Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Актуальные и спорные вопросы изучения имен собственных 14-38
1.1. Из истории изучения имен собственных 14,- 19
1.2. Имена собственные и нарицательные. Границы перехода 19- 22
1.3. Имя собственное как лингвистическая единица 22-24
1.4. Вопрос о семантике имен собственных 24 - 28
1.5. Вопрос о классификации имен собственных 28-33
1.6. Функциональные свойства имени собственного 33 - 35
Г.7. Ассоциативно-культурный фон имен собственных... 35 - 38
Выводы 38 - 39
ГЛАВА II. Имена собственные как единицы; репрезентирующие особенности языковойличности автора 40 - 58
2.1. Языковая личность и ее реализация в языковой и индивидуально-авторской картинах мира 40-46
2.2. Понятие об идиостиле. Идиостиль и идиолект. Критерии разграничения 46 - 49
2.3. Художественный текст как фрагмент отражения индивидуально-авторской картины мира 49 - 54
- 2.4. Имя собственное и его функции в художественном тексте 54 - 58
Выводы 58 - 59
ГЛАВА III. Ономастическая организация индивидуально-авторской картины мира и. с. соколова-микитова 60 - 163
3.1. Общая характеристика ономастикона произведений И; С. Соколова-Микитова о деревне 60-62
3.2. Антропонимический фонд имен собственных: литературные антропонимы 63- 102
3.3. Антропонимический фонд имен собственных: исторические антропонимы 102 - 121
3.4. Топонимическое пространство произведений И. С. Соколова-Микитова о деревне 121 - 137
3.5. Зоонимия художественных текстов И. С. Соколова-Микитова 137 - 143
3.6. Особенностшупотребления имени Господа Бога Иисуса Христа в народной традиции 143 - 148
3.7. Мифонимы - опознавательные знаки национальнойшародной культуры 148- 153
3.8: Периферийные разряды онимов: имена, называющие объектььсветской культуры, в рассказах и повестях И. С. Соколова-Микитова 153 - 159
3.9..Периферийные разряды онимов: названия объектов религиозной культуры в произведенияхИ. С. Соколова-Микитова о деревне 159 - 163
Выводы 163 - 165
Заключение 166 - 171
Библиографический список
- Имя собственное как лингвистическая единица
- Понятие об идиостиле. Идиостиль и идиолект. Критерии разграничения
- Имя собственное и его функции в художественном тексте
- Особенностшупотребления имени Господа Бога Иисуса Христа в народной традиции
Введение к работе
Реферируемая диссертационная работа посвящена анализу ономастикона рассказов и повестей И. С. Соколова-Микитова о деревне 1922 – 1929 гг., выполненному в русле антропоцентрического подхода в современном языкознании.
Актуальность исследования. На современном этапе развития лингвистической науки одним из самых актуальных и перспективных является антропоцентрический подход в изучении любого языкового явления, предполагающий соотнесение всех явлений с носителем языка – человеком. Осознание приоритета личностного начала в языке послужило стимулом к формированию в 80-90-е гг. ХХ века теории человека как языковой личности.
Ю. Н. Караулов, работы которого оказали большое влияние на развитие антропоцентрического направления, говорит о том, что нельзя познать язык сам по себе, «…не обратившись к его творцу, носителю, пользователю – к человеку, к конкретной языковой личности»1.
Исследование языковой личности автора при антропоцентрическом подходе оказалось связанным с изучением ономастикона его произведений, поскольку имя собственное предстает как единица, сознательно отобранная художником для решения определенных творческих задач.
Любой автор, выступая в качестве субъекта художественной деятельности, определенным образом осмысливает и оценивает реальность. Таким образом, в произведениях мастера слова запечатлевается часть общей картины мира, которая попадает в поле его зрения и обретает статус индивидуально-авторской.
Имена собственные за счет присущей им накопительной функции способны сохранять и фиксировать информацию о постигнутой человеком действительности2, поэтому они начинают рассматриваться как показатели самых разнообразных знаний писателя о мире; как опорные элементы индивидуально-авторской картины мира; как единицы, репрезентирующие связь художника с культурно-историческим контекстом определенного времени.
Наша работа посвящена анализу ономастикона рассказов и повестей о деревне Ивана Сергеевича Соколова-Микитова (1892-1975), который по праву считается одним из признанных стилистов в русской литературе советского периода. Яркий, лаконичный язык писателя, знание и использование выразительных возможностей народной речи, высокий гуманистический и патриотический потенциал его рассказов и повестей дают право относить произведения И. С. Соколова-Микитова к лучшим образцам русской классической литературы.
Спустя три десятилетия забвения произведения этого писателя-классика вновь возвращаются к читателю. Свидетельство тому – возросшее за последние годы внимание исследователей-литературоведов к личности И. С. Соколова-Микитова.
