Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. КОНЦЕПТ СУДЬБА В ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА ДОНСКИХ КАЗАКОВ 13
1.1. О принципах анализа концептов народной культуры 13
1.2. История изучения представлений о судьбе в славянской филологии и этнографии 17
1.3. Анализ лексемы судьба как имени концепта 21
1.4. Представления о доле и жребии в традиционной культуре донских казаков 46
1.5. Глаголы судьбы со значением 'действие / состояние субъекта, предопределенное извне' 54
1.6. Лексика знания о будущем 63
1.7. Глаголы, наделенные семантикой получения знания о судьбе 71
ГЛАВА II. ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ДОНСКИХ КАЗАКОВ О СУДЬБЕ В СИСТЕМЕ НЕВЕРБАЛЬНЫХ СИМВОЛИЧЕСКИХ КОДОВ КУЛЬТУРЫ 87
2.1. Персонажный код судьбы 88
2.1.1. Бог как податель доли 88
2.1.2. Богородица предсказывающая и спасающая 94
2.1.3. Персонажи, предсказывающие судьбу 96
2.1.4. Персонажи, способные оказывать влияние на судьбу 132
2.2. Акциональный код судьбы 135
2.2.1. Мотив узнавания судьбы-доли 136
2.2.2. Мотив моделирования судьбы-доли 146
2.3. Темпоральный код судьбы 156
2.4. Предметный код судьбы 164
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 171
БИБЛИОГРАФИЯ 176
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 202
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 203
Приложение 1. Тексты традиционной духовной культуры донских казаков о судьбе 227
- О принципах анализа концептов народной культуры
- История изучения представлений о судьбе в славянской филологии и этнографии
- Персонажный код судьбы
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования состоит в применении комплексного подхода к изучению фрагментов традиционной духовной культуры, при котором для анализа привлекаются данные различных культурных кодов - вербального, персонажного, акционального, темпорального, предметного. Системное исследование народных представлений о судьбе, фиксируемых во всех разделах традиционной духовной культуры донских казаков, важно для решения вопроса о типологии культуры этой особой этносоциальной группы Юга России.
Объектом исследования являются представления о судьбе в традиционной культуре донских казаков.
Предмет исследования - способы выражения концепта Судьба в системе культурных кодов.
Цель работы - определить содержание концепта Судьба в духовной культуре донских казаков.
4 Для реализации поставленной цели необходимо было решить следующие задачи:
собрать полевой материал по выбранной теме;
изучить способы вербализации концепта Судьба и описать их языковые особенности;
изучить невербальные способы выражения представлений о судьбе;
восстановить и охарактеризовать фрагмент мифопоэтической картины мира донских казаков, включающий представления о судьбе.
Теоретической базой исследования являются работы о дефиниции, структуре и способах описания языковых и культурных концептов (С.Г. Воркачева, В.И. Карасика, Е.С. Кубряковой, В.А. Масловой, З.Д. Поповой, И.А. Стернина, Ю.Е. Прохорова, Ю.С. Степанова, P.M. Фрумкиной); об изучении концептов в традиционной культуре (Т.П. Вендиной, М.Л. Ковшовой, СЕ. Никитиной, СМ. Толстой), о методах изучения фольклорных и культурных текстов (Н.И. и СМ. Толстых, Е.Б. Артеменко, Л.Н. Виноградовой, А.С Каргина, Б.Н. Путилова).
Методы работы. Основным методом, используемым нами в данном исследовании, является предложенный Н.И. Толстым этнолингвистический метод, предполагающий изучение народной духовной культуры с привлечением данных различного характера (исторических, этнографических, культурологических) с преобладанием языковых данных. Также в работе применяются описательный метод, метод этимологического анализа; метод лексико-семантического анализа; элементы сравнительного метода; метод реконструкции, при помощи которого на основании изучения конкретных текстов восстанавливаются фрагменты мифопоэтической картины мира донских казаков.
Научная новизна работы определяется тем, что в научный оборот вводятся донские диалектные лексемы, тексты народной культуры, образующие семантическое поле Судьба; выявляются новые «культурные» значения, которые получают слова и выражения литературного языка в фольклорных текстах; впервые исследуются элементы невербальных кодов, репрезентирующие концепт Судьба в духовной культуре донских казаков.
