Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблемы изучения синтаксических явлений в поэтическом тексте 13
1.1. Особенности поэтического синтаксиса 13
1.2. Отклонения в поэтическом тексте 16
1.3. Аномальные и противоречивые явления в языке 21
1.4. Семантический уровень предложения. Эксплицитная и имплицитная информация в предлоокении. Понятия пресуппозиции и ассерции 28
1.5. Референциальный аспект семантики предложения 37
1.6. Говорящий. Позиция говорящего в высказывании и способы ее установления 39
1.7. Основные теоретические представления о сложноподчиненном предложении 42
1.8. Сирконстантные сложноподчиненные предложения 50
1.9. Краткая характеристика поэтических текстов И. Бродского с синтаксической точки зрения 55
Глава 2. Анализ временных предложений с союзом когда в поэтических текстах И. Бродского 59
2.1. Употребление анафорических местоимений 59
2.1.1. Референтные именные группы (ИГ) в структуре временного предложения. Проблема неоднозначной референции 61
2.1.2. Нереферентные именные группы. Проблема использования анафорических местоимений 74
2.2. Проблема видо-временного согласования между частями предложения 83
2.3. Семантические противоречия между частями предложения с союзом когда 90
2.3.1. Неоднозначность позиции говорящего в частях предложения. Эгоцентрические элементы языка 90
2.3.2. Проблема соединения частей в предложении: конкретная ситуация vs. абстрактная 98
2.3.3. Проблема переключения референции в частях предложения: обобщенный участник vs. конкретный 108
2.4. Основные семантические эффекты в предложениях с союзом когда 115
Глава 3. Анализ причинных предложений с союзом потому что в поэтических текстах И. Бродского 122
3.1. Причинные предложения с союзом потому что и временные предложения в стихотворных текстах И. Бродского. Общие явления .. 122
3.2 Интерпретация инициальной позиции союза потому что в причинных предложениях 127
3.2.1. Восстановление в предложении позиции говорящего как участника ситуаций 129
3.2.2. Восстановление общих участников в ситуациях предложения 138
3.3. Семантическая структура причинных предлозкений с инициальной позицией союза потому что 148
3.4. Основные выводы 154
Глава 4. Анализ условных предложений в стихотворных текстах И.Бродского 157
3.1. Семантическая неоднозначность условной конструкции: обобщенные ситуации или конкретные 159
3.2. Конструкции с союзом если: ситуации, локализованные во времени 171
Заключение 178
Библиография 183
- Особенности поэтического синтаксиса
- Употребление анафорических местоимений
- Причинные предложения с союзом потому что и временные предложения в стихотворных текстах И. Бродского. Общие явления
Введение к работе
Настоящая работа посвящена исследованию отдельных вопросов
синтаксиса поэтических текстов И. Бродского, а именно - изучению аномалий,
связанных с синтаксисом сложноподчиненных предложений.
Непосредственным объектом исследования в данной диссертации являются аномальные с точки зрения грамматики русского языка сложноподчиненные предложения с союзами когда, потому что и если в поэтических текстах И. Бродского.
Актуальность настоящего исследования определяется следующими обстоятельствами. Несмотря на то, что художественный текст (в том числе и поэтический) всегда являлся объектом пристального изучения (здесь, прежде всего, следует отметить работы P.O. Якобсона, В.В. Виноградова, М.Ю. Лотмана, В.П. Григорьева, также именно на материале поэтических текстов излагались основные идеи французских структуралистов), в лингвистической поэтике до сих пор не выработан единый метод анализа, не сформулированы четкие критерии такого анализа, поэтические тексты во многом остаются "не раскрытыми" с точки зрения соотношения "авторских грамматик" и грамматики русского языка. В частности, при анализе поэтических текстов нередко остается нерешенным вопрос о том, какие преобразования грамматики языка характерны для того или иного автора, какой фрагмент языковой системы в наибольшей степени задействован в этом преобразовании и, следовательно, каковы языковые "индикаторы", свидетельствующие о принадлежности того или иного текста конкретному автору.
В настоящей работе при решении частной проблемы - анализе аномальных сложноподчиненных предложений в стихотворных текстах И. Бродского - предлагается использовать грамматические описания синтаксической структуры русского языка для выявления особенностей авторской грамматики. Тем самым, данная диссертация представляет собой попытку применить ясные критерии к анализу поэтических текстов, показать, что с языковой точки зрения для рассматриваемых в работе поэтических текстов приоритетной является синтаксическая составляющая, а также на синтаксическом материале продемонстрировать, каким образом в поэтическом
тексте раскрываются те языковые возможности, которые заложены в грамматической структуре языка.
