Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Проблема выделения метатекста в тексте 10
1.1. Текст как продукт речемыслительной деятельности 11
1.2. Метатекст как особый компонент текста 22
1.3. Средства выражения единиц метатекста 41
1.4. Типология метатекста 48
1.5. Соотношение текста и метатекста 57
1.6. Метатекст и модус 66
Выводы по главе I 74
Глава II. Смысловая структура метатекста в произведениях Татьяны Толстой 77
2.1. Определение понятия «смысловая структура метатекста» 79
2.2. Единицы метатекста в смысловой структуре метатекста 89
2.2.1. Роль метамаркеров в смысловой структуре метатекста 89
2.2.2. Роль метакомпонентов в смысловой структуре метатекста 95
2.2.3. Роль метавысказываний в смысловой структуре метатекста 100
2.2.4. Роль метафрагментов в смысловой структуре метатекста 105
2.3. Коммуникативно-прагматический потенциал метаединиц 112
2.4. Функционирование метатекста в произведениях Т. Толстой 121
2.4.1. Функция толкования 122
2.4.2. Функция отстранения от произносимых слов 124
2.4.3. Функция оценочности 124
2.4.4. Подтверждение или отрицание сказанного введением иллюстрации 125
2.4.5. Функция текстообразования 126
2.4.6. Сокращение подробностей 127
2.4.7. Функция привлечения внимания читателя / слушателя 127
2.4.8. Функция диалогизации 128
2.4.9. Комментирующая функция 139
Выводы по главе II 150
Заключение 152
Список использованной литературы
- Метатекст как особый компонент текста
- Соотношение текста и метатекста
- Роль метамаркеров в смысловой структуре метатекста
- Подтверждение или отрицание сказанного введением иллюстрации
Введение к работе
В центре внимания современной лингвистики находится, прежде всего, языковая личность, т. е. человек в его способности совершать речевые поступки. Сегодня язык изучается учеными не как «вещь в себе и для себя», а в тесной связи с человеком, его деятельностью, мышлением, сознанием, стремлением создавать тексты, воздействующие на реципиента.
Татьяна Никитична Толстая (1951) пришла в литературу в конце ХХ в. Творчество нового автора сразу привлекло внимание филологов, хотя исследования, посвященные анализу произведений Т. Толстой, долгое время носили фрагментарный характер и были представлены в основном критическими статьями в журналах и Интернете. Только после выхода романа «Кысь», за который Т. Толстая была удостоена премии «Триумф» в 2001 г., о ней заговорили как о талантливом авторе, во многом определившем «литературное лицо 1990-х годов». Несмотря на значительное количество литературоведческих исследований творчества Т. Толстой, язык ее художественных и публицистических произведений на сегодняшний день изучен неполно.
Тексты представляют собой результат речемыслительной деятельности языковой личности, позволяющий судить об индивидуальных особенностях коммуникативной компетенции их создателя, о скрытых процессах его языкового сознания, составляющих своеобразие мышления Homo loquens.
При изучении речевых произведений исследователи всегда сталкиваются с проблемой определения меры единичного и общего, типического и уникального, индивидуального и коллективного в объекте исследования. Эта проблема вызывает необходимость создания классификации единиц, которые использует в деятельности, направленной на создание текстов, языковая личность и которые в итоге делают эту деятельность уникальной и неповторимой.
Создавая свое произведение, автор текста использует языковые единицы, позволяющие адекватно воспринять этот текст. К их числу относятся и единицы метатекста, содержащие дополнительное толкование отдельных слов, тех или иных текстовых фрагментов или текста в целом. Метатекстовая составляющая научного, а также публицистического текста являлась предметом изучения многих лингвистов (И. Вепрева, М. Ляпон, Н. Перфильева, В. Шаймиев и др.). Вместе с тем лингвистическая природа метатекста в художественных и публицистических текстах отдельных авторов на сегодняшний день изучена недостаточно. Сказанное, безусловно, относится и к произведениям Т. Толстой.
Таким образом, актуальность нашего исследования определяется, во-первых, недостаточной степенью разработанности проблемы метатекста, в частности нечеткими границами языкового материала, на который опираются ученые-лингвисты при исследовании метатекста; во-вторых, слабой изученностью смысловой структуры метатекста в художественных и публицистических текстах.
Современная теория метатекста (Р. Барт, А. Вежбицка, М.В. Ляпон, Н.П. Перфильева, У. Эко и др.) нуждается в расширении знаний о типических свойствах метатекста – формирующих его единицах, роли в процессе коммуникации, месте в структуре художественного и публицистического текста, смысловой структуре.
Обращение к текстам Т. Толстой продиктовано неослабевающим интересом к ее произведениям, в которых главную роль играет голос автора, «богатый, наполненный, с одним дыханием, щеголяющий словесными фиоритурами и берущий весь стилистический диапазон от возвышенного до ничтожного» [Жолковский 1995: 36].
