Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Состав и функционирование некалендарных личных имён на территории г. Вологды и Вологодского уезда в конце XVI - XVII вв 17
1.1. Из истории изучения некалендарных личных имён 17
1.2. Функционально - семантическая классификация внутрисемейных некалендарных имён 24
1.3. Функционально - семантическая классификация прозвищных некалендарных имён . 29
1.4. Древнерусские двуосновные личные имена и некалендарные имена татарского происхождения 63
1.5. Женские некалендарные личные имена в памятниках вологодской официально-деловой письменности 67
1.6. Выводы к главе 1 68
Глава II. Календарные личные имена в антропонимической системе г. Вологды и Вологодского уезда конца XVI — XVII вв 72
2.1. Состав вологодского календарного именника XVII в., его статистическая структура и особенности изменения 72
2.2. Канонические и неканонические формы календарных личных имён.81
2.3. Выводы к главе II 91
Глава III. Способы образования номинативных вариантов календарных и некалендарных личных имен, отмеченных в вологодских памятниках официально-деловой письменности конца XVI - XVII вв 93
3.1. Несловообразовательные способы образования номинативных вариантов (канонических и неканонических форм) календарных личных имен. ..94
3.2. Словообразовательные способы образования номинативных вариантов личных имен 98
3.3. К вопросу об особенностях функционирования словообразовательных номинативных вариантов личных имён в памятниках официально-деловой письменности XVII в 121
3.4. Выводы к главе Ш 125
Глава IV. Состав и особенности развития патронимической лексики в памятниках официально-деловой письменности Вологодского уезда конца XVI-XVII вв 128
4.1. Отчества ' 130
4.2. Фамильные прозвища и фамильные прозвания 139
4.2.1. К вопросу о времени возникновения фамилий на Руси
Время возникновения вологодских фамильных прозваний 139
4.2.2. К вопросу о методах анализа и классификации русских фамилий; основные источники формирования вологодских фамильных прозваний... 145
4.3. Модели именования мужчин в памятниках вологодской официально-деловой письменности конца XVI - XVII вв 157
4.4. Модели именования женщин в памятниках вологодской официально-деловой письменности конца XVI - XVII вв 176
4.5. Выводы к главе IV 182
Заключение 186
Источники и их условные обозначения 191
Словари, справочники и их условные обозначения 193
Сокращения 195
Список литературы 196
- Из истории изучения некалендарных личных имён
- Состав вологодского календарного именника XVII в., его статистическая структура и особенности изменения
- Несловообразовательные способы образования номинативных вариантов (канонических и неканонических форм) календарных личных имен.
Введение к работе
1. Актуальность темы исследования. В первой половине XX в. господствовала системно-структурная, статическая парадигма гуманитарного знания, на смену которой приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, «возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания» [Воркачёв: 2001, 64]. В свете современной концепции лингвистической философии, развивающей идеи В. Гумбольдта, Л. Витгенштейна, Л. Вайсгербера, язык понимается как форма существования знаний, поэтому в последние годы особенно актуальным становится изучение языковой картины мира. Сегодня широкое развитие получает антропологическая лингвистика, имеющая своей целью «изучение языка в тесной связи с человеком, его сознанием, мышлением, духовно-практической деятельностью» [Вендина: 1998, 5]. В русле антропологической лингвистики особое внимание уделяется изучению ценностных параметров локальных языковых картин мира, которые выражаются средствами разных уровней языка: словообразования [Т.И. Вендина, Е.И. Зиновьева, Т.А. Кильдибекова и др.], лексики [Н.Д. Арутюнова, В.Н. Топоров, Ю.Д. Апресян, В.В. Иванов, Н.И. Толстой и др.], синтаксиса и грамматики [А. Вежбицкая, Т.В. Шмелёва и др.].
Антропонимия как составная часть лексической системы языка наиболее органично связана с культурой этноса и обусловлена особенностями национального характера. В последнее десятилетие большое количество выходящих работ по антропонимике обращено к культурологическому аспекту изучения имён собственных. На первый план выходит проблема взаимодействия имени и культуры народа, в которой оно рождено и где оно функционирует.
Русской антропонимической системе присуща трёхкомпонентная структура именования человека, являющаяся «этнолингвистическим (культурно-историческим) феноменом русского национального языка» [Супрун: 2000, 7]. Для определения основных тенденций развития русской антропонимической системы, которые привели к образованию трёхчленной официальной модели
5 именования лица, «необходимо проследить судьбу всех многокомпонентных средств и способов на широком хронологическом полотне» [Пахомова:1984,2].
В работах по исторической антропонимике неоднократно отмечалось, что именно XVII век в истории развития русской антропосистемы явился периодом, подготовившим переход к современной модели именования лица в официальных документах. В XVII в. ещё отсутствует единая антропонимическая норма для всех сословий населения. Именования XVI -XVII вв. интересны тем, что «в этот период в разных классах общества представлены те многочисленные ступени, которые прошла в своём развитии современная антропонимическая система» [Бахвалова: 1974,126].
