Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ В ПУБЛРЩИСТИКЕ XVI ВЕКА ДВУХ ТИПОВ АБСОЛЮТНОГО ОТРИЦАНИЯ 33
Историографический очерк 33
Структурно-типологические модели и их функциональная стилистика 34
Выводы 93
ГЛАВА 2. ОБЩЕОТРИЦАТЕЛЬНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ И ИХ УПОТРЕБЛЕНИЕ В ПУБЛИЦИСТИКЕ XVI ВЕКА 101
Вопрос о месте отрицательной частицы в предложениях с разными типами и видами сказуемого 101
Функционирование частицы не с формирующейся видовой оппозицией глагола 108
Стилистическая маркированность общеотрицательных структур 118
Выводы 128
ГЛАВА 3. СТРУКТУРА И ФУНКЦИИ БЫТИЙНЫХ ОТРИЦАТЕЛЬНЫХ КОНСТРУКЦИЙ 129
Историографический очерк 129
Отрицательно-безличные предложения и их корреляция с личными негативными структурами 131
1) грамматический аспект 133
2) семантический аспект 144
3) коммуникативный аспект 148
Выводы 155
ГЛАВА 4. СТРУКТУРА И ФУНКЦИИ ЧАСТНООТРИЦАТЕЛЬНЫХ ВЫСКАЗЫВАНИЙ 158
Предварительные замечания 158
Формальная общая негация (нарушение параллелизма синтаксического и актуального членения) 159
Формальная частная негация с эксплицитным противопоставлением 164
Жанровая специфика антитетических структур 170
Формальная частная негация с имплицитным противопоставлением 176
Выводы 180
ЗАКЛЮЧЕНИЕ (Основные выводы) 182
ЦИТИРУЕМЫЕ ИСТОЧНИКИ 191
ЛИТЕРАТУРА 199
- Историографический очерк
- Вопрос о месте отрицательной частицы в предложениях с разными типами и видами сказуемого
- Историографический очерк
Введение к работе
1. Публицистика как проблема историко-функциональной стилистики.
Общепризнанно, что более полное познание сущности языка, в частности его функциональной природы, невозможно без изучения функционирования языковой структуры в историческом аспекте. В отечественном языкознании заслуга развития этого аспекта стилистики принадлежит прежде всего В.В. Виноградову1 и Г.О. Винокуру2.
Важную часть исследований по исторической стилистике составляют работы, посвященные описанию языка памятников с позиций той или иной концепции функциональной дифференциации литературного языка соответст-вующего периода. К ним относятся, например, монографии СП. Обнорского , В.И. Борковского4, П.Я. Черных5, М.А. Соколовой6, М.В. Ивановой7, Lea Siilin8, аналитические разделы университетских курсов лекций А.И. Горшкова9, Б.А. Ларина10, Н.А. Мещерского11.
Становление стилей (в том числе и публицистического), как известно, неотделимо от условий и путей складывания литературного языка, на что спра-
1 Виноградов В.В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-ХГХ вв. - М., 1937; Он же. Основные
проблемы изучения образования и развития древнерусского литературного языка. — М., 1958; Он же. Избранные
труды. Лексикология и лексикография. - М.: Наука, 1977; Он же. О задачах стилистики. Наблюдение над
стилем Жития протопопа Аввакума // Виноградов B.B. Избранные труды. О языке художественной прозы. - М.,
1980. - С.З-41;Он же. О задачах истории литературного языка // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. - М., 1946. - Т.
5.-Вып.З.\/
2 Винокур Г.О. О задачах истории языка / Избр. раб. по рус. яз. - М., 1959; Он же. История русского
литературного языка / Избр. раб. по рус. яз. - М., 1959.
3 Обнорский СП. Очерки по истории русского литературного языка старшего периода. - М.-Л., 1946.
4 Борковский В.И. Синтаксис древнерусских грамот (Простое предложение). - Львов, 1946; Борковский В.И.
Синтаксис древнерусских грамот (Сложное предложение). - М., 1958.
5 Черных ПЛ. Язык Уложения 1649 года. М.: Изд. АН СССР, 1953.
6 Соколова МА Очерки по языку деловых памятников XIV в. - Л., 1957.
7 Иванова M.B. Древнерусские жития кон. XV-XVI вв. как источник истории русского литературного языка. -
М., 1998.
8 Lea Siilin. Отражение графико-орфографических норм церковнославянского языка в житийной литературе
второй половины XVI в. (житие А. Свирского). - Joensuu, 2001.
9 Горшков А.И. История русского литературного языка. - М., 1969.
10 Ларин БЛ. Лекции по истории русского литературного языка (X - сер. XVIII в.). - М., 1975.
11 Мещерский H.A. История русского литературного языка. - М., 1981.
ведливо указывал акад. В.В. Виноградов1.
В истории формирования и развития публицистики не все бесспорно. Общепризнанно лишь то, что в основных чертах русская публицистика складывается в XVIII-XIX вв. и к началу XX в. становится исторически сложившимся функциональным стилем литературного языка.
Наиболее актуален вопрос о времени возникновения этого стиля. Так, например, А.К. Панфилов утверждает, что «о существовании публицистического языкового стиля как единой и целостной языковой подсистемы применительно к дооктябрьскому периоду говорить нельзя», поскольку «в обществе с антагонистическими классами не было и не могло сформироваться системы средств публицистического выражения общей для всех носителей языка» . Этот явно идеологизированный подход к истории формирования, развития и функционирования публицистического стиля не может в полной мере и адекватно отражать истинное положение вещей.
Более правдоподобным представляется мнение М.М. Михайлова, который считает, что русская публицистика имеет многовековую историю. Рассматривая стилистическую систему русского литературного языка в условиях Московского государства (XTV-XVI вв.), автор говорит о публицистике как о начинающем оформляться, качественно новом стиле, яркими примерами которого в XVI в. являются полемические произведения Ивана Пересветова, Максима Грека, а также переписка царя Ивана Грозного с князем Андреем Курбским3.
Эту точку зрения разделяют и другие исследователи русской словесности В.Д. Левин, А.Н. Кожин, А.И. Ефимов, А.Н. Горшков, Е.Г. Ковалевская, И.У. Будовниц. Они отмечают, что бурное развитие различных сфер общественной жизни в XTV-XVI вв. привело к созданию новых произведений, авторы кото-
1 Виноградов В.В. О понятии «стиля языка» (применительно к истории русского литературного языка) / Изв. АН
СССР. ОЛЯ. - М., 1955. - Вып. 4. - С.306.
2 Панфилов А.К. История становления публицистического стиля современного русского литературного языка.
АДД.-М., 1974.-С.4.
3 Михайлов М.М. Стилистика русской речи. - Чебоксары, 1968. - С.179.
рых стали отступать от традиций церковного языка и смелее использовать элементы разговорной речи. А это, в свою очередь, послужило стимулом для начавшегося процесса сближения книжно-славянского и народно-литературного (по терминологии В. В. Виноградова) типов языка.
По мнению А.И. Ефимова, именно в XVI в. начинают складываться элементы публицистического стиля: гневно-обличительный или остро полемический тон повествования; употребление слов, получивших общественно-политический смысл (мзда, злоемство, богат іти от нечистого собрания, богат4апи от слез и от крови роду человеческого); в его состав привносятся также многие элементы церковно-богословских стилей: переносно-метафорическое употребление слов, многочисленные книжные сравнения и образы (скудоумными глаголы, яко на небо камениемъ меща, нелФіая глаголеши; ядъ аспиденъ, души погубилъ, воздаяти честь), риторические вопросы (Како же не усрамишися раба своего Васьки Шибанова?)1.
В энциклопедии «Русский язык», издании, ориентированном на ставшие традиционными взгляды, в качестве примеров публицистических произведений этого периода указываются челобитные И. Пересветова, переписка Ивана Грозного с А. Курбским, сочинения Г. Котошихина, Т. Посошкова .
