Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Научный способ освоения фрагмента мира <облака> 26
1. Специфика научного текста как способа фиксации результатов познавательной деятельности человека 26
2. Структурные особенности терминов денотативного класса <облака> 45
3. Термины и текст как способы представления рационального компонента научного знания 63
4. Способы выражения чувственного и прагматического компонентов
единиц денотативного класса <облака> 77
Выводы 98
Глава II. Эстетический способ освоения фрагмента мира <облака> 101
1. Специфика художественного текста как способа фиксации результатов познавательной деятельности человека 101
2. Особенности формирования чувственно-наглядной основы образа облаков 117
3. Прагматический компонент единиц эстетической периферии денотативного класса <облака> 138
4. Метафорические высказывания и художественный текст как способ репрезентации образного содержания облаков 152
Выводы 170
Заключение 173
Список литературы 176
Список источников 194
Список словарей 197
Список сокращений 198
Словник терминов денотативного класса <облака> 199
- Специфика научного текста как способа фиксации результатов познавательной деятельности человека
- Структурные особенности терминов денотативного класса <облака>
- Специфика художественного текста как способа фиксации результатов познавательной деятельности человека
Введение к работе
В настоящее время представителей различных научных специальностей -философов, психологов, историков, литературоведов, культурологов, лингвистов — волнуют проблемы принципов определения различных видов репрезентации картины мира (обыденной, эстетической, научной, мифопоэтической и пр.), их сущности, структуры и функций [Гусев, Пукшанский 1994, Каде 2002, Пест-рякова 2001, Степин 2000, Чуракова 1999], проблемы становления и исторического развития различных картин мира [Кузнецова 1993, Пахомов 1985, Смирнов 1977], проблемы соотношения и взаимосвязи разных форм отражения действительности [Бляхер, Волынская 1983, Гусев 1984, Каркушин 1991, Мейлах 1971, Пристайко 2002, Фейнберг 1992].
В лингвистических исследованиях вопрос о дифференциации языковой картины мира является одним из существенных принципов ее исследования. Описание различных способов освоения действительности осуществляется в рамках изучения семантики отдельных подсистем национального языка на материале словарей и текстов. Фрагменты наивной картины мира интерпретируются на основе семантического анализа лексико-фразеологических и грамматических значений слов естественного языка — литературного [Апресян 1995, Бабушкин 1997, Пименова 1999, Рузин 1994, Сукаленко 1991, Урысон 1997, Яковлева 1994 и др.] или диалектного [Вендина 1996, Первухина 2002 и др.].
Исследования иных видов репрезентации картины мира проводятся на материале текстов, типологические черты которых, как представляется, обусловлены особенностями того или иного способа познания. В частности, на основе анализа лексико-номинативной организации специальных текстов Т.С. Пристайко выявляет специфику научного способа освоения действительности [Пристайко 1996], к изучению особенностей языковой картины мира на материале фольклорных текстов обращались Т.А. Буданова [Буданова 1995], СЕ. Никитина [Никитина 1993] и др., исследование способов репрезентации
концептуального содержания религиозно-философских текстов предпринято в работе Е.В. Сергеевой [Сергеева 2002]. Особый интерес у лингвистов вызывает возможность выявления индивидуальной картины мира поэта или писателя на основе изучения его идиостиля [Валиева 1998, Виноградова 2000, Гаврикова 1992, Малышева 1997, Левченко 2000, Леденева 2000, Носовец 2002, Очерки 1995, Яцкевич 1999 и др.], причем наряду с комплексными исследованиями, имеются и такие, в которых описываются определенные фрагменты картины мира того или иного автора, например, образа природы [Нефедова 2001], или раскрывается роль отдельных языковых компонентов в репрезентации индивидуально-поэтической картины мира, например, роль глаголов [Чарыкова 2000], местоимений [Зеленина, Милютина 2002]. Между тем есть необходимость и в выявлении общих закономерностей интерпретации действительности посредством художественного сознания, так как «своеобразие писателя проявляется не вопреки общим закономерностям литературного развития данного периода, а в соответствии с ними и благодаря им» [Благой 1959: 7]. Продолжая эту мысль можно отметить, что результаты художественного освоения мира нельзя рассматривать и вне закономерностей национального языка. Как справедливо утверждал Ю.М. Лотман, «естественный язык — один из ведущих факторов национальной культуры» [Лотман 1970: 21], «язык формирует вторичные системы» [там же: 22]. Представляется, что при изучении особенностей художественного (эстетического) освоения мира трудно обойтись без выявления того, каким образом концептуализируется тот или иной объект действительности с помощью средств обыденного языка.
Выяснение способов освоения отдельных фрагментов действительности и особенностей их языковой репрезентации может осуществляться с учетом познавательной деятельности, осуществляемой в различных сферах действительности. В нашей работе в целях описания фрагмента языковой картины мира <облака> изучаются единицы научной и художественной речи. Нам неизвестны
попытки комплексного описания данного фрагмента языковой картины мира, за исключением наблюдений над единицами базового фонда, представленных в монографии Т.В. Симашко [Симашко 1998].
