Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Народные названия месяцев как отражение русской ментальносте 17
1. Общие положения теории номинации. Семантические особенности единиц номинации разных структур (простых, сложных, составных) .. 17
2. Языковая картина мира древних славян, восстанавливаемая посредством изучения имён существительных, называющих месяцы.. 29
3. Из истории календаря 39
4. Русские народные названия месяцев и названия месяцев в других славянских языках. Сфера их функционирования 52
Выводы 66
Глава II. Особенности семантики и структуры русских народных названий месяцев 68
1. Одиночные простые по структуре мотивированные номинации 72
1.1. Существительные с формантом-ник 73
1.1.1. Отыменные номинации 73
1.1.2. Отглагольные номинации 93
1.2. Существительные с формантом-ень 94
1.2.1. Отыменные номинации 94
1.2.2. Отглагольные номинации 105
1.3. Существительные с формантом-ец 109
1.4. Субстантивированные прилагательные 116
1.5. Существительные с формантом-ик 117
1.6. Существительные с формантом -j 119
1.7. Существительные с формантом-ич 120
1.8. Существительные с формантом-ун 120
1.9. Существительные с формантом-их 123
1.10. Существительные с формантом-як 123
Одиночные мотивированные номинации, не вошедшие ни водну из групп 124
2. Одиночные сложные по структуре мотивированные номинации 128
2.1. Сложения с опорной основой глагола 128
2.2. Сложения с опорной основой существительного 137
3. Одиночные немотивированные номинации 143
3.1. Славянские наименования 143
3.2. Заимствованные наименования 146
4. Номинация - словосочетания 148
4.1. Субстантивные словосочетания 149
4.2. Глагольные словосочетания 155
Выводы 157
Заключение 161
Список источников 167
Список литературы 170
Список сокращений 189
Приложение 191
- Общие положения теории номинации. Семантические особенности единиц номинации разных структур (простых, сложных, составных)
- Отыменные номинации
- Существительные с формантом-ец
Введение к работе
Время - важное составляющее жизни и сознания человека. Это та универсальная категория бытия, которая всегда вызывала и вызывает неизменный интерес. Время всегда было и по сей день остаётся предметом анализа, объектом научных исследований для учёных самых разных областей знаний.
С лингвистической точки зрения проблема времени как онтологическая, а отчасти и лингвокультурологическая, рассматривается в монографиях М.В. Всеволодовой, Е.С. Яковлевой, Г.В. Звездовой и отдельных статьях (Ю.Н. Караулов, Н.Д. Арутюнова, Т.В. Цивьян, А.Д. Шмелев, Л.В. Вялкина и другие).
Одним из первых к анализу темпоральной лексики в отечественном языкознании обратился М.М. Покровский - основатель лингвистической семантики. Дальнейшее развитие эта тенденция получила в работах А.И. Моисеева, А.Б. Мордвинова и других. Значительное место в семантических исследованиях занимают научные труды Е.С. Яковлевой. Они направлены на системное изучение наивной картины мира носителей русского языка, реконструкция которой производится на основе лексических и грамматических значений слов темпоральной семантики.
Проблема времени, изучение которой ведется с давних времён, первоначально была предметом изучения естественных наук, имеющих дело с природными явлениями. Внимание к данной категории было обусловлено прежде всего необходимостью измерения времени.
Менее исследованной проблема времени предстает в гуманитарных науках. Загадки времени особенно привлекали философов еще с античных времён. Весомый вклад в изучение категории времени внесли философы-экзистенциалисты, рассматривавшие её не в физическом, а духовном, нравственном и эстетическом аспектах.
Лингвистика изучала время преимущественно как грамматическую категорию (А.В. Бондарко, Г.А. Золотова, М.В. Всеволодова). И лишь сравнительно недавно оно стало рассматриваться в качестве культурного концепта, одного из элементов языковой картины мира и одной из составляющих лингвокультурного знания того или иного народа.
Важным фактором, определившим современный подход к категории времени, стал переход лингвистики на антропологическую парадигму. В языкознании были поставлены проблемы языковой личности, влияния человека на язык, проблемы концептуальных и языковых картин мира и другие. Отталкиваясь от идей В. Гумбольдта, согласно которым рассматривать язык необходимо не как средство общения, а как цель в самом себе, как орудие мыслей и чувств народа, а также гипотезы лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа, учёные сегодня пытаются создать единую теорию языка и человека.
В. Гумбольдт отмечал, что именно такой подход к языку и есть «основа подлинного языкового исследования, от которого любое другое изучение языка, как бы основательно оно ни было, в сущности своей только уводит. Такое исследование языка самого по себе уподобляет его любому другому природному объекту. Оно должно объять все различия, поскольку каждое из них принадлежит к понятийному целому...» (Гумбольдт 1985 : 377).