Но количество полемических памятников XVI в., конечно, не ограничивается перечисленными произведениями. Политические вопросы, активно обсуждавшиеся в русском обществе того периода (вопрос о монастырском землевладении, о взаимоотношениях между церковью и царской властью, о должном государственном устройстве, об обязанностях и ответственности государя-самодержца, о роли и значении России в международных отношениях, о борьбе с человеческими пороками и др.), затрагивались многими ііублицистами. К их числу мы относим авторов «Валаамской беседы» и «Казанской истории»; пред-
1 Ефимов А.И. История русского литературного языка. - 3-е изд. - М., 1971. - С.53-54.
2 Русский язык. Энциклопедия. - М.,' 1979. - С.243.
ставителей противоборствующих лагерей: «стяжателей» Иосифа Волоцкого, митрополита Даниила, «нестяжателей» Пила Сорского, Зиновия Отенского, Вассиана Патрикеева; Ф.И. Карпова, старца Филофея и некоторых других.
Нам представляется важным разностороннее изучение языка всех перечисленных выше авторов, поскольку оно позволит продвинуться в решении вопроса о значении XVI века в истории формирования публицистического стиля. Тщательный анализ этих памятников особенно актуален и в связи с тем, что проблема истоков русского литературного языка и развития его в разные периоды до сих пор является предметом дискуссии. Решение этого научного спора возможно лишь при наличии основательной фактологической базы, которая поможет также определиться в неоднозначном вопросе о генетических источниках публицистики.
В настоящее время наиболее распространенные мнения исследователей о языковой основе публицистического жанра можно свести к следующим груп-' пам суждений:
1. В основе языка полемических произведений XVI в. лежат лексические и грамматические нормы, сложившиеся в деловой письменности. Наличие других языковых элементов объясняется стремлением авторов расширить свою языковую базу за счет не использованных в деловой письменности средств разговорной речи (различных эмоциональных средств, народно-разговорной фразеологии и т. д.), некоторых элементов народно-поэтического стиля и книжно-литературного языка (например, причастий, форм превосходной степени прилагательных, фразеологических оборотов, книжных синтаксических конструкций, стилистических приемов)1.
1 Левин В.Д. Краткий очерк истории русского литературного языка. - М., 1964. - С.71-103; Абдульманова А.К. Общественно-политическая и военная лексика «Казанского летописца». АКД. - Куйбышев, 1966. - С.5; Рогова В.Н. Словообразовательная система русского языка в XVI в. (по материалам публицистических произведений). АКД. - Красноярск, 1972. - С.8-9.
Публицистические памятники написаны в традициях книжно-славянского языка, а элементы деловой письменности лишь привносятся в них (в контексты, описывающие быт, повседневную жизнь)1.
Естественным состоянием языка зарождавшейся в XVI в. публицистики признается контаминация книжно-славянского и народно-литературного типов языка и «делового языка»2. При этом «книжно-славянские языковые черты должны были подчеркнуть важность, значительность сочинения; народно-литературный тип языка был традиционно связан со светской тематикой; «деловой язык» был наиболее приспособлен для изложения вопросов государственно-административного, политического, экономического характера»3.
Некоторые лингвисты, ведущие «родословную» данного стиля от переписки Ивана Грозного с Курбским, лишь вскользь замечают, что элементы публицистической речи встречаются и в более ранних памятниках письменности, не конкретизируя эту мысль4.
Таким образом, существование нескольких точек зрения по вопросу о языковой основе старорусской публицистики вызывает необходимость подробного исследования языка полемических произведений на разных структурных уровнях.
1 Юркова В.Н. Синтаксис субстантивных словосочетаний в «Казанском летописце». АКД. - М., 1969. - С.9;
Ларин ВЛ. Лекции по истории русского литературного языка (X - сер. XVIII в.). - М., 1975. - С.251-254; Коясин
А.Н. Литературный язык Московской Руси. - М., 1984. - С.45-50; Чеботарева А.Н. Особенности словарного
состава публицистических сочинений Максима Грека. АКД. - Томск, 1984. - С.8-9; Буланин Д.М. Переводы и
послания Максима Грека: Неизданные тексты. - Л., 1984. - С.117-123; Васильева СП. Устойчивые сочетания в
публицистике Ермолая-Еразма // Жанрово-стилевая специфика лексики русского языка XVI-XVI1I вв. -
Красноярск, 1987. - С.20-31.
2 Лихачев Д.С. Иван Грозный - писатель // Послания Ивана Грозного / Под ред. В. П. Адриановой-Перетц. - М-
Л., 1951. - С.454-466; Он же. Иван Пересветов и его литературная современность // Сочинения И. Пересветова.
- М.-Л., 1956. - С.50; Он же. Стиль как поведение (к вопросу о стиле произведений Ивана Грозного) //
Современные проблемы литературоведения и языкознания. - М., 1974. - С.191-194; Он же. Сочинения царя
Ивана Васильевича Грозного // Великое наследие. - М., 1975. - С.333-348; Еремин И.П. Иосиф Волоцкий как
писатель // Послания Иосифа Волоцкого. - М.-Л., 1959. - С.4-6; Ефимов АЛ. История русского литературного
языка. - М., 1961. - С.55-63; Горшков А.Н. История русского литературного языка. - М., 1969. - С.119,121-137.
3 Горшков A.H. Указ. соч. С. 137.
4 Шмидт СО. Заметки о языке посланий Ивана Грозного // Труды отдела древнерусской литературы. - М.-Л.,
1958. - T.14. - С256-265; Ефимов А.И. История русского литературного языка. - 3-е изд. - М., 1971. - С. 49-50.
На наш взгляд, экспрессивность публицистики XVI в. как одна из основных особенностей жанра, с одной стороны, тесным образом связана с живым разговорным языком, зафиксированные образцы которого в форме прямой речи встречаются в летописях. С другой стороны, экспрессивность в сочетании с направленностью на убеждение, внушение позволяет искать корни этого функционального стиля в проповеднической литературе. Предтечей этого стиля, тогда еще не дифференцированного с жанром, видится знаменитое Е^ t «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона (XI в.).
Выявление связи гомилетики и публицистического стиля представляется достаточно сложным, поскольку изучение проповедей в дореволюционный период в целом носило преимущественно прикладной характер. Исследование гомилий шло в двух направлениях: либо рассматривались исключительно практические методы составления проповедей1, либо интересовала их нравственная сторона, условия и критерии истинности2. В советский же период высокая степень идеологизированности науки не позволяла исследователям адекватно относиться к древнейшему и существеннейшему пласту восточнославянской культуры - культуре церковной, в том числе и к проповеди. Последняя изучалась, как правило, в отрыве от сферы возникновения и существования, рассматривалась в теории красноречия, в одном ряду с риторическими произведениями и исследовалась только с точки зрения ее поэтики. Таким образом, жанровые признаки и законы этого рода словесности, а также лингвистические особенности до недавнего времени оставались почти неизученными. Следует отметить, что в последнее десятилетие появился целый ряд работ, направленных на устранение пробелов в этой области филологии, и интерес к
1 См., напр.: Иоанникий Галятовский Наука альбо способ зложеня казаня. - Кіевь, 1659; Чепик М. Опыт
полного курса гомилетики. - М., 1885; Сперанский М. Н. Краткий курс риторики. - М., 1909 и др.
2 См., напр.: Самарин Ю, Степан Яворский и Феофан Прокопович как проповедники. - М, 1844; Амфитеатров
Л.К. Чтения о церковной словесности, или Гомилетика. - М., 1846; Фаворов протоиерей. Руководство к
церковному собеседованию, или Гомилетика. - Казань, 1867; Барсов Н.И. Лекции по православной гомилетике.
- СПб., 1889; Барсов Н.И. Гомилетика // Энциклопедический словарь / Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Эфрон. - СПб.,
1893. - Т.9. - С.161-162; Певницкий В.Ф. Из истории гомилетики: Средневековые гомилетики. - М., 1895;
работы А. Говорова, А. Юрьевского, Н. Николаевского, М. Тареева, Г.И. Булгакова и др.
