Содержание к диссертации
Введение 6
Часть I. Теоретические проблемы эмотивности 20
Глава I. О понимании сущности эмоций в философии
и психологии 20
1. Философская интерпретация эмоций 20
1.1. Трактовка эмоций в трудах античных мыслителей
(Эпикур, Платон, Аристотель) 20
1.2. Взгляды философов Нового времени на сущность эмоций
(Т. Гоббс, Дж. Локк, Р. Декарт, Б. Спиноза, Д. Юм) 23
-
Разработка проблемы эмоций в творчестве представителей классической немецкой философии (И. Кант, Г.В.Ф. Гегель) 31
-
Решение вопроса о феноменологии эмоций в рамках современных философских доктрин (экзистенциализм,
теория отражения) 35
2. Психологические теории эмоций 37
-
Методологические основы разработки теории эмоций 37
-
Объективные и субъективные причины отсутствия
общепринятой трактовки эмоций 41
2.3. Взаимосвязь эмоций и речевого мышления как отражение
интегративного характера психической деятельности 43
3. Принципы психологической и
лингвистической классификации эмоций 53
Выводы 63
Глава II. Проблема эмоций и эмотивности в лингвистике 65
1. Эмотивность как языковая категория 65
-
Эмоциональность vs. эмотивность: к вопросу о терминах 65
-
Современные трактовки категории эмотивности 68
-
Лексикоцентрические теории эмотивности 6 8
-
Коммуникативная концепция эмотивности 71
-
Психолингвйстический подход к определению эмотивности 76
-
Концепция эмотивности, разрабатываемая
в когнитивной лингвистике 80
2. Соотношение языковых категорий эмотивности,
экспрессивности и оценочности
-
Коннотация как лингвистический феномен 83
-
Экспрессивность и эмотивность:
интегральное и дифференциальное 91
2.3. Взаимодействие оценочного и эмотивного содержания
в семантике языковых единиц 96
3. Способы репрезентации эмотивной семантики 101
-
Вербальный и невербальный каналы экспликации эмоций 101
-
«Язык выражения» эмоций и «язык описания» эмоций 110
-
Грамматико-интонационные и лексические средства репрезентации эмотивной семантики 114
4. Эмотивный прагматический потенциал языковых единиц
5. Семантическое поле как способ организации
эмотивного лексикона 134
6. Причины и закономерности семантических изменений 141
Выводы 147
Часть П. История поля эмотивности в русском языке с ориентацией на материал других славянских языков
Глава III. Эмотивная лексика и фразеология
в древнерусском языке XI-XIV вв. 150
1. Интра- и экстралингвистические факторы
семантической специфики эмотивной лексики 150
-
Состав поля эмотивности в древнерусском языке 159
-
Семантическая диффузность как важнейшее свойство эмотивных единиц 179
-
Содержательная характеристика эмотивных лексем 187
-
Метафорическая репрезентация эмоций
в древнерусском языке 201
6. Параэмотивная лексика и фразеология
в древнерусском языке 229
Выводы 241
Глава IV. Эмотивная лексика и фразеология
в старорусском языке XV-XVII вв. 244
-
Языковая ситуация в Московской Руси XV-XVII вв. 244
-
Изменения состава поля эмотивности
в старорусском языке 246
3. Семантическая история ядерных эмотивов
в русском языке XV-XVII вв. 259
3.1. Основные направления семантической эволюции
эмотивной лексики 259
-
Смысловое развитие глагольных предикатов эмоций 270
-
Содержательная динамика неглагольных эмотивов
в старорусском языке 274
4. Продуктивные модели метафорического переноса
в процессе вторичной номинации эмоций 284
-
Содержательные особенности эмотивной фразеологии 297
-
Семантические процессы в сфере параэмотивной
лексики и фразеологии 300
Выводы 307
Глава V. Эмотивная лексика и фразеология
в русском языке XVIII-XIX вв. 309
-
Основные направления развития русского языка национального периода 310
