Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Категоризация эмоций в современной лингвистике 13
1.1 .Эмотиология как лингвистическая дисциплина 13
1.1.1. Эмоции и чувства: к определению понятий 13
1.1.2. Эмотиология — лингвистика эмоций. Основные проблемы современной эмотиологии 17
1.1.3. Эмоциональность, эмотивность и экспрессивность в языке и речи 21
1.1.4. Выражение, номинация и описание эмоций как эмотиологическая проблема 26
1.2. Варианты категоризации эмоций в современной лингвистике 29
1.3. Полевый подход к изучению семантики эмоций в современном языкознании 39
1.3.1. Основные принципы полевого подхода. Поле и полевые структуры 39
1.3.2. Структура семантического поля 43
1.3.3. Основные классификации семантических полей. Полевый подход в описании семантики эмоций 48
1.3.4. Характеристика полевых структур разного типа 53
1.4. Изучение способов отражения эмоций в нормативном языке и субстандартах 69
1.4.1. Характеристика основных форм существования современного русского языка 69
1.4.2. Русский литературный язык как языковой стандарт. Изучение способов отражения эмоций в современном литературном языке 72
1.4.3. Просторечие - стандарт или нонстандарт? Проявление эмоций в просторечии 77
1.4.4. Современные региональные диалекты как субстандартное явление. Отражение эмоций в диалектной речи 85
Выводы 91
Глава 2. Семантика стыда в современном русском языке. Номинативно-функциональное поле стыда 93
2.1. Стыд как одна из основных эмоций человека 93
2.1.1. Стыд как важнейшая эмоция человека. Этический характер эмоции стыда 93
2.1.2. Стыд как базовая эмоция 97
2.2. Стыд как эмоциональное состояние 105
2.2.1. Общее понятие о состояниях. Состояние как вид эмоционального реагирования человека на внешние и внутренние изменения 105
2.2.2. Состояние как особый класс явлений в русском языке. Эмоциональное состояние стыда 110
2.2.3. Эмоциональное и деонтическое «стыдно» 113
2.3. Способы репрезентации состояния стыда в современном русском языке 120
2.3.1. Номинация состояния стыда в разных функциональных пластах современного русского языка 120
2.3.1.1. Словарные толкования номинаций стыда. Синонимические ряды со значением стыда 120
2.3.1.2. Семантическая типология номинаций стыда 126
2.3.1.3. Контекстные синонимы стыда 155
2.3.1.4. Полевая организация номинативных единиц с семантикой стыда 157
2.3.2. Выражение состояния стыда в современном русском языке 159
2.3.3. Описание состояния стыда в современном русском языке 163
2.3.3.1. Сложности в идентификации способов описания состояния стыда 163
2.3.3.2. Основные способы описания состояния стыда, их место в номинативно-функциональном поле состояния стыда 165
2.4. Характеристика номинативно-функционального поля состояния стыда в современном русском языке 183
Выводы 185
Заключение 191
Список используемой литературы 194
- Варианты категоризации эмоций в современной лингвистике
- Просторечие - стандарт или нонстандарт? Проявление эмоций в просторечии
- Эмоциональное и деонтическое «стыдно»
- Основные способы описания состояния стыда, их место в номинативно-функциональном поле состояния стыда
Введение к работе
Антропоцентрическая научная концепция предполагает всестороннее, многоаспектное изучение природы языка и его функционирования в речевой деятельности человека При этом имеется в виду не просто некий абстрактный человек, а конкретная языковая личность (ЮН Караулов 1987) с ее национальным, социальным, образовательным, возрастным статусом, языковая личность в конкретной ситуации общения Новая научная парадигма ставит перед современной лингвистикой наисложнейшую задачу изучать не язык ради языка, а язык на службе у человека, на службе познания мира, благодаря чему лингвистика начинает занимать все более прочное место в системе современного человекознания, в которую традиционно входят такие науки, как анатомия и физиология, психология, педагогика, социология, этнология и т п Единая концепция сближает эти научные дисциплины, приводит к появлению новых отраслей языкознания (таких, как лингвокультурология, социальная лингвистика, психолингвистика, этнолингвистика и т д ), возникающих на стыке наук, что и обеспечивает комплексность научных исследований Процесс этот обусловлен стремлением всесторонне изучить и описать мир, окружающий человека, и мир, который существует внутри него самого Одним из следствий описываемого научного процесса является возникновение эмотиологии, особой отрасли языкознания, изучающей реализацию эмоций и чувств человека, их выражение в языке и речи и в силу этого связанной в первую очередь с психологией и философией
Проблемы зарождения и развития нравственных представлений, чувств, состояний человека и способов их выражения всегда вызывали интерес исследователей Традиционно в разработку этих проблем включались философы, психологи, психофизиологи, в последние годы к ним присоединились и лингвисты В философии в основном решаются проблемы определения и соотношения этических понятий, взаимодействия этических и моральных качеств и состояний человека В психологии предметом изучения являются нейрофизиологические основы этических состояний, их внешние проявления, связь чувств, эмоциональных состояний с интеллектом человека, их взаимоотношения друг с другом Лингвисты стремятся выявить основные эмоционально-этические категории, концепты и их семантическое содержание, способы вербальной реализации
В центре внимания предлагаемого исследования находится важнейшая из таких категорий - стыд Актуальность лингвистического изучения этой эмоционально-этической категории обусловлена тем обстоятельством, что стыд выполняет функцию регуляции поведения человека Стыд и близкие ему эмоциональные состояния (смущение, стеснение, неловкость и т п) находят активное отражение в языковом сознании личности Лингвистическому описанию семантики стыда посвятили свои работы такие известные ученые, как Ю Д Апресян, Н Д Арутюнова, Т В Булыгина, А Д Шмелев, А А Зализняк и многие другие За последние годы появились и диссертационные исследования,
посвященные стыду (Е А Дженкова 2005, К О Погосова 2007) Тем не менее, семантика стыда в современном русском языке изучена фрагментарно, внимание в основном уделяется отдельным лексическим и грамматическим средствам ее репрезентации, поэтому комплексное описание данной понятийной категории представляется не только актуальным, но и необходимым
