Содержание к диссертации
Введение
Глaва I. Вопрос об определении эпитета в филологических исследованиях 13
1.1. Эпитет в трактовках античных мыслителей 14
1.2. Вопрос об определении термина эпитет в отечественной филологии 18
1.3. Эпитет и логическое определение 31
1.4. К вопросу о сложном эпитете как особом типе .39
1.5. Сложный эпитет и объект эпитетации 46
1.6. Взаимосвязь места сложного эпитета и его художественного потенциала в контексте 68
Выводы по I главе 72
Глава II. Структурно-семантические особенности сложного эпитета 75
2.1. Структурные типы сложных эпитетов 75
2.1.1. Композитные единицы с опорным компонентом, равным самостоятельному слову 76
2.1.1.1. Сложные эпитеты со смысловыми отношениями сочинения 77
2.1.1.2. Сложные эпитеты со смысловыми отношениями подчинения .83
2.1.2. Поликорневые композитные единицы 91
2.1.3. Композитные единицы сложно-суффиксального способа словообразования 92
2.1.4. Сложения-сращения .93
2.2. Структурные аспекты окказиональных сложных эпитетов 95
2.3. Метафорическая и метонимическая актуализация сложных эпитетов 104
2.3.1. Метафорические сложные эпитеты .105
2.3.2. Метонимические сложные эпитеты .112
2.4. Семантика оценки в сложных эпитетах русского литературного языка 116
2.5. Тематические группы сложных эпитетов 124
2.5.1. Изобразительные сложные эпитеты 125
2.5.1.1. Зрительные сложные эпитеты 129
2.5.1.2. Звуковые сложные эпитеты 152
2.5.1.3. Хаптические сложные эпитеты 163
2.5.1.4. Одорические сложные эпитеты 169
2.5.1.5. Вкусовые сложные эпитеты 182
2.5.2. Блок психологических сложных эпитетов 193
2.5.2.1. Личностно-психологические сложные эпитеты 209
2.5.2.2. Отраженные психологические сложные эпитеты 219
2.5.3. Рационально-эмоциональные сложные эпитеты 221
Выводы по II главе .223
ГЛАВА III. Специфика функционирования сложных эпитетов в текстах на различных этапах развития русского литературного языка и языка художественной литературы .225
3.1. Сложные эпитеты в языке произведений классицистов 235
3.2. Сложные эпитеты в языке произведений сентименталистов 242
3.3. Сложные эпитеты в языке произведений, созданных в рамках романтизма 248
3.4. Сложные эпитеты в языке произведений, созданных в традициях реалистической литературы .259
3.5. Сложные эпитеты в языке произведений модернистских течений Серебряного века .275
Выводы по III главе 288
ГЛАВА IV. Сложный эпитет как стилеобразующая единица в художественном пространстве языковой личности 291
4.1. Функционирование сложного эпитета в прозаическом и в поэтическом текстах .292
4
4.2. Стилистические функции сложного эпитета с корневым элементом-
архаизмом 298
4.3. Взаимообусловленность слoжного эпитeта и других средств выразительности в художествeнном тексте .303
4.4. Специфика корпуса сложных эпитетов, определяющих аксиологическую доминанту жизнь в художественной литературе 324
4.5. Сложные эпитеты в языке произведений Г.Р. Державина 335
4.6. Сложные эпитеты в языке произведений А.А. Фета 345
4.7. Сложные эпитеты в языке художественных произведений В.И. Даля .349
4.8. Общеупотребительные и авторские сложные эпитеты в языке произведений И.А. Бунина 354
4.9. Функционально-стилистический аспект использования сложных эпитетов в текстах И.А. Бунина 361
4.9.1. Сложные эпитеты функции оценки 362
4.9.2. Конкретизирующие сложные эпитеты .374
4.10. Сложный эпитет в создании образов стихий в художественном пространстве К.Д. Бальмонта .381
4.11. Эпитет как элемент экспрессионистских тенденций в языке произведений Л.Н. Андреева .389
4.12. Сложные эпитеты в языке произведений Н.А. Клюева 395
4.13. Специфика функционирования повторяющихся сложных эпитетов в художественных текстах .402
Выводы по IV главе 406
Заключение 409
Список использованной литературы
- Вопрос об определении термина эпитет в отечественной филологии
- Композитные единицы с опорным компонентом, равным самостоятельному слову
- Сложные эпитеты в языке произведений, созданных в рамках романтизма
- Сложные эпитеты в языке произведений А.А. Фета
Введение к работе
Изучение истории русского литературного языка опирается на исследования языка художественной литературы. Именно в его рамках писателями на протяжении веков осуществлялся отбор и обработка языковых единиц, определявших облик литературного языка, стимулировавших его изменения, что определяло тенденции дальнейшего развития литературного языка. Языковые средства образности и выразительности, формирование которых началось еще в древнерусский период, становятся репрезентантами мыслительно-речевой деятельности носителей языка, демонстрируя особенности каждого из этапов развития художественного сознания.
Исследование такого языкового средства выразительности, как эпитет, возможно, как представляется, лишь на пересечении интересов различных лингвистических направлений; также затрагивается сфера литературоведения.