проповеди как к феномену средневековой словесности значительно возрос1, хотя ее продолжают рассматривать и в русле риторики2.
По данным современных исследований, в основу восточнославянского проповедничества легла византийская традиция, представленная в древнерусских сборниках в основном именами Иоанна Златоуста, Василия Великого и Григория Назианзина. Принесенная на Русь из Византии вместе с христианским учением, эта традиция активно развивалась на восточнославянской почве в русле так называемого григорианского направления, получившего свое название от Григория Двоеслова. Византийская традиция господствовала на Руси приблизительно до второй половины XVI века, когда вместе с западноевропейской образованностью в Московское государство проникает и школьно-риторическая (или схоластическая) проповедническая традиция3, которая в силу позднего усвоения древнерусской литературой не может являться генетическим источником публицистического жанра.
Как известно, первые древнерусские гомилии назывались поучениями, посланиями, словами. Их яркая полемическая направленность служила цели искоренения одних представлений о мире и человеке в нем (язычества) и замене их другими (христианской верой). Проповедь наставительного характера, в которой автор развивал идеи нравственного поведения христиан, обращенная к реальному лицу, называлась посланием. В течение времени жанр религиозного послания расширил свои границы, включив и чисто светские, бытовые эпистолии, но вплоть до XVII в. генетически первородная публицистичность
1 Левшун Л.В. Проповедь как жанр средневековой литературы. АКД. - М., 1992; Прохватилова О.А.
Православная проповедь и молитва как феномен современной звучащей речи. - Волгоград, 1999; Кагарлицкий
Ю.В. Риторические стратегии в русской проповеди переходного периода (1705 - 1775). АКД. - М, 1999;
Кельманова О.В. Метатекстовые категории модуса в древнеславянских гомилиях: риторика и прагматика. АКД.
- СПб., 2000; Маркасова Е.В. Представления о фигурах речи в русских риториках ХУП - нач. XVIII в. -
Петрозаводск, 2002 и др.
2 Безменова Н.А. Очерки по теории и истории риторики. - М., 1991; Куссе X. Истина и проповедование. «Живое
слово» архиепископа Амвросия (Ключарева, 1820-1901) и соотношение между гомилетикой и риторикой //
Логический анализ языка: Истина и истинность в культуре и в языке. - М.: Наука, 1995. - С.78-85.
3 Буланий Д.М. Античные традиции в древнерусской литературе XI-XVI вв.: АДД. - Л., 1989; Левшун Л.В.
Проповедь как жанр средневековой литературы. АКД. - М-, 1992. - С.11-12; Елеонская А.Ф. Русская ораторская
проза в литературном процессе XVII века. - М., 1990. - С.8-9; Аверинцев С.С. Византийская риторика.
Школьная норма литературного творчества в составе византийской культуры // Риторика и истоки европейской
этого жанра сохранялась. Так, в XVI в. многие полемические произведения оформлялись авторами именно в форме послания.
Несмотря на то, что христианство к этому времени уже давно было принято широкими народными массами и стало официальной религией восточных славян, по-прежнему существовала угроза христианской вере со стороны еретиков1. Поэтому послания и слова, в которых разъяснялись те или иные догматы веры, развивалась полемика с ересью, были очень популярны (о чем свидетельствует большое количество списков таких памятников) и широко распространены в Московской Руси. Авторами подобных сочинений были свя-
'ГЛ v'
щеннослужители, воспитанные на церковнославянских и греческих образцах! В -" первую очередь это Максим Грек, Ермолай-Еразм, Зиновий Отенский, Нил Сорский, Иосиф Волоцкий, митрополит Даниил, старец Артемий и другие.
Полемические послания создавались проповедниками также в связи с обострением в кон. XV — XVI вв. вопроса о монастырском землевладении. В стремлении доказать свою правоту авторы очень часто прибегали к цитатам из библии и сочинений «отцов церкви», необходимость точной трактовки которых вела к безоговорочному следованию образцовым памятникам, несомненно имеющим греческие корни.
Наряду с религиозной тематикой в публицистике XVI в. появляются произведения, касающиеся общественно-политических проблем. Таким образом, по-прежнему сохраняющая актуальность гомилетика (как «пастырская педагогика») начинает распространять свое влияние на нецерковные сферы. Теперь круг вопросов, «обсуждающихся» в посланиях, расширяется за счет включения светских тем (о государственном устройстве, церковной власти и др.). Наиболее ярким примером произведений такого рода является переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Практически все исследователи отмечают ори-
литературной традиции. - М., 1996. - С.244-318; Хазагеров Г.Г. Введение в русскую филологию. -Екатеринбург, 2000. - С. 107-134.
1 Подробнее см.: Казакова Н.А., Лурье Я.С. Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - нач. XVI в. -М.-Л., 1955.
ентированность этих авторов на книжно-славянские традиции, на прецедентные тексты византийско-славянской культуры1.
В жанровом плане публицистика XVI в. не ограничивается только посланиями и словами. Некоторые авторы, имеющие духовный сан, используют в качестве формы беседу-поучение (например, «Стязание о известном иноческом жительстве» Максима Грека, «Истины показание» Зиновия Отенского, «Валаамская беседа»). Такие тексты построены по типу диалога, по типу разговорнойс" речи, но при этом гомилеты не выходят за рамки книжного языка. Они опираются на уже известные образцы не только в принципах построения текста своих произведений, но и в выборе грамматических форм.
Пользуясь терминологией Л.П. Жуковской, можно говорить о том, что в XVI в. у писателей наблюдались тенденции к архаизации и грецизации языка. В связи с этим нужно решить вопрос, на что опирался древнерусский книжник в своей работе, что послужило ему образцом. В исследованиях по истории русского литературного языка активно разрабатывается понятие нормы языкового, в том числе стилистического, употребления2. Мы исходим из того, что «норма» (некодифицированная) и «узус» — синонимы, которые обозначают общепринятое в данном языковом коллективе, стихийно исторически закрепившееся употребление языковых средств. И узус, и норма выражаются в текстах, признаваемых в данной культуре классическими, т. е. образцовыми. Создавая свои
1 См., напр.: Савицкая С.А. Особенности языка посланий Ивана Грозного. АКД. - Львов, 1953. - С.15-16;
Помигалова М.И. Лексика посланий Ивана Грозного (синонимика имен существительных). АКД. - Л., 1954;
Лихачев Д.С. Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского // Переписка Ивана Грозного с А.
Курбским. - Л., 1979. - С.183-213; Чичерин А.В. Очерки по истории русского литературного стиля. - М., 1985.
С.43-46; Васильев А.Д. Лексика Посланий А.М. Курбского И. Грозному: традиционность и своеобразие. АКД.
Томск, 1988. - С. 12; Ольшевская Л.А., Травников С.Н. Древнерусская литература и русская литература XVIIIb. Теоретический курс. - М., 1993. - С.61-63; Калугин В.В. Литература и письменность в представлении древнерусского писателя (Иван Грозный и Андрей Курбский) // Филологические науки. - 1994. - № 1. - С. 12-22.
2 См., напр.: Ляпон М.В. Об отношении языка Курбского к русской литературной норме XVI в. // Исследования
по славянской филологии. - М., 1974. - С.227-233; Алексеев А.А. Пути стабилизации языковой нормы в России
XI-XVI вв. // Вопросы языкознания. - 1987. - №2. - С.34-46; Колесов В.В. Древнерусский литературный язык. -
Л.: Изд-во ЛГУ, 1989. - С.10-15; Малевинский СО. Древнерусские литературные нормы согласования
сказуемого с подлежащим. АКД. - Краснодар, 1989; Ремнева МЛ. Еще раз о типах (видах, стилях)
древнерусского литературного языка // Вестник Моск. ун-та. - Сер. 9. Филология. - М., 1995. - № 4. - С.99-104;
Николаева T.M. Семантико-стилистические преобразования в истории русского литературного языка. АДД. -
Казань, 2002.
