Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1 ТЕКСТ КАК БАЗОВАЯ ЕДИНИЦА КОММУНИКАЦИИ 11
1.1. Текст как объект лингвистического анализа 11
1.1.1. Структурно-семантический подход к тексту 14
1.1.2. Коммуникативно-прагматический подход к тексту 17
1.1.2.0 Общая характеристика подхода 17
1.1.2.1 Текст vs. высказывание 18
1.1.2.2. Текст в модели «ГОВОРЯЩИЙ ТЕКСТ СЛУШАЮЩИЙ» 30
1.2. Знаковость текста 34
1.2.1. Языковой знак. 35
1.2.2. Текст как знак 45
1.3. Интерпретируемость текста. 56
Выводы по Главе I 64
ГЛАВА 2 ПРИНЦИП КООПЕРАЦИИ В КОММУНИКАЦИИ 66
2.1. Место принципа кооперации Г. Грайса в прагмалингвистике 66
2.1.1. Теория речевых актов как одно из основных направлений в прагмалингвистике. 66
- Текст как объект лингвистического анализа
- Структурно-семантический подход к тексту
- Место принципа кооперации Г. Грайса в прагмалингвистике
Введение к работе
В нашей работе рассматривается круг вопросов, связанных с некоторыми проблемами лингвистики текста и речевой прагматики. Пересечение интересов этих дисциплин не случайно и уже достаточно традиционно: современная лингвистика текста рассматривает текст прежде всего как единицу коммуникации, встроенную в сложную структуру «ГОВОРЯЩИЙ — ТЕКСТ — СЛУШАЮЩИЙ». Привлечение исследовательского аппарата прагматики в такой ситуации как будто бы совершенно оправдано, поскольку именно прагматика изучает то, как человек добивается своих целей при помощи различного рода знаковых (не всегда словесных) посредников.
При знакомстве с концептуальной базой речевой прагматики нетрудно заметить, что во многом эта база сформирована идеей об интерпретируемости текста. Прежде всего это видно в тех случаях, когда речь заходит о классическом для прагматики понятии импликатуры. В самом деле, смысл этого понятия в том, что если высказывание не может быть понято буквально так, что при этом не нарушается Принцип Кооперации (сотрудничества), то оно должно быть проинтерпретировано иначе.
Мы, однако, в своей работе хотим сосредоточиться на другом аспекте интерпретируемости, который существенно реже затрагивается в исследованиях по прагматике. Этот аспект сформулирован, в общем, в известном высказывании М. М. Бахтина: «Всякое понимание есть в то же время непонимание». Традиционно прагматика, рассматривая случаи непонимания коммуникантами друг друга, оперирует такими выражениями, как «осечка», «не-
удача» и т. д., при этом такие случаи считаются маргинальными для обыденной коммуникации. Мы хотим показать в нашем исследовании, что непонимание в коммуникации — явление совершенно обычное, обусловленное некоторыми базовыми свойствами естественно-языкового общения. Мы можем также говорить о граду ал ьности непонимания.
Для достижения поставленных целей мы будем также широко использовать аппарат семиотики, исходя из того, что современную семиотику можно понимать в том числе и как науку, изучающую общие основания коммуникативных систем (следует помнить основополагающее утверждение Ч. Пирса о том, что знак только тогда знак, когда он проинтерпретирован в другом знаке, а это, по сути, и есть коммуникация в самом общем виде).
Итак, как уже ясно из вышесказанного, объектом нашего исследования является текст как единица коммуникации. Это не значит, что нас интересует только коммуникативность текста. Ведь, по сути дела, коммуникативность — это свойство, которое интегрирует все прочие свойства текста. Все они так или иначе обеспечивают эту коммуникативность, мы же обратим особое внимание на то, как коммуникативность зависит от интерпретируемости. Таким образом, именно интерпретируемость текста в своих коммуникативных проявлениях является предметом нашей работы.