Сложившимся направлением в лингвистике сегодня можно считать типологические исследования, среди которых изучение славянской языковой картины мира (Н.И. Толстой, СЕ. Никитина, О.Н. Трубачев и другие), в частности лингвистических основ балканской модели мира (М. Радич-Дугонич, Т.В. Цивьян) и т.п. Основное внимание учёных при этом уделяется реконструкции прошлого, выяснению национальной специфики языковой картины мира (ЯКМ) славянских народов. В работах названных учёных так или иначе затрагивается тема времени. Рассматривается она в качестве одной из составляющих национальной языковой картины мира.
Этническая составляющая вопроса изучалась учёными В.Н. Топоровым, Н.И. Толстым, рассматривающими время в славянской народной культуре, В.М, Мокиенко, исследующим мифологию времени через призму языка, и другими. Временную семантику как выражение языковой ментальносте изучают Г.В. Звездова (древнерусский язык), А.С. Львов («Повесть временных лет»), Т.А. Лисицына (русский язык XVIII века).
Наиболее перспективными представляются работы, в которых для изучения русской временной картины мира (отраженной, в частности, и в лексической системе языка) привлекаются данные культурологического, этнографического и историко-этимологического характера, выполненные с учётом обусловленности времени как когнитивной категории историческими и культурными реалиями, содержащие анализ соотнесённости временных понятий, образов, представлений, их языкового выражения.
Современная система летосчисления связана с изучением небесных тел, особенностями перемещения их в космическом пространстве и основана на данных астрономии и других естественных наук. А как вели счет времени древние славяне? Каковы были их временные ориентиры? Существовало ли в Древней Руси понятие времени вообще? И если да, то с чем оно было связано? Ответы на все эти вопросы можно найти в древнейших славянских памятниках письменности. Наличие в них таких слов, как годъ, лЬто, часъ, дьнь, зима, осень, а также названий месяцев и дней недели подтверждает то, что славяне еще в древнейшую эпоху имели представление о временных понятиях. Понятия эти были тесно связаны с практической деятельностью человека.
Аграрный календарь русского крестьянина, месяцеслов, складывавшийся в течение многих столетий, представляет собой уникальное явление русской культуры. Он включает в себя знания о природе, осмысление закономерностей человеческого бытия и жизни в целом, обычаи и обряды, богатое фольклорное наследие, веками устанавливавшиеся нормы этики и эстетики и т.д.
В настоящей диссертации древний славянский (русский) календарь рассматривается в системе мировоззренческих представлений, как своеобразно закодированная картина Мира, обусловленная хозяйственно-бытовой жизнью древнего населения и наблюдениями за живой природой. Календарь вслед за А.В. Лушниковой понимаем как воплощение пространственно-временной модели Универсума, имеющей определённую логику соотношения структурных элементов (Лушникова 2005 :11).
Основными занятиями славян были сельское хозяйство, охота, рыболовство. Поэтому календарные рамки различных временных отрезков находятся во взаимосвязи с теми сельскохозяйственными работами, особенностями охотничьего и рыболовного промысла, которые приходились на тот или иной отрезок времени. Это можно проследить на примере небольшой группы слов, обозначающих в современном русском языке четыре времени года: весну, лето, осень, зиму. Многие ученые - лингвисты считают, что разграничения времен года, существующего в современном понимании, в древнерусском языке не было: «Четко лишь различались два сезона: теплый и холодный. Теплый - это период расцвета природы, период посева и уборки урожая, то есть тот отрезок времени, который в настоящее время соответствует весне, лету и частично осени. Холодный - период, когда природа мертва, все живое отдыхает, то есть соответствующий нашей осени и зиме» (Вялкина 1968).
С принятием на Руси христианства (988 г.) на земледельческий календарь накладывается система церковного времяисчисления. Если земледельческий календарь изначально был ориентирован по солнцу, то церковный - по луне (Некрылова 2007 : 6). А.Ф. Некрылова отмечает, что народный календарь «демонстрирует такое соединение языческого и христианского начал, которое правильнее было бы назвать слиянием, а не двоеверием. Народное православие не есть механическое соединение двух мировоззрений, когда сравнительно просто вычленяются элементы языческие и христианские. Перед нами явление,
скорее напоминающее необратимую химическую реакцию, где в результате соединения двух веществ получают третье, со своими, только ему присущими свойствами» (Некрылова 2007 : 9,10).
В результате совмещения календарей получилась двойная система исчисления времени, что, в частности, отражено в названиях месяцев, употреблявшихся в русском языке древнерусского и старорусского периодов.