К настоящему моменту имеется обширная литература, связанная с творчеством И. Бродского. Уже первые книги автора сопровождались отдельными комментариями его друзей - литераторов, где в той или иной мере затрагивались проблемы поэтики И. Бродского. Однако эти замечания не носили системного характера, часто переплетались с биографическими сведениями и давали лишь общее представление о творчестве поэта (см. например, [Лосев 1977: 309; Сопровский 1982; Весенский 1987]). Для понимания поэтики И. Бродского большое значение имеют интервью, которые давал поэт и в которых он сам нередко разъяснял свои литературно-философские позиции (см. например, [Русская мысль 1983; Собеседник 1989; Страна и мир 1989; За рубежом 1990; Волков 1998; Полухина 2000]).
Научный интерес к поэтическим текстам И. Бродского возрос в 1990-е годы. Работы, в которых анализируется творчество поэта, значительно отличаются по методу исследования. Тем не менее, можно выделить несколько главных направлений, существующих в этой области. Наиболее многочисленными и многоаспектными являются работы, посвященные рассмотрению смысловых мотивов, смысловых оппозиций и устойчивых образов, характерных для поэтических текстов И. Бродского (среди прочего см. [Крепе 1986; Лотман 1993; Куллэ 1998; Куллэ 1999; Венцлова 2002]). Такими важнейшими понятиями для поэтического мира И. Бродского, в частности, являются понятия «пространство», «время», «язык». Особое место в поэтическом мире И. Бродского занимает соотношение пространства, времени и человеческого бытия, вещи (см., например, [Журавлева 2003]), а также соотношение языка и поэта как человека работающего с языком.
К этому первому направлению исследований можно отнести и те работы, в которых смысловые оппозиции, выделяемые в стихотворных текстах И. Бродского, рассматриваются на фоне различных философских концепций, философских школ и традиций (см. [Иванов 1997; Ранчин 1993; Ранчин 1997; Ковалева 2003]). Здесь, прежде всего, отмечается близость основных поэтических тем и мотивов к античной философии Платона, а также к философии экзистенциалистов.
Второе направление исследований во многом связано с первым. Это те работы, в которых проводится сравнительный анализ отдельных произведений И. Бродского и поэтических текстов других авторов. Нередко здесь также выделяются мотивы и образы, "заимствованные" И. Бродским из литературной традиции 19-20 веков. Так, например, отмечается связь между творчеством И.Бродского и Е.Баратынского (см. например [Курганов 1997; Богомолова 2002; Богомолова 2003], И. Бродского и А.С. Пушкина [Куллэ 2000; Жолковский 1994; Ранчин 2000а], И.Бродского и поэтов 20-го века М. Цветаевой и А. Ахматовой [Зайцев 1996; Ранчин 1989; Гордин 2000], а также с античными авторами [Инчин 1996] и традицией английской поэзии, в частности, с творчеством Джона Донна [Иванов 1994]. Сопоставление поэтических текстов разных эпох в этих исследованиях нередко связано с проблемой интертекстуальности и в связи с этим, с постановкой вопроса о характере "заимствований", которые существуют в текстах И. Бродского. Как отмечает А.К. Жолковский, суть этих заимствований заключается не в прямом цитировании, не в повторе словаря или даже приемов выразительности, а в познании "схем мышления", которые предлагает предшествующая литературная традиция [Жолковский 1994; Жолковский 2000].
Третье направление исследований связано с изучением текстов И. Бродского со стихотворной точки зрения, с особенностями рифмы, строфики, ритма (см., например, [Вайль 1996; Шерр 2002]). Наиболее глубоко эта проблематика раскрывается в работах М.Л. Гаспарова (см., в частности, [Гаспаров 1995; Гаспаров 2000]). Нередко в этих исследованиях вопросы стихосложения связаны как с проблемами интертекстуальности (ритм и рифма обеспечивают преемственность разных стихотворных традиций), так и с языковыми проблемами, в частности, с синтаксическим построением стихотворения.