Объектом диссертационного исследования являются метатекстовые средства в текстах художественных и публицистических произведений Т. Толстой.
Предметом исследования являются смысловая структура и функционирование метатекста в текстах художественных и публицистических произведений Т. Толстой.
Целью работы является определение особенностей смысловой структуры и функционирования метатекста в текстах художественных и публицистических произведений Т. Толстой.
Основная цель работы обусловила постановку и решение следующих задач исследования:
1) выявить и классифицировать единицы метатекста в текстах Т. Толстой;
2) разработать типологию метатекста в текстах художественных и публицистических произведений Т. Толстой;
3) определить компоненты смысловой структуры метатекста и особенности их комбинаторики в произведениях Т. Толстой;
4) выявить языковые средства, формирующие смысловую структуру метатекста;
5) проанализировать особенности функционирования метатекстовых единиц в произведениях Т. Толстой.
Научная новизна диссертационной работы определяется тем, что предметом отдельного специального исследования становятся смысловая структура и функционирование метатекста в художественных и публицистических произведениях Т. Толстой; осуществляется систематизация научных представлений о метатексте и метатекстовых единицах, их смысловой структуре и специфике функционирования в произведениях Т. Толстой.
В диссертации впервые представлен анализ метатекстовой составляющей произведений Т. Толстой в аспекте типологии, языкового выражения, смысловой структуры и функционирования.
Гипотеза исследования: создание Т. Толстой художественных и публицистических произведений, возможно, сопряжено с рефлексией на собственное речевое поведение, что реализуется в метатексте. Метатекст Т. Толстой представляет собой своеобразные заметки на полях, акцентирующие внимание как на отдельно взятых словах, так и на целых фрагментах текста. Метатекст отражает особенности авторского мировосприятия изображаемого и организует процесс сотворчества с читателем. Как образы «говорят» в произведениях Т. Толстой (А. Гейнис), так и метатекст помогает тексту «говорить» не только то, что можно увидеть на поверхности, но и то, что читателю на самом деле хотел сказать автор.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что оно способствует дальнейшей разработке проблемы метатекста в целом и интерпретации художественного текста в частности. Анализ смысловой структуры метатекста и специфики его функционирования способствует углублению научного представления о роли языковой личности автора в создании художественного и публицистического текста.
Практическая значимость исследования обусловлена тем, что его результаты могут быть использованы в работе со студенческой аудиторией при чтении курсов лекций по филологическому и лингвистическому анализу художественного текста, при разработке спецкурсов, посвященных анализу языка современных авторов.
Материалом для исследования послужила картотека различных единиц метатекста, полученных методом сплошной выборки из художественных (рассказы, повести, роман) и публицистических произведений Т. Толстой (1983–2006 гг.). Всего авторская картотека насчитывает 639 употреблений метатекстовых единиц разного типа.
Методологической основой данной работы послужили фундаментальные исследования по теории текста (И.Р. Гальперин, Е.И. Диброва, В.А. Лукин, О.И. Москальская, Т.М. Николаева, В.Е. Чернявская и др.), теории метатекста (Ю.Д. Апресян, А. Вежбицка, И.Т. Вепрева, М.В. Ляпон, Н.П. Перфильева, А.Н. Ростова, Н.К. Рябцева, В.А. Шаймиев и др.). В работе использовались следующие методы:
1) описательный, включающий приемы наблюдения, сопоставления, обобщения, интерпретации языковых данных и классификации анализируемого материала;
2) метод контекстуального анализа, используемый при исследовании реализации значения метатекстовых средств в условиях языкового и внеязыкового контекстов;
3) метод трансформационного анализа, используемый для выявления метатекстового потенциала отдельных элементов текста;
4) метод компонентного анализа, позволяющий выявить смысловую структуру единиц, составляющих метатекст в тексте.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Объективно присутствуя в текстах художественных и публицистических произведений Т. Толстой, метатекст представляет собой совокупность стереотипных и/или индивидуально-авторских метатекстовых единиц, что является отражением сбалансированности общеязыковой и индивидуальной картин мира.
2. Смысловая структура метатекста представляет собой многоуровневую организацию содержания метатекстовых единиц, компонентами которой являются смыслы, формируемые языковым значением составляющих метатекст единиц, ситуацией употребления, а также коннотативным и коммуникативно-прагматическим потенциалом этих единиц. Следовательно, на формирование смысловой структуры метатекста влияют 1) узуальные лексические значения языковых единиц, 2) экстралингвистические факторы (пресуппозиционные знания автора и современного читателя, ситуация употребления), 3) коннотативность, 4) авторские интенции.
