Содержание к диссертации
Введение
I глава. Неповиновение и духовное творчество: сопряжение понятий 14-83
1. Понятие неповиновения в современной социально-философской мысли 14-45
2. Духовное творчество и неповиновение в аспекте диалоговой сущности человека 46-83
II глава. Неповиновение как креативная форма бытия человека 84-150
1. Онтологические основания, креативный потенциал и формы неповиновения 84-111
2. Неповиновение как способ сохранения персональной идентичности и гармонизации отношений человека с миром 112-150
Заключение 151-152
Список использованной литературы 153-165
- Понятие неповиновения в современной социально-философской мысли
- Духовное творчество и неповиновение в аспекте диалоговой сущности человека
- Онтологические основания, креативный потенциал и формы неповиновения
- Неповиновение как способ сохранения персональной идентичности и гармонизации отношений человека с миром
Понятие неповиновения в современной социально-философской мысли
Монографические исследования, посвященные целостной характеристике категории и феномена неповиновения, его фундаментальному анализу в известной отечественной и зарубежной мысли автором не обнаружены.
"Неповиновение" в словаре Ушакова означает отказ повиноваться, непослушание (например, неповиновение властям, оказать неповиновение) (150). В словаре Ожегова неповиновение есть отсутствие повиновения, отказ повиноваться (например, неповиновение старшим) (130). Повиновение, состояние по глаголу повиноваться, беспрекословное исполнение чего-нибудь (распоряжений, указаний и т.п.), подчинение. Выйти из повиновения (перестать повиноваться). Быть в повиновении у кого-нибудь, повиноваться кому-нибудь (149). Эти определения неповиновения общепризнаны, но столь же односторонни, так как не отражают глубины содержания неповиновения как феномена.
В социально-философской литературе термин "неповиновение" в своем категориальном определении до настоящего времени не имеет самостоятельного философского статуса. Как правило, "неповиновение" используется с прилагательным "гражданское".
Гражданское неповиновение - политическое действие, выражающееся в намеренном нарушении закона ради инициирования изменений в законодательстве или политике правительства, одна из форм оппозиции в демократическом обществе. По смыслу действия гражданское неповиновение представляет собой обращенное к чувству справедливости большинства сообщества рационально обоснованное заявление о несогласии неповинующихся с нарушением принятых принципов (или порядка) социальной кооперации. Акции гражданского неповиновения могут носить прямой (неисполнение опротестовываемого закона) и непрямой (неисполнение иных законов) характер. Как политическое действие гражданское неповиновение оправдывается принципами, регулирующими конституцию и другие социальные институты. В этом плане оно представляет собой неповиновение (отдельному) закону при верности законодательству и принципу верховенства права (54).
Идея гражданского неповиновения была введена в западную политическую теорию американским мыслителем Д. Торо почти 150 лет назад. С тех пор гражданское неповиновение рассматривалось как механизм демократического общества, как одно из средств выражения гражданами своего несогласия с властями, равно как выражения меньшинством своего несогласия с большинством, форма включения граждан в работу институтов демократического общества. В настоящее время эта концепция получила значительное развитие благодаря американскому социальному философу -Дж. Роулсу. К числу редких социально-философских работ собственно теоретического характера, в которых разрабатываются проблемы философии согласия и неповиновения, относится книга Дж. Роулса "Теория справедливости" (1971) (161, С. 38-52). "Роулс хорошо известен как автор широко обсуждающейся концепции справедливости и как критик либерализма. Но его теория гражданского неповиновения до сих пор остается за рамками академических обсуждений", - отмечает Р.Г. Апресян (13, С. 55).
Согласно Роулсу, "гражданское неповиновение - это публичное, ненасильственное, сознательное и при этом политическое действие, в котором нарушается закон с целью изменения закона или государственной политики" (217, Р. 364; 212, Р. 653-661).