Внимание к семантике стыда и ее выражению (в широком смысле слова) в разных функциональных системах языка связано с тем, что современный русский язык многообразен по своей природе и складывается из нескольких функциональных слоев, которые оказывают явное и несомненное влияние как друг на друга, так и на формирование языковой нормы Стыд - нравственная категория, которая по-разному проявляется и выражается в разных социальных сферах Именно с этим связаны наше особое внимание и общая установка данной работы не только на кодифицированную норму (стандарт), но и на просторечную сферу, связанную с жаргонами, а также на традиционные способы выражения семантики стыда в современных диалектах Эти языковые сферы настолько не осадим друг с другом, что представители разных социальных групп при общении не всегда понимают друг друга, не всегда учитывают функциональные различия этих сфер и специалисты Так, диалектологи погружены в основном в исследование региональных особенностей речи, которые сопоставляются только с нормой, вне языкового стандарта и диалектов изучаются просторечие и жаргоны В то же время все три функциональных пласта языка сосуществуют во времени, тем или иным образом оказывая влияние друг на друга, взаимодействуя вне зависимости от того, хотим мы этого или нет Семантика стыда рассматривается только на материале литературного русского языка, субстандарты практически не принимаются во внимание Таким образом, важно рассмотреть средства выражения эмоций человека не только в нормативной, но и в субстандартной речи Отсюда и определение объекта и предмета данного исследования
Объект исследования - семантика стыда
Предмет исследования - разноуровневые способы и средства репрезентации семантики эмоционального состояния стыда в трех основных функциональных подсистемах современного русского языка в языковой норме, в просторечии и в региональных диалектах
Гипотеза исследования. Стыд - это сложная эмоция, имеющая в языке и речи множество разных способов представления от номинации до выражения (в узком смысле) и описания Одним из важнейших средств репрезентации стыда в современном русском языке является метафора Особенно сложны и многообразны способы описания состояния стыда
Состояние стыда имеет социальную специфику вербализации в разных функциональных подсистемах современного русского языка
Понятийная категория стыда представляет собой сложное по своей структуре номинативно-функциональное поле, ядро которого составляют номинативные единицы литературного русского языка, ближнюю периферию - многообразные способы описания состояния стыда и номинативные единицы, нахо-
дящиеся на пересечении смежных полей, дальняя периферия представлена субстандартными средствами
Цель диссертационной работы - комплексное исследование понятийной категории стыда в функционально-семантическом аспекте
Специфика семантических исследований состоит в том, что они диктуют необходимость комплексного подхода к изучаемому явлению, так как семантика - объект сложный и многогранный, включающий в себя все содержание, всю информацию, передаваемую языком или какой-либо его единицей Сложен и сам мир эмоций человека Эмоциональная сфера человека может изучаться в различных аспектах, и в идеале лингвистическая теория должна освещать все возможные ее стороны этимологию, семантику, средства выражения, грамматику, синтаксис
Разумеется, данное исследование не претендует на комплексный подход в полном смысле этого слова Любое исследование неминуемо носит фрагментарный характер Комплексность данного исследования будет проявляться в следующем
изучение семантики стыда и ее проявлений в смежных понятиях, составляющих синонимические ряды репрезентации состояния стыда,
исследование разноуровневых средств выражения (в узком смысле), номинации и описания состояния стыда в языке и их функционирования в речи,
выявление особенностей использования языковых средств репрезентации эмоционального состояния стыда на разных уровнях их функционирования в современном русском языке (норма и субстандарты)
Поставленная цель конкретизируется в следующих задачах:
на основе анализа философской, психологической и лингвистической литературы, собранного фактического материала описать понятие «стыд» в плане содержания, определить его место в кругу смежных понятий и категорий, рассмотреть теоретические основы полевого подхода к изучению языковых единиц,
систематизировать и описать номинативные средства репрезентации категории стыда и смежных с ним понятий, образующих синонимические ряды состояния стыда,
описать категорию стыда в плане выражения, номинации и описания, составить инвентарь языковых средств отражения данной понятийной категории, представив их полевую организацию,
проанализировать и описать способы выражения, номинации и описания стыда в трех разных формах существования современного русского языка в литературном языке и субстандартах (в просторечии и региональных диалектах)
Методы исследования. Для решения поставленных задач использована комплексная методика анализа, включающая метод описания, некоторые приемы компонентного и контекстологического анализа, метод сопоставительного анализа полученных материалов При отборе и анализе собранного мате-
риала использованы приемы синонимической замены, интерпретации, а также метод полевой организации исследуемого материала
Методологической базой исследования служат основные принципы функциональной лингвистики, разработанные в трудах А В Бондарко, М И Лазуриди, теория семантического поля, обоснованная в работах З Д Поповой, И А Стернина, С Г Шафикова, Г С Щура, а также принцип взаимосвязи лингвистических и экстралингвистических явлений (А Н Лук, Я А Покровская, В В Шаховский) Исследование в целом носит функциональный характер с основным направлением описания «от смысла к форме» с учетом функционально-семантического, коммуникативно-прагматического и интерпретационного аспектов анализа
Материалом исследования послужили данные словарей современного русского языка, диалектных словарей и картотек, составленных по материалам диалектологических экспедиций, словарей русского просторечия и жаргонов, а также произведения современной художественной литературы, пользующейся наибольшим читательским спросом в 80-90-ые годы XX и в начале XXI века Это произведения художественной литературы разного уровня и достоинства, популярные среди читателей с разными литературными пристрастиями произведения Б Акунина, С Довлатова, Д Донцовой, В Ерофеева, В Пелевина, Т Толстой, Н Толстой, Л Улицкой, Т Устиновой, Г Щербаковой, писателей-«деревенщиков», в текстах которых часто встречаются диалектные формы речи Общее количество проанализированных художественных микротекстов составляет около 5 000 единиц
Выбор текстов современной художественной литературы в качестве источника языкового материала обусловлен тем, что в них отражаются реальные модели речевого поведения, принятые в данном обществе в данный исторический период Отбор произведений производился по следующим принципам популярность, читаемость, описание современной жизни, современного быта городского и деревенского жителя
Научная новизна работы состоит в том, что исследование носит комплексный характер рассматриваются разноуровневые способы и средства репрезентации семантики стыда, впервые изучение семантики стыда охватывает анализ трех основных языковых слоев литературной нормы, диалектной речи, функционального (стилистического) просторечия
