Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ЛОГОЭПИСТЕМЫ КАК ЕДИНИЦЫ КУЛЬТУРНОГО ЗНАНИЯ 6
1 . Логоэпистемы как символ, сигнал, знак культурных артефактов 6
2. Логоэпистемы как единицы когнитивной базы и как средство понимания текста
ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ I 52
ГЛАВА II. ЛОГОЭПИСТЕМЫ В КОММУНИКАТИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ 54
1. Особенности русского сказочного пространства 54
2. Логоэпистемная структура сказочного мира 71
3. Наполнение блока сказочных логоэпистем 84
4. Рефрейминг сказочных логоэпистем 108
5. Логоэпистемы и языковая игра 119
ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ II 137
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 13 8
БИБЛИОГРАФИЯ 140
- . Логоэпистемы как символ, сигнал, знак культурных артефактов
- Логоэпистемы как единицы когнитивной базы и как средство понимания текста
- Особенности русского сказочного пространства
Введение к работе
В последние годы обратило на себя внимание новое направление в филологии — изучение присущих в принципе любой национальной культуре логоэпистем. Двое из создателей этого направления так характеризуют объект исследования: «таким образом, логоэпистема - это языковое выражение закрепленного общественной памятью следа отражения действительности в сознании носителей языка в результате постижения (или создания) ими духовных ценностей отечественной и мировой культур» (Костомаров, Бурвико-ва,2002, с. 91).
В настоящей диссертации мы проанализировали сказочные логоэпи-стемы, которые как единицы культурного знания входят в коммуникативное пространство каждого носителя русского языка. Тот, для кого русский язык родным не является, изучая его должен получить представление, в том числе и о сказочных логоэпистемах. Без этого диалог культур может не состояться. В этом прослеживается актуальность и практическая ценность предлагаемого исследования.
Новизна работы заключается в применении к русским сказочным логоэпистемам следствий, вытекающих из мифологических исследований, в использовании при анализе понятий «фрейм» и «рефрейминг», в прослеживании появления сказочных логоэпистем при реализации тех или иных сказочных функций.
Теоретическая ценность работы - в наблюдениях относительно насыщенности различных частей структуры сказочного текста логоэпистемами, в описании функционирования логоэпистем в прецедентных ситуациях.
Материалом для исследования послужили тексты сказок из сборника «Русские народные сказки» под ред. А.Н. Афанасьева, а также современные тексты, включающие в себя сказочные логоэпистемы.
Предметом исследования настоящей диссертации являются тексты, включающие в себя сказочные логоэпистемы, а также лингвокогнитивиые процессы, сопровождающие понимание таких текстов.
Целью исследования является построение одной из возможных объяснительных моделей перехода от устойчивых стереотипов русских народных сказок к функционированию этих стереотипов в качестве логоэпистем в коммуникативном пространстве современных носителей русского языка.
Гипотеза исследования заключается в том, что для адекватного понимания текстов, содержащих в себе сказочные логоэпистемы, инофону необходимо иметь представление о рефрейминге этих логоэпистем.
Для достижения цели и подтверждения данной гипотезы были поставлены следующие задачи:
В корпусе русских народных сказок отобрать наиболее представительные тексты, насыщенные логоэпистемами, употребляемые в настоящее время в текстах различных жанров.
Провести лингвокультурологический анализ этих логоэпистем с точки зрения их фреймовой организации (как декларативного фрейма).
Предложить интерпретацию рефрейминга, имеющего место при функционировании логоэпистем в современных русскоязычных текстах.
Положения, выносимые на защиту:
Логоэпистемы являются фундаментальными константами национального менталитета и национальной культуры.
Логоэпистемы из русских народных сказок репрезентируют образцы языкового сознания, традиций и культуры русского народа; они окружены ассоциациями, позволяющими при рефрейминге создать новый текст, опирающийся на логоэпистемы, недоговоренности в котором не являются препятствием для понимания этого текста носителем языка.
Структура работы.
Работа состоит из введения, двух исследовательских глав, заключения и библиографии.