Гражданское неповиновение представляет собой временную, публичную и демонстративную приостановку обычно принимаемых правил и норм (законов), и оно имеет смысл лишь при условии, что в обществе имеется некое согласие относительно действующих правил и норм (законов) и обычно они всеми исполняются. По мнению Р.Г. Апресяна, понятие "гражданское неповиновение" коррелирует с другим базовым понятием, описывающим демократический политический порядок и гражданское общество - понятием "общественный договор".
Теории общественного договора имеют давнюю историю. Элементы этих теорий мы находим в европейской философии, начиная с софистов. Согласно позднему Платону, договор представлял собой основу отношений между правителем и сословиями в рамках данного политического порядка. В ранней новоевропейской философии концепция общественного договора была расширена до теории государства вообще. В частности, для Т. Гоббса, Г. Гроция, Б. Спинозы, Дж. Локка, С. Пуфендорфа, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта общественный договор был не только соглашением внутри существующего порядка, основой легитимности гражданского сообщества в целом. Идея общественного договора как предпосылки государства и общества критиковалась Шефтсбери и Д. Юмом. Кант указывал на то, что в теории общественного договора речь идет не о происхождении государства, а о началах законодательства и государства, какими они должны быть. В этом отношении, отмечает Р.Г. Апресян, "Ф. Ницше не был оригинальным, указав на старомодность социально-договорной концепции государства: тому, кто может управлять, кто преобладает "по природе", кто не пренебрегает силой в своих действиях и жестах, нет дела до договоров" (13, С. 56).
Начиная с XIX века "общественный договор" трактуется как своего рода философская метафора. Однако эта метафора адекватна характеру демократического устройства общества: она отражает действительно происшедший переход от статусных отношений феодального общества к отношениям, основанным на "договоре": люди вступают в соглашения и исполняют их, независимо от формальных и ритуально закрепленных статусов, их принадлежности к той или иной социальной страте. "Общественный договор" представляет собой метафору, потому что и исторически, и актуально люди не заключали соглашений для организации сообществ. "Общественный договор" - это концептуальная схема социальной организации: члены общества — граждане как бы делегируют часть своих прав и свобод государству (государственным институтам), получая взамен гарантии безопасности и сохранения стабильности социального порядка. Такое устроение общества фиксируется в конституции, подтверждающей права и обязанности (то есть ограничения прав) граждан, с одной стороны, и обязательства государства — с другой. Концепция общественного договора отражает реальную практику различных социальных, экономических, политических, образовательных начинаний (Проектов), опосредованных соглашениями и юридически зарегистрированными соглашениями между социальными субъектами, которые самим фактом соглашения и регистрации договоренности подтверждают свое намерение. Такова классическая теория общественного договора.
В XIX — 1-й пол. XX веков теория общественного договора отходит на периферию социально-философской мысли. Но во 2-й пол. XX века эта теория возрождается. Отчасти возрождение теории общественного договора связано с усилиями Дж. Роулса (160).
Теория справедливости Роулса относится к контакторной традиции социально-политической философии, согласно которой концепция справедливости основывается на добровольном и всеобщем согласии членов сообщества. Только те принципы человеческого общежития являются справедливыми, которые единодушно признаются членами сообщества. Согласно контракторному подходу, принципы справедливости — это принципы сотрудничества между равными членами сообщества. Несправедливость к кому-либо означает игнорирование его в качестве равного члена сообщества, является следствием пользовательского отношения к другому. В связи с общественным договором Роулс указывает на "естественную обязанность гражданственности", которая заключается в том, чтобы "не ссылаться на дефекты в социальной организации как подходящий повод для того, чтобы не принимать их и не использовать неминуемые лазейки в правилах в своих интересах" (160). На этой обязанности основывается взаимное доверие.
Духовное творчество и неповиновение в аспекте диалоговой сущности человека
Автор, исследуя понятия "духовное творчество" и "неповиновение", которые встречаются в философской, философско-правовой, культурологической и социологической мысли, рассматривает их в единстве.
