Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Игра и социальная жизнь 12
1. Функции игры в духовном становлении человека 15
2. Игра как способ сохранения и воспроизводства социального иммунитета 29
Глава 2. Социокультурный контекст проявления игры 58
1. Отношение игры к труду и культурному досугу 58
2. Локализация игры в горизонтах повседневности 81
Заключение 114
Приложение 117
Список литературы 124
- Функции игры в духовном становлении человека
- Игра как способ сохранения и воспроизводства социального иммунитета
- Отношение игры к труду и культурному досугу
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена потребностью социально-философского осмысления игры человека как специфического социокультурного феномена, в котором рельефно проявляются способность человека вписаться в социальную систему и сохранить собственное «Я», его духовные и нравственные ресурсы. Игра представляется как действие совокупности материальных и духовных сил, восстанавливающих социальную сущность человека. Она выступает творческой силой, позволяющей субъекту игры расширить диапазон личностного бытия, вписаться в социальную систему и проявиться в ней.
Играющий человек немыслим без принятия ответственности за свои решения. Самоактуализируясь в игре, человек снимает покров «святости» с системы ценностей и ценностных ориентации, что предполагает инициацию его деятельности. Такой человек контролирует границы игры, чтобы не допустить расширения игровых практик в собственной жизни, с целью сохранения предельно ответственного, адекватного отношения к неигровым уровням бытия.
Игра человека отражает жизненно важные для него цели. Игры, выбираемые человеком, указывают не только на его социокультурный тип, но и на степень духовного и нравственного развития. Игра увеличивает степень свободы субъекта, позволяя ему в условно-символической форме освоить социальное пространство.
В социальной сфере формируется не только субъект игры, но и наблюдатель с равноценным, обезличенным к жизненному материалу отношением. Рав-ность им определяется как состояние предельно обезличенного ко всему и ко всем отношениям, как глубинное выражение собственной независимости и отрешенности. В равности достигается состояние беспристрастного отношения к формам реальности, к живой и неживой, духовной и телесной, вербальной и невербальной. Такой человек лишь наблюдает за течением жизненных процессов, возвышается над игрой, над областью переживаний.
Современный человек живет в постмодернистском мире, который явно пытается быть играющим и играемым; при этом активно формируется мироощущение, что играют не только люди, играет и сама социальная система. Однако феномен игры не может быть изучен в полной мере без учета социокультурного фона, на котором она разворачивается как социальное действие.
В традиционном обществе оформленная игра отсутствует, вместо нее имеется комплекс социальных регуляторов мифологической природы. С другой стороны, пытаться представить общество с гипертрофированной игрой, т.е. панигро-вое общество, значит, ответить на вопрос о том, какие в нем произойдут катаклизмы: не доигравшее и переигравшее общество понимаются нами как деформированные и вырождающиеся.
В игре следует различать внеигровые моменты и в этом плане необходимо выделить игровые элементы в неигровых областях. Во многих областях жизни фиксируются игровые моменты; значит, следует различать: игру в неигре и неигру в игре.
В социально-философском плане игра не только продлевает активную жизнь, но и защищает ее; поэтому игра, как форма духовной активности, придает такой жизни новые, яркие и эмоциональные краски, формирует дополнительные смыслы и этические позиции.
Социальная деятельность означает наличие предмета, средств, цели, результата и совокупность выполняемых операций. С данных позиций игра как тип деятельности имеет специфику: в ней отсутствует в явном виде результат. Однако неявно, имплицитно результат присутствует в игровом процессе; ведь игра не означает некую конечность действия; она апеллирует к бесконечному. Игрок, даже проиграв сначала, имеет возможность реализоваться на следующем этапе игры. Тем самым, результат постоянно наличествует в самой процессуальности, в становлении. Игра продолжается как процесс постоянного приобщения к культурным ценностям; играющие претерпевают трансформацию игрового «Я», стремясь
выразить «самость» в игре тела и духа, достичь тем самым гармонии с самим собой.