В научных работах, посвященных художественной речи, эпитет
рассматривался с теоретических позиций, изучалась его практическая
реализация в текстах (см. работы Н.М. Базшиной, А.Н. Веселовского,
К.В. Голубиной, К.С. Горбачевича, А.Г. Горнфельда, С.А. Губанова,
Т.М. Гусевой (Фадеевой), А.П. Евгеньевой, В.М. Жирмунского,
В.В. Краснянского, А.П. Лободанова, И.Б. Померанец,
Н.Г. Серебренниковой, Б.В. Томашевского, Л.А. Турсуновой,
Т.Д. Четвериковой и др.).
Многогранность и динамический характер данного средства выразительности, его актуальность на всех этапах развития литературы, а также отражение в его выборе специфики национального мировидения, языковой картины мира, демонстрация своеобразия языковой личности мотивируют пристальное внимание к эпитету филологов, изучающих историю русского литературного языка, художественную литературу, язык художественной литературы как феномен, стили литературных направлений и идиостили авторов.
Актуальность данного диссертационного исследования определяется:
-
необходимостью преодолеть фрагментарность теоретических обоснований объема и содержания термина эпитет;
-
потребностью уточнения дефиниции сложный эпитет;
-
осуществлением целостного анализа лингвистической природы сложного эпитета как образного средства;
-
полиаспектной функциональностью сложного эпитета в художественном пространстве различных писателей;
-
высокой степенью продуктивности словообразовательных моделей композитных единиц, которые создавались и функционировали в
различные периоды существования русского языка при формировании корпуса эпитетов русской литературы;
6) особой актуализацией окказиональных образований в роли сложных эпитетов в новейший период, многообразием и активностью использования сложных эпитетов, недостаточно изученных как языковое образное средство, транслирующее ментально-лингвальную специфику индивида, в произведениях художественной литературы.
Цель данного исследования – произвести комплексный анализ сложных эпитетов в текстах произведений русской литературы XVIII–XXI веков в структурно-семантическом их многообразии, изучить специфику функционирования как ядерной единицы художественного пространства на различных этапах развития русского литературного языка.
Предметом исследования стали тексты русской литературы языка XVIII – XXI веков.
Объектом исследования является сложный эпитет как яркое средство образности русского литературного языка, константа художественной образности языка художественной литературы.
Предмет, объект и цели исследования определили его основные задачи:
-
уточнить трактовку лингвистического понятия сложный эпитет;
-
определить взаимосвязь сложного эпитета и объекта эпитетации в различных типах эпитетного комплекса, представить ее показатели;
3) выявить языковые единицы, выступающие в роли номинаций
объектов эпитетации, что предполагает установление ментальных
характеристик образного национального мышления в их эволюции;
-
описать продуктивные структурные типы сложного эпитета, в том числе словообразовательную специфику окказиональных сложных эпитетов;
-
установить основные механизмы развития переносных значений у слов в роли сложного эпитета в рамках их функционирования в эпитетном комплексе;
-
определить своеобразие реализации оценочного значения и его роли в семантике сложного эпитета;
-
представить и проанализировать тематические группы сложных эпитетов на основе перцептивного или эмоционально-рационального способа восприятия окружающей действительности и ее репрезентации в тексте;
8) выявить функционально-семантическое своеобразие сложных
эпитетов на различных этапах развития русского литературного языка и
описать специфику реализации в исследуемых композитных единицах
основ эстетических программ ключевых литературных направлений;
9) установить пути развития у сложного эпитета стилеобразующей
значимости в художественном пространстве языковой личности;
10) определить основные функционально-стилистические аспекты
употребления сложного эпитета в художественных текстах;
11) доказать ядерное положение сложного эпитета в художественном
пространстве русского языка, понимаемом как совокупность средств
языковой выразительности, осуществляющих эмоциональное, эстетически
и аксиологически актуализированное словесное отражение
перцептуальной и концептуальной картины мира.
Комплекс задач, поставленных в данном исследовании, обусловил использование различных методов и приемов: структурно-семантического метода, элементов компонентного анализа, описательно-аналитического; для получения объективных данных привлекались приемы текстологического, логико-семантического анализа, а также статистического подсчета.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
1) исследован и систематизирован корпус языковых единиц,
подвергаемых эпитетации, в масштабах литературы XVIII – XXI веков;
-
уточнено определение и смысловой объем термина сложный эпитет для русской художественной литературы и языка художественной литературы;
-
определены отношения сложного эпитета и объекта эпитетации в структуре эпитетного комплекса, детерминирующие его выразительно-образный потенциал;
4) установлены механизмы актуализации метафорических и
метонимических значений слов в роли сложных эпитетов в составе
эпитетных комплексов;
-
определены аспекты реализации значения «оценки» в сложных эпитетах;
-
произведена тематическая классификация сложных эпитетов восприятия в перцептивном и эмоционально-рациональном аспектах;
-
выявлена на основе синхронно-диахронного подхода специфика и диалектика употребления сложных эпитетов в текстах на различных этапах развития языка художественной литературы;
8) показана соотнесенность данного средства выразительности с
регламентирующими нормами и традициями литературных направлений;
9) установлены механизмы и результаты семантико-стилистического
взаимодействия сложного эпитета с другими средствами выразительности
в художественном пространстве;
10) доказан ключевой характер сложного эпитета как единицы
идиостиля языковой личности.