В известной автору теоретической литературе объем понятия "духовное творчество" сужается до рамок феноменов культуры (наука, искусство, средства массовой информации и т.д.), а объем понятия "неповиновение" ограничивается сферой социальных явлений (противоборство социальных групп, конфликт интересов и т.д.), которые чаще всего являются предметом исследований в области психологии, педагогики, юриспруденции. Значение понятия определяется контекстом его употребления, поэтому при использовании понятия "неповиновение" автор описывает область его применения в рамках темы диссертационного исследования, а именно — в привязке к контексту духовного творчества человека. Задача автора диссертации - через исследование духовного творчества и феномена неповиновения предпринять попытку мировоззренческой концептуализации бытия современного человека, найти способы актуализации его свободы, адекватные "существованию по-человечески", а именно - на уровне диалогических отношений.
Духовное творчество, по мнению автора, есть диалог человека с миром. Неповиновение — специфически человеческий способ бытия, являющийся одним из мощнейших способов сознательной созидательной деятельности, способствующей гармонизации отношений человека с миром и сохранению его целостности. Неповиновение в рамках духовного творчества как диалога есть нравственное сопротивление разрушению отношений человека с миром, путь к согласованию отношений. Согласованность представляет собой фундаментальную закономерность бытия. Но ошибочно придавать согласованности преобладающее значение. В то время, когда в одном объекте перевешивает согласованность, в другом объекте происходят процессы рассогласования, разрушения целостности. Тогда включаются механизмы, мешающие рассогласованию, разрушению целостности - механизмы неповиновения разрушению, противостояния рассогласованию. Стремление к согласованности есть неповиновение разрушению. В процессе взаимодействия механизмов рассогласования и неповиновения ему, сами эти механизмы меняются местами, переходят друг в друга. Диалектика бытия состоит в том, что тенденции согласованности всех элементов в структуре определенной целостности и разрушения этой целостности постоянно меняются по своим характеристикам, полноте, глубине, направленности, результатам и т.д.
Неповиновение - не противостояние, не дифференциация элементов определенной системы, оно есть фактор интеграции отношений, актуальная форма согласования действий. Основанием единства и сопряженности понятий "духовное творчество" и "неповиновение" выступает гармонизация отношений с миром. И духовное творчество, и неповиновение в аспекте диалоговой сущности человека есть актуальная форма согласования. Человек решает практическую задачу гармонического согласования природного и разумного, материального и духовного, физического и нравственного.
Духовное творчество, по мнению автора, есть отношение, иначе — диалог, "устремленность креативной воли как ориентированной межсубъектно" (17, С. 74). Духовное творчество несет в себе коммуникативную направленность на Другого, обладает реальной или потенциальной значимостью для социального окружения.
По замечанию Г.В.Ф. Гегеля, "чем богаче подлежащий определению предмет, то есть чем больше различных сторон он представляет рассмотрению, тем более различными оказываются даваемые ему дефиниции" (47, С. 413). Существует множество смысловых полей, относящихся к понятию "духовное творчество" (духовное творчество -способ экономии мысли (А. Потебня); физиологическая реакция на раздражитель (В. Бехтерев); процесс мысленного направленного изменения структуры задачи, при котором происходит перегруппировка составляющих эту задачу структурных элементов, что приводит к инсайту (М. Вертгеймер, К. Дункер); акт познания действительности (В. Кандинский); процесс преодоления познавательно-психологических барьеров (Б. Кедров); компенсаторный механизм конфликтного социального существования индивида, способ компенсации или снятия индивидуально-социальных противоречий, форма приспособления личности к социальной среде (Дж. Дьюи, Т. Манро, 3. Фрейд, А. Адлер, К. Юнг и др.). Явно противоречащие друг другу определения понятия "творчество" могут обозначать совершенно разные аспекты феномена творчества. В этой связи Г. Шпет отмечал: "Когда мы видим один знак с двумя значениями, на самом деле перед нами разные знаки" (151, С. 182).
