Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Художественная картина мира как лингвокогнитивная категория 23
1.1. Содержание понятия «картина мира» 26
1.2. Языковая картина мира как система представлений о действительности, отраженных в языке 28
1.3. Проблемы соотношения языковых и когнитивных структур в процессах речемыслительной деятельности 31
1.4. Эмоциональные и оценочные составляющие художественного пространства 36
1.5. Словесный знак как форма воплощения художественного смысла 37
1.6. Художественная картина мира и коллективный субъект художественной деятельности 41
1.7. Феноменологический подход
в исследовании природы художественного 45
1.8. Структура и функции художественной картины мира 52
Выводы 63
Глава 2. Художественный концепт как смысловая и эстетическая категория 66
2.1. Традиционные подходы к исследованию художественных смыслов 66
2.2. Художественный смысл и коллективный художественный опыт 70
2.3. Художественный концепт как структурообразующий элемент художественной картины мира 74
2.4. Лингвокогнитивные основы описания художественного концепта 77
2.5. Содержание художественного концепта 83
2.6. Экспликация концепта
в художественном высказывании 93
2.7. Механизмы концептуализации
в процессах художественной коммуникации 97
2.8. Концептосфера русской литературы. Типы художественных концептов 102
2.9. Два аспекта редукции
художественной картины мира 106
Выводы 110
Глава 3. Взаимоотношения текстовых и концептных смыслов в процессах художественной коммуникации 114
3.1. Художественный концепт Путь в интертекстуальном пространстве русской литературы (опыт реконструкции) 114
3.1.1. Лингвоэстетические и культурологические
основы выявления художественного концепта Путь 116
3.1.2. Смысловые и оценочные составляющие художественного концепта Путь 121
3.1.3. Культуроспецифичные составляющие художественного концепта Путь 148
3.1.4. Литературный мотив как текстуальная форма проявления концептного смысла 157
3.2. Конфликт рассказа В.Пелевина «Ника»
в контексте национальной эстетической традиции 163
3.2.1. Сознание и универсальный язык смыслов 164
3.2.2. Взаимодействие текста и концептуальной системы субъекта 165
3.2.3. Актуализация художественного концепта в тексте литературного произведения 168
3.2.4. Художественный концепт и типы эстетических реакций 175
3.3. Оценка в художественной картине мира русской литературы 177
3.3.1. Концептуализация аксиологических и эмоциональных составляющих художественных высказываний 177
3.3.2. Категория ценности и ценностная оценка 178
3.3.3. Интертекстуальное пространство русской литературы
как аксиологический дискурс 182
3.3.4. Аксиологема как специфический
художественный концепт 185
3.3.5. Реконструкция аксиологических смыслов и выявление их культурной специфики 187
3.3.6. Лингвокультурологическое обоснование ценностной ориентации национальной художественной культуры 197
3.3.7. Аксиосфера художественной картины мира русской литературы как система аксиологических ориентиров 202
3.4. Основы описания «аффективного содержания» художественного текста 209
Выводы 220
Глава 4. Художественный дискурс как языковая форма существования художественных смыслов 228
4.1. Проблемы «приращения» и рефигурации
художественных смыслов
в интертекстуальном пространстве русской литературы 228
4.1.1. Дискурс как лингвистический феномен и речемыслительный процесс 230
4.1.2. Дискурсный подход к художественным текстам 237
4.1.3. Французская школа анализа дискурса
и проблема смысла 239
4.1.4. Структур а и границы художественного дискурса 243
4.1.5.Лингвистика художественного дискурса 248
4.2. Взаимопроникновение художественного и общекультурного:
специфика концептуализации в национальном дискурсе 253
4.2.1. Социокультурная мотивация эстетического осмысления исторического материала 254
4.2.2. Реальность и вымысел
как основа конституирования смысла 255
4.2.3. Концептуализация смыслов в пространстве национального общекультурного дискурса....257
4.2.4. Историческая личность в художественной картине мира русской литературы 259
4.2.5. Историческая личность как общекультурный концепт 265
Выводы 268
Заключение 272
Литература 277
Источники 300
- Содержание понятия «картина мира»
- Традиционные подходы к исследованию художественных смыслов
- Художественный концепт Путь в интертекстуальном пространстве русской литературы (опыт реконструкции)
Введение к работе
В результате возросшего в последнее время внимания к человеку и к разнообразным видам его деятельности заметно усилился интерес исследователей к проблематике, связанной с порождением и постижением субъектом художественных смысловых комплексов. Исследование специфической художественной деятельности человека представляется одной из наиболее важных задач, стоящих сегодня перед гуманитарной наукой. Решение такой задачи во многом зависит от адекватности наших представлений о соотношении языка и мира художественных смыслов.