Теоретическая значимость работы заключается в том, что исследование способствует воссозданию определенного фрагмента языковой картины мира с точки зрения носителей русского языка, принадлежащих к разным социальным слоям общества
Практическая ценность диссертации обусловлена тем, что полученные материалы могут быть использованы при составлении толковых словарей современного русского языка, при изучении особенностей русской ментальное, а также для создания практических пособий для обучения свободному восприятию и использованию живой разговорной русской речи в русскоязычной и иностранной аудитории
Основные положения, выносимые на защиту
Стыд выполняет в обществе регулятивную функцию Это важнейшая эмоция, определяющая поведение человека, ограничивает или предотвращает нарушение им социальных нравственных норм
Стыд является понятийной категорией Наиболее полно комплексному подходу к понятийной категории стыда соответствует идея номинативно-функционального поля, позволяющего описывать разноуровневые средства и способы репрезентации состояния стыда в языке и речи
Способы репрезентации эмоций группы стыда в современном русском языке многообразны Это номинация, выражение и описание, среди которых различаются прямые и косвенные способы передачи семантики стыда
Средства репрезентации стыда представляют собой систему, в которой можно выделить ядро, ближнюю и дальнюю периферию
а) ядерными средствами экспликации стыда в номинативно-
функциональном поле являются прямые номинанты стыда, а также метафоры,
специализированные для номинации состояния стыда и являющиеся одним из
основных способов его репрезентации в языке Слово стыд является доминан
той синонимического ряда слов с семантикой состояния стыда,
б) ближнюю периферию поля стыда образуют номинации эмоциональных
состояний с семантикой стыда, составляющие синонимические ряды, и много
образные способы описания стыда,
в) дальнюю периферию номинативно-функционального поля состояния
стыда составляют экспрессивно окрашенные, чаще всего просторечные образо
вания, слова, редко используемые носителями современного русского языка, а
также междометия, выражающие стыд, но не являющиеся его специализиро
ванными маркерами,
г) на крайней периферии поля стыда помещаются диалектные, просто
речные и жаргонные слова, роль которых в вербальной передаче семантики
стыда крайне мала К этой же части поля относятся контекстные синонимы
(аналоги) стыда
5 Соотношение средств выражения семантики стыда в разных функцио
нальных слоях современного русского языка различно в литературном языке
используются все возможные средства, в диалектах предпочтение отдается
прямому называнию состояния стыда и соматическому способу его репрезента
ции, в просторечии преобладают обобщенные способы выражения стыда слова
и фразы, способные выражать любую эмоцию, положительную и отрицатель
ную
Апробация работы. Основные положения исследования обсуждались на аспирантских семинарах кафедры русского языка как иностранного и методики его преподавания Факультета филологии и искусств СПбГУ, на международных научных конференциях СПбГУТД «Русский язык и литература как отражение национально-культурного развития» (Санкт-Петербург, 2004), «Лингвистический и методический аспекты оптимизации обучения русскому языку в вузе» (Санкт-Петербург, 2005), на Всероссийской межвузовской научной кон-
ференции языковедов и литературоведов 5-6 мая 2005 г (Самара, 2005), на ежегодных международных филологических конференциях Санкт-Петербургского государственного университета (Санкт-Петербург, 2004-2008 гг) По теме диссертационного исследования опубликовано 11 работ (4 из них в соавторстве)
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы, Списка словарей и других справочных изданий, Списка источников языкового материала
Варианты категоризации эмоций в современной лингвистике
Одной из проблем изучения эмоций является проблема их категоризации, то есть «подведения объекта, процесса и т.п. под определенную рубрику опыта, категорию и признание его членом этой категории» [КСКТ, 1996, с. 42]. Антропоцентрическая парадигма породила множество новых направлений, новых школ, каждая из которых решает эту проблему по-своему, вырабатывая свой подход к изучению эмоций, несмотря на то, что все они тесно взаимосвязаны и во многом дополняют друг друга.
Под категорией в широком смысле понимается «любая группа языковых элементов, выделяемая на основе какого-либо общего свойства; в строгом смысле - некоторый признак (параметр), который лежит в основе разбиения обширной совокупности однородных языковых единиц на ограниченное число непересекающихся классов, члены которых характеризуются одним и тем же значением данного признака» [ЛЭС, 2002]. Выделяют несколько видов категорий: понятийные, концептуальные, семантические, грамматические и др.
Т.И. Стексова предприняла попытку выстроить иерархию категорий и охарактеризовать их: понятийные категории (логические, философские) выражают глобальные, универсальные смыслы; семантические категории (языковые) отражают эти смыслы с точки зрения языкового сознания и находят свое выражение в грамматических (морфологических и синтаксических) категориях, характеризующихся самой высокой степенью абстракции, а также в лекси-ко-семантических» [Стексова, 2002, с. 49]. А.В. Бондарко считает, что понятийные и семантические категории близки друг другу и представляют собой два аспекта одного и того же явления: логический и лингвистический [Бондарко, 2003].
Иногда в отдельную группу выделяют когнитивные категории, близкие к понятийным, но имеющие более частный, конкретный характер. Е.С. Кубряко-ва так описывает соотношение между понятийной и концептуальной категорией: «Образование категории тесно связано с формированием концепта или группы концептов, вокруг которых она строится, т.е. с выделением набора признаков, выражающих идею подобия или сходства объединяемых единиц: в естественных категориях ее члены объединяются не потому, что такой набор считается обязательным для каждого члена категории, но потому, что эти члены демонстрируют - в большей или меньшей степени - некоторые типы подобия с тем членом, который выбирается за лучшего представителя своего класса» [КСКТ, 1996, с. 45-46]. Т.о., наибольшим уровнем абстрактности, обобщенности обладают семантические (языковые) категории, в первую очередь - грамматические, а понятийная категория — понятие более узкое, чем когнитивная, создаваемая на основе менее четких критериев.
Грамматические категории активно изучаются в рамках функциональной лингвистики. Функциональное направление наиболее ярко представлено в трудах сотрудников ИЛИ РАН и прежде всего связано с именем А.В. Бондарко. К сожалению, исследователи ИЛИ, работающие над проблемами функциональной лингвистики, практически не уделяют внимания лингвистике эмоций, так как разрабатывают функциональную грамматику.