3. Включение Т. Толстой в текст своих произведений метатекстовых единиц объясняется стремлением автора дать оценку основному содержанию или отдельному фрагменту текста, прокомментировать его и облегчить восприятие адресатом, а также охарактеризовать языковое сознание изображаемых персонажей.
4. Метатекстовые единицы в текстах художественных и публицистических произведений Т. Толстой могут выполнять семантические и коммуникативно-прагматические функции. Значительно реже используются метаединицы, реализующие формальную функцию (эксплицируя такие текстовые категории, как структурированность, линейность, связность), что определяется типом дискурса, в котором они функционируют.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в докладах на итоговых научных конференциях АГУ (Астрахань, 2007–2010 гг.); международных научных конференциях (Ярославль, Астрахань, Стерлитамак, 2007 г.). Основные положения диссертации отражены в 6 публикациях, 2 из которых – в научных рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России.
Структура и объем исследования. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы. Общий объем диссертации составил 177 страниц.
Метатекст как особый компонент текста
Проблема метатекста на сегодняшний день является, на наш взгляд, одной из сложнейших проблем в лингвистике. На первый взгляд, представляется уже решённым вопрос о тех языковых единицах, которые помогают говорящему осуществлять рефлексию на собственное речевое поведение и на речевое поведение окружающих. Однако, если говорить о метатексте не как о разрозненных разноструктурных образованиях (в данном случае намеренно не используем терминологию во избежание терминологической путаницы), а как о компоненте текста, имеющем определённые признаки, то остаётся спорным вопрос о том, что же такое метатекст, какие единицы его составляют, какой смысл имеет включение метатекста в ткань текста, какие задачи решает автор, используя в тексте своих произведений метатекст.
Термин «метатекст» появился во второй половине XX века. Связано это с тем, что такие языковеды, как А. А. Потебня, Р. О. Якобсон, М. М. Бахтин, Ю. М. Лотман, занимавшиеся изучением текстов в качестве конкретных знаковых систем и уделявшие большое внимание проблеме «смысл — текст», стали трактовать последний как некую конструкцию, созданную кем-то для передачи другим представлений о какой-то предметной области. Ю. М. Лотман, подчеркивая коммуникативную функцию текста, говорил, что «текст выступает как техническая упаковка» сообщения, в котором заинтересован получатель [Лотман 1996: 11].
Метатекстовая функция как. одна из базисных функций успешной речевой коммуникации была выделена- Р. О. Якобсоном. Однако наиболее подробное изучение метатекста и выявление его структурных образований началось после того, как на это явление обратила внимание А. Вежбицка. Именно ею был впервые употреблен термин «метатекст» в собственно лингвистическом (не литературоведческом — Н. Л.) его понимании. В статье «Метатекст в тексте» (1978) автор рассматривает метатекст в качестве одной из составляющих «двутекста», когда дифференцируются компонент текста, представляющий собой высказывание о предмете, с одной стороны, а с другой - компонент текста, содержащий высказывание о самом высказывании: «Метатек-стовый компонент, или комментарий к собственному тексту, занимает в семантической записи предшествующее или последующее место по отношению к основному компоненту» [Вежбицка 1978: 409]. На наш взгляд, особенно важной является мысль, согласно которой «комментатором текста может быть и сам автор (выделено нами — Н. Л.). Высказывание о предмете может быть переплетено нитями высказываний о самом высказывании» [Вежбицка 1978: 404]. Тем самым развиваются идеи М. М. Бахтина о «скрытом двухголосье» любого текста, в том числе монологического, когда автор вступает в своеобразный диалог с собственным высказыванием [Бахтин 1972: 315].
По А. Вержбицкой, метатекстовый характер языковых выражений, ко торые можно считать метаоператорами, устанавливается в процессе элемен-тарного семантического анализа. Прежде всего, это такие выражения, которые включают глагольную лексему «говорить», её производные, их синонимы или активно "близкие эле менты (короче говоря, иначе говоря, по правде говоря, кстати говоря, иными словами и под.). А. Вежбицка считает подобные речения метаплео-назмами, ср.: Иначе говоря, (= скажу, что).... 1 Далее А. Вежбицка говорит о возможности выражения дистантного от ношения говорящего к высказыванию (Он скорее худой, чем толстый). Очевиден модальный характер «метаорганизаторов» типа «собственно говоря», «что касается», «еслиречь идет о...». Кроме того, к, особым типам метаоператоров, по А. Вежбицкой, отно сятся выражения, указывающие «направление хода мыслей» [Вежбицка 1978: 411]. Это вводно-модальные слова и словосочетания (впрочем, между про чим, кстати, далее, во-первых, наконец и т.д.). Им эквивалентны обороты типа «Начну с того, что...». Кроме того, А. Вежбицка указывает на возможность рассмотрения с точки зрения «метаорганизации» текста и таких чисто «внешних» средств, как повышение голоса, актуализация с помощью порядка слов, разрядка, подчёркивание.