Акт игры уникален, неповторим; игровой материал не жестко детерминирован в вещной, предметной форме; играющие замещают игровые материалы, меняют ориентиры, смыслы, значения. Игровая свобода и равенство означают внешнюю и внутреннюю независимость от самих себя, а также от социального и природного окружения. Поэтому важен момент свободы в игре как независимости; но пока лишь человек больше мечтает о свободе, о свободе как некой грезе, которая лишь временами достается ему как неожиданный дар в момент игры.
Мозаика жизненных траекторий представляет собой достаточно широкий репертуар возможностей; человек способен выбирать различным, но индивидуальным способом, хотя само общество и уравнивает, типизирует личность. Однако в определенной степени оно ее и индивидуализирует, оставляя тем самым пространство для игры человека.
Степень научной разработанности проблемы. Различные аспекты игры исследовались представителями разных научных школ и направлений. Анализ игры как понятия и как сферы человеческой жизнедеятельности присутствует в трудах мыслителей Древнего Китая и Индии, в сочинениях античных, средневековых философов, в работах представителей Возрождения, Нового времени, немецкой классической философии.
Эвристический смысл понятия «игры» заставляет обратиться к широкому кругу литературных источников по философии, антропологии, социологии, педагогике, политологии. В классической философии игра преимущественно артикулирована в деятельностно-социальном ключе; игра понимается как специфический вид активности субъекта, отличный как от традиционной деятельности в силу своей антиутилитарной природы, так и от непосредственного общения в силу фиксированной нормативности игрового пространства. Игра предстает как избыток человеческих сил, и в то же время она реализуется в рамках принятых правил. При этом если несоблюдение правил игры выводит человека за границы игрового
пространства, то их буквальное соблюдение еще не гарантирует его включенности в игру. Последняя предполагает в выполняемых действиях эмоциональную напряженность, порыв, страсть, наличие которых во многом позволяет квалифицировать действия как игровые.
Несмотря на атрибутивную внеутилитарность, игра выполняет в культуре утилитарно значимые для человека, но не для самой игры, функции. В историко-философской традиции зафиксированы следующие функции игры: социализирующая («упражняющие качества» игры у Г. Спенсера и К. Гросса), коммуникативная (идея коллективности у В.Штерна и трансакции Э.Берна), познавательная (Платона «Надо жить играя»), функция социальной компенсации («нереализованные возможности» Л.С. Выготского).
В неклассической философии феномен игры подвергается осмыслению в контексте социальности. Согласно И. Хейзинги, предпринявшего интегральное исследование игры, последняя выступает базовой формой развития культуры как таковой. Культура возникает в форме игры, она изначально разыгрывается. Значимы в этом плане лудологические концепции Э.Финка, Г.Г.Гадамера, М.Хайдеггера, Х.Ортеги-и-Гассета, Ж.-П.Сартра, Р.Кайюа, Г.Гессе.
Э.Финк ведет речь об игре в силу ее атрибутивной отнесенности к миру возможного; Г.Г.Гадамер указывает, что игра выступает по отношению к субъекту как превосходящая его действительность; М.Хайдеггер замечает, что игра представляет собой в системе отсчета личности «язык трансценденции»; Х.Ортега-и-Гассет акцентирует внимание на празднично-спортивном отношении к жизни. В аксиологическом пространстве игра трактуется в контексте осмысления проблемы подлинности индивидуального бытия. Согласно Ж.-П.Сартру, игра выступает формой существования человеческой свободы.
В постнеклассической философии игровая процессуальное^ экстраполируется на внесоциальную сферу и игра обретает универсальный статус. Игра - это не только сознательная деятельность субъекта, но и сугубо объективные процес-
сы, для которых также характерна релятивность, автохтонная самодостаточность и вариативность.
Игровые типы процессуальное распространяются и на природную сферу. Игра понимается как самопроизвольная процессуальность; игра «играется» сама по себе. Субъектом игры выступает сама природа в режиме вечного становления.
В рамках постмодернистской традиции конституируется целый веер концепций нелинейной процессуальности («игра письма» у Р.Барта, «игры науки» у Ж.-Ф.Лиотара, «игры истины» у М.Фуко, концепция «игровой структуры» Ж.Деррида). Такие структуры фундируют парадигмальную установку постмодерна на видение предмета как находящегося в процессе самоорганизации. Постмодернизм радикальным образом переосмысливает классическое понимание игры, расширяя область действия случайности по сравнению с традиционными рамками ее понимания.