К сожалению, творческое наследие И. С. Соколова-Микитова – знатока и хранителя русского слова – незаслуженно оказалось вне круга исследовательских интересов лингвистов. Поэтому наша работа – первый вклад в изучение такого значимого пласта лексики произведений И. С. Соколова-Микитова, как имена собственные, что подчеркивает важность анализа корпуса онимов в художественных текстах для понимания индивидуально-авторской картины мира писателя.
Таким образом, объектом диссертационного исследования стал ономастикон произведений И. С. Соколова-Микитова о деревне 1922 – 1929 гг. как определенным образом структурированный и взаимодействующий набор ономастических единиц, комплексное описание которых позволяет выявить особенности идиостиля мастера слова, специфику его индивидуально-авторской картины мира, воспринимаемую через призму имен собственных.
Предметом диссертационной работы послужил комплекс языковых и внеязыковых факторов и явлений, обусловливающих использование и функционирование онимов в художественных произведениях И. С. Соколова-Микитова как имплицитных показателей компетенции писателя в различных жизненных сферах и непосредственных носителей авторской эмоциональной оценки тех или иных социально-культурных феноменов, запечатленных в текстах художника слова.
Основными источниками работы послужили тексты рассказов из циклов «На теплой земле», «На речке Невестнице», «Записи давних лет», а также тексты повестей И. С. Соколова-Микитова «Детство», «Елень», «Чижикова лавра», которые роднят писателя с предшествующей классической литературой и современной ему «деревенской прозой».
Выбор именно этих произведений обусловлен их тематической и хронологической связанностью: рассказы и повести написаны в один из самых плодотворных творческих периодов жизни автора в родном селе Кислове (1922 – 1929 гг.) и иллюстрируют существенные стороны жизни русской деревни в один из самых сложных периодов отечественной истории – конца ХХ – начала ХХ вв.
По мнению критика Я. Назаренко, циклы рассказов «На речке Невестнице», «На теплой земле», повести «Чижикова лавра», «Елень», «Детство» составляют «своеобразную летопись-эпопею», в которой художественно воспроизведены отличительные черты русского национального характера, его эволюция на сломе двух исторических эпох1.
Также весьма значимым фактором при отборе именно этих циклов рассказов и повестей явилось отражение в них «малой» родины писателя – «Смоленского лесного края», что делает эти произведения востребованными источниками знаний регионального характера.
Дополнительными источниками для настоящей работы явились автобиографические зарисовки «Свидание с детством», «Автобиографические заметки», книга дневниковых записей «Давние встречи», философские размышления «Из записных книжек», а также очерки-воспоминания современников о писателе.
Ономастикон рассказов и повестей И. С. Соколова-Микитова составлялся путем сплошной выборки имен собственных и включает 538 единиц.
Таким образом, цель исследования – рассмотреть и проанализировать систему имен собственных, воспроизводящую на ономастическом уровне индивидуально-авторскую картину мира в художественных текстах И. С. Соколова-Микитова о деревне.
Поставленная цель предполагает решение следующих конкретных задач:
-
Выбрать из рассказов и повестей И. С. Соколова-Микитова все имена собственные.
-
Расклассифицировать и дать комплексное количественно-качественное описание ономастического материала в отобранных для анализа текстах.
-
Определить особенности употребления имен собственных как средств выражения авторской оценки.
-
Выявить роль ономастикона художественных произведений о деревне в формировании индивидуально-авторской картины мира И. С. Соколова-Микитова.
-
Проиллюстрировать влияние биографического опыта писателя на отбор и смысловое наполнение ономастического материала его художественных произведений.
При анализе материала использовались следующие методы:
1) метод комплексного анализа текста, предполагающий выборку, классификацию ономастического материала, описание отдельных групп онимов (антропонимов, топонимов, зоонимов и др.);
2) структурно-семантический метод, основанный на изучении структуры имен собственных, выявлении их словообразовательных особенностей и рассмотрении их значения в текстах И. С. Соколова-Микитова;
3) ареальный метод, связанный в основном с изучением топонимии произведений И. С. Соколова-Микитова, в которых упоминаются реально существующие или существовавшие географические названия различных населенных пунктов Смоленской области;
4) статистический метод, заключающийся в количественном подсчете ономастического материала в целом и отдельных его групп.
Исследование, как мы уже указали, проводилось методом сплошной выборки из произведений И. С. Соколова-Микитова всех имен собственных. Собранный и расклассифицированный ономастический материал, его количественная обработка, краткая энциклопедическая информация об определенных группах имен собственных приведены в 22 таблицах в Приложении 1 работы.