Наконец, речь идёт о метатекстовой функции анафорических место I имений (этот, там, так; что я видел; тот, о котором я говорила; и др.). В работе А. Вежбицкой отмечается и эллипсис как разновидность ме І таоператоров («Итак, она звалась Татьяной...» = Итак, я продолжаю рас л сказ, она звалась Татьяной). Забегая вперёд, отметим, что в соответствии с данной точкой зрения позднее был выделен так называемый имплицитный метатекст, то есть метатекст, который не развёрнут в тексте, а лишь обозначен метамаркерами.
К метатекстовым средствам могут быть отнесены также и глаголы, являющиеся метатекстовыми квазиоператорами, — антропологические лексемы типа: повторять, напоминать, обращать (внимание), подчёркивать, резюмировать, предупреждать и др. Некоторые глаголы этого ряда могут быть вводными: «Он, говорят, человек интересный. Ср.: Он, надеюсь (боюсь, подозреваю и т.д.), человек интересный» [Вежбицка 1978: 415].
А. Вежбицка подчёркивает, что метаголос автора, вводимый с помощью определённых языковых средств, формирует и «метатекстовые нити», которые могут выполнять самые различные функции. Они проясняют «семантический узор» основного текста, соединяют различные его «элементы, усиливают, скрепляют...» [Вержбицка 1978: 421], служат длжпереключения внимания получателя на наиболее существенные с точки зрения- автора фрагменты текста, помогают ориентироваться в пространстве текста. Их совокупность и образует метатекст в тексте. Понять говорящего — «не только перевести для себя» отдельные предложения, лица, но и уловить связи между этими предложениями, вскрыть мысленную- конструкцию целого» [Вежбицка 1978: 403]. Таким образом, можно сделать вывод, что, по мнению учёного (отметим, что собственно определение метатекста в статье А. Вежбицкой дано не было), метатекст - это проявление говорящего субъекта, располагающего целой серией средств для комментария своего авторского поведения.
Соотношение текста и метатекста
Определения текста и метатекста, данные выше, позволяют нам сделать заключение о том, что эти два явления являются соотносимыми, но не тождественными. Исходя из данных ранее определений, можно сделать вывод, что метатекст в тексте является составным компонентом последнего, зависим от него. Он не может восприниматься отдельно. И в то же время текст, и художественный, и публицистический, в идеале должен содержать мета-текст, репрезентирующий авторскую рефлексию на собственное речевое поведение. Пр
Результат речемыслителъной деятельности, объединяющий единицы всех уровней языка общностью замысла Результат авторской рефлексии по поводу своего речевого поведения
Высшая единица синтаксического уровня языка Представлен совокупностью единиц метатекста, выраженных вербально и паралингвистически
Совокупность базового и метатексто-вого компонентов Особый компонент текста, который используется автором для комментария своего речевого поведения Обладает следующими основными признаками: информативностью, завершённостью, связностью (смысловой и грамматической), цельностью Обладает следующими основными признаками: обязательностью, связанностью с «материнским» текстом, коммуникативностью, оценочностъю, неоднородностью компонентного состава Существует как структура и как смысл Существует как структура и как смысл Метатекст в тексте создаёт, как было сказано выше, второй план текста, «дополнительный» компонент текста, который хотя и-тесно связан с первым, но по сравнению с ним имеет совершенно иную природу. В большинстве случаев невозможно констатировать представленность в метатексте универсальных текстовых категорий: целостности, связности, смысловой завершённости, относительной оформленности (Вепрева, 2002). Исследования в этой? области позволяют говорить о. дискурсивной природе метаязыковой деятельности, так как она может быть представлена в различных текстовых формах, как стереотипных, так и индивидуально-авторских: в виде авторского попутного замечания, словесной реплики, ремарки; комментирующих основной текст, что соответствует сущностным чертам дискурса — ослаблению-нормативных требований к формам смысловой и структурной организации продуктов ре-чемыслительной деятельности и более яркой репрезентации точки зрения адресанта, его предпочтений, оценки, эмоций по отношению к действительности и адресату.
Метатекст в тексте создаёт вторичную референцию. Отнесённый не только к предмету высказывания, но и к способу язьжового оформления последнего, он позволяет производителю текста комментировать отдельные слова и выражения, располагать в определённом порядке отрезки высказывания, соединять и разъединять их в соответствии со своим замыслом. Метатекст в тексте имеет свою собственную смысловую нагрузку, и это не зависит от того, краткая ли это конструк ция или обширный комментарий. Он является, прежде всего, выразителем языкового сознания и языкового самосознания говорящего.
На современном этапе развития лингвистической науки принято разграничивать понятия языковое сознание и языковое самосознание личности, хотя необходимо отметить, что существует немалое количество мнений по поводу определения этих терминов [Стернин 2002: 44].