Семантические категории, характеризующие эмоциональный мир человека (эмоциональность, эмотивность, экспрессивность), изучаются особенно тщательно представителями Волгоградской лингвистической школы. На базе Волгоградского государственного педагогического университета создана научно-исследовательская лаборатория «Аксиологическая лингвистика», в которой занимаются и эмотиологическими проблемами. Представители этой школы изучают эмотивный код языка, имея в виду в основном непрямые способы вербальной репрезентации эмоций [Шаховский, 1986, 1987, 1994, 1995, 1996, 1998, 2002, 2003; Волкова, 1997; Покровская, 1997, 1998-а, 1998-6; Ионова, 1998; Ас-тен, 2000 и др.]. Эти исследования чаще всего носят лингвокультурологический характер. В рамках лингвокультурологии выполнено эмотиологическое исследование Л.А. Пиотровской в РГПУ им. А.И. Герцена [Пиотровская, 1995].
В подавляющем большинстве лингвистических работ, вышедших за последние годы, изучаются когнитивные категории, то есть концепты. Особенно широко изучаются в последние годы эмоциональные концепты. Так, в российской лингвистике, в которой эмоции первоначально изучались в рамках системно-структурной парадигмы такими учеными, как Е.М. Галкина-Федорук, А.В. Исаченко, А.Н. Тихонов, в настоящее время преобладает когнитивный подход к их исследованию.
Идеи когнитивизма в лингвистике объединяют множество разных моделей описания языковых явлений: концепты описываются с помощью полей, фреймов, сценариев, прототипов, гештальтов, когнитивной метафоры. Такая пестрота направлений в рамках когнитивной лингвистики связана с отсутствием четко разработанной методологии и единого понятийного аппарата; идет широкая апробация разных методов исследования. В рамках этого подхода работают разные лингвистические школы, каждая из которых занимается изуче 32 ниєм эмоций в соответствии с разработанной ею методологией, выработанным понятийным аппаратом.
Санкт-Петербургская концептологическая школа связана прежде всего с именем В.В. Колесова. Эта школа ориентирована на изучение истории и философии языка. В своей книге «Древняя Русь: наследие в слове. Добро и Зло» [Колесов, 2001] В.В. Колесов исследует исторические корни таких эмоциональных концептов, как благоговение, вера, жалость, надежда, любовь, стыд , он прослеживает становление имен основных пороков и добродетелей человека (в частности, стыд — сором — совесть) с XIII по XVII век, показывая, как изменялось значение данных лексем во времени.
Свою версию происхождения понятий срам, стыд, совесть, позор раскрывают С.З. Агранович и Е.Е. Стефанский [Агранович, Стефанский, 2002], связывая ее с развитием архаических представлений человека о мире, воплощенных в мифологии.
Изучением эмоционального мира человека занимаются также представители школы «Логический анализ языка» во главе с Н.Д. Арутюновой. Они анализируют разнообразные концепты, среди которых есть и эмоциональные, с точки зрения философско-логического подхода, постоянно обращаясь к их этимологии и истории, пользуются «логическими методами вне прямой зависимости от их языковой формы» [Попова, Стернин, 2006, с. 6-7]. Один из их сборников научных трудов этой группы ученых посвящен языкам этики [Логический анализ языка, 2000]; в нем рассматриваются в логико-философском и историческом аспектах эмоционально-этические концепты обида, стыд, совесть, вина, позор и т.п. Так, Н.Д. Арутюнова в своей статье раскрывает толкование концептов стыд и совесть в христианстве, в философии и в наивной картине мира и представляет метафорические образы совести (совесть как контрагент Эго, Судья и судебный исполнитель, внутренний орган человека) [Арутюнова, 2000, с. 54-78]. Е.В. Урысон сопоставляет совесть и разум, показывая, что они отличаются друг от друга механизмами волевой регуляции (совесть часто воздействует на человека, независимо от его воли и разума; она «близка» душе и сердцу, то есть чувствам человека), на основании анализа метафор [Урысон, 2000, с. 184-188, 2003, с. 34-36].
В статье Е.В. Падучевой с точки зрения теории прототипических ситуаций трактуется концепт вина. Автор статьи рассматривает вину как эмоциональное состояние, испытываемое человеком, совершившим серьезный проступок [Падучева, 2000, с. 160], а О.Ю. Богуславская останавливается на дифференциальных признаках понятий виноватый, виновный, повинный [Богуславская, 2000].
А.А. Зализняк, исследуя семантику щепетильности, пытается развести понятия совестно и неудобно на основании того, что совестно всегда апеллирует к морали, тогда как употребление понятия неудобно тяготеет к сфере межличностных отношений [Зализняк, 2000, с. 101-118]. Т.В. Булыгина и А.Д. Шмелев сопоставляют значения понятий стыд и позор, описывая прототипиче-ские ситуации, связанные с этими эмоциональными концептами, выделяют эмоциональное и деонтическое стыдно [Булыгина, Шмелев, 2000; Шмелев, 2002].
Еще один вариант историко-культурной трактовки эмоциональных концептов предлагал Ю.М. Лотман в своей книге «Семиосфера», где рассматривал динамику понятий стыд, честь и страх в дворянской и крестьянской среде в XVI-XIX веках [Лотман, 2000].
Лингвокультурологическое направление в концептологии представляет прежде всего Волгоградская лингвистическая школа, в рамках которой исследуются концепты как элементы национальной лингвокультуры. Это эмоциональные концепты страх [Красавский, 1992, 2001, 2002]; гнев, отвращение и презрение [Покровская, 1997, 1998]; любовь [Буянова, Журавлева, 1998]; удивление [Дорофеева, 2002]; счастье [Воркачев, 2004] и др. Эти ученые рассматривают эмоциональность в русском языке в его сопоставлении с такими европейскими языками, как английский, немецкий и французский.
Просторечие - стандарт или нонстандарт? Проявление эмоций в просторечии
К области нонстандарта традиционно относится просторечие, жаргоны, арго, сленг. Тем не менее, просторечие обладает такой специфичностью, что говорить категорично о его принадлежности к нонстандарту невозможно. Лингвистический энциклопедический словарь определяет просторечие как «одну из форм национального языка, наряду с диалектной, жаргонной речью и литературным языком; вместе с народными говорами и жаргонами составляет устную некодифицированную сферу общенациональной речевой коммуникации - народно-разговорный язык; имеет наддиалектный характер. Просторечие, в отличие от говоров и жаргонов, - общепринятая для носителей национального языка речь. ...