Научная новизна исследования состоит в том, что:
1) впервые исследуется ранее не привлекавший внимания языковедов ономастический материал произведений И. С. Соколова-Микитова о деревне с учетом лингвистических и экстралингвистических факторов, влияющих на использование этого пласта лексики в художественных текстах писателя;
2) в рамках диссертационного исследования дается комплексное описание всех разрядов имен собственных, встречающихся в текстах И. С. Соколова-Микитова о деревне, в качественно-количественном освещении;
3) в работе представляются новые сведения, позволяющие рассмотреть имя собственное как языковую единицу, содержащую информацию об определенных уровнях организации языковой личности И. С. Соколова-Микитова, которые реконструируются при анализе ономастикона произведений художника;
4) индивидуально-авторский образ «малой» родины, запечатленный в рассказах и повестях И. С. Соколова-Микитова 1922 - 1929 гг., обусловлен в том числе и определенным набором ономастических единиц, служит своеобразным и уникальным источником знаний регионального характера.
Теоретическую основу нашей диссертации составили труды известных ученых, работающих в области истории и теории ономастики: А. В. Суперанской (1969, 1973); Н. И. Толстого (1970); А. А. Белецкого (1972); В. И. Болотова (1972); Е. Ф. Данилиной (1970); В. А. Никонова (1974); Л. М. Щетинина (1980); В. Д. Бондалетова (1983); Б. О. Унбегауна (1995); И. А. Королевой (1999); В. И. Супруна (2000); Н. А. Максимчук (2002) и др., а также работы в области ономастики художественного текста: В. Н. Михайлова (1956, 1965, 1981); Т. Н. Кондратьевой (1967); А. В. Пузырева (1981); Ю. А. Карпенко (1986, 1991, 1993); М. В. Горбаневского (1984, 1988); О. И. Фоняковой (1990); Л. И. Андреевой (1995); А. Т. Семенова (1996); Л. В. Алешиной (2000); В. В. Леденевой (2000); Э. М. Левиной (2003); А. А. Фомина (2004); Г. Ф. Ковалева (2004, 2005, 2006) и др.
Теоретическая значимость исследования состоит в разработке на ономастическом материале произведений И. С. Соколова-Микитова актуальной на современном этапе развития лингвистики проблемы изучения конкретной языковой личности сквозь призму созданных ею текстов.
Разработка положения о том, что имена собственные являются показателями сведений писателя о тех сферах, к которым они принадлежат, дает возможность рассматривать ономастикон произведений художника как имплицитный комплекс разнообразных знаний. Последовательная экспликация этих знаний, проводимая в рамках авторских художественных текстов с учетом деривационных средств, синтаксической сочетаемости онимов, а также с учетом контекстуальных связей этих языковых единиц, позволяет выявить ряд самобытных, уникальных черт языковой личности любого автора.
Практическая значимость данной работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы для дальнейшего изучения творчества И. С. Соколова-Микитова, так как исследование дает возможность более глубоко охарактеризовать идиолект писателя и проанализировать его идиостиль.
Материалы практической части могут найти применение в преподавании вузовских курсов русской литературы, стилистики художественного текста, лингвистического анализа художественного текста, а также в работе спецкурсов и спецсеминаров, посвященных вопросам литературной ономастики.
Отражение в произведениях писателя ономастической лексики «Смоленского лесного края» дает возможность использовать этот языковой материал в учебных дисциплинах регионального компонента в школе.
Полученные данные могут быть привлечены для создания ономастического словаря произведений И. С. Соколова-Микитова.
Апробация исследования. Основные практические положения диссертации изложены в 11 публикациях.
Материалы исследования обсуждались на Международных научно-практических конференциях ученых МАДИ (ГТУ), РГАУ – МСХА, ЛНАУ (Москва 2006, 2007); Международной научной конференции «Тихоновские чтения. Теория языка. Словообразование. Лексикография» (Елец 2006); научной конференции «Проблемы литературного и лингвистического краеведения» (Орел 2006); литературно-педагогических чтениях, посвященных И. С. Соколову-Микитову (Смоленск 2007); на ежегодных научных конференциях студентов и аспирантов Смоленского государственного университета (Смоленск 2005, 2006, 2007); на заседаниях кафедры русского языка, где также в целом была обсуждена настоящая работа.
Основные положения, выносимые на защиту:
-
Имена собственные являются яркими и колоритными языковыми единицами, участвующими в формировании индивидуально-авторской картины мира писателя.
-
Литературные антропонимы в произведениях И. С. Соколова-Микитова о деревне согласуются с особенностями именования в русской этноязыковой среде конца ХХ – начала ХХ вв.