-
Состав и количественная характеристика поля эмотивности. Источники пополнения эмотивного фонда 312
-
Семантические изменения ядерных эмотивов
в русском языке XVIII-XIX вв. 321
3.1. Общие закономерности семантической эволюции
эмотивных единиц 321
3.2. История глагольных предикатов эмоций и их
функциональных аналогов 335
3.3. Смысловые особенности неглагольных эмотивов и их
функциональных аналогов 347
4. Вторичные наименования эмоций
в русском языке XVIII-XIX вв. 362
-
Образная семантика эмотивных фразеологизмов 370
-
Семантические изменения, характерные для периферийной
зоны поля эмотивности 376
Выводы 384
Глава VI. Эмотивная лексика и фразеология 3 86
в современном русском языке
-
Состав поля эмотивности в современном русском языке 386
-
Структурные и содержательные особенности устойчивых сочетаний с эмотивным значением 389
-
Ядерные компоненты поля эмотивности
в современном русском языке 392
-
Структурная организация поля эмотивности 395
-
Образцы системной организации
эмотивных микрополей 401
-
Микрополе радости 401
-
Микрополе печали 404
-
Микрополе любви 409
-
Микрополе ненависти 413 Выводы 417 Заключение 420 Список условных сокращений 425 Библиография 428 Приложение. Алфавитные списки эмотивов 470
1. Список эмотивов в древнерусском языке 470
XI-XIV вв.
2. Список эмотивов в старорусском языке XV-XVII вв.
-
Список эмотивов в русском языке XVIII-XIX вв. 499
-
Список эмотивов современного русского литературного языка 523
Введение к работе
Эмоции представляют собой важнейшую сферу жизнедеятельности человека, поскольку выступают одной из ведущих форм отражения и познания действительности. Обеспечивая адекватную адаптацию человека к изменяющимся условиям внешней и внутренней среды, эмоциональные явления тем самым мотивируют, организуют и направляют все виды его деятельности, в том числе и языковую (речевую). Закономерный интерес исследователей к процессам манифестации эмоций в языке и речи привел к формированию нового научного направления - лингвистики эмоций (эмотиологии), векторы которой нацелены на эмоциональную среду бытования языка [Шаховский 19942: 130]. Ежегодное появление десятков монографических и диссертационных работ, посвященных проблеме языкового отражения эмоций, с одной стороны, демонстрирует перспективность исследований в этой области, а с другой - свидетельствует о неудовлетворительном решении многих вопросов, которые ставятся в рамках данного направления. На современном этапе лингвистика эмоций активно разрабатывает теорию эмотивности языка, важной частью которой является общеязыковедческая проблема картирования эмоциональных миров различных этносов [Красавский 1992: 2]. Данная задача может быть успешно решена лишь при условии всестороннего изучения номинативной лексики эмоций, поскольку обращение именно к этому классу языковых единиц позволяет «приблизиться к пониманию специфики "эмоциональной картины мира" и попытаться узнать, является ли такая "картина" специфичной для разных языковых культур» [Мягкова 2000: 17]. Настоящая работа посвящена анализу закономерностей семантической эволюции эмотивов (имен эмоций) в русском языке на протяжении ряда веков, начиная с древнерусского периода и заканчивая этапом формирования и функционирования современного русского языка. Пристальное внимание к содержательной стороне эмотивных лексем вполне объяснимо, если иметь в виду то, что одним из фундаментальных принципов современной лингвистики, носящей полипарадигмальный характер, является не только антропоцентризм, но и семантикоцентризм [Кузнецов 2000: 173; Попова 2002: 75].