Функционально противопоставленное литературному языку, просторечие, как и литературный язык, коммуникативно значимо для всех носителей национального языка» [БЭС, 2000]. Говоря о просторечии, мы имеем в виду прежде всего речь жителей города. В работах В.В. Химика современное городское просторечие определяется как «специфическая сфера обиходного, устно-разговорного, нелитературного, по преимуществу экспрессивного и часто вульгарного общения. Как явление в целом — это конгломерат из общеупотребительной части социальных и профессиональных подъязыков, из элементов деревенских говоров, из иноязычных заимствований и традиционных мещанизмов, вульгаризмов, а также обсценной лексики» [Химик, 2000, с. 10].
Просторечие — одна из наиболее сложных для изучения форм существования современного русского языка. Как и понятие «разговорная речь», термин «просторечие» вызывает множество споров. Он является «промежуточным» в функциональной парадигме языка, то есть находится на границе субстандарта и нонстандарта. Это связано с несколькими причинами, среди которых наиболее важной является разнородность языковых единиц, образующих это сложное лингвистическое явление. Так, в социолингвистике выделяют несколько типов современного просторечия. Чаще всего разводят просторечие как цельный социальный пласт языка, свойственный недостаточно грамотной части городского населения, и функциональное (или стилистическое) просторечие. Первый тип просторечия включает в себя разного рода отклонения от семантических, грамматических, орфоэпических и других норм литературного языка, а также вульгарную, стилистически «сниженную» лексику. Этот тип просторечия называют «нелитературным» просторечием. В основном он присущ недавним выходцам из деревни и сам по себе неоднороден: он подразделяется на просторечие-1 (речь некоренного населения городов, утратившая признаки диалектной речи, но не ставшая литературной) и просторечие-2 (неграмотная речь горожан во втором-третьем поколении). Важно, что носитель просторечия, использует его в любой ситуации общения, независимо от степени его формализованное. Второй тип просторечия связан с нарочитым употреблением отдельных слов или оборотов «сниженной» грубоватой или грубо-фамильярной окраски [БЭС, 2000]. Это так называемое функциональное просторечие, включенное в нормативную речь с целью усиления ее экспрессивности, эмоционального воздейст 79 вия на собеседника. Иногда его называют «литературным просторечием» [там же]. Г.А. Золотова пишет: «Состав просторечной лексики и фразеологии, допускаемой в литературную речь, кратковременно устойчив, он маркирован эпохой, поколением, иногда в пределах одного-двух десятилетий; он меняется и пополняется новыми словами из молодежного жаргона, из профессионально-делового обихода, из популярных фильмов и эстрады, входящих в моду и уходящих. .. . Во всяком случае, непременным условием игрового употребления просторечных вкраплений является ... чувство языкового доверия к собеседнику, .. . ощущение как бы взаимного согласия и уместности легкой ироничности, противостоящей стилистически монотонной гладкой речи» [Золотова, 1996, с. 185].
Уровень и частота таких просторечных вкраплений в речь связана, т. о., с конкретной ситуацией общения (чаще всего - дружеского, неформального), а так же с уровнем языкового развития конкретной языковой личности, их использующей. Важно подчеркнуть, что использование просторечия носителем литературного языка ситуативно и осознанно: при необходимости он может легко перейти на литературный нормативный язык.
Литературное просторечие служит своеобразной границей, пролегающей между литературным языком и народно-разговорным вариантом национального языка, поэтому часто достаточно трудно отделить элементы просторечия от единиц литературного разговорного языка, особенно в настоящее время, так как в литературном языке закрепляются просторечные слова и устойчивые словосочетания просторечного характера, часто используемые в литературных текстах и СМИ.
Г.А. Золотова называет еще один тип современного просторечия - структурно-смысловое («нормальное») [Золотова, 1996, с. 187-188], которое объединяет в себе черты двух предыдущих типов. Она считает, что этот тип свойственен людям, получившим высшее и среднее образование и не нарушающим грамматических норм явно, но обладающих обедненным, клишированным языком, любящим включать в свою речь слова «размытого смыслового диапазона». Они стремятся влиться в престижную для них социальную группу, автоматически повторяя ее языковые особенности, следуя языковой моде [там же]. Действительно, людей, говорящих с помощью речевых штампов, много, но можно ли на этой основе выделять новый тип просторечия, можно сказать только после тщательного изучения особенностей их речи.
3. Кестер-Тома поместила просторечие между субстандартом и нонстан-дартом, так как, в отличие от субстандарта, оно не имеет собственных признаков системности [Кестер-Тома, 1993, с. 22]. Тем не менее, на наш взгляд, по основным своим свойствам эта форма существования языка относится к субстандарту, так как в ней представлены единицы всех языковых уровней: лексического, грамматического, орфоэпического; следовательно, она является относительно самостоятельной языковой формацией в рамках современного русского языка. А.А. Юнаковская признает за просторечием некоторую тягу к системности. Она пишет: «Будучи полуразрушенным диалектом, просторечие развивается по своим законам, подчиняется естественному отбору и закреплению своих средств в узусе. Здесь немало новаций, ориентирующихся на апробированные традиционные модели, на бытовое, конкретное мышление, находящее выражение в прозрачной внутренней форме логических единиц, в предельно конкретной семантике» [Юнаковская, 1997, с. 53-54]. В.И. Собинникова также считает просторечие «частной системой в сложной системе национального языка», отмечая одновременно неоднородность этой системы [Собинникова, 1992, с. 101], а В.И. Беликов и Л.П. Крысин так решают вопрос об асистемности просторечия: «Действительно, в просторечии нет нормы в узком понимании термина норма, поскольку данную подсистему языка никто не кодифицирует. Но просторечию, как и другим некодифицированным подсистемам языка, присуща определенная традиция использования языковых средств. Иное дело, что здесь гораздо шире вариативность используемых единиц: носитель просторечия может сказать и хотишъ, и хочешь, и делов, и дел...» [Беликов, Крысин, 2001, с. 55]. О принадлежности просторечия к субстандарту свидетельствует и его тесная связь с территориальными диалектами. «На протяжении последних десятилетий характерной чертой функционирования русского языка стало практически полное исчезновение его территориальных диалектов и замена их на общерусское просторечие. .. . В ходе этого процесса диалектная речь оказывала существенное влияние на формирование как самого просторечия, так и социальных диалектов (арго). В результате в современных арго имеется значительный пласт лексики, восходящей к лексике региональных диалектов», - отмечает М.Т. Дьячок [Дьячок, 2000, с. 69]. От диалектов просторечие отличается не только спецификой используемых языковых средств, но и общераспространенностью, понятностью всем носителям данного национального языка: «Просторечие, совпадая с диалектом по наличию одной только устной формы бытования и по отступлению от литературной нормы, отличается от диалекта более широким распространением (не имеет территориальных границ по основным своим признакам) и стилистической функцией: просторечные нормы как раз и порождают «сниженный» вариант городской разговорной речи, тогда как «чистый» диалект — это «нормальная» речь сельского населения» [Колесов, 1998, с. 5-6].
