутверждающие и жизнесохраняющие альтернативы развития человечества. Тем самым она способствует укреплению гуманистического характера деятельности людей, а значит и развития исторического процесса.
Позиция восьмая – срез политический. Огромное влияние на генезис, развитие и характер исторических событий оказывает политика. В этом плане сегодня в условиях нарастания негативных политических процессов она требует особенно серьезного внимания к себе, глубокого научного осмысления. Здесь трудно переоценить роль философии, дающей общенаучный алгоритм познания и решения сложных политических проблем, выполняющей по отношению к политике функцию общенаучной методологической базы.
Позиция девятая – срез собственно исторический. История – это деятельность людей, осуществлявшуюся в природной, социальной и интеллектуальной сферах. Так как наиболее общими закономерностями развития этих областей занимается философия, то без нее трудно рассчитывать на глубокое, комплексное и системное осмысление опыта исторического развития. Она помогает истории выйти за пределы описательного познания исторических явлений, их хронологического изложения, прийти к теоретическим выводам, основанным на фундаментальных положениях философских теории, методологии и методики, обосновать законы, исследуя объективные, внутренние и необходимые связи между историческими феноменами.
Позиция десятая – срез социально-практический. Философское осмысление исторического процесса призвано обеспечивать не только понимание и объяснение всего хода развития истории, но и способствовать этому развитию, аккумулируя практически-полезный социальный опыт людей и создавая тем самым предпосылку для его использования в процессе общественной практики. В современной исторической ситуации, носящей переходный характер, особенно важно участие философии в подготовке на основе этого опыта интеллектуально-ответственных ответов на вопросы, поставленные общественной практикой, в разработке рекомендаций для рационального руководства обществом и проведения обоснованной государственной политики, выбора методов управления экономикой, совершенствования правовых основ жизни общества и т.д. В этом процессе, немаловажную роль может и должен играть и социально-философский анализ истории в силу своей всеобщности и практической направленности.
Таким образом, философское осмысление истории является сегодня одним из необходимых направлений процесса ее познания. Это обстоятельство находит свое отражение в существенном проникновении философско-исторической проблематики на все уровни общественного сознания и, прежде всего, на его теоретический уровень. Это проявляется в том внимании, которое уделяли и уделяют составляющим данную проблематику вопросам многие исследователи прошлого, что дает нам возможность охарактеризовать степень научной разработанности исследуемой темы.
Степень разработанности темы диссертационного исследования
Следует отметить, что этим вопросам, разрабатываемым в рамках самой общей теории исторического процесса (то есть философии истории), посвятили свои труды многие выдающиеся зарубежные мыслители, начиная с древнейших времен. Яркие страницы в теорию, о которой идет речь, вписали, к примеру, Аристотель, Ф. Бэкон, И. Валлерстайн, А.Вебер, Г.В.Ф. Гегель, Э. Дюркгейм, Р. Дж. Коллингвуд, К. Маркс, Платон, А. Сен-Симон, А.Д. Тойнби, О. Шпенглер, Ф. Энгельс, К. Ясперс и многие другие.
В области понимания и истолкования исторического процесса ими были выдвинуты идеи развития истории, ее направленности, единства и многообразия, исторической эстафеты, неравномерности исторического развития, истории как объективного, закономерного процесса. Сформулированы гипотезы о зависимости социальных форм от степени и характера развития сил и способностей человеческих индивидов, взаимодействующих в обществе, о влиянии отдельных факторов (географических, экономических, социальных) на движение истории. Последнее трактовалось как восхождение к высотам благополучия, просвещенности и справедливости. Исторический прогресс истолковывался в качестве общего ориентира для различных стран и регионов. Заложены основы понимания отдельного общества как исторически развивающейся системы, в которой разные условия, средства и факторы объединяются деятельностью людей, реализующих динамику истории. Сформулированы унитарно-стадиальный и плюрально-циклический подходы к истории. Разработана теория ее материалистического понимания. Обоснованы положения об историческом процессе как эволюции видов взаимодействия человека и природы в трудовой деятельности и т.д.
В сфере исторического познания был определен статус истории как науки, обращенной на изучение прошлого. Исследован принцип историзма, его генезис и использование другими науками. Выдвинуты вопросы определения исторического сознания; соотношения методологии истории с общим диалектическим методом познания; структуры исторического познания, места и роли в нем факта, теории; проблемы взаимоотношения исторического знания с другими науками об обществе; природы исторического закона и т.д.
Немалый вклад в разработку тематики, связанной с философским постижением истории, внесен многими известными российскими учеными и общественными деятелями второй половины XIX – начала XX веков. К теоретическим вопросам в этой отрасли знаний обращались, к примеру, Н.А. Бердяев, Н.И. Бухарин, Р.Ю. Виппер, А.И. Герцен, Н.Я. Данилевский, Н.М. Карамзин, Н.И. Кареев, Л.П. Карсавин, В.О. Ключевский, П.Л. Лавров, А.С. Лаппо-Данилевский, В.И. Ленин, Г.В. Плеханов, Д.М. Петрушевский, В.С. Соловьев, П.А. Сорокин, П.Б. Струве, В.М. Хвостов и другие. Они ставили проблемы, которые и сегодня сохраняют свое значение. Речь идет о проблемах, связанных с выяснением источника прогресса производительных сил общества, в том числе и в рамках разработки концепций географического и демографического детерминизма, с утверждением единства и многообразия исторического процесса, его неравномерности, с выдвижением идеи исторической эстафеты и плюрально-циклического подхода к истории, с обоснованием роли личности в истории и ее объективных движущих сил, с выявлением субъекта истории и т.д.
Были сделаны небезуспешные попытки ответить и на вопрос о том, что являет собой историческое познание как социальный феномен. В этом аспекте была установлена связь исторической науки с современностью, обоснована социальная обусловленность исторического познания и совместимость творческого подхода к истории с объективностью исследования, за исторической наукой была признана объективная возможность обнаруживать законы общественного развития, был рассмотрены гносеологический подход к пониманию исторического познания, отношение истории к другим общественным наукам и т.д.