произведения, древнерусский книжник ориентировался на образцовый текст1, в котором находил авторитетный обычай употребления языка.
Рассмотренные выше памятники составляют ядро публицистического жанра. Одна из тенденций, прослеживаемых в их языковой структуре, — это тенденция к сознательной архаизации авторами языка своих произведений. Но существуют также полемические сочинения (например, «Казанская история», челобитные Ивана Пересветова), которые в языковом отношении относятся к периферийным явлениям, поскольку они в меньшей степени или совсем не ориентированы на книжную традицию.
Таким образом, время возникновения публицистического функционального стиля до сих пор остается нерешенной проблемой, как и вопрос о его ге-нетических истоках. Мы предполагаем, что время появления^публицистики как светского жанра датируется XVI в., а ее корни следует искать в древнерусской проповеднической литературе, свидетельством чему - художественно-политическая речь «Слова о Законе и Благодати» Илариона, представляющая образец проповеднического (а значит, публицистического) искусства. Доказательством тому ряд факторов: 1) содержательная сторона - пафос убеждения, направленный на защиту праведности и преимущества Нового Завета над Ветхим, в рассуждении о величии Русской земли и деятельности русских князей, 2) наличие всей атрибутикиприемов организации стиля публицистики - апелляция к слу- / шателю, риторические вопросы, восклицания, антитеза, анафора, синонимические ряды, перифразы, создающие экспрессивную оценку, ритмическая организация текста2.
1 О понимании средневековой нормы как нормативного образца, т.е. обладающего идеологическим
достоинством (способностыо возвеїцать боговдохновенную истину) текста, см. в работе Р. Пиюсио (цит. по
Колесов В.В. Древнерусский литературный язык. - Л., 1989. - С. 11).
2 О стилистической специфике «Слова о Законе и Благодати» Иллариона см.: Николаева Т.М. Семантико-
стилистические преобразования в истории русского литературного языка: АДД. - Казань, 2002. - С.23-26.
2. Теоретические проблемы отрицания и исходные позиции исследования.
Отрицание - одна из универсальных языковых категорий, служащая адекватному познанию и описанию действительности.
Отрицание - сложное и далеко не периферийное явление, но важный фактор, ограничивающее и модифицирующее воздействие которого в той или иной мере имеет место на всех уровнях языковой структуры1.
2.1. В истории развития лингвистической науки известны многочисленные попытки описания сущности категории отрицания с различных позиций: логической, психологической, философской, формально-грамматической, при этом исследователи по-разному характеризуют объем и специфику этой кате-гории и определяют ее как «общеязыковую» , «логико-грамматическую» , «грамматическую»4, «синтаксическую»5. Хотя теоретические аспекты этого лингвистического явления разрабатывались в трудах К.Д. Дондуа, В.З. Панфилова, СР. Рахимова, В.Н. Бондаренко, Л.В. Савельевой, Г. Бернини, П. Рамати и др., проблема негации в общем языкознании до сих пор носит дискуссионный характер. Для лингвистики спорными оказываются такие вопросы, касающиеся отрицания, как его статус, отношение к модальности высказывания, раз-
'Кржижкова Е. Заметки о месте негации в языковой структуре // Единицы разных уровней грамматического строя языка и их взаимодействие. - М., 1969. - С.205.
2 Бахарев А. И. Отрицание в логике и грамматике. - Саратов, 1980. - С. 10.
3 Панфилов В.З. Отрицание и его роль в конституировании структуры простого предложения и суждения //
Вопросы языкознания. - 1982. - №2. - С.44; Бондаренко B.H. Виды модальных значений и их выражение в
языке. АКД. - М., 1977. - С.З; Савельева Л.В. Развитие синтаксических форм отрицания в русском языке
донационального периода. АДД. - Л., 1989. - Сб.
4 Дондуа К.Д. Грамматическое отрицание как проблема общего языкознания // Дондуа К.Д. Статьи по общему и
кавказскому языкознанию. - Л., 1975. - С. 163; Толстой И.В. Грамматическое отрицание и его
функционирование в простом повествовательном предложении (на материале публицистики). АКД. - М., 1972.
- С.4; Андреева И.В. Грамматическая категория отрицания и ее стилистические потенции в современном
английском языке. АКД. - М., 1974. - С.З.
5 Шендельс Е.И. Отрицание как лингвистическое понятие // Уч. зап. I МГПИИЯ. - 1959. - Т. 19. - С. 129;
Васильева С.А. Постановка вопроса о так называемом отрицательном наклонении // Сборник работ
Ленинградского технологического института пищевой промышленности. - Л., 1958. - С. 164; Булях Н.А.
Развитие грамматической категории отрицания в немецком языке. - Л., 1954. - С.8; Холодилова Л.Е. Значение и
строение конструкций с отрицательными словами. АКД. - Горький, 1967. - С.5; Толстой И.В. Актуальное
членение предложения и правописание отрицательной частицы не с знаменательными словами // Русский язык
за рубежом. - 1972. - №3. - С.85; Горкина Н.С. Отрицательные предложения с однородными членами в
личение отрицания эксплицитного и имплицитного, разграничение общей и частной негации и т. д.
Многими исследователями отрицание рассматривается как синтаксическая категория, функционирующая во взаимодействии с другими категориями этого уровня языка. Ученых особенно интересует вопрос о соотношении явлений отрицания и модальности предложения, который осложняется недостаточной изученностью содержания и специфики модальности.
В целом исследование взаимоотношения этих синтаксических категорий идет в двух направлениях: включение или невключение значения отрицания в крут модальных отношений в предложении. Традиция признания отрицания модальной категорией идет от работ А.М. Пешковского и В.Г. Адмони , идеи которых получили своеобразное преломление в теоретических разработках ав-торов Пражской «Русской грамматики» . А.А. Шахматов связал употребление отрицательных частиц с выделенными им недействительным, предостерегательным и потенциальным «синтаксическими наклонениями»4. К модальным относил «синтаксические» отрицательные частицы акад. И.И. Мещанинов5. Раскрыв многообразие и богатство модальных отношений, акад. В.В. Виноградов ввел утверждение-отрицание в их состав6. В число субъективно-модальных значений, заключающих в себе отношение говорящего к сообщаемому, включила отрицание-утверждение Н.Ю. Шведова7.
Эта точка зрения отражена и в лингвистической литературе последних десятилетий. Так, например, в целом ряде работ (в том числе в докторской дис-
современном английском языке. АКД. - М., 1971. - С.4; Жигалин Н.С. Роль отрицания в структурной организации сложноподчиненного предложения. АКД. - М., 1973. - С.4-6 и др.
1 Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. - Изд.7-ое. - М., 1956. - С.387.
2 Адмони В.Г. Введение в синтаксис современного немецкого языка. - М., 1958. - С. 163-164.
3 Барнетова В., Беличова-Кржижкова Е., Лешка О., Скоумалова 3., Страхова В. Русская грамматика. - T.2. -
Прага, 1979.-С.836-845.
4 Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. - Изд.2-ое. - Л., 1941. - С.482-486.
5 Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. - Л., 1978. - С.375.
6 Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Виноградов B.B. Избранные
труды. Исследования по русской грамматике. - М., 1975. - С.66.
7 Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. - М., I960. - С.364-365.
сертации) Г.П. Немец1 дает следующую оценку отрицания: «логически обоснованная языковая модальность в качественно новой функции реализаций, поскольку она может сочетаться с другими выразителями модальных значений (и не только с одним или двумя), как бы оправдывая закономерную сущность языковой модальности в выражении отношения к высказыванию в целом, высказываемому и к действительности»2. Как видно из определения, автор не предлагает нового понимания модальности отрицания, а высказывается в русле уже существующей концепции, признавая, что «выражение отрицательного значения модальности может быть сгруппировано в особый разряд модальности, поскольку это подтверждается наличием материальных средств для выполнения отрицания»3.
Функциональная семантика отрицания по-прежнему вводится в сферу модальных значений предложения многими современными исследователями4.