Наконец, четвертое направление исследований составляют те работы, в которых стихотворные тексты автора анализируются с языковой точки зрения. Поскольку именно этот аспект является ведущим в настоящей работе, мы более подробно остановимся на основных исследованиях в этой области.
С лингвистической стороны стихотворные тексты Бродского интересны, прежде всего, тем, что их поэтический язык во многом отличен от языка всей предшествующей литературной традиции. Одним из первых исследований в
этой области является работа [Багаева 1993], в которой делается попытка системного описания поэтических текстов Бродского от фонетического уровня до синтаксического. Автор пытается выяснить, что стоит за теми языковыми новшествами, которые отличают данные тексты от поэтических текстов предшественников, и приходит к выводу о том, что все языковые особенности связаны с определенной установкой поэта, с осознанным переосмыслением прошлой поэтической традиции и наполнением новыми смыслами тех образов, мотивов, языковых средств, которые стали уже классическими к середине XX-го века. Наибольшее внимание в этой работе уделено лексическим средствам языка.
Попытки системного анализа поэтических средств, встречающихся в текстах И. Бродского, сделаны также в работе [Ранчин 20006]. Выделенные языковые особенности рассматриваются в связи с основными мотивами. Как отмечает автор, «в поэтических текстах И. Бродского существует устойчивое соответствие между планом выражения и планом содержания», поэтому анализ языковых средств переплетается с анализом мотивной структуры произведений. Результатом этого является составление поэтического словаря на основе повторяющихся устойчивых образов. Однако для автора этой работы приоритетным все же является не непосредственно языковый анализ, а смысловые мотивы. Именно поэтому за рамками исследования остаются очень многие собственно языковые особенности текстов И. Бродского.
Большой вклад в изучение языковой структуры стихотворных текстов Бродского сделаны в работах В.Полухиной (см. [Полухина 1992; Полухина 1993]). В этих исследованиях внимание уделяется в первую очередь поэтическим тропам, особенно использованию и функционированию метафоры и метонимии в текстах Бродского. Наиболее полный анализ такого рода дан в работе [Полухина, Пярли 1995], основная часть которой является словарем тропов, встречающихся в сборнике Бродского "Часть речи". Другие работы такого плана обычно посвящены разбору отдельных, "тематических метафор", характерных для творчества поэта (см. например, о филологической метафоре в текстах И. Бродского в [Ахапкин 1998]).
Помимо указанных выше исследований, существует большое количество статей, посвященных анализу отдельных стихотворений поэта. Отметим лишь некоторые из них, в которых в той или иной мере присутствует
лингвистический анализ текста [Куллэ 1998; Маймескулов 1999; Маймескулов 2000; Тименчик 2000; Лосев, Полухина (ред.) 2002; Чернейко 2001].
Несмотря на то, что эти работы посвящены разным аспектам творчества автора, все они имеют цель раскрыть те или иные особенности поэтического мира И. Бродского и, как следствие этого, определить отношение лирического я к действительности, которая проецируется в стихотворных текстах. Интересно в этом смысле высказывание самого поэта о том, что он пишет ради того, чтобы раскрыть в себе что-то новое [Полухина 2000]. С неизбежной редукцией представим главные особенности противопоставления я (человек) - мир, выявленные в поэтических текстах И. Бродского. Для поэтического мира И. Бродского характерно следующее:
Человек в мире занимает пассивную позицию. Личность часто определяется через окружающие природные явления (ср. показательное название статьи "Ландшафт лирической личности в поэзии И. Бродского" [Полухина 1993]);
Внутренние состояния человека (боль, любовь и проч.) получают независимый статус, перестают быть частью человеческих переживаний, становятся абстрактными философскими категориями. Поэтому человек часто представлен как эмпирически познаваемый объект. Следствием этого является частое обозначение субъекта через метонимию (ср. «Гортань, пальцы, сердце, глаза, уста, голова, локоть, ушная раковина, - все это живет и действует само по себе: так создается впечатление, что герой отчужден от себя» [Семенова 2001: 84]);
Помимо такого "способа" отделиться от себя, существуют другие, в [Полухина 1996] они названы метаморфозами я, прежде всего это двойники л:
Я-в зеркале: обращение к зеркальному отражению как к своему двойнику, функцию зеркала при этом может выполнять и водная поверхность (Сумев отгородится от людей// я от себя хочу отгородиться// Не изгородь из тесанных жердей,// а зеркало тут больше пригодится).