Основная гипотеза диссертационного исследования: сложный эпитет в его эволюции от синкретического определения до ключевой единицы идиостиля автора является ядерной единицей художественного
пространства русского языка, формирование которого обусловлено особенностями развития языка художественной литературы как феномена.
Положения, выносимые на защиту:
1. Сложный эпитет – композитная единица, выполняющая роль
концептуального, эмоционального и эстетического определения предмета
(в широком понимании) и компрессивно представляющая его значимый
признак, актуализирующая в рамках контекста изобразительно-
выразительный потенциал определяемого, демонстрирующая
семантические приращения и трансформации, транслирующая специфику
когнитивной деятельности языковой личности.
2. Сложный эпитет, с точки зрения функционирования, есть ядерная
единица русского литературного языка, занимающая важное место в
системе его средств выразительности и отражающая в своем структурно-
семантическом объеме и функционально-стилистическом использовании
основные этапы развития русской тропики.
3. Сложный эпитет и объект эпитетации, являясь двучастной
структурой, создают единый художественный образ, находясь в прямой
зависимости от эксплицитно и имплицитно представленных значений
каждого компонента.
-
В эпитетном комплексе, включающем сложный эпитет, в качестве объекта эпитетации могут выступать узуальные и окказиональные имена существительные всех лексико-грамматических групп русского литературного языка, субстантиваты, местоимения, а также контекстно субстантивирующиеся единицы других уровней.
-
Значительный количественный состав сложных эпитетов детерминируется продуктивным характером образования общеязыковых композитных единиц путем сложения и сращения структурных компонентов с сочинительными или подчинительными отношениями.
-
Многочисленные окказиональные сложные эпитеты создаются традиционными способами. Эксперименты в области композитоообразования признаковых слов отражают диалектику сложных эпитетов и становятся приметой языка ХХ – XXI веков. Создание окказиональных сложных эпитетов может быть обусловлено как следованием требованиям эстетики определенного литературного направления, так и спецификой идиостиля языковой личности автора текста.
-
Основой для развития метафорического или метонимического значения у сложного эпитета в рамках его функционирования в эпитетном комплексе становится семантический сдвиг, обусловленный влиянием/взаимовлиянием семантики одного из компонентов композиты или объекта эпитетации.
-
Проявление авторской субъективности в сложном эпитете определяет высокую частотность продуцирования в нем оценочных
коннотаций, репрезентирующих ценностную систему национальной картины мира в целом или языковой личности в частности.
-
Сложные эпитеты вербализируют характеристики реалий, воспринимаемые личностью через сенсорные каналы, эмоции, интеллект. Доминирование в текстах сложных эпитетов определенной группы характеристик свидетельствует об их перцептивной приоритетности для ментальности языковой личности.
-
Сложный эпитет проходит в своем развитии путь трансформации от синкретического определения нерасчлененных в сознании индивида признаков и характеристик объектов окружающей действительности (ранний этап существования сложного эпитета) до маркера идиостиля языковой личности, транслирующего ее аксиологические ориентиры и стилистические предпочтения.
-
Высокая частотность использования общеупотребительных и индивидуально-авторских сложных эпитетов, сопровождающих концептуальные для языковой картины мира понятия, функционально-стилистическая востребованность свидетельствуют о стилеобразующем характере сложного эпитета в художественном пространстве языковой личности.
-
В художественном тексте сложный эпитет обладает широкими функционально-стилистическими возможностями, специфика которых определяется как общими традициями развития литературного направления, в рамках которого работает писатель, так и его ментальными особенностями и лингвистическими предпочтениями.
Теоретическая значимость исследования определяется его значимостью для современного языкознания, имеющего явно выраженное антропоцентрическое направление и исследующего различные языковые единицы с точки зрения отражения в них специфики языковой картины мира. Применение комплексного подхода позволило исследовать и описать корпус сложных эпитетов и их функционально-семантические трансформации в различные периоды существования русского литературного языка. Результаты, полученные в ходе работы, уточняют и расширяют современное представление лингвистической науки о сложном эпитете как ядерной единице русского литературного языка.
Практическая значимость работы определяется возможностью внедрения полученных результатов настоящего исследования в форме, непосредственно ориентированной на практическое использование, – «Словарь сложных эпитетов русского языка». Материалы диссертации могут быть востребованы при чтении лекционных курсов по лексикологии, языку художественной литературы (история и теория), истории русского литературного языка; как иллюстративный материал вузовских курсов теории и истории языка художественной литературы и стилистики; при разработке спецкурсов и спецсеминаров; при создании разнообразных
классификаций, которые позволяют получить объемное представление о сложном эпитете в различных аспектах и которые могут быть использованы в различных филологических целях. Материалы диссертации также могут быть использованы в качестве иллюстративного материала в процессе обучения русскому языку в школах и гимназиях. Результаты исследования найдут применение в авторской лексикографии – при разработке словаря языковой личности русского писателя (по литературному наследию XVIII – XXI веков.)