Учитывая широкий спектр концепций игры, диссертант стремится главное внимание обратить на социальную компоненту игры. В данном отношении выделяются труды К.Маркса, В.И.Ленина, Г.В.Плеханова, представителей неомарксистской западноевропейской и отечественной мысли Г.Маркузе, Э.Фромма, Б.П.Вышеславцева, Н.А.Бердяева, Л.П.Карсавина, А.Ф.Лосева, В.С.Соловьева. Весьма ценным является тезис об игре как активной и созидательной силе социальных процессов.
К.Маркс, исследуя сущность игры, пишет, что труд не может стать игрой даже в будущем обществе социальной справедливости, ибо в этом обществе главным остается не более высокая форма распределения, а сам способ производства . Человек развивает дремлющие в собственной природе способности и подчиняет игру этих сил своей собственной власти.
Однако игра человека как отдельный социокультурный феномен и как способ воспроизводства социального иммунитета исследовалась явно недостаточно. Значительную помощь в исследовании общих оснований игры оказали работы
1 См.: Маркс К. Критика политической экономии (черновой набросок 1857-1858 годов) // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. - Т. 46. - Ч. 2. - С. 221.
С.С.Аверинцева, Ю.П.Азарова, Д.М.Азаматова, В.А.Андрусенко, М.М.Бахтина, Э.Берна, И.Е.Берлянд, Д.Винникот, П.П.Гайденко, Б.С.Галимова, АЛ.Гуревича, Н.А.Гильмутдиновой, М.М.Демина, З.Е.Дорофеевой, В.М.Ефимова, Р.Р.Ильясова, М.С.Кагана, Р.Киппер, С.А.Кравченко, А.Ф.Лосева, А.В.Лукьянова, В.В.Малявина, А.И.Мазаева, И.М.Орешникова, Е.А.Покровского, О.П.Пучниной, ЗЛ.Рахматуллиной, И.Ю.Рыбниковой, В.В.Сильвестрова, А.С.Спиваковой, Р.С.Сулейманова, В.И.Устиненко, В.Г.Федотовой, В.Н.Финогентова, Е.А.Флериной, И.Т.Фролова, В.С.Хазиева, Н.А.Хренова, Л.А.Ширяева, Р.Штейнера, Д.Б.Эльконина.
Игровые явления в контексте социального бытия исследуются Д.М.Азаматовым; научное и техническое творчество как специфические формы игрового феномена изучается Л.А.Ширяевым; игровая компонента современного социума исследуется Р.Р.Ильясовым, игра в аспекте формирования гуманитарной культуры изучается И.М.Орешниковым1.
Объектом исследования выступает игра человека.
Предметом исследования - игра человека, которая рассматривается как социокультурный феномен, усиливающий самозащитные качества человека.
Цель диссертации - выявление социокультурной сущности игры, придающей человеку стабильность, укорененность и защищенность в условиях противоречиво действующей на него социальной системы.
В соответствии с данной целью в диссертации решались следующие взаимосвязанные задачи:
дать анализ позитивных и негативных функций игры в процеесе духовного становления человека;
исследовать игру как способ сохранения и воспроизводства социального иммунитета;
выявить отношение игры к труду и культурному досугу;
определить место игры в повседневной жизни человека.
1 См.: Орешников И.М. Что такое гуманитарная культура? - Саранск: Изд-во Мордовского ун-та, 1992.
Методологической основой диссертации выступает социокультурный подход, основанный на принципах объективности, историзма и системности.
Социальные процессы исследованы автором преимущественно с позиций личностного переживания и осмысления. Методология персонализма предоставляет значительные возможности для самовыражения, предельную ответственность автора за объективность разграничения игровых и неигровых способов деятельности, отказ от догматических установок и способов мышления. Игра человека реализуется в форме его отдельного, автономного бытия, позволяет ему сохранить самоценность и критичность его мировоззренческой позиции.
Автор исходит из концепции игры как специфического вида активности человека, отличного от традиционных для него форм деятельности. Игра выступает фактором сохранения стабильности и преемственности личностного существования. Проблема состоит в том, насколько игра способна сохранять социальный иммунитет, поддерживать и воспроизводить его.