Я в других людях (см. например, поэму «Горбунов и Горчаков», 1968).
Я-слово: идентификация поэта с языком (Я, // бормочущий комок // слов).
Я-культурная маска: отождествление с мифическими персонажами (Аполлон, Улисс, Эней, Данте: И новый Дант склоняется к листу// И на пустое место ставит слово).
Я-универсальное: отождествление себя с человеком вообще (ср. такие номинации человек в коричневом, человек в жеваной шляпе, усталый, лысеющий, трезвый человек).
Я-вещь: включенность я в мир вещей (человек становится// деталью местного барокко).
Я-памятник (Розовый истукан// здесь я себе поставил).
Цель таких метаморфоз представить личное, частное как общее, архетипическое, универсальное. Как отмечает В. Полухина, «лирическое Я поэта все чаще устремлено к полюсу внеличного, общечеловеческого. Одно из излюбленных перевоплощений поэта - отождествление себя с человеком вообще.... С некоторых пор принцип имперсоналыюсти становится эстетической и этической нормой поэтики Бродского» [Полухина 1996: 398].
4) Такой поиск универсального связан и с определенным способом изображения действительности. В [Багаева 1993] отмечается, что в поэтическом мире Бродского «ярко выражено стремление к рациональному познанию мира, что проявляется в использовании научной подсистемы языка». Под такое "научное описание" попадают как ситуации, так и человек со своим жизненным опытом, таким образом «соединяются эмоциональное и субъективное с научным, объективным, неэмоциональным» [Багаева 1993: 82].
Итак, одна из важных черт поэтического мира И. Бродского - это стремление скрыть свое личностное, слиться с миром. Мир, в свою очередь, в этих поэтических текстах предстает как объективное положение вещей и не связан с человеком.
Как видно и из перечисленных работ, и из настоящего краткого изложения особенностей мировидения поэта, многое в бродсковедении уже сделано: выделены основные мотивы и образы, установлены многие культурологические связи текстов Бродского, отчасти проведен анализ языковых особенностей поэтических текстов.
Тем не менее, подробный лингвистический анализ стихотворных текстов И. Бродского до сих пор не осуществлен. Известно, что сам И. Бродский
нередко подчеркивал значимость именно синтаксического компонента стихотворения (в частности, нередко приводится его высказывание о том, что благодаря особенностям русского синтаксиса в стихе возможно множество перестановок, и этим достигается "амбивалентность" высказывания) и уделял особое внимание лингвистической стороне стихотворения («поэзия вся состоит из лингвистических нюансов» [Полухина 2000: 57-59]). Тем не менее, планомерное изучение синтаксиса стихотворений до настоящего времени практически не велось, и работы, специально посвященные синтаксису И. Бродского, отсутствуют. Отрывочные замечания о некоторых синтаксических явлениях в стихотворных текстах И. Бродского можно встретить лишь в работах, посвященных другим аспектам творчества поэта (см., например, такие работы, как [Шапир 2003; Жолковский 1994; Ранчин 20006; Эткинд 1998; Лотман 1988; Пярли 1996; Багаева 1993]). Вопросы синтаксиса также рассматриваются в работах по стихосложению, в которых, однако, основное внимание уделяется не собственно синтаксической структуре, а ее соотношению с ритмической структурой стихотворения.
Научная новизна данного исследования заключается в том, что в ней впервые осуществлен подробный анализ аномальных сложноподчиненных предложений в стихотворных текстах И. Бродского, предлагается интерпретация данных синтаксических явлений, и устанавливаются некоторые семантические ограничения, которые обычно не принимаются во внимание при описании структуры сложноподчиненных предложений.
Работа изначально задумывалась как исследование, основной целью которого должно явиться описание особенностей синтаксиса поэтических произведений автора в целом. Однако в процессе анализа стал очевидным тот факт, что особую роль в этих текстах играют сложноподчиненные предложения, в частности, такие предложения, которые являются необычными (аномальными) с точки зрения нормативной грамматики. Именно поэтому цель данной работы заключается в тщательном анализе семантики аномальных сложноподчиненных предложений, выявлении их характерных особенностей и установлении факторов, порождающих семантические и синтаксические нарушения. Кроме того, в работе показана связь между семантическими эффектами, возникающими в этих типах предложений, и теми основными мотивами, которые характерны для поэтического мира И. Бродского.