-
Имена собственные в текстах И. С. Соколова-Микитова приобретают разнообразные коннотации, являются средством выражения авторского отношения к созданным персонажам.
-
Ономастикон произведений писателя дает возможность охарактеризовать особенности его идиолекта и показать, как вырабатываются определенные критерии к отбору языковых средств.
-
Биография писателя находит непосредственное отражение в использовании и смысловом наполнении ономастикона его произведений.
Структура и объем диссертации обусловлены объектом, целью и задачами исследования. Рукопись работы изложена на 223 страницах компьютерного текста. Работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка и Приложений. Основной текст содержит 191 страницу. Библиографический список составляет 207 наименований. Работа имеет три Приложения. В первом Приложении приводятся таблицы с ономастическим материалом произведений И. С. Соколова-Микитова о деревне, где указана частотность словоупотреблений различных ономастических разрядов – всего 22 таблицы. Второе Приложение содержит перечень имен собственных, встречающихся в рассказах и повестях И. С. Соколова-Микитова. В третьем Приложении приведен литературно-биографический очерк о писателе.
Имя собственное как лингвистическая единица
Состав имен собственных, как и любой другой лексико-грамматической группы, неоднороден. Поэтому одним из центральных в теории имени собственного является вопрос о разграничении- ономастической, и апеллятивной лексики.
В современной науке по этому вопросу существуют две точки зрения:
1) граница между собственными и нарицательными именами не абсолютная (Л. А. Булаховский, В. А. Никонов, А. А. Белецкий и др.);
2) эта граница абсолютна, поскольку никаких «промежуточных явлений между собственными и нарицательными именами не существует» (Ю. А. Карпенко) [Бондалетов 1983,28]. Придерживаясь первой точки зрения, демонстрирующей относительность границ между онимами и апеллятивами, приведем ряд положений- ученых-ономатологов, разделяющих эту точку зрения.
A. А. Белецкий, занимавшийся рассмотрением «промежуточных» между нарицательными и собственными именами слоев лексики, пришел к выводу о том, что границы между этими классами слов «...не могут считаться определенными, раз и навсегда и совершенно непререкаемыми» [Белецкий 1972,18].
Своеобразным продолжением мысли А. А. Белецкого является высказывание А. В. Суперанской о том, что «в языке происходит постоянный обмен, постоянное взаимодействие между именами нарицательными и собственными», что проявляется во взаимном обмене апеллятивного и онимического словарного состава [Суперанская 1973, 116].
B. Д. Бондалетов также говорит о нечеткости границ между онимами и апеллятивами, «принципиальной переходности языковых явлений, особенно в лексико-семантическом ярусе языка», но при этом делает весьма ценное дополнение о том, что «признание возможности промежуточного состояния слова (слововосочетания) между классом нарицательных и собственных имен не должно служить основанием для отрицания их качественного своеобразия» [Бондалетов 1983,28-29].
Признавая возможность переходных явлений в области нарицательной и ономастической лексики, нельзя не остановиться на случаях трансформации имен собственных в нарицательные.
Л. М. Щетинин- констатирует, что возможность употребления онимов в значении апеллятивов основывается на понятийной- соотнесенности первых: «Перенос фамильных имен людей, обладающих определенными духовными» или физическими качествами, на всех носителей этих качеств (Ловелас -ловелас - соблазнитель) именно потому и возможен, что предпосылки к этому заложены в самом значении имени собственного: оно не только называет определенного человека и ассоциируется с присущими ему качествами, но и соотносится с общим понятием «человек» [Щетинин 1966, 8].
А. А. Реформатский связывает превращение имени собственного в нарицательное с наполнением слова новым понятием с новыми признаками. При этом исследователь приводит примеры перехода имени или фамилии человека на его изделие, изобретение (кольт, форд, френч), а также иллюстрации, перехода имен литературных героев - носителей определенных черт - в нарицательные (донжуан, альфонс) [Реформатский 1967, 62-63].
Для А. В. Суперанской возможны следующие условия перехода имен собственных в нарицательные: «1) денотат имени приобретает достаточную известность у всех членов определенного языкового коллектива, получивших общий минимум воспитания и образования» (это касается названий государств, столиц, крупнейших рек, известных лиц и т. п.); «2) имя перестает связываться с одним сколько-нибудь определенным денотатом и делается типичным для многих чем-либо похожих друг на друга людей, поселений, рек и т. п.» [Єуперанская 1973,116].
Н. Д. Арутюнова считает, что имя собственное может стать нарицательным, если за ним «закрепляется обозначение стабильной совокупности признаков» [Арутюнова 1999, 24-25].
Попытаемся обобщить приведенные выше высказывания. В частности, отметим, что переход онимов в апеллятивы возможен лишь тогда, когда происходят изменения в семантике первых: имя, перестает быть средством индивидуализации и, соответственно, не может выделять единичный объект из класса однородных.