Надо отметить, что практически до XVI века на Руси существовало три календаря: гражданский, церковный и народный (аграрный)1. В Древней Руси встреча Нового года приходилась на начало марта. С XIV века церковь пыталась перенести начало года на 1 сентября, но официально (для всех слоев населения) эта дата была узаконена лишь в 1492 году (Некрылова 2007 : 6). Спустя два века Петр I обнародовал указ «лета счислять» с января, что привело к некоторым казусам, таким, например: 1699 год в Российском государстве продолжался всего четыре месяца (с сентября по декабрь).
Таким образом, 1700 год, а за ним и новое, XVIII столетие, стали для россиян началом новой эпохи: на Руси был принят юлианский календарь, из-за чего, правда, к XX веку Россия отстала от Европы, давно перешедшей на григорианский календарь, на 13 суток. Восполнить это время помог декрет Совнаркома от 1918 года, согласно которому был осуществлён переход на григорианский календарь, а в жизнь российского народа вошли такие понятия, как «новый стиль» и «старый стиль» и соответственно обозначение дат двумя цифрами «по-новому» и «по-старому» (Некрылова 2007 : 7).
1 Народный календарь включал в себя, помимо основного - земледельческого, -несколько достаточно самостоятельных календарей: вегетативный, скотоводческий, охотничий, промысловый, ремесленный, что определялось природно-климатическими условиями (разница во времени прихода весны, длительности лета, ассортименте посевных культур, в сроках их созревания и т.п.), типом хозяйственной деятельности (развитое скотоводство, рыболовство или охота как главнейшие промыслы, традиция ухода в города на заработки и пр.) [Некрылова 2007].
Вынужденный пересчёт времени оказался особенно значимым для народного календаря, так как все даты «передвинулись» почти на две недели «и нарушилась привычная, когда-то строгая и логически оправданная соотнесённость праздников и дней поминовения святых с определёнными датами и с трудовой деятельностью крестьян» (там же).
Двухнедельный сдвиг внёс путаницу в привычную соотнесённость сельскохозяйственных работ с определёнными днями месяца. Если раньше время начала подготовки пашни под сев пшеницы приходилось на первую половину мая, то по новому стилю - на вторую, когда обычно пахота уже завершалась.
В течение веков менялись не только сроки отсчёта Нового года, но и названия месяцев. Современные названия отражают заимствованные официальной культурой латинские названия месяцев, часть которых восходит к существовавшему в Древнем Риме счёту месяцев с марта. Это наименования сентябрь, октябрь, ноябрь и декабрь, соответственно, означающие 'седьмой', 'восьмой', девятый' и 'десятый' месяцы, что не совпадает с нынешним их порядковым номером в году. Часть названий месяцев посвящена каким-л. богам римского пантеона. Например, январь - богу Янусу, март - богу войны Марсу, май - богине плодородия Майе, июнь - богине Юноне. Июль и август названы в честь знаменитого римского полководца, императора Гая Юлия Цезаря (Кесаря) и императора Октавиана Августа. Этимология наименований февраль и апрель, по мнению учёных, до сих пор вызывает споры: одни исследователи считают, что февраль был посвящен богине Фебрис или богу Фебру, а апрель - Венере-Афродите через этрусский вариант имени; другие полагают, что февраль (или слово, от которого произошло это название) обозначал когда-то великую искупительную жертву, совершаемую в конце года, а апрель восходит к латинскому глаголу aperire - 'открывать'.
Традиционный русский календарь сохранил народные названия месяцев. Семантика многих из них довольно прозрачна и связана с характером
мотивирующей основы слова (январь - перезимъе, февраль - бокогрей, март -проталъник, апрель - снегогон, цветень, май - травник, июнь - хлеборост, июль - макушка лета, август - разносол, сентябрь - хмурень, октябрь -листопад, свадебник, ноябрь - полузимник, декабрь - студень). Некоторые наименования требуют особого пояснения, так как в них отразились традиционные для того времени, а сегодня практически забытые виды деятельности (апрель - березозол); либо это наименования, которые представляют собой древнерусские или диалектные слова, не употребляющиеся в современном русском языке (август - серпень, июнь - изок, июль -сенозарник, косень, август - жнивень, ноябрь - грудень, грудный и другие).
Актуальность диссертации определяется вниманием современной лингвистики к изучению национальной ЯКМ и необходимостью дальнейшего поиска методов её описания; интересом языковедов к изучению народной речи и культуры, стремлением через посредство слова определить и глубже понять своеобразие народной концептуальной КМ.