Итак, просторечие отличается близостью к литературной разговорной речи. Оба этих пласта современного русского языка представляют собой устную речь и обладают такими признаками, как непосредственное участие партнеров в речевом акте, неподготовленность, непринужденность коммуникации. Литературное просторечие и некодифицированная разговорная речь, по сути, представляют собой одно и то же явление. Но если в литературной разговорной речи разделяют официальную и неофициальную коммуникацию и соответственно с этим выбирают языковые средства, то в просторечии уровень официальности общения на выбор средств не влияет.
Эмоциональное и деонтическое «стыдно»
Разделение эмоциональных реакций на события, отношения, состояния и свойства оказалось недостаточным для более полного описания этических эмоций, и уже в рамках эмоциональных состояний А.Д. Шмелевым была введена еще одна градация стыда [Булыгина, Шмелев, 2000; Шмелев, 2002]. Поэтому перед переходом к подробному рассмотрению объекта нашего исследования важно остановиться на разных ипостасях стыда, и в первую очередь — на эмоциональном и деонтическом стыдно.
Само по себе понятие «стыд» неоднозначно, как неоднозначна любая категория, особенно этическая. Это понятие может быть использовано как для обозначения эмоционального состояния человека, так и для того, чтобы призвать его к выполнению общепринятых норм и правил поведения или попытаться вызвать у него чувство стыда и тем самым заставить прервать нежелательное действие или поступок. С его помощью можно просто сформулировать ту или иную моральную сентенцию, например, стыдно обижать слабого. То есть, в речи человека можно выделить «стыдно эмоциональное», «стыженне», то есть обращение окружающих к человеку, действующему или поступающему недостойно, с целью возбуждения в нем чувства стыда, и «стыдно должное».
Термин «деонтическое стыдно» ввел А.Д. Шмелев в написанной совместно с Т.В. Булыгиной статье «Грамматика позора» [Булыгина, Шмелев, 2000, с. 230-233]. Сам термин образован от греческого deontos — «должное» и связан с деонтологией — разделом этики, в котором «рассматриваются проблемы долга и моральных требований. ... Деонтология изучает формы выражения долженствования, путем которого нравственность выражает требования социальных законов, принимает различные формы в частном поведении, общих нормах и требованиях» [КФЭ, 1994].
А.Д. Шмелев так определяет деонтическое стыдно: достаточно часто слово «стыдно» используется для того, чтобы указать кому-либо на недопустимость, «на этическую неприемлемость его поведения. ... Такое употребление слова стыдно, задающее этическую оценку, представляет собою «деонтическое стыдно». ... Чаще всего деонтическое понимание возникает у слова стыдно в тех случаях, когда оно используется по отношению к адресату речи. Действительно, «эмоциональное стыдно» в такой ситуации прагматически неуместно, поскольку неестественно информировать кого-либо о чувствах, которые тот испытывает; но вполне естественно дать действиям собеседника этическую оценку. Само заполнение валентности {тебе или вам стыдно) при этом не обязательно; оно может свидетельствовать о том, что говорящий в своей оценке учитывает особо высокие требования, предъявляемые именно к адресату речи .. . Возможно и «смазанное» использование деонтического стыдно, когда говорящий не столько выражает отрицательную этическую оценку действия адресата речи, сколько призывает его прекратить поведение, которое он по той или иной причине считает «неподобающим» [Шмелев, 2002, с. 122- 123].
В живой разговорной речи и в современных художественных текстах, отражающих эту речь со всеми ее особенностями, деонтическое стыдно встречается достаточно часто. Напр.:
Стыдно подавлять слабых по прищнпу: «виновен ты лишь тем, что хочется мне кушать». Стыдно, наконец, утопать в роскоши, когда другие не имеют шансов на достойную эюизнь и гибнут от голода и болезней (Д. Коцю 115 бинский. Возлюби ближнего своего); Стыдно-то как плакать большому, взрослому в истории комической «Женитьбы Фигаро» (Г. Щербакова. Мальчик и девочка).
В роли носителей деонтического стыдно могут выступать не только слова категории состояния, но и имена существительные. В основном подобные деонтические конструкции встречаются в речи деревенских жителей или в прозе писателей, пишущих о деревне. Например: А теперь все за деньги. ... Работают за деньги и живут за деньги. Везде выгоду ищут — ну, не стыд ли? (В. Распутин. Четыре повести). Реже в той же роли могут выступать и глаголы: Стыдись сеять зло! (Плакат в метро).
Интересно, что А.Д. Шмелев не считает нужным относить к деонтическому стыдно «клишированные конструкции» Как не стыдно!, связанные с ситуацией стыжения. Эти конструкции он включает в эмоциональное стыдно, хотя и признает, что прагматически они близки к стыдно деонтическому.
В чистом виде, по его мнению, деонтическое стыдно используется в разговоре с детьми, так как преподнесение взрослому человеку обобщенных общеизвестных правил поведения некорректно и может оскорбить его.
Деонтическое стыдно чаще всего связано с некоей гипотетической, отвлеченной ситуацией и предполагает обобщенный субъект. « ... хотя стыдить человека можно по поводу конкретного поступка (и именно так используется выражение Как не стыдно!, в котором, как мы помним, мы имеем дело с эмоциональным стыдно), использование деонтического стыдно в современном языке почти всегда предполагает в качестве исходной точки некую общую норму. Можно сказать: стыдно лгать, но сомнительно Стыдно, что ты солгал ... Поэтому для деонтического стыдно более всего характерны обобщающие, генерализованные конструкции: стыдно так поступать; стыдно, когда... и т.п. При этом генерализованные суждения могут использоваться для того, чтобы выразить отношение к конкретному поступку: вместо Стыдно, что ты обидел маленького говорится: Стыдно, что ты обижаешь маленьких — или даже в еще более общем виде: Стыдно обижать маленьких» [Шмелев, 2002, с. 124].