Сознание языковой личности представляет субъективный образ мира и способно реализоваться в семантике тех слов, которые входят в структуру текста: «Сознание отражает себя в слове, как солнце в малой капле воды. Слово относится к сознанию, как малый мир к большому, как живая клетка к организму, как атом к космосу. Оно и есть малый мир сознания. Осмысленное слово есть макрокосм человеческого сознания» [Выготский 1982: 361].
Оставляя в стороне споры исследователей о природе языкового сознания (оно не является объектом данного исследования), в данной работе под языковым сознанием (вслед за И. А. Стерниным) будем понимать «совокупность психических механизмов порождения; понимания речи и хранения языка в сознании, то есть психические механизмы, обеспечивающие процесс речевой деятельности человека. Это знания, используемые коммуникантами при производстве и восприятии речевых сообщений. Таким образом, языковое сознание — это часть сознания, обеспечивающая механизмы» языковой (речевой) деятельности: порождение речи, восприятие речи и хранение языка в сознании» [Стернин 2002 : 45], поскольку именно это определение соответствует заявленным целям и задачам нашего исследования.
В свою очередь, говоря о том, что метатекст является выразителем языкового самосознания личности, мы опираемся на точку зрения С. Е. Никитиной, которая понятие «языковое самосознание» квалифицирует как «осознание своего языкового поведения» и утверждает, что «осознавать можно не только своё, но и чужое языковое поведение (например, оценивать). .. . Однако и в том, и в другом случае мы, подразумеваем способность квалифицировать и интерпретировать элементы языкового сознания. ... Языковое самосознание можно считать частью языкового сознания, его верхним автономным слоем. Если объектом языкового сознания является весь универсум, то объектом языкового самосознания - язык в целом и его отдельные элементы, языковое поведение и его продукт - Тексты» (Никитина 2002).
Продолжая сравнительный анализ текста и метатекста, отметим, что мета-текст существует только в тексте или рядом с текстом и не может быть автономным (даже если это сепаративный метатекст) так как, воспринимаемый вне текста или без такового,- он теряет своё значение, рассыпается на отдельные единицы, которые не несут той смысловой нагрузки, которая предписывается им материнским текстом. Но и текст, лишённый метатекста, теряет часть смысла, зало-женного в него автором. Выводом ко всему сказанному послужит предположение о том, что в смысловой структуре текста метатекстовый уровень и собственно содержательный вступают в дополнительные отношения.
На сегодняшний день не представляется спорным мнение о том, что текст существует как структура и как смысл (Н. Ф. Алефиренко, Л. А. Черняховская, И. Р. Гальперин и др.). Такая характеристика, по нашему мнению, отражает и сущность явления метатекста.
Элементарной единицей семантико-синтаксической структуры текста является пропозиция в понимании Н. Д. Арутюновой: пропозиция — «семантическая структура, объединяющая денотативное и сигнификативное значения, из которых последнему принадлежит центральная позиция» [Арутюнова 1976: 45]. Такое соотношение денотативной и сигнификативной функции в пропозиции «отражает сущность как мысли, так и языка, которым мысль выражается, ибо нет смысла в референции, как и нет беспредельного смысла» [Там же]. Коммуникативные установки говорящего, задающие определённые параметры речевого произведения, содержатся в тексте как в скрытом (имплицитном), так и в эксплицитном видах. Авторский замысел и тема (предмет речи) — взаимосвязанные условия для создания текста. Важной категорией для метатекста в тексте является действие принципа «коммуникативного сотрудничества». «Принцип коммуникативного сотрудничества предполагает, что функцию интерпретатора выполняют и адресат, и отправитель информации» [Ляпон 1986: 7—8].
Задача метатекста - установить канал адекватного приёма/передачи субъективного понимания действительности в форме речевого произведения: двусторонний характер коммуникации выражен в тексте неявно. В процессе реализации своего замысла автор текста прогнозирует характер его восприятия реальным или гипотетическим адресатом речи и строит текст в соответствии с этим прогнозом. По своей языковой природе прогноз реализуется с помощью всевозможных показателей, корректирующих высказывания (номинации) говорящего. Эти показатели являются метатекстовыми средствами. Точный прогноз со стороны адресанта имеет следствием усреднённо-адекватное восприятие адресатом логической и прагматической информации текста.