Актуальность предпринятого исследования также связана с тем, что в последнее время все больше возрастает интерес к изучению онтологических категорий бытия и сознания, а фундаментальных работ о времени как концептуальной языковой универсалии, сочетающих в себе языковой, философский, культурологический и другие аспекты анализа, не так много. Поэтому комплексный подход представляется оптимальным при изучении такой универсальной и одной из наиболее важных категорий человеческого бытия, сознания и языка, как время.
Актуальность этой работы определяется и тем, что историческое словообразование изучено в меньшей степени по сравнению со словообразованием современного русского языка. «Недостаточная изученность русского словообразования в плане диахронии общеизвестна. Единичны монографические исследования проблем русского исторического словообразования, все еще не определены параметры системного подхода к
словообразовательным процессам в их развитии. В связи с этим любые вопросы названной области русистики актуальны и могут быть обсуждаемы» (Лопушанская 1991 : 183). Нельзя не согласиться с мнением Н.М. Шанского о том, что любое явление словообразовательной системы, «в силу диахроничности процесса возникновения новых слов и динамичности словообразовательной системы, можно глубоко и всесторонне познать только с помощью комплексного - синхронно-диахронного исследования, рассматривая слова как результат деривации в большом контексте языковой современности и истории» (Шанский 1977 : 16).
Объектом научного исследования является совокупность народных названий месяцев.
Предметом исследования являются семантика и структура народных названий месяцев.
Объект и предмет исследования определили цель работы: исследовав особенности семантики и структуры имён существительных, называющих месяцы, восстановить (воссоздать) один из фрагментов русской народной языковой картины мира, отражающей языковыми знаками соответствующий сегмент концептуальной картины мира.
В соответствии с поставленной целью в ходе диссертационного исследования решается круг конкретных задач, которые обуславливают ее достижение:
Дать общее представление о русской системе летоисчисления.
Охарактеризовать народные названия месяцев с точки зрения семантики.
Проанализировать данные слова с точки зрения структуры.
Определить происхождение этих слов.
Выяснить, какую роль играли слова данной тематической группы в формировании славянской языковой картины мира.
Основными методами исследования для достижения цели и решения поставленных в диссертации задач послужили методы синхронно-диахронного,
описательного, а также элементы компонентного (структурно-семантического),
сравнительно-сопоставительного, историко-этимологического,
этимологического и лингвокультурологического анализа.
Объект, предмет, цель исследования и реализованные задачи определили научную новизну диссертации. Впервые всесторонне исследованы и описаны названия месяцев, функционировавшие в разные периоды развития русского языка и в разных формах его реализации (литературном языке и диалектах).
Материалом для описания послужили 252 лексические единицы с темпоральным значением меры времени, а именно народные наименования месяцев, употреблявшиеся в русском языке.
Материал взят из следующих источников: «Словарь древнерусского языка (XI - XIV вв.)», «Словарь русского языка XI - XVII вв.», И.И. Срезневский «Материалы для словаря древнерусского языка», «Полный церковно-славянский словарь», «Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный вторым отделением императорской академии наук», «Словарь русского языка XVIII в.», В.И. Даль «Толковый словарь живого великорусского языка», «Словарь современного русского литературного языка» в 17 томах, «Словарь русского языка» в 4 томах, «Толковый словарь русского языка конца XX в. Языковые изменения / Под редакцией Г.Н. Скляревской», диалектные словари («Словарь русских народных говоров»), этимологические словари (М. Фасмер «Этимологический словарь русского языка», А.Г. Преображенский «Этимологический словарь русского языка», «Этимологический словарь русского языка» под редакцией Н.М. Шанского, «Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд / Под редакцией О.Н. Трубачева», П.Я. Черных «Историко-этимологический словарь русского языка»).
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что в ней реализован комплексный подход к анализу лексических единиц с использованием синхронно-диахронного, описательного, элементов
компонентного (структурно-семантического), сравнительно-исторического, историко-этимологического, этимологического и лингвокультурологического методов, что обеспечивает целостность рассмотрения языковых явлений.
Полученные результаты дополняют знания о структурной организации тематических групп, расширяют и углубляют представления о номинативной деятельности языкового сознания в процессе номинации различных реалий и вносят вклад в развитие общей теории номинации.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что её результаты и выводы, методы исследования и выработанные подходы, аспекты анализа могут найти практическое применение в школьной и вузовской практике (в курсах по исторической грамматике русского языка, лексикологии, по словообразованию современного русского языка, при написании обобщающих работ по историческому словообразованию, в спецкурсах по культурологии, русской диалектологии, при изучении современных славянских языков), а также при составлении тематического словаря.