Указанные предмет и цель исследования обусловили постановку и решение следующих конкретных задач:
описать имеющиеся в поэтических текстах И. Бродского отклонения от нормативного синтаксиса сложноподчиненных предложений;
установить причины, приводящие к аномальности сложноподчиненных предложений, и раскрыть их функции в поэтическом тексте;
продемонстрировать, каким образом рассматриваемые синтаксические явления связаны в целом с картиной мира поэта;
показать, какой вклад вносит изучение поэтических текстов И. Бродского в описание синтаксиса и семантики сложноподчиненного предложения в русском языке.
Материалом исследования в диссертации послужили три типа сложноподчиненных предложений в поэтических текстах И. Бродского: предложения с союзом когда (временные), союзом потому что (причинные) и союзом если (условные). Стихотворные цитаты из текстов И. Бродского приводятся по изданию: Сочинения Иосифа Бродского. Том I - IV. СПб, 1997-1998.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в работе наглядно продемонстрирована возможность использования грамматических описаний языка для анализа поэтического текста, в данном случае на синтаксическом материале. Такой метод анализа позволяет не только выявить специфические черты "авторской грамматики", но и уточнить некоторые закономерности в грамматике русского языка, в частности, уточнить те семантические ограничения, которые должны учитываться в грамматичном сложноподчиненном предложении.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в качестве одного из фрагментов полного описания синтаксиса поэтических текстов И. Бродского, а также для описания идиолекта И. Бродского в целом. Отдельные части работы могут быть использованы в качестве примеров при изучении аномальных синтаксических явлений в языке и в качестве комментариев при описании семантики сложноподчиненного предложения. Кроме того, в работе разработана методика синтаксического анализа поэтического текста, которая в дальнейшем позволит
перейти к изучению синтаксиса других авторов, а затем и сравнить полученные результаты между собой.
Апробация работы. Основные положения работы излагались в докладах на кафедре русского языка филологического факультета МГУ (в рамках Дня науки), на международной конференции "Русистика на пороге XXI века: проблемы и перспективы" (Москва, 2001 г.), на международной конференции молодых филологов (Тарту, 2003 г.), а также на IX международной конференции "Текст. Структура и семантика" (Москва, 2004 г.).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии. Во Введении дается общая характеристика диссертации, кратко характеризуются предмет исследования, цели и задачи работы, использованный материал, ее актуальность и научная новизна. Здесь же дается краткий обзор существующих в настоящее время исследований, посвященных поэзии И. Бродского. Глава 1 носит вводный характер. В ней рассматриваются теоретические вопросы, необходимые для решения поставленных в работе задач: основные особенности поэтического синтаксиса, проблема языковых аномалий, семантическая структура предложения и его референциальные характеристики, классификация и специфика сложноподчиненных предложений, а также дается краткий обзор основных синтаксических явлений в поэтических текстах И. Бродского. Главы 2, 3 и 4 посвящены анализу, соответственно, сложноподчиненных предложений .с союзом когда, союзом потому что и союзом если. В заключении резюмируются полученные результаты и подводятся основные итоги проведенного исследования. Библиография содержит список использованной в работе литературы.
Особенности поэтического синтаксиса
Многие особенности поэтического синтаксиса определяются тем, что на синтаксическую структуру предложения оказывает влияние ритмическая структура стихотворения. При определении поэтического синтаксиса часто приводят слова Ю. Н. Тынянова, сформулировавшего эти закономерности в виде закона единства и тесноты звукового ряда ([Тынянов 1977]). «Фактор единства и тесноты звукового ряда перераспределяет синтаксические связи и отношения в стихотворном тексте и преобразует семантику как лексических, так и грамматических средств языка. Общее действие этого фактора в области синтаксиса сводится к тому, что синтаксические связи внутри стихотворной строки как главной стихотворной единицы оказываются более тесными» [Григорьев (ред.) 1993: 7]. Похожим образом особенности поэтического синтаксиса определяются и в работе [Ковтунова 1986а: 7]. Здесь отмечается, что теснота стихового ряда не только обеспечивает появление нового смысла в стихе у отдельной лексемы, но и «увеличивает число функций, выраженных одной и той же синтаксической позицией» [Ковтунова 1986а: 166]. В то же время благодаря «тесноте стихового ряда» определенные семантические связи в стихе могут выражаться с помощью совершенно разных конструкций (например, для создания метафоры могут быть использованы конструкции идентификации, сравнения-приложения, генитивные конструкции).