Однако необходимо отметить, что пласт метеорологической лексики, к которому относятся и обозначения облаков, неоднократно становился объектом лингвистического изучения. В рамках таких исследований названия облаков рассматриваются, как правило, наряду с названиями других атмосферных явлений. Нам представляется важным обозначить отдельные аспекты подобных исследований, так как их результаты расширяют и углубляют сведения о языковых единицах, фиксирующих те или иные свойства облаков; раскрывают историю становления изучаемой нами лексики; выявляют многообразие номинаций облаков в частных диалектных системах и под.
Так, в ряде работ русская метеорологическая лексика изучается в историческом аспекте. Например, Т.В. Горячева выявляет этимологию метеорологических номинаций, в том числе и номинаций облаков [Горячева 1974, 1979]. Л.Р. Супрун-Белевич обращается к описанию истории метеорологической лексики на материале славянских языков: исследователь предпринимает попытку восстановить праславянскую микросистему обозначений явлений природы (осадков, облаков и туманов, ветров, грозы, радуги и др.) и определить пути формирования микросистемы субстантивной метеорологической лексики. Важно то, что на основе анализа языковых данных автор стремится эксплицировать слой древнейших представлений славян о природе и наметить особенности их трансформации в процессе развития знаний человека [Супрун-Белевич 1987: 4].
Л.Е. Щербакова рассматривает процессы формирования русской метеорологической лексики [Щербакова 1983]. Автор отмечает, что в процессе исторического становления современной системы метеорологических номинаций наблюдается не только ее пополнение за счет общеупотребительных слов, но и детерминологизация отдельных единиц, вхождение их в состав общеупотреби-
тельной лексики [там же: 109]. Подобные явления подтверждают и наши данные, что свидетельствует о проницаемости границ между базовым фондом и периферией.
Сопоставительный анализ метеорологической лексики осуществляется на материале современных языков — русского и английского [Лазарева 2000], русского, английского и французского [Нифанова 2003]. На фоне других языков ярче предстают отдельные способы концептуализации природных явлений и особенности их языковой репрезентации. Например, исследование Т.С. Нифа-новой показывает, что выделенные языковым сознанием концептуальные признаки получают различную частеречную закрепленность. Так, анализ базового фонда единиц денотативного класса <облака> позволяет автору утверждать, что в английском и французском языках в сравнении с русским содержится практически одинаковое количество существительных (ср. в процентном соотношении: 41 %, 45 %, 44 %), тогда как глаголов в русском языке значительно больше, чем в английском и французском языках (ср. соответственно: 37%, 9% и 2 %) [Нифанова 2003: 69].
В.М. Касьянова проводит многоаспектный анализ всей совокупности метеорологической лексики русского национального языка [Касьянова 1984]. Основное внимание в данной работе уделяется процессам формирования и исторического развития метеорологической лексики, однако наряду с этим рассматривается и ее современное состояние, в том числе функционирование в разных стилях литературного языка и в диалектах. Исследование метеорологической лексики, имеющей территориально ограниченное употребление, предпринято в диссертациях О.А. Макушевой и И.Н. Суспицыной [Макушева 1994, Суспицы-на 2000]. Сведения, содержащиеся в разных работах, в том числе и по диалектологии, можно рассмотреть с позиции проблемы концептуализации действительности и сопоставить полученные таким образом данные с теми, которые систематизированы в виде совокупности специфических способов концептуа-
лизации объекта <облака> [Симашко 1998]. Отметим, что указанное сопоставление позволяет обнаружить дополнительный материал, демонстрирующий различные средства выражения концептуализированных свойств и качеств облаков. Однако, как показывают наши наблюдения, нет оснований говорить о различиях в способах концептуализации, которые могут быть установлены в рамках обыденного языка на базе анализа материала как исторических, так и диалектологических исследований. И тот, и другой вывод, полученный в результате сопоставления материала разных работ, считаем существенным, так как это пополняет представление о базовом фонде, на фоне которого ведется изучение научной и эстетической периферий.
Исследования по диалектной лексике особенно актуальны при изучении состава эстетической периферии денотативного класса <облака>. Известно, что в словесную ткань художественных текстов вовлекается и эстетически преобразуется разнородный в стилистическом отношении материал. Именно поэтому при отборе единиц денотативного класса <облака> мы ориентируемся не только на слово облако (облака), выступающее в качестве имени денотативного класса, и не только на его синоним туча, функционирующий в литературном языке, но и на его эквиваленты, обнаруживаемые в социальных и территориальных разновидностях национального языка: хмара, наволочь, пасмурь и др. Например: - Жара и жара! Бываю по три месяца ни одной х.чары на небе не увидишь, одно это солнце (К Паустовский); Это уж потом опустилась пасмурь, а до того чисто, как стеклышко (В. Распутин). Для формирования научной периферии подобные слова не актуальны, так как научный текст оперирует только словом облако в его терминологическом значении.