Обозначенный подход позволил отойти от понимания игры только как вида непродуктивной деятельности, лишенного утилитарной направленности и позволил исследовать игру как проявление активной формы человеческой духовности.
Кроме того, использовались общенаучные методы: идеографический, анализ и синтез, индукции, аналогии, обобщения и моделирования. Эмпирическую базу исследования составляет социологический опрос 550 студентов и старшеклассников образовательных учреждений г. Уфы для выявления значимости отдельных компонентов игрового фактора в организации полноценной личной культуры.
Научная новизна диссертации обусловлена целостным, системным подходом к изучаемой проблеме и формулируется в виде следующих положений:
выявлено, что степень игровой активности связана с общим уровнем игровой культуры социальной системы и личной культурой человека;
обосновано, что игра, как проявление духовного начала, отлична от трудового усилия, но полностью не оппозиционна ему. Игра указыва-
ет на преобладание жизненных сил в трудовом процессе над силами, которые сдерживают творческие потенции индивида;
выявлено, что игра, выступая в качестве способа сохранения и воспроизводства социального иммунитета, снимает накапливающееся внешнее и внутреннее напряжение в личности и социальной системе;
обосновано, что в обществе человек становится самодостаточным и автономным, если оказывается способным организовать полноценную игровую деятельность, в которой получают развитие его сущностные силы. Однако игра, в процессе которой человек на место своих подлинных сущностных сил подставляет вынужденные, искусственно-вызванные силы, есть имитация трудовой деятельности и культурного досуга;
обнаружено, что игра занимает промежуточное положение между трудом и досугом, имея с ними некоторые сближающие их свойства.
Теоретическое и практическое значение работы. Результаты исследования найдут применение в разработке разделов социальной философии и антропологии. Игра позволяет снимать напряжение в субъект субъектных и субъект объектных отношениях. В этих отношениях присутствует игровой элемент, обеспечивающий не только различие социальных сил, но и их относительное равновесие.
Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов при анализе конкретных аспектов социальной действительности: образования, воспитания, морали, права, повседневности. Результаты и выводы работы найдут применение при разработке дисциплин гуманитарного цикла в образовательных учреждениях, при составлении учебных программ по подготовке и переподготовке управленческих кадров.
Апробация диссертации. Научные результаты апробировались на республиканской научно-практической конференции по физическому воспитанию и спорту (Уфа, февраль 1998 г.), на республиканской научной конференции «Движение декабристов в историческом самосознании» (Уфа, апрель 1998 г.), на республикан-
ской конференции молодых ученых «Мировоззрение в системе духовности» (Уфа, 1999 г.), на республиканской научно-практической конференции «Актуальные проблемы гуманитаризации и гуманизации образования» (Уфа, апрель 2002 г.), на республиканской научно-практической конференции «Современные образовательные процессы: опыт, проблемы и перспективы» (Уфа, март 2004 г.), на всероссийской конференции «Трансформация общества: наука, педагогика, производство» (Уфа, февраль 2005 г.), на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, май 2005 г.), на международной научно-практической конференции «Наука и культура России» (Самара, май 2005 г.), на межвузовской конференции «Наука, религия, образование» (Уфа, июнь 2005 г.), на всероссийской научно-практической конференции «Приоритетные направления социально-экономического развития Республики Башкортостан» (Уфа, ноябрь, 2005 г.).
Основные положения апробировались на методологическом семинаре «Проблема обоснования знания» профессора А.Ф.Кудряшева в 2004-2006 годах.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, по два параграфа в каждой, заключения, приложения и списка использованной литературы, включающего 253 наименования.
Функции игры в духовном становлении человека
Человек является человеком постольку, поскольку обладает способностью выступать субъектом деятельности, в том числе и игровой. Игра в этом отношении выступает как мера становления социальных качеств человека. Возникновение и исчезновение символов, культурных и религиозных институтов, широта, изменчивость подхода к явлениям могут интерпретироваться как результат многих политических, экономических, социальных, познавательных и других игр. Развитие же игры отдельного человека есть его история, включающая элементы направленности и стихийности, упорядочивания и хаотизации, необходимости и случайности.