Эстафету корифеев философско-исторической мысли в России приняли известные ученые современности. В их ряду хотелось бы отметить профессора Ю.И. Семенова, который внес большой вклад в развитие философии истории, обосновав оригинальную глобально-формационную концепцию всемирной истории как единого закономерного процесса, выдвинув эстафетную интерпретацию смены общественно-экономических формаций и раскрыв основные тенденции современного исторического развития. Соотношение формационного и цивилизационного подхода к истории, связанные с этим проблемы исследовали в своих работах И.А. Гобозов, А.М. Ковалев, А.С. Панарин. Современное видение теории общественно-экономических формаций изложил Н.И. Осадчий. Специально проблемам общественных формаций посвятил свою монографию В.Л. Иноземцев. Рассматривая основания исторического процесса, В.В. Ильин проанализировал такие проблемы, как наличие в совокупном общечеловеческом опыте жизневоспроизводства неких сквозных зависимостей, схем и структур, специфицирующих природу традиционных единиц истории. В совместной работе А.В. Малинова и А.В. Прохоренко проанализированы основные подходы к философскому осмыслению истории.
Уделяя разработке данной тематики большое внимание, современные авторы не упускают из виду и вопросы осмысления исторического процесса и его познания на базе философской методологии. Эти вопросы, в частности, нашли свое отражение в трудах И.Д. Андреева, М.А. Барга, Д.П. Горского, А.В. Гулыги, А.Я. Гуревича, В.С. Добриянова, В.А. Дьякова, Е.М. Жукова, В.В. Иванова, И.Д. Ковальченко, В.Ф. Коломийцева, М.М. Косолапова, М.А. Кукарцевой и Коломиец Е.Н, В.Н. Лавриненко, В.М. Межуева, М.К. Мамардашвили, Л.В. Милова, М.В. Нечкина, А.И. Ракитова, А.В. Рубцова, Л.В. Скворцова, Н.И. Смоленского, А.И. Уварова, П.Н. Федосеева и других. Так, например, применяя принципы философской методологии к изучению прошлого, академик И.Д. Ковальченко внес неоценимый вклад в разработку теоретико-методологической и конкретно-исторической проблематики, оставив после себя богатое методологическое наследие. В трудах профессора Н.И. Смоленского раскрыты методы исторического исследования, их познавательные возможности, обоснован теоретический статус истории и подняты фундаментальные теоретические проблемы исторического процесса. Генезису методологических проблем различных теорий истории посвятил свою работу В.Ф. Коломийцев. Теоретическое рассмотрение наиболее значимых проблем историко-философского исследования стало содержанием книги З.А. Каменского. Свою позицию относительно диалектики исторического процесса изложил и обосновал в своей книге В.Н. Лавриненко. Проблему взаимосвязи и взаимодействия философии истории и исторической науки поднял В.М. Межуев. Структура исторического процесса легла в русло интересов А.В. Рубцова. Ряд статей по проблемам философской методологии истории вышли в свет из-под пера В.Г. Могильницкого. О современных методологических поисках в области философского постижения истории говорилось в небольшой, но интересной работе Е.С. Кирсановой. Проблема исторического факта рассмотрена А.Я. Гуревичем. Вопросы построения онтологической модели философии истории привлекли внимание М.А. Кукарцевой и Е. Н. Коломиец. Диалектика взаимоотношений природных факторов и исторического процесса стала предметом исследований Л.В. Милова, а методологические средства исторической науки и проблемы методологии исторического познания - М.А. Барга и В.С. Добриянова.
Признавая большой вклад этих и других ученых в решение философско-методологических проблем истории, следует вместе с тем отметить, что вынесенная в заглавие нашей работы тема в качестве самостоятельного предмета исследования в научных публикациях последних десятилетий в прямой постановке почти не рассматривалась. Если же она и обозначалась, то социально-философский анализ истории присутствовал при этом лишь в отдельных фрагментах, либо как вспомогательный элемент при раскрытии сути понятий, связанных с осмыслением изучаемых явлений. В этом отношении показательна работа Н.Н. Ланина «Философский анализ истории России – СССР – СНГ как части мировой истории», в которой делается попытка применить своеобразный методологический подход к пониманию мировой и отечественной истории, когда во главу угла всех исторических явлений ставится человеческий фактор, способствующий как расцвету, так и падению цивилизаций. Работа содержит немало интересных мыслей, дающих богатую пищу для размышлений, но, к сожалению, не совсем отвечает посылу на использование философского анализа. Последний, отождествляется с самим исследованием как таковым, которое в силу этого недостаточно сориентировано на выявление содержательно-сущностных, качественных признаков явлений. Аспект данного анализа зачастую представлен довольно фрагментарно. Подобный недостаток характерен и для некоторых работ других авторов, пытающихся исследовать проблемы истории на основе социально-философского анализа.
Между тем, для корректного применения социально-философского анализа в процессе исследования сегодня есть солидная научная база. Вопросы его теории, методологии и методики, как и анализа в целом, обоснованно и творчески разработаны в трудах В.Г. Виноградова, А.А. Кокорина, В.Т. Логина, Е.А. Симоняна, В.С. Швырева, А.П. Шептулина, Б.Г. Юдина и других ученых.
Данное обстоятельство в немалой степени способствует тому, что в последнее время заметно возрастает число исследователей, стремящихся задействовать социально-философский анализ как важное методологическое средство, которое позволяет наиболее глубоко проникать в суть изучаемых ими феноменов. Однако большей частью подобные исследования связаны не с областью истории, а с другими сферами.
Что касается истории, то здесь также появились специальные исследования, основанные на социально-философском анализе. Но, как правило, они акцентированы на отдельные содержательные элементы исторического процесса и его познания.
Подытоживая сказанное, можно отметить следующее. Изучение современной научной литературы в русле исследуемой темы показывает, что, несмотря на наличие большого количества работ, посвященных философскому постижению истории, целостного, системного ее социально-философского анализа, как процесса и науки, еще не проводилось.
Очевидно, что осуществление такого анализа позволило бы значительно продвинуться в исследовании следующих, остающихся неразрешенными, проблем.
Во-первых, это фактическое отсутствие до сих пор строгой, единой, объективной научной теории истории.
Во-вторых, наличие в научной литературе различных подходов к пониманию истории как науки, диапазон которых широк: от обыденных до научных трактовок ее сути.
В-третьих, существование в научном мире мнения, отказывающего истории в научном ее осмыслении, делающего упор на процессуальное ее восприятие, на представление ее как простого описания, своего рода искусства, особой формы познания и т.д.
В-четвертых, чрезмерная отягощенность имеющихся сегодня подходов к истории идеологическими и политическими факторами, которые оказывают свое, далеко не всегда позитивное, воздействие на процесс ее научного, объективного постижения.