В литературе рассматривается вопрос о реализации в текстах образа природы [Воскресенская 1984, Гачев 1988, Нефедова 2001, Петрова 1996 и др.]. Наряду с этим, изучаются особенности функционирования в поэтических текстах имен отдельных природных реалий: ветра [Осколкова 2003], солнца [Яцкевич,
Антипина 2002], водных пространств [Виноградова 2000], снега [Панюшева 1987] и др. Исследования, посвященного специально слову-образу облака, нет, хотя имеются отдельные наблюдения относительно сочетаемости слов облако, туча и преобразования их семантики [Винокур 1991: 21; Воскресенская 1984: 118; Кожевникова 1986: 83, 94-95 и др.; Лихачев 1999: 158; Назарова 1971: 260; Павлович 1995:61, 121, 137-138, 146 и др.; Телия 1986: 81; Чернец 2000а: 75, 2000G: 73].
Научное и художественное освоение действительности различны по целям и способам интерпретации действительности: научное познание выявляет логические связи и закономерности, художественное — обнаруживает эстетическую природу вещи. Однако существенно то, что установление различий между двумя основными формами отражения действительности не означает отрицания единства познавательного процесса. П.В. Копнин пишет: «Познание едино в том смысле, что оно является отражением действительности и движется по пути достижения объективно-истинного знания. Но этого оно достигает только в многообразии своих форм» [Копнин 1963: 72].
Оба типа мышления - научный и художественный - и формы их репрезентации в речи формируются на базе «единого мышления-комплекса» [Зарицкий 1968: 177] - обыденного мышления и обыденного языка. Поэтому признается, что система значений естественного языка и средства их выражения оказывают значительное влияние на речевую организацию текстов разных функциональных стилей [Виноградов 1959, Ковтун 1977, Степанов 1954]. С этим связано и то, что описание периферий денотативных классов должно вестись с опорой на базовый фонд. Такой подход к анализу является принципиально важным и потому, что «ориентация на базовый фонд при изучении особенностей научного и эстетического освоения мира позволяет достаточно наглядно представить отличительные особенности средств выражения отдельных параметров явления, выявить семантические доминанты, отражающие специфические участки дискретизации той
или иной денотативный сферы, отсутствующие в базовом фонде, обнаружить особые языковые приемы в текстах разных стилей и жанров» [Симашко 1998: 312].
При определении принципов анализа периферий денотативного класса мы опираемся на стороны познания мира: чувственную и рациональную, - пронизанные деятельностью активного субъекта, оценивающего и эмоционально воспринимающего действительность. Поэтому сопоставительное описание периферий должно осуществляться на основе выделения в семантике составляющих их единиц чувственного, рационального и прагматического компонентов и установления способов их знаковой репрезентации. Это позволяет, с одной стороны, воссоздать структуру познания в соответствующей сфере, а с другой стороны, систематизировать активно обсуждаемые в лингвистике проблемы языковой репрезентации чувственного и рационального, объективного и субъективного.
Задачи выявления в составе высказывания признаков объекта, сформированных в результате чувственного освоения его свойств, их теоретического отвлечения или их субъективной интерпретации, неизбежно приводят к обсуждению вопросов лексической семантики и прежде всего - вопросов о соотношении денотативного, сигнификативного и коннотативного компонентов в структуре лексического значения слова.
Литература по этому вопросу достаточно обширна и общеизвестна [Ком-лев 1969, Котелова 1975, Уфимцева 1980 и др.]. Не оспаривается тот факт, что значение слова формируется во взаимодействии сигнификативного, денотативного и коннотативного компонентов. Однако содержание названных компонентов нередко трактуется по-разному. Обозначим основные моменты дискуссий о структуре лексического значения. Не вызывает разногласий интерпретация сигнификативного компонента как результата рационального осмысления объекта, который в содержании слова отражает в обобщенной, понятийной форме сущностные характеристики предметов и явлений действительности.
В коннотативной части значения, фиксирующей всю информацию, относящуюся к сфере субъекта, обычно выделяют оценочный, эмоциональный и экспрессивный элементы (состав их может быть продолжен). Существуют различные точки зрения на проблему их соотношения: от признания их единым компонентом значения лексических единиц [Лукьянова 1986] до их полного разграничения [Харченко 1983].