Полученные результаты также могут быть использованы при изучении других онтологических и универсальных категорий бытия, сознания, языка и культуры.
Апробация диссертации осуществлялась в форме докладов и сообщений в 2002 - 2007 гг. на лингвистических и междисциплинарных научных конференциях разного уровня: 1) международных конференциях «Грамматические категории и единицы: синтагматический аспект» (Владимир, 2005), «Лексика, лексикография, терминография в русской, американской и других культурах» (Иваново, 2005), «Славянская фразеология и прагматика» (Хорватия, о. Раб, 2006); 2) всероссийской «Федеральной итоговой научно-технической конференции творческой молодежи России по естественным, техническим, гуманитарным наукам (Москва, 2003); 3) региональной (межвузовской) конференции «Проблемы семантики и функционирования языковых единиц разных уровней» (Иваново, 2003, 2004, 2006); 4)
внутривузовских конференциях «Научно-исследовательская деятельность в классическом университете: ИвГУ» (Иваново, 2002,2003,2004).
По теме диссертации опубликовано 15 работ.
На защиту выносятся следующие положения в соответствии с целями и задачами исследования:
Народный каленадрь (месяцеслов), связанный почти исключительно с устной языковой традицией, отразил особенности народного сознания и явился сокровищницей живого русского слова, дошедшего до нас из глубины веков.
В языке народного месяцеслова отражён особый тип мышления, свойственный древним славянам, который можно охарактеризовать как художественный, образный, поэтический, мифологический, связанный с особым характером познания окружающего мира, особым способом его освоения.
Самосознание русского крестьянина (и в целом русский менталитет) формировалось на фоне взаимодействия двух культур, двух вер - язычества и христианства, важнейшим свидетельством чего явилось взаимодействие двух календарей - народного и церковного. И это взаимодействие отражено в присутствии в народном календаре особых названий месяцев.
Количественные, метрические свойства времени непосредственно реализуются в языке, в частности в лексических единицах, но семантика темпоральной лексики содержит также и особенности этнокультурного осмысления времени как меры человеческого бытия, то есть наблюдается тесное единство количественного и качественного аспектов при выражении измерения времени в языке, отражающее диалектическую связь природного и исторического времени в сознании русского человека и его языке.
Достоверным источником экстралингвистической информации о предметах являются мотивационные признаки лексических знаков. Выбор мотивационного признака при номинации месяцев не является случайным. Он детерминирован самим человеком: вербализуется то, что является в сознании
народа важным, значимым. Таким образом, словообразование является одним из средств языковой концептуализации картины мира.
Структура работы: диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников, списка использованной литературы, списка сокращений и приложения.
Во Введении представлена краткая история вопроса в лингвистической науке, а также обосновывается актуальность выбранной темы, её научная новизна, определяются цели и задачи исследования; формулируются основные теоретические положения диссертации; раскрывается теоретическая и практическая значимость полученных результатов; обозначается предмет научного исследования; называются основные методы и приёмы анализа языкового материала, используемые в диссертации, формы апробации результатов исследования; кратко описываются структура и содержание работы.
В первой главе диссертации «Народные названия месяцев как отражение русской ментальносте» даётся обзор научных работ, посвященных общим положениям теории номинации, семантическим особенностям единиц номинации разных структур, теме времени.
Что касается категории времени, то освещается степень изученности вопроса в разных областях знаний, особое внимание уделяется постановке проблемы времени в гуманитарных науках, в частности в лингвистике. Рассматриваются свойства времени, анализируется их отражение в языке. Отмечается интегрирующая функция времени в общем знании о мире, в придании целостности его языковой картине. Подчёркивается важность рассмотрения данной категории в развитии, эволюции восприятия, осмысления, языкового воплощения. Категория времени по-разному предстаёт в разных культурах и языках, раскрывая характер народного мировидения и систему ценностных ориентиров этноса. Вопрос о том, каким образом эта универсальная категория реализуется в русской национальной концептуальной
и языковой картине мира также является предметом исследования в данной главе.
Здесь же даются сведения об истории календаря, русской системе летоисчисления; русские народные названия месяцев рассматриваются в сопоставлении с названиями месяцев в других славянских языках; даны сведения о функционировании названий русских народных месяцев.
Во второй главе «Особенности семантики и структуры народных названий месяцев» представлена классификация имён существительных, называющих месяцы, с точки зрения особенностей семантики и структуры. Каждая глава сопровождается выводами.
В заключении представлены основные теоретические положения и практические результаты, к которым привело исследование.