В отечественной лингвистике отмечался неоднократный «всплеск» интереса к названиям эмоций, поскольку в сравнении со многими другими реалиями действительности чувственные явления отличаются весьма широкой вербальной представленностью. В отношении к русскому языку этот факт, вероятно, можно объяснить экстралингвистическими причинами, в частности особенностями национальной психологии, шире - национального характера. Он может быть описан посредством формулы «культура + генотип», предполагающей наличие не только неосознаваемых культурных архетипов, которые усваиваются в процессе социализации, но и наиболее повторяющихся природных этнопсихологических черт индивидов (подробнее см. [Касьянова 1994]). Как свидетельствуют результаты социологических опросов, «портрет» русского человека во многом определяют качества, имеющие прямое либо опосредованное отношение к эмоциональной сфере: доброта, дружелюбие, широта души, доверчивость, открытость, отзывчивость, сострадание и т.д. [Сикевич 1996: 112]. Действительно, в ходе психолингвистических экспериментов установлено, что такие обозначения эмоций, как радость, любовь и счастье, относятся к ядру языкового сознания русских [Караулов 2000: 195]; более того, данные единицы входят в список шести слов, совпадающих в ядре языкового сознания представителей четырех славянских этносов (русских, белорусов, болгар, украинцев) [Уфимцева Н.В. 2000: 211]. В зарубежной лингвистике также ведется активное изучение семантического своеобразия обозначений эмоций. Несмотря на то что в работах российских и западных ученых акцентируются разные аспекты эмо-тивной лексики, можно вести речь о синхронности постановки наиболее важных проблем, касающихся анализа этого языкового множества. Так, для отечественного языкознания характерна следующая хронологическая последовательность изучения эмотивной лексики:
1. Первоначальный этап исследования был связан с именами А.А. Потеб-ни, Н.Я. Грота и других грамматистов. Их подход к обозначениям чувств нельзя назвать собственно семантическим, поскольку эти ученые занимались главным образом выявлением предметных ассоциаций, лежащих в основе номинации того или иного эмоционального феномена [Буряков 1979: 47].
В начале XX в. были заложены основы изучения отдельных групп лексики эмоций, в частности эмотивных предикатов, которые в трудах A.M. Пеш-ковского, Ф.Ф. Фортунатова, А.А. Шахматова получили название «глаголы внутренних, психических переживаний». Эти исследователи уделяли особое внимание категориальной семантике предикатов чувства, которая способна оказывать влияние не только на функционирование данных слов, но и на их вещественное содержание. Так, A.M. Пешковский, отмечая различия между предикатами весел и веселится, писал о том, что «при слове веселится нам представляются какие-то действия веселящегося человека <...> Ничего этого нет в слове весел <...>» [Пешковский 1938: 96]. Подчеркнем также, что в 20-ые гг. XX в. благодаря работам Б.А. Ларина в научный оборот входит сам термин «эмотивность» [Ларин 1974].
Активное теоретическое осмысление семантической специфики эмоти-вов и фактическое описание конкретных лексических групп начинается в 60-70-ые гг. XX в. Данный этап был связан со стремлением лингвистов представить лексику эмоций в качестве самостоятельного класса слов, отличающегося от других языковых множеств как по линии значения, так и с точки зрения формально-грамматических и функциональных признаков [Жуковская 1979; Крючкова 1976; Шапилова 1974 и др.]. В отличие от работ предшественников, поставивших во главу угла ассоциативные и формальные характеристики эмо-тивов, в указанных исследованиях был сделан акцент на содержательных признаках этих лексем. Тем не менее при анализе обозначений эмоций приоритет по-прежнему отдавался глагольным предикатам, так как именно они признавались изосемическим классом слов, наиболее адекватно выражающих денотативную эмотивную семантику. При этом особенно важным представлялось изучение смысловых связей между элементами ЛСГ предикатов эмоций, а также их разнообразных грамматических и синтагматических свойств (ср. выделение дистрибутивных классов глаголов чувства в работах СЕ. Мыльниковой, двучленных и трехчленных семантических моделей в исследованиях Н.И. Ша-пиловой и т.д.). В качестве основного исследовательского метода выступал метод компонентного анализа, с помощью которого выявлялись лексические и грамматические семы, образующие смысловую конфигурацию эмотивов.