В новых подходах к исследованию «языковых следов» деятельности человека в области словесного художественного творчества в последнее время наметилась тенденция к укрупнению объекта изучения, что привело к попыткам выйти за рамки такого смыслового единства, как текст, и привлечь в сферу исследования коллективный художественный опыт. Названная тенденция обусловлена осознанием того факта, что текст не может рассматриваться как автономное смысловое образование. Он включен сразу в несколько систем и существует в тесной связи с действительностью, другими текстами и с воспринимающим сознанием, которое не только осуществляет рецепцию информации, но и создает свой собственный воображаемый объект. Кроме того, текст существует в поле возникающих вокруг него интерпретаций, не только поясняющих его содержание, но и выявляющих неявные, латентные смыслы. Все это вместе не позволяет считать текст принадлежностью индивидуального сознания, а заставляет посмотреть на него сквозь призму коллективного сознания определенного этнокультурного сообщества.
В соответствии с такой точкой зрения сегодня все более распространенным является мнение о том, что рецепция художественного высказывания предполагает его соотнесение не только с сознанием субъекта или объективной реальностью, но и с определенной системой национально-обусловленных художественных конвенций. Это означает, что смысл произведения литературы следует выявлять, принимая во внимание его взаимоотношения с окружающим специфическим художественным пространством и рассматривая сам текст не только как результат коммуникации между автором и реципиентом, но и как следствие его бытия в особой оболочке наслоений культурных эпох, традиций и литературно-эстетических стереотипов. Такой эстетико-смысловой универсум может быть представлен как художественная картина мира (далее - ХКМ).
В гуманитарных исследованиях последних лет понятие «картина мира», отражающее способность человеческого сознания обобщать и категоризировать свои представления о действительности, стало вполне привычным. Картина мира обычно рассматривается как принадлежащее человеческому сознанию образование, в котором воплощается способ восприятия окружающего той или иной цивилизацией, социальной системой или группой. Термин «картина мира» имеет антропологический смысл и не означает совокупности материальных объектов окружающей нас действительности. Это не отражение мира, а воплощение результатов духовной деятельности человека в этом мире.
Становление данного термина происходит на фоне общей тенденции к смещению интереса от исследования и освоения внешнего мира к изучению внутреннего смыслового пространства личности, выявлению новых образов познания и систем репрезентации знаний. Фактически речь идет о попытке обосновать существование особой интенциональной реальности, которая не только влияет на характер восприятия мира, но и сама способна порождать новое знание. Такой взгляд предполагает переосмысление роли идеальных конструктов в изучении самых сущностных аспектов бытия.
Не без оснований считается, что видение мира опосредовано, в первую очередь, личностными смыслами и представлениями. Но в этих личностно-смысловых образованиях есть и нечто общее, что позволяет «наряду с индивидуальными вариантами говорить о системе инвариантных образов мира, точнее - абстрактных моделей, описывающих общие черты в видении мира различными людьми» (Леонтьев 1999: 273). Эти инварианты дают нам социокультурно выработанные опоры, которые мы используем в своем культурном опыте. Представляется, что ХКМ русской литературы, являющая собой наиболее глубокий слой художественной традиции, может рассматриваться в качестве одного из таких инвариантов. Она формируется на основе единого для всех членов данного этнокультурного сообщества художественного опыта и определяет деятельность субъекта в пространстве художественной культуры, носителем которой он является.
ХКМ русской литературы - это не столько образ мира, сколько образ отношения человека к миру, коммуникативное отражение эстетической и ценностной ориентации социума, представляющее собой результат коллективной художественной деятельности. В этой связи вполне оправданной кажется попытка рассмотреть ХКМ не как объект сознания, а как его составляющую, обладающую определенной структурой и системой категорий, но являющуюся при этом некоторой целостностью внеличностного характера, которая может быть определена как дознаковый уровень существования художественных смыслов.
Исследования образований, незнаковых по своему характеру, представляют собой неотъемлемую часть когнитивистики - науки о регулятивной и адаптивной деятельности человека по переработке информации и о структурах человеческого сознания, отвечающих за кодирование и хранение этой информации. Именно когнитивная наука ставит перед собой цель изучить ненаблюдаемые процессы и состояния человеческого сознания.
Данные, полученные в рамках этого направления, позволяют говорить о том, что наши представления о мире сосредоточены в некоторых структурах, не только предопределяющих наше видение и членение действительности, но «в какой-то степени порождающих информацию» (Касевич 1990: 11). Такие неосознаваемые структуры получили название когнитивных, так как они формируются только одним путем - через познание мира. Все это заставляет и при исследовании художественных феноменов обратиться к наиболее глубоким пластам человеческого сознания, в которых бессознательное и предпонятийное образовывают свои структуры, в не меньшей степени, чем языковые, влияющие на порождение и восприятие смыслов. Иными словами, чтобы составить более полное представление о том, что такое ХКМ и какие функции она выполняет в процессе жизнедеятельности человека, необходимо обратиться к названным когнитивным структурам, поскольку именно они (а не только система языка) определяют наше мировидение. При этом представляется логичным рассматривать саму картину мира как когнитивный уровень языковой способности личности.