Теоретическая значимость состоит в том, что исследуются различные способы представления концепта в традиционной культуре; вносится вклад в развитие методики исследования концептов в традиционной культуре вторичного образования; в представлениях о судьбе выявляется взаимодействие сословных и этнических компонентов культуры донских казаков, обусловливающее ее самобытность.
Практическая значимость работы заключается в использовании материалов и результатов исследования в составлении «Этнолингвистического словаря донского казачества»; в пополнении картотеки «Большого толкового словаря донского казачества»; в возможности применять предложенную методику для исследования других концептов традиционной культуры донских казаков. Положения и материалы диссертации используются в преподавании курсов «Русская диалектология», «Этнолингвистика Дона», «Культура Дона», «Актуальные проблемы изучения устной традиции Юга России», «Теория и методика полевых исследований» на факультете филологии и журналистики ЮФУ.
Источники исследования:
диалектные словари: «Большой толковый словарь донского казачества» (под ред. В.И. Дегтярева, Р.И. Кудряшовой, Б.Н. Проценко, O.K. Сердю-ковой); «Словарь донских говоров Волгоградской области» (под ред. Р.И. Кудряшовой); «Словарь говора казаков-некрасовцев» (автор-сост. O.K. Сердюкова);
сборники казачьих фольклорных текстов: «Бисеринка. Сказки, записанные на Дону» (сост. Т.И. Тумилевич); «Русские народные сказки казаков-некрасовцев» (сост. Ф.В. Тумилевич); «Сказки и предания казаков-некрасовцев» (сост. Ф.В. Тумилевич); «Песни донских казаков» (сост. A.M. Листопадов);
полевые записи из личных архивов автора диссертации, студентов, аспирантов и преподавателей кафедры общего и сравнительного языкознания факультета филологии и журналистики ЮФУ (1992-2008 гг.);
полевые материалы диалектологических и этнолингвистических экспедиций РГУ (ЮФУ) 1980-2005 гг. из архива кафедры общего и сравнительного языкознания факультета филологии и журналистики ЮФУ.
Обследованная зона ограничена рамками бывшей Области войска Донского и включает 77 населенных пунктов в 22 районах Ростовской и 8 районах Волгоградской областей.
Материалом для анализа послужили лексика, фразеология, гипертексты биографического содержания, фольклорные тексты различных жанров (обрядовые и лирические песни, былины, легенды, предания, былички, сказки, пословицы, запреты и предписания, мемораты), обслуживающие представления о судьбе в традиционной культуре донских казаков.
Положения, выносимые на защиту:
Концепт Судьба - один из основных концептов в духовной культуре донских казаков, что проявляется в его реализации вербальными и невербальными средствами, во вхождении представлений о судьбе в состав обрядовых комплексов жизненного и календарного циклов, окказиональной обрядности.
Вербальный код концепта Судьба в традиционной культуре донских казаков включает единицы литературного языка и диалектные единицы.
3. В текстах народной культуры, обслуживающих представления о
судьбе, единицы литературного языка выступают как в словарных значениях,
так и в обрядовых, приобретают новые лексико-грамматические характери
стики.
Содержание концепта Судьба, выявляемое на основе анализа текстов традиционной духовной культуры, отличается от формулируемого на основе анализа данных литературного языка наличием в текстах духовной культуры дополнительных невербальных способов репрезентации концепта Судьба: персонажного, акционального, предметного, темпорального.
Содержание концепта в культуре донских казаков включает общерусские и локальные составляющие, обусловленные особенностями формирования субэтноса донских казаков и его духовной культуры.