Полемизируя с В.Г. Адмони, И.П. Распопов попытался доказать, что утверждение - отрицание не является основной модальной категорией и предложил считать утверждение-отрицание «двумя противоположными полюсами повествовательного предложения, между которыми размещаются все остальные модальные оттенки значения»3.
Мнение В.Г. Адмони подверглось критике также со стороны В.З. Панфилова, сопоставившего утверждение — отрицание с логическим различением су-
1 Немец Г.П. Семантико-синтаксические средства выражения модальности в русском языке. - Ростов-на-Дону,
1989; .Он же. Семантико-синтаксические средства выражения модальных отношений в русском языке. АДД. -
Днепропетровск, 1990; Он же. Актуальные проблемы модальности в современном русском языке. - Ростов-на-
Дону, 1991.
2 Немец Г.П. Семантико-синтаксические средства выражения модальных отношений в русском языке. АДД. -
Днепропетровск, 1990.-С.12-13.
3 Там же, С. 12.
4 См., напр.: Осетров И.Г. Аспекты семантической модальности // Средства выражения предикативных значений
предложения. - М., 1984. - С.28; Бирюлин Л.А. О лингвистических аспектах модальности // Сопряженность
глагольных категорий. - Калинин, 1990. - С.35-42; Кусова МЛ. Место отрицательных предложений в
деривационной парадигме предложения // Функциональная семантика слова. - Свердловск, 1992. - С.66-73;
Леонова Г.В. Парадигматика предложений с модальным значением невозможности // Структура, семантика и
функционирование в тексте языковых единиц: Межвуз. сб. науч. тр. - М., 1995. - С.25-31; Hudin J. Negative
modal constructions in Russian II Russ. linguistics. - Dordrecht; Boston, 1994. - Vol. 18. - N1. - P. 17-52.
5 Распопов И.П. К вопросу о модальности предложения // Уч. зап. Благовещенского пед. ин-та. - Т.8. - 1957. -
С.187-188.
ждений по качеству и показавшего в своих работах немодальный характер этих языковых значений1.
Решая вопрос об инвариантном значении категории модальности, Г.А. Золотова отклоняет противопоставление утверждения-отрицания на том основании, что другие виды модальных характеристик в русском языке не соотнесены с ним как со стержневым2.
Ряд авторитетных исследователей исключают отрицание из круга модальных отношений, подчеркивая объективный характер лингвистической не-гации, выражающей разъединенность, имеющую место в реальности3.
Не считают утверждение-отрицание модальными деривациями Дж. Робинсон4, И. Пете5, К.В. Габучан6, И.В. Толстой7, Н.С. Жигалин8, В.Н. Бондаренко9 и некоторые другие авторы. Эта традиция отражена не только в «Грамматике современного русского литературного языка» 1970 и 1980 года издания1 , но и в более поздней специальной литературе. Ее последователи не выдвигают новые аргументы в защиту своей концепции, а развивают взгляды
1 Панфилов В.З. Грамматика и логика. - М.-Л., 1963. - С.50; Он же. Взаимоотношение языка и мышления. - М.,
1971. - С.175-181; Он же. Философские проблемы языкознания. Гносеологические аспекты. - М., 1977. - С.47-
48; Он же. Отрицание и его роль в конституировании структуры предложения и суждения // Вопросы
языкознания. - 1982. -№2. - С.32-48.
2 Золотова Г.А. Очерк функционального синтаксиса русского языка. - М., 1973. - С. 141-146.
3 Васильева СЛ. К вопросу о природе отрицания // Сборник работ Ленинградского технологического института
пищевой промышленности. - Л., 1958. - С. 137-157; Она же. Постановка вопроса о так называемом
отрицательном наклонении // Там же, 1958. - С. 157-165; Она же. К вопросу о семантике отрицательных частиц
// НДВШ. Филологические науки. - 1959. - №3. - С.78-85; Булах Н.А. Средства отрицания в немецком
литературном языке. - Ярославль, 1962; Холодилова Л.Е. Значение и строение конструкций с отрицательными
словами. АКД. - Горький, 1967; Бахарев А.И. Отрицание в логике и грамматике. - Саратов, 1980. - С. 18 и др.
4 Robinson J.Y. Case, Category and Configuration II J. of Linguistics. - L. - 1970. - v.6,1. - P.57-80.
5 Пете И. Типы синтаксической модальности в русском языке // Studia slavica. - 1970. - T.XV1. - S.220-222.
6 Габучан К.В. Отрицательные структурные схемы простого предложения в современном русском литературном
языке. АКД.-М., 1971.
7 Толстой И.В. Отрицание как синтаксическое явление и его функционирование в публицистическом стиле //
Вестник МГУ. - 1972. - №4. - С.58-65.
8 Жигалин Н.С. Роль отрицания в структурной организации сложноподчиненного предложения. АКД. - М.,
1973.
9 Бондаренко В.Н. Виды модальных значений и их выражение в языке. АКД. - М, 1977.
10 Грамматика современного русского литературного языка. - М, 1970 (автор раздела НЛОЛІведова, С.545,
647-648); Грамматика современного русского литературного языка. - М., 1980 (автор раздела К.В. Габучан).
В.З. Панфилова , И.П. Распопова , Г.А. Золотовой и С.А. Васильевой.
В своей последней опубликованной работе А.И. Бахарев продолжает отстаивать тезис о немодальном характере языкового отрицания, подчеркивая, что «утверждение и отрицание - если они истинны - определяются объективными факторами», в отличие от модальности, которая «предполагает отношение говорящего к сказанному (уверенность, сомнение, предположение, намерение, побуждение, вопрос и т. д.), то есть определяется, в основном, субъективными факторами»5.
В теоретическую основу докторской диссертации Л.В. Савельевой положена новая концепция синтаксического отрицания - логико-грамматической категории, являющейся модальностью не предложения как синтаксической единицы, а высказывания как единицы более высокого уровня6. Суммировав наиболее существенные аргументы авторов, отрицающих модальный характер негации, Л.В. Савельева последовательно доказывает их уязвимость. По ее мнению, категория отрицания (= модальность высказывания) «представляет предельно обобщенный модус субъектно-предикатной структуры суждения (логемы) и функционирует во взаимодействии структурно-синтаксического и коммуникативно-синтаксического факторов» , причем «ядро этой категории* составляют высказывания с негативной модальностью, в которых отрицание констатирует разъединение темы и ремы, а значит, субъекта и предиката суждения»8. Такая концепция категории отрицания позволяет построить непротиворечивую систему взглядов на более частные проблемы: отражение —
1 Ваулина С.С. Эволюция средств выражения модальности в русском языке. - Л., 1988; Она же. Языковая
модальность как функционально-семантическая категория. - М., 1993; Трунова О.В. Природа и языковой статус
категории модальности: (На материале английского языка). Учебное пособие. - Барнаул; Новосибирск, 1991.
2 Шевякова И.А. Влияние частных модальных значений на оппозицию утверждения-отрицания //
Функционирование языковых единиц современного русского языка. - Магнитогорск, 1995. - С.121-127.
3 Нагорный И.А. Роль частиц со значением недостоверности в выражении утверждения-отрицания // Структура,
семантика и функционирование в тексте языковых единиц: Межвуз. сб. науч. трудов. - M., 1995. - .31 -41.
4 Парамонов Д.А. Особенности грамматического выражения модальности в русском языке. АКД. - М., 1998.
5 Бахарев А.И. Категория отрицания в русском языке. - Ташкент, 1990. - С. 17.
6 Савельева Л.В. Развитие синтаксических форм отрицания в русском языке донационального периода. АДД. -
Л., 1989.-Сб.
7 Там же.
* Там же, С. 12.
неотражение отрицания в синтаксической модели предложения, соотношение частной и общей негации, а также лексико-понятийного отрицания и конструктивно-синтаксического - и вместе с тем выстроить теоретическое обоснование развития синтаксических форм отрицания в русском языке.
