Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования 12
1. Модальность как универсальная языковая категория .12
2. Категория модальности с точки зрения функционально-семантического подхода .
3. Принцип поля как метод изучения модальности 20
4. Вопросительная и побудительная модальность как полевые составляющие макрополя модальности .22
4.1. Вопросительная модальность .22
4.2. Побудительная модальность .26
5. Специфика соотношения полей вопросительной и побудительной модальности .29
6. Вопросительно-побудительная модальность в текстовом пространстве .34
6.1. Вопрос о функционально-стилистических разновидностях текстов .34
6. 2. Особенности реализации вопросительно-побудительной модальностью в текстах различной стилевой принадлежности 36
6.2.1. Тексты научного и официально-делового стиля как нетипичная сфера реализации вопросительно-побудительной модальности 38
6.2.2.Тексты газетно-публицистического и художественного стилей как характерная сфера реализации вопросительно-побудительной модальности 39
6.2.2.1. Тексты газетно-публицистического стиля 39
6.2.2.2.. Тексты художественного стиля .51 Выводы .53
Глава 2. Семантико-содержательные компоненты меж полевой зоны вопросительно-побудительной модальности 55
Предварительные замечания 55
1. Вопросительно-побудительные конструкции как речевой акт .56
2. Классификация семантико-содержательных компонентов вопросительно-побудительной модальности 60
3. Реквестив-просьба как семантический компонент межполевой вопросительно-побудительной модальности .66
3.1. Общая характеристика реквестив-просьбы 66
3.2. Семантика реквестив-просьбы 70
4. Суггестив-совет и суггестив-предложение как семантические ком поненты межполевой зоны вопросительно-побудительной модальности...76
4.1. Общая характеристика суггестив-совета и суггестив-предложения 76
4.2. Семантика суггестив-предложения 78
4.3. Семантика суггестив-совета 89
5. Семантика прескриптива 104
Выводы 121
Глава 3. Средства выражения межполевой зоны вопросительно-побудительной модальности 124
Предварительные замечания 124
1. Средства выражения реквестив-просьбы 125
2. Средства выражения суггестив-предложения 139
3. Средства выражения суггестив-совета .147
4. Средства выражения прескриптива .152
5. Сравнительная количественная характеристика экспликаторов вопросительно-побудительной модальности в газетно-публицистических и художественных текстах 159
Выводы .166
Заключение 168
Библиография 176
1. Теоретическая литература 176
2. Словари и энциклопедические издания .203
3. Источники .204
Приложения 206
- Категория модальности с точки зрения функционально-семантического подхода
- Специфика соотношения полей вопросительной и побудительной модальности
- Классификация семантико-содержательных компонентов вопросительно-побудительной модальности
- Средства выражения суггестив-предложения
Категория модальности с точки зрения функционально-семантического подхода
Функционально-семантический подход к изучению языковых категорий, представляющий синтез "методов формальной и семантической грамматик" [Гак 1974: 41], раскрывается в рамках функциональной грамматики, разработанной коллективом ученых Санкт-Петербургской (Ленинградской) лингвистической школы под руководством А.В. Бондарко (см. подробнее: [Бондарко 1971, 1983, 1984, 1996, 2001б; Теория функциональной грамматики 1990; Проблемы функциональной грамматики 2003, 2005]). Методологическими преимуществами функционально-семантического подхода, как известно, являются следующие факторы: во-первых, установка на изучение диалектического взаимодействия как единиц одной подсистемы, так и самих подсистем, с учетом их пересечения; во-вторых, соответствие модели естественного речепроизводства, отправной точкой которого является смысл, а конечной – форма; в-третьих, определение реальной картины функционирования языковых средств, представляющей интеграцию в единой системе разнородных языковых средств и выявляющей их семантический потенциал (см. об этом подробнее: [Беляева 1988: 54 – 60; Левшина 1997: 34 – 37]).
Особенно актуальным данный подход является для современных лингвистических исследований, в большинстве из которых «на место господствующей сциентистской, системно-структурной и статической парадигме приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания» [Воркачев 2001: 64].