Время, веками оставаясь загадкой для человека, продолжает быть предметом пристального научного интереса и в наши дни. Хочется надеяться, что данное исследование, выработанный подход к анализу и описанию народных названий месяцев, употреблявшихся в русском языке, дадут новый материал для более глубокого понимания категории времени в целом.
Основное содержание диссертации изложено на 193 страницах. Список использованной литературы включает 260 работ, из них - 241 - на русском языке и 19 - на иностранных; список источников составили 41 словарь и исследования по темпоральной лексике.
Общие положения теории номинации. Семантические особенности единиц номинации разных структур (простых, сложных, составных)
Полное лингвистическое описание лексических единиц языка, в частности народных названий месяцев, употреблявшихся в русском языке, которое представляет данное диссертационное исследование, невозможно без обращения к теории номинации, сложившейся к настоящему времени в языкознании.
Прежде всего, теория номинации связана с выяснением того, как соотносятся между собой понятийные формы мышления, каким образом создаются, закрепляются и распределяются наименования за разными фрагментами объективной реальности.
Несмотря на высокую частотность употребления термина номинация в современной лингвистической литературе, его содержание до сих пор остаётся многозначным, что вносит некоторую путаницу.
Под номинацией в языкознании традиционно понимается:
1) образование языковых единиц (слов, предложений, фразеологизмов и т.д.), характеризующихся номинативной функцией, то есть служащих для вычленения и называния фрагментов действительности и закрепляющих понятия о них;
2) совокупность проблем, относящихся к изучению динамического аспекта актов наименования в форме предложения и образующих его частей;
3) комплекс общелингвистических проблем номинации, связанных со словообразованием, полисемией, омонимией, синонимией, антонимией языковых единиц, их тождеством и вариативностью. Наименование долгое время изучалось на уровне парадигматических отношений. Античные мыслители (Аристотель, Гераклит, Платон и другие) в понимании механизма номинации придерживались материалистической точки зрения. Они пришли к выводу о том, что номинация есть сложное многообразие соотношений между словом, вещью и понятием. В период признания ономасиологического и семасиологического аспектов рассмотрения наименования особое место занимает признание условной грани между понятиями «значение» и «обозначение» при отсутствии целостного системного описания слов.
Особый вклад в развитие теории номинации внесли представители Пражского лингвистического кружка, которые определили язык как систему знаков, служащих для реализации конкретной цели.
Объектом номинативного аспекта знаковой теории языка являются все номинативные средства языка, образованные разнообразными способами; в свете теории номинации исследуются вопросы системности слов не только в их прямых, но и переносных значениях.
Общая типология языковых номинаций представлена одним из создателей общей теории номинации в отечественном языкознании В.Г. Гаком [Гак 1977]. Она представляет собой многомерное пространство с пересекающимися признаками, которое включает восемь разноаспектных классификаций:
1. Иерархия номинаций: первичная - вторичная номинация.
Во время становления теории номинации явлению первичной и вторичной номинации было уделено немало внимания. Но содержание терминов «первичная» и «вторичная» номинация у разных исследователей остаётся различным. Мнения учёных разделились в определении формально-смысловой структуры данного явления. Так, В.Г. Гак [Гак 1967], Т.В. Булыгина [Булыгина 1991], А.А. Уфимцева [Уфимцева 1968] и некоторые другие учёные под первичной номинацией понимают языковое означивание посредством слов и словосочетаний, а под вторичной - языковое означивание при помощи предложений.
Отнесение слов и словосочетаний к первичной, а предложений - ко вторичной номинации восходит к теории означивания Э. Бенвениста, понимающего под условиями означивания прежде всего наличие средств языкового выражения той или иной семиологической значимости и факт вхождения данного знака в ту или иную систему и определённого осмысления знака в этой системе. Под семиотическим Э. Бенвенист понимает способ означивания, который присущ языковому знаку и придаёт ему статус целостной единицы: «знак существует в том случае, если опознаётся как означивающее всей совокупностью членов языкового коллектива и если у каждого вызывает в общем одинаковые ассоциации и одинаковые представления» [Бенвенист 1974, с. 113]. Семантическим же Э. Бенвенист называет «специфический способ означивания, который порождается речью» [Бенвенист 1974, с. 134].
Отыменные номинации
Наиболее многочисленную подгруппу составляют существительные, обозначающие месяцы, мотивированные именами существительными со значением явление или состояние природы . Сюда относятся слова выожник «февраль», метелъник «февраль», капельник «март», каплюжник (капелюжник) «март», парник «март», ручейник «апрель», росенник «май», жарник «июль», грозник «июль», зо(а)рничник «август», зоревник «сентябрь».
Большинство данных слов мотивировано именами существительными, называющими различные явления природы: вьюгу, метель, грозу, зарницу, зарю. В этом ряду слов можно выделить группу с общим значением проявление непогоды : выожник, метелъник и грозник.