Материалом исследования послужили поэтические и прозаические тексты произведений русских авторов эпохи национального развития русского литературного языка (с XVIII по XXI вв.), художественная публицистика, литература церковно-религиозного содержания, литературно-критические статьи, а также ресурсы Национального корпуса русского языка ().
Степень обоснованности научных положений, рекомендаций и выводов обеспечивается как значительной численностью исследованного языкового материала (методом сплошной выборки из текстов 500 авторов были извлечены свыше 12000 сложных эпитетов), так и широтой охвата русского литературного языка в диахронии, что обеспечивает объективность выводов.
Апробация работы. Основные положения диссертационной работы были изложены в научных статьях (51), из них 15 статей опубликовано в изданиях перечня ВАК Минобрнауки РФ. Материалы данного исследования обсуждались на заседаниях кафедры славянской филологии Московского государственного областного университета. Материалы диссертации были апробированы на научно-практических межвузовских конференциях (Москва 2008, 2009, 2011, 2012, 2013), в ходе обсуждений докладов на всероссийских конференциях (Белгород 2006; Москва 2009, 2010, 2013; Северодвинск 2013) и международных конференциях (Орехово-Зуево 2003; Владимир 2011; Луганск 2011; Москва 2004, 2008, 2010, 2011, 2012).
Структура. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения; списков научной литературы, словарей, источников, Приложения.
Вопрос об определении термина эпитет в отечественной филологии
Исследовательские работы по изучению эпитета появляются с завидной регулярностью на протяжении многих лет, а его анализ уходит корнями в античную поэтику. Размышления на тему эпитетов, их роли в речи, о назначении, особенностях создания, фиксируются в сочинениях ряда античных мыслитeлей: Аристотеля (около 355 г. до н.э.), Деметрия (около 270 г. до н.э.), Квинтилиана (91-95 г. или 94-97 г.) и других.
Сам термин эпитет восходит к греческому слову – прибавленный, приложенный – и тесным образом сближается в античных трактатах с понятием имени прилагательного. «Прилагательное ( ) – то, которое прилaгается равнoименно к собственным и нaрицательным и вырaжает похвалу или пoрицание», – отмечал Дионисий Фракиец5. Однако оставлять знак равенства между содержанием обоих терминов было бы некорректно: они не равнозначны даже в представлении античных грамматистов.
Эпитет в античных работах имел широкое толкование, предполагающее в большей степени акт номинации имени другим именем, и потому его представление допускалось не только именем прилагательным, но существительным или предложно-падежным сочетанием. Так, в «Риторике» Аристотель называет в качестве примера эпитетов матереубийца и мститель за отца 6. Однако подчеркнем, что под эпитетом понимали определение, то есть характеризующее имя, прилагаемое к основной предметной номинации, что вытекало из значения самого слова .
К созданию и употреблению эпитетов, наравне с метафорами, Аристотель предъявляет главное требование – аналогию, или пропорцию (в другом переводе):
Аристотель. Поэтика. Риторика. СПб. : Изд. Дом «Азбука-классика», 2007. С 273. «Эпитеты и метафоры должны быть подходящими, а этого можно достигнуть с помощью пропорции; в противном случае метафора и эпитет покажутся неподходящими вследствие того, что противоположность двух понятий наиболее ясна в том случае, когда эти понятия стоят рядом»7.
Аристотель, не исследуя подробнее природу эпитета, тем не менее уделяет внимание специфике его функционирования в речи. В «Риторике» он разграничивает стиль риторический и поэтический, а среди других примет последнего называет обилие эпитетов. Философ подчеркивал, что создавать их можно как «на основании дурного или постыдного», так и «на основании хорошего»8, что предполагает реализацию в семантике эпитета оценочной коннотации.
По мысли Аристотеля, включение эпитетов в речь требует особого внимания, так как они становятся причиной возникновения “холодности” стиля: «… в поэзии, например, вполне возможно назвать молоко белым, в прозе же [подобные эпитеты] совeршенно неуместны; если их слишком много, они обнаруживают [риторическую искусственность] и доказывают, что, раз нужно ими пoльзоваться, это есть уже поэзия, так как употрeбление их изменяет обычный характер речи и сообщает стилю оттенок чего-то чуждого. В этом отношении следует стремиться к умeренности, пoтому что [неумеренность здесь] есть большее зло, чем речь простая, [то есть лишенная эпитетов]: в последнем случае рeчь имеет достоинства, а в первом она заключаeт в себе нeдостаток» 9.