«Смена ориентиров в современной лингвистике, – отмечает С.С. Ваулина, – в фокусе внимания которой оказался человеческий фактор, потребовала пересмотра и корректировки традиционных взглядов на различные языковые явления, в том числе и на модальность» [Ваулина 2008: 9]. В соответствии с функциональным подходом категория модальности представляет собой сложную структуру, «содержательный объем и функциональная иерархия значений которой определяются смысловой двуаспектностью предложения, а именно его номинативным (пропозициональным) и коммуникативным (прагматическим) аспектами. В рамках номинативного аспекта, фиксирующего определенные факты, события внешней языковой действительности и ее основные свойства, выделяется пропозициональная модальность; в рамках прагматического аспекта «преломляющего» эти факты в сознании говорящего, раскрывающего коммуникативную перспективу высказывания (его цель, степень достоверности и т.п.), – модальность прагматическая» [Ваулина 1988: 16; Ваулина, Кукса 2010: 29]. Таким образом, данный подход, с одной стороны, учитывает различные функциональные стороны языка и, с другой, позволяет выстроить логичную и гибкую систему модальных значений и их иерархии. Благодаря функционально-семантическому подходу становится возможным не только упорядочить уже исследованный комплекс разноуровневых модальных компонентов, но также выделить и исследовать новые конституенты – такие, например, как рассматриваемая в настоящей работе межполевая зона вопросительно-побудительной модальности.
Пропозициональная модальность имеет двухслойный характер: «1. Объективная модальность, образующая ядро функционально-семантической категории модальности. Данный модальный тип, подробно описанный в вышеприведенной классификации Г.А. Золотовой, с помощью двух форм глагольного наклонения (изъявительного и сослагательного) выражает значения реальности/ ирреальности отношения высказывания к внеязыко-вой действительности с точки зрения говорящего.
2. Ситуативная модальность (в иной терминологии синтаксическая, предметная), включающая значения действительности, возможности, необходимости, желательности (она выступает в качестве микрополей, формирующих периферию рассматриваемой функционально-семантической категории)» [Ваулина, Кукса 2010: 29]. Ситуативная модальность конкретизирует объективную модальность, указывая на способ существования события «с точки зрения того, что подается как существующее в рамках наличной действительности (или за ее пределами): непосредственно само событие или же определенные предпосылки этого события, например, его возможность, необходимость или желательность» [Ваулина 1993: 17]. При этом, по мнению исследователей, ситуативная модальность как конструктивный элемент предложения для последнего является не менее важной составляющей, чем модальность объективная (см., например: [Кочеткова 1998: 9]). «Прагматический компонент предложения, – отмечает И.А. Демидова, – раскрывает коммуникативную цель высказывания, внедряя в сознание говорящего определенные факты экстралингвистической действительности, фиксируемой пропозициональной модальностью» [Демидова 2005а: 39]. В числе основных содержательных компонентов коммуникативной (прагматической) модальности находятся субъективная модальность, вопрос и побуждение (см. об этом: [Ваулина, Кукса 2010: 29]).
Таким образом, модель прагматической модальности можно выстроить следующим образом: 1. Вопросительная модальность, план содержания которой состоит в прозрачно выраженной целевой установке – в получении ответа на поставленный вопрос (вопросительные предложения первичной функции) 2. Субъективная модальность, выражающая отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения его достоверности, а также различные субъективно-оценочные реакции: сомнение, осуждение, восхищение и т.д. Отметим при этом, что субъективная модальность «присутствует не во всяком высказывании: говорящий может никак не выражать своего отношения к сообщению. Однако очень часто такое отношение присутствует» [Русская грамматика 1980, II: 215]. 3. Побудительная модальность (модальность волеизъявления), комплекс частных значений которой реализуется в отношениях между субъектом (адре сатом) и объектом (адресантом) [Ваулина 2010: 123]. Следует подчеркнуть, что компоненты пропозициональной и прагматической модальности не являются автономными, изолированными друг от друга: между ними существуют функциональные «переливы» и взаимонаслоения. Данный факт особенно наглядно проявляется при обращении к модальности текста: «Как только предметом рассмотрения становится текстовая модальность, – отмечает Л.Г.Бабенко, – стройность и четкость дифференциации модальных значений утрачивается, размываются их границы, наблюдается их пересекаемость и взаимодействие» [Бабенко 2010: 50].
Цель и задачи настоящего диссертационного исследования обусловливают необходимость более подробно рассмотреть формально-содержательную специфику двух компонентов прагматической модальности – вопросительную и побудительную модальность, выступающие в рамках соответствующих полей. Однако, прежде чем говорить о данных полях, считаем целесообразным обратиться к краткому рассмотрению общих вопросов, относящихся к специфике полевых структур.