В-пятых, существование в освещении одних и тех же исторических событий взаимоисключающих трактовок, суть которых составляет относительная слабость научного постижения современной истории.
В-шестых, превалирование в научных исследованиях истории собственно исторических подходов и недостаточность внимания к «стыковому» решению задач исторической науки (на стыке ее с другими науками, в том числе с философией).
В-седьмых, довольно ярко проявляет себя слабая философская культура в осмыслении исторических процессов, что не лучшим образом сказывается на качестве современной исторической науки.
В-восьмых, бросается в глаза наличие значительных, порой неразрешимых, противоречий, существующих между различными школами, трактующими историю как науку.
Обобщая сказанное, можно прийти к выводу, что сегодня главной проблемой, стоящей перед учеными, которые работают на стыке двух наук – философии и истории, является необходимость осуществления дальнейшего целостного, системного философского исследования истории, основанного на современных научных достижениях.
Данная необходимость детерминирована наличием ряда фактов, которые можно распределить по следующим группам.
Группа первая. К ней относятся факты, существующие в теории. Это:
а) необоснованное отрицание научного характера исторических знаний;
б) упрощенное и порой крайне противоречивое понимание объекта и предмета исторической науки;
в) нередко легковесный подход к трактовке сущности научных форм истории (ее категорий, законов, принципов, концепций), что становится причиной определенного упадка культуры научно-исторических исследований, исторической культуры общества;
г) «историализация» в ущерб «логизации» в осмыслении истории, поверхностное понимание диалектики исторического и логического, их роли в создании современной научной теории истории;
д) плюрализм, негативной стороной своей обращенный к субъективизму в трактовке истории как науки, являющемуся серьезной помехой в создании объективной теории истории;
е) во многом необоснованное преувеличение роли метафизики в конструировании современной научной теории истории;
ж) небрежное отношение к диалектике научных форм, методологических средств и методических инструментов, что, по сути, означает недопонимание единства и различий исторической теории, исторической методологии и методики истории.
Группа вторая. К ней относятся факты, существующие в методологии. Это:
а) ослабление внимания к разработке современной специфической исторической методологии, в том числе и к созданию ее теории, о чем говорит редкое появление научных работ, специально посвященных этой проблематики;
б) необоснованно авторитарный подход к методологии исторической науки, выражающийся в абсолютизации позиций, обоснованных крупными учеными-историками прошлого;
в) недостаточно проявляемое внимание к исследованию содержания и специфики основных методологических средств научного постижения исторического процесса;
г) слабо выраженное стремление привести методологические средства истории в единую, научно обоснованную систему;
д) отсутствие работ, в которых исследовались бы единство и специфика методологических средств истории в системе современной научной методологии;
е) недостаточно глубоко представленное единство и различие методологических средств истории и философской методологии;
ж) неоправданное смешение методологических средств исторической науки, когда приемы выдаются за методы, подходы – за способы, методы – за методологии и т.д.;
з) подобное смешение происходит также в отношении методологических средств исторической науки и ее форм, которые,безусловно связаны, но для отождествления которых нет оснований;
и) существующее порой в научной литературе неразличение методологии исторической науки и ее методики.
Группа третья. К ней относятся факты, существующие в методике. Это:
а) отсутствие систематизированной научной методики истории;
б) недостаточно представленная диалектика теории, методологии и методики исторической науки;
в) необоснованное ослабление внимания к модернизации, развитию современной методики исторической науки;
г) превалирование обыденности, эмпиризма в методике современного исторического знания;
д) нередкое игнорирование в исследованиях вопросов существования научно обоснованной методики исторического знания;
е) упрощенное понимание практического значения методики исторической науки как средства ее реального соединения с практикой;
ж) отсутствие четкого понимания корреляции методики исторической науки с методиками других наук, в частности, с философией;
з) наличие методических ошибок в осмыслении исторических явлений, когда новые исторические методики применяются к изучению явлений прошлого без учета их пространственно-временных особенностей, их состояний в тот период времени, той среды, в которой они существовали, и т.д.;
и) излишняя «методизация» исторической науки, когда за некое «ноу-хау» выдаются способы решения исторических задач, ответы на которые очевидны.
Группа четвертая. К ней относятся факты практического характера. Это:
а) отрицание, или, в лучшем случае, лишь частичное признание практической направленности исторической науки, ее практических возможностей;
б) применение двойных стандартов в подходах к оценке практических возможностей истории, когда в одних случаях она признается как важнейшая практика, а в других – историческая практика игнорируется;
в) заидеологизированная трактовка роли исторической практики;
г) отрыв исторической практики от теории, методологии и методики исторической науки;
д) недопонимание исторической практики как системного единства исторических теории, методологии и методики;
е) сведение исторической практики к нагромождению случайных событий, отрицание ее системного, необходимого характера;
ж) игнорирование индикационной роли практики по отношению к теории истории;
з) непонимание научной сути исторической практики как деятельности, деятельности целенаправленной, деятельности целереализующей, деятельности прогрессивной, деятельности материально-духовной, деятельности системной;
и) упрощенное, нередко, вульгарное, искаженное отношение к исторической практике и ее научному осмыслению.
Из совокупности всех этих, перечисленных выше фактов и вытекает, как отмечалось выше, необходимость социально-философского осмысления истории в современных условиях и осуществления в этой связи данного исследования.
Объект исследования – исторический процесс как специфическое социальное явление.
Предмет исследования – законы развития исторического процесса.
Гипотеза исследования заключается в том, что осуществление социально-философского анализа исторического процесса приближает нас к более объективному и глубокому осмыслению его сущности, раскрытию его законов. Это, во-первых. Во-вторых, в том, что это создает базу для конституирования истории как полноценной науки.
Цель исследования состоит в демонстрации продуктивных возможностей социально-философского анализа в познании исторического процесса, позволяющих раскрыть его содержательно-сущностные характеристики.