Исследованию региональной антропонимии XVI - XVII вв., отражённой в памятниках официально-деловой письменности, посвящено немало интересных работ. Антропонимию переписных книг русских городов XVII в. изучал СИ. Зинин [1969], новгородских памятников деловой письменности - А.Н. Миро-славская [1955], пинежских - Г .Я. Симина [1971], муромских - В.И. Тагунова [1971], белозерских - Т.В. Бахвалова [1972], томских - В.В. Палагина [1976], Р.Л. Сельвина [1976], пензенских - Т.А. Заказчикова [1978], пермских - Е.Н. Полякова [1979], нижегородских - Н.В. Данилина [1986], тверских - И.М. Ган-жина [1992], карельских - И.А. Кюршунова [1994], великоустюжских - С.Н. Смольников [1996], уральских - Н.Н. Парфенова [1999], смоленских - И.А. Королёва [1999, 2000], вологодских - Ю.И. Чайкина [1987, 2000], И.Н. Попова [2002] и др.
При изучении локальных антропонимических систем отдельных регионов России необходимо учитывать особенности их социально-экономического развития. Закономерности общественного устройства прежде всего отражаются на принятой в официальных документах модели именования лица.
Антропонимия г. Вологды и Вологодского уезда систематическому анализу ещё не подвергалась. Существуют отдельные статьи, посвященные этой проблеме (см. работы Ю.И. Чайкиной, С.Н. Смольникова, Д.Н. Семыкина и др.), но специальная монографическая работа отсутствует. Между тем изучение воло-
6 годской антропонимии, отмеченной в памятниках деловой письменности конца XVI - XVII вв., может иметь немаловажное значение в ряду других исследований антропонимических систем Северо-Запада России.
Историческое своеобразие Вологодского уезда по отношению к соседним и удалённым районам России конца XVI - XVII вв. определяется соединением здесь специфических черт, присущих двум различным аграрным системам: с одной стороны Вологодский уезд примыкал к районам крепостнического хозяйства нечерноземных областей центральной России, например, Ярославской и Костромской, с другой стороны непосредственно граничил с черносошными районами Поморья: Тотьмой, Верховажьем, Каргополем, Чарондой. По мнению историка Е.Н. Баклановой, Вологодскому уезду в науке не уделяется должного внимания по сравнению, например, с всесторонне изученными высокоразвитыми в экономическом отношении областями Поморья [Бакланова: 1976, 5].
Крепостные крестьяне длительное время находились в значительно более тяжёлых условиях жизни и труда, нежели крестьяне свободные. Между тем историки утверждают, что «общественное сознание черносошного крестьянства оказало заметное воздействие на проживающих в регионе монастырских, дворцовых и частновладельческих крестьян» [Камкин: 1987,47]. Изучение антропо-нимической системы двух противопоставленных друг другу крестьянских миров с опорой на экстралингвистические факторы её развития могло бы стать немаловажным этапом на пути к познанию менталитета русского крестьянства в целом.
Главенствующая задача новейших исследований, проводимых на материале исторической антропонимии, - «установление связи между особенностями русской ментальности (план содержания) и богатством семантических полей и словообразовательных средств языка (план выражения)» [Парфенова: 1999, 44]. В связи с этим вновь поднимается вопрос о характере лексического значения имён собственных.
В лингвистической науке до настоящего времени отсутствует однозначное и исчерпывающее объяснение природы имён собственных. В современной ЛИН-
7 гвистике обозначаются три основных подхода к описанию антропонимическои
семантики.
Сторонники первого подхода к изучению семантики имён собственных считают их исключительно номинативными единицами, не имеющими никакого сигнификативного значения [А.А. Реформатский, О.С. Ахманова, Н.И. Толстой и др.].
В рамках второго подхода имена собственные рассматриваются как единицы, обладающие значением лишь в речи, но не в системе языка. В данном случае лексическое значение имени собственного является синтагматически обусловленным, оно отражает знания о денотате, реализуемые в тексте [В.И. Болотов, СИ. Зинин].
Третий подход к изучению семантики имён собственных, в русле которого выполнено настоящее диссертационное исследование, основывается на утверждении специфики лексического значения имён собственных по сравнению со значением апеллятивов. Сторонники данного подхода [Л.В. Щерба, В.А. Никонов, Е. Курилович, О.И. Фонякова и др.] говорят о наличии у имён собственных лексического значения как в речи, так и в языке. В настоящее время последователи данного направления (М. Косничану, В.И. Супрун, Е.А. Тарнопольская и др.) рассматривают в семантической структуре имени собственного, помимо денотативного и коннотативного макрокомпонентов значения, так называемый национально-культурньш компонент значения имени собственного, который содержит многочисленные микрокомпоненты - фоновые, ассоциативные, этимологические, сакральные и другие семы. Именно национально-культурный компонент значения соединяет знак и концепты, стереотипы, эталоны, символы, на основе которых происходит формирование языковой картины мира.
В свете современной когнитивной лингвистики большое значение приобретает рассмотрение системы личных имён с целью выявления стоящего за ними образа «я». Личное имя как элемент национальной культуры тесно связано с историческим развитием общества. Для периода существования древнерусской народности (первой социальной общности в истории России - ХЕ-ХШ вв.) была
характерна система некалендарных личных имён, которые обладали ярко вы-
V раженной внутренней формой: содержали реальную информацию о своём но-
сителе (Ждан, Третьяк, Молчал, Ушак) или выражали желание родителей видеть своих детей здоровыми, счастливыми и добродетельными (Добромир, Твердислав, Домажир, Людмила).