Специфика соотношения полей вопросительной и побудительной модальности
Как уже отмечалось нами выше, взаимодействие между разными модальными полями не является каким-то исключительным феноменом и обусловлено самой их природой 1. Открытость для подобного взаимодействия демонстрирует и поле побудительной модальности, отличительной особенностью содержательного плана которого является «наложение его на некоторые другие микрополя и образующиеся при этом межполевые (совмещенные) зоны, которые в свою очередь организуются по полевому принципу» – например, пересечения поля побудительной и микрополей ситуативной модальности (возможности, желательности, необходимости)» [Демидова 2005а: 61]. Закономерным в этой связи представляется тот факт, что в число компонентов категории модальности, с которыми поле побудительной модальности способно образовывать зоны структурного пересечения, входит и вопросительная модальность. Более того, можно, на наш взгляд, сделать вывод о том, что указанный компонент прагматической модальности обладает особой предрасположенностью к такому пересечению.
Вопрос, как известно, «может совмещаться также с теми значениями, которые обычно выражаются невопросительными предложениями. Так, вопрос «Ведь ты домой идешь?» содержит элемент утверждения; вопрос «Молока не продашь ли, хозяюшка?» содержит просьбу; вопрос «Почему бы не вспоминать почаще об этом опыте?» содержит совет» [Русская грамматика, 1980, II: 386]. Более того, по своей семантической природе вопрос как таковой уже имманентно содержит в себе сему побуждения 2, на что обращали внимание исследователи, так как в вопросительных предложениях наличествует «во-первых, желание говорящего что-то узнать от собеседника и, во-вторых, побудить его ответить на обращенный к нему вопрос» [Мачкова 1971: 6]. Таким образом, «провоцирование» адресата сообщения (в данном случае вопроса) на ответную коммуникативную реакцию уже, по сути, является побудительным актом: «Существенным условием является то, что свое речевое действие говорящий рассматривает как попытку побудить слушающего сообщить искомую информацию» [Searle 1969: 66]. Вопрос в таком случае представляет собой своего рода реквестивный акт – просьбу, «а именно – просьбой сообщить что-то/ дать необходимые сведения» [Есперсен 1958: 351], Способность вопросительных предложений к выражению побудительной интенции дала некоторым ученым основания рассматривать вопросительную модальность в качестве разновидности побудительной (см. подробнее: [Пешковский 1956; Милых 1958; Щербань 1991]).
Наиболее отчетливо побудительный аспект может проявляться в вопросительных предложениях вторичной функции. Как уже указывалось, именно в этой функции, собственно, и выделяются побудительные по сути вопросительные высказывания. При этом в предложениях, относящихся к межполевой зоне вопросительно-побудительной модальности, побудительная интенция выражена со значительно большей иллокутивной силой: адресант такого сообщения не просто ожидает от своего адресата ответной реакции, он стремится определенным образом изменить существующую действительность через воздействие на собеседника. В качестве иллюстрации данного тезиса приведем следующий отрывок из романа И.Ильфа и Е.Петрова «Двенадцать стульев»: – А то, может быть, разделимся? – спросил Остап. – Я поеду с театром, а вы оставайтесь и проследите за стулом в товарном дворе. Но Киса так трусливо моргал седыми ресницами, что Остап не стал продолжать. Очевидно, что вопрос, заданный героем романа, не является запросом к действительности. Цель данного высказывания – побудить другого коммуниканта (партнера по «концессии» Кису Воробьянинова) к определенному дей- ствию (в данном случае – к самостоятельному поиску одного из стульев). Аналогичную установку можно проследить и в других высказываниях подобного типа. В этой связи следует учитывать тот факт, что, как отмечает А. Вежбиц-кая, «главный компонент вопроса – желание знать нечто, а в побуждении – желание повлиять на кого-либо» [Вежбицкая 1985: 261]. Следовательно, можно говорить о приоритете директивной составляющей над вопросительной в функциональном плане вопросительно-побудительных высказываний. Таким образом, анализ функционально-семантической специфики межполевой зоны вопросительно-побудительной модальности целесообразнее всего рассматривать в соответствии с семантикообразующими принципами, характерными для побудительной модальности. Вместе с тем