Нам близка позиция Е.М. Вольф, которая рассматривает понятие оценоч-ности как понятие более общее, включающее «и эмоциональное, и рациональное как свои разновидности» [Вольф 1985: 42]. По мысли автора, эмоциональный (в том числе и экспрессивный) и оценочный компоненты соотносятся как часть и целое: эмоциональность в тексте всегда реализуется в сочетании с оценкой, тогда как обратной зависимости нет. К подобному выводу, хотя и с различных исходных позиций, в своих рассуждениях приходят И.Л. Стернин [1985], В.Н. Телия [1986], В.И. Шаховский [1983]. Таким образом, анализ прагматического компонента в семантике слова или высказывания связан прежде всего с выявлением оценочного компонента, который предстает как эмоция или суждение. Говоря о рациональности в оценке, можно предположить, что категория рационального отражается не только в сигнификативном значении слова, но и в коннотативном, где познанные свойства объекта соотносятся с общественной шкалой ценностей.
В лингвистической литературе детально разработан вопрос о природе оценочного значения на материале лексики [Апресян 1995, Бабенко 1989, Лукьянова 1986, Маркелова 1996, Телия 1986, Цоллер 1996, Шаховский 1983 и др.] и грамматики [Вольперт 1979, Ляпон 1986, Химик 1990 и др.]. Признается, что оценочный компонент присутствует в семантике самостоятельных языковых единиц, но полностью оценка способна реализоваться лишь в целостном высказывании, где она формируется комплексом средств: фонетических, лексических, морфологических, синтаксических. Выражаемая таким образом оценка
обнаруживает прагматический компонент в семантике шлсказмвания. Это ставит перед необходимостью при выявлении прагматического компонента обращаться не столько к отдельным языковым единицам, сколько к их сочетаниям в структуре текста.
Вопрос о чувственном компоненте значения языковых единиц решается в связи с обсуждением вопросов о денотативном компоненте. Обычно та часть лексического значения, которая отражает наглядно-чувственный образ предмета, отождествляется с денотативным компонентом [Комлев 1969, Уфимцева 1980]. С иных позиций подходит И.А. Стернин. Он выделяет эмпирический компонент в качестве самостоятельного макрокомпонента лексического значения слова (наряду с денотативным и коннотативным) [Стернин 1979], тем самым обнажая в семантике слова наглядно-чувственное представление. Однако существенно то, что это размежевание не меняет общепризнанной структуры лексического значения. Происходит лишь иное понятийное наполнение термина денотативный компонент, который по сути становится обозначением понятийного содержания слова. Это влечет за собой обозначение термином эмпирический компонент той части значения, которая закрепляет соотнесенность слова с предметным миром. В нашем исследовании используется термин чувственный компонент, так как он позволяет соотнести фиксируемое в знаке содержание со сторонами познавательной деятельности субъекта (чувственное познание-рациональное познание).
Таким образом, понятие чувственного компонента значения мы связываем с той заключенной в слове или высказывании информацией, которая выделена на эмпирическом уровне познания и в обобщенном виде отражает чувственный опыт субъекта. Для обозначения результата понятийного осмысления объекта, который в семантике слова или высказывания фиксирует существенные признаки явлений и обнаруживает их иерархическую упорядоченность, а также устанавливает соотнесенность свойств объекта с общественной шкалой
ценностей - в виде рационального суждения, целесообразно использовать термин рациональный компонент, который также соотносит знаковое содержание со сторонами процесса познания. Понятие прагматического компонента мы связываем с проявлением в значении слова или высказывания категории субъекта, которая раскрывается в многообразии дополнительных смыслов при ведущей роли оценки.
Рассмотрение вопроса об особенностях представления чувственного, рационального и прагматического компонентов в научных или художественных текстах отнесем к соответствующим главам. Здесь лишь наметим конкретную методику анализа материала периферий денотативного класса.
Все элементы действительности и отношения между ними, по замечанию В.В. Виноградова, «складываются и отражаются в способах связи, употребления и динамического взаимодействия слов, выражений и конструкций» [Виноградов 1959: 91]. Именно поэтому мы считаем, что прежде всего должна быть описана вся совокупность контекстуальных окружений имени денотативного класса. Это позволяет выявить способы и приемы описания объекта, используемые в текстах разных стилей, обнаружить комплексы параметрических и ситуативных признаков реалии, охарактеризовать образ с точки зрения статики и динамики.
Для того чтобы вычленить основные характеристики облаков, сложившиеся в науке и в художественном творчестве, необходимо выявить атрибуты (определения, выраженные различными языковыми средствами) и предикаты имени денотативного класса и дифференцировать выделенную совокупность единиц в соответствии с характером выражаемых ими представлений - чувственных, рациональных или прагматических.
Систематизация материала и его сопоставление позволяют установить регулярность использования тех или иных сочетаний, обнаружить такие атрибуты и предикаты имени денотативного класса, которые в равной степени использу-
ются и в художественных, и в научных текстах. В свою очередь, это дает возможность сделать выводы относительно типичности, с одной стороны, выделяемых свойств и качеств облаков, а с другой стороны - способов выражения этой информации в текстах разных стилей.