Один из наиболее трудных вопросов исторической антропонимики связан с проблемой неоднородности некалендарных антропонимов в функции личных имён. До сих пор остаётся не решённым вопрос о наиболее оптимальной семан-
Ф тической классификации исконно русских личных имён и прозвищ.
В период существования великорусской народности (XIV - XVII вв.) состав русского именника резко изменяется за счёт значительного увеличения удельного веса христианских (календарных1) имён. Будучи иноязычными по происхождению, календарные имена в русском языке оказались лишены своего первичного этимологического содержания. Однако это не сделало их знаками, лишёнными всякого значения. Христианские имена, хотя и были иноязычными,
^ но принадлежали высокой культуре, которую и несли с собой на русскую поч-
ву.
Изучению календарных имён в русской антропонимической науке всегда уделялось большое внимание. В разделе исторической антропонимики рассматриваются вопросы, связанные с процессом освоения обширного пласта византийских имён русским именником. Так, Е. Курилович [1962] и Ю.С. Азарх [1980] исследовали специфику словообразования личных имён по отношению к апеллятивному словообразованию. Классификацию производящих основ и
ц формантов личных имён в древнерусском и старорусском языках находим в ра-
ботах таких учёных, как СИ. Зинин [1969], А.Н. Мирославская [1955], А.И. Толкачёв [1977], в том числе по данным топонимии - Ю. И. Чайкина [1982], Ю.В. Алабугина [1989]. Изучению особенностей функционирования календарных личных имён в памятниках деловой письменности посвящены работы
*
Календарное имя - в русской традиции имя, взятое из церковного календаря (святцев), где имена канонизированных святых перечислены по месяцам и дням их празднования [СЮТ, 71].
9 СИ. Зинина [1969], Т.А. Заказчиковой [1978], Е.Л. Гвоздевой [1987], И.А. Королёвой [2000], С.Н. Смольникова [2001] и некоторых других ученых. Календарные имена в севернорусских говорах рассматривала Ю.В. Алабугина [1989].
В современной антропонимике наиболее полно и последовательно исследована история мужских календарных и некалендарных личных имён, женские имена изучались значительно реже [Никонов 1971, Бондалетов 1983, Бакланова 1971, Парфенова 1994 и др.]. Документы массовой переписи населения, равно как и документы частного характера, не дают возможности представить полную картину женских именований XVII в., т.к. в них зафиксирован далеко не полный перечень женских имён. Женские именования редко попадали на страницы официально-деловых документов XVII в., в основном только в тех случаях, когда именуемые после смерти мужа вступали во владение двором.
В XVII в. продолжается активный процесс освоения календарных личных имен, который выражается в существовании большого количества номинатив-ных вариантов личных имён. Во многих работах, выполненных на материале старорусских памятников официально-деловой письменности, не уделяется должного внимания всестороннему изучению функционирования канонических3 и неканонических форм календарных личных имён. Много нерешённых и спорных вопросов остаётся и в изучении словообразовательных вариантов календарных и некалендарных личных имён, отмеченных в различных документах делового стиля. В данной работе предпринята попытка многоаспектного анализа несловообразовательных и словообразовательных вариантов личных имён: изучаются способы образования номинативных вариантов личных имён, отмеченных в вологодских памятниках официально-деловой письменности, частота их употребления в именованиях лиц различных социальных групп, особенности их функционирования в различных видах деловых документов.
До сих пор до конца не решённым остаётся вопрос, касающийся периода формирования вологодских фамилий основной массы посадского населения и
2 Вариант имени (вариантная форма имени) - видоизменение имени или любого элемента его структуры (фоне
мы, морфемы, лексемы) в различных языковых ситуациях [СРОТ: 43].
3 Каноническое имя - в русской традиции это христианское православное имя в определённой его форме с оп
ределённым ударением [СРОТ: 71].
крестьян. В связи с этим необходимо всестороннее изучение писцовых и переписных книг г. Вологды старорусского периода.
В последнее время проводится активная работа по созданию региональных этимологических словарей именований донационального периода (некалендарных личных имён, прозвищ, фамильных прозваний). Первостепенное значение для создания исторической классификации фамилий по способам их образования и происхождению имеет изучение фамилий жителей конкретных территорий. Работа в данном направлении ведётся во многих регионах страны: пермском - В.Ф. Житников [1991], Е.Н. Полякова [1997]; вологодском - Ю.И. Чайкина [1995]; тамбовском - Л.И. Дмитриева [1998]; тверском - И.М. Ганжина [2001] и других.
В диссертации определяется ближайшая этимология фамильных прозваний, т.е. указывается, от каких календарных или некалендарных личных имён и прозвищ они образованы, какая апеллятивная лексика лежит в основе наименования. В приложении приводится словник с объяснением ближайшей этимологии прозвищных некалендарных личных имён, прозвищ и фамильных прозваний, отмеченных на страницах вологодских памятников официально-деловой письменности [Кн. II: 44]. Семантика нарицательного слова, которое могло дать прозвище, восстанавливается в результате сопоставления реконструируемых прозвищ с материалами исторических, диалектных, этимологических словарей русского языка, используются также работы ономастов, которые объяснили этимологию того или иного антропонима в статьях или в лексикографических ономастических источниках [например, словари Ю.И. Чайкиной, В.А. Никоно-ва, Е.Н. Поляковой, И.М. Ганжиной, Н.А. Баскакова и др.]