Исследование поэтического синтаксиса с этой точки зрения предполагает, что главной единицей рассмотрения является стихотворная строка. Поэтому предметом синтаксического анализа может оказываться не предложение, а отдельные синтаксические связи внутри предложения (т.к. стих не всегда равен предложению) и те семантические преобразования, которые происходят под влиянием стихотворного ритма внутри этих синтаксических связей. (О влиянии ритма на синтаксическое построение см. например, [Гаспаров 1979; Гаспаров 1982; Гаспаров 1993], об отдельных синтаксических конструкциях, образующих тропы, см. [Григорьев (ред.) 1993: 172-185], о функционировании отдельных частей речи, в частности, местоимений см. [Ковтунова 1986а]). Другим важным фактором, определяющим своеобразие поэтического синтаксиса, является особый вид коммуникации, используемый в поэтическом тексте ([Ковтунова 19866]). Еще в работах М. Ю. Лотмана отмечалось, что для поэтической речи характерна автокоммуникация ([Лотман 1972]). Как следствие этого поэтическая речь моделирует внутреннюю речь с присущими ей особенностями синтаксиса. Для передачи внутренней речи в поэтическом тексте используются многочисленные приемы, например, разнообразные виды эллиптических структур, конструкции с чисто предикативными значениями, множество предикатов при одном субъекте, наличие предикатов при отсутствии субъекта, замена имени местоимением, позиция говорящего передается формами, которые ориентируются на настоящее время и др. ([Григорьев 1993: 8]). С учетом особенностей коммуникативного плана чаще рассматриваются синтаксические закономерности в построении целого текста.
При рассмотрении собственно структуры предложения в поэтическом тексте обычно отмечают следующие явления: для поэтического синтаксиса характерно использование архаизмов (перечень архаических конструкций, а также элементы архаичности в построении современных поэтических текстов, например, см. [Зубова 2000: 303-397]), использование конструкций, которые являются кальками другого языка, и, наконец, использование риторических фигур.
В учебниках по стилистике существует огромное количество классификаций фигур. Выделение основных риторических фигур связано с такими особенностями построения как: необычная логическая или грамматическая связь элементов синтаксической конструкции, необычное взаиморасположение слов во фразе, необычные способы интонационной разметки текста с помощью синтаксических средств. К первой группе приемов относят эллипсис, анаколуф, силлепс, алогизм и др., ко второй группе приемов, например, параллелизм и инверсия, к третьей - синтаксические повторы, тавтология и др.
Рассмотрение риторических фигур в поэтическом тексте связано с вопросом о норме, т.к. большинство фигур, взятых вне стихотворного контекста, будут считаться стилистическими погрешностями. В "Общей риторике" (см. [Дебуа и др. 1986]) дается неформальное определение нормы: норма - это «нулевая ступень», некий «предел», следовательно, риторическая фигура является отклонением, «заметным для читателя изменением нулевой ступени» (см. там же, с. 79-81). Однако авторы отмечают, что определить такую нулевую ступень достаточно трудно. Так, в работе предлагается свести синтаксическую нулевую ступень к "минимальному законченному предложению" и выделить несколько главных признаков предложения, которые в наибольшей степени подвержены риторическим изменениям (см. там же, с. 124). Во французском языке они следующие: обязательное наличие в предложении его минимальных составляющих; принадлежность морфем к определенным классам (к классу существительных, глаголов и т.д.); относительно строгий порядок синтагм в предложении.
Безусловно, для поэтического синтаксиса И. Бродского характерны все перечисленные особенности: и использование отдельных архаических конструкций, и калькирование, и употребление риторических фигур, синтаксические особенности также определяются «теснотой стихового ряда» и общими тенденциями, связанными с особым видом коммуникации в поэтическом тексте.
Употребление анафорических местоимений
В данном случае при рассмотрении поэтических текстов термин референция используется в том же значении, что и при анализе любого высказывания. «Это соотнесение языковых выражений с действительностью, механизмы, позволяющие связывать речевые сообщения и их компоненты с внеязыковыми объектами, ситуациями, событиями, фактами, положениями вещей в мире» [Падучева 1985: 7]. В этом смысле отличие поэтического текста от речевого высказывания проявляется в том, что в поэтическом тексте объектом описания становится вымышленный мир: «В вымышленном мире референтами языковых выражений будут объекты и ситуации в вымышленном мире текста» [Падучева 1996: 244] (об этом см. также в [Балли 1955]).