Повсеместно "творчество" используется для обозначения самых различных процессов и явлений. С помощью этого термина характеризуется не только деятельность человека, но и поведение животных и даже природные процессы. Размытость и неотчетливость понятия "творчество" маскирует целый ряд проблем. Особенно это касается условий, процессов и механизмов функционирования творчества в бытии человека и человеческой культуре в целом.
Во многих концепциях ХІХ-ХХ вв. творчество рассматривается как процесс, посредством которого индивид пытается найти компромисс с окружающей социальной средой. Например, А. Шопенгауэр считал, что в искусстве художник ищет забвения и освобождения от диктата житейских потребностей. Дж. Дьюи, один из основоположников прагматизма, полагал, что креативная деятельность оказывается способом восстановления "естественной гармонии" человека со средой, в которой он вынужден "односторонне функционировать", вопреки своей потребности в гармоничной деятельности. Последователь Дж. Дьюи Т. Манро говорил о художественном творчестве как о способе бегства в воображаемый мир в целях иллюзорного осуществления тех мыслей и желаний, удовлетворение которых в действительности невозможно. Аналогичной точки зрения придерживался Д. Сармьенто: "Человеку нужна возможность, которая позволит развернуться его силам, способностям и честолюбию, а когда отсутствуют нормальные условия для этого, он придумывает свой мир, с его собственными законами и моралью, и в нем с наслаждением доказывает, что родился Наполеоном или Цезарем" (163, С. 42). Согласно 3. Фрейду, творчество есть сублимация, путь непрямого удовлетворения социально запрещенных влечений, примиряющий человека с жертвами, приносимыми культуре. Творчество оказывается возможностью для человека уладить конфликт между своим бессознательным и социокультурными ограничениями, не впадая в невроз.
В психологии трех последних десятилетий духовное творчество понимается как универсальная характеристика человеческого бытия, как коррелят общепсихического здоровья личности (34; 35; 101; 119, С. 69-116; 215, Р. 241-254).
В рамках семиотического подхода творчество понимается как создание новых культурных возможностей. Творчество — это создание не только нового культурного текста, но обязательно и нового языка для его прочтения. "В культурных парадигмальных изменениях наиболее важным и заметным оказывается именно смена культурного кодирования текста, а не сам текст. Творчество поэтому можно понимать как изменение системы культурных кодов" (63, С. 63).
История изучения творчества показывает, что в исследованиях творчества практически всегда явно или неявно предполагается его субстанциальность. Считается, что в самом субъекте присутствует некое устойчивое начало, некая неизменная особенность, определяющая возможность и развитие творческой деятельности. В разных вариантах эта особенность рассматривается как наследуемая, или как приобретаемая в результате социализации индивида, или как дарованная богами, но всегда как уже сформированная и самодостаточная, проявляющаяся в разной степени при различных условиях.
Автор выходит за пределы классической проблематики и за традиционные представления о творчестве как некотором предзаданном (природой, обществом, сверхъестественной силой) константном свойстве человека, которое раскрывается только в его социальной деятельности. Творчество есть феномен формирующийся и становящийся. Именно категория становления не только характеризует процесс обретения формы, но и интегрирует в себе моменты возникновения и уничтожения, моменты зарождения возможностей и реализации в действительности одной из них. В этой связи автор разделяет понимание границы М. Хайдеггером. Граница в терминологии М. Хайдеггера есть "здесь-бытие". М. Хайдеггер использует выражение "здесь-бытие есть воистину" (199, С. 221), которое, по замечанию В. Бимеля, "означает вовсе не то, что здесь-бытие обладает всей истиной - что было бы вещью невозможной, - но то, что оно через самоотверженную решимость, к которой /послушно/ принадлежит также и бытие открытым, оказывается в состоянии "обнаруживать". Здесь-бытие может быть открывающим-обнаруживающим-откровенным, то есть делать бытийствующее доступным себе, входить в него, его эксплицировать, оформлять и т.п., только потому, что оно способно иметь удерживающиеся отношения с самим собой, то есть пребывать открытым" (32, С. 119). Добавим : "Открытым выбору альтернатив".