Помимо этого учитывается то, что и научный, и эстетический способ освоения действительности обладает специфическими особенностями в способах представления объекта. Такое качество художественной речи, как содержательная двуплановость, которая проявляется в соотнесении внешнего, наглядно-чувственного образа явления с концептуальным миром человека, ставит перед необходимостью обратиться к выявлению эстетического значения имени денотативного класса. Б.А. Ларин, который детально разработал понятие эстетического значения слова, связывал с ним представления о семантической ослож-ненности слова, о наличии «семантических обертонов», «комбинаторных приращений» смысла, которые «нами воспринимаются, но не имеют своих знаков в речи, а образуются из взаимодейственной совокупности слов» [Ларин 1974: 36]. Для раскрытия эстетического значения имени денотативного класса необходимо привлечь всю совокупность его употреблений как значимой единицы эстетического контекста, в том числе дать описание образных сочетаний, которые, создавая «напряжение между семантической структурой языка искусства и естественного языка» [Лотман 1970: 253], репрезентируют ассоциативную структуру эстетической периферии.
Выявление эстетического значения имени описываемой реалии является важным моментом нашего исследования, так как оно представляет собой одну из сторон художественной абстракции, сложившейся в результате обобщения эстетически значимых свойств обозначаемого объекта и тем самым отражает рациональный уровень художественного мышления.
В исследовании научной периферии существенное значение имеет анализ системы терминов, которая аккумулирует основные результаты научного по-
знания объекта и которая с позиций функционального подхода яеїляєтся основным стилеобразующим фактором научного текста: термин «логически и семантически организует речевое высказывание, формирует ткань текста научного и официально-делового стилей» [Аликаев 1999: 252]. В целях выявления особенностей концептуализации, проявляющихся посредством терминологии, эффективным является не только анализ системы значений терминов, но и анализ их частеречной принадлежности, структуры, мотивированности, происхождения. Указанные элементы, будучи реализацией общих способов концептуализации, несут вполне определенную информацию о мире, а их изучение в аспекте одного денотативного класса позволяет выявить специфику в концептуализации соответствующей денотативной сферы [Симашко 1998: 175-176].
Сопоставление результатов исследования научной и эстетической периферий и привлечение данных базового фонда показывает, что, несмотря на наличие специфических языковых структур, в текстах научного и художественного стилей и в системе значений слов естественного языка обнаруживается определенная общность в выделении отдельных свойств фиксируемого объекта, что подтверждает наличие генетической связи между различными способами освоения действительности.
Денотативная сфера <облака> представлена в различных формах познания (обыденной, научной и эстетической) рядом сходных семантических доминант. Отметим, что нами не предпринимался самостоятельный анализ единиц базового фонда, поэтому при обобщении мы опирались на результаты наблюдений Т.В. Симашко [Симашко 1998: 61, 74, 120-121, 147-148, 150, 160-161, 177-178, 196, 215-217, 235-236, 288-290].
Наши наблюдения показывают, что в текстах научного и художественного стилей регулярно находят отражение семантические доминанты, зафиксированные в единицах базового фонда [Симашко 1998: 288-290], а именно: 1) семантические доминанты параметрического типа: а) семантические доминанты,
которые закрепляют представления об облаке как отдельно выделенном объекте: в языковых и текстовых единицах находит отражение характеристика цвета, размера, формы, степени плотности облаков, характера их протяженности на видимом участке неба; б) семантические доминанты, отражающие параметризацию совокупности облаков: <свойство облаков быть точкой отсчета, относительно которой рассматриваются другие объекты>, <свойство облаков распространяться по доступному взору небесному пространству>, <свойство облаков покидать доступное взору небесное пространство^ <свойство облаков обладать различной степенью удаленности относительно определенной точки>; 2) семантические доминанты ситуативного типа «^способность облаков быть источником осадков>, «^способность облаков перемещаться под воздействием ветра>, «^способность облаков закрывать от взора наблюдателя небесные свстила>.
Эти семантические доминанты фиксируются и в материале научных текстов, и в материале художественных текстов, хотя, безусловно, в каждом из стилей они находят своеобразное языковое воплощение. Легко заметить, что означенные семантические доминанты выделены на чувственной ступени познания. На основании этого можно предположить, что чувственный компонент единиц денотативного класса <облака> указывает на зону пересечения его различных периферий с базовым фондом.
Обратимся к конкретному примеру. Так, в ряде единиц базового фонда фиксируется семантическая доминанта <свойство облаков обладать различной степенью удаленности относительно определенной точки>, в частности: жидели (пек., твер.) — 'осенние низкие облака', теменца (арх.) — 'дальнее облачко', букоселъ (арх.) - 'низко идущее облако' [см. Симашко 1998: 289]. Как видим, названная семантическая доминанта выражается посредством характеристик 'низкий', 'дальний'. В художественных текстах она получает выражение в виде оппозиции признаков 'высокий' - 'низкий', 'далекий - близкий', например: Небольшие розовые тучки стояли высоко в ясном небе (И. Тургенев); Белое солнце и низкие, низкие тучи (М. Цветаева); Я не думал, что месяц так мал //
И что тучи так дымно-далеки... (И Лнненский); Облака были близко (В. Ко-корин). В художественной речи пространственные характеристики явлении определяются через позицию наблюдателя, поэтому означенные оппозиции признаков могут быть актуализированы при установлении пространственных ориентиров. Так, признак 'далекий' проявляется через отнесение облаков к горизонту видения, например: Солнце еще только погружалось в сизо-синюю тучу, застлавшую на западе горизонт (Ю. Нагибин).