Семантические правила использования анафорических местоимений в предложении обусловлены рефереициальными свойствами именных групп в составе предложения. Различный референциальный статус ИГ накладывает различные ограничения на употребление местоимений типа он, она, оно вместо данной ИГ. В [Падучева 1985: 79-107] выделяются несколько возможных денотативных статусов ИГ в составе предложения". Для дальнейшего анализа необходимо учитывать разграничение на термовые и предикатные ИГ.
Термовые ИГ непосредственно вводят в рассмотрение внеязыковые объекты. Эти ИГ в свою очередь могут иметь референтное и нереферентное употребление. Деление ИГ на референтные и нереферентные зависит от способности ИГ индивидуализировать объект рассмотрения. Все референтные ИГ индивидуализируют объект (Я прочел эту книгу. Мальчик ловил кузнечиков, Какие-то люди побывали в моей комнате, примеры см. там же, с. 87-93). Нереферентные ИГ не обозначают никаких индивидуализированных объектов (Джон хочет оюенитъся на какой-нибудь иностранке. Все дети любят мороженое, см. там же, с. 95). Эти различные свойства термовых ИГ (обозначать индивидуализированный или неиндивидуализированный объект) проявляются, например, в разном синтаксическом функционировании данных ИГ, а именно в том, могут ли данные ИГ замещаться в тексте анафорическим местоимением. Референтные именные группы, которые обозначают индивидуализированный объект, (т.е. имеют референт), всегда в предложении могут быть заменены анафорическим местоимением. В то же время нереферентные именные группы не всегда способны выступать в качестве антецедента анафорического местоимения. На употребление анафоры, отсылающей к нереферентной ИГ, накладывается ряд ограничений. В некоторых типах употреблений замещение анафорическим местоимением нереферентной ИГ невозможно при правильном построении текста ( Всякий человек по-своему прекрасен, и он по-своему мудр. Джон хочет найти новую секретаршу, и я хочу ее найти, см. там же, с. 95-96).
Второй класс денотативных статусов образуют предикатные ИГ. Название этого класса связано с ролью ИГ в структуре предложения. Предикатными являются ИГ в функции предикатива при связочном глаголе (Вальтер Скотт - автор "Веверлея ", примеры см. там же, с. 99). В этом случае ИГ не соотносится ни с каким объектом, а означает свойства объекта. Таким том, как референциальные значения проявляются в поэтическом тексте, в частности, о некоторых сдвигах в выборе референциальных характеристик в художественном тексте см. [Шмелев 1991]. образом, предикатная ИГ не может замещаться анафорическим местоимением, поскольку не называет объект.
Правила синтаксического поведения именных групп разного денотативного статуса нередко в рассматриваемых предложениях не соблюдаются. Нам встретилось несколько примеров, когда анафорическое местоимение замещает как предикатную ИГ, так и нереферентную ИГ.
Помимо этого в рассматриваемых предложениях при замещении референтной ИГ анафорическим местоимением встречаются такие явления, которые обычно в письменном языке избегаются. В частности, не допускается смысловая неоднозначность, порождаемая анафорическим местоимением в том случае, когда оно способно замещать больше, чем одну ИГ в составе предложения.
В следующих двух разделах мы рассмотрим эти случаи употребления анафорического местоимения: в разделе 2.1.1. представлены примеры, в которых анафорическое местоимение замещает референтные ИГ, в разделе 2.1.2. случаи употребления анафорического местоимения, замещающего предикатную или нереферентную ИГ.
Причинные предложения с союзом потому что и временные предложения в стихотворных текстах И. Бродского. Общие явления
Характерной чертой рассматриваемых нами причинных предложений с союзом потому что является так же, как и во временных предложения, наличие языкового конфликта или смысловой неоднозначности. Способы преодоления конфликтной ситуации в этих типах предложений часто отличаются от способов преодоления конфликта в предложениях с союзом когда. Однако имеются примеры, которые похожи на временные предложения тем, каким способом в них преодолевается семантический конфликт, а также тем, какие языковые приемы используются, чтобы создать неоднозначность в предложении. Настоящий раздел посвящен рассмотрению таких причинных предложений.