Роль метамаркеров в смысловой структуре метатекста
Начиная разговор о влиянии метамаркеров на формирование смысловой структуры метатекста, отметим, что человек стремится реализовать.себя в определённых видах деятельности и прежде всего — в создании речевых произведений, в текстовой деятельности. И здесь «мы имеем дело с новым, весьма обширным полем научных изысканий, открывающимся на стыке целого ряда областей знания о человеке и- обществе и позволяющим при» изучении знакового общения перенести акценты с языка как системы и текста как единицы языка на текст как подлинно коммуникативную единицу наиболее высокого порядка, являющую собой не только продукт, но также образ и объект мотивированной и целенаправленной коммуникативно-познавательной деятельности» [Дридзе 1980: 46-47]. И если «за каждым текстом стоит языковая личность, владеющая системой языка» [Караулов 1987: 27], то можно с уверенностью сказать, что за каждой языковой личностью стоит множество производимых ею текстов. «Создавая некую модель мира, писатель всегда соотносит эту модель с миром современной ему социальной действительности...» [Лесскис 1982: 438]. В результате этого соотнесения рождается текст, но, несмотря на бесспорную уникальность каждого автора, можно отметить некие общие структурные элементы, такие, которые, являясь элементами системы языка, Віто же время помогают каждому автору сказать что-то своё, передать с их помощью свои смыслы.
Такими элементами» являются метамаркеры, то есть знаки, которые не репрезентируют метатекст, а лишь намекают на него, при этом именно они помогают создать смысловую структуру имплицитного метатекста. В качестве таких знаков исследователи рассматривают кавычки, шрифтовые выделения, абзацы, особую пунктуацию и т.д. (см. работы А. Вежбицкой, С. В. Лосевой; Н. П..Перфильевой и других). Например, говоря о кавычках как о сигналах наличия имплицитного метатекста, Н. П. Перфильева указывает, что «о метаязыковой функции кавычек говорим, если они вносят смысл «говорю чужим языком, использую слова из иного стиля, чужого языка, другого варианта национального языка и т.д.», что может быть эксплицировано метапока-зателями — выражаясь профессиональным языком, как принято здесь говорить, в просторечии, наязыке..., на сленге...» [Перфильева 2006: 100].
Тексты Татьяны Толстой полностью подтверждают данную мысль. Например: «Я числюсь «экспертом» по «современному искусству» в одном из фондов России, существующем на американские деньги» [Толстая 2003: 15]. В данном случае эксплицитно метатекст может быть передан словами выражаясь профессиональным языком, то есть кавычки здесь- сигнализируют о том, что выделенные слова следует воспринимать как профессиональную терминологическую лексику.
Однако необходимо отметить, что в художественных текстах наш автор кавычки в качестве сигналов о метатексте почти не использует. А в пуб лицистических использует не только для передачи вышеозначенных смыслов, но и для указания на то, что такого слова в языке просто не существует, это индивидуально-авторское образование, смысл которого понятен только в данном контексте, например: «Художник «доквадратной» эпохи учится своему ремеслу всю жизнь, ... Художник «послеквадратной» эпохи, художник, помолившийся на квадрат, заглянувший в чёрную дыру и не отшатнувшийся в ужасе, не верит музам и ангелам...» [Толстая 2003: 12—13]. Вдан-ном случае кавычки сигнализируют о метасмысле: «говорю так, но знаю, что таких слов нет в языке, они существуют лишь в этом тексте, и даю вам сигнал об этом».
Или: «Потом мы сложили обойные полосы пополам — клей на клей, — отнесли в спальню аптекаря Янсона, где, опять же по инструкции, снова развернули полосы во всю длину и, крепко нажимая «старой ветошью»-(неузнаваемой трикотажной тряпкой, некогда бывшей неизвестно чем), притёрли свежие, белые в веночках обои к свежей ... стене» [Толстая-2003: 22]. В данном случае кавычки указывают на смысл: «использующие своисло-ва, а слова из инструкции по применению обойного клея, старая тряпка там называется ветошью». Точно декодировать кавычки читателю помогает либо контекст, либо высокий уровень языковой и общей компетенции, «поскольку Адресату необходимо точно интерпретировать выражение в кавычках и даже определить, какой подсистеме национального языка оно принадлежит» [Перфильева 2006: 101].
«Вчерашний член партии, инженер, держатель сахарных талонов, — и мясник у него «схвачен», и авторемонт «завязан», — вдруг вспоминает,, что он, собственно, белая кость...» [Толстая 2005: 228]. Или: «Но одно дело — есть, а совсем другое — «уесть». Наш француз, например, ел мало, а уесть нас любил. Попивая свой «маленький фантазия», непременно указывал: «В Париже я пью воду «Перъе», и мне вкусно. А у вас этого нет, ха, ха, ха». Или: «Пойду в «Берёзку», куплю деликатес «морские гребешки» и съем. А вы их и не попробуете» [Толстая 2005: 235]. Здесь имплицирован смысл: «использую жаргонную лексику, потому что эти слова помогают передать особенности речи тех, о ком я говорю».
Если указание на имплицитный метатекст в публицистических текстах Татьяна Толстая делает чаще всего с помощью кавычек, то в художественных текстах она не ограничивается ими. Здесь нами обнаружены более интересные примеры использования метамаркеров.