Сравнительно несложно установить этимологию некалендарного имени или фамилии в том случае, если их основа восходит к апеллятиву, известному по памятникам письменности древнерусского и старорусского периодов. Данная апеллятивная лексика зафиксирована в исторических словарях русского языка. В тех случаях, когда подобные апеллятивы не зафиксированы ни в письменных источниках, ни в исторических словарях, прибегают к реконструкции лексики
11 донационального периода, привлекая однокоренные слова старорусского языка или материалы современных говоров. Для некоторых прозвищ в качестве сопоставительного материала привлекаются словари ХЕХ - XX вв. Думается, что нет основания подвергать сомнению критерий правильности и ономастической обоснованности подобного анализа имени. Во многих работах, посвященных' анализу антропонимического материала XVI - XVII вв., используются для сопоставления поздние словари. Так, например, Е.Н. Полякова считает, что хотя за прошедшее с XVI - XVII вв. время в лексике, и особенно в семантике, происходили определённые изменения, можно тем не менее говорить о достаточной устойчивости лексики, особенно диалектной [Полякова: 1997,13].
Крайне сложно установить этимологию фамильного прозвища или прозвания, если соответствующий апеллятив по данным памятников письменности известен только в прямом значении. Во всех случаях, когда для объяснения появления именования используются только данные современных говоров или русского литературного языка, над апеллятивом, который послужил основой именования, ставится звёздочка (*). Считается, что такой апеллятив восстановлен для лексико-семантической системы языка прошлого.
Таким образом, настоящее диссертационное исследование представляет собой опыт многоаспектного анализа антропонимии вологодских деловых документов конца XVI - XVQ вв. Состав и особенности функционирования составных именований лица рассматриваются отдельно по четырём социальным группам населения г. Вологды и Вологодского уезда XVI - XVTI вв.: служилые и приказные люди (служилое и поместное дворянство), посадские люди (городские ремесленники и торговцы), крестьяне, священнослужители.
В ходе изучения вологодской антропонимии решались как традиционные задачи исторической антропонимики, так и некоторые проблемы антропологической лингвистики.
2. Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования является антропонимия, зафиксированная в вологодских писцовых и частно-деловых документах конца XVI - XVII вв. Предметом исследования стали
12 антропонимические процессы, выявленные при изучении показателей динамики антропонимиконов различных социальных групп населения, проживающего на территории г. Вологды и Вологодского уезда в рассматриваемый период.
3. Целью диссертационного исследования является всестороннее описание состава и функционирования именований конца XVI - XVII вв., отмеченных в вологодских памятниках официально-деловой письменности, на фоне русской антропонимической системы того времени.
В соответствии с поставленной целью в задачи работы входит следующее:
1. Выявить и сопоставить особенности антропонимов документов делового
стиля конца XVI, первой и второй половины XVII в. с целью констатации ан-
тропонимических процессов на территории Вологды и Вологодского уезда в
рассматриваемый период времени. В процессе решения данной задачи предпо
лагается изучить:
состав личных имён и динамику его развития в именованиях лиц четырёх сословий (служилые и приказные люди, посадские люди, крестьяне, священнослужители), сопоставляя антропонимический материал памятников первой и второй половины XVII в.;
способы образования номинативных вариантов календарных и некалендарных личных имён;
состав и морфологическую структуру патронимов как источников формирования отчеств и фамильных прозваний.
Рассмотреть мотивирующие основы некалендарных антропонимов и их семантику как источник информации о ценностных параметрах фрагмента языковой картины мира.
Установить особенности развития патронимической лексики в вологодских деловых документах рассматриваемого исторического периода, обусловленные экстралингвистическими факторами как общерусского, так и локального характера.
4. Определить функции антропонимических компонентов в официальной модели именования' лица, обозначить особенности процесса формирования нормы официального именования лица в документах делового стиля.
Методы исследования традиционные для исторической антропонимики: описательный, сравнительно-сопоставительный и количественно-статистический. В рамках данных методов используются приёмы классификации имён, реконструкции имён и их форм, приёмы структурного анализа (формантного и исследования основ). Онимы рассматриваются в историческом и семиотическом аспектах.
Источниковая база диссертационного исследования. Основным источником явились документы массовой переписи населения - писцовые и переписные книги, которые содержат обширный антропонимический материал и поэтому традиционно используются лингвистами в исследованиях по исторической антропонимике. Уже с конца XV в. в связи с созданием Русского централизованного государства переписи населения превратились в систематически проводимые мероприятия общегосударственного характера. Государственные описания проводились как валовые (по всей стране или основной её территории), так и частичные (отдельного уезда, вотчины, волостей). К настоящему исследованию привлечены данные описаний и переписей, проведённых в 1580-е, 1620-е и 1670-е годы, которые можно считать валовыми в Поморье [Васильев: 1992,22].
Писцовые книги - документы, содержащие описания городов, сёл и других населённых пунктов, земельных угодий, а также данные о составе населения и возложенных на него податях и повинностях [Мерзон: 1956, 4]. Наиболее важным из описаний XVI в. была перепись 80-х - 90-х гг., проведённая с целью записи в писцовые книги крестьян, живших на той или иной территории. В работе используется материал дозорной книги дворцовых земель Вологодского уезда 1589 - 1590гг., сотной на дворцовое село Турунтаево 1588 - 1589 гг., дозорной книги Вологды князя П.Б. Волконского и подьячего А. Софонова 1616 -1617гг.