Во введении мотивируется и обосновывается проблема исследования, определяются цели и задачи, новизна и практическая ценность исследования.
. Логоэпистемы как символ, сигнал, знак культурных артефактов
Последнее время ученые постоянно ищут рациональный подход к слову как единице описания и усвоения языка, а также и единице обучения для обеспечения взаимопонимания в диалоге культур. Особое значение в этом плане приобретает изучение той языковой единицы, которая выступает в то же время символом, сигналом, знаком некоторых артефактов. Она с одной стороны, принадлежит языку, а с другой, культуре. Предложено несколько терминов для обозначения этого явления: концепт у Ю.С. Степанова, В.Н. Телии; лингвокулыпурема у В.В. Воробьева, национальный социокультурный стереотип у Ю.Е. Прохорова.
Одной из наиболее удачных терминологических и методологических находок последних лет можно считать выделение логоэпистемы как существенной категории в парадигме научного знания, функционирующей на уровне языка и культуры. Этот термин предложили В.Г. Костомаров и Н.Д. Бур-викова. Он составлен по образу фонема, морфема из греческих лексем «логос» (в богословско-философском смысле — язык, речь, учение, смысл) и «эпистема» (сочетание, стема идей, ведущая к знанию, пониманию). Речь идет о знании, которое несёт некоторая языковая единица с её скрытой «внутренней форме», индивидуальной культурной историей и собственными связями с национальной культурой. Анализ таких единиц авторы считают отдельным направлением науки - лингвоэпистемологией или логоэпистема-тикой.
В.Г. Костомаров и Н.Д. Бурвикова характеризуют логоэпистему с разных точек зрения. Так, с точки зрения лингвистики логоэпистема:
(1) «имеет словесное выражение, причем может быть выраженной не только в слове, но и в словосочетании, и в предложении, и в сверхфразовом единстве;
(2) характеризуется отнесенностью к конкретному языку;
(3) является указанием на породивший ее текст или ситуацию;
(4) в процессе коммуникации не создается заново, но возобновляется;
(5) в процессе коммуникации может видоизменяться в пределах сохранения опознаваемости; в этом случае она приобретает тек-стообразующую силу» (Костомаров, Бурвикова, 2001, с. 39).
Нужно отметить, что предлагаемые авторами лингвистические характеристики логоэпистемы соответствуют некоторым важнейшим признакам современной парадигмы научного поиска в науке.
Так, во второй характеристике имплицитно содержится разрабатываемое в лингвистике последних десятилетий представление о диалектической взаимосвязи в любом языке типологического и конкретно-языкового. Да и сама логоэпистема, как подчеркивали Е.М. Верещагин и В.Г. Костомаров, образуется как результат перехода от конъюнкции (копуляции) идей — их эпистем, которая представляет собой общечеловеческую ментальную структуру, к логоэпистеме, оформляющей эту ментальную структуру средствами конкретного языка.
Третий лингвистический признак логоэпистемы является указанием на референциальный характер логоэпистем. Каждая логоэпистема образует систему потенциальных вхождений в тексты, дискурсы, как и всякая языковая единица языковой системы.
Четвертый и пятый признаки связаны с третьим. В них важно, во-первых, то, что логоэпистема представляет собой некоторую инвариантную структуру (реализующуюся в конкретных вариантах - «в пределах сохранения опознаваемости»), а, во-вторых, указание на постоянную воспроизводимость логоэпистем.
Логоэпистемы как единицы когнитивной базы и как средство понимания текста
Из приведённого понимания логоэпистем следует, что этот феномен относится к фундаментальным константам культуры. По Ю.С. Степанову, «константа в культуре - это концепт, существующий постоянно или, по крайней мере, очень долгое время, это «некий постоянный принцип культуры» (Степанов, 1997, с. 76). Иначе говоря, логоэпистемы как константы культуры и, следовательно, национального менталитета являются некоторыми системообразующими феноменами этих двух опорных сущностей национального бытия.