Вслед за Л.В. Савельевой мы рассматриваем отрицание как коммуникативно-синтаксическую категорию модальности высказывания, т.е. явления высшего коммуникативного уровня. «Диалектика отрицания как коммуникативно-синтаксической категории обусловливает динамику синтаксической структуры в данном участке языковой системы как на синхронном срезе, так и в плане диахроническом. Динамическим звеном выступают... периферийные отрицательные высказывания, т.е. те, в которых коммуникативный фокус смещен с негируемого члена»1.
В свете сказанного большой интерес приобретает диахроническое изучение отрицания на материале неисследованных, в том числе рукописных, памятников публицистики старорусского языка, особенно динамических структур, в которых синтагматическая зависимость предопределяет нарушение коммуникативной нормы и порождает противоречие синтаксического и актуального членения.
2.2. Для выяснения границ и теоретического осмысления сущности категории отрицания также необходимо остановиться на вопросе разграничения частной и общей негации.
Сравнительно долгое время в языкознании существовала концепция
«общего» и «частного» отрицания, выдвинутая А.М. Пешковским . Сущность ее сводилась к тому, что предложения с формально выраженным отрицанием делились на «общеотрицательные» и «частноотрицательные» в зависимости от положения отрицательной частицы при сказуемом или другом члене предложения. Данная классификация отрицательных высказываний длительное время
1 Савельева Л.В. Формы отрицания в русском языке донационального периода. - Л., 1989. - С.9.
2 Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. - Изд.7-ое. - М., 1956. - С.388-390.
не вызывала возражений у синтаксистов1, более того, некоторые ученые продолжают опираться на нее в своих исследованиях2. Однако у этой концепции имеется целый ряд недостатков3.
В специальной литературе было высказано ошибочное, на наш взгляд, мнение о том, что объектом изучения в синтаксисе могут быть только общеотрицательные предложения, так как частноотрицательные носят «мнимоотрица-тельный характер»4 или же представляют собой «лексическое отрицание»5.
Впервые в славистике (на чешском и русском материале), используя понятия и методы трансформационно-порождающей грамматики, Е. Кржижкова объяснила общее и частное отрицание различием в поверхностной структуре высказывания6. С тех же позиций, но иначе решает вопрос о взаимоотноше-* ниях частного и общего отрицания М.Н. Орлова. По ее мнению, общее отрицание принадлежит «глубинному уровню речемыслительного акта»; частное же отрицание является принадлежностью поверхностной структуры предложения7.
Анализируя семантическую структуру предложения с отрицанием при различных членах, используя при этом модальные операторы необходимости и возможности, М.Ф. Чикурова приходит к следующему (на наш взгляд, недоказуемому) выводу: «при наличии отрицательной частицы в предложении отри-
1 См., напр.: Жирицкий Л.В. Отрицательные и количественные предложения в русском языке // Известия
Крымского педагогического института. - Т.9. - Симферополь, 1940. - С.46; Галкина-Федорук Е.М. Заперечні
речення в россійській і українській мовах // Українська мова в школі. — 1951. - №5. - С.21; Кочетков А.К.
Выражение отрицания в современном русском языке // Вопросы синтаксиса и стилистики русского
литературного языка. - Куйбышев, 1963. - С.98-99; Рыжкин Л.П. Отрицательные предложения в современном
русском языке. АКД. - Алма-Ата, 1974. - С.1; Озерова Н.Г. Средства выражения отрицания в русском и
украинском языках. - Киев, 1978. - С.69; Грамматика современного русского литературного языка. - Т.2. - М.,
1980. - С.408 (автор соответствующего раздела K.B. Габучан) и др.
2 См., напр.: Кривченко ЕЛ. Общеотрицательные предложения как единицы номинации // Способы именования
ситуаций и их элементов. - Саратов, 1990. - С.5-37; Багаева Л.К. Отрицательные конструкции в английском,
русском и осетинском языках. - Владикавказ, 1992.
См.: Савельева Л.В. Отрицательные конструкции в некоторых прозаических жанрах русского фольклора // Язык жанров русского фольклора. - Петрозаводск, 1977. - С.59-62; Бондаренко B.H. Отрицание как логико-грамматическая категория. - М., 1983. - С.141-154.
4 Сухарева А.А. К вопросу об отрицательных предложениях в современном русском литературном языке // Уч. зап. Ташкентского пед. ин-та. - Вып. 13. - 4.4. - 1958. - С.4.
3 Распопов И.П. Очерки по теории синтаксиса. - Воронеж, 1973. - С.40.
6 Кржижкова Е. Указ соч. С.203.
7 Орлова M.H. Функции отрицания в речемыслительном и коммуникативном процессах // Синтаксис и
пунктуация. - Уфа, 1976. - С.84.
цание с необходимостью относится к сказуемому независимо от того, при каком члене предложения находится отрицание в поверхностной структуре высказывания. Поэтому не следует считать разными по качеству предложения с отрицательной частицей при сказуемом или при каком либо другом члене предложения»'.
Первостепенное значение для выявления различия общей и частной нега-ции имеет вопрос о соотношении отрицания и актуального членения предложения, на что впервые обратил внимание П. Адамец, отметив: «В тесной связи с актуальным членением бесспорно находится вообще употребление так называемого общего и частного отрицания»2. Изучение отрицания в аспекте коммуникативного синтаксиса выступает как актуальная задача общего языко-знания . Начало разработки мысли П. Адамца на материале русского языка было положено И.В. Толстым, который убедительно показал, что отрицание^ помимо других свойств, обладает свойством «оформления коммуникативной направленности высказывания»4 и что утверждение и отрицание являются синтаксическими константами предложения как коммуникации5. В.А. Белошап-кова определила основную тенденцию во взаимодействии синтаксического и актуального членения при отрицании, высказав идею о факультативности ре-мовыделителъной функции отрицательной частицы при сказуемом и обязательности этой функции при непредикативном члене6. По мнению Л.В. Савельевой, «синтаксическое развертывание отрицательной ремы, включаю-
Чикурова М.Ф. О логике как инструменте лингвистики // Логико-семантические аспекты языковых единиц. -Тула, 1989.-С.52.
2 Адамец П. Порядок слов в современном русском языке. - Прага, 1966. - С.25.
3 Родионова В.А. Отрицание и коммуникативное членение предложения // Лингвистика текста. - Куйбышев,
1976. - С.50-51; Муминов К., Рахимов СР. Отрицание и актуальное членение предложения // Сборник трудов
Ташкентского университета. Вопросы романо-германской филологии. - Ташкент, 1979. - С.37; Бэбби Л.
Порядок слов, падеж и отрицание в бытийных предложениях русского языка // Новое в зарубежной
лингвистике. - Вып. XV. - M., 1985. - С.464-474 и др.
4 Толстой И.В. Грамматическое отрицание и его функционирование в простом повествовательном предложении
(на материале публицистики). АКД. - М.,1972. - С.4.
5 Толстой И.В. Актуальное членение предложения и правописание отрицательной частицы не с
знаменательными словами // Русский язык за рубежом. - 1972. - №3. - С.83-87; Он же. Об одном
грамматическом средстве выражения актуального членения высказывания // Русский язык за рубежом. - 1978. -
№3.-С.61-64.
6 Белошапкова В.А. Современный русский язык. Синтаксис. - М., 1977. - С. 152.
зо щее или исключающее сказуемое либо главный член односоставных предложений - это основное и постоянное различие общеотрицательных и частноотрицательных высказываний»1 и именно несомненная рематичность негируемых членов в русском языке является проявлением логико-грамматической сущности категории отрицания как модальности высказывания2. Такое обоснование разграничения двух видов отрицательных предложений нам представляется логически выдержанным, и вслед за Л.В. Савельевой мы считаем, что различие частноотрицательных и общеотрицательных предложений создается не за счет формальной позиции частицы не, а за счет различий в синтаксическом наполнении отрицательной ремы: если эту рему составляет подлежащее или детер- w минант, высказывание является частноотрицательным; если же рему составляет сказуемое, его группа или все грамматическое ядро, то высказывание является общеотрицательным.