Например, в своём романе «Кысь» Татьяна Толстая использует ошибочную орфографию и выделение шрифтом тех слов, которые знакомы и ей, и читателю, то есть она рассчитывает на знания читателей в области орфографии и лексикологии, на то, что они поймут, для чего подобный приём используется в тексте, каково на самом деле сознание её героя. «А Полторак —у него полтора лица, и третья нога растёт — говорит: — Что ж это нас Никита Иваныч на такие дела подбивает? А ещё Истопник... А то, помните, на Муркину Горку парней водил, всё хотел, чтоб землю рыли:.. Мол, ШАДЕВРЫ там погребены. А ещё будто там доложен быть мужик каменный, агромадный и сам ДАВИД. А у нас тут есть кому нас давить, лишний-то нам без надобности... А это точно, он водил. Будто бы на Муркиной Горке МОЗЕИ был в Прежнее Время...» [Толстая 2004: 38]. «А то раз зашёл Бенедикт к старику, а тот сидит и ложицей жёлтый клей ест, вот как на клелях, на стволах ихних, натёки бывают. — Вы что это, Никита Иваныч? -МЁТем. — Какой МЁТ? — А вот что пчёлы собирают. —Да вы в уме ли?!» [Толстая 2004: 38]. «А старикан раньше, когда ещё матушка жива была, захаживал и рассуждал и Бенедикта брался учить всяким рассуждениям ... И рассудит, и объяснит, и матушка туда Dice головой поддакивает: я, мол, всегда сыну то же говорю, излагаю ИЛИ-МЕНТАРНЫЕ основы МАРАЛИ. Но, мол, пока без толку. Мараль, конешно, — это хорошо, кто спорит. ... Ежели бы моего добра голубчики не крали — это, конешно, мараль. ... А с другой стороны, ... ежели я ему мараль сделаю, так и веселью не бывать» [Толстая 2004: 83-84]. «А Никита Иваныч говорит, что Бенедикт не ВРАСТЕНИК. Ну что же — нет так нет, это уж как кому повезло. А только обидно до слёз» [Толстая 2004: 104]. В данных примерах автор обращает внимание читателя на общеупотребительные слова нейтрального стиля: шедевры, Давид, музей, мёд, элементарный, мораль, неврастеник, то- есть такие, которые должен знать любой, даже не очень образованный человек. Однако необычно написание этих слов, оно передаёт особенности их произношения. Сначала читателю трудно понять, зачем нужно было шрифтовое выделение и неправильное написание данных слов, но при дальнейшем прочтении текста становится понятным стремление автора передать читателю сигнал о том, каков главный герой романа, каково его языковое сознание, а после этого понять глубинный смысл произведения в, целом. «Использую такое написание слов, потому что хочу помочь.составить мнение о главном1 герое» - вот метасмысл, маркерами которого и являются особые написания обычных слов.
Заметим, кстати, что данная мысль,полностью подтверждается другой единицей метатекста данного произведения, которая эксплицирует мысль о том, что герой всегда стремился обрести слово, но так и не достиг своей цели.
Подтверждение или отрицание сказанного введением иллюстрации
«Присутствие повествователя», обозначаемое метатекстовыми выражениями, отметила Е. В. Падучева [Падучева 1996: 277]. Введение иллюстрации или примера задерживает темп повествования, говорящий даёт сигнал об остановке повествования для введения подтверждения того, о чём было сказано ранее: «Круто, например, выражаться односложными словами, широким уполовником зачерпнутыми из сокровищницы английского языка или на-скрёбанными по международным сусекам: «Дог-шоу», «Блеф-клуб», — а также украшать эти кубики туманным словом «плюс», непременно поставленным в конце. (Как раз в момент написания этих строк автор сидит и с отвращением смотрит на круглую картонную коробку, на которой американец написал так: «Parm Plus! New Improved Taste», а хотел он выразить следующую мысль: «в этой коробке находится сыр пармезан, который, благодаря вкусовым добавкам, значительно лучше пармезана, который производят неназванные злобные соперники». Операция по усекновению здоровой части слова «пармезан» и наращиванию на обрубок многозначительно-пустого «плюс» сопоставима с операцией по замене природной ноги деревянным протезом. На липовой ноге, на берёзовой клюке ходить, наверное, интереснее: и стучит громче, и прослулсит дольше.)» [Толстая 2004: 221]. «...Гордое заверение: «интерьер, в котором нельзя работать, зато можно отдыхать!» Псевдоцитаты из псевдоавторов: «говорят, роскошь — не порок». (Никогда так никто не говорит, но чтобы Заказчику было приятно...)» [Толстая 2003: 186]. «...Но моё любимое выражение — «кажущийся хаос». Я тоже теперь всегда буду так говорить. («Ну почему у нас опять всё разбросано?» — «Л это кажущийся хаос. Всё тщательно выверено и продумано; мотив рвани находит отклик в чуть ироничном мусоре».) Нет, вот ещё хорошая находка: «развивая заданную в столовой тему руин...»» [Толстая 2003: 186]. Отметим, что в данном примере подтверждается мысль В. А. Шаймиева о полифункциональности единиц метатекста, поскольку здесь реализуется не только указанная функция, но и функция оценочности.