Новое описание земель и населения по всему государству проводилось в 20-е - 30-е гг. XVII в. Писцовые документы, созданные по распоряжению правительства после событий Смутного времени, должны были отразить материальное положение городов, подвергшихся нашествию и разорению. Методом сплошной выборки к анализу привлечены именования жителей г. Вологды из писцовой книги 1629 года и жителей крестьянских волостей Вологодского уезда по писцовому описанию 1630 года.
С середины XVII в. происходят существенные изменения в системе официального именования лица. Переписные книги в отличие от писцовых демонстрируют более строгий отбор антропонимических средств. В XVII в. были проведены две полные переписи населения - в 1646 и 1678 гг. Перепись 1678 года содержит материал, охватывающий практически всю территорию Вологодского уезда. В работе анализируется материал переписных книг 1678 года, которые хранятся в Российском государственном архиве древних актов: книга переписная Вологодского уезда 1678 года стольника Петра Голохвастова и подьячего Ивана Саблина; книга переписная г. Вологды 1678 года стольника Петра Голохвастова и подьячего Ивана Саблина.
Анализ данных переписных книг по именованиям помещиков дополняется материалом писцовой и межевой книги князя О.Ф. Борятинского 1686 года.
В качестве дополнительных источников в работе использовались данные приходо-расходных и окладных книг Спасо-Прилуцкого монастыря 1574 -1600 гг., частно-деловых актов: отписей, памятей, поручных и поступных записей, купчих на имущество вологжан, порядных на выполнение ими тех или иных работ и некоторых других документов. Большое количество именований вологжан содержат челобитные царю или высшим духовным лицам.
Выбор источников обусловлен делением всего изучаемого материала на два синхронных среза: «последнее десятилетие XVI - 40-е годы XVII в.» и «50-е годы XVH в. - до конца XVII в.»; а также необходимостью анализа памятников различных видов старорусской деловой письменности в связи с тем, что именование лица в XVII в. во многом определялось назначением документа.
6. Научная новизна исследования состоит в следующем. Впервые предпри-
j| нята попытка многоаспектного исследования состояния и развития системы
официальных именований лица в документах Вологды и Вологодского уезда конца XVI - XVII вв. Проанализирован антропонимический материал неопубликованных памятников массовой переписи населения второй половины XVII в.
7. На защиту выносятся следующие положения:
1) состав некалендарных личных имён, отмеченных в вологодских памятни-
ІЩ ках официально-деловой письменности конца XVT - XVII вв., не является од
нородным - функционируют внутрисемейные и прозвищные имена; существу
ют различия в употреблении прозвищных некалендарных имён в процессе име
нования лиц разных сословий;
2) популярность одних и тех же календарных личных имен у людей разных
сословий, незначительная вариативность неканонических форм имён отражают
национальную специфику русской антропосистемы XVI - XVII вв.;
^ 3) специфика словообразовательной модификации личных имён в вологод-
ских документах заключается в стремлении упорядочить фиксацию имён: употребление полных и модифицированных форм личных имён в вологодских деловых документах конца XVI - XVII вв. зависит прежде всего от социального положения именуемого, но определяется также видом и назначением документа;
4) историческое своеобразие Вологодского уезда определило некоторые региональные особенности процесса формирования третьего компонента модели
щ именования лица в вологодских деловых документах.
8. Теоретическое значение работы заключается в том, что в ней показаны
особенности развития региональной официальной антропонимии в период наи
более активного процесса поиска устойчивых правил именования лица в доку
ментах делового стиля, применён социальный подход к изучению старорусской
антропосистемы.
9. Практическая значимость. Материалы, наблюдения и результаты исследо
вания могут быть учтены при разработке спецкурсов и спецсеминаров по об
щей, исторической и региональной русской ономастике, исторической лексико
логии. Материалы и основные выводы выполненного исследования могут быть
использованы для сопоставления при изучении антропонимии других истори
ческих периодов и регионов, разработки истории русской антропонимии в це
лом. В диссертации предлагаются конкретные методические приёмы, направ
ленные на выявление показателей динамики антропонимиконов различных со
словий населения, а также приёмы изучения некалендарных антропонимов в
целях воссоздания локальной языковой картины мира, которые могут быть
применены в аналогичных исследованиях. Полные списки анализируемых в ра
боте именований, составленные отдельно по каждому сословию и по двум син
хронным срезам, а также словник апеллятивных основ некалендарных антропо
нимов и производных от них фамилий, могут иметь большое значение для лек
сикографов и учитываться при составлении региональных антропонимических
словарей.
Апробация работы. Основные положения работы обсуждались на конференции «Русская культура на пороге третьего тысячелетия: проблемы сохранения и развития» (г. Вологда - г. Белозерск, 2000), на заседании кафедры русского языка ВГПУ (г. Вологда, 2001, 2002), на семинарах аспирантов (г. Вологда, 2002), на III Межвузовской конференции молодых учёных (г. Череповец, 2002). Некоторые положения диссертационного исследования изложены в девяти статьях.
Структура работы. Диссертационное сочинение состоит из введения, четырёх глав и заключения. Книга 1 - основной текст работы, список источников, словарей и литературы. Книга 2-10 приложений: историческая справка о Вологодском уезде, таблицы и графики, не включённые в основной текст работы, словник апеллятивных основ некалендарных антропонимов, списки анализируемых в работе именований.