2.3. Если наиболее доступная формальная сторона отрицательных предложений уже подробно исследована и описана в многочисленных работах по синтаксису русского языка, то изучение стилистики отрицательных конструкций в языкознании находится пока на начальном этапе.
Внимание отдельных лингвистов привлекает функционирование негации в индивидуально-эстетической системе некоторых русских писателей. Анализируя особенности использования отрицательных высказываний в творчестве А.П. Чехова, А.К. Толстого, М.А. Шолохова, исследователи сходятся во мнении, что нейтральная в языковом узусе категория, отражая характер мироощущения автора, наполняется остроэкспрессивным звучанием, при этом организуются особые связи и взаимодействия синтаксической структуры с семантическим своеобразием художественного текста3.
1 Савельева Л.В. Отрицательные конструкции в некоторых прозаических жанрах русского фольклора // Язык
жанров русского фольклора. - Петрозаводск, 1977. - С.61 -62.
2 Савельева Л.В.Эволюция синтаксических норм выражения отрицательной модальности в истории
древнерусского и русского языков (по материалам письменности XI-XVII вв.) Нормы древнерусского и
старорусского языков в диахроническом аспекте: Межвуз. сб. - Горький, 1988. - С.44-45.
3 Богуславская В.В. Экспрессивность отрицательных конструкций в романе «Они сражались за Родину» //
Шолоховские чтения. - Выл.5. Проблемы изучения творчества М.А. Шолохова. - Ростов-на-Дону, 1997. -
С.263-270; Гаврилова Г.Ф. Отрицательные высказывания в языке персонажей «Тихого Дона» // Там же, С. 271-
Стилистические функции негативных построений в поэтической системе языка фольклора рассматриваются в ряде публикаций Л.В. Савельевой1. Изучая художественную роль отрицательных структур в различных жанрах русского фольклора (былине, пословице, сказке), она отмечает чрезвычайную употребительность данных высказываний, связывая это с художественным познанием окружающего мира, которое «шло от ахроматической палитры контрастных тонов черно-белого к красочному многообразию и многоцветию, от графического изображения стремительными и размашистыми чертами — к живописному и более конкретизированному»2.
Специальному изучению функциональной стилистики древнерусского негативного строя посвящены работы Л.В. Савельевой , в которых выявляются семантико-стилистические особенности употребления моно- и полинегативных конструкций, отрицательно-безличных, в том числе безлично-инфинитивных, предложений и частноотрицательных структур4. Ею предложен оригинальный взгляд на поэтические функции негации в синтаксической системе выдающегося памятника древнерусской и мировой литературы - «Слове о полку Иго-
276; Боброва Н.М. Фольклорное отрицание как стилистическое средство в поэтике А.К. Толстого // Историческая стилистика русского языка: Сб. науч. трудов. - Петрозаводск, 1998. - С.256-260; Фортуна О.Н. Разноуровневые средства выражения интенсивности и негации и их стилистические функции в языке прозы А.П. Чехова: АКД. - Ростов-на-Дону, 2001.
1 Савельева Л.В. Отрицательные конструкции в некоторых прозаических жанрах русского фольклора // Язык
жанров русского фольклора. - Петрозаводск, 1977. - С.58-75; Она же. Поэтические функции отрицательных
конструкций в русской былине // Язык жанров русского фольклора. - Петрозаводск, 1979. - С. 13-30; Она же.
Архаичные формы отрицания в устнопоэтическом языке // Язык жанров русского фольклора. - Петрозаводск,
1983. - С.36-44; Она же. К историческому истолкованию двух видов негативной модальности в
устнопоэтическом языке // Язык жанров русского фольклора. - Петрозаводск, 1985. - С.114-120; Она же.
Развитие некоторых севернорусских форм отрицания // Лексика и грамматика севернорусских говоров. - Киров,
1986. - С.96-102; Она же. Полицентризм как архаическая черта синтаксического строя устнопоэтического языка
// Язык русского фольклора. - Петрозаводск, 1988. - С.39-51.
2 Савельева Л.В. Поэтические функции отрицательных конструкций в русской былине // Язык жанров русского
фольклора. - Петрозаводск, 1979. - С.30.
3 Савельева Л.В. Мононегативные и полинегативные конструкции в Изборнике Святослава 1076 г. // Проблемы
исторического языкознания: История русского языка. - Вып. 1. - Л., 1976. - С. 146-156; Она же.
Функциональная стилистика моно- и полинегативных структур в древнерусском литературно-письменном языке
// Проблемы исторического языкознания- Вып. 3. Литературный язык Древней Руси. - Л., 1987. - С. 158-168;
Она же. Формы отрицания в русском языке донационального периода. - Л., 1989. - С.49-126; Она же. Развитие
синтаксических форм отрицания в русском языке донационального периода: АДД. - Л., 1989; Она же.
Стилистика синтаксических типов отрицания как отражение литературного этикета (на материале русской
агиографии XIV-XVII вв.) // Историческая стилистика русского языка. - Петрозаводск, 1990. - С.37-49; Она же.
Структура и функции частноотрицательных высказываний в памятниках древнерусского и старорусского
периодов // Историческая стилистика русского языка: Сб. науч. трудов. - Петрозаводск, 1998. - С.52-66.
4 Подробный анализ соответствующих работ см. в предварительных замечаниях к главам І, Ш, IV данного
исследования.
реве». По интерпретации Л.В. Савельевой, художественный контраст, состав-ляющий основу построения «золотого слова», і создается за счет чередования отрицательной и утвердительной модальности высказывания, и эта авторская техника наложения светотени утверждения - отрицания своими корнями уходит, с одной стороны, в народную поэзию, а с другой - в высокую культуру устной ораторской речи1.
Итак, стилистические потенции системы отрицания в современном русском литературном языке находятся в стадии разработки. В диахроническом плане изученными являются следующие жанрово-стилистические разновидности русского языка древнерусского периода: церковно-книжная, собственно литературная, деловая; а также жанры старорусского периода: жанр исторического повествования, житийный, беллетристический и деловой. Функционирование негации в публицистике, таким образом, остается неисследованной областью.
Савельева Л.В. Светотень утверждения - отрицания в поэтическом языке «Слова о полку Игореве» // ТОДРЛ АН СССР (Пушкинский Дом). - T.43. - Л., 1990. - С. 148-152.
Историографический очерк
Как известно, в синтаксисе древнерусского языка параллельно существовали два типа негации в предложении с обобщающим отрицательным компонентом: негативные конструкции без отрицания при сказуемом (мононегация, например: крестное целовАние ни во что же СТАВИЛИ; НЄБЄСНЬНА сил ы ни НА един ЧАС плАлхбннлго ороужиіл из роук испоуціАіот) и с отрицанием при сказуемом (полинегация, например: А николхоу ни в котором городе НАДЛЄСТНИЧЄСТВА не ДАЛ ВЄЛДЛОЖАМ своим; и не ПОЧАЛИ подлнити ни о возе, ни о госсудАрстве, ни о воинстве).
Впервые попытка систематизировать данные и установить разновидности славянской негации была предпринята акад. В.И. Борковским, описавшим значительный материал из восточнославянских памятников XI-XVII вв. разных жанров1. Специальное и фронтальное исследование функционирования моно- и полинегативных конструкций, оппозиция которых составила «маркированную» систему абсолютной негации, в русском языке донационального периода было проведено проф. Л.В. Савельевой в соответствующей монографии2. Установив структурные модели, входящие в состав двух типов отрицания, и их инвариантные значения, а также возможности лексического наполнения отвлеченных грамматических схем в хронологически разные периоды, Л.В. Савельева подробно рассмотрела функциональную стилистику конструкций с абсолютным отрицанием в древнерусский и старорусский периоды и выяснила основные динамические процессы их функциональной дистрибуции. Лингвопоэтическим исследованием большого числа текстов (более 80, из них 6 грекославянских билингвов) Л.В. Савельева обосновала роль стилистического варьирования моно- и полинегативных структур в интенсивно формирующихся жанрах русской литературы. Употребление двух типов негации было проанализировано ею в трех основных жанрово-стилистических разновидностях древнерусского языка (церковно-книжной письменности, светской литературе, деловых памятниках) и в четырех жанрах (житийном, беллетристическом, деловом, исторического повествования) старорусского языка. Однако в задачи данного исследования не входило изучение в этом отношении публицистического жанра, выделение которого в специальной литературе достаточно спорно для донационального периода1.