4. Следующий этап изучения эмотивной лексики (70-90-ые гг. XX в.) определялся двумя характерными тенденциями. Во-первых, ученые приходят к осознанию того, что глаголы не являются единственным изосемическим классом слов с эмотивной семантикой, поскольку языковую категоризацию чувственной сферы осуществляют (хотя и не в равной мере) не только глаголы, но и существительные, прилагательные, наречно-предикативные формы, устойчивые сочетания (в том числе идиомы). Перечисленные классы слов становятся предметом отдельного анализа [Калинина 1999; Малахова 1987; Шахова 1980 и др.] либо рассматриваются в составе «развернутых», межчастеречных полей [Камалова 1994]. Во-вторых, усиливается интерес к функциональной семантике лексем со значением эмоций, в частности анализируются (1) типы синтаксических структур, в которых реализуется данное значение, (2) актантная структура предикатов эмоций, (3) семантические классы слов, замещающих позиции субъектных и объектных аргументов при данных предикатах, и т.д. [Другова 1985; Зализняк 1985; Лебедева 1992 и др.].
Западные ученые обратились к активному изучению эмотивной лексики несколько раньше, в 40-50-ые гг. XX в., причем для анализа привлекался словарный материал как одного языка [Maurer 1951], так и нескольких родственных языков [Reuning 1941]. Выделяется четыре хронологических этапа изучения лексики эмоций зарубежными исследователями (подробнее см. [Эйтчисон 1995]):
1. Этап цепей (1950-ые гг.), связанный с развитием структурной лингвистики. На данном этапе лексика рассматривалась как мозаика сцепленных между собой единиц, при этом главное внимание уделялось семантическим изменениям, при которых модификация значения одного компонента цепи влечет за собой «цепную реакцию» других компонентов.
Этап глобул (1960-ые гг.), который характеризовался попытками лингвистов разбить слова на базовые компоненты, или «изначальные глобулы» (семы). Развитие данных идей мы находим в работах А. Вежбицкой, предложившей толкования эмотивов при помощи универсальных понятий, имеющихся в лексике всех языков мира, - так называемых «семантических примитивов» типа 'чувствовать', 'думать', 'хотеть', 'случаться' и т.п. [см., например, Веж-бицкая 2001].
Этап сетей (1970-ые гг.), поставивший в центр внимания логические связи между словами. Исследователи полагали, что анализ гипонимических, синонимических, антонимических отношений внутри лексических парадигм должен приводить к пониманию содержания слова. Однако впоследствии лингвисты пришли к пониманию того, что изучение подобных связей в сфере эмо-тивной лексики чрезвычайно затруднено. Эти трудности связаны с двумя моментами: 1) гиперо-гипонимические отношения эмотивных единиц не всегда осознаются носителями языка. Так, в ходе экспериментов было выявлено, что испытуемые не выделяют слово эмоция в качестве родового имени по отношению к названиям конкретных эмоций; наоборот, видовые имена эмоций в сознании говорящих выступают как гипероним к слову эмоция; 2) имена эмоций не являются согипонимами в собственном смысле этого слова, так как частично совпадают друг с другом по значению [Эйтчисон 1995: 81].
Этап контейнеров (1980-ые гг.). Данному этапу в теоретическом плане предшествовала так называемая прототипическая концепция Э. Рош и ее соавторов, согласно которой внутри каждой категории существуют психологически наиболее выделенные объекты - центры категории, или прототипы [Семантика и категоризация 1991: 48]. Прототипы возникают как результат ряда психических процессов и затрагивают идеализированные когнитивные модели (ИКМ), лежащие в основе человеческой культуры и языка. Каждая ИКМ является комплексным целым, гештальтом, в котором используются четыре типа структурирующих принципов: пропозициональная структура, образно-схематическая структура, метафорическое отображение и метонимическое ото- бражение [Лакофф 2004: 99]. Как полагают Дж. Лакофф и его соавторы, эмоции могут быть поняты путем исследования описывающих их метафор: например, гнев, гордость и другие эмоции концептуализируются как «горячая жидкость в сосуде» на основе общей метафоры «тело - это сосуд (контейнер) для эмоций» [Kovecses 1988]. Таким образом, в соответствии с концепцией контейнеров люди создают идеализированные когнитивные модели для объяснения своей эмоциональной жизни, а метафоры помогают эксплицировать эти скрытые модели.