Как видим, в ранний период изучения тропики эпитет понимался в качестве художественного определения, включаемого в поэтический или в прозаический текст с целью придания ему эстетического своеобразия. Сама лингвистическая природа эпитета не получала глубокой проработанности. Аристотель в своей «Риторике» особо отмечал также специфику употребления сложных слов и высокую частотность эпитетов в художественном тексте, что для темы нашего исследования представляет особый интерес. Композиты античный ритор считал поэтичными уже в силу их структуры: «Все эти выражения поэтичны, потому что они составлены из двух слов» 10. Но употребление подобных единиц в речи он считал необходимым строго регламентировать. Яркой приметой слога поэтического является не только эпитет, но и композитная единица: «Употрeбление двойных слов всегда более свойствeнно поэтам, пишущим дифирамбы, так как они любители громкого, а употреблeние старинных слов – поэтам эпическим, потому что [такие слова заключают в себе] нечто торжественное и самоуверенное» 11. Таким образом, уже у Аристотеля подготовлен вывод, что употребление композитных эпитетов есть примета поэтического стиля «в квадрате».
Устойчивым положением в античной поэтике становится мысль, что использование эпитета в речи не может быть обособленным. Так, на взаимосвязь данного средства выразительности с другими обращает внимание Деметрий при анализе употребления рискованных метафор. Наряду с другими приемами «сглаживания» метафорического оборота, ритор называет и включение в его состав эпитета: «Некоторые избегают рискованности метафоры тем, что прибавляют к ней эпитеты, если она кажется им слишком смелой» 12. Уточнение, вносящееся благодаря эпитету в образное выражение, позволяет «конкретизировать» переносное значение, придать ему «прозрачность семантики».
Об эпитете как примете поэтической речи писал и другой античный ритор – Гермоген. Рассматривая наиболее значимые, с точки зрения ритора, характеристики речи, среди которых он отмечал ясность, внушительность и величавость, торжественность, суровость, стремительность, блистательность и ряд других, Гермоген указывал, что речь, включающая в себя эпитеты, обладает особым, несколько субъективным качеством – сладостностью. Вербальная С. 233. реализация сладостности, предполагает включение в свой объём словаря поэтического: «Сладoстной … является речь, употрeбляющая эпитеты. Да и в самой поэзии эпитеты по срaвнению с иными словами кaжутся как-то сладостнее и большую достaвляют приятность» 13.
Мысль, высказанную Аристотелем, о различии в использовании эпитета в разных текстах развивает и древнеримский оратор Квинтилиан. Он относит эпитет к тропам не столько обогащающим речь, сколько украшающим ее, указывая, что речь поэтов включает в себя эпитеты достаточно часто, хотя не предъявляет к их отбору жестких требований: «Они удовлетвoряются тем, чтобы эпитет подхoдил к слову, к которому он прилaгается, и мы не порицаем у них ни «белых зубов», ни «влажных вин»»14. В системе оценок Квинтилиана иначе квалифицируется речь оратора: здесь эпитет не должен быть излишним. «А прибaвляет что-либо к смыслу такой эпитет, без которого оборот оказывается слaбее»15. При этом автор указывает на основное «украшение» эпитета – его переносное значение: «Путем прибaвления этих новых качеств эпитет стaновится тропом»16. Таким образом, теория эпитета получает попытку оценки разработанности по выделенным основаниям: 1) украшающий эпитет поэтической речи, в котором развивается переносное значение; 2) эпитет ораторской речи, который должен прибавлять «что-либо к смыслу» 17. Употребление эпитетов в речи и их количество требуют особого внимания и отбора: без этого тропа, как следует из дальнейших размышлений ритора, она скудна и некрасива, а переизбыток ведет к удлинению и утяжелению фразы, порой затемняя, запутывая мысль: «Можно сказать, что она делается похожа на
Таким образом, уже в античный период поэтика выделяет эпитет как вид определения имени, включение которого в речь должно осуществляться на основе отбора с учетом ее стилистического характера (поэтическая, прозаическая, ораторская). Эпитет, создаваясь на основании акцентирования «дурного» или «хорошего»19, приобретает эстетическую оценку. В тексте эпитет связан с контекстуальными партнерами, вследствие чего происходит взаимодействие эпитета и других средств выразительности. Развитие переносного значения становится определяющим параметром тропеического характера эпитета. Античные риторы заложили основы дальнейшего изучения эпитета, обозначив внимание к его структуре, семантике и специфике функционировании в различных текстах, что отмечали отечественные специалисты в данной области (А.П. Лободанов, В.П. Москвин)20, к мнению которых позволяют присоединиться наши наблюдения.
Композитные единицы с опорным компонентом, равным самостоятельному слову
В понимании эпитета, его истории, как можем констатировать, А.Н. Веселовский также продолжает античную традицию, а из языка современной ему литературы берёт для рассмотрения те примеры, которые подходят под параметры данной трактовки, не нарушая её. Мы согласны с мнением А.П. Евгеньевой, что при таком избирательном подходе разрушается исторический принцип, когда нормы и теория античной литературы применяются для анализа языка литературы XIX в. 43
В XX в. к изучению эпитетов обращались и продолжали исследовать это средство выразительности многие видные лингвисты и литературоведы: В.М. Жирмyнский, Б.В. Томашeвский, А.П. Евгeньева, Н.В. Ведeрников, К.С. Горбачeвич, Л.А. Качаeва, В.В. Крaснянский, А.П. Лободанов, В.П. Мoсквин, Н.П. Руднева и другие.