при исследовании указанной специфики может возникнуть вопрос относительно того, не является ли в данном случае вопросительная форма конструкций, репрезентирующих рассматриваемый модальный компонент, неким факультативным, необязательным элементом. И, если это так, возникает другой вопрос: целесообразно ли в таком случае вообще говорить о межполевой зоне вопросительно-побудительной модальности как об отдельном конституенте прагматической модальности, а не просто как о составляющей другого ее компонента – побудительной модальности. Представляется, что форма вопроса в случае с вопросительно-побудительными конструкциями не только не является произвольным, но, напротив, определяющим формальным элементом, обусловливающим особую функциональную семантику соответствующей межполевой зоны. При употреблении вопросительно-побудительной конструкции говорящий не просто предпринимает попытку в соответствии со спецификой побудительного акта определенным образом изменить существующее положение дел в реальности, он предоставляет слушающему возможность (ее выраженность может варьироваться) самостоятельно принять решение о совершении действия, оказывающего влияние на эту реальность. Так, вышеприведенный пример из романа «Двенадцать стульев» не является категоричным директивом: герой не требует от своего компаньона непременного выполнения указанного в речи действия, он лишь предлагает ему принять один из вариантов дальнейших поисков. И его собеседник в данном случае волен либо принять этот вариант, либо отклонить, либо, возможно, внести встречное предложение. Подобная консенсуальная направленность семантики вопросительно-побудительных конструкций обусловлена вопросительной формой данного высказывания.
В качестве вопросительно-побудительных, по сути, могут рассматриваться лишь те конструкции, в сигнификативном содержании которых сема побуждения выражена достаточно четко. А из этого следует, что те вопросительные предложения вторичной функции, в которых данная семантическая составляющая не обладает необходимой степенью выраженности, находятся за пределами рассматриваемой нами модальной зоны. При этом следует принять во внимание, что грань между собственно вопросительными и вопросительно побудительными предложениями бывает весьма прозрачна. Вследствие этого некоторые вопросительные предложения (например, риторические вопросы) могут, при более детальном рассмотрении, выражать побуждение и, следовательно, являться вопросительно-побудительными. Например: – Могли бы вы с таким человеком изменить мужу? – Что вы, что вы! – возмутилось контральто. – Разве можно задавать такие вопросы?! (А. Аверченко. Фат: 195).
Классификация семантико-содержательных компонентов вопросительно-побудительной модальности
Межполевая зона вопросительно-побудительной модальности, как уже было указано нами выше, является частью прагматической модальности, а репрезентирующие ее конструкции по своей функционально-семантической природе (побуждение адресата сообщения к тому или иному действию) относятся к побудительным речевым актам. Соответственно, выявление и рассмотрение различных аспектов плана содержания исследуемой зоны представляется целесообразным осуществлять в соответствии с критериями, применяемыми к прагматическим коммуникативным актам.
Как известно, речевой акт в самых общих чертах представляет собой производство говорящим высказывания, адресованного слушающему с конкретной целью и в определенных условиях. Наиболее логичное определение данного понятия, на наш взгляд, предлагает Л.С. Гуревич, квалифицируя речевой акт как «сложное в языковом, психологическом плане образование, в котором задействованы интерлокутивные силы, где реплика-стимул и реплика-реакция актуализируют содержательную, конструктивную и ситуативную общность, и где прагматическая составляющая являет- ся диалогическим единством» [Гуревич 2006:400]. В основе речевого акта лежит единство трех уровней, выделенных Дж.