Онтологические основания, креативный потенциал и формы неповиновения
Автор, опираясь на положение, что духовное творчество является высшей ценностью человеческого бытия раскрывает негативные стороны неповиновения и многомерность причинной обусловленности отношений, провоцирующих причинение морального вреда; предлагает основные группы смыслов феномена неповиновения, а также рассматривает эвристические процедуры, актуализирующие поисковую активность человека и способствующие приращению блага в бытие человека и мира в целом. Неповиновение понимается автором не в узко социологическом смысле как существование между двумя и более личностями несходной ориентации по отношению к чему-либо, а в более широком — в смысле всеобщности неповиновения как особого типа творческой активности человека.
Основания феномена неповиновения есть глубинные механизмы его зарождения, от которых во многом зависит все дальнейшее его развитие для фундаментального взаимодействия человека с миром, в ходе которого происходит самоопределение человека. Проблема состоит в том, что очень трудно зафиксировать эти основания, ибо они скрыты и в силу этого недоступны исследователю для непосредственного наблюдения. Между тем, вырастающие на этих основаниях формы проявления феномена неповиновения достаточно многообразны, они имеют разное качество и направленность развития (позитивное и негативное). Выявить другие характеристики данного феномена представляется сложной задачей. Автор задается вопросами: Является ли неповиновение случайным и чуждым человеку образованием или оно глубоко закономерно и необходимо? Каким образом неповиновение укоренено в бытии человека? Связано ли неповиновение с человеческой природой? Содержит ли неповиновение креативный потенциал и существуют ли способы его актуализации?
На разных уровнях человеческого существования неповиновение содержит в себе позитивные и негативные характеристики.
На метафизическом уровне (отношение "человек-мир"), конституирующим признаком картины мира и одновременно онтологическим основанием неповиновения является нестабильность. Негативный аспект выступает в виде онтологической негарантированности и непредсказуемости проявлений человеческого характера. Позитивный аспект выражается в возможности разнообразной самореализации человека в реальных условиях индивидуального и общественного бытия.
На культурно-историческом уровне (отношение "индивид-род") онтологическим основанием неповиновения выступает специфически человеческая экзистенция: с одной стороны, "заброшенность в мир"; с другой - "конечность существования".
На экзистенциальном уровне онтологическим основанием неповиновения является эксцентрическая позиция человека в мире, его нахождение перед "ничто" и обретение на этой основе свободы, открывающей многообразие возможностей его бытия.
На между индивидуальном уровне ("Я - Другой") онтологическим основанием неповиновения является интертекстуальность, которая задает параметры очеловеченному "Я" и внечеловеческому "Другому". Негативный аспект неповиновения выражается в описанной в постмодернизме "децентрированной субъективности", утратившей свою целостность в результате действия внеположенных человеку сил (социума, языка, бессознательного и т.д.). Позитивный аспект неповиновения выступает в качестве отношения "Я - Ты", в котором целостность входящих в это отношение частей приводит к плодотворному результату, основанному на их конструктивном, творческом взаимодействии.
На внутри индивидуальном уровне ("Я - Я") онтологическим основанием является расщепленность сознания человека на "Я" и "не-Я", основанная на изначальной противоречивости человека. Противоречивая природа человека приводит его, во-первых, к утрате самотождественности (нивелированию); во-вторых, к очеловечиванию личности через взаимоотношения со своей скрытой стороной, выступающей как внечеловеческое внутри индивидуальное. Негативный аспект неповиновения заключается в построении психологических защит как реакций на тяжелую жизненную ситуацию, в выплескивании вовне отрицательных эмоций, которые неподвластны контролю сознания. Позитивный аспект неповиновения состоит в принятии своей "тени", в признании ее хранилищем творческой энергии.