В.М. Жирмунский в своей статье «К вопросу об эпитете» обращается к рассмотрению неоднозначности определения эпитета, той широкой и узкой его трактовок, которые представлены в описаниях традиционной стилистики. Автор указывaет на историческую основу создaвшегося положения: «Нe слyчайно тeрмин эпитет имеет в совремeнной стилистике два знaчения – более узкое и более широкое. Эта двойственность отражает изменение словоупотребления, связанное с эволюцией поэтического стиля на границе XVIII – XIX вв. Первоначально слово эпитет употреблялось только в смысле поэтического опредeления, не вносящего нового признака в определяемое понятиe … отсюда – обычный термин, которым старинные теоретики пользуются для обозначения соответствующего тропа, – epitheton ornans в противоположность epitheton necessarium, ныне вышедший из употребления, но правильно обозначавший существенный признак этого поэтического приема»44.
В.М. Жирмунский указывает далее на изменение характера эпитета в период романтизма, когда традиционное узкое значение фактически утрачивается, а на смену приходит индивидуальное поэтическое определение. Последствием таких объективных трансформаций исследователь считает то, что называть эпитетом можно «в соответствии со старым, вполне точным значением этого слова только украшающий эпитет, то есть ocoбый поэтичecкий троп, описанный древними и встречающийся ocoбенно часто в эпоху классицизма», а вот в остальных случаях, считает исследователь, «мы можем говорить о поэтических определениях»45.
Таким образом, автор подчеркивает важность литературного направления для функционирования эпитета в пространстве языка художественной литературы. Б.В. Томашевский в рассмотрении теории эпитета фокусирует внимание на разграничении понятий логическое определение и поэтическое. «Грамматическое определение, сужающее объем термина и заключающее в себе новый признак, присоединяемый к содержанию термина, называется логическим определением. Функции логического определения состоят в том, чтобы выделить обозначаемое явление из группы ему подобных, чтобы указать на признаки, которыми оно отличается»46. Под эпитетом, по мнению литературоведа, следует понимать лишь поэтическое определение: «Поэтическое определение повторяет признак, заключающийся в самом определяемом слове, и имеет целью обращение внимания на данный признак или выражает эмоциональное отношение говорящего к предмету»47.
В качестве существенного различия Б.В. Томашевский называет и степень смысловой спаянности определения и определяемого слова: «Логическое определение вместе с определяемым оставляет один сложный термин, и потому оно гораздо сильнее примыкает к определяемому, чeм эпитет, который имеет самостoятельное значение и произносится с большей самoстоятельностью, принимая на себя хотя бы ослaбленное логическое ударение»48. Эпитетами, таким образом, согласно точке зрения ученого, могут быть только «украшающие» определения, а логические выводятся за границы рассматриваемого понятия. Граница между ними всё же остается подвижной, а одно и то же определение, в зависимости от контекста, может реализовываться то как логическое, то выступать в роли собственно эпитета: «в сочетaнии «красная рoза», если мы словом «красная» опредeляем особый сорт роз, отдeляя ее от чайной розы, белой розы и так далее, то определение является логическим. Но если мы имеем в виду только красные розы, наиболее обычные, то в сочетании «красная роза» определение их обращает внимание на свойство, указанное словом «роза», и определение явится эпитетом»49.
Трактовка эпитета как художественного определения была предложена и Л.И. Тимофеевым: «Эпитет есть слово или предложение, примененное к существительному или его эквивалентy для того, чтобы подчеркнуть в изображаемом явлении какое-либо его отличительное свойство, индивидуальное или родовое»50. В этом подходе мы наблюдаем усиление значимости характеризующего начала, доминирующего над элементом украшающим.
Сложные эпитеты в языке произведений, созданных в рамках романтизма
Тематическая группа выразительных сложений – отраженно-психологические СЭ. Эти композитные единицы определяют объекты внешнего мира через призму психологического восприятия личности: апрель радостно-грустный (А.А. Ахматова), бездна жутко-незнакомая (А.А. Ахматова), атмосфера напряженно-нервная (М.А. Шолохов), баланда неодолимо 220
соблазнительная (С. Самсонов), дом умышленно-мрачный (М.А. Алданов) и другие. Вектор в данных единицах направлен “из, изнутри” на воспринимаемый объект. Практически любой объект окружающей действительности может получать в сознании индивида то или иное эмоционально-психологическое определение, зависящее от самых различных причин как объективного, так и субъективного характера:
И вот я входил в огромные каменные ворота, на которых лежат два презрительно-дремотных льва и уже густо растет что-то дикое, настоящая трава забвения, и чаще всего направлялся прямо во дворец, в вестибюле которого весь день сидел в старинном атласном кресле... (И.А. Бунин. Несрочная весна.)
Оценочная составляющая в композитных единицах рассматриваемой группы выражена наиболее ярко и присутствует практически во всех СЭ, определяющих с эмоционально-психологической стороны неперсонифицированные объекты окружающей действительности: цветок зловещий (И.Н. Полянская), холм капризно-брошенный (И.А. Гончаров), сад величественно-угрюмый (Л.Н. Андреев) и подобные.
Стоит, однако, отметить, что численность отраженных психологических СЭ значительно уступает изобразительным характеристикам объектов внешнего мира.