Остином: – «локутивный акт», представляющий собой произнесение высказывания; – «иллокутивный акт», посредством которого обеспечивается указание не только на значение выражаемой пропозиции, но и на коммуникативную цель этого высказывания; – «перлокутивный акт», направленный на достижение определнного результатат посредством намеренного воздействия на слушающего [Austin 1962: 108–109]. Значительное влияние на теорию речевых актов оказали работы ученика Остина, Джона Роджерса Серля, классификация речевых актов которого находит свое отражение в большинстве исследований по данной тематике. «Эта классификация, – отмечает Е. И. Беляева, – позволила выявить многие существенные характеристики речевых актов и послужила основой для дальнейшей детализации, уточнения и расширения списка свойств и параметров речевых актов» [Беляева 1992: 8]. Дж. Серль предлагает выделять пять классов речевых актов: 1) репрезентативы, основной задачей которых является передача слушающему определенной информации о действительности, сопровожда емая фиксацией степени ответственности говорящего за истинность выра жаемого суждения; 2) директивы, реализующие побудительную интенцию говорящего по отношению слушающему и нацеленные, таким образом, на преобразование существующего в действительности положения дел; 3) комиссивы, целью которых является возложение на говорящего обязательства совершить определенное действие или же придерживаться какой-либо линии поведения; 4) экспрессивы, с помощью которых говорящий выражает психологическое состояние, детерминированное определенными условиями окружающей действительности; 5) декларации, посредством которых обеспечивается внесение изменений в статус указываемого объекта (cм. подробнее: [Серль 1986: 180– 188]). Последующие классификации (см., например: [Wunderlich 1980; Па-дучева 1985; Вежбицкая 1985; Храковский, Володин 1986; Богданов 1990; Беляева 1992]) значительно расширили список предложенных Серлем типов речевых актов. Однако, поскольку в рамках настоящей работы подробное рассмотрение всех относительно значимых классификаций структурного и содержательного объема речевых актов не представляется целесообразным, укажем лишь те основные особенности и характеристики указанных актов, которые были добавлены авторами этих классификаций. Так, выделяются прямые (репрезентируемые средствами, чья языковая семантика коррелирует иллокутивной силе речевого акта) и косвенные (эксплицирующиеся с помощью языковых форм, иллокутивная сила которых, не входя напрямую в их семантический план, проявляется в рамках общего контекста коммуникативной ситуации) речевые акты (cм., например: [Арутюнова 1981; Падучева 1985; Серль 1986]). Универсальность различных речевых актов не является одинаковой: некоторые их типы могут быть применены практически в любой ситуации общения, другие – только в определенных коммуникативных условиях. В этом отношении речевые акты дифференцируются на «первичные (неинституализированные)» и «вторичные (институализированные)» [Wunderlich 1980: 296]. К первым относятся, например, констатация, распоряжение, просьба, вопрос и т.д., ко вторым – специфические речевые формулировки в рамках религиозных обрядов (крещение, причащение, проповедь), общественно-политических мероприятий (дебаты) и т.д. В зависимости от того, какое положение в коммуникативном дискурсе занимает речевой акт, он может быть инициативным или реактивным (см. об этом: [Там же]). По своей структуре – реализуется ли речевой акт в рамках одного высказывания, связки предложений (основного и вспомогательного) или целого текста – речевые акты различаются, соответственно, на простые, составные и сложные (см. об этом подробнее: [Dijk 1981]).
Рассмотрим конструкции, репрезентирующие вопросительно побудительную межполевую зону, в соответствии со всеми перечисленными признаками. Поскольку в качестве содержательной основы межполевой зоны вопросительно-побудительной модальности выступает сема побуждения, предложения, относящиеся к данному модальному компоненту, следует включать в комплекс директивных речевых актов, которые, безусловно, принадлежат к числу косвенных. При этом следует отметить, что косвенные речевые акты в современной речи обладают даже более широким распространением, нежели прямые. В этой связи интерес представляет мнение А.Ю. Масловой, объясняющей высокую частотность косвенных речевых актов их «емкостью, экономностью, повышением этикетности речевого общения, способностью создавать эмоциональный эффект» [Маслова 2007: 58]. Данный факт обусловлен тем, «что в силу принятых требований вежливости в речевом общении нередко бывает неуместным высказывание прямых повелительных предложений (например, Выйдите из комнаты ) или эксплицитных перформативных предложений (например, Я приказываю вам выйти из комнаты ), и поэтому мы ищем косвенные средства осуществления – “Не будете ли вы так любезны выйти из комнаты”) иллокутивных актов» [Searle 1975: 201].