В примере (19) можно еще раз увидеть, как достигается такой эффект, когда главная и придаточная части предложения, не имеют однозначной интерпретации. Возникновение дополнительных смыслов обусловлено тем, что имена в составе предложения могут пониматься несколькими способами, а именно одна и та же именная группа может относиться к описанию разных референтов.
В примере (20) понимание предложения, в частности, смысловое соединение главной и придаточной частей связано с добавлением в структуру предложения определенного типа предиката.
Более подробно рассмотрим эти примеры.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут, где рулады растут, где я громко пою
эту песню мою..."
(Новый год на Канатчиковой даче, 1964)
В причинном предложении имеется указание на двух участников ситуации — говорящий (я) и гусь. На участие говорящего в ситуации указывают глагольная форма инфинитива в значении императива спать и личная форма первого лица боюсь. Второй участник (гусь) назван в обращении. Обратим внимание на придаточную часть потому что боюсь клюва. При первом прочтении имя клюв соотносится с именем гусь, и оба эти имени воспринимаются как описывающие один референт. Такое понимание возникает благодаря знанию о том, что любая птица, в том числе, естественно, и гусь, обычно имеет клюв. Формально, однако, эта информация в предложении никак не отражена, хотя она могла бы быть и выражена, например, притяжательным местоимением при имени клюв (ср. боюсь твоего клюва).
Это замечание важно для дальнейшего понимания отрывка. Интерес представляют в этом предложении обстоятельства места. Так, последующие однородные обстоятельства возле стены, в облаках простыни... и т.д. могут указывать на местонахождения клюва, т.к. эти обстоятельства следуют за существительным клюв. Обозначенное пространство, в котором находится клюв (гусь), почти всегда воспринимается нормально: возле стены, рядом с плинтусом тут. Но в этом ряду однородных членов есть и такое указание на местонахождение клюва (гуся), которое кажется подозрительным. Клюв (гусь) помещается в то пространство, где естественнее было бы зафиксировать участника ситуации - я: в облаках простыни, где рулады растут, где я громко пою.
В то же время можно считать, что обстоятельства места относятся к глагольной форме боюсь, и в таком случае эти обстоятельства указывают на местонахождения я. При такой интерпретации как подозрительное и необычное воспринимается обстоятельство рядом с плинтусом тут, местонахождение в таком случае определяется неестественным способом - большее по величине (человек) определяется относительно меньшего (плинтуса). Такой контекст, по-видимому, возможен только в том случае, если участник ситуации (я) мыслит себя так, как если бы он уподобился по форме (размеру) лежащему гусю.
И, наконец, эти же обстоятельства места могут относиться к глагольной императивной форме спать: я уточняет, где должен заснуть гусь. Однако и при такой интерпретации смысловые противоречия не исчезают. С одной стороны, я боится клюва, с другой, я непосредственно указывает для гуся на то пространство, в котором действует он сам - где я громко пою.
Таким образом, семантика обстоятельств места, а также возможность соотнести их с разными глагольными формами в предложении, создают ощущение, что четких границ между участником ситуации я и птицей не существует. Такому пониманию способствует и то, что имя клюв не имеет при себе "уточняющих" слов (типа боюсь твоего клюва), которые однозначно определяли бы референцию имени клюв, поэтому в данном контексте имя клюв можно считать относящимся к описанию другого референта. Отсутствие формального выражения в предложении соотнесенности клюв-гусь, неоднозначность синтаксических связей у обстоятельств, используемых в предложении, способствуют еще одному пониманию: имя клюв относится к описанию я, я может бояться некоторого своего чувства, ощущения клюва на себе, в своем внешнем облике (ср. название стихотворения). Такая интерпретация поддерживается и тем, что ИГ рождественский гусь может быть понята не только как указание на живого гуся, а еще и как обозначение традиционного рождественского блюда. Тогда вся ситуация в целом состоит из ряда превращений: я видит превращение рождественского гуся в живую птицу и поэтому боится своего превращения в птицу. Сравнение участника ситуации (я) и гуся можно прочитывать и в других выражениях. Например, ситуация где я громко пою может сравниваться с ситуацией, когда кричит гусь, "пение" гуся тоже происходит обычно громко. В то же время словосочетание в облаках простыни описывает такое положение простыни, при котором она может быть визуально сравнима с распахнутыми крыльями белого гуся.