Обосновывать важность изучения данного явления нет особой необходимости. Во-первых, изучение человеческой коммуникации еще чрезвычайно далеко от завершения, поскольку сейчас совершенно ясно осознается тот факт, что достаточно традиционное для структуралистской парадигмы понимание языка как кода и коммуникации как передачи сигнала от передающего устройства к принимающему не соответствует действительности: на самом деле все гораздо сложнее. Выдвигается гипотеза, что смысл текста нельзя приписать самому тексту как некое имманентное свойство, смысл является в значительной степени и функцией отправителя и получателя. На настоящий момент не до конца понятно, как соотносятся между собой говорящий, слу-
шающий и текст с точки зрения генерирования смыслов. Так, в чрезвычайно влиятельной ныне постструктуралистской парадигме (Деррида, Кристева, Делез и др.) смысл текста в наибольшей степени зависит от последнего элемента триады ГОВОРЯЩИЙ — ТЕКСТ — СЛУШАЮЩИЙ. В крайних проявлениях такого подхода приходится констатировать, что текст часто рассматривается не как основа, а как повод для интерпретации. С другой стороны, в ставшем уже классическим для прагматики подходе, демонстрируемом аналитической философией, мы можем отметить большую значимость фактора говорящего, поскольку именно о значении говорящего ведут речь и Г. П. Грайс [Грайс 1985, Grice 1975]1, и П. Стросон [Стросон 1986]. Мы в нашем исследовании основное внимание сосредоточили на тексте как элементе этой системы, но это не значит, что мы оставим в стороне факторы адресата и адресанта. Еще раз подчеркнем: речь идет не о том, как эти факторы влияют на структуру текста, а о том, как текст оказывается способным сводить вместе разные, по сути, смысловые сферы — говорящего и слушающего. Мы хотим уточнить место текста в динамическом взаимодействии коммуникантов, и выполнение этой задачи должно обеспечить актуальность нашей работы.
В какой-то степени подход, принятый нами в этой работе, можно охарактеризовать следующим образом: если обычное направление анализа в речевой прагматике — от коммуниканта к тексту, то мы, скорее, идем от текста к коммуниканту. Это достаточно нетрадиционный способ анализа, поскольку в духе уже упоминавшихся нами деконструктивистских постструктуралистских концепций текст — это производная от личности. Мы в нашей работе даем обоснование несколько иному подходу и считаем, что такой подход — это определенный шаг на пути развития лингвистики текста. Этот фактор мы
1 В настоящей работе мы приводим цитаты из работы Г. П. Грайса «Logic and Conversation» по известному российскому читателю переводу В. В. Туровского, опубликованному в шестнадцатом выпуске сборника «Новое в зарубежной лингвистике». В тех случаях, когда мы считаем необходимым уточнить понимание отдельных фрагментов этого текста, мы даем собственные переводы оригинала.
склонны рассматривать как залог теоретической новизны и значимости
нашей работы.
Исходя из всего сказанного выше, мы можем теперь сформулировать в эксплицитном виде цели нашего исследования. Они состоят в следующем:
Мы стремимся более четко показать место текста в коммуникативной системе ГОВОРЯЩИЙ — ТЕКСТ — СЛУЩАЮЩИЙ, переместив акценты с коммуникантов непосредственно на текст.
Мы делаем попытку показать, как интерпретируемость текста (которую мы рассматриваем как его имманентное свойство) способна оказывать влияние на ход коммуникации.
Мы стремимся выяснить степень адекватности некоторых средств описания человеческой коммуникации и, прежде всего, Принципа Кооперации Г. П. Грайса. Сомнения в адекватности данного Принципа вызваны переоценкой фактора коммуниканта и недостаточным вниманием к собственным свойствам текста, в частности, к его интерпретируемости.
Для достижения этих целей мы в нашей работе решаем ряд задач, которые можно сформулировать следующим образом:
рассмотрев существующие подходы к изучению текста, дать его рабочее определение, описать его свойства, показать его место в коммуникации;
рассмотреть существующие способы анализа коммуникативных систем, как лингвопрагматические, так и семиотические;
показать место принципа кооперации Г. П. Грайса в общей перспективе коммуникативных исследований, дать характеристику его описательному потенциалу, осветить альтернативные точки зрения на принципы коммуникации, как критически отвергающие принцип кооперации, так и дополняющие его;
на конкретном языковом материале проверить, каковы же границы
описательных возможностей Принципа Кооперации; 5. уточнить, каким образом и насколько Принцип Кооперации допускает
взаимодействие со свойством интерпретируемости текста.
Материалом исследования послужили речевые ситуации, описанные в художественной литературе, которые характеризовались коммуникативной нестабильностью или очевидной неуспешностью передачи информации. Подобные случаи определялись нами прежде всего по метакоммуникативному комментарию, по большей части представленному словами автора, но возможному и в речи самих коммуникантов (особенно это касается случаев первого типа, когда один из коммуникантов непосредственно предъявляет претензии другому).