В основе неповиновения лежит конфликт (от лат. confliktus; англ. — konflikt; нем. - conflit - столкновение) - столкновение противоположных интересов, взглядов, серьезное разногласие, спор). Согласно Л.Н. Цой, конфликт является источником самоопределения субъекта и осмысления им своей позиции в окружающем мире (201, С. 140-141). Посредством разрешения конфликта происходит упорядоченность социальной системы. Упорядоченность обеспечивается вытеснением таких компонентов знаний об объекте, которые являются малосодержательными, поверхностными или вообще не несущими никакой информации о нем. Разрешение конфликта, иначе говоря — выбор человека, ставит его в рамки выбранного им же самим образа действия. Выбранный образ действия, в свою очередь, активизирует мышление человека, направляет его на критическую проверку принятого решения с целью своего самоутверждения. "Человек вправе называться человеком постольку, поскольку он свободен осуществлять выбор" (204, С. 103). Выбор одного из нескольких вариантов поведения человека подчеркивает альтернативный характер его деятельности.
Человек по природе своей — существо альтернативное. Необходимость выбора одного из нескольких способов существования человека подчеркивает альтернативный характер его экзистенции. Человек постоянно встречается с альтернативами, в том числе — с выбором между добром, которое несет положительный эмоциональный заряд, и злом, несущим отрицательный заряд. Человек позитивно реагирует на слово "добро", за которым тянется шлейф: "справедливость", "доброжелательность", "созидание", и реагирует негативно на слово "зло", за которым стоят понятия "ненависть", "насилие", "разрушение" и т.д. В жизни добро и зло часто тесно переплетены, и не всегда можно провести между ними четкую грань. Большую роль здесь играет компетенция индивида, то есть круг вопросов, в которых человек обладает знаниями, необходимыми для осуществления своей познавательной деятельности в определении добра и зла.
Упорядочение когнитивной системы полностью зависит от способностей и возможностей человека. Согласно рассуждениям М.К. Мамардашвили, Э.Ю. Соловьева, B.C. Швырева, "мы адекватно познаем внешний мир лишь при условии, что одновременно в себе самих, в своем сознании схватываем ту познавательную операцию, при помощи которой он постигался; знание содержания (сущности) исследуемого объекта опирается на внутреннее (рефлексивное) воспроизведение и фиксацию схемы представления предметности этого объекта в сознании. Все содержания, состояния и слои сознания воспроизводимы полностью и без остатка на уровне самосознания: они могут быть охвачены и пройдены одним непрерывным движением "Я" и удерживаться затем уже как контролируемое функционирующее образование, как конструкция" (109, С. 41; 44).
В настоящее время в исследованиях социально-гуманитарных наук все чаще выдвигаются на первый план проблемы, связанные с всеобъемлющей трансформацией цивилизации и небывалым ростом факторов риска для человечества. Парадокс состоит в том, что сам человек применяет свои знания, отнюдь, не всегда во благо своего существования. Налицо проблемная ситуация, для разрешения которой автор обращается к социально-философской концептуализации неповиновения и предпринимает попытку выявить его креативный потенциал.
Прежде чем автор перейдет к рассмотрению креативного потенциала неповиновения, он кратко остановится на том, что такое потенциал вообще, остановится на общеметологических принципах, получивших признание среди ученых, отталкиваясь от которых можно теоретически исследовать потенциал неповиновения как на уровне индивида, так и на уровне социальной группы, общества.