Достижение данной цели предполагает решение следующих задач исследования:
-
Выявить необходимость, содержание и сущность социально-философского анализа истории, особенности экстраполяции философских знаний на историю;
-
Определить содержательно-сущностные признаки исторического процесса, его особенности;
-
Осуществить социально-философский анализ организации и структуры исторического процесса, системного и бессистемного в истории;
-
Раскрыть онтологический и гносеологический аспекты истории, суть исторического факта и критерии объективности его оценки;
-
Проанализировать содержательно-сущностные характеристики тенденций развития исторических процессов;
-
Доказать научный статус истории, раскрыть ее специфику и основные содержательно-сущностные признаки, включая научные формы (категории, законы, принципы, концепции), теорию, методологию и методику;
-
Выявить и охарактеризовать социальные функции истории;
-
Осуществить социально-философский анализ проблем объективного и субъективного, исторического и логического, необходимого и случайного, возможного и действительного в общественно-историческом развитии;
-
Выявить содержание и сущность метафизических абстракций, истины и правды, заблуждения и лжи в историческом знании, парадигмы истории, процедуры сравнения исторических феноменов.
Решение данных задач оказалось связанным с преодолением следующих трудностей исследования:
а) отсутствие устойчивой традиции использования философской методологии для исследования истории;
б) противоречивость в подходах к пониманию истории как науки;
в) жесткая конкуренция различных школ и направлений в исторической науке;
г) обыденность и необоснованный эмпиризм в решении проблем развития научно-исторических знаний;
д) разночтения в понимании сути форм исторической науки;
е) полное или частичное игнорирование как теоретических, так и методолого-методических возможностей истории как науки;
ж) необоснованный отрыв, отграничение от онтолого-гносеологических возможностей исторической науки.
Теоретико-методологические основы исследования
Диссертационное исследование базируется на фундаментальных направлениях философской науки (теории познания, логике, диалектике и других базисных составляющих). Надежной опорой для решения обозначенных выше задач исследования является и входящая в философское знание, в качестве его необходимой составной части, философия истории, представляющая собой систему самых общих идей об историческом процессе, его природе.
Данные идеи, составляющие теоретическую основу диссертационного исследования, были обоснованы и сформулированы в трудах Аристотеля, Ф. Бэкона, Дж. Вико, Г.В.Ф. Гегеля, Т. Гоббса, Р. Декарта, И. Канта, К. Маркса, Л. Фейербаха, Ф. Энгельса, Н.А. Бердяева, Н.И. Бухарина, А.И. Герцена, Н.Я. Данилевского, Н.М. Карамзина, В.О. Ключевского, П.Л. Лаврова, А.С. Лаппо-Данилевского, В.И. Ленина, Г.В. Плеханова, В.С. Соловьева, П.А. Сорокина и др.
Значительную роль в разработке теоретических, методологических и методических подходов, использованных в диссертации, играют результаты исследований современных отечественных и зарубежных ученых, занимающихся фундаментальными проблемами теории познания, философского осмысления истории, вопросами ее методологии и методики. К ним можно отнести работы П.В. Алексеева, А.Л. Андреева, Д.П. Горского, А.В. Гулыги, А.Я. Гуревича, А.П. Дмитриева, А.А. Зиновьева, Б.М. Кедрова, И.Д. Ковальченко, А.А. Кокорина, В.П. Кохановского, В.А. Лекторского, Л.В. Милова, Т.И. Ойзермана, А.С. Панарина, М.Н. Руткевича, Ю.И. Семенова, Н.И. Смоленского, А.Г. Спиркина, А.Н. Суворова, С.А. Тюшкевича, А.К. Уледова, А.Д. Урсула, А.П. Шептулина, Б.Г. Юдина, Л. фон Берталанфи, И. Валлерстайна, А. Вебера, Дж. Коллингвуда, М. Хайдеггера, К. Ясперса и других ученых.
В процессе решения поставленных в диссертационном исследовании задач используются средства общенаучной (философской) и частной (исторической науки) методологий. В связи со спецификой исследования в нем особое внимание уделяется применению такой методологической процедуры как философский анализ, представляющий собой систему приемов, которые формируются на базе содержания научных философских категорий и позволяют познавать отдельные стороны сущности изучаемых в работе явлений истории, как процесса, так и науки.
Структура диссертации
Содержание и сущность социально-философского анализа
Здесь хотелось бы в первую очередь заметить, что социально-философский анализ является специфической разновидностью анализа как такового. Отсюда следует очевидное. Для того, чтобы выйти на понимание смысла социально-философского анализа, его специфичность, требуется достаточно конкретно и четко представлять суть самого анализа как высокоинтеллектуальной, работающей на практику, весьма продуктивной методологической процедуры. Здесь мы намерены обратиться к трудам одного из наиболее авторитетных специалистов в этом вопросе. Имеется в виду профессор А.А. Кокорин, который уделил много внимания решению данной проблемы и перу которого принадлежит целый ряд работ, посвященных осмыслению, изучению и разработке теории, методологии и методики анализа. В этих работах, на наш взгляд, глубоко и основательно, на высоком научном уровне исследованы вопросы, связанные с содержанием анализа, разработаны положения, характеризующие его суть и методологические возможности. Воспользовавшись изложенным в названных трудах фундаментальным теоретическим материалом и даже позаимствовав ряд содержащихся в них положений, попытаемся на этой гносеологической основе сформулировать некоторые важные, по нашему мнению, позиции относительно анализа как средства познания.
К таким позициям, следует отнести следующие исходные и не требующие, как нам представляется, каких-то особых доказательств положения. Во-первых, речь здесь может идти о подходе, касающимся определения самого анализа как специфической методологической процедуры. Думается, что в этом отношении совершенно некорректно отождествлять анализ, как это иногда происходит, особенно на бытовом уровне, с исследованием как таковым. В ходе последнего, как известно, используется весь набор методологических средств, которые почему-то порой квалифицируются как анализ. Нельзя также сводить анализ и к простейшей процедуре сбора и накопления информации, в лучшем случае первично и поверхностно обработанной. Конечно, без сбора и накопления информации анализ, как и другие мыслительные операции, неосуществим. Но просто сбор и накопление информации являются лишь условиями и основаниями анализа, а не им самим.
Между тем, чтобы избежать подобных заблуждений, достаточно лишь обратиться к известным научным источникам, начиная со словарей и справочников, чтобы понять, что это совсем не так. В науке дано довольно строгое, ставшее аксиоматическим, определение анализа. Согласно ему, анализ (греч. analysis – разложение) рассматривается (в самом общем значении) как процедура мыслительного или фактического «расчленения» (разложения) познаваемого явления на составляющие элементы (неделимые, недискретные в его рамках), направленная на их познание вне зависимости от целого.