Изменения в семантике обусловливают трансформацию грамматических особенностей онимов. В частности, Л. В. Алешина отмечает следующие принципиальные изменения у имен собственных в случае их перехода в разряд нарицательных: «а) в морфологических свойствах: появляется коррелятивная форма множественного числа, соотносительная по значению с формой единственного числа: фриц - фрицы, манилов - маниловы, наполеон - наполеоны; б) в синтаксических свойствах: становится возможной сочетаемость с количественными и порядковыми числительными (два фрица третий-фриц); в) утрачивается необходимость написания с прописной,буквы» [Алешина 2000, 53].
Имена собственные являются словами, т. е. единицами языка, и поэтому составляют предмет исследования особого раздела языкознания - ономастики.
В ономастике существует достаточно большое число классификаций имен собственных в зависимости от объектов номинации. Само слово «оним» входит как терминоэлемент в состав названий классов имен и тем объединяет их, например, антропонимы, топонимы и т.п.
Имена собственные противопоставлены всему остальному лексическому фонду, т. е. лексике апеллятивной, которая включает не только имена существительные, прилагательные, числительные, но и глаголы, причастия, наречия, местоимения, союзы и др. В качестве имени собственного может выступать не только слово, но и,словосочетание, предложение, которое служит для выделения именуемого им, объекта среди, других в том же классе [Подольская 1978, 87]1.
При этом уточним, что имя служит не только различению; но и вводит в ряд, т. к. «...называемый предмет всегда, хотя и с разной степенью отчетливости, соотнесен с другими- предметами данного вида, а также с другими типами сходных и несходных предметов» [БондалетовЛ983, 24].
Понятие об идиостиле. Идиостиль и идиолект. Критерии разграничения
Таким образом, корректнее говорить об определенных чертах, параметрах уровней организации языковой личности, подлежащих реконструкции при диалектическом подходе [Леденева 2000, 9 - 10].
Согласно вышеприведенной модели Ю. Н. Караулова, которая наиболее соответствует задачам нашего исследования, языковая личность, достигнув высшего уровня развития (прагматикона), используя определенный набор лингвистических единиц, может продуцировать художественный текст с целью объективировать в нем некоторое духовное содержание.
Подчеркивая важность исследования языка писателей, творчески преобразовывающих и использующих сокровища общенационального языка, В. В. Виноградов отмечал, что «...в индивидуальном творчестве нередко раскрываются полнее и острее общие свойства и процессы языкового развития» [Виноградов 1959,184].
В нашей работе будут рассмотрены некоторые особенности языковой личности И. С. Соколова-Микитова (1892-1975) сквозь призму употребленных им в произведениях имен собственных.
Необходимость обращения к ономастикону писателя в русле антропоцентрического подхода возникает в связи с тем, что онимы, как и любые другие единицы художественного текста, детерминированы творческой волей самого автора.
Имена собственные являются, одним из средств репрезентации такого уровня1 организации языковой личности писателя, как прагматикой, а значит, способны эксплицировать различные знания художника об определенной исторической эпохе, в которую он жил и творил; о той части социума, к которой принадлежал; о мире природы, окружавшей.его на протяжении всей его жизни; предметах духовной и материальной культуры и др.
Таким образом, онимы являются опорными элементами в воспроизведении картины мира языковой личности.
Средствами репрезентации этого уровня является выбор жанра, набор жанров, индивидуально-авторское фразеотворчество и др. [Караулов 1987,1989; Морковкин, Морковкина 1997J. Термин «картина мира» появился в конце XIX - начале XX вв. в теоретической физике («физическая картина мира») для обозначения системы образов, отражающих совокупность научных результатов познания мира.
Со временем она стала одной из опорных в философии и гуманитарных дисциплинах, включая филологически науки [Хализев 2002, 23-24].
В языкознании термин «картина мира» был впервые предложен австрийским философом и логиком Л. Витгенштейном, введен в лингвистику (семиотику) Л. Вайсгербером [Руднев 1997, 127].
В отечественной науке термин «картина мира» появился в 60-80-е гг. XX века. Картина мира определялась как «образ мира, полученный в результате перекодирования воспринимаемых сигналов - первичных данных, фиксируемых приборами (искусственными или органическими, т. е. рецепторами) и вторичных данных, являющихся результатом перекодирования первичных данных» [Иванов, Топоров, 1988].
В. И. Постовалова дает следующее определение этому понятию: картина мира - это «целостный глобальный образ мира, который, является результатом всей духовной активности человека» [Постовалова.1988, 9].