Однако процессы художественной коммуникации предполагают не только «работу» с информацией. Сознание является когнитивно-эмоциональным единством, что позволяет говорить об особой эмоциональной и аксиологической семантике худоэюественных комплексов. Она имплицитна по своей природе и представляет собой эмоциональный компонент эстетической деятельности. Любое высказывание, даже не содержащее эксплицитных оценочных элементов, тем не менее, может приобретать оценочное значение на основе стереотипов, существующих в общей для данного социума ХКМ. Логично предположить, что в картине мира стабилизируются не только смысловые образования, но и определенные, детерминированные общим социокультурным контекстом ценностные отношения и эмоциональные комплексы. Надо полагать, что существование ХКМ обусловлено не только особым образом структурированной системой знаний, но и совокупностью моделей восприятия, в которых отразились стереотипные эмоциональные реакции и оценки, специфические для каждого лингвокультурного сообщества. Это означает, что ХКМ - это та зона, в которой эпистемический подход к человеку и миру соединяется с аксиологическим и этическим.
Именно ХКМ формирует у человека «навыки сверхчувственного категориального сознания» (Лурия 1998: 14), благодаря которым он оказывается способным в процессе художественной коммуникации выходить за пределы наглядного и чувственного опыта. И хотя ХКМ невозможно рассматривать в отрыве от языка, так как именно язык оформляет и эксплицирует существующие в ней смыслы, ее глубокое исследование предполагает выход за рамки языковой системы и обращение к речемыслительной деятельности субъекта. Это означает, что в данном случае речь должна идти об изучении художественного аспекта речевой деятельности, а не системы языка.
Вероятно, детальное описание структуры и функций такого сложного интенционального образования, как ХКМ, - дело будущего. Однако имеются достаточные основания рассматривать ее как совокупность специфических когнитивных структур, представленных в той или иной форме в индивидуальном сознании и коллективном бессознательном. Эти идеальные смысловые конгломераты являются по своей сути художественными концептами. Таким образом, сама ХКМ, отражающая специфику национальной ментальности, может быть рассмотрена как концептуализированное художественное пространство (концептосфера русской литературы), обрамляющее каждый литературный феномен и обладающее своими постоянными и переменными.
Не вызывает сомнений тот факт, что концепт должен пониматься, прежде всего, как сложный ментальный комплекс, принадлежащий не только индивидуальному сознанию, но и (в качестве интенциональной составляющей эстетического опыта) психоментальной сфере всего этнокультурного сообщества (Миллер 2000). Думается также, что концепт обладает качеством открытости и имеет два разнонаправленных вектора: с одной стороны, он взаимодействует с не имеющими знаковой формы смыслами, закрепившимися в ХКМ, с другой - с постоянно образующимися новыми художественными высказываниями, смысл которых получает языковое выражение. Значит, концептное содержание, будучи в целом вполне стабильным, обладает определенной динамичностью и способностью к обогащению смысла.
Содержание художественного концепта может быть установлено путем исследования сформированного интертекстуальным полем русской литературы и упорядоченного на основе тематического принципа некоторого репрезентативного множества художественных высказываний. Выявление в этом пространстве смысловых трансформаций и их последующий анализ предопределяют возможность осуществить реконструкцию концепта, обнажив тем самым его сущность, в которой объединяются сознание, язык и национальная эстетическая традиция. Такая процедура может рассматриваться как один из способов постижения информации, существующей в сфере бессознательного. Осуществив реконструкцию концепта, мы получаем имперсоналъную, предельно обобщенную и воплотившуюся в массиве текстов русской литературы структуру коллективного художественного сознания, представляющую собой единицу ХКМ и дающую представление о прототипическом художественном значении.
Смысловые составляющие художественного концепта эксплицируются в тексте посредством языка. Процесс постижения смысла, безусловно, есть процесс языковой. Без языка невозможна ни дешифровка смыслов, ни их стабилизация, ни их трансляция. Однако проблема взаимоотношений языка и мира художественных смыслов пока еще далека от решения. Тем не менее, при обращении к ней вполне очевидной оказывается сегодня тенденция выйти за рамки систематического описания внутритекстовых единиц информации (лингвистика художественного текста) и попытаться расположить источник наблюдения не внутри такого единства, как текст, а внутри более масштабной единицы, частью которой этот текст является (Бурвикова 2000, Ревзина 1999, Рикер 1995, Степанов 1995, Фуко 1996).