Наименования вьюжник и метелъник являются по отношению друг к другу синонимами. Они называют один и тот же месяц - февраль. Общее значение проявление непогоды , объединяющее эти наименования, связано с мотивирующей основой этих слов. При рассмотрении данных наименований как семантически опосредованно мотивированных глаголами (вьюжить, вить (для вьюжника) и мести (для метелъника)), выявляются дополнительные акценты значений у данных слов, а именно частое и непрерывное действие, названное мотивирующим глаголом . Таким образом, въюжником февраль, вероятно, был назван не только потому, что именно в это время встречается такое явление природы, как вьюга, но и потому, что в эту пору вьюжит часто и сильно. По данным «Историко-этимологического словаря русского языка» П.Я. Черных, слово вьюга появилось в русском языке после XVI века. В других славянских языках оно отсутствует. В более ранний период, а именно с XI по XII века для называния данного явления природы использовалось существительное вияль, позже виялица - зимняя стужа, буря (сравните с сербским словом eejaeuua). Существительное вьюга относится к обширному гнезду вить, веять. Общеславянский корень vi-: vbj-. Сравним с диалектными, южновеликорусскими веять виться , колыхаться и въялица - метель , буран . Суффикс -уг (а) возник, по мнению ученых-этимологов, по аналогии со словами дерюга, зверюга и т.п. [Черных 1999, т. I, с. 174].
Существительное метель обозначает ветер, вихорь со снегом; иногда сильный ветер с пылью, с песком; вьюга, веялица, кура, хурта, буран [Даль 1999, т.И, с. 838]. Народным говорам известны слова метелюга (вьюга-метелюга) в значении «сильная метель» и метеля (мокрая метеля, то есть ветер с мокрым снегом и сухая метеля, то есть холодный сильный ветер со снегом) [СРНГ1982,т. 18, с. 137].
Не только февраль ассоциировался у наших предков с явлением природы, которое пугало, внушало страх и опасения. Месяц июль известен своими грозами. Поэтому, вероятно, он получил наименование грозник (гроз(а) + -ник). Значение проявление непогоды , объединяющее его с предыдущими наименованиями, связано, на наш взгляд, также с мотивирующим словом гроза - непродолжительное, но бурное ненастье с ливневым дождем (или градом), сопровождающееся молнией и громом [Черных 1999, т. I, с. 219].
По данным этимологических словарей, существительное гроза в значении ужас , угроза , ад и собственно гроза фиксируется в памятниках письменности начиная с XI века [Черных 1999, т. I, с.219]. Общеславянское groza - нечто ужасающее, внушающее ужас . Соответствия имеются, главным образом, в языках балтийской группы, но, по мнению ученых, довольно спорные. Чаще существительное гроза сопоставляют с литовскими словами grasa (или grasinimas) - угроза , grasus - угрожающий , отвратительный , но общеславянскому z, по мнению историков языка, в литовском должно соответствовать не s, а і. Появление s некоторые ученые объясняют отталкиванием от омонимического grazus - красивый , вследствие чего вместо закономерного graza, grazus имеем grasa, grasus. Другие этимологи ссылаются на сходство с литовским grazoti - угрожать при латыш, grezuot - грозить , угрожать , сердиться [там же].
С отражением явлений природы связаны также наименования зо(а)рничник и зоревник. Они использовались древними славянами для называния августа и сентября. Особенностью данных наименований является то, что оба слова (одно из них опосредованно) мотивированы существительным заря. В отличие от группы слов вьюжник - метельник - грозник с общим значением проявление непогоды в основе данных номинаций - признаки цвета и времени (утренняя и вечерняя зори).
Слово зорничник (зарничник), по мнению одних этимологов, мотивировано существительным зарница (зарнщ(а) + -ник) - отдаленная молния, когда виден свет и блеск ее, а грома не слышно [Даль 1998, т. I, с. 1566]. Другие ученые считают, что слово зорничник образовано от глагола зорить - зреть , созревать , так как август - это время созревания нив [ПЦСС1998,т.И,с.865].
Существительные с формантом-ец
Следующие три наименования - пролетенъ, летенъ и прилетенъ -образованы от одного и того же корня. Слово пролетенъ мотивировано глаголом пролетать {про- + лет{еть) + -ень). По данным «Грамматики современного русского языка», глаголы с префиксом про- могут иметь значение упустить, пропустить что-н., совершая действие, названное мотивирующим глаголом [РГ - 70, с. 270]. Таким образом, мы можем предположить, что пролетенъ буквально месяц, который пролетает очень быстро, и если не побеспокоиться в это время о будущем урожае, то осенью можно остаться с пустыми закромами.