В настоящее время наиболее продуктивными подходами к исследованию лексики эмоций признаются внутрисистемный (понятийный) и когнитивный, который в свою очередь представлен «метафорической» и «сценарной» разновидностями (о критике основных положений данного направления см. ниже). К примеру, в зарубежной и отечественной лингвистике последних десятилетий ведется активное исследование метафорических моделей, лежащих в основе образного осмысления эмоций [Апресян 2003; Брагина 2005; Зализняк 20001; Илюхина 2004; Красавский 2001; Лакофф, Джонсон 2004; Рахилина 2000 и др.]. Одна из основных задач данного направления заключается в выявлении типов семантической мотивации, которая отражает связь метафоры, обозначающей симптоматику эмоций, с тем или иным эмоциональным состоянием [Добровольский 1996; Черданцева 1996]. Авторы «сценарного» (или ситуативного) подхода к описанию эмотивнои лексики сосредоточивают свое внимание на выявлении способов эксплицитной и имплицитной языкового выражения основных участников эмоциональной ситуации: носителя эмоции, самой эмоции и ее причины [см. Вежбицкая 2001; Вольф 1989; Кустова 2004; Силин 1988; Сулейманова 2001].
Вместе с тем, как отмечалось выше, наличие большого числа исследований, посвященных анализу обозначений эмоций, не является свидетельством того, что к настоящему времени этот пласт лексико-семантической системы русского языка изучен в полной мере. Авторы вышеназванных работ, как правило, рассматривают лишь синхронный аспект эмотивнои лексики, при этом в качестве объекта анализа избираются разрозненные группы слов и/или сочета- ний, называющих один вид либо один класс эмоций (например, эмоциональное состояние или эмоциональное отношение). Несмотря на то что в последние годы отмечается постепенное смещение фокуса исследовательских интересов, переход от описания синхронных смысловых отношений лексем к анализу закономерностей и (что гораздо важнее) внутриязыковых причин семантического развития целостных лексических объединений либо отдельных слов-полисемантов [см., например, Кезина 2005; Никифорова 2005 и др.], диахроническая перспектива наименований эмоций до сих довольно редко становится предметом лингвистического анализа. Исключением можно считать лишь небольшой ряд работ, однако их авторы не исследуют процессы формирования и развития эмотивнои лексики русского языка как внутренне организованной системы, а рассматривают семантическую историю (иногда изолированные ее этапы) обозначений одного вида эмоций [Астахина 1991; Вертелова 2000; Виноградов 1999; Табаченко 1996; Цейтлин 1996] либо обращаются к историко-функциональному аспекту данных единиц [Камалова 1994; Чурмаева 1980; Шалыгина 2000 и др.]. Как справедливо отмечает И. Еленски, «ценность трудов подобного рода бесспорна, но ограниченность наблюдаемых явлений значительно снижает их пользу для исторической лексикологии, так как выявить новое в лексической системе определенного периода без исторической перспективы невозможно» [Еленски 1980: 1]. Таким образом, в своей работе мы стремимся преодолеть разрыв между довольно большим числом исследований, посвященных синхронному аспекту эмотивнои лексики, и практически полным отсутствием работ, в которых анализируется история слов данной группы. При этом обозначения эмоций, рассматриваемые как системно организованное семантическое множество, исследуются, во-первых, в проекции на более раннее (доисторическое) языковое состояние (с опорой на праславянский и отчасти индоевропейский лексический материал), во-вторых, с учетом данных современных славянских языков. Актуальность нашей работы определяется необходимостью уточнения языковой категории эмотивности с учетом достижений современной лингвистики, а также многоаспектного исследования языковых единиц, обозначающих основные виды и классы эмоций.
Целью данного диссертационного сочинения является комплексный, ин-тегративный анализ семантики эмотивных лексем и фразеологизмов русского литературного языка в синхронном и диахроническом аспектах. Названная цель предопределяет постановку и решение следующих конкретных задач исследования:
Обобщение и критическое осмысление философской, психологической и лингвистической литературы по проблеме и определение исходной теоретической базы исследования, на основе которой осуществляется: 1) критический анализ современных исследовательских подходов к определению эмотивности и выявление специфической природы данной категории; 2) установление основных принципов взаимосвязи эмотивности с пограничными категориями экспрессивности и оценочности; 3) выявление способов репрезентации эмотив-ной семантики, в том числе частных (уровневых) механизмов языкового выражения эмоций; 4) характеристика закономерностей лексической экспликации эмоций и выбор критериев разграничения нескольких классов эмотивных лексем.