Человек в социальной системе постоянно находится в состоянии игровой активности. Выскажем предположение: либо он сам играет, либо он играется, или им играют соответствующие социальные структуры. В организуемой им самим игре он снимает не только напряжение и усталость, но и восстанавливает духовные и энергетические потенции, расширяет диапазон возможностей, реализует себя как свободный субъект деятельности.
По мере усложнения социальной жизни игровые явления переходят в стадию, когда существенным моментом оказываются непредвиденные явления, что акцентирует внимание на различных функциях игры. Чем изощреннее становится игра и способы ее реализации, тем в большей степени она ускользает от определения и управления.
Тезис Й.Хейзинги, что игра сама по себе лежит вне сферы нравственных обязанностей,1 выглядит проблематичным, поскольку, во-первых, игра выводит субъекта в область свободы, а без свободы нет и нравственности, во-вторых, игра не может рассматриваться только как оппозиция непосредственно рефлекторному отношению к жизни.
Сомнительно, что заявленная бесцельность игры выступала основанием по иска в ней смысла для субъекта. Наслаждение, получаемое субъектом, артикулируется не только в эмоциональном ключе, но и обретает наряду с эстетическими формами и нравственно-позитивный характер.
Культурные традиции не могли активно противодействовать наступлению контркультуры. Последняя обнаруживает себя в многообразных типах прямого и опосредованного насилия, разрушающих единый социальный порядок. Люди становятся заложниками неведомых им игровых действий, которые сами по себе не свободны от какой бы то ни было внешней потребности, и реализуют скрытый материал. Такая игра оказывается связанной с целеполаганием, которая задает содержание процесса, устремленность к будущему и пресекает для человека-марионетки возможности самовыражения.
Если в доиндустриальном обществе играло всё население; игра не отделялась от труда, она органично переходила в трудовое усилие, то индустриализация сужает рамки игровых проявлений, закабаляет работника как носителя рабочей силы, превращая его в придаток машины.
Традиционная игра делила социальное пространство и время на игровое и неигровое. «Делу - время, потехе - час» - такова была установка жизнедеятельности людей. Такая игра оставалась в рамках праздничных действий и производных от игры обычаев, обрядов, церемоний. Игра подчеркивала значимость неигровых форм деятельности. Метафорически выражаясь, люди играли, чтобы от игры естественно перейти к значимым типам социальной и духовной активности.
Обратимся к работам Н.А.Миненко, которая, описывая культуру русских крестьян XVIII и первой половины XIX века, указывает, что пятнадцатилетняя девочка умеет не только играть, но и плавать на лодке, жать, косить, метать сено, боронить и неводить рыбу, доить корову, шить рубашку, красить ткань, ткать пряжу, ориентироваться на местности, различать ядовитые растения.
Игра как способ сохранения и воспроизводства социального иммунитета
Игра есть способ воспроизведения социального иммунитета, предохра няющая субъекта от деструктивных, десоциализирующих факторов социальной системы.
Человечество должно сохраняться, быть стабильным - и в то же время развиваться, оставаясь при этом восприимчивым к инновациям. Чтобы эти тенденции не уничтожили друг друга в конфликте, требуется опосредующий механизм, который, по нашему мнению, состоит из факторов, уравнивающих статистичные и динамичные характеристики. При всей хаотичности жизни существует определенный механизм саморегуляции, механизм целесообразного взаимодействия элементов социальной системы. Общим принципом сохранения человечества при всех катаклизмах истории, гибели государств, культур является саморегуляция общественной системы. Система с синергетических позиций сама поддерживает стабильность. Деятельность индивидов и социальных групп, сознательное целе-полагание, сфера подсознательных актов и установок, функционирование и культурных институтов, опыт поколений и традиция утверждают инварианты бытия. У данного многообразия имеется единое основание, которое сводится к воспроиз w ведению универсальной деятельности - совокупности игре, выступающей первичной формой организации безопасного сосуществования. Так Платон обосновывает необходимость принятия максимы: «Надо жить играя», которая выражает достойный способ бытия в противоречивом социальном мире1.