Привлечение внимания к новым «сверхтекстовым» реальностям вызвано тем, что художественное произведение всегда соотносит нарративную семантику с миром общекультурных ценностей и вследствие этого неизбежно втягивает в себя существующие вне его смыслы, которые особым образом влияют на все уровни текстовой информации.
Рамки языковой системы кажутся тесными, прежде всего, в том случае, когда целью исследования становится описание и объяснение механизмов художественной рефлексии и шире - деятельности человека в сфере художественного. Существует мнение, что язык здесь лишь «вершина айсберга, в основании которого лежат когнитивные способности, не являющиеся чисто лингвистическими, но дающие предпосылки для последних» (Демьянков 1994: 22). Тем не менее, поскольку именно слово кодирует любой человеческий опыт и даже самое отвлеченное мышление осуществляется при ближайшем участии языка, оставить без внимания языковой аспект конституирования художественных смыслов не представляется возможным.
В связи с этим возникает задача определить тот способ, которым в данном случае язык надстраивается над смысловым сводом. По-видимому, если речь идет о выходе научной мысли в интертекстуальное пространство литературы в целом, где имеется особенно существенное различие между миром смыслов и миром их экспликаций, в процессы функционирования языка неизбежно включаются дискурсивные процессы, представляющие собой уже коммуникативное явление, образующее «единство языковой формы, значения и действия и включающее в себя социальный контекст» (Арутюнова 1990: 136-137). Таким образом, определив в качестве предмета исследования ХКМ, мы неизбежно приходим к художественному дискурсу, рассматриваемому, с одной стороны, как поле функционирования языковых единиц, с другой - являющемуся речемыслительным процессом.
Уместность дискурсивного подхода в нашем случае определяется тем, что при обращении к нему основное внимание уделяется не связному, завершенному тексту и принципам его устройства, а разноуровневым семантическим единицам, анализ которых позволит выявить механизмы, устанавливающие связь между языковой сферой и самой сущностью культуры, мыслимой как совокупность символических систем, порожденных человеком в процессе его деятельности.
Дискурс, одной стороной обращенный к языку, а другой - к сознанию и ментальным процессам участников художественной коммуникации, не является оформленной и завершенной структурой. Он представляет собой выраженный в языке речемыслительный процесс и специфический способ организации речевой деятельности в сфере художественного. Анализ художественного дискурса не предполагает поиска художественной истины или оценки эстетических качеств литературных произведений. Его цель не интерпретация, а скорее формализация разнородных художественных смыслов, появлявшихся в интертекстексте какой-либо национальной литературы в процессе непрерывного движения художественной мысли во времени. В этом смысле дискурс образует особое пространство, в котором обретают языковую форму не столько результаты познания, сколько (в терминологии М. Мамардашвили и А. Пятигорского) «явления сознания», то есть даже те объекты, которые в принципе не могут быть познаны и/или вообще не существуют в реальном мире. Анализируя художественный дискурс, мы получаем представление не о явлении или предмете реальной действительности, а об условиях, в которых о них говорится и думается, и о «свойствах этого говорения и думанья» (Мамардашвили, Пятигорский 1999: 32).
Попытка реконструкции художественного концепта Путь, предпринятая в главе 3 настоящего исследования, как раз и была нацелена на описание условий и свойств «художественного думанья и говорения» о пути.
Необходимо также подчеркнуть, что художественный дискурс, представляющий собой специфическую разновидность эстетической памяти, нельзя смешивать ни с текстом, ни с произведением. Однако, обращаясь к дискурсу, мы не упускаем из виду и язык как таковой, исследуя его не ради углубления наших представлений о системе, а ради познания носителя этого языка - человека.
Какими же в свете вышесказанного представляются взаимоотношения конкретного литературного произведения, художественного концепта, который может рассматриваться как универсальный художественный опыт, зафиксированный в культурной памяти, и ХКМ, представляющей собой некий эстетико-смысловой универсум? Каким образом авторское и читательское сознание «работает» с универсальным языком смыслов, единицей которого является художественный концепт? Подобные вопросы вполне закономерны, так как в настоящее время интерес исследователей очевидно смещается от формализованных (строевых) единиц текста к его имплицитным составляющим. Представляется, что суть такой работы заключается в интериоризации и перекодировании на язык авторского «Я» априорных художественных смыслов, носителем которых является именно концепт. Концепт же содержит в себе тот этнокультурно обусловленный эстетико-смысловой код, который позволяет адекватно воспринимать содержательную сторону произведения литературы и его эмоционально-оценочную информацию.