Любая система понятий, цепочка этих понятий представляет собой знаковую систему, обозначающую некое содержание. Если изменить порядок следования понятий друг за другом в этой цепочке, то неизбежно изменится смысловая нагрузка таких сложных понятий, произойдет переход в иной содержательный аспект, в иную содержательную область, изменится акцент, ракурс, контекст рассмотрения. Когда мы имеем дело с понятием типа "научный потенциал", то в общеметодологическом смысле нам понятно, что это понятие фиксируют наше внимание на том срезе различных видов потенциала, который ориентирован на развитие науки, имеет выход или возможность выхода в область науки. Когда мы имеем дело с понятием типа "технический потенциал", то нам понятно, что это понятие ориентирует на развитие техники, технической сферы.
Неповиновение как способ сохранения персональной идентичности и гармонизации отношений человека с миром
Автор подходит к центральному вопросу настоящего исследования, а именно - к вопросу о неповиновении как способе сохранения персональной идентичности и гармонизации отношений человека с миром. Заметим, такого рода определение предмета, перенесенного в заключительный параграф последней главы диссертации, обусловлено лишь последовательностью исследования и способом изложения его результатов, тогда как в действительности целостность личности - это не столько следствие, сколько, напротив, исходная точка в исследовании феномена неповиновения в контексте духовного творчества человека. Признание духовно-творческой человеческой природы как природы диалогической, становится краеугольным камнем понимания феномена неповиновения, его исходным пунктом. Уместно напомнить о философской традиции, идущей от Декарта, в трактовке души человека в рамках, так называемой, рациональной психологии, выводы которой были переосмыслены как раз в плане определения диалектического характера бытия мыслящего "Я" И. Кантом. Собственно, исходя из кантовского толкования диалектики бытия личности мы определяем понятие целостного характера личности в ее соотнесенности с миром.
Осознание человеком самого себя уже заключает двойственность его "Я". И. Кант указывает на противоречивость "Я" личности. Во-первых, "Я" как субъект мышления (в логике), которое означает чистую апперцепцию (чисто рефлектирующее Я) и о котором мы ничего больше сказать не можем, так как это совершенно простое представление. Во-вторых, "Я" как объект восприятия, стало быть, внутреннего чувства, которое содержит в себе многообразие определений, делающих возможным внутренний опыт (80, С. 365). Но можно ли считать структурными компонентами личности логическое и психическое понятия "Я"? И. Кант считает неправомерным вообще задавать такой вопрос, а именно: "Сохраняет ли человек свою тождественность себе, осознавая, что душа его претерпевает изменения?". И. Кант полагает, что "человек может сознавать эти изменения только потому, что в различных состояниях он представляет себя как один и тот же субъект" (80, С. 365). В самом разделении на сознание и самосознание -главное отличие человека от животных. "То обстоятельство, что человек может обладать представлением о своем "Я", бесконечно возвышает его над всеми другими существами, живущими на Земле. Благодаря этому - он личность, и в силу единства сознания при всех изменениях, которые он может претерпевать, он одна и та же личность, то есть существо, по своему положению и достоинству совершенно отличное от вещей, каковы неразумные животные..." (78, С. 377).
С одной стороны, личность — это потенциальная возможность человека, она есть результат актуализации творческого потенциала; с другой стороны, личность — необходимое становление человека, условие актуализации духовного творчества в акте неповиновения.
Неповиновение в контексте духовного творчества человека выступает высшей формой поисковой активности человека. Поисковая активность человека получает свое развитие в постоянном стремлении человека найти ответ на принципиальные вопросы: "Кто я?", "Где я?", "В чем состоит смысл моего существования?".
Вопрос "Кто я?" обращен непосредственно к человеку, внутрь его. От ответа на этот вопрос зависит то, насколько и в какой мере человек является исполнителем или творцом, слепо повинующимся примитивным страстям или творчески реализующим свою индивидуальность.
Среди подходов к проблеме индивидуальности, существующих в современной научной литературе, наиболее плодотворным, по мнению автора, является подход В.Г. Ананьева, рассматривающего человеческую неповторимость как целостную систему, "замкнутую вследствие внутренней взаимосвязи ее свойств (личности, индивида, субъекта деятельности") (9).