Положительная деятельность социальных сил предполагает негативный момент как реакции на нее, средство противодействия, преодоление жизнеспособности, культуре всегда сопутствует контркультура. Агрессивность нами понимается как энергия разрушения, сознательное разрушение самих основ человече ф ского бытия. Эта сила оформляется в негативных субкультурах. Жизнь характери зуется взаимодействием противоречивых, исключающих друг друга субъектов на ограниченном социальном пространстве, что предполагает конфликтность. Поэтому человек стремится обезопасить себя, выстроить защитную оболочку. Чуждое и вредное воспринимается отдельным человеком как угрожающее, вне- и не-до-человеческое, создает материальный и душевный дискомфорт, обесценивает жизнь. Последствия таких сил крайне деструктивны.
Но только осознанно рациональное отношение к чему-то часто ошибочно: можно разрушать, полагая, что созидаешь; быть рабом, полагая себя свободным; играть, ощущая себя неиграющим. При этом справедлив тезис, что можно лишь имитировать состояние игры, будучи формально включенным в поле её проявления. На данный аспект обратил внимание А.Ю.Цофнас, по его справедливому замечанию «проводить время за игрой вовсе не означает полноценно играть».
Чтобы играть, необходимо не только физическое присутствие в игровом пространстве; для игры необходим известный «избыток» душевных сил, сформированный мотив играть. Обилие игровых заведений вовсе не свидетельствует о высокой культуре игры, возможно вместо игры там имеют место имитационные практики, которые и подменяют игру как таковую.
Внутреннее психологическое непринятие негативного не мешает людям объективно выступать его орудием. Поскольку же социум - система, в нем важны все ее компоненты, в том числе и негативные. Следовательно, социальный иммунитет с необходимостью включает в себя и то, что обозначено как зло, как негативное. Жизнеспособность социального организма утверждается как противодействие разрушительным силам, и чем сильнее проявляются разрушительные тенденции, тем мощнее должны быть силы противодействия, тем более пластичным, полиморфным, неопределяемым однозначно должен стать играющий человек.
При этом история лишена однозначности, в конечном счете она носит непредсказуемый характер, что допускает использование категории «игры» для ее исследования. Даже при явной деградации общества жизнь не может не созидать позитивных вариантов. Для обывателя ценность жизни не сводится к ее наличности, в ней он ищет возможности для выхода за ее пределы. Человек не способен обходиться без смысла жизни, составляющей основу его мировоззрения. Скептицизм оказывается позицией, определяющей ценности и сам образ жизни. Можно отрицать в целом смысл жизни, но, поскольку у человека есть оформленное мнение о жизни и определенные жизненные ценности, следовательно, у него остается надежда на поиск достойных оснований организации самого себя.
В этом плане игровое отношение к социальным институтам предполагает выход за рамки устоявшихся стереотипов, образцов, идеалов. В девиантных и де-ликвентных субкультурах в явных формах утверждаются негативные ценности и ценностные ориентации, оправдывающие практическую деятельность, материальное, эмпирическое бытие их отдельных представителей.
В.Я. Пропп на примерах традиционной русской культуры показывает, что игрища и игры позволяют перевернуть мир привычных соотношений, переиначить статусы, свойства, качества. Через такое «перевертывание» достигается качественно иное состояние человеческого сообщества, состояние, которое открыто для выражения экзистенции, вплоть до крайних, пограничных форм. Массовый обряд переряжения позволяет утверждать релятивный характер социальных отношений, позволяет заглянуть в качественно иные области взаимодействия, позволяют идентифицироваться с не привычными формами проявления человеческого «Я»1. В русской культуре игры выступали часто синонимами забавы, развлечения, потехи, и даже утехи. Утешиться - это успокоиться на радостном событии, успокоиться в игре.
Отношение игры к труду и культурному досугу
Природа человека стремится доставить возможность человеку не только правильно направлять его деятельность, но и пользоваться досугом. Последний же есть определяющее начало для полноценного человеческого существования. Человек живет не только потому, что должен постоянно наслаждаться, посвящая себя игре, но главным образом его социальная жизнь оказывается направленной на разрешение противоречия между существованием и сущностью, между опредмечиванием и самоутверждением, между свободой и необходимостью, между индивидом и родом. Согласно К.Марксу, если место физических и духовных чувств занимает «чувство обладания», то родовая сущность человека, его природа и «духовное родовое достояние» постепенно превращается в чуждую ему сущность, в средство для поддержания его индивидуального существования1.