В рамках антропоцентрического подхода в языкознании картина мира определялась как «целокупность, которой располагает как отдельный человек, так и человек «софийный» и« которая обусловливает его способ созерцания, ощущения, восприятия, постижения объяснения мира и себя в этом мире, содержит правила реагирования на различные поведенческие запреты, принятые в данном обществе» [Морковкин, Морковкина 1997, 50].
Как отмечает И. Р. Гальперин, «...воспринимаемая нами картина мира находится постоянно в,движении и изменении. Однако каждый отдельный отрезок этого движения может быть воспринят дискретно. ... Получается некий «снятый момент», который дает возможность рассмотреть отрезок движения во всех его характерных особенностях, его формах, связях, направленности его составляющих» [Гальперин 1981, 64]. Картина мира воплощается в языке,- т. к. язык, является средством фиксирования и хранения накопленных человечеством знаний.
Языковое; воплощение картины мира связано с освоением информ ємного национального пространства и является результатом деятельности ментально-лингвального комплекса (МЛК) личности;, под которым понимается «функционирующее на основе человеческого мозга ... триипостасное целое, которое обеспечивает восприятие, понимание, оценку, хранение, преобразование и передачу (трансляцию) информации» [Морковкин; Морковкина 997, 20];
Языковая картина- мираї понимается как «зафиксированная в языке и специфическая; для данного языкового коллектива схема восприятия действительности» [Яковлева 1994, 9].
При таком; подходеязыковая картина мира уподобляется призме, сквозь,. которую носитель языка смотрит на мир (Ср.: с тезисом?работы Эг Єепира. «Язык. Введение в изучение речи»; согласно которому, только познав язык нации; можно понять способ-ее видения мира; ее менталитет [Сепир?2001]).
Таким образом, языковая картина» мира - это картина мира; «основанная ит знании; внушенном языком; его единицами и категориями» [Морковкин; Морковкина 1997, 51].
А. Б. Михалев, указывая на: сложность и многослойность рассматриваемого явления, выделяет следующие; слои языковой; картины мира: лексический? (номинативный); , фонетический; илш звуко-изобразительный; фразеологический (паремический); грамматический; или категориальный; дискурсивный [Михалев 2001, 108].
Имя собственное и его функции в художественном тексте
В словаре Е. Н. Поляковой также отмечается происхождение фамилии Завьялов от некалендарного имени или прозвища Завьял, которое могли дать вялому, медлительному человеку [Полякова 2005,135].
И. М. Ганжина о возникновении фамилии Завьялов пишет - «из отчества от нехристианского личного имени Завьял того же корня, что и древнерусское завьялица - «вьюга». В говорах слово завьяла имеет два значения: «метель», а также «вялый, медлительный человек» [Ганжина 2001, 206]. Князьков: 1. Васко Князь, крестьянин Городенского пог. 1495. Писц. I, 279 2. Прохно Князь, крестьянин в Паозерье. 1498. Писц. IV, 15. 3. Князик, крестьянин, зап. 1582. Арх. VI, 1, 115. 4. Федка Князец, суздальский крестьянин. Кон. XVII в. А. К. III, 254 [Тупиков 2005, 239].
В Словаре современных русских фамилий И. М. Ганжиной отмечается происхождение фамилии Князьков от прозвищного имени Князь (уменьшительное Князек), весьма распространенного в XVI - XVII вв. у крестьян. Как пишет автор Словаря, «Возможно, в имя, как в талисман, было заложено пожелание богатства и власти, однако не исключено, что прозвища имели оттенок иронии» [Ганжина 2001, 243]. Крючин: 1. Сенка Крюк, крестьянин Ясеновичского пог. 1495. Писц. I, 47. 2. Крюк, крестьянин волости Велили. 1495. Писц. П, 756. 3. Ивашко Крюк, крестьянин Холмского пог. 1495. Писц. И, 828. 4. Федко Крюк Борисов сын, послух, св. 1526. А. К. I, 725
Исторические антропонимы будут рассмотрены нами отдельно как особая подгруппа личных имен, иллюстрирующая авторское восприятие современной ему исторической эпохи ! показать особенности функционирования целостного массива фамилий, встречающихся в текстах И. С. Соколова-Микитова о деревне.
Это следующие антропонимы: Абрикосов, Агибалов, Алмазов, Апраксин, Арсеньев/Арсенъевы, Архаров, Барбосов, Барышниковы, Бегичева, Бологовская, Брусилов, Веретенникова, Верзилов, Волконская, Воронец, Глинка, Голицын, Деникин, Друцкой-Соколинский/Друцкие-Соколинские, Калинин, Карасев, Катлярский, Каховский, Керенский, Колупанов, Колчак, Коншин/Коншины, Кузменко, Корф, Крымовы, Лермонтов, Медвёдков, Николаев, Олсуфьев, Пенский/Пенские, Погодин, Пушкин, Розанов, Синяков, Смирнов, Станкевичи, Строев, Толстые, Трояновский, Филимонов, Хлудов.