Апробация работы. Положения диссертации были представлены в виде 17 докладов, обсуждавшихся на ежегодных студенческих конференциях РГУ (Ростов-на-Дону, РГУ, 2002, 2003, 2004 гг.), Всероссийском диалектологическом совещании «Лексический атлас русских народных говоров - 2003 (Санкт-Петербург, ИЛИ РАН, 2003 г.), краеведческой конференции «Агар-
7 ковские чтения» (Раздорская, Раздорский этнографический музей-заповедник, 2003 г.), студенческой научной конференции КубГУ (Краснодар, КубГУ, 2004 г.), международной научной конференции «Мир Шолохова: история и культура» (Азов, ЮНЦ РАН, 2005 г.), 12-й Северокавказской научной конференции «Дикаревские чтения» (Краснодар, НИЦ ТК ГНТУ «Кубанский казачий хор», 2006 г.), научно-практической конференции «Сбережение народа: традиционная народная культура» (Краснодар, НИЦ ТК ГНТУ «Кубанский казачий хор», 2007 г.), международной научной конференции «Языковая система и речевая деятельность: лингвокультурологический и прагматический аспекты» (Ростов-на-Дону, ЮФУ, 2007 г.), международной научной конференции «Восточнославянская филология: от Нестора до современности» (Горловка, Горловский государственный педагогический институт иностранных языков, 2008 г.), межрегиональной научной конференции «Велимир Хлебников и калмыки в III тысячелетии» (Малые Дербеты -Элиста, КИГИ РАН, 2008 г.), всероссийской межвузовской конференции «Текст: филологический и библиопсихологический анализ (к 150-летию со дня рождения А.П. Чехова)» (Таганрог, Таганрогский государственный педагогический институт, 2008 г.), всероссийской научной конференции «Поли-этничный макрорегион: язык, культура, политика, экономика» (Ростов-на-Дону, ЮНЦ РАН, 2008 г.), I всероссийских Миллеровских чтениях «Вс.Ф. Миллер и актуальные проблемы кавказоведения» (Владикавказ, СОИГСИ ВНЦ РАН, 2008 г.), научной конференции «Общенациональное и региональное в современном фольклоре: тексты и исследования» (Москва, Государственный республиканский центр русского фольклора, 2008 г.), международной научной конференции «Слово и текст: коммуникативный, лингвокультурный и исторический аспекты» (Ростов-на-Дону, ЮФУ, 2009 г.), международной научной конференции «Фольклор и этнография. К девяностолетию со дня рождения К.В. Чистова» (Санкт-Петербург, МАЭ РАН, 2009 г.).
Основные результаты исследования отражены в тезисах 4 докладов и 15 статьях общим объемом 6,5 п.л., в числе которых одна - в журнале, включенном в утвержденный ВАК Министерства образования и науки РФ перечень ведущих научных журналов и изданий.
8 Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка (254 наименования), списка сокращений, списка использованных источников и приложения, включающего тексты (414 единиц), записанные в диалектологических и этнолингвистических экспедициях на территории бывшей Области войска Донского и использованные в качестве основного источника сведений при изучении содержания концепта Судьба в языковой и мифопоэтической картине мира донских казаков.
О принципах анализа концептов народной культуры
Термин концепт является одним из ключевых в целом ряде наук: логике, философии, культурологии, литературоведении, лингвистике. В рамках последней его теория разрабатывалась в основном в трудах когнитивистов (Н.Ф. Алефиренко, А.П. Бабушкина, В.И. Карасика, Е.С. Кубряковой, Ю.Е. Прохорова, Ю.С. Степанова и других исследователей).
В современной науке о языке существует несколько точек зрения на структуру концепта. С.Г. Воркачев [Воркачев 2002, с. 81] предлагает выделять в ней следующие составляющие:
-понятийную, отражающую признаковую и дефиниционную структуру концепта;
-образную, фиксирующую когнитивные метафоры, поддерживающие концепт в языковом сознании;
- значимостную, определяющуюся местом, которое занимает имя концепта в лексико-грамматической системе языка.
Концепт представляется исследователям [Фрумкина 1992; Попова, Стернин 2001, с. 64; Сергеева 2005, с. 14] членимым на:
- ядро - ключевое слово, именующее концепт в совокупности всех сво их значений;
-околоядерную зону - смыслы, представленные значениями синонимичных (реже антонимичных) и аналогичных лексем;
- периферию - субъективный опыт, прагматические составляющие лек
семы, коннотации и ассоциации.
При другом типе классификации в структуре концепта выделяют несколько слоев, компонентов или отдельных концептов различного объема: активный слой (основной актуальный признак) [Степанов 1997, с. 21], кото 14 рому соответствует общенациональный концепт [Карасик 1996, с. 3]; пассивный слой (дополнительный, пассивный, исторический признак), которому соответствуют концептосферы отдельных субкультур, и внутреннюю форму, обычно не осознаваемую, которая при использовании другой терминологии может быть определена как детерминирующий концепт культурный элемент.