Игра становится таким средством, если полностью не сливается с досугом и с трудовой деятельностью. Игра органически включает в себя свободу и необходимость. Рабочему необходим отдых: его труд сопряжен с напряжением физических и умственных сил. Для него игра - особый вид активности, который отличается как от труда, так и от ничегонеделания.
Вместе с тем отдельные элементы игры свойственны и досугу, и трудовой деятельности. Если не принять этого тезиса, то досуг превращается в монотонный и утомительный отдых, а труд примет характер абсолютного фактора, атрофирующего у человека умения и навыки, самодеятельность и талант. Напряжение труда не должно подавлять силы человеческого существа, не должно утомлять его потенции, а наоборот - открывать пространство возможностей для самореализации, чему, собственно, и способствует игровой элемент труда.
Рассмотрим позицию игры и труда в доиндустриальном обществе. Игра не поднимается над формами человеческой активности, для обеспечения тотальной игры отсутствуют соответствующие ресурсы. Игра не вычленяется из общего потока событий, она органично включена в процессы повседневности, присутствуя в них как естественная часть бытия. Человек того времени активно играет, но не рефлексирует над пребыванием в игре как в особой области телесной и духовной деятельности.
Г.В. Плеханов, исследуя взаимоотношения игры и труда в генетическом плане, выявил, какой тип деятельности выступает первичным, какой вторичным. По его мнению, «труд много старше игры, однако на индивидуальном уровне игра выступает первичной деятельностью как способ освоения социального пространства и усвоения социального опыта».
Л.С. Выготский также выводит игру из труда, рассматривая ее в качестве особой формы труда. Он пишет: «Игра есть разумная и целесообразная, планомерная, социально-координированная, подчиненная известным правилам, система поведения или затрата энергии. Этим она обнаруживает свою полную аналогию с трудовой затратой энергии взрослым человеком, признаки которой всецело сов-падают с признаками игры, за исключением результатов» . Таким образом, психическая природа игры и труда совпадают, игра готовит ребенка к серьезной трудовой деятельности, окрашивая саму деятельность в эмоционально позитивные переживания. Это указывает на то, что игра является для ребёнка естественной формой труда, присущей ему ведущей формой деятельности, подготовкой к будущей жизни.
Необходимость же игры для уже сформированного, подготовленного к жизни человека Л.С. Выготский объясняет, применяя наглядный образ воронки. Нервная система человека представлена воронкой, которая обращена широким отверстием к миру и узким отверстием к действию. Мир вливается в человека че рез широкое отверстие воронки тысячью зовов, влечений, раздражения, и лишь ничтожная их часть осуществляется, т.е. как бы вытекает наружу через узкое отверстие. Неосуществившаяся часть жизни, не прошедшая через узкое отверстие нашего поведения, должна так или иначе проявиться в чем-то. Метафорически выражаясь, взрослый человек, совершивший свой выбор ограниченных типов жизненного сценария, в котором он реализует самого себя, живет в сфере узкого канала воронки, и лишь игра позволяет ему хотя бы в условном жизненном плане сыграть другие, возможные только как игра, как идеальные варианты, которые, однако, никак не могут быть реализованы им в действительности. Игра заменяет человеку его неосуществимые желания, мотивы, действия и поступки. Игра дополняет действительность, условно воссоздает поливариантность личного бытия. Если взрослый в игре "проживает и переживает" уже не использованные возможности жизни, то ребенок "примеривает" на себе еще не использованные, не выбранные им в действительности возможности, пытаясь выбрать то поле деятельности, в которой он сумеет себя реализовать.
В этой связи заметим, что, принимая решения играть, человек не отдает себе отчета, какое именно влияние она на него окажет. Стремление играть связывается с особенностями игровой реальности, в ней субъект ощущает себя совсем по-иному, чем вне игры. Тем самым создается особое эмоциональное поле переживания игрового события.