Данное определение ориентирует нас на выполнение в процессе познания, в процессе исследования трех взаимосвязанных методологических действий. Это – расчленение познаваемого явления на составляющие. Это – обязательное выделение среди последних тех элементов, которые предстают перед нами как неделимые в рамках познаваемого явления. Это – осуществление познания составляющих анализируемое явление элементов вне зависимости от целого. При всем при этом следует иметь в виду, что познание элементов анализируемого явления предполагает использование всего арсенала методологических средств, то есть приемов, способов, подходов, методов. Именно с их помощью можно обеспечить, как показывает практика, глубину анализа. Во-вторых, можно, опираясь на имеющийся опыт исследований, заявить, что анализ – это одно из важнейших средств познания всех без исключения явлений действительности, включая, конечно, и феномены истории. Его важность, его значимость в этом отношении обусловлены тем, что расчленение целого на составляющие элементы позволяет выявить строение познаваемого явления, получить необходимую информацию о его структуре, а также выделить из общей массы фактов те, которые непосредственно относятся к рассматриваемому вопросу. Кроме того, разложение сложного явления на более простые элементы позволяет отделить существенное от несущественного, свести сложное к простому. Наконец, анализ развивающегося процесса, включая историю, позволяет выделить в нем различные этапы, противоречивые тенденции и т.д.
В-третьих, мы нисколько не погрешим против истины, если скажем, что одним из условий всестороннего познания исследуемого явления выступает многогранность его анализа. Эта многогранность связана с наличием различных видов анализа – сравнительного, информационного, генетического, культурологического, ситуационного, системного и т.д. Все они, и это следует отметить особо, имеют право на существование, на самостоятельность и сохранение своей специфики. Нет никаких объективных оснований для того, чтобы абсолютизировать тот или иной вид анализа и опираться в познавательном процессе только на этот, произвольно или целенаправленно избранный вид анализа. Все известные виды анализа вполне могут использоваться при решении конкретных практических задач. Это тем более корректно, если учесть, что у них, как показывает практика, есть определенные общие основы, прежде всего, в механизме формирования методологических средств – этих «главных звеньев в процедурной цепи» анализа. Однако, в случае задействования даже не всех, а хотя бы нескольких видов анализа, речь должна идти об их сочетании, корреляции, координации и субординации друг с другом. А это, в свою очередь, ориентирует нас на приоритетное использование в ходе решения каждой конкретной задачи средств конкретного (конкретных) вида анализа. В нашем исследовании, поскольку мы намерены анализировать явления реальной жизни, феномены исторического процесса, первенствующее значение приобретает анализ, нацеленный на выявление качественных, содержательно-сущностных признаков явлений. В-четвертых, не вызовет, наверное, возражений и тезис о том, что анализ нацелен на выделение в объекте познания тех элементов, которые предстают неделимыми в его рамках, но могут оказаться делимыми в иных ситуациях их бытия. В этом контексте важно заметить то, что анализ органично связан с синтезом (греч. synthesis – соединение), то есть с процедурой мыслительного или фактического воссоединения целого из частей. Синтез есть процесс объединения в единое целое частей, свойств, отношений, выделенных посредством анализа. Идя от тождественного, существенного к различию и многообразию, он соединяет общее и единичное, единство и многообразие в живое конкретное целое. Синтез дополняет анализ и находится с ним в неразрывном единстве. Поэтому с полным на то основанием можем сказать, что без анализа нет синтеза, как и наоборот. И совершенно не случайно, при создании цельной картины изучаемого явления, анализ и синтез непрерывно чередуются и даже взаимно проникают друг в друга.
В-пятых, вряд ли кто-либо возразит и против того, что анализ является исходной методологической процедурой, лежащей в основании синтеза. В этом плане нельзя не согласиться с выводом: «При применении «аналитической процедуры» некоторая исследуемая сущность разлагается на части, и, следовательно, затем она может быть оставлена или воссоздана из собранных вместе частей, причем эти процессы возможны как мысленно, так и материально».
Здесь, в качестве примера, можно привести осуществление военно-научного анализа, который направлен на то, чтобы расчленить явление на его основные узлы, элементы, стороны и оценить их именно в военном отношении. Так, в частности, оцениваются элементы боевой обстановки: противник – свои войска – соседи – местность – метеоусловия и т.д. В определенном порядке изучаются и другие объекты, попадающие в сферу интересов военной науки. При этом оценка объектов доводится до понимания их места и роли в военной организации, в боевых действиях в целом, то есть анализ постоянно сочетается с синтезом, предшествуя ему. Подобные примеры говорят о том, что синтез опирается на вскрытые при анализе внутренние противоречия, внутренние закономерности строения и функционирования подсистем и элементов. Поэтому, рассматривая диалектику анализа и синтеза в общеметодологическом ключе, следует подчеркнуть, что синтез возможен только после анализа. Иначе говоря, анализ первичен в отношении синтеза.
В-шестых, основываясь на практике, можно отметить, что анализ первичен не только по отношению к синтезу. Он лежит в основании формирования и функционирования всех других методологических процедур познавательного процесса: наблюдения, индукции, дедукции, моделирования, сравнения и т.д. Исследования показывают, что анализ выполняет по отношению к ним роль своеобразного стартера, запускающего их работу. Объясняется это тем, что все эти и другие методологические процедуры начинаются с процесса расчленения познаваемых феноменов на составляющие, с познания, прежде всего, отдельных сторон, элементов явлений действительности. И только после выполнения этой задачи, решение которой обеспечивает именно анализ, реализуются их методологические возможности. Другими словами, не познав элементы объектов исследования, невозможно осуществлять вышеназванные методологические действия. Конечно, подчеркивая особое место анализа в системе методологических средств, нам не следует забывать, что во взаимодействии с ними он расширяет свои возможности. Однако, по нашему мнению, даже этот посыл отнюдь не означает, что было бы корректным ставить анализ в один ряд с другими средствами познания, не субординируя и не координируя его взаимодействия с ними. В этом случае нивелируется исходная, базовая позиция анализа в системе методологических средств. В-седьмых, нельзя не подчеркнуть и то обстоятельство, что анализ играет, безусловно, базовую роль в познании явлений. В этом аспекте мы можем с достаточной долей уверенности сказать, что в каждом мыслительном процессе присутствует аналитическая составляющая. Но, несмотря на это, анализ, повторимся в этом месте, не может в полной мере реализовать свои гносеологические возможности без других методологических средств. Поэтому мы не имеем права забывать о синтезе, дедукции, индукции, сравнении и других средствах познавательной, мыслительной деятельности людей. Мы не имеем права забывать, что содержание этой деятельности не исчерпывается одним лишь анализом.