Данная группа сложений, как и собственно психологические СЭ, в основе своей демонстрирует определённый синкретизм семантики:
И я просунула руку между досок забора (невозможно было стоять вот так, без дела, когда там, у гаража, совершается что-то ужасное), и рука моя нащупала ствол, рука моя почему-то тряслась, когда я лихорадочно обшаривала вишню; кора ее была шершавой, беззащитно-доброй под моей по-мужски наглой рукой… (С.В. Василенко. За сайгаками.)
Чем подробнее и глубже становятся знания человека о природе и жизни, тем более расширяются границы игр его психических соответствий, получает расширение лексическая база. Развитие цивилизации приводит, с одной стороны, к обособлению человека от природы, к ослаблению зависимости от неё, но с другой стороны, одновременно этот процесс сопровождается увеличением рефлексии и человек начинает переносить элементы самоанализа на окружающий мир218. Этот процесс имеет качественно иной характер, нежели синкретизм поэтических определений раннего периода развития языка, в нём реализуется не типичность представления, а именно индивидуальность восприятия, отражённая перенесенность внутреннего я на факты действительности.
Характерной особенность психологических СЭ вообще является факт многоаспектности основ, вовлекаемых в данные художественные сложения. Это не только основы с прямым значением характеристики состояния, чувств, мыслей, душевного склада (такие, как веселый, грустный, иронический, шутливый, снисходительный и т.п.), но и с переносным значением психологической характеристики (барски-легкий шаг (И.А. Бунин), вельможно-гордые строки (И.А. Бунин) и т. п.).
Отраженные психологические СЭ, как мы установили, редко становятся повторяющимися, потому что являют собой особый речетворческий акт. Анализ текстов различных авторов на предмет употребления СЭ данной группы позволяет выявлять систему объектов, обладающих концептуальной значимостью для конкретной языковой личности.
Рационально-эмоциональные сложные эпитеты Группа рационально-эмоциональных СЭ представлена не таким многочисленным составом, как два обозначенных выше блока изобразительных и психологических сложений, однако единицы именно этой группы отличаются наиболее выраженным индивидуально-авторским началом. Такие композиты объединяются нами в переходную тематическую группу СЭ по целому ряду причин. Во-первых, сложения данной группы характеризуются проявляющей себя закономерностью в выборе компонентов структуры: одной из составляющих основ становится, как правило, качественное прилагательное изобразительной семантики, а другая основа представляет собой прилагательное психологически характеризующей семантики: заколдованно-светлая ночь (И.А. Бунин), печально-красивая женщина (И.А. Бунин), зачарованно-снежная зима (Д.И. Рубина) и другие.
Опорный компонент в СЭ смешанной группы представлен, в большинстве случаев, лексическими единицами, употребляемыми в прямом значении. Новые же семантические оттенки в композитную структуру вносят подосновные компоненты, в роли которых выступают как качественные, так и относительные прилагательные и образованные от них наречия, как в прямом, так и в переносном значении: – Я думал, тут драка … – сказал он, входя в кабинет. – Да нет, – отозвался блаженно-заплаканный доктор Горелик, поднимаясь из кресла во весь свой кавалергардский рост. – Тут Давид смешную историю рассказывал… (Д.И. Рубина. Синдром Петрушки.);
Здесь высокие неприятно-правильные дома с обеих сторон закрывают горизонт и утомляют зрение однообразием… (Л.Н. Толстой. Святочная ночь.).
В ряде сложений отмечается уже не наложение дополнительного смыслового оттенка на основное значение, как было в рассмотренных выше группах изобразительных СЭ, а равноправные соединения, образующие новое смысловое единство, связь внутри которого усиливается расширенным контекстом, включающим такую композитную единицу:
Весной он заметил, что у его жены, нахально-красивой молодой женщины, стали завязываться с учителем какие-то особенные разговоры ... (И.А. Бунин. Учитель.)
Отсутствие между компонентами СЭ даже ассоциативной синонимической или антонимической связи, усилительного или конкретизирующего значения придает индивидуально-авторским единицам своеобразное поэтическое очарование. Такие художественные определения, представляющие собой свободное, но при этом все же компонентов, создают особый художественный образ, транслирующий эмоционально-психическую взаимосвязь между объектом внешнего мира и субъектом, его воспринимающим:
Таня взошла на горбатый мостик, нависающий над рекой, загляделась в текучую грустно-зеленую воду. (Л.Е. Улицкая. Казус Кукоцкого.) Колоративный компонент композитной единицы, без всякого сомнения, определяет существительное вода, а вот предопорный элемент грустно- в большей степени относится не столько к характеристике реки, сколько к переживаниям героини, предыдущими данному фрагменту событиями.
Подобные композитные единицы отражают взаимодействие в сознании человека процесса перцептивного восприятия объектов окружающей действительности и порождение на основе этих ощущений различных эмоционально-психических переживаний.
Сложные эпитеты в языке произведений А.А. Фета
Концептуальная единица жизнь во всех языках занимает одно из центральных положений и, без всякого сомнения, главенствует в ряду других ценностных доминант. Слово жизнь функционирует в разных значениях, транслируя то абстрактные представления носителей языка, то конкретные, бытовые наименования предметов и явлений окружающего мира.