Прежде всего следует отметить разнообразие формантов в словообразовательной структуре этой группы фамилий. Кроме уже встречающихся в основе антропонимов крестьянских персонажей суффиксов -ов/-ев; -ин/-ын; -онокАенок, в составе этой группы, помимо обозначенных, представлены форманты -ск(ий); -енко; -евич(и); -ец; -ак.
Если большая часть фамилий крестьянских персонажей соотносятся с соответствующими каноническими (крестильными) и прозвищными именами, то семантика основ фамилий некрестьянских персонажей в произведениях И. С. Соколова-Микитова окажется более разноплановой.
Так, часть фамилий восходит к различным формам канонических имен: Апраксин Апраксия (прост.) греч. Евпраксия; Арсенъев греч. Арсений; Архаров Архар (сокращ.) греч. Аристарх; Калинин Калина (разг.) греч. Каллиник 1 ;
Нам представляется уместным привести этимологию слова алмаз, приведенную в Словаре современных русских фамилий И. М. Ганжиной, которая, отмечая происхолодение фамилии Алмазов из отчества от древнерусского прозвищного имени Алмаз, пишет, что в основе его - «русское слово алмаз, заимствованное либо непосредственно из греческого, либо из арабского через посредство тюркских языков, в которых это слово означает не только драгоценный камень (в казахском, например, алмаз - «самая лучшая сталь».) Принято считать, что русские переняли это слово у татар» [Ганжина 2001,22]. Карасев - 1. Карась Манухин сын Есюков, землевладелец в Дубровенском пог. 2. Карась, каневский замковый слуга. 1552. Арх. VII, 1, 105. 3. Карась, крестьянин, ю. 3.1692. Арх. ПІ, 2, 257 [Тупиков 2005, 230]. Смирнов - 1. Смирной Васильев сын Конков, землевладелец, св. Ок. 1500. 2. Смирной Коптев сын Доньского, крестьянин Суздальского уезда. 1579. А. Ю. 92 и мн. др. [Тупиков 2005, 419 - 420]. Толстой — 1. Вячеслав Толстый, боярин галицкий. 1218. Ипат. 485.; 2. Онтифа Толстой, помещик. До 1495. Писц. I, 374. и мн. др. [Тупиков 2005, 449]. Антропонимы Бегичева, Крымовы являются тюркскими по просхождению. Так, в основе антропонима Бегичева тюркское имя Бегич, которое, по мнению О. Н. Трубачева, восходит к тюркскому бег(к) «чиновник» [Трубачев 1968, 14].
Фамилия Крымовы, возможно, происходит от тюркского имени Карым (в стяженной форме Крым) - «великодушный, благородный, щедрый» [Федосюк 1996, 124]1.
Часть антропонимов некрестьянских персонажей возводима и к соответствующим древнерусским некрестильным именам или прозвищам, и к близким по фонетическому оформлению диалектным словам: Брусилов - 1) Брусилов братанич Митя Коурцов, помещик в Будковском пог. 1500. Писц. Ш, 288, 322 [Тупиков 2005, 121]: 2) брусить - нвг., мск. - «нести чепуху, нескладицу, бредить, врать»; орл.- «бормотать, говорить косноязычно, невнятно»; прм. - «соврать, сказать вздор» [Даль 2007, т. 1,131]. Воронец — 1) Иван Воронец Мокшеев, кабальный, св. Ок. 1460. А. К. I, 554 [Тупиков 2005, 151]. 2) воронец - вост. - «брус; широкая и толстая доска в виде полки посередине избы» [Даль 2007, т. 1, 244]2. Гагарин - 1) Иван Гагара, помещик Перховского пог. 1500. Писц. III, 151 [Тупиков 2005, 157]. 2) гагара - 1. «Крупная водяная птица обычно черного цвета». 2. «Смуглый черноволосый человек». вят., кург. - «хохотун, глупый человек» [Даль 2007, т. 1, 339]. Голицын - 1) князь Дмитрий Иванов сын Булгакова Голица, св. 1538. 3. А. П,
Особенностшупотребления имени Господа Бога Иисуса Христа в народной традиции
Исключение составляет лось Бурый, который не относится к группе домашних животных. Наличие клички у дикого животного - явление не очень распространенное. Однако, как отмечает А. В. Суперанская, в естественных условиях кличку мог получить «хищник, часто посещающий определенную деревню, или животное, постоянно наблюдаемое в определенном месте» [Суперанская 1973,178].