Организация и структура исторического процесса
Исторический процесс, как и любое явление, имеет свою организацию и структуру. Но, прежде чем непосредственно перейти к их рассмотрению, есть необходимость высказать некоторые замечания по поводу допускаемых в научной литературе определенных неточностей в подходах к пониманию сути этих всеобщих категорий, в том числе и применительно к историческим феноменам.
В частности, не претендуя на полное освещение вопросов, связанных с этими неточностями, можно, по крайней мере, выделить следующее. Во-первых, иногда приходится сталкиваться с тем, что категории «организация» и «структура» фактически не различаются между собой. Примером могут послужить встречающиеся словосочетания – «структурная организация» и «организационная структура».
Конечно, организация и структура всех явлений, не исключая исторических, тесно связаны. Но это отнюдь не значит, что они в ходе анализа неразличимы настолько, что можно ставить их в один синонимический ряд, подменять одну категорию другой, вести речь об их адекватности. Тем самым, как нам представляется, нивелируется понимание, как организации, так и структуры явлений. Во-вторых, вряд ли можно признать достаточно точным подход к пониманию сути организации и структуры исторического процесса подобный тому, с которым мы встречаемся, например, у немецкого социолога Альфреда Вебера. В истории он выделяет в качестве ее структуры три относительно самостоятельные сферы – общественный процесс, процесс цивилизации и движение культуры. При этом Вебер считает, что однозначной жесткой связи между этими сферами не существует. И хотя в другом месте он отмечает, что в реальности выделенные им сферы соединены между собой незримыми нитями, это не снимает, на наш взгляд, вопрос о правомерности сведения структуры исторического процесса к его элементам, да еще и рассматриваемым вне их связи друг с другом.
Можно и дальше перечислять имеющиеся неточности в понимании сути таких категорий как организация и структура. Но дело не в том, чтобы выявить и показать их как можно больше. Задача заключается в том, чтобы предложить, опираясь на философскую методологию, достаточно точные определения организации и структуры исторического процесса.
При решении этой задачи, поскольку нами предпринимается попытка осуществить социально-философский анализ истории, уместно будет подойти к пониманию сути организации и структуры исторического процесса через приемы познания, формирующиеся на базе содержания философских, общенаучных категорий «организация» и «структура».
Как же определяет данные категории современная философская мысль? Она предлагает под организацией любого явления понимать совокупность его элементов, находящихся в состоянии единства, то есть всесвязанности. А под структурой – способ, обеспечивающий всесвязанность элементов. В качестве примера здесь может послужить схема Московского метрополитена. Глядя на нее, можно сказать, что, к примеру, станции метро есть не что иное, как совокупность всесвязанных элементов метрополитена, то есть его организация. Радиально же кольцевой способ расположения самих станций и соединяющих их линий, обеспечивающий всесвязанность этих станций между собой, выступает как его структура. Как бы то ни было, но приведенные выше определения позволяют заметить, что генерируемый содержанием, в частности, категории «организация» прием познания ориентирует нас в ходе выяснения сути организации исторического процесса на решение, по крайней мере, двух вопросов. Первый связан с необходимостью выявить те части исторического процесса, которые его формируют. Второй – с потребностью понять, находятся ли эти части в состоянии всесвязанности, то есть в таком состоянии, когда каждая часть связана с каждой другой. Что касается первого вопроса, то его решение уже было предложено в предыдущем параграфе. Было выделено три части, три всеобщих элемента, три составляющих исторического процесса: природный, социальный и духовный. Данные части – и это уже начало ответа на второй вопрос – отграничены друг от друга, качественно отличны, но при этом непрерывно воздействуют одна на другую, то есть взаимодействуют, как уже отмечалось ранее. Эти взаимные воздействия не одинаковы, да и не могут быть одинаковыми в силу того, что в мире нет абсолютно одинаковых феноменов. Поэтому воздействия каждой части исторического процесса на другие имеют свои особенности (к примеру, воздействие сил природы, которое носит стихийный характер, на общество, его функционирование и развитие). Иначе говоря, в ходе взаимного воздействия друг на друга каждая из указанных частей специфически проявляет свои качества. Это позволяет квалифицировать содержание данного специфического процесса как определенные отношения между ними (в них может отражаться, в частности, постоянно растущая познавательная активность человека по отношению к природе, усиление антропогенного влияния на нее, влекущее за собой, в том числе, и негативные последствия). Тот факт, что данные отношения складываются между частями, то есть такими элементами исторического процесса, без которых не может идти и речи о самом этом явлении, делает их видом отношений, без которых этот феномен тоже существовать не может. Как известно, такие отношения отражаются всеобщей философской категорией «связь». Следовательно, между частями исторического процесса существуют не просто взаимодействия, не просто отношения, а взаимосвязи (то есть возникает состояние, когда каждый элемент связан с каждым другим и вместе с тем со всеми). Это есть важнейшая, наиболее устойчивая группа отношений, взаимодействий в явлении, называемым историей. К данной группе принадлежат такие отношения, такие взаимодействия между частями исторического процесса, при которых изменения в одних неизбежно вызывают изменения в других частях. Так, к примеру, изменения в общественном бытие, в объективных условиях жизнедеятельности людей, в их общественных отношениях вызывают изменения в их сознании. Эти взаимосвязи, в свою очередь, образуют целостность исторического процесса, соединяют все составляющие его части в единое явление, создавая совокупность его элементов, находящихся в состоянии всесвязанности (то есть имеющей объективный и всеобъемлющий характер связи «всего со всем»). Все это позволяет сказать, что история предстает перед нами самотождественным, состоящим из качественно отличных между собой и вместе с тем взаимосвязанных частей явлением, которое подчиняется действию законов, не сводимых к сумме законов природы, общества и человеческого мышления.
Обобщив все сказанное и экстраполируя приведенное выше определение категории «организация» в контекст истории, можно сделать вывод, что под организацией исторического процесса следует понимать совокупность его частей (природного, социального и духовного элементов), сосуществующих в единстве, то есть находящихся в состоянии всесвязанности. Формой организации исторического процесса выступает его структура. Что же понимается нами под данным термином? Если перенести вышеприведенное определение философской категории «структура» на историю, то можно констатировать, что структуру исторического процесса следует рассматривать как способ взаимодействия его частей (природного, социального и духовного элементов), обеспечивающий их всесвязанность.