В научных текстах данный параметр вписывается в систему теоретического знания, поэтому, с одной стороны, получает наиболее точное, числовое выражение, например: В слоисто-кучевых облаках Sc на высотах 0,3 — 1,9 км длина волны X = 0,87...6,7 км, среднее значение - 2,46 км [Облака 1989: 76]; с другой стороны, подается через систему классификации. Признак первой ступени классификации получает закрепление в терминах тропосферные облака, стратосферные облака и мезосфериые облака через указание на известные в науке слои атмосферы (тропосферу, стратосферу или мезосферу), в которых наблюдаются облака. Дальнейшая дифференциация осуществляется весьма неравномерно. В отношении терминов стратосферные облака и мезосфериые облака указание на слой атмосферы, в котором находятся обозначенные этими терминами облака, является предельным дифференциальным признаком. Что же касается тропосферных облаков, то они дифференцируются далее по признаку 'слой тропосферы' (ярус). Эта, вторая, ступень классификации представлена терминами облака верхнего яруса, облака среднего яруса, облака иилснего яруса, а также термином облака вертикального развития, обозначающим облака, высота основания которых располагается в нижнем ярусе, а вершина может распространяться на любую высоту в пределах тропосферы.
Вместе с тем исследование обширного текстового материала показывает, что строго научный способ фиксации семантической доминанты <свойство облаков обладать различной степенью удаленности относительно определенной точки> не исключает возможности использования в научной речи для выраже-
ния ее содержания образов обыденной речи, например: Переохлажденная морось выпадает из низких слоистых облаков [Заморский 1959: 24].
Безусловно, чаще всего выражения обыденной речи употребляются в научно-популярных текстах, так как при изложении научных данных ученый стремится быть понятым неспециалистом и, следовательно, учитывает фактор адресата. Не касаясь дискуссионного вопроса о возможности и целесообразности внутристилевой дифференциации языка науки, который детально рассмотрен в работах Р.С. Аликаева [1999], М.Н. Кожиной [1968], Т.С. Пристайко [1996], Е.С. Троянской [1976] и др., отметим, что, исследуя тексты метеорологии, мы не можем не учитывать особенности организации языкового материала, свойственные каждому из подстилей научной речи. Например, можно говорить о внутристилевой маркированности ряда метеорологических терминов, а именно терминов международной классификации облаков, каждый их которых имеет два варианта - латинизированный (функционирующий в полном и сокращенном виде) и русский (например, Cumulus, Си — кучевые облака; Cirrus, Сі - перистые облака и т.п.). Русские названия используются в научных текстах различных подстилей, в то время как использование латинизированного варианта ограничивается текстами академического характера. Данная закономерность отмечается и в отношении других терминологий [Комарова 1991: 32].
Итак, анализ денотативно связанных единиц через описание путей речевой актуализации и трансформации семантики имени денотата создает условия для сопоставительного изучения различных способов освоения одного объекта без утраты целостности фрагмента языковой картины мира.
Специфика научного текста как способа фиксации результатов познавательной деятельности человека
Научное познание обычно противопоставляется другим способам освоения мира (обыденному и эстетическому). Оно ориентировано на выявление объективной сущности предметов и явлений, вырабатывает свои методы и формы взаимодействия с действительностью, свой инструментарий исследования, формирует искусственные семиотические системы для передачи научных сведений, имеет особые способы обоснования истинности знаний [Ильин 1989, Лукашевич 1991].
В процессе развития научного освоения мира постепенно складываются формы и способы знаковой репрезентации его результатов в виде языка науки, или языка для специальных целей (специального языка), который реализуется в отраслевых текстах. Тексты являются одним из основных способов репрезентации научного знания. В лингвистике детально разработан вопрос о специфике научного текста во всем многообразии его компонентов — на морфологическом, словообразовательном, синтаксическом и лексико-семантическом уровнях. Среди наиболее значимых можно назвать работы Г.О. Винокура [1939], И.В. Волковой [1984], М.Н. Володиной [1997], А.С. Герда [1981], В.П. Даниленко [1977], Т.Л. Канделаки [1977], М.Н. Кожиной [1966], З.И.Комаровой [1991], Д.С. Лотте [ 1961 ] и мн. др.