Следуя данной классификации, отметим, что в настоящей работе будет охарактеризован не весь концепт Судьба, а его часть, соотносимая со вторым слоем в терминологии Ю.С. Степанова и концептом отдельной субкультуры в терминологии В.И. Карасика, а именно представления о судьбе в традиционной культуре донских казаков. Еще один аспект корректировки круга исследуемых проблем связан с рассмотрением концепта как элемента картины мира, т.е. системы представлений об общих свойствах и закономерностях мира [Кузнецова 2008]. Объектом исследования становится фрагмент русской национальной наивной / языковой картины мира и мифопоэтической .
Концепт, рассматриваемый как план содержания культурного знака, планом выражения которого служит язык, может исследоваться с применением различных методов, в числе которых:
- морфемно-словообразовательный анализ, определяющий, какие элементы внеязыковой действительности и как словообразовательно маркируются, а также почему они удерживаются сознанием [Вендина 1998, с. 4];
-этимологический анализ, позволяющий установить производность, изменение значений, появление вторичных значений у лексем, входящих в ядерную и периферийную зоны концепта, что способствует углубленному пониманию значения [Трубачев 1998, с. 198].
История изучения представлений о судьбе в славянской филологии и этнографии
Концепт Судьба находится в поле интересов представителей современной гуманитарной науки уже достаточно давно. Концентрируясь на методах, материале и проблематике этнографических, лингвистических исследований судьбы и трудов, выполненных в рамках смежных наук, в разработке изучаемой проблемы мы выделили три этапа.
Первый этап - исследования представлений о судьбе в рамках разработки теории мифа. К этому этапу мы относим работы А.Н. Афанасьева, А.Н. Веселовского, А.А. Потебни. Будучи написанными в период, когда «знание о народной культуре еще не было достаточно дифференцированным» [Топорков 1997, с. 20], они отличаются комплексным подходом: традиционные представления изучаются как совокупность материальных и словесных, символических и утилитарных компонентов. Хотя некоторые выводы и методики работы в дальнейшем подвергались критике, бесспорно, эти ученые заложили основу исследования концепта Судьба и определили магистральные направления в его изучении: ими предложено использование различных обрядовых форм и фольклорных текстов как источников изучения представлений о судьбе (впервые рассматриваются в таком ракурсе гадательные практики, толкования примет и сновидений (А.Н. Афанасьев), привлекаются данные прозаических и поэтических фольклорных жанров (А.А. Потебня)); ведется анализ синтагматики культурных концептов (определяются связи воззрений на долю со смежными комплексами представлений о счастье и Боге (А.А. Потебня)); впервые ставится вопрос о последовательно диахроническом изучении судьбы, об этнической специфике образа в разных традициях (А.Н. Веселовский). В трудах всех ученых лингвистический (в частности этимологический) анализ сочетается с обращением к материалу мифологии, этнографии, литературы.
Второй этап включает в себя работы периода 20-60-х годов XX в. Это время в истории русской гуманитарной науки характеризуется общим спадом интереса к целому ряду философских и лингвистических проблем, связанным со сменой режима в стране. Круг исследовательских задач смещается в сторону полевого сбора материала, этнографического изучения народной культуры. Исследование представлений о судьбе в основном осуществляется в рамках изучения обрядовых форм, для которых данные представления являются основой. Прежде всего это гадательные практики - способы узнавания судьбы (работы В. Смирнова, В.И. Чичерова).
Третий этап представляет собой возвращение к комплексному типу анализа, но уже на новом витке и хронологически включает исследования с 60-х годов XX в. по настоящее время. В эти годы активно разрабатываются принципы смежных с лингвистикой дисциплин (среди интересующих нас -этнолингвистика, когнитивная лингвистика, лингвоконцептология) и исследования ведутся уже на новой методологической базе. Данный этап характеризуется появлением целой серии работ, посвященных тематике судьбы. Классифицируя их с точки зрения материала, отбираемого учеными для анализа, мы выделяем:
1. Исследования, построенные на анализе языкового материала.
2. Исследования, построенные на анализе культурных кодов (вербального, акционального, предметного, локативного, темпорального, признакового и др.) в их сочетании.