В соответствии с принятой здесь теорией логоэпистем (Костомаров, Бурвикова, 2001; Верещагин, Костомаров, 2002) последние на доязыковом уровне (предваряющем выражение на конкретном национальном языке) существуют как эпистемы, т.е. сочетания, соединения идей. Эпистемология оформляется как теория знаний, получаемых человеком в национальной культуре. Следовательно, уровень эпистем представляет собой когнитивный феномен и соответственно должен описываться современными методами когнитивной науки.
В.З. Демьянков дал достаточно глубокую и в то же время сжатую характеристику когнитивизма как общенаучного направления. По В.З. Демьян-кову, «когнитивизм — взгляд, согласно которому человек должен изучаться как система переработки информации, а поведение человека должно описываться и объясняться в терминах внутренних состояний человека. Эти состояния физически проявлены, наблюдаемы и интерпретируются как получение, переработка, хранение, а затем и мобилизация информации для рационального решения разумно формулируемых задач. Поскольку решение этих задач непосредственно связано с использованием языка, вполне естественно, что язык оказался в центре внимания когнитивистов. А теоретики языка, причисляющие себя к когнитивистам, стремятся применить общий подход для описания и объяснения «языковой когниции» (Демьянков, 1994, с. 17). Когниция сегодня включает в себя не только составляющие человеческого духа (знание, сознание, разум, мышление, представление, творчество, разработку планов, размышление, логический вывод, решение проблем, соотнесение, фантазирование, мечты), но и такие процессы, как восприятие, мысленные образы, воспоминание, внимание и узнавание. Следовательно, когниция — это и восприятие мира, и наблюдение, и категоризация, и мышление, и речь, и воображение и другие психические процессы в их совокупности (Маслова, 2004, с. 32).
Э.П. Лаврик отмечает, что анализ познания и отражения действительности в сознании человека в виде знаний об окружающих явлениях с давних времен занимает центральное место в философии, гносеологии, логике и психологии. Человек всегда пытался описать смысл и структуру приобретения знаний, их хранения и передачи. Когнитивная наука позволяет решать эти вопросы на ином уровне, так как исследуемый когнитивной наукой феномен — ментальные структуры и процессы — является чрезвычайно широким и многоплановым. Когнитивная наука неизбежно обращается к лингвистике, так как языковые данные обеспечивают наиболее очевидный и естественный доступ к когнитивным процессам и когнитивным механизмам. По мнению Э.П. Лаврик, когнитивный подход к решению лингвистических задач является мощным импульсом к изучению традиционной проблемы соотношения языка, мышления и сознания (Лаврик, 2004, с. 27).
Юмор, игра слов, двусмысленности, тонкие намеки, каламбур, шутки — все это опирается на знание огромной массы реалий, связанных со всем контекстом жизни в конкретной культурно-информационной среде. Совокупность этих реалий также составляет когнитивную базу. Когнитивная база народа всегда отражена в его национальном языке. Знание любого национального языка представителем другой культуры на уровне языка-системы, не дополненное владением когнитивной базой этого народа, приводит либо к коммуникативным сбоям, когда иностранец вообще не понимает смысла фраз, состоящих даже из известных ему слов, либо к псевдопониманию, без осознания смысла, содержащегося в коннотациях, которые очевидны для носителей языка и скрыты от иностранца. «Люди наталкиваются на какой-то предел понимания. Произносятся те же слова, формулы, а мыслится под ними весьма разное - и главная беда в том, что об этом часто и не подозревают. Чтобы мнимое взаимопонимание максимально приближалось к действительному, надо делать поправку на национально-историческую систему понятий и ценностей, т.е. учитывать, что представитель другого народа может видеть мир несколько иначе, чем я» (Гачев, 1988, с. 44 - 45).
Следовательно, национальные особенности мышления и поведения фиксируются в знаках языка и тем самым отражаются в нем. Язык же, в свою очередь, влияет на понимание мира. Проблема взаимоотношения языка и культуры связана с именами Эдварда Сепира и Бенджамина Ли Уорфа и так называемой гипотезой лингвистической относительности, выдвинутой в 30-х годах XX века.