В каждом художественном тексте в латентном виде присутствует художественный концепт, сформированный ХКМ. Его роль в процессах порождения и восприятия художественных смыслов заключается в том, что он «возбуждает» определенную зону внутреннего художественного опыта субъекта, а также задает типовые свойства референта художественного высказывания, формируя при этом некое ассоциативно-смысловое ядро художественного впечатления. Вследствие этого в новых эстетических рамках происходит трансформация закрепившегося в эстетической традиции смысла. Это позволяет считать, что такая специфическая эстетическая реакция, как художественное переживание, возникает вследствие напряжения между существующими в латентной форме смысловыми составляющими концепта и их экспликациями в тексте.
По всей видимости, и создание, и рецепция текста происходит как столкновение нового творческого уникального видения и анонимных эстетико-смысловых блоков, в которых закреплена художественная суть всех предшествующих воплощений подобной идеи. Таким образом, именно концепт не дает художественной мысли оторваться от почвы традиции и, с другой стороны, конденсируя в себе самое ценное из вновь образующихся отдельных художественных высказываний, обогащается сам.
Изложенное представление о специфике процессов в сфере художественного позволяет не только расширить наши представления о сущности художественной коммуникации, но и обосновать наличие еще одной функции эстетической традиции, которая наряду с такими, уже неоднократно описанными, как накопление, сохранение и трансляция художественных смыслов, играет огромную роль при их порождении и восприятии. Эта функция может быть названа креативной, поскольку именно в процессе смыслового взаимообмена между отдельными художественными высказываниями и таким эстетико-смысловым образованием, являющимся «носителем» национальной эстетической традиции, как ХКМ, зарождаются и развиваются новые художественные идеи и образы и осуществляется переход от априорных художественных смыслов к индивидуальным.
Все вышесказанное позволяет считать, что актуальность диссертации определяется отсутствием специальных исследований, посвященных языковому и когнитивному изучению художественного образа мира в коллективном сознании лингвокультурного сообщества, а также необходимостью дальнейшего осмысления
процессов порождения и восприятия субъектом художественных смыслов и шире - углубления наших представлений о человеческом сознании и его способности обобщать и категоризировать свои представления о действительности.
Объектом исследования является неопределенное, но репрезентативное множество рассеянных в интертекстуальном пространстве русской литературы и объединенных тематически художественных высказываний, образующих в своей совокупности художественный дискурс.
В качестве предмета исследования рассматривается совокупность ментальных объектов, художественных концептов, образующая ХКМ русской литературы и отражающая смысловые и ценностные доминанты коллективного художественного сознания.
Гипотеза исследования заключается в следующем. Если подвергнуть смысловому и аксиологическому анализу достаточно представительное множество рассеянных в интертекстуальном пространстве русской литературы генетически тождественных художественных высказываний и выявить в них инварианты смысла, представится возможность описать некоторый обобщенный художественный смысл, утративший свою знаковость и превратившийся в качественно новое, принадлежащее сознанию смысловое образование - художественный концепт. Совокупность таких концептов, представленных в той или иной форме в индивидуальном сознании и коллективном бессознательном, может быть рассмотрена как концептосфера - художественная картина мира русской литературы. Выявление механизмов ее формирования и определение структуры даст основания сформулировать принципы взаимоотношений индивидуального и универсального,
обусловленного национальной эстетической традицией в процессах порождения и восприятия художественных смыслов.
Цель работы заключается в определении лингвокогнитивных основ исследования интертекстуального пространства русской литературы и последующей разработке теории ее художественной картины мира (ХКМ), которая рассматривается, с одной стороны, как составляющая коллективного сознания носителей национальной культуры, а с другой - как когнитивный уровень языковой способности личности.
Гипотеза и цель исследования определили необходимость решить следующие задачи:
- обосновать представление о ХКМ как о системе смысловых, эстетических и эмоционально-оценочных комплексов, представленных в сознании на языковом и дознаковом уровне;
- разработать процедуру выявления ее структурных единиц -художественных концептов;
- на основе различающихся содержательных и формальных признаков определить типы художественных концептов;
- исследовать смысловые и эмоционально-оценочные составляющие некоторых художественных концептов; выявить среди этих составляющих те, которые являются культуроспецифичными (обусловленными национальной эстетической традицией), изучить лингвокогнитивную природу механизмов порождения и восприятия художественных смыслов;
- обосновать существование особого языкового пространства, художественного дискурса, в рамках которого составляющие художественного концепта обретают языковую форму;
- проиллюстрировать предлагаемый культуроцентрированный подход к исследованию взаимодействия языка и мира художественных смыслов примерами «текст-концепт отношений», имеющих дискурсивную природу.