Средства выражения суггестив-предложения
По нашим наблюдениям, для выражения суггестив-предложения коммуникантами активно используются экспликаторы модального значения желательности. Как правило, в вопросительно-побудительных конструкциях интересующего нас типа в качестве регулярных модификаторов, репрезентирующих интегрированное в семантическую структуру исследуемых конструкций значение желательности, выступают модальные глаголы хотеть, желать и др. Рассмотрим их роль в вопросительно-побудительных конструкциях, выражающих суггестив-предложение. – Глагол хотеть. Исследователями в числе основных частных модальных значений данного глагола, «фиксирующих степень предрасположенности субъекта к выполнению какого-либо действия» [Ваулина 1988: 69], выделяются следующие: «1) «иметь желание выполнить действие», 2) «иметь стремление выполнить действие», 3), «иметь намерение выполнить действие», 4) «пытаться выполнить действие» [Там же: 71]. В исследуемых нами вопросительно-побудительных конструкциях, репрезентирующих суггестив-предложение, преимущественно реализуется первое из перечисленных значений данного модального экспликатора, употребление которого является характерным для таких видов суггестив-предложения, как: а) “предложение сделки” или “предложение о предоставлении услуги или помощи”. Например: – Хочешь, он сейчас размножится? (А. Стругац кий, Б. Стругацкий. Понедельник начинается в субботу: 175); – Хот ите, я скажу, зачем вы пришли? (Вс. Остен. Без вести пропавший: 93); – Хот ит е добрый совет? Уезжайте отсюда, пока вам не аннулировали визу (АиФ, № 9, 2014); – Ну, наелся? Хочешь еще? (В. Быков. Знак беды: 465); – За пару дней до объявления результатов голосования к нам в редакцию позвонила девочка-пиарщица: «Хот ит е интервью с Владимиром Маканиным, кото рый послезавтра получит «Большую книгу»? (Лит. газ., № 49 (6303), 2010); – Татьяна, вы хотите, чтобы я рассказал про Ивана? О его последних ми нутах? (С. Лукьяненко. Кредо: 35), – Вы не хотите ничего сказать?» (Там же: 73), – Хот ите, расскажу свои первые ощущения? (РГ, № 5848, 2012); б) “предложение о предоставлении услуги или помощи”, связанное с готовностью говорящего предоставить в распоряжение слушающего какой либо предмет. Например: – Хочешь кумыса? (С. Лукьяненко. Сумеречный Дозор: 379; – Яблок хочешь? (В. Быков. Знак беды: 457); – Чаю хот ит е? – берёт кружку матушка Наталья, она же – заместитель директора Епар хиальной школы-пансионата города Суздаля Наталья Рей (КП, 23 окт. 2010); – Хочешь еще вина, Алиса? – Павел, мой провожатый, заискивающе заглянул мне в глаза (В. Васильев, С. Лукьяненко. Дневной Дозор: 58). – Глагол желать. В отличие от глагола хотеть, данный глагол, характеризующийся книжной стилистической маркированностью и содержащий в своей семантической структуре сему «очень», реализует преимущественно значение интенсивного желания – «иметь стремление выполнить действие» (см. об этом: [Ваулина 1988: 74]), что находит непосредственное отражение и в исследуемом нами материале. Например: – Желаете про-смотрет ь запись? – спросил я (С. Лукьяненко. Сумеречный Дозор: 76); – Не желают ли господа посетить жилые бараки, больницу и кухню? (Вс. Остен. Рассказы узника Маутхаузена: 409); – Не желаете ли поинтересо-ват ься? – сейчас же осведомился я, перекладывая альбом со своих колен на колени таможенника (А. и Б. Стругацкие. Хищные вещи века: 41); «Не желаете ли вы что-либо передать родным и близким, правоохранительным и государственным органам?» (С. Лукьяненко. Кредо: 9).
В ряде зафиксированных нами конструкций со значениями суггестив-предложения вместо модальных глаголов хотеть и желать употребляется глагол быть в форме 2-го лица единственного или множественного числа. В данном случае вопрос о том, будет ли адресат совершать то или иное действие, подразумевает, что, если у адресата есть соответствующее желание, он может совершить каузируемое действие. Например: – Ну что, будет е брать председателя? – спросил старик, надевая свою заштопанную панаму (И.Ильф, Е. Петров. Золотой теленок: 442); – «Будешь чего-нибудь?» – спросил я невидимую спутницу (С. Лукьяненко. Ночной Дозор: 59). Достаточно частотными в исследуемом материале являются примеры определенного формального «редуцирования» вопросительно побудительных конструкций, репрезентирующих суггестив-предложение. Обычно это относится к вопросительно-побудительным высказываниям со значением «предоставление услуги». В этом случае высказывание представляет собой определенно-личное односоставное нераспространенное предложение (то, что именно предлагается адресату сообщения, собственно в речи адресанта не озвучивается, поскольку его собеседнику предлагаемый предмет уже известен). Например: - А я откупорил фляжку, нюхнул… «Будешь?» дружелюбно спросил я Марка (С. Лукьяненко. Холодные берега: 85); - С этими словами Лас достал из кармана пачку «Беломора». Хитро посмотрел на меня: - Будешь? (С. Лукьяненко. Сумеречный Дозор: 50); Бутылочку ведунья протянула Наташе. «Будешь?» (В. Васильев, С. Лукьяненко. Дневной Дозор: 15). Иногда, напротив, опускается глагол, а говорящий озвучивает лишь название предлагаемого к использованию предмета или действия, связанного с процессом его употребления: Сигарету? спросил Денис (С.Лукьяненко. Кредо: 24); - Садись, Антон, сказал Гесер. Вполне дружелюбно спросил: Чай, кофе? (В. Васильев, С. Лукьяненко. Дневной Дозор: 266) На посошок? Господин Агирре с улыбкой достает из стола бутылку (С. Лукьяненко. Лабиринт отражений: 37); - Связь прервана! подтвердила Вика. Повторное соединение? (Там же: 41).