Идентификатором, выявляющим из широкого спектра значений именно то, которое актуализируется в конкретной языковой ситуации, становится, как показал фактический материал, контекст. К важнейшим контекстуальным партнёрам слова жизнь справедливо можно отнести адъективные единицы, выступающие в качестве эпитета в предикатной, атрибутирующей функциях. В этом плане обращение к «Словарю сочетаемости слов русского языка» под редакцией П.Н. Денисова и В.В. Морковкина (СССРЯ) позволяет проследить основные валентные связи, фиксирующиеся в общеязыковой практике. Отмечаются такие характеристики рассматриваемого объекта эпитетации жизнь, как большая, долгая, короткая, будущая, прошлая, прежняя…; новая, старая, честная, обычная, трудная, тяжёлая, сносная…; кипучая, напряжённая, трудовая, внутренняя, духовная…; действительная, реальная, настоящая, невыдуманная и т.д.310.
Однако не всегда указанные единицы удовлетворяют всем потребностям языковой личности – интерпретатора текста и его творца. «В художественном тексте репрезентация концепта объективного мира носит иной характер, потому что в нём на первый план выступают те признаки, которые способны развить субъективно-образное представление о реалии окружающего мира и уже в условиях художественного контекста трансформировать это слово в концепт»311. И в этом плане поиск максимально адекватного вербального оформления собственного понимания, представления, характеристики всем известного явления и приводит автора как языковую личность к использованию нетривиального эпитетного комплекса. И если простые эпитеты при объекте эпитетации жизнь, в количестве, превышающем 300 единиц, фиксируемые
«Словарем эпитетов русского литературного языка»312, претендуют на объективное отражение фрагмента русской языковой картины мира, то СЭ, в подавляющем большинстве случаев являющиеся индивидуально-авторскими, раскрывают именно субъективный аспект мировосприятия, репрезентируют ментальную сторону личности, фиксируют в своей композитной структуре широкий диапазон ассоциаций.
Анализ различных художественных и публицистических текстов, вбирающих концепт ЖИЗНЬ, представленный именем концепта – словом жизнь, – позволил выявить значительный круг композитных единиц, отражающих многомерность этого явления русской концептосферы, аккумулирующего в себе и самые разнообразные аспекты частной жизни индивида, и опыт всего народа, в языке которого функционирование единицы жизнь связано с представлением о бытии, существовании материи, физиологическом существовании (пребывании во плоти) живого организма, о собственно живых существах, о полноте проявлении физических и духовных сил, о быте и образе существования человека, о его деятельности и оживлении, связанном с нею, о деяниях во времени их свершений, в движении как эволюции – обо всем том, что сохраняется в толковых словарях как узуальные данные313 [БАС 6: 653]. Например:
А когда-то в сером ленинградском климате, в кооперативной квартире на окраине города мысль, что после семнадцати лет безоблачно-счастливой супружеской жизни муж может оставить ее ради своей ученицы, ввергла ее в отчаянье, привела к полному умопомрачению. (В. Беломлинская. «...Где пасешь ты? Где отдыхаешь в полдень?»);
Скотные дворы с пасущимися на лугах тучными коровами, с овечками и козочками, украшенными колокольчиками, с пастухами, играющими на свирели, – всё это в эстетической концепции паркового искусства XVIII века выполняли важную функцию, служили прообразом мифического золотого века, счастливой
Аркадии, идеала «первоприродной», простодушно-безмятежной жизни с её скромными и чистыми радостями. (И. Грачева. Все к размышленью здесь влечёт невольно нас. Павловск и его сады.).
Жизнь в своей семантике как единица лексики содержит ценностный компонент, в представлении человека имеет ярко выраженную аксиологичность и, соответственно, может получать пейоративную или мелиоративную оценку. Например, лёгкая, счастливая, зачастую беззаботная жизнь определяется как бездумно-счастливая (М.А. Шолохов), полногласная (А.А. Григорьев), полногрудая (А.А. Григорьев), ярко-красочная (В.В. Набоков). О тяжёлой же, несчастливой свидетельствуют композиты адски-раздражающая (А.А. Григорьев), безошибочно-недоверчивая (А.И. Солженицын), безысходно-мрачная (А.И. Солженицын), высоковольтная (Д.И. Рубина), многотрудная (И.А. Гончаров, А.А. Григорьев). Численное превосходство СЭ с негативной оценкой транслирует характерную для русского менталитета особенность понимания жизни как некоего испытания, тяжелого труда (ср.: жизнь прожить – не поле перейти), что сформировалось, по мнению Т.И. Вендиной, ещё в средневековый период истории314. Но, вместе с тем, именно трудовая, деятельная жизнь всегда соответствовала морально-нравственным установкам русского социума, а потому и получала общественное одобрение, реализованное, например, в эпитетах вседействующа (А.Ф. Мерзляков), деятельно-добродетельная (Л.Н. Толстой), многодельная (А.А. Григорьев), трудолюбивая (Н.В. Гоголь, Н.А. Некрасов).