Установление основных тенденций семантической эволюции эмотив-ной лексики и фразеологии русского языка на протяжении XI-XX вв. в проекции на материал индоевропейского и общеславянского праязыков, а также современных славянских языков (болгарского, чешского, польского).
Анализ итогов семантического развития поля эмотивности в русском языке и последующая общая характеристика структуры данного множества в его синхронном состоянии.
Построение динамической модели содержательных изменений эмотив-ной лексики и фразеологии русского языка с учетом как собственно языковых, так и экстралингвистических факторов, влияющих на данные процессы.
Методологическую базу нашего исследования составляют: положения философской и психологической теории эмоций о мотивирующей и организующей роли эмоциональных явлений в процессе жизнедеятельности человека (Платон, Аристотель, Р. Декарт, Б. Спиноза, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель, В.К. Вилюнас, К. Изард, Я. Рейковский, С.Л. Рубинштейн, ГТ.В. Симонов, К. Юнг и др.); тезис о системности языка как одном из основополагающих принципов его устройства и функционирования (А. Мейе, Ф. де Соссюр, Г. Гийом, Л.М. Васильев, З.Д. Попова, И.А. Стернин и др.); положения лингвистической семантики о структуре языкового значения и его типологии, о полевой организации языковых множеств и принципах ее описания (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, Л.М. Васильев, P.M. Гайсина, Ю.Н. Караулов, И.М. Кобозева, A.M. Кузнецов, Э.В. Кузнецова, З.Д. Попова, И.А. Стернин, А.А. Уфимцева, С.Г. Шафиков, Д.Н. Шмелев и др.); достижения современной лингвистики и психолингвистики в разработке проблемы языкового выражения эмоций (Ю.Д. Апресян, Л.Г. Бабенко, Л.М. Васильев, А. Вежбицкая, Е.М. Вольф, А.А. Залевская, Н.А. Красавский, Е.Ю. Мягкова, Л.А. Пиотровская, В.И. Шаховский и др.); положения диахронической семасиологии о причинах и тенденциях семантической динамики языковых единиц (Г. Пауль, А. Мейе, М.М. Покровский, Г. Шпербер, В.В. Виноградов, В.Г. Гак, С.С. Майзель, Ю.В. Откупщиков, О.Н. Трубачев, С. Ульманн, Д.Н. Шмелев и др.); разработка представителями различных лингвистических направлений и школ проблемы влияния неязыковых (гносеологических, социокультурных, этнических и т.д.) факторов на семантику языковых единиц и ее изменение (А.А. Потебня, Т.И. Вендина, Вяч. Вс. Иванов, С.Д. Кацнельсон, В.В. Колесов, Д.С. Лихачев, М.М. Маковский, В.Н. Телия, Н.И. Толстой, В.Н. Топоров и др.).
Предметом исследования в данной работе являются словарные значения эмотивных единиц русского языка, рассматриваемые в их синхронном и диахроническом (эволюционном) аспектах. В качестве объекта анализа выступают лексико-фразеологические обозначения эмоций, представляющие собой множество языковых единиц, организованное по полевому принципу. Материал для исследования, общий объем которого составляет более 5000 единиц, был извлечен методом сплошной выборки из словарей различного типа: исторических, толковых, семантических, синонимических, антонимических, фразеологических словарей русского языка, толковых словарей славянских языков (болгарского, чешского, польского), двуязычных словарей, этимологических словарей, ряда коллективных монографий.