"Как относительно замкнутая система индивидуальность включена в открытую систему взаимодействия человека с внешним миром. В результате чего сознание человека является одновременно и отражением объективной действительности, и обособленным внутренним миром личности, в котором складываются принципы и убеждения.
В свое время М. Хайдеггер предостерегал, что "в атомный век как в век цивилизации "потребления", современность характеризуется стойким желанием человека владеть полнотой бытия в границах досягаемости, обретая предельно возможную власть над этой полнотой посредством контроля над всеми видами природной энергии, включая также и энергию разрушения; это стремление получить все возможное, что есть и может быть, и это сведение реального к выдуманному, доступному для употребления, определяют технологическое отношение к миру, неограниченную и полную технологизацию человека и мира, которая делает современного человека функционером технологии" (213, Р. 57). Эмоциональная сфера человека редуцируется к физическому уровню. А так как человек "приговорен к трансцендированию, то есть к выходу за любые конечные формы жизни, в том числе социальные, то каналами выхода остаются для него области, связанные не с духовной культурой, а с физиологией и низшими примитивными страстями: наркотики, насилие..." (141, С. 13-16). Так постепенно перестает функционировать и отмирает та часть души, которая делает человека нравственно-творческой личностью. Общение между людьми начинает происходить не на духовном уровне, а на поведенческом. Поэтому и подавляющая часть психотерапевтической помощи представляет собой различные тренинги, то есть "натаскивание", наработку у человека определенных типовых поведенческих реакций на ту или иную ситуацию. Человек освобождается от усилий по принятию своего собственного решения, а тем самым - от личностного саморазвития. Между тем, человек должен оставаться активным субъектом в отношениях с миром. Активность субъекта выражается в том, что он сам себя изменяет, сам является продуктом своего действия и способен изменить внешние воздействия. За счет собственной активности, своих мыслей, поступков, личной ответственности достигается уникальность. Человек творческий способен сквозь самый сложный и противоречивый состав жизненной ситуации видеть горизонты возможностей, путей изменения ситуации и вариантов своего поведения, направленного на реализацию этих возможностей.
Ответ на вопрос "Где я?" нужно искать в области самоутверждения и самоопределения человека. Здесь очень важна ценностная шкала. Суть самоутверждения в большинстве случаев состоит в том, что человек стремится подняться на более высокую ступень ценностной лестницы (прогрессивное самоутверждение). Однако иногда цель самоутверждения состоит в стремлении человека удержаться на уже достигнутой ступени (консервативное самоутверждение).
В настоящее время наблюдается достаточно большой части современного человечества чрезмерного стремления к обладанию, к власти, что приводит к переполнению людей агрессией, отрицательными эмоциями. Человеку необходимо восстановить непосредственное чувство своего бытия в мире, которое в значительной степени утрачено им. "Раскол в человеческой душе — это эпицентр раскола, который проявляется в общественной жизни" (А. Дж. Тойнби) (122, С. 47).
В самоутверждении и самоопределении заложен акт отрицания, который направлен не на другие "Я", а на свое собственное. Самоутверждение конструктивно тогда, когда человек отрицает себя в качестве того, что он есть сегодня ради подъема по ценностной лестнице бытия к себе более высокому. Самоутверждение имеет негативный оттенок тогда, когда порождает чувство превосходства, самодовольство, нарциссизм, эгоцентризм, манию величия.
Ценность самоутверждения состоит в том, что человек обретает смысл своего бытия. Обретение смысла состоит не в том, что человек якобы просто обнаруживает некий абсолютный, универсальный, изначально данный Смысл Жизни. Человеческая жизнь не обладает никаким смыслом, помимо того, какой мы сами сознательно или стихийно, намеренно или невольно придаем ей способами своего бытия. Каждый человек в меру своих сил и разумения строит свою конкретную жизнь с ее конкретным (как в плане содержания, так и в плане его понимания) смыслом.