Методологическую основу настоящего исследования составили современные представления о коммуникации как о процессе, носящем стратегический характер; при этом деятельность говорящего и слушающего по продуцированию и пониманию текста является эвристической по своей природе и опирается на множество данных, носящих как лингвистический, так и экстралингвистический характер. Важно отметить, что с этим, по существу, психолингвистическим подходом мы пытаемся сопоставить подход семиотический: важной составляющей нашей работы является представление о коммуникации как о не полностью адекватном переводе знака в знак, причем этот процесс сам по себе ведет к генерированию новых смыслов (в частности, такой подход развивается в работах Ю. М. Лотмана, на которые мы и опираемся в своем исследовании).
По итогам проведенной работы на защиту нами выносятся следующие положения:
Сущностные особенности человеческой коммуникации объясняются не в последнюю очередь таким имманентным свойством текста, как интерпретируемость .
Природа интерпретируемости частью обусловлена чисто языковыми
факторами, а частью скрывается в одной из основных языковых антиномий: противопоставлении индивидуального и общественного.
Перекодировки в системах ГОВОРЯЩИЙ — ТЕКСТ и ТЕКСТ — СЛУШАЮЩИЙ не являются абсолютно безошибочными, что задействует механизм генерирования новых смыслов, зачастую затрудняющий коммуникацию, но, в любом случае, являющийся ее неотъемлемой составляющей.
Работу этого механизма можно отследить только тогда, когда анализ коммуникации производится не с точки зрения одного из участников коммуникации, а с точки зрения внешнего наблюдателя.
Принцип Кооперации, ориентированный именно на установки одного из участников общения, не является адекватным инструментом описания таких коммуникативных взаимодействий, в которых интерпретируемость текста начинает интерферировать в процесс передачи информации, причем эта интерференция оказывается незамеченной коммуникантами.
Принцип Кооперации нуждается в некоторой ревизии с поправкой на интерпретируемость текста как одну из важных особенностей естественно-языкового общения.
В ходе работы нами использовались такие методы, как семантическая и прагматическая интерпретация дискурса, пресуппозитивно-контекстуальный анализ и др.
Практическая ценность работы, на наш взгляд, заключается в том, что, во-первых, результаты работы могут использоваться в практике лингвистической экспертизы, представляя собой теоретическое основание некоторых аспектов, связанных с интерпретацией амбигуэнтных текстов, затрагиваемых в такого рода деятельности. Во-вторых, результаты исследования могут использоваться при составлении курсов по речевой прагматике, теории речевых актов, интерпретации текста и др., а также при написании диплом-
ных и курсовых работ.
Наша работа состоит из Введения, двух глав, Заключения и списка использованной литературы. Во Введении обосновываются выбор темы диссертации, описываются теоретическая и практическая значимость работы, актуальность и новизна исследования, формулируются цели и задачи, а также основные положения, выносимые на защиту.
Первая глава посвящена описанию текста как специфического объекта лингвистики; рассматриваются его основные свойства, в частности, такое свойство, как интерпретируемость.
Во второй главе описывается Принцип Кооперации Г. П. Грайса как одно из теоретических оснований современной прагмалингвистики, его соотношение с фактором интерпретируемости, делаются выводы о необходимости ревизии этого Принципа и предлагаются некоторые формулировки, уточняющие Принцип Кооперации.
В Заключении подводятся основные итоги исследования, а также намечаются возможные пути дальнейшего развития идей, предложенных в настоящей работе.
Текст как объект лингвистического анализа
Пожалуй, трудно представить себе объект, статус которого наука о нем выясняла бы столь долго и трудно, сколь это происходило с текстом. Даже такие объекты, как слово и предложение, удовлетворительного определения которых нет до сих пор, не могут сравниться с текстом по своей научной «неприкаянности». Утверждения о том, что текст не может быть объектом лингвистического анализа, кажется, уже не раздаются. Думается, что в настоящее время нет необходимости доказывать лингвистическую релевантность понятия «текст» или же отстаивать право лингвистики текста на существование. И тем не менее, проблема статуса текста в языкознании стоит по-прежнему чрезвычайно остро: слишком разные области науки о языке занимаются текстовой проблематикой, кроме того, ею занимается не только наука о языке. Ниже мы попытаемся дать обзор подходов к изучению текста и сформулировать наше собственное отношение к проблеме.
Начнем с того, что термин «текст» в принципе многозначен. Более того, «тот факт, что термин "текст" во многих европейских языках принадлежит к повседневному вокабуляру, придает ему подобие очевидности, позволяя чертам, связанным с обыденным употреблением, "проникать" в сферу академического употребления термина, хотя при этом совсем не обязательно, что эти черты являются эмпирически обоснованными или логически необходимыми» [Peer 1994:4564].