Вместе с тем до сих пор справедливо замечание А.С. Герда о том, что «объектом анализа в большинстве работ обычно оказываются лишь элементы экзотические, дифференциальные с позиций литературного языка, отдельные специфические слова, выражения, конструкции» [Герд 1986: 54]. Наряду с ними, в научных текстах функционируют единицы общенародного языка, семантика которых обычно приобретает специальную направленность, но функции которых отнюдь не ограничиваются задачами «поддержания коммуникации» [Су-перанская, Подольская, Васильева 1989: 66]. Поэтому нельзя согласиться с мнением П.Н. Денисова, что семиотический анализ языка науки состоит в анализе терминов и тех языковых средств, которые выражают основные логические отношения [Денисов 1970: 86]. При выявлении целостного научного знания необходимо учитывать все типы семантических отношений между всеми словами, которые привлекаются в научный текст.
Семантика текстов любой отрасли отражает структуру научного познания, поэтому ее исследование естественным образом опирается на различение чувственного и рационального. При учете диалогичности научного текста (в отношениях «адресант - адресат») обнаруживается прагматический компонент его содержания. Различное соотношение чувственного, рационального и прагматического компонентов в значительной степени определяет семантическое своеобразие текстов той или иной науки, которое, в свою очередь, обусловливает весь строй научной речи и систему средств.
Структура означенных семантических компонентов и их соотношение в содержании текстов зависит не столько от специфики научного познания в целом, сколько от принципов познания, сформированных в частных науках. Языковое воплощение представлений о свойствах мира находится в прямой зависимости от методологии конкретного научного направления: «объекты всегда даны человеку в системе определенных приемов и методов его деятельности» [Степин 2000: 49]. Так, структура и функции чувственного, а вместе с тем и его соотношение с рациональным и прагматическим, будут различны в физических и биологических, химических и географических, математических и геологических текстах. Специфика выражения чувственного компонента обусловлена, с одной стороны, онтологической природой объекта изучения, с другой стороны — методологией исследования.
Структурные особенности терминов денотативного класса <облака>
В задачи данного параграфа входит описание структуры терминов денотативного класса облака и соотнесение данной характеристики с категориальной семантикой терминов. Это позволяет установить закономерности знаковой репрезентации фрагмента мира облака и особенности его понятийного членения.
В состав изучаемой нами терминосистемы входят термины-слова и термины-словосочетания. Доля однословных наименований невелика — лишь четверть от общего числа терминов. Количественное преобладание составных терминов (75 %) отражает общую тенденцию различных терминосистем. В частности, В.П. Даниленко объясняет данную закономерность тем, что составные наименования «способны с наибольшей полнотой отразить необходимые отличительные признаки именуемого понятия» [Даниленко 1977: 131], точнее охарактеризовать многочисленные свойства сложных явлений. Важным представляется также тот факт, что составные наименования, значения которых складываются из значений составляющих их компонентов, отражают свойства явления с той степенью мотивированности, которой невозможно достичь за счет аффиксальных средств словообразования.
Подчеркнем, что к исследованию привлекалась только та часть метеорологической терминологии, которая отражена в специальных географических и метеорологических словарях (см. Приложение).
2.1. Изучение структуры однословных наименований предварим их час-теречной характеристикой. Метеорологические термины представлены преимущественно именами существительными, причем в их составе имеются существительные - названия процессов, например: облакообраюваиие, испарение, конвекция, снегопад, осадконакоплеиие и др. Категория процесса выражена в них в форме отвлечённых существительных, «сохраняющих значение действия, но сочетающих его со значением абстрактной предметности» [Винокур 1939: 13], и это является общей особенностью различных терминологий, так как, по утверждению Г.О. Винокура, в научной терминологии «мы имеем дело именно с названиями действий, а не с самими действиями в их конкретном жизненном проявлении» [там же: 13].
Между тем далеко не все признают тот факт, что в форме термина представлены опредмеченные признаки понятия. В частности, В.П. Даниленко считает, что в разных терминосистемах, кроме существительных (или субстантивных сочетаний) существуют также термины-глаголы, прилагательные, наречия [Даниленко 1977: 39-51]. Однако в исследуемой нами терминосистеме прилагательные функционируют лишь как «уточнители доминант в составе описательных терминов» [Моисеев 1970: 135], а глаголы - как речевые субституты терминов. Например: засев облаков — засевать облака, коагуляция — коагулировать. Вместе с тем не вызывает сомнений то, что в качестве самостоятельных терми 47
нологических единиц в сфере метеорологии используются слова категории состояния. В денотативный класс облака входят термины ясно, пасмурно и облачно, которые функционируют также как общеупотребительные слова, хотя, разумеется, содержание и объем выражаемых ими обиходных и научных понятий различны.
Обратимся к описанию структурных особенностей терминов-существительных. Учитывая способы их образования, можно выделить несколько структурных типов таких наименований: I. Термины — простые слова: 1) непроизводные; 2) производные: а) образованные с помощью аффиксов; б) образованные путем семантического переноса. II. Термины — сложные слова. В количественном отношении преобладают непроизводные термины. Они составляют 39,7% от общего числа односложных наименований, причем 2/3 непроизводных лексических единиц имеют исконно русское происхождение. Меньшим числом представлены производные термины - около 26 %. Семантически производные единицы составляют чуть меньше 10 % от общего числа терминов. Путем сложения образованы 24,5 % терминов.