Актуальность настоящей работы определяется тем, что выявление основных стилистических параметров мононегативных оборотов в средневековых полемических сочинениях позволит как уточнить и дополнительно аргументировать вопрос о происхождении славянской мононегации, так и прояснить спорный вопрос о генезисе русского публицистического жанра. Таким образом, собранные языковые факты публицистики XVI века должны осветить важную лакуну функциональной ( дистрибуции моно- и полинегативных конструкций в русском языке! донационального периода - во-первых, и дать материал для решения проблемы формирования и истоков этого полемического жанра русской литературы - во-вторых.
Вопрос о месте отрицательной частицы в предложениях с разными типами и видами сказуемого
В негативных предложениях без обобщенно-отрицательного члена, как и в утвердительных предложениях, основную модальную нагрузку высказывания определяет предикат, который по своей синтаксической природе призван сообщать нечто новое о предмете мысли. В негативных конструкциях без усиливающего компонента единственным средством выражения отрицания служит частица не, стоящая при сказуемом, его группе или всем грамматическом ядре.
Единственный параметр изучения, который разрабатывался у А.И. Баха-рева, Т.Г. Накалили, - морфологический способ выражения главного члена. Данный аспект не является существенным для решения задач настоящего исследования, т.к. он не отражает особенностей общеотрицательных высказываний. Поскольку при таком описании утвердительные предложения отличаются от изучаемых построений лишь отсутствием частицы не, приведем только число употреблений разных форм выражения предиката (см. табл. 6).
В грамматическом плане наиболее показательны для публицистического жанра варианты постановки частицы не в отрицательных предложениях с глаголом быти в составе перфекта, сослагательного наклонения и составного именного сказуемого, а также функционирование частицы не с формирующейся видовой оппозицией глагола.
Рассмотрим подробнее один из случаев формального частного отрицания - предложения с негацией знаменательной части сложного и составного сказуемого. По признанию ряда исследователей, различное местоположение частицы не по отношению к глаголу быти в составе сложных форм прошедшего времени, сослагательного наклонения и составного именного сказуемого является одной из особенностей системы отрицания древнерусского языка1. По мнению В. Г. Барановской, изменение положения частицы не в таких построениях связано с историческими процессами в составе настоящего времени и «перемещением центра «глагольности» на знаменательную часть» . Признавая тот факт, что именные сказуемые без связки в отрицательных высказываниях уже в древнерусский период стимулировали изменение позиции не в сказуемых со связкой, Л. В. Савельева видит причины развития частной формальной нега-ции более глубокими, поскольку «новая позиция отрицательной частицы закрепилась не только перед знаменательной частью сказуемого, но и перед подлежащим и второстепенными членами»1.
В исследуемом материале в предложениях со сказуемым, выраженным перфектом (с глаголом-связкой), отрицательная частица не в подавляющем числе случаев стоит перед причастием на -л-: й лжей и издлНигь, и же не сотворила (Курб., 3,96). При этом глагол-связка Б-ЫТИ только в препозиции по отношению к перфектному причастию может быть отделена от него другими членами предложения: КАК его не ЗНАЮ, ТАК ЄСЛУЬІ елчоу грллчот-ы не AABTJBAA (Волоц., 2, 429); НА поуть еси и мои свкчтыи не прлвил (Переев., 2, 150); А силныхъ еедли во ИзрАили не ПОБИЛИ (И.Гроз., 1, 40); Что еедли с СОБОЮ СОБИНКИ ни втивеч. то все за потерюхл (Переев., 5, 164). Примеры употребления частицы не перед вспомогательным глаголом единичны: ново лесть ІАВИСІА в нем НА СТАРОСТЬ его, №Бсть Б ЫЛА во юности его (Каз.ист. - I, 110); Или нИкси то слышнл (Каз.ист. - I, 105). В первом случае отрицание Н БСТЬ выполняет такую же функцию, как и частица не: перфектное значение (не есть Б ЫЛА) утрачивается и на передний план выступает значение отрицания (не БЫЛА).
Сложившиеся в древнерусский период стяженные формы частицы не и глагола Б ЫТИ В настоящем времени (ігЬслчь, н«кси, шЬсть, н Бсмъ, №ьсте), употребляются не только в перфекте, но и в составном именном сказуемом: сие №всть дивно (И.Гроз., 1, 68); БОГАТЫЙ же ВСІАК несть чист пред Богом (Е.-Бразм, 1, 320); несть во се ЛЮБОВЬ (Е.-Бразм, 1, 324); неедль во есть достоин НА евк&тое лице твое зр ти (Курб., 3, 88). В последнем примере н Ьсть также используется в функции частицы не, на это указывает повтор связки в настоящем времени. В целом для публицистики XVI в. свойственны стяженные формы (н елчь, н%си, н сть, н елуь, н4сте), что свидетельствует о книжном характере построений. Только в одном из произведений Ермолая-Еразма мы встречаем негативную конструкцию, близкую разговорной речи: Но не есть се ЛЮБОВЬ (1, 325).
Историографический очерк
Еще одним способом выражения негации в русской публицистике XVT века являются отрицательные конструкции со значением существования (или, как их еще называют, экзистенциональные, или бытийные), которые строятся либо по модели личного двусоставного предложения с факультативным отрицанием (ср. Путешественники не были - Путешественники были), либо по модели безличного односоставного предложения с облигаторным отрицанием (напр.: Путешественников не было). Эти синтаксические синонимы существуют в русском языке, по данным исследователей, с самых ранних памятников письменности до настоящего времени.
Впервые отрицательно-безличные (бессубъектные, генитивные) структуры были описаны в работах Ф. Миклопшча и Ф.И. Буслаева. Известнейший исследователь славянского синтаксиса А.А. Потебня не только ввел в научный обиход богатый материал по безличным предложениям (особенно из деловой письменности и летописей), но и рассмотрел проблемы происхождения бессубъектных построений и их синтаксической синонимии с личными (субъектными, номинативными) высказываниями, тем самым обозначив основные направления изучения этих структур1.
В дальнейшем вопросом синтаксической синонимики отрицательно-безличных и отрицательно-личных конструкций занимались Р. Вечерка (на материале старославянского языка), В.И. Собинникова (на материале восточно-славянских языков)2, Л.В. Савельева (на материале древнерусского языка)3.
Проблема генезиса отрицательно-бессубъектных предложений стала предметом научной дискуссии. Языковые факты (наличие этих структур как в славянских языках, так и в литовском и латышском) бесспорно свидетельствовали в пользу очень древнего развития данной модели, но мнения исследователей о времени возникновения негативных безличных высказываний разошлись. В качестве периода их формирования одни называли балто-славянскую эпоху (СБ. Бернштейн4), а другие - славянскую эпоху (Ф. Миклошич, А.А. Потебня, А.А. Шахматов, М.И. Пигин, А.С. Мельничук и др.). Причины появления отрицательно-бессубъектных конструкций также определялись по-разному. А.А. Потебня высказал мнение, поддержанное впоследствии А.А. Шахматовым, об эволюции данных оборотов из исконных для славянских языков личных как результат влияния на субъектные конструкции переходных отрицательных глаголов, управляющих родительным падежом5. М.И. Пигин утверждал партитивное происхождение род. падежа при негируемых глаголах бессубъектных структур6. А.С. Мельничук выдвинул теорию возникновения отрицательной безличности путем эллипсиса: пропуска местоимений бью или nicbto. выступавших в роли подлежащего и управлявших родительным падежом названия предмета, отсутствие которого утверждалось7.