В списке терминов, сопровождающем сборник статей, посвященный лингвистике текста, Т. М. Николаева пишет: «Текст — один из базовых терминов лингвистики текста, употребляющийся, однако, в различных значениях. Основные из них следующие: 1) текст как связная последовательность, законченная и правильно оформленная; 2) некоторая общая модель для группы текстов; 3) последовательность высказываний, принадлежащих одному участнику коммуникации; 4) письменное по форме речевое произведение» [Николаева 1978а:471].
Мы будем подходить к анализу текста, исходя из того положения, что столь сложное и многоаспектное явление в принципе должно описываться с нескольких точек зрения. Здесь мы опираемся на мнение А. Г. Баранова, который говорит следующее: «Будучи многоаспектным явлением, текст получает различные трактовки: как с чисто лингвистических позиций, так и с позиций психологических, социологических, философских. Магистральный путь развития лингвистики текста — интердисциплинар-ность» [Баранов 1993:77]. О том же, в общем, говорит и Р. де Богранд: «Текст — это не только лишь лингвистическая единица, но единица человеческой деятельности, взаимодействия, общения и познания. Таким образом, необходимо не единственное формальное определение текста, но совокупность стратегических определений, удовлетворяющих этим различным, но взаимосвязанным факторам» [Beaugrande 1994:4578]. Нам представляется, что разумно было бы при описании текста интегрировать несколько различных подходов, опираясь на принцип дополнительности, введенный Н. Бором для теоретической физики и приобретший затем общенаучное значение.
Если проследить историю становления лингвистики текста, то можно заметить, что она рассматривала объект своей науки сначала как преимущественно синтаксическое явление, затем возник подход к тексту как к феномену, носящему семантический и семантико-синтаксический характер, и, наконец, на передний план вышли коммуникативные аспекты текста. Вот как комментирует это А. Г. Баранов: «В лингвистическом анализе текста к настоящему времени четко определились три направления анализа, по сути своей изоморфные трем аспектам организации предложения: синтактика, семантика и прагматика.
Синтактика как формальное отношение знаков к знакам интенсивно разрабатывается в лингвистике текста как его связность. Семантика текста — одно из центральных направлений исследования, раскрывающее цельность текста, его содержательные параметры. Несмотря на важность выяснения формальных и семантических характеристик текста, в настоящее время на первый план выдвигаются вопросы комплексного отражения функционально-прагматической организации текста.
Прагматика рассматривает отношения между выражениями, объектами, к которым относятся эти выражения, и теми лицами, которые используют эти выражения, или теми ситуациями, в которых они используются. Иными словами, через прагмалингвистику человек введен в исследование, а лингвистические исследования подняты до философского обобщения связи между субъектом и объектом.» [Баранов 1993:84]
Структурно-семантический подход к тексту
Само собой в лингвистике сложилось так, что крупнейшей анализируемой единицей стало предложение. Именно оно (и его коррелят — высказывание) стало рассматриваться как язык в его коммуникативной реальности, как тот рубеж, на котором langue переходил в parole (такой статус своеобразного «Рубикона» для предложения был четко обозначен, к примеру, Э. Бенвенистом (1974)). Первые попытки исследовать текст делались, соответственно, исходя из анализа предложения
Очевидность того, что предложения текста образуют связную последовательность, поставила проблему способов организации этой связи. Дисциплина, изучающая связную последовательность предложений, получила название «грамматики текста» (термин Т. А. ван Дейка). Есть и другие названия: «синтаксис текста» (предложено В. Дресслером), «гиперсинтаксис» (Р. Палек), «макросинтаксис» (также ван Дейк). Текст в данном направлении понимается как единица синтаксиса, высшая, чем предложение, и определяется как «связная последовательность предложений» (X. Изенберг), «последовательность языковых единиц, образованная непрерывной прономинальной связью» (Р. Харвег), «последовательность предложений с макроструктурой» (Т. А. ван Дейк), «упорядоченная последовательность предложений, образующих совместно одну тему» (Э. Агрикола) и др. (см. [Handbook of Pragmatics 1995]).
В общем можно признать, что в данном направлении «текст в целом определяется как когерентная (целостная) последовательность предложений» [Михайлов 1994:17]. Связность и целостность предстают здесь основными свойствами текста.