Для выражения значения «предложение сделки / помощи» с достаточно высокой частотностью используется краткое прилагательное нужен, выполняющее в рассматриваемых вопросительно-побудительных конструкциях роль модального экспликатора микрополя желательности (в значении «испытывать желание / потребность в чем-либо»). Например: - Так-с. Может быть, вам нужен старшой? Я знаю одного молодого человека. Непьющий» (И.Ильф, Е.Петров. 12 стульев: 282); Рейка нужна? Так и быть, уделю… (В.Крапивин. Мальчик со шпагой: 384); - Вам не нужен председатель? спросил Фунт (И.Ильф, Е.Петров. Золотой теленок: 439); Пошел по дому продавать [роман Достоевского «Идиот». - Н.П.]. Звоню в квартиры, спрашиваю: «Идиот» не нужен?» (Лит. газ., № 45-46, 2010); – Тебе самому помощь не нужна? (С.Лукьяненко. Лабиринт отражений: 43). В ряде случаев нами было зафиксировано употребление краткого прилагательного готов с зависимым инфинитивом, также выступающего в функции модального экспликатора модальности желательности, но уже в значении «иметь намерение сделать что-либо». Например: –[Ш]вейцарцы организовали народный референдум. Вот так, ничего не опасаясь, открыто, честно, спросили у народа: «А готовы ли вы потратить свои налоги на Олимпиаду?» (РГ, 4 мар., 2013); – Эй, родители, вы готовы отправить своих детей в летний лагерь за такой перспективой воспитания и сексуального самоопределения? (КП, 26 мая, 2013) (предложение с ироничной содержательной окраской).
Отметим, что использование центральных и периферийных средств выражения модальности желательности является, по нашим наблюдениям, наиболее распространенным и разнообразным средством выражения различных значений суггестив-предложения. Вместе с тем последние могут передаваться и без экспликаторов модальности желательности. Так, одним из наиболее распространенных средств выражения суггестив-предложения являются глаголы со значением конкретного действия в форме 1-го лица множественного числа будущего и (реже) настоящего и прошедшего времени. Например: – Возьмем машину? (С. Лукьяненко. Ночной Дозор: 224); – Пойдем в «Магараджу? – предложил я (Там же: 237); – Отпуст им ребенка? – спросил Витька у Эдика (А. и Б. Стругацкие. Понедельник начинается в субботу: 178); «Проверим?» (С. Лукьяненко. Сумеречный Дозор: 121); – За продукты чинит. Я уже договорилась, может, принесем наши туфли? (В. Быков. Знак беды: 371); «Идем?» (С. Лукьяненко. Сумеречный Дозор: 239), – Идем? – предлагает водитель (С. Лукьяненко. Лабиринт отражений: 11); – Вика, девочка, зачем? Объясним Лене? (Там же: 43); – Пошли ко мне? Купе пустое (С. Лукьяненко. Сумеречный Дозор: 355), – Ну что ж, пошли? (В. Быков Знак беды: 286); – Пошли? – Ромка берет стакан (С. Лукьяненко. Лабиринт отражений: 9); – Пошли в «BFG»? – предлагает девушка (Там же: 29). Глаголы в указанной форме являются характерными экспликаторами значения суггестив-предложения «предложение совместного действия».