Особенности русского сказочного пространства
По мнению В.Г. Костомарова и Н.Д. Бурвиковой «важнейшей питательной средой семантики логоэпистем, несомненно, служит фольклор, и народно-поэтические образы определяют наше восприятие мира значительно в большей мере, чем нам обычно кажется. С них ведь начинается аккультурация ребёнка, которому родители читают сказки и поют колыбельные» (Костомаров, Бурвикова, 2001, с. 43).
Сказка - один из основных жанров народного устно-поэтического творчества. «Сказка — преимущественно прозаический художественный устный рассказ фантастического, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел. Термином «сказка» называют разнообразные виды устной прозы: рассказы о животных, волшебные истории, авантюрные повести, сатирические анекдоты» (Словарь литературоведческих терминов, 1974, с. 356).
О.Е. Трофимова отметила, что любой фольклорный текст является отражением сознательного и (чаще) подсознательного уровней миропонимания. Она пишет, что в фольклорных текстах, в частности в сказках, встречаются следы общечеловеческих воззрений и верований, идущих из глубокой древности (Трофимова, 2001, с. 165).
Сказки не всегда легко отличить от мифов. Структура мифа стала основным объектом изучения Клода Леви-Строса. Миф, как он считает, нельзя уничтожить даже самым плохим переводом. Это связано с тем, что миф, как и язык, «работает на самом высоком уровне, на котором смыслу удается, если молшо так выразиться, отделиться от языковой основы, на которой он сложился» (Леви-Строс, 1985, с. 187). Для К. Леви-Строса в структурности лежит вся суть мифа, ради которой он существует: «Мифы и сказки как разновидности языка используют его «гиперструктурно». Они образуют, так сказать, метаязык, структура которого действенна на всех уровнях. Благодаря этому свойству они, конечно, должны быть прямо признаны сказками или мифами, а не историческими или художественными повествованиями. Будучи речью, они, несомненно, используют грамматические правила и слова из лексического набора. Но к привычному прибавляется и другой параметр, поскольку правила и слова служат здесь для построения образов и действий, являющихся «нормальными» обозначающими для обозначаемых речи и одновременно значащими элементами по отношению к дополнительной системе значений, которая развертывается в другом плане» (Леви-Строс, 1895, с. 31).
Г.Г. Почепцов говорит о мифе как о завершенном тексте. Текст мифа известен заранее, и в этом его сильная сторона, позволяющая прогнозировать его будущее развитие. Литературный текст слабо прогнозируем с точки зрения читателя. Миф, также как и сказка, полностью прогнозируем. Миф — это вербальная сторона ритуала. Ритуал и миф описывают одну точку реальности, только с разных позиций: миф - с вербальной стороны, ритуал - с невербальной. Ритуал представляет собой известный порядок действий, требующий его выполнения. Если в литературе заложена эстетика новизны, то в ритуале - эстетика повтора (Почепцов, 2003).
Г.Г. Почепцов утверждает, что мифы, архетипы описывают мир идеального. Г.Г. Почепцов цитирует Юнга, написавшего, что «все наиболее действенные идеалы всегда суть более или менее откровенные варианты архетипа» (Юнг, 1991, с. 283). Г.Г. Почепцов заключает, что «перед нами та область, к которой мы стремимся и в правильности которой у нас нет сомнений». Отсюда следует мощная воздействующая сила подобных образов. Они взяты из «банка образов», который проверен на человеке уже многие тысячелетия. Здесь Г.Г. Почепцов вновь обращается к Юнгу: «Любое отношение к архетипу, переживаемое или просто именуемое, «задевает» нас; оно действенно потому, что пробуждает в нас голос более громкий, чем наш собственный. Говорящий прообразами говорит как бы тысячью голосов, он пленяет и покоряет, он поднимает описываемое им из однократности и временности в сферу вечно сущего» (там же, с. 284).