Деонтическое стыдно ассоциируется с четкой оценкой тех или иных действий или поступков людей и отнесением их к числу нравственных или безнравственных. То, что безнравственно, недопустимо, то стыдно; то, что нравственно, не осуждается социумом, то не стыдно. Отсюда, по всей видимости, синонимические замены: «бесстыдный» - «безнравственный»; «стыдный» («постыдный») - «безнравственный».
Нравственные (этические) аксиомы соотносятся с деонтическим стыдно (стыдно лгать, стыдно обижать ребенка), с лозунгами («Стыдись творить зло», «Жадность постыдна и недостойна человека»), оценками («Постыдный глупый фарс»). Все это - деонтические суждения о поступках и качествах человека вообще. «Идиомы поведения служат, главным образом, не для описания действия, а для его квалификации с точки зрения субъекта речи, и употребляются обычно для выражения состояний, порожденных конфликтными ситуациями, неблаговидными поступками, для выражения отношения ко всякого рода неблагополучным положениям дел, таким, как обман, клевета, угроза, физическая расправа» [Телия, 1991, с. 148].
Эмоциональное стыдно, как правило, указывает на эмоциональное состояние человека, как реальное, так и гипотетическое, или оценивает конкретные действия и поступки конкретного человека. «Прототипически эмоциональное стыдно описывает чувство стыда у конкретного лица в конкретной ситуации (Мне стыдно, что...), тогда как деонтическое стыдно основывается на отвлеченных и универсальных этических нормах (Стыдно — вообще так поступать)» [Шмелев, 2002, с. 124].
А.Д. Шмелев отмечает, что для эмоционального стыдно, в отличие от деонтического, возможно наличие «зрителя», то есть лица или лиц, перед которыми стыдно, но и для эмоционального стыдно такой зритель не обязателен.
Различия между эмоциональным и деонтическим стыдно не всегда четко определимы. Различение деонтического, эмоционального стыдно и стыжения связано с разными эмотивными интенциями. В.В. Шаховский, ссылаясь на работы Е.М. Вольф и Л.А. Пиотровской, пишет: «Принято различать два основных вида эмотивных интенций: эмоциональное воздействие и выражение эмоций. В понимании Е.М. Вольф, первый вид эмотивной интенции реализуется в высказываниях, иллокутивной целью которых является эвокация определенных эмоций у адресата, а второй - в высказываниях, иллокутивная цель которых состоит в выражении эмоционального состояния говорящего. Однако во многих случаях не представляется возможным говорить о раздельном существовании подобных интенций» [Шаховский, 2002, с. 48], т.к. выражение эмоционального состояния также направлено на эмоциональное воздействие на собеседника. В связи с этим Л.А. Пиотровская предлагает «намерение выразить эмоциональное состояние самого субъекта речи квалифицировать как иллокутивную цель, а стремление оказать эмоциональное воздействие на адресата - как перлокутив-ную задачу» [Пиотровская, 1995, с. 45]. Т.о., эмоциональное стыдно связано с иллокутивной интенцией, стремлением оценить ситуацию с целью выражения своих эмоций, а стыжение и частично - деонтическое стыдно — с перлокутив-ной, стремлением оказать воздействие на поведение собеседника.
Эмоциональное стыдно, в свою очередь, подразделяется на само состояние стыда и стыжение, которое очень близко деонтическому стыдно. Стыжение - очень распространенное явление, и, наблюдая за непосредственным речевым поведением окружающих людей, их вербальными реакциями на негативные поступки ближних, а таюке анализируя современные художественные тексты, можно говорить о том, что стыжение в них преобладает над признанием собственного чувства вины и выражением стыда. Большая часть примеров со словом стыдно (около 60%) связана с ситуацией, когда один человек пытается пристыдить другого: Как вам не стыдно! Вы не имели право применять насилие! (Б. Акунин. Ф.М.).
Основные способы описания состояния стыда, их место в номинативно-функциональном поле состояния стыда
Анализ художественных текстов и спонтанной устной речи в художественной интерпретации позволяет выделить следующие наиболее типичные способы описания стыда:
1) проективный (соматический) способ;
2) указания на последствия, к которым состояние стыда может привести;
3) отражение стыда через описание качеств, которых стыдится или стесняется человек;
4) описание отношения к себе и окружающим людям человека, совершившего постыдный поступок;
5) сопоставление испытываемых человеком чувств с состоянием окружающей среды;
6) отсылка слушателя (читателя) к общеизвестным, стереотипным ситуациям;
7) «парадоксальный» способ отражения состояния стыда;
8) использование средств словесной выразительности, в частности - метафор.
Формой, в рамках которой используются эти способы, может быть как устная, так и письменная речь, как диалог, так и внутренний монолог субъекта эмоции.
1. Проективный (соматический) способ описания стыда заключается в передаче чувства, эмоционального состояния через его внешние проявления: спонтанные движения, жесты, мимика; внешние проявления физиологических изменений, происходящих в организме, непроизвольные звуки, издаваемые субъектом эмоции, изменения характера, звучания его речи. Это наиболее распространенный способ описания эмоционального состояния человека, часто используемый в современных художественных текстах.
Каждой эмоции соответствует определенный физиологический и экспрессивно-поведенческий комплекс. Любое внутреннее чувство, его переживание, как правило, сопровождается внешними или внутренними физическими ощущениями, проявлениями, которые вербализуются значительно легче, так как они более «уловимы», более универсальны и менее мимолетны и текучи, чем часто неопределенные эмоции. Отсюда и стремление человека описать свои чувства, эмоции через сопровождающие их физиологические (внутренние) и физические (внешние) ощущения. Вероятно, с этим связано использование в качестве синонимов слов чувства, эмоции и ощущения и передача эмоциональных состояний «симптоматическим» путем, то есть через описание физических ощущений, которые ими вызваны или которыми эти чувства сопровождаются.
Описание может протекать двояко: с одной стороны, субъект речи может описывать возникшие у него ощущения, сопровождающие его эмоциональное состояние, но не осознавать его до конца; при этом описание постепенно может привести его к осознанию своих эмоций. С другой стороны, говорящий, осознав, какое именно чувство он испытывает, стремится более полно отразить его за счет писания сопутствующих этому состоянию симптомов.