Данное наименование месяца, по мнению некоторых ученых, образовано не от глагола, а от существительного лето {про + лет{6) + -ень), так как с этого месяца начинается весна - предвестница лета, и вместе со следующими за ним месяцами - апрелем и маем - составляет так называемое пролетие [ПЦСС 1998, т. I, с. 298-299]: «Мимо иде уже зима, пролЬтие же вниде» (Сборник поучений XIV века) [Срезневский, т. И, с. 78]. Сравним с сербским словом пролепе - весна [с. 21].
Несколько отличные от данного наименования названия месяцев летенъ и прилетенъ. Они мотивированы глаголами лететь и прилететь {при- + лет{е){ть) + -ень). По народным наблюдениям, в конце марта - начале апреля прилетают скворцы - гонцы весны, а птица синка, или всем известная трясогузка, садится на лед и растаптывает его лапками. А через семь дней после её прилета и река трогается [Некрылова 2007]. Таким образом, летенъ и прилетенъ буквально месяц, когда прилетают первые весенние птицы.
Слово ведень мотивировано глаголом вести (ф. Зл. ед.ч.: вед(ет) + -енъ) - направлять; идти, указывая дорогу, путь , идти во главе [МАС 1981, т. I, с. 156]. Ведень буквально месяц, который ведет за собой остальные. Общеславянское vesti (итератив voditi) восходит к индоевропейскому корню ued(h)-. По мнению этимологов, ближайшие родственные соответствия находятся в литовском языке. Это глагол vesti (1 л. ед.ч. vedu) вести , заведовать , а также жениться (сравним с древнерусским выражением вести жену в значении жениться или со словом водимая - жена , супруга ) [Фасмер 1996, т. I, с. 272]. Таким образом, можем предположить, что ведень -не только месяц, который ведет за собой остальные, но и месяц, который предвещает скорые свадьбы. И действительно, зимой, до времени Великого поста (чаще всего в феврале) справлялись на Руси крестьянские свадьбы. Но не только свадьбами был известен этот месяц. Величали наши предки февраль крутенем.
Слово крутень мотивировано глаголом крутить {крут{тъ) + -енъ) - вертеть, вить, завертывать, завивать, оборачивать вокруг, коловращать, кружить (о погоде) [Даль 1998, т. II, с. 519-522]. У существительного крутень В.И. Даль приводит также значение вихорь, метель, вьюга [там же]. Таким образом, крутень - месяц кружащих, крутящих, завывающих вьюг. По мнению историков языка, крутить - слово неясное в этимологическом отношении. Возможно, оно связано с древнерусским словом круча - омут , водоворот , вир , встречающимся в Псковской летописи в «Сказании о князе Домонте»: «метахуся с брега в кручу» или словом кручина - состояние длительной тоски или томительной тревоги [Черных 1999, т. И, с. 448]. Таким образом, крутень еще и месяц печали, тревог, вызванных, по-видимому, сильными метелями, вьюгами, крутящими сильно и часто.
Существительное цветень использовалось древними славянами для наименования апреля и мая. Слово цветень опосредованно мотивировано глаголом цвести (ф. Зл. ед.ч.: цвет(ет) + -ень) - распускаться, покрываться цветами [MAC 1984, т. IV, с. 634]. Цвести также означает быть в расцвете сил, здоровым, красивым , хорошо выглядеть [там же]. Таким образом, цветень буквально месяц цветения: луга и поля покрываются желтыми шапочками одуванчиков, в садах расцветает душистая сирень, на клумбах пестреют тюльпаны всех видов и расцветок, а также месяц хорошего настроения и самочувствия. Слова цвъсти в значении цвести , процветать , славиться , цвьтЬти в значении цвести , цвЪтъ в значении цветок , луг употребляются в памятниках письменности начиная с XI века. Общеславянское kvisti (с / из индоевропейского ei) восходит к индоевропейской базе kuei (с западноевропейским к вместо к% По мнению некоторых этимологов, корень k uei- тот же, что в русском глаголе светить [Черных 1999, т. II, с. 362]. Но, например, М. Фасмер отмечает, что связь слов svetb и kvetb недостоверна [Фасмер 1996, т. III, с. 575 - 576, т. IV, с. 292 - 293]. В чешском языке май -kveten, то есть месяц цветов. И до сих пор дети в Праге и в других чешских городах в мае азартно играют в «кветы» - в соцветьях сирени ищут ребята цветки с пятью лепестками, по поверью, они приносят нашедшему счастье [Беляков 1990, с. 24].