Для решения названных задач были применены следующие методы: типологический, который заключается в выявлении базовых смысловых и эмоционально-оценочных составляющих
художественных концептов; феноменологический, позволяющий рассматривать концепт как интенциональный объект в сознании субъекта и коллективном сознании лингвокультурной общности; метод концептного анализа, суть которого сводится к описанию языковых реализаций концепта и реконструкции на этой основе его содержания; метод сопоставления генетически тождественных художественных высказываний.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые на основе современных научных представлений о взаимоотношениях языка и сознания ставится и решается задача выявления и комплексного изучения особого интенционального образования, художественной картины мира русской литературы, в котором воплощены результаты духовной деятельности человека в сфере художественного, и которое представляет собой центральную область национальной художественной культуры. Результаты исследования дали основания определить имеющую когнитивную природу смыслообразующую единицу ХКМ - художественный концепт, а также описать структуру и границы такого специфического языкового образования, как художественный дискурс.
На защиту выносятся следующие положения.
1. В коллективном сознании лингвокультурного сообщества и в индивидуальном сознании представителей той или иной культуры существует исторически сложившийся специфический образ мира -его художественная картина, являющая собой наиболее глубокий слой художественной традиции и отражающая результаты духовной деятельности людей, их коллективный художественный опыт.
2. Художественная картина мира представляет собой совокупность особых когнитивных структур, представленных в той или иной форме в индивидуальном сознании и коллективном бессознательном и являющихся по своей сути художественными концептами.
3. Содержание художественного концепта может быть установлено путем исследования сформированного интертекстуальным пространством русской литературы и упорядоченного на основе тематического принципа некоторого репрезентативного множества генетически тождественных художественных высказываний.
4. Смысловые составляющие художественного концепта эксплицируются в тексте посредством языка. Однако если речь идет об исследовании образований более масштабных, чем текст, в процессы функционирования языка неизбежно включаются дискурсивные механизмы.
5. Изучение таких «осложненных» языковых процессов только в аспекте лингвистики не представляется достаточным. Адекватное представление о взаимоотношениях слова и стоящего за ним художественного смысла предполагает привлечение данных когнитивистики.
6. Взаимоотношения конкретного литературного произведения и ХКМ могут рассматриваться как осуществляемый субъектом процесс интериоризации и лингвокогнитивного перекодирования на язык «внутреннего Я» априорных художественных смыслов, носителем которых является именно концепт.
Теоретическая значимость диссертации определяется тем, что проведенное комплексное лингвокогнитивное изучение дискурсивной природы художественных смыслов позволяет наметить новые направления в исследовании речемыслительной деятельности
человека в сфере художественного, в изучении проявлений универсального во внутреннем смысловом пространстве личности, в описании семантики «возможных миров» и в выявлении новых образов познания и систем репрезентации знаний. В исследовании предложен понятийный аппарат, позволяющий более адекватно прослеживать процессы конституирования смыслов в различных сверхтекстовых художественных образованиях, таких как литературное направление, тот или иной временной срез в развитии литературы, творчество того или иного писателя и т.п.
Практическая значимость работы обусловлена тем, что полученные в ней результаты могут помочь в осмыслении таких теоретических проблем, как взаимоотношения языка и культуры, изучение роли языка в процессе формирования художественного мировидения социума, восприятие эстетической информации литературного произведения инокультурным реципиентом, влияние национальной художественной традиции на порождение художественных феноменов. Предложенный подход и осуществленные в работе конкретные исследования могут использоваться в теоретических курсах по общему языкознанию, лингвистике художественного текста, лингвокультурологии, межкультурной коммуникации, этнопсихолингвистике, в спецкурсах по когнитивным и герменевтическим аспектам лигвистики. Они могут также служить базой для создания новых теоретических и практических учебных курсов, таких как «Русская литература в контексте национальной эстетической традиции», «Русская литература и ментальность», позволяющих пересмотреть традиционные подходы к презентации художественного текста в той или иной (прежде всего инокультурной) аудитории.
Материалом исследования послужили произведения русской литературы Х1Х-ХХ веков, большинство из которых могут считаться
прецедентными по отношению к представителям отечественной культуры.
Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены в виде докладов и сообщений на международных и всероссийских научных и научно-практических конференциях: Международная научно-практическая конференция «Международное академическое сотрудничество на рубеже тысячелетий: проблемы и перспективы» (Тверь, 1999); Международная научно-практическая конференция «Русистика и современность» (Санкт-Петербург, 1999); Международная научная конференция «Современное гуманитарное знание как синтез наук» (Санкт-Петербург, 1999); Межвузовская научно-методическая конференция преподавателей и аспирантов (Санкт-Петербург, 1999); Международная научная конференция «История и филология: проблемы научной и образовательной интеграции на рубеже тысячелетий» (Петрозаводск, 2000); Международная научная конференция «Rossica Olomucensia» (Оломоуц, 2000); Международный конгресс исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2001); Межвузовская научно-методическая конференция преподавателей и аспирантов (Санкт-Петербург, 2001); Всероссийская научная конференция «Русский язык на рубеже тысячелетий (Санкт-Петербург, 2001); Международная научно-практическая конференция «Русский язык как иностранный: специфика описания, теория и практика преподавания в России и за рубежом» (Москва, 2001); Международная научно-практическая конференция «Русистика и современность» (Санкт-Петербург, 2001); Международная научно-практическая конференция «Современная русистика: проблемы, пути решения» (Санкт-Петербург, 2002); Всероссийская научно-методическая конференция преподавателей и аспирантов (Санкт-Петербург, 2002); Всероссийская научно •
методическая конференция преподавателей и аспирантов (Санкт-Петербург, 2003); Конгресс Международной ассоциации преподавателей русского языка и литературы «Русское слово в мировой культуре» (Санкт-Петербург 2003).
Содержание работы отражено в 25-ти опубликованных статьях и в монографии «Художественная картина мира и мир художественных текстов».
Структура работы. Диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения, списка источников и списка использованной литературы (294 наименования).
Содержание понятия «картина мира»
Способность видеть мир именно так, а не иначе, складывающаяся в ответ на практические потребности человека, и взаимосвязь этого видения с системой его интуитивных представлений о реальности и с его жизнедеятельностью всегда служили предметом интереса философов, психологов, социологов, искусствоведов и лингвистов. На рубеже XIX и XX веков в рамках физики был выдвинут термин картина мира, наиболее адекватно отражающий специфику этого нового проблемного поля и ставший одним из фундаментальных понятий при описании человеческой деятельности. Так называемая научная картина мира стала пониматься как логизированный свод знаний о внеязыковой действительности, как «система наиболее общих представлений о мире, вырабатываемых в науке и выражаемых с помощью фундаментальных понятий и принципов этой науки» (Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира 1988: 14). В дальнейшем термин картина мира стал широко использоваться в различных областях гуманитарного знания для обозначения того способа отражения и структурирования действительности, который характерен для конкретной исторически сложившейся социокультурной общности. В этом смысле картина мира понимается как некоторая сумма представлений об окружающем, сопровождающихся оценкой, а также как звено в цепи предыдущих состояний общества и база для дальнейшей их модификации в будущем. На основе подобных представлений при участии различных типов мышления формируются схемы восприятия этого окружающего (Апресян 1995; Иванов, Пименова 1999; Топоров 1965; Цивьян 1990 и др.). Картиной мира определяется не только мировоззрение членов определенного этнокультурного сообщества, но и его ментальность. Представляя собой систему взаимосвязанной информации, «отражающей познавательный опыт индивида на самых разных уровнях (включая довербальный и невербальный) и в самых разных аспектах познания» (Павиленис 1986: 380), картина мира способствует осмыслению человеком бытия в самом широком смысле этого слова. Она складывается как «необходимая когнитивная основа его адаптации к миру», специфической чертой которой является целостность, универсальность и «способность служить объясняющей матрицей для структурирования опыта» (Касевич 1996: 78, 79). Наиболее важной чертой любой картины мира является то, что, по мнению Хайдеггера, слово «мир» здесь обозначает сущее в целом, не ограниченное ни космосом, ни природой, включающее в себя и историю. Это «полотно сущего» представляет собой, с его точки зрения, «не картину, изображающую мир, а мир, понятый в смысле такой картины». (Хайдеггер 1993: 49). Существование подобного «полотна» определяется психической деятельностью человека, который с его помощью «накладывает на мир знаковую сеть», служащую условием его ориентировочной деятельности. При этом сам процесс формирования «сети» рассматривается как культурное творчество (Касавин 1998: 263).
К настоящему времени определились и описаны базисные категории таких идеальных объектов, как религиозно-мифологическая, концептуальная, философская, языковая, текстовая и наивная картины мира1. Наметилась даже возможность описания универсальной картины мира XX века, определяющаяся начавшимся в общественном сознании процессом переосмысления роли идеальных конструктов в постижении самых сущностных вопросов бытия. (Руднев 1997: 129). Сегодня особенно активно изучаются взаимоотношения между картиной мира, мифом, языком, искусством, историей и наукой, выработан инструментарий и понятийный аппарат для описания взаимоотношений такого рода. (Булыгина, Шмелев 1997; Касевич 1996; Тер-Минасова 2000; Урысон 1998 и др.).