Решение указанных выше задач предполагает привлечение широкого спектра методов исследования. Прежде всего, в работе используются общенаучные исследовательские методы, в том числе анализ и синтез эмпирического материала; описательный метод, подразумевающий обобщение и последующую классификацию фактического материала; метод моделирования, позволяющий в эксплицитном виде представить наиболее значимые содержательные характеристики эмотивных лексем. При рассмотрении семантики эмотивов самыми действенными являлись внутрисистемные (структурные) методы, в том числе дефиниционный анализ, компонентный анализ, оппозитивный анализ, метод семантического поля. При исследовании исторической динамики эмотивных множеств, помимо структурных методов, использовались сравнительно^ исторический и сопоставительный методы. По мере необходимости применялись также элементы словообразовательного, контекстуального и количественно-статистического анализа.
Научная новизна исследования заключается в том, что в работе впервые: проводится интегративный синхронно-диахронический анализ эмотив-ной лексики и фразеологии русского языка, рассматриваемой с точки зрения ее системной организации; осуществляется экстраполяция полевого принципа на макро- и микромножества эмотивов и дается развернутая характеристика состава и структуры данных множеств как в статическом, так и в динамическом аспектах; построена модель последовательной семантической эволюции целостного пласта лексико-фразеологической системы русского языка; выявлены основные закономерности семантического развития эмотив-ного фонда русского языка в течение десяти веков (XI-XX вв.) в проекции на доисторическое (праславянское и отчасти индоевропейское) языковое состояние и на материал современных славянских языков (болгарского, чешского, польского); при анализе синхронного и диахронического аспектов поля эмотивно-сти учитывается полный набор лексико-фразеологических наименований основных (базовых) эмоций.
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что проведенный нами многоаспектный анализ эмотивной лексики может способствовать решению ряда дискуссионных вопросов современной лингвистической семантики (статус категории эмотивности и ее соотношение с пограничными категориями оценочности и экспрессивности; структура языкового значения и определение природы коннотативного компонента; принципы семантической классификации лексики; полевая организация лексико-фразеологических множеств и т.д.), исторической семасиологии и лексикологии (закономерности развития и функционирования лексической системы русского языка в целом и отдельных ее участков; экстралингвистические и внутриязыковые причины семантических изменений; системный/асистемный характер содержательной динамики языковых единиц; модели семантического развития лексико-фразеологических объединений полевого типа и т.д.), прагмалингвистики и психолингвистики (роль эмоциональных явлений в процессе речепорождения; специфика речевого, в том числе спонтанного, выражения эмоций; эмотивный прагматический потенциал языковых единиц и т.д.).
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования результатов работы в теории и практике вузовского преподавания: при разработке и чтении лекционных курсов по лексикологии русского языка, общему языкознанию, психолингвистике, спецкурсов по лексической семантике, исторической семасиологии, этимологии, лингвистике эмоций и т.д. Наблюдения над смысловой структурой эмотивов и критические замечания по поводу словарных дефиниций анализируемых единиц могут быть учтены в лексикографической практике при составлении толковых, исторических, синонимических, семантических словарей, концептуариев и т.д. На защиту выносятся следующие положения:
Вербальное отражение эмоций подчиняется особым закономерностям, к числу которых относятся: 1) внутриязыковая идентификации и дифференциация эмоциональных явлений, основанная на интерпретации «наивных» представлений о них; 2) комплексный характер языкового выражения внутренних переживаний, проявляющийся в реализации инвариантной эмотивной функции на всех уровнях языка; 3) разграничение двух взаимосвязанных способов вербализации внутренних переживний - «языка выражения» эмоций и «языка описания» эмоций. Первый предполагает закрепление эмоционального (психологического) содержания в семантике лексико-фразеологических единиц (обозначений эмоций), второй - его передачу с помощью типизированных синтаксических, интонационных и других средств, выбор которых обусловлен коммуникативными задачами, стоящими перед адресантом речи.