Все зоонимы в текстах о деревне И. С. Соколова-Микитова функционируют в народной речи, поэтому многие из них носят «простонародный» характер, органически вписываясь в крестьянскую бытовую среду.
Большинство лошадей названы по одной определяющей черте. Это может быть масть животного. Например, конь Вороной («Фурсик») получил свою кличку за черный окрас шерсти (вороной - «о масти животных: черный» [Ожегов, Шведова 2004, 64]). Аналогично лось Бурый назван таким зоонимом за особый цвет своей шерсти: бурый - «о масти, шерсти: черный с коричневым отливом» [Там же. С. 97]. Тематически к группе зоонимов, мотивированных апеллятивами, обозначающими окрас шерсти животного, примыкает кличка коня Смольник («Детство»), которая соотносится со словом смоляной, «т. е. очень черный» [Там же. С. 157].
Кличка корове Цыганке дана за черный окрас ее шерсти, который унаследовал затем и родившийся у нее теленок: «...он лежал на соломе, в хлеву, черный, как мать, с белой по спине полоской, весь мокрый. Мать Цыганка, наклонив рогатую голову, бережно и крепко облизывала от головы до ног новорожденного» («Записи давних лет»)[Соколов-Микитов 1985, т. 1, 450].
Особенности внешнего вида отражены в кличке собаки Чубрик («Детство»). Этот зооним соотносится со словом чубатый - (разг.) -«лохматый, с чубом» [Ожегов, Шведова 2004, 888].
Процесс присвоения кличек животным может идти по линии выявления характерных особенностей поведения животных, их образа жизни, определенных, только им присущих черт.
Так, в рассказе «Камчатка» фигурирует пес Заливай. Выбор этого зоонима для ружеухого умного пса явно связан с особенностями его лая, носящего звонкий переливчатый характер.
Зооним Фурсик, являющийся кличкой простого деревенского мерина -героя одноименного рассказа («Фурсик»), дан домашнему животному за его небольшой рост (В словаре В. И. Даля есть слово фурсик (презрит.) -«недоросток, маленький человечек» [Даль 2007, т. 4, 540]).
Причем этот зооним содержит в себе оттенки презрительного, неуважительного отношения хозяина к такой неказистой лошади, которая, по всей видимости, не будет хорошо справляться с тягловой работой из-за своих незначительных размеров.
Однако, несмотря на свой маленький рост, в работе конь неутомим: «В работе на мельнице Фурсик оказался необыкновенно вынослив. Невелики были его силенки, но усталости он не знал. С готовностью подвижника отдавался он работе ... В плугу и в оглоблях он отдавал все свои силы, никогда не останавливался и, если бы пришлось, тянул до последнего вздоха» («Фурсик») [Соколов-Микитов 1985, т. 1, 357].
Красавкой названа корова в одном из рассказов-миниатюр цикла «Записи давних лет» скорее всего за приятный внешний облик, гармоничность сложения, вызывающие положительный эмоциональный отклик в душе хозяина.
Зоонимы Сокол, Жук возникли, как и клички-именования по масти животного, в процессе онимизации соответствующих нарицательных существительных - сокол и жук. Сокол - «хищная птица, отличающаяся быстрым парящим полетом» [Ожегов, Шведова 2004, 744-745]. В рассказе «Фурсик» Сокол - молодой, хвастливый жеребец, часто не справляющийся с тяжелой тягловой работой. Думается, что свою кличку он получил за резвый нрав и горделивую стать.
Что касается зоонима Жук, являющегося кличкой обычного крестьянского меринка в рассказе «В снегах», то здесь нам кажется более уместным акцентировать внимание на переносном значении слова жук -«ловкий человек, плут» (прост., неодобр.) [Ожегов, Шведова 2004, 196] только применительно к домашнему животному.
При таком рассмотрении мотивации выбора зоонима Жук становится ясно, что в процессе присвоения определенной клички учитывались особенности нрава домашнего животного, его сообразительность, хитрость, верно подмеченные хозяином коня.
Описание внешнего облика этого коня позволяет с определенной долей вероятности соотносить его со стереотипным образом толстого черного, зачастую не всегда чистоплотного насекомого:
«Черный Ванькин конек Жук, обросший на зиму лохматой и густой шерстью, опузатевший от зимнего корму, весело бежит по белой дороге, поскрипывая снегом и попыхивая нам в ноздри запахом навозца» («В снегах») [Соколов-Микитов 1985, т. 1, 411].
Конь Верный («Записи давних лет») воплотил в своей кличке лучшие представления своего хозяина об идеале домашнего животного: зооним либо отражает реальную черту поведения животного - его преданность человеку, либо дан с надеждой, что животное будет достойным помощником в крестьянских работах.