Исторический факт как социальный феномен
Исторические факты, произошедшие явления, которые оказали серьезное воздействие на жизнь людей, составляют основу исторического процесса. Историческому факту, как и факту вообще, в научной литературе дано немало определений, правда, по разному трактующие эти понятия.
Однако, если попытаться обобщить эти определения, то можно обнаружить, что наиболее употребительными являются такие значения факта как факт объективный факт и факт научный. Первый существует соответственно объективно, второй – продукт деятельности человека. Не вдаваясь пока в раскрытие этих понятий, заметим, что эти два вида факта принципиально различаются между собой. Поэтому вполне естественным выглядит вопрос об их соотношении. В гносеологическом аспекте данный вопрос заключен в рамки основного вопроса философии и лежит в плоскости относящейся к нему фундаментальной проблемы соотношения бытия и сознания. Преломляя ее в истории, данную проблему можно обозначить как проблему исторического факта.
В философии попытки решить ее применительно к пониманию природы указанного феномена предпринимаются с разных направлений и под разными ракурсами. Одни ученые рассматривают факт, как нечто заданное (от латинского factum, то есть сделанное, совершившееся), существующее независимо от субъекта. Их точка зрения основывается на кажимости того, что в истории мы изучаем события прошлого так, как они происходили в действительности, и поэтому всякое истолкование их субъектом искажает реальную историческую картину. Аналогично рассматривают факт и те, кто считает объект исследования совершенно независимым, и не признающие при этом связь его с субъектом. По их мнению, сознание лишь отражает объективную реальность, находящуюся за его границами, и не может поэтому оказывать влияния на эту реальность. В обоих случаях прослеживается недиалектический подход как в непонимании того, что сознание не только отражает мир, но и творит его, так и в представлении фактов в качестве исходного пункта любого исследования, первично данных и независимых от каких-либо теоретических представлений. Для обоснования этой независимости призывается на помощь естествознание, для которого явления природы существуют объективно. Утверждая о том, что факты естественные и общественные принципиально не различаются между собой, делается вывод о такой же независимости фактов истории от познающего субъекта, а также о возможности познавать историческую реальность естественнонаучными методами. Однако факты не могут служить ни исходным пунктом познания, так как сам их поиск зависит от некоторой гипотезы, ни первичными данными для него, ибо их установление предполагает использование других данных. В процессе исторического исследования факты и теория взаимодействуют между собой. Противоположной точки зрения придерживаются те ученые, которые считают факт, чуть ли не целиком, созданным субъектом, а потому не имеющим связи с объективной действительностью. Согласно этой альтернативной точке зрения исторические факты являются чисто субъективными порождениями мысли. При этом они принципиально отличаются от естественнонаучных. Последние преподносятся как непосредственное чувственное воспроизведение внешней для субъекта действительности и не зависят от сознания. Исторические же факты лишены этой чувственной непосредственности, в них запечатлены результаты сознательной деятельности людей. Наделить их определенным смыслом, раскрыть смысл действий людей есть задача ученого, который решает ее путем истолкования этих действий. При этом он руководствуется критериями, которыми выступают присущие его эпохе и разделяемые им ценности. Поскольку исторические события мы не можем наблюдать непосредственно, то вынуждены судить о них на основании косвенных свидетельств, коими являются дошедшие до нас документы разнообразного содержания. Они написаны с определенных позиций и выражают соответствующее отношение к ним авторов. Поэтому требуют анализа и интерпретации. Все это создает впечатление, что ученые не отражают подлинные события прошлого, а создают исторические факты. Двум приведенным крайностям в понимании исторических фактов противостоит подход, обоснованный диалектическим материализмом. В отличие от них он признает одновременно и теоретическую нагруженность фактов и их автономный по отношению к теории характер, считая некорректным как абсолютное противопоставление фактов теории, так и полное их растворение в ней. Он решает вопрос о соотношении объективного и субъективного, эмпирического и рационального в историческом познании, основываясь на объективном признании реального существования исторических событий, относительно верное отображение которых на эмпирическом уровне познания достигается с помощью исторических фактов. Разделяя данную точку зрения и опираясь на методологические позиции диалектического материализма, попытаемся раскрыть понятие «исторический факт», используя при этом в очередной раз методологические возможности приемов познания, формирующихся на базе содержания таких всеобщих категорий, как «бытие», «существование» и «действительность». Итак, если под бытием понимать само существование явления, процесса, то факт следует рассматривать как элемент сущего. Учитывая, что «бытие непосредственно», то есть ничем и никем не опосредованно (иными словами – объективно), исторический факт, являясь элементом бытия, не зависит от того, наблюдает его субъект познавательной деятельности или нет, знает о нем или нет, зафиксировал путем описания его свойств или нет. Подобный исторический факт может и вообще не осознаваться, если находится в «непривычных местах». В этом плане мы уже говорили о том, что коренные народы доколумбовой Америки, их культура, государственное устройство, богатая и развитая цивилизация были совершенно неизвестны для жителей Старого Света, равно как и ацтеки, к примеру, ничего не знали о своих антиподах. Но все это отнюдь не отменяет факт предшествовавшего открытию Вест-Индии существования и тех и других. Основываясь на сказанном, мы получаем возможность применительно к истории говорить о существовании такого вида факта как факт исторического бытия, а также о том, что категория «бытие» отражает присутствие данного факта в среде. Соединяясь с практической познавательной деятельностью, эта категория трансформируется в прием философского анализа, ориентирующего исследователя той или иной исторической проблемы на поиск неизвестных, недостающих или новых исторических фактов для подтверждения выдвинутой им гипотезы или опровержения доводов оппонентов.
«Бытие», которое по Гегелю «еще не действительно», переходит в другое. Другим является «существование». Эта всеобщая категория уже отражает не только присутствие факта в среде, но и проявление некоторых признаков этого присутствия. Учитывая, что «существование» – это еще не единство, как отмечает Гегель, «рефлексии и непосредственности», можно говорить о наличии такого вида факта как факт исторического существования. То есть можно говорить о феномене, о котором в принципе известно, что он существует, но еще «не наблюдаем» в данных условиях, в данный момент и в данном месте, не взаимодействует с субъектом познавательной деятельности непосредственно, не рефлектирует, то есть, как считал Гегель, не отображает себя в сущности. Иначе говоря, факт «явился», но сущность его еще не может быть раскрыта.