Из истории изучения некалендарных личных имён
Долгое время в науке существовала периодизация восточнославянской ан-тропонимии, разграничивающая два больших временных отрезка: дохристианский и с 988 г. христианский [Бондалетов: 1983, 7]. В.А. Никонов совершенно справедливо поделил христианский период на более мелкие периоды, соответствующие определённым вехам в развитии Русского государства и национального языка. История некалендарных антропонимов христианского периода включает два существенно различающихся этапа: X - ХШ вв. - время существования общевосточнославянского (древнерусского) языка и XIV - XVII вв. -период языка великорусской народности (старорусского) [Nikonov: 1975, 103-105].
Именник древних славян по своей структуре и составу значительно отличался от русского именника XVI - XVII вв. Изучению древнейшей восточнославянской антропонимии посвящены работы С. Роспонда, Н.А. Мещерского, Н.В. Подольской и др. Отмечается, что антропонимическая система X - ХШ вв. исследована еще недостаточно и требует дальнейшего всестороннего изучения.
Изучению некалендарных антропонимов XIV - XVII вв. в науке, напротив, всегда уделялось большое внимание. Между тем и здесь остаётся множество не решённых пока еще вопросов. Один из них связан с разграничением функций некалендарных личных имён и прозвищ в официально-деловой письменности XVI - XVQ вв. В исторической антропонимике сложилось три подхода к изучению данной проблемы.
Первый подход сформировался еще в трудах учёных XIX в.: Н.Д. Чечулина, А. Балова, Н.Н. Харузина, Н.Я. Морошкина, Н.М. Тупикова. Суть его в том, что все русские по происхождению антропонимы до XVH в. включительно считаются личными именами, никаких различий между некалендарными именами и прозвищами в антропонимной формуле именования лица не существовало [Тупиков: 1903, 8-9]. Уже в XX в. А.М. Селищев даёт семантическую и морфемную классификацию некалендарных имён в целом, не разграничивая личные имена и прозвища [Селищев: 1968, 97-128].
Второй подход обозначен в работе В.К. Чичагова «Из истории личных имён, отчеств и фамилий» [1959], где автор утверждает, что «все русские имена (за исключением, разумеется, тех, которые попали в святцы) имели в XVI - XVII вв. значение прозвищ, а все греческие имена, за исключением тех случаев, когда они шли после греческих же имён, имели значение личных имён» [Чичагов: 1959,25-26].
Давно высказывалась и третья точка зрения, сводившаяся к тому, что рядом с мирскими именами с самого древнего времени появляются прозвища, которые ничем не отличаются от мирских имён [Соколов: 1891, 2]. Данного мнения придерживаются такие учёные, как СИ. Зинин [1969], А.Н. Мирославская [1980], Р.Л. Сельвина [1976], Н.Н. Ушаков [1978].
Р.Л. Сельвина утверждает, что в древнерусской антропонимии параллельно сосуществуют некалендарные личные имена и прозвища как две самостоятельные антропонимические категории [Сельвина: 1976,88]. Н.Н. Ушаков говорит о том, что в выделенной А.М. Селищевым группе имён «насмешливые клички» такие антропонимы, как Великие Лапти, Гузномаз и т.п. не могли быть личными именами [Ушаков: 1978,148]. Н.В. Данилина также указывает на то, что уже в XVI в. одни и те же лексемы употреблялись и в качестве личных имён, и в качестве прозвищ. Это, по её мнению, свидетельствует, с одной стороны, «о близости, взаимозаменяемости имён и прозвищ в XVI в.», а с другой - «об использовании личных имён в качестве производящих основ при семантическом словообразовании прозвищ» [Данилина: 1986, 54-55].
Другой важнейший вопрос старорусской антропонимии связан с проблемой неоднородности некалендарных антропонимов в функции личных имён.
СИ. Зинин пришёл к мысли о том, что в XVI - XVII вв. многие некалендарные антропонимы употреблялись уже в значении современных прозвищ, но некоторая их часть продолжала бытовать в значении личных имён, которые «к концу XVII в. изменились и количественно (заметно сократили свой состав), и качественно - исчезли все имена, так или иначе тяготеющие к прозвищам, типа Волк, Дуб и т.п.» [Зинин: 1969(1), 102].
Данная работа, выполненная в рамках третьего подхода к решению проблемы разграничения некалендарных имён и прозвищ в деловой письменности XVI - XVII вв., а также принимающая позицию СИ. Зинина об употреблении некоторых некалендарных имён в значении современных прозвищ, продолжает изучение некалендарных личных имён XVI - XVII вв. с точки зрения неоднородности их состава.
Распадение некалендарных личных имён на две самостоятельные группы начиналось в XV - XVI вв., но «в деловой письменности XVII в. они противопоставлены более строго» [Мирославская: 1980(2), 204]. А.Н. Мирославская называет эти две группы имен первичными и вторичными некалендарными именами. Опираясь на семантическую классификацию А.М. Селищева и учитывая место некалендарного антропонима в модели именования лица, к первичным именам она причисляет те, что даются человеку при рождениии и стоят на первом месте в модели именования. Вторичные имена присваиваются человеку в различные периоды его жизни и стоят в конце модели именования [Мирославская: 1980(2), 202-204].