Функция текстообразования. Метатекст организует текст, направляет ход мысли. Об этой функции подробно писали Вежбицка (1978), Бокарева (1999), Шаймиев (1996). Общая группа метасредств делится на подгруппы по значениям: а) проспекция/ретроспекция, заданная автором: «...дядя Женя предполагал жить роскошно, жить вечно, но Бог судил иначе, и сказку уме, забегая вперёд, что когда он, после нескольких блистательных меся цев своей состоявшейся таки африканской карьеры, посетил националь ный заповедник, где дразнил палкой павиана, — то зазевался и был разорван в мельчайшие клочки каким-то проходившим мимо ихним животным» [Толстая 2004: 69]. Задание проспекции или ретроспекции речевого произ ведения позволяет говорящему рассчитывать на адекватность восприятия его мыслей в логической последовательности, которая не всегда совпадает с последовательностью изложения; б) отклонение в сторону от основной темы (кстати, да, попутно замечу и т.д.): «К слову сказать, отличная была баба эта Антонина Сер геевна, хотя и совершенно не нашего круга: зубы стальные, голова в куд рях и загривок высоко подбрит» [Толстая 2004: 85]. Метатекстовый компонент присоединяет фрагмент текста, содержащего дополнительную, попутную информацию, не обладающую высокой степенью значимости; в) ранжирование информации по степени значимости: «Лучше бы не склеивать два текста! Тогда можно было бы избежать двойной нелепости: во-первых, в доме в крылатке не сидят, так как крылатка — плащ, верхняя одежда; во-вторых; вряд ли крылатка «непоседливого» Маяковского произвела такое неизгладимое впечатление на молодого Толстого: он и сам носил крылатку — модно было, да,, кроме того, Маяковский, наверное, не одной лишь одеждой поражал воображение!» [Толстая 2005:354].
Сокращение подробностей как метатекстовая функция реализуется через слова и выражения, описанные в (Вежбицка 1978; Падучева 1996). Основной семантический элемент говорить сопровождается, смыслом я не буду говорить І подробно (короче, одним словом, словом): «Давайте, давайте пусть всё пропадёт, исчезнет; улетучится, испарится, упростится, пусть останется один суп, — съел, и порядок, и нечего чикаться. Одежду тоже давайте носить одинаковую; как китайцы при Мао Цзэдуне: синий френч. Жить давайте в трущобах: приятное однообразие. Пусть всех мужчин зовут, допустим, Сашами; а женщин — Наташами. Или ещё проще: бабами. А обращаться к ним будем так «Э!». Короче, давайте осуществим мечту коммуниста: «весь советский народ как один человек», давайте проделаем быструю хирургическую работу по урезанию языка и стоящих за языком понятий, ведь у нас есть прекрасные примеры» [Толстая 2004: 220]. Единицы специального метаязыкового назначения сигнализируют адресату речи о том, что объём речевого произведения сокращён.
Функция привлечения внимания читателя/слушателя (Вежбицка 1978; Перфильева 1994). Эту функцию выполняют повторы, шрифтовые и иные выделения (например, кавычки): «Один, главный, всё кружил по городу мокрыми октябрьскими вечерами, перепрятывался, таился, и в ночь на 25 октября, как нас учили в школе, заночевал у некоей Маргариты Фофановой, пламенной и так далее, а может быть, вовсе и не пламенной, — тут вам не Испания, — а обычной, водянистой и недальновидной дамы с лицом белым и прозрачным, как у всех, кто умывается невской водой» [Толстая 2004: 376]. Важно, что после введения слова «пламенная» в первый раз, автор употребляет его ещё три раза. Внимание- говорящего сосредоточено на важном факте, важность этого момента задерживает повествование, задаёт ему ретроспективную направленность.
Это общий список функций, которые свойственны метасредствам вообще и в то же время выявлены в процессе анализа текстов Татьяны Толстой. Конечно, в произведениях других авторов анализ метасредств может помочь выявить ряд общих и более частных функциональных значений метатексто-вых средств.
Перечислив наиболее часто встречающиеся функции метатекста вообще и в текстах Татьяны Толстой, в частности, мы хотим особо выделить две, поскольку считаем их наиболее важными, наиболее часто реализуемыми в произведениях нашего автора: В1, результате проведённого анализа мы пришли к выводу, что помимо названных выше функций метатекст Татьяны Толстой может выполнять ещё комментирующую функцию и функцию диа-логизации .текста.