Здесь можно добавить, что все факты существования являются вместе с тем и фактами бытия, но не все факты бытия являются фактами существования. Таковыми они становятся тогда, когда начинают проявлять некоторые признаки своего присутствия в среде. Прием философского анализа, формирующийся на базе указанной категории, нацеливает исследователя на изучение всех имеющихся описаний ставших известными ему фактах, сбор новых исторических источников, экспериментирование, моделирование, использование всех возможностей для «наблюдения» за ними. Сущность факта может быть раскрыта только в его «действительности». Она выше, чем бытие и чем существование, как отмечал В.И. Ленин. В этой всеобщей категории отражается по мысли Гегеля единство «рефлексии и непосредственности», единство сущности и существования. В ней фиксируется доказанность, обоснованность существования факта, который проявляет в среде уже не только свое присутствие и признаки его проявления, но и присутствие своей сущности. Это позволяет говорить о факте как феномене объективно существующем, «наблюдаемым» в данных условиях, в данный момент и в данном месте, воздействующим на сознание субъекта познавательной деятельности непосредственно. Такой факт может быть обозначен как факт исторической действительности. К этому виду факта относится реальное событие, явление, процесс прошлого, то есть то, что имело место в истории и является общепризнанной истиной (крещение Руси, Ледовое побоище, церковный раскол и т.д.). Прием философского анализа, формирующийся на базе указанной категории, ориентирует на выявление содержания и сущности факта, его описание, истолкование.
Формы научно-исторического знания: категории, законы, принципы, концепции
В развитие темы о признаках научности истории мы остановимся на ее специфических формах, с помощью которых выражается научно-историческое знание. Начнем с ответа на вопрос о категориях исторического научного знания. (Почему именно о категориях, опуская рассмотрение однопорядковых с ними понятий? Потому что у нас речь идет об истории как науке. А категории в отличие от понятий отражают, как отмечалось в параграфе о содержании и сущности социально-философского анализа, отдельные стороны явлений на научном уровне.) Как известно, в философии к категориям относят формы научного знания, отражающие сущность отдельных сторон, элементов познаваемого явления. С учетом этого мы считаем необходимым вернуться к уже прозвучавшему выше тезису. История никогда не ограничивала и не ограничивает себя пересказом событий, а всегда стремилась и стремится их понять и объяснить. На основе анализа совокупности собранных и описанных ею фактов история неотвратимо приходит к необходимости понимания сущности отдельных сторон, элементов исторических явлений. Следовательно, она не может не иметь своих категорий, которые в обобщенном виде и отражают сущностные характеристики элементов явлений исторической действительности, являющихся онтологическим основанием их формирования. Категории научно-исторического знания по степени общности своего содержания и объема отличаются от категорий философского знания. Если последние в силу охвата философией природы, общества и мышления работают во всех областях науки и являются поэтому общенаучными, то исторические категории в связи с ориентацией истории на познание явлений только исторической действительности могут квалифицироваться как частнонаучные понятия. Будучи таковыми по своему уровню, они несут в себе ответ на вопрос: что представляют из себя по своей сути отдельные стороны, элементы конкретных исторических явлений, каковы их качественные признаки. Именно в этом контекстуальном плане могут быть охарактеризованы такие в целом общие для исторической науки категории как общество во всей его многозначности, нация, историческое событие, исторические условия, исторический факт, исторический период, цивилизация, класс, классовая борьба, исторические время и пространство, историческая действительность, исторический процесс и др. В своей совокупности эти категории складываются в определенную систему, которой, как и любая другая наука, обладает история. Не ставя здесь перед собой задачи представлять данную систему, позволим, тем не менее, указать на один из ее признаков, которым является взаимосвязанность входящих в нее категорий. Она детерминирована существующей взаимосвязанностью между явлениями исторической действительности, которая и трансформируется во взаимосвязанность их отражающих исторических категорий, выработанных исторической наукой. Поэтому ни одну из этих категорий нельзя понять, вычленив из целого (каковым является система), ибо свое объяснение они получают друг через друга.
Система исторических категорий непрерывно развивается и обогащается вместе с развитием научного познания исторической действительности. При этом из объекта, словно из глубокого колодца вычерпывается все новое содержание, извлекаются все новые его свойства. Развитие указанной системы идет главным образом по двум направлениям: в нее с необходимостью вводятся, обогащая ее, новые отражающие историческую действительность категории; вместе с тем уточняется и расширяется содержание входящих в систему старых категорий.
Говоря о содержании исторических категорий, следует иметь в виду их различение на родовые и видовые понятия. При этом содержание, выражаемое какой-либо категорией как родовым понятием, обязательно входит в видовое понятие, но последнее наряду с ним имеет и дополнительное содержание, отражающее особенности объекта данного вида. Возьмем, например, такую категорию, как «класс», который, будучи родовым понятием, имеет своим содержанием совокупность следующих раскрывающих его качественную определенность существенных признаков: место его представителей в исторически определенной системе общественного производства; их отношение к средствам производства; их роль в общественной организации труда; способ получения и размер той доли общественного богатства, которой они располагают. Все эти признаки входят в такое, допустим, видовое понятие как «класс рабовладельцев», но его содержание не исчерпывается родовым категориальным содержанием. К указанным чертам надо добавить: это класс, порожденный рабовладельческим способом производства, что определяет исторические рамки его существования; это класс собственников рабов, являющихся средствами производства; это класс, занимающий господствующее положение во всех сферах жизни рабовладельческого общества; это класс, присваивающий львиную долю общественного богатства, создаваемого трудом рабов. Все это указывает на то, что содержание категорий исторической науки включает в себя краеугольные характеристики научно-исторического познания, понимаемые как его общие и фундаментальные понятия. Они могут использоваться как способы фиксации повторяемости в истории, выделения закономерного, отнесения отдельных случайных исторических событий в соответствующие детерминистские узлы в сети пересечения общих и необходимых связей исторического процесса.
Вместе с тем круг использования категорий исторической науки не ограничивается только их задействованием как способов фиксации и выражения необходимого и всеобщего в истории. Они применяются и в качестве сознательно сформированных познавательных средств. В этом плане категории исторической науки предстают как общие, целенаправленно и сознательно разработанные ее понятия, категориальная природа которых обусловлена тем, что они как универсалы позволяют «схватывать» (в соответствующем срезе) исторический процесс как целостность. Это позволяет ученым сознательно использовать их как действенные инструменты (приемы) научно-исторического познания, как смысловые узлы, ступени такого познания.