Состав вологодского календарного именника XVII в., его статистическая структура и особенности изменения
Календарные личные имена, зафиксированные в вологодских памятниках официально-деловой письменности конца XVI - XVH вв., безусловно, преобладают во всех социальных слоях населения, особенно со второй половины XVII в.
Общее процентное соотношение календарных и некалендарных личных имён независимо от сословной принадлежности именуемых представлено в следующих диаграммах:
Как видно из представленных диаграмм, в первой половине XVII в. некалендарные личные имена составляют ещё чуть менее Л части от общего количес тва отмеченных личных имён, во второй половине XVII в. их доля составляет всего лишь 2 % в антропонимиконе анализируемых памятников.
Примерно такое же соотношение календарных и некалендарных личных имён наблюдается и в составе именований лиц разных сословий.
По данным таблицы № 2 видно, что в первой половине ХУЛ в. ещё довольно сильны позиции некалендарных личных имён в официальной модели именования, особенно в моделях именования непривилегированной части населения (крестьян и посадских людей). Во второй половине XVII в. (70-е - 80-е гг.) календарные личные имена в абсолютном большинстве употребляются на первой позиции в модели именования человека в официальных документах.
Перейдем непосредственно к рассмотрению состава календарных личных имен жителей г. Вологды и Вологодского уезда в XVII в.
Для именования 7520 мужчин в изучаемых документах используется 251 календарное личное имя. В следующей таблице приводятся данные, полученные в результате статистического анализа именников четырёх сословий.
Данные таблицы № 3 свидетельствуют о том, что количественные показатели репертуара мужских календарных личных имён существенно различаются в разных сословиях населения. Наибольшим разнообразием по составу имён отличается именник священнослужителей, гораздо менее значителен репертуар имён служилых людей. На территории Вологодского уезда XVII в. наиболее высокие показатели КО отмечены в среде посадского населения г. Вологды, а также в среде крестьян, проживающих в сельской местности. Высокий КО в городе объясняется большой концентрацией населения, в сельской местности наблюдается широкое распространение обычая одноимен ности. По свидетельству Е.Н. Баклановой, анализ переписных книг 1678 и 1717 г.г. по Вологодскому уезду показывает широкое распространение одноименности не только в семье, но и среди односельчан [Бакланова: 1971, 107-108], ср.: «Д. вдовы Ирины ... дочери Федки Софонова у нее дворникъ села Ту-рунтаева крестьянин Ивашко Иванов сын у него Ивашко трех лЪтъ» (КПВ, 1678, Зоб.).
Явление одноименности находит объяснение в ценностных ориентациях, ха рактере и обычаях крестьянской общины в целом, которой, по словам СЕ. Никитиной, присуща в первую очередь такая черта, как «невыделенность личности из социума, обусловленная прежде всего традиционным образом жизни» [Никитина: 1993,11].
Об употребительности имен можно судить по десятку наиболее популярных имен. Как известно, десяток самых частых имен обслуживает не менее трети носителей. Сравнение десятков наиболее популярных календарных имен в раз ных социальных группах населения позволило выявить четыре личных имени, которые в течение всего XVII в. входили в число самых употребительных имен на территории г. Вологды и Вологодского уезда независимо от сословной принадлежности их носителей: Иван I Ивашко I Иванко (893 носителя имени), Фёдор I Федко (327 носителей имени), Василий I Василей I Васка (300 носителей имени), Семён I Сенка (267 носителей имени) [Кн. II: 15]. К этим именам в первой половине XVII в. присоединяется имя Яков, во второй половине XVII в. имена Михаил, Пётр и Андрей. Далее следуют имена Григорий и Степан, ак тивность которых несколько снижается во второй половине XVII в.; имя Дмитрий на протяжении всего века прочно удерживается в десятке наиболее популярных календарных имен людей служилого сословия [Кн. II: 15].