2.1.1. В группе непроизводных метеорологических терминов мы выделяем два типа слов: 1) термины, которые появились в результате адаптации языком метеорологии общеупотребительных слов и 2) термины, которые возникли в результате заимствования языком метеорологии иноязычной лексики.
Специфика художественного текста как способа фиксации результатов познавательной деятельности человека
Отличительные черты эстетического способа освоения мира определяются его образным характером: художественный образ как единица отражения действительности обладает наглядностью, эмоциональной насыщенностью и смысловой содержательностью, которые сконцентрированы в единой словесной форме. Как отмечает Е.И. Кукушкина, «искусство создает объекты, несущие в себе печать личной неповторимости, наделенные особой степенью общности и полноты смысла» [Кукушкина 1984: 101].
Такая структурная организация художественного образа позволяет рассматривать индивидуально-авторское текстовое пространство, а вместе с тем и текстовое пространство всей национальной литературы в единстве трех семантических сфер: денотативной, эмотивной и концептуальной [Бабенко Васильев, Казарина 2000: 77], - которые определяют соответственно предметный, эмоциональный и понятийный уровни эстетического постижения мира. В нашем исследовании эти компоненты содержания художественных текстов осмысливаются в иных понятиях, а именно: чувственный компонент, прагматический компонент и рациональный компонент. Это обусловлено тем, что при обращении к вопросам концептуализации одного фрагмента мира в разных познавательных сферах - научной и художественной - необходимо, с одной стороны, соотнести содержание исследуемых текстов со структурой познания, а с другой - выработать единые основания классификации семантических единиц научных и художественных текстов. Использование термина прагматический компонент объясняется еще и тем, что он позволяет представить субъективно авторский план художественного текста в разнообразии оценочных смыслов, не ограничивая его только проявлением эмоций.
Проблема образности художественной речи в том виде, в каком она разработана в трудах отечественных ученых, представляет собой комплекс вопросов, связанных с выявлением характера соотношения слова и образа. Намечаются различные подходы к определению образности художественного произведения: от отождествления образности с метафоричностью [Ефимов 1961, Павлович 1995, Потебня 1976 и др.] до признания «общей образности» текста [Виноградов 1959, Винокур 1991, Пал невский 1962, Шапир 2000, Шмелев 1964 и др.]. В последнем случае принимаются во внимание не только словесные средства создания образа, но и фонетические, грамматические, синтаксические, композиционные, ритмические и др. Тем не менее приоритет словесных средств неоспорим, так как именно слово позволяет передать авторский смысл наиболее конкретно, «вещественно».
При изучении эстетической периферии денотативного класса облака в сопоставлении с его научной периферией мы анализируем только словесный материал. Это объясняется стремлением выработать сходные принципы исследования разных периферий, в частности, обнаружить соотносимые единицы анализа. Такими единицами и являются слова или их сочетания. Поэтому основная задача изучения эстетической периферии видится в выявлении особенностей формирования в художественных контекстах образного значения слова, взятого в качестве имени денотативного класса.
Художники слова, осмысливая мир с эстетических позиций, попадают в противоречивую ситуацию. С одной стороны, они, являясь носителями того или иного языка, находятся в плену языковых значений, так как вместе с языком они усваивают и «готовые нормы видения» мира [Кукушкина 1984: 203]. С другой стороны, писатели стремятся передать личностный опыт постижения мира, пытаясь тем самым задать иные основания категоризации. Для этого «необходимо преодолеть понятийный, абстрактный характер речи, сделать ее средством изображения конкретной действительности» [Никифорова 1972: 48].
В работах по теоретической поэтике получили широкое распространение идеи М.Н. Кожиной об индивидуализации смысла слова в процессе его «художественно-образной речевой конкретизации» [Кожина 1966: 84], сущность которой проявляется «в такой намеренно созданной по законам искусства организации языковых средств в речевой ткани художественного произведения, благодаря которой слово-понятие «переводится» в слово-образ (художественный), становится выражением новых, созданных творческим воображением ... индивидуально-неповторимых, как бы видимых внутренним зрением целостных художественных образов (и их элементов - «микрообразов»), пропущенных через эстетическую оценку писателя» [там же: 91]. В свете этих идей при изучении единиц эстетической периферии особое внимание следует уделить определению специфики поэтической сочетаемости имени денотативного класса и способов преобразования его семантики в текстовом пространстве национальной литературы. Подчеркнем, что при исследовании эстетических представлений об облаках мы отвлекаемся от особенностей их характеристики как факта идиостиля и на широком материале русской литературы XIX — XX веков рассматриваем регулярность выделения тех или иных признаков и частотность использования различных приемов их изображения.