К соматическим способам отражения стыда вязыке и речи можно отнести кинемы (характер передвижений человека, его жесты, мимика, позы, выражение глаз); просодемы (отдельные звуки, издаваемые человеком, изменение характера звучания его голоса) и физиологемы (внешнее выражение внутренних физиологических процессов).
1.1. Кинемы.
Под кинемами понимаются речевые конструкции, с помощью которых описываются двигательные реакции человека, испытывающего ту или иную1 эмоцию, и которые связаны с непосредственным невербальным выражением эмоции. Я.А. Покровская определяет эмоциональную кинему как «любое законченное мимическое или жестовое движение (производимое чаще всего бессознательно), выражающее какую-либо эмоцию. ...Описание мимического выражения эмоции представляет собой «свернутую» информацию, в сжатой форме отражающую представления о мимических стереотипах определенной эмоции в определенной лингвокультуре» [Покровская, 1998а, с. 110-111]. К этому можно добавить также особенности перемещения человека в пространстве, т.е. все «вербализованные выразительные движения» [Лазариди, 2001, с. 4].
Наиболее распространенными кинемами, которые описываются для передачи эмоциональных состояний группы стыда, являются следующие движения: попытка скрыться с глаз человека, перед которым стыдно, закрыть лицо рука 168 ми, опускание головы, скованные немотивированные движения (перебирание ненужных предметов, подергивание себя за волосы, ерзанье на стуле). Напр.:
«Идиотка, дура! Все о приключениях мечтаешь! Потеряла последний стыд, да еще практически на глазах у всего санатория потеряла — вон как смотрела тетка в пакетике на голове! Немедленно к себе в номер, за дверь, и дверь на замок, и сидеть, не вылезая, все оставшиеся дни!» (Т. Устинова. Мой генерал); Дедушка - первый не вынес, и весь расплакался. А следом за ним и внучек. ... Я их раздавил своими уликами, они закрыли лицо, оба, и покаянно раскачивались на лавке, в такт моим обвинениям (В. Ерофеев. Москва — Петушки); И пусть он чуть-чуть сутулится от смущения своим ростом. Надоели незакомплексованные, гордо несущие впереди свое «оружие» (Г. Щербакова. Женщины в игре без правил); «Ваше мнение, Сергей Витальевич?» — спросил статский советник симпатичного Зубова. Тот смущенно потер переносицу, однако ответил сразу, без колебаний (Б. Акунин. Статский советник).
Изменение характера движений человека выдает его стыд, неловкость: движения становятся скованными, неловкими. Напр.:
«Вот», - стесняясь и переминаясь с ноги на ногу, отвечали мужики, -«Убить тебя думаем. Всем миром решили. Мир завсегда колдунов убивает» (В. Пелевин. Все рассказы); Она встрепенулась и посмотрела на Степана несчастными и отчаянными глазами. ... Что-то с ней явно не то, и Степан взялся рукой за лоб, стараясь сообразить, что именно. Саша ему мешала — смотрела в пол, теребила в пальцах какую-то бумажку, сворачивала и разворачивала (Т. Устинова. Близкие люди); «Вы должны меня понять», - заканючила Татьяна, дергая себя за волосы, торчавшие в разные стороны. — «Я совершила плохой поступок и не хотела, чтобы о нем узнали!» ... Она сложила руки книжечкой и закрыла этой книжечкой лицо (Г. Куликова. Скелет из пробирки); Хозяйке передалось его смущение, и она не знала, как все уладить. Она смотрела на свои руки. Борис заметил уже, как часто она смотрит на руки, будто пытается понять - зачем они ей и куда их девать. Неловкость затя 169 гивалась. Люся покусала губу и решительно шагнула в переднюю (В. Астафьев. Рассказы).
Наиболее часто в текстах описываются кинемы глаз, отражающие состояние стыда: глаза прячутся, отводятся в сторону или опускаются вниз:
Сквозь коридор проходит начальство во главе с Юрием Михайловичем. Чувствуется, что им неуютно пробираться сквозь эту странную, разрисованную, полуголую и враждебно настроенную толпу. Вслед за начальством появляются члены парткома. Они идут молча, не поднимая глаз... (Л. Филатов. Любовь к трем апельсинам); Он поет напрягшись, так, ... как поют люди, для которых мечтой всей жизни было петь. Такое пение обычно не производит приятного и радостного впечатления, - напротив, все за столом отводят глаза (Л. Петрушевская. Три девушки в голубом).
1.2. Просодемы.
Это менее частотный способ контекстного выражения эмоциональных состояний группы стыда. Под просодемами понимаются речевые конструкции, с помощью которых описываются звуковые реакции человека, связанные с неспецифическим выражением эмоций: «промямлить», «пролепетать», «просипеть», «взвизгнуть», «закашляться», то есть связанные с изменением голоса, его неестественным и характеризующим звучанием. Напр.:
Деликатная Машенька покраснела и пролепетала: «У вас это, юбка, ну, в общем»... Валентина Сергеевна глянула вниз и обнаружила, что стоит перед аудиторией в прелестной белой блузочке, заколотой у горла настоящей камеей, и ... в одних чулках. Несчастная взвизгнула, схватила шубу... Мальчики деликатно отвели глаза (Д. Донцова. Гадюка в сиропе); «Я не душусь», - пролепетала окончательно смутившаяся женщина. — «Значит, ваша кожа изумительно пахнет, невероятно сексуально!» (Д. Донцова. Несекретные материалы); Покраснев, Фандорин сказал: «Нужно было м-медицински установить причину смерти. Так положено». Барышня кивнула, надежда на ее лице померкла. «И какая оказалась причина?» — поинтересовался Сирота. Эраст Петрович смущенно закашлялся и пробормотал запомнившуюся абракадаб 170 ру: «П-пролапис митрального клапана» (Б. Акунин. Алмазная колесница); «Анна», - сбивчиво заговорил я, прижав зачем-то руки к груди, - «Поверьте, что мне... Мне тяжело даже вспоминать о толі, как я вел себя в ресторане» (В. Пелевин. Чапаев и Пустота); Нина быстрыми движениями поправляла прическу, и в ее торопливом говоре чувствовалось что-то виноватое (Б. Можаев. Рассказы).