Традиционные подходы к исследованию художественных смыслов
Будучи материальным объектом, образованным конкретными языковыми средствами, произведение литературы в то же время представляет собой сложное переплетение смысловых семантических линий и оценочных значений, которые соотносятся с реальной действительностью, с заложенной в этот текст авторской интенцией, с воспринимающим сознанием и с художественной картиной мира, сформировавшейся в той или иной культуре. В силу такой сложной природы художественный текст вызвал к жизни большое количество теорий и методов, связанных с его изучением. Применительно к отечественной научной мысли можно говорить о четырех традиционных подходах к изучению текстов такого рода.
Внимание исследователей, придерживающихся первого из них, обращено на создателя текста, вследствие чего задачей эстетико-смыслового анализа является понимание замысла произведения и экспликация авторской позиции. Являясь наиболее традиционным, этот подход определяет систему школьного обучения и концепцию вступительного экзамена по литературе в высшие учебные заведения. Темы школьных сочинений обычно формулируются следующим образом: «Кутузов и Наполеон как два типа полководца (в толстовской концепции истории)», «Воспитание молодого дворянина в отражении А.С.Грибоедова и А.С.Пушкина», «Трагедия Базарова в свете тургеневской концепции бытия», и т.п. (Лион, Лохова 1999: 75, 292, 338). Этот подход вызывает обычно много критических замечаний. Г.Г.Гадам ер пишет: «...Постулат, согласно которому подразумеваемое автором надлежит понимать в "его собственном смысле», совершенно справедлив. Но в "его собственном смысле" не означает "то, что автор имел в виду". Значение этого постулата радикально иное: понимание может выходить за пределы субъективного замысла автора, более того, оно всегда и неизбежно выходит за эти рамки» ( Гадамер 1991:19). В.Изер называет попытки установить «подлинные намерения» автора «вирусом критического анализа» и считает, что желание проникнуть в авторский замысел не только не способствует экспликации наиболее глубоких смысловых слоев произведения литературы, но приводит лишь к «бесчисленным исследованиям писательской души» (Изер 1997: 27).
Второй подход в качестве объекта изучения рассматривает непосредственно текст как замкнутую смысловую структуру, обладающую воспроизводимой последовательностью значимых элементов. В этом случае «не отдается приоритет обсуждению многообразных связей художественного текста с внеязыковой действительностью: общественной жизнью, культурой, религией», а основное внимание уделяется занимающим ключевое положение текстовым знакам, характеру и свойствам «умозрительного, как бы воображаемого получателем пространства текста», а также роли и значению структуры текста (Лукин 1999: 3, 83).
Художественный концепт Путь в интертекстуальном пространстве русской литературы (опыт реконструкции)
Прежде всего, следует отметить, что мотив дороги оказывается сквозным, даже если иметь в виду культуру человечества в целом. Дорога - это древний образ-символ, пространственно-временная метафора. Его можно считать архетипом сознания, представляющим собой одну из первичных форм психической жизни и имеющим универсальную и «вечную» ценность (Хиллман 1996: 67). Как всякий архетип он эксплицируется в различных видах и жанрах искусства, заключая в себе транс-историческое априорное значение.
В религиозном сознании понятие путь тоже универсально и осмысливается в пространственных границах «верха» и «низа», представляя собой либо восхождение в Царствие небесное, либо нисхождение в преисподнюю (движение вниз отражено, например, в лексеме «грехопадение»). Путь или Дорога символизируют также жизнь человека или даже всего человечества в ее развитии. Не случайно так устойчиво и привычно словосочетание «жизненный путь».
Кроме того, имеются многочисленные и достоверные данные, которые позволяют говорить о том, что понятие пути и использование миграционного архетипа выполняет системообразующую функцию не только в духовном и художественном пространстве, но и в теоретико-познавательных исследованиях, что позволяет построить новую онтологию познания, опирающуюся на «бытийственные условия обретения знания человеком как условия путешествия». (Касавин 1998: 19). Описание экологического и структурного измерения пути, эта «транзитная онтология» ведет к пониманию дороги как поиска, перемещения с постепенным приращением знания, выявляет целый ряд новых (или переосмысленных) познавательных категорий, таких, как «понятия центростремительного и центробежного движения, понятия ландшафта и рельефа, образы звездного неба, многообразия животных и растений и т.п. Здесь же и известная символика пути, в которой мир выступает как лестница ... Отсюда и векторная структура мира с "целью назначения" на финише, а также циклическая, пульсирующая структурированность мира, пропорциональная близости "стоянки". Путь вообще характеризует мужская символика с фаллическим образом стрелы как совершенства». (Там же: 269).
Таким образом, можно считать, что архетипический в своих истоках смысловой комплекс, стоящий за лексемой путь, является частью глубинного слоя сознания каждого человека, приобщая его к коллективному знанию и коллективной памяти человеческой цивилизации.