Эмотивность представляет собой таксономическую категорию, посредством которой осуществляется языковая классификация чувственной сферы. Основным экспонентом категории эмотивности являются обозначения эмоций (эмотивы), совокупность которых образует семантическое множество полевого типа. По отношению ко всем периодам исторического развития эмотивной лексики можно вести речь о ее системной организации, которая проявляется в наличии иерарахической (ядерно-периферийной) структуры и ряда оппозиций, отражающих языковую интерпретацию различных аспектов эмоций: их субъективного качества (модальности), интенсивности, формы внешнего проявления и т.д. Системный характер носят также семантические процессы, обусловливающие количественные и качественные преобразования анализируемого поля. При этом изменения в содержании эмотивов, с одной стороны, подчиняются общим закономерностям развития словарного состава русского языка, с другой - характеризуются отчетливо выраженным своеобразием.
К числу специфических направлений исторической динамики эмотивов относятся такие сложно взаимодействующие тенденции, носящие стабильный характер, как: 1) частичное преодоление изначального синкретизма в семантике названий эмоций (в частности, диффузности их значения); 2) дифференциация и специализация собственно эмотивных и пограничных значений (эксплика-тивного, каузативного, квалификативного и т.п.); 3) тенденция к нечеткости, размытости внешних и внутренних границ поля эмотивности, результатом чего является его активное взаимодействие с другими семантическими множествами и наличие большого числа вторичных наименований эмоций, образованных в соответствии с регулярными моделями семантической (метафорической) деривации типа «физиологическая/физическая сфера человека —> эмоции», «социальная сфера человека —> эмоции», «оценочная сфера —> эмоции», «природный мир —> эмоции»; 4) утрата многозначности полисемичными эмотивами, сужение и конкретизация их значения.
В процессе смыслового развития эмотивной лексики как системы определяющими являются как собственно языковые, так и экстралингвистические факторы. В числе первых можно назвать процессы перегруппировки эмотивных единиц, вызванные утратой старых элементов и вхождением новых, активность словообразовательной и семантической деривации и т.д., результатом чего является возникновение синонимических, антонимических, конверсных и иных групп, оппозиций некаузативных и каузативных эмотивных глаголов, предикатов, обозначающих различные способы действия, и т.д.; в числе вторых отмечается постепенное усложнение внутренней психической организации индивида, актуализация вторичных («культурных») эмоций, связанных с межличностным (социальным) взаимодействием людей, и др.
Сравнительно-исторический анализ названий эмоций в русском языке на протяжении всей истории его развития, а также их параллелей как в индоевропейском и общеславянском праязыках, так и в современных славянских язы- ках свидетельствует о широкой количественной представленности данных единиц и их многообразных смысловых и формальных связях. Это позволяет говорить не только о принадлежности эмотивов к ядерной части лексической системы, но и о постоянной актуальности эмоциональных явлений в процессе жизнедеятельности человека.
Апробация результатов работы. По теме диссертации опубликовано более 50 работ, общий объем которых составляет около 50 п.л., в том числе две монографии: «История эмотивной лексики и фразеологии русского языка» (Уфа, 2004), «Семантическое поле эмотивности в русском языке: диахронический аспект (с привлечением материала славянских языков)» (Уфа, 2006), а также подготовлено электронное учебное пособие «Лингвистика эмоций» (Уфа, 2005). Основные положения диссертационного исследования были представлены в виде докладов и сообщений на научно-практических конференциях: международных (МГУ, 2003 г., 2005 г.; ИЯ РАН, 2004 г.; МГУС, 2006 г.; СПбГУ, 2006; Башкирский ГУ, 2006 г.), всероссийских (ИЛИ РАН, г. Санкт-Петербург, 2002 г.; Башкирский ГУ, 2003 г.), региональных (Башкирский ГУ, 2003) и др., а также на заседании семинара «Язык и ментальность» (МГУ, 2005 г.). Разработка отдельных положений диссертационного исследования поддержана грантом РГНФ-Урал №06-04-84403а/У. Диссертация была обсуждена на заседании кафедры общего и сравнительно-исторического языкознания Башкирского государственного университета (май 2006 г.).
Структура диссертации определяется поставленными в ней целями и задачами, а также спецификой анализируемого материала. Работа состоит из введения, двух частей, содержащих шесть глав, заключения, библиографического списка и приложения, представляющего собой полный алфавитный список эмотивов с указанием хронологических границ их фиксации.