Несловообразовательные способы образования номинативных вариантов (канонических и неканонических форм) календарных личных имен
В процессе фонетической и морфологической адаптации христианских имен в русском языке возникли неканонические формы христианских личных имен. Установлено, что 79 % исследуемого календарного именника подвергнуто изменениям, вызванным фонетико-морфологическими особенностями русского именника. Как следствие произошедших в прошлом фонетических изменений можно обнаружить преобразования качественного характера в составе имен. 1. Замена греческого звука (ф) русскими звуками: Матвей Матфей, Вахро мей Варфоломей, Сопрон Софроний; ср. посадский человек ВарфоломЪй Анцифоровъ с. Щепетнякинъ (КПВ, 1678, 123) и помещик Вахрамей Прокофь евъ с. Воронов (ПМКВу, 1686,121). 2. Изменения, связанные с действием фонетических норм русского языка и его говоров (переход инициального (je) в (о); переход (э) в (о) в середине слова; чередования звуков (о) и (у)): Овдоким Евдоким, Офрем Ефрем, Онтроп Евтропий; Артём Артемий, Парфён Парфений; Кузьма Козма (Косма); ср. помещик Евдоким едоровъ с. Моложениновъ (КПВу, П, 1678, 309) и крестья нин Овдокимко Федоров (КПВу, 1589, 174), попъ Парвеней (ПКВ, 1629, 17) и посадский человек Парвёлка Калачник (ПКВ, 1629, 136), поп Козма (Челоб., 1689, САСК(С), № 166, 260) и крестьянин Куземка Самойловъ (ПОВу, 1630, № 51). 3. Действие межслоговой ассимиляции гласных: Артамон Артемон, Гара сим Герасим, Гарман Герман, Нестер Нестор; ср. посадские люди Гера-симко Кузмин с. Рудин (КПВ, 1678,46) и Гараска Нестеровъ с. (КПВ, 1678, 85). 4. Действие контактных и дистактных, прогрессивных и регрессивных ассимиляций и диссимиляций согласных: Алистарх Аристарх, Венедихт Венедикт, Евлантей Евлампий, Окатей Акакий, Перфил Порфирий; Панфил Памфил; ср. дьякъ Венедикт Маховъ (Челоб., 1625, C-I, №2, 6) и крестьянин Венедихтко Онтроповъ (ПОВу, 1630, №2,124). 5. Диэреза, метатеза и эпентеза согласных с целью избежать зияния гласных (Ивона Иона, Ивойло Иоиль, Родивон Родион), устранить труднопроиз носимые звукосочетания (Обросим Амвросий, Оксен Авксентий, Нифан Нифант; Ефим, Елфим Евфимий, Костянтин Константин, Самсон Самп сон, Филат Феофилакт); ср. крестьяне Родион Филипевъ с. (Челоб., 1629, ГАВО, ф. 1260, оп.П, №1) и Родивонъ Осиповъ с. Сахаров (Поруч., 1611, ОСВ, вып. 6, 22), дьякон Сампсон Титов (ПКВ, 1629, ПО) и крестьянин Самсонко Кондратьевъ (ПОВу, 1630, № 12,169). Здесь же может быть рассмотрена потеря инициального безударного гласного: Ларион Иларион, Сидор Исидор; ср. крестьянин Ларион Максимов (Поруч., 1616, ОСВ, вып. 6, 24); дьякъ Сидоръ Скворцов (Челоб., 1668, САСК(К), № 78,146). 6. Гиперкоррекция именной формы, т. е. подлинная форма принимается за ошибочную: Викул Вукол, Иев Иов, Мелентий Мелетий, Анисим Они-сим, Фрол Флор; ср. посадские люди Элорко ЕремЪевъ с. (КПВ, 1678, 184) и Фролка Яковлев (ПКВ, 1629,108). 7. Действие народной этимологии: Калина, Калинник Каллиник; Крисан Хрисанф; ср. монах Калинникъ (Пам., 1685, САСК(С), № 149,241) и крестьянин Калинка Мартынов с. (КПВу, I, 1678, 310); крестьяне Хрисанко Ананьинъ с. (КПВу, Vin, 1678, 255) и Крисанко МинЪевъ (Челоб., 1629, ГАВО, ф. 1260, оп. 6, № 93). С процессом морфологической адаптации иноязычных имен связано такое явление, как обнаружение в полной основе календарных личных имен формантов, сходных с русскими аффиксальными именными морфемами. Иными словами, происходило «осмысление конечных звуков календарных имен как суффиксов названий лиц» [Мирославская: 1993, 76]. По подсчетам Ю.В. Алабугиной, «самым продуктивным способом возникновения морфологических вариантов полных календарных имен на территории Русского Севера является выравнивание по типу мужских личных имен на - ей (Сергей, Андрей и т. п.), ср.: Афиноген Финадей, Иван Иваней, Петр Пет ряй...» [Алабугина: 1996, 94]. В наших источниках удалось зафиксировать имена: Александр Александрей, ср. крестьянин Александрейко Ост евъ (КПВу, III, 1678, 61); Иоакинф Акинфей, ср. Акинфейко Мартьяновъ с. Буда-евъ (КПВ, 1678, 289); Климент Климентей, ср. Клгшентей Романов (Каб., 1659, ОСВ, вып. 13,78) и некоторые другие. Осмысление именных формантов -ей; - ий (Андрей, Василий) как именных суффиксов приводило и к возникновению усеченных форм полного имени. Так возникает форма Назар при одновременно существующих Назарей и Назарий, Макар (ср. Макарий и Макарей), Кондрат (ср. Кондратий и Кондратей), Захар (Захарий и Захарей), Артем (Артемий и Артемей) и т. п. Причем все три вари анта полного календарного имени могли возникнуть и функционировать в раз личных сферах общения: Макарий и Макария - церковная сфера, ср. старецъ Макария ОлтуОевъ (КПВ, 1678, 129); Макар и Макарей - светская и простореч ные формы, ср. Макарка свепшик (ДКВ, 1616-1617, 357) и помещик Макарей Кисловский (ПОВу, 1630, № 2, 85). Осмысление конечного слога -ан как суффикса, образующего такие кален дарные имена, как Митрофан, Степан, Феофан, стало причиной присоединения неэтимологического -ан к именам Луп Лупан, ср. крестьянин Лупанко Тара совъ (ПОВу, 1630, № 11, 63); Осип (Иосиф) Осипан, ср. крестьянин Осипанко Иванов (КПВу, 1589, 146); Дий Диян, ср. помещик ДЪй МатаВтин (Поряди., 1695, ОСВ, вып. 4, 23) и стрелец Диян МихЪевъ (Челоб., 1667, ОСВ, вып. 11, 126).