Следует отметить, что источники и средства этих связности и цельности указываются самые различные. Прежде всего, нужно иметь в виду, что при анализе структуры текста точкой опоры изначально служило предложение. «Простейшее проявление такого подхода [применение понятий, относящихся к принципам организации языковых единиц вплоть до предложения — О. Т.], — пишет В. Хартунг, — состоит в том, что мы подвергаем анализу некоторые характеристики отдельных предложений в зависимости от их распределения в текстах» [Хартунг 19896:58]. Известно, что первые попытки анализа текста, скажем, в подходах, разрабатываемых в рамках порождающей грамматики, состояли в представлении текста в виде некоего сверхдлинного предложения [Katz & Fodor 1963]. Неудивительно, что основные характеристики текста выводились из сопоставления предложений и их элементов. Характерными являются приведенные выше определения текста, данные Р. Харвегом и Э. Агриколой. Связность и цельность текста отмечаются в них как необходимые черты текста, причем в одном случае эти свойства гарантируются единством актантов предложений, обозначенных при помощи различных лексических и грамматических средств, а в другом — гарантией служит тематическое единство группы предложений. Вообще перечень синтаксических и семантических средств, обеспечивающих целостность и связность текста, весьма широк: здесь и функциональная перспектива предложения, и анафорические и катафорические средства, и кореферентная лексика, и слова, принадлежащие к одним смысловым группам, и многое другое. А. Т. Кривоносов говорит о том, что «изучать связный текст — значит изучать семантико-грамматические и, в конечном счете, логико-грамматические отношения» [Кривоносов 1986:34]. Говорится, следовательно, не только о семантической и синтаксической целостности и связности, но и о логической.
Место принципа кооперации Г. Грайса в прагмалингвистике
Когда упоминаются прагматические аспекты языка, чаще всего и прежде всего вспоминают о теории речевых актов. Естественно, существуют и многие другие понимания того, что следует считать прагматикой. Вот что по этому поводу говорит В. 3. Демьянков: «Термин "прагматика" по-разному трактуется в лингвистике. Одни исследователи прагматикой называют исследование речевых актов и обстоятельств их протекания; такая дисциплина выявляет классификацию речевых актов и их продуктов (соответствующих высказываний), а также возможности употребления суждений (пропозиций) в конкретных речевых контекстах... Другие включают сюда речевую деятельность в целом: между отдельными видами речевых актов устанавливается иерархия, а в рамках конкретного вида общения противопоставляются главные и второстепенные речевые акты... В третьем направлении ... рассматриваются принципы "нестандартного" употребления языка, исходя из стандартного (аналогично тому, как сложное умозаключение сводится по правилам логического вывода к аксиомам). Такая "конверсационная прагматика" (прагматика разговора) опирается на общие принципы исследования человеческой деятельности... Прагматика в этой концепции устанавливает, каковы цели и результаты использования языка в человеческой деятельности, а семантика — каковы значения выражений.
С другой стороны, прагматику часто рассматривают как тот компонент грамматики, который содержит правила ("стратегии") интерпретации реплик в разговоре... В этой интерпретации выявлены: а) мотивировка высказываний и стратегий ведения разговора, б) классы речевых средств, воплощающие эти стратегии. В такой концепции правила прагматики выглядят аналогично синтаксическим ... и позволяют извлекать из высказываний скрытые презумпции говорящего, общее для собеседников знание и т. п. Полный же набор прагматических правил моделирует употребление языка. Такой подход воплощает аристотелевский взгляд на "энтимемы", ... т. е. правила риторически выдержанного доказательства, как на "неполные силлогизмы" (правила логического вывода); принципы, управляющие стратегиями убеждения, при этом распространяются на языковую деятельность ... Слияние прагматики, синтаксиса и семантики (из элементов этих терминов Ч. Филлмор образовал даже имя дисциплины «прагмантаксис») базируется на гипотезе о единообразной представимости в них языковых выражений: например, все три могут рассматривать структуры, заданные в виде дерева непосредственно составляющих.
Этому подходу противоположен другой, в котором прагматику приравнивают к теории "семантического исполнения", вынося ее за пределы грамматики, т. е. собственно «владения языком». Такая прагматика описывает взаимодействие контекста с грамматической структурой, что проявляется как конкретизация значения высказывания в конкретных обстоятельствах общения ... При этом в некоторых работах ... к прагматике относят не только правила ведения разговора (конверсационное знание), но и знание закономерностей внешнего мира вообще. Например, предложение Камень просвистел у Ивана над головой интерпретируется как сообщающее о полете камня, который, как и многие тяжелые предметы, может вызвать определенные звуковые ощущения; возможность такой интерпретации связана с нашими знаниями, а их в указанном подходе прямо относят к прагматике. Последнее тем более заставляет вынести прагматику за пределы языкового описания: встраивать формулировки закономерностей в семантическую структуру предложения неоправданно, хотя именно знание этих закономерностей иногда объясняет успешность референции, предикации и т. п.» [Демьянков 1981:368-369].