Исследования первой группы также поддаются классификации. В части из них сравнительный метод является ведущим. В качестве объектов сравнения выступают близкие по значению концепты и способы их реализации в рамках одной культуры: Судьба и Истина, Счастье, Бог, Цель, Назначение, роковой и фатальный, предсказывать и предрекать (Н.Д. Арутюнова, В.В. Колесов, С.Г. Воркачев, О.Ю. Печенкина, Г.Е. Крейдлин, И.Б. Левонти-на, М.Я. Гловинская, О.Ю: Богуславская) или значения концепта Судьба в разных культурах (Е. Бартминьский, А. Вежбицкая, Е.Н. Ельцова). Преимущество данного метода в том, что судьба рассматривается не изолированно от других комплексов представлений, но включается в их систему, что: по 19 зволяет более полно характеризовать языковую картину мира анализируемой группы носителей культуры. Однако близость, но не тождественность объектов сравнения обусловливает выпадение из области интересов исследователей тех значений концептов, которые не являются для них общими.
С этой точки зрения более емкими оказываются работы, в которых представления о судьбе выступают как единственный объект анализа. Это исследования, предполагающие применение различных методик анализа к основной языковой репрезентации концепта - слову судьба: анализа синтагматических и парадигматических связей слова судьба, контекстуального и метафорического анализа (работы Л.О. Чернейко, В.А. Долинского, А.Д. Шмелева, Т.Ю. Чубарян, Т.В. Радзиевской, В.П. Москвина, Т.И. Венди-ной, М.Л. Ковшовой, СЕ. Никитиной), и исследования, в которых проводится анализ всего семантического поля Судьба (работы Е.Н. Сергеевой, Г.И. Урбанович).
Во вторую группу мы включаем исследования, построенные на анализе культурных кодов в их сочетании, она включает:
1. Работы, в которых дана характеристика персонажей, связанных с идеей судьбы (СБ. Адоньева, Т.Ю. Власкина, В.В. Иванов, В.Н. Топоров, Н.А. Криничная, Т.А. Михайлова, А.А. Плотникова, Е.И. Якушкина): в народных представлениях сакрализуется доля конкретного человека, податели судьбы, персонажи, обладающие знанием о нареченной судьбе, люди, наделенные статусом, ставящим их в определенных условиях описываемой ситуации на один уровень с мифологическими персонажами, и, наконец, один из объектов предсказания - суженый.
2. Работы, включающие анализ лексики судьбы в сравнении с проявлением концепта в других культурных кодах: акциональном (СЛ. Сахно, СМ. Толстая), темпоральном (А.Ф. Журавлев).
3. Работы, в которых проводится анализ обрядовых форм, объединенных символикой предсказания будущего: мантических практик (А.К. Байбу 20 рин, Н.И. Бондарь, М.М. Валенцова, Л.Н. Виноградова, СИ. Дмитриева), элементов мифологии повседневности (Т. Ройтер).
4. Работы, посвященные анализу отражения представлений о судьбе в обрядах жизненного цикла: родильном (И.А. Седакова), свадебном (А.К. Байбурин), похоронном (О.А. Седакова, М.Н. Горбунова).
5. Работы, включающие анализ способов репрезентации концепта Судьба в игровых практиках (И.А. Морозов, И.С Слепцова).
6. Работы, в которых дается общая характеристика представлений
о судьбе в народной культуре (СЕ. Никитина, Т.В. Цивьян, СМ. Толстая).
Обзор исследований, посвященных реализациям концепта Судьба в различных сферах культуры русского народа, показал, что наиболее полно на сегодня изучен данный концепт в языковой картине мира: представления о судьбе вписаны в концептосферу русской культуры, где наиболее близкими оказываются концепты Бог, Истина, Счастье, Цель, выявлена в наиболее общих чертах этническая специфика восприятия судьбы русскими в сравнении с близкими комплексами представлений в польской, американской, сербской и других культурах.
В территориальном отношении представления о судьбе изучались преимущественно в архаических славянских зонах, к которым относятся Полесье, Русский Север, западная часть Болгарии и др. Эти зоны характеризуются «наличием определенной устойчивой системы духовной культуры традиционного типа» [Толстой 1995, с. 50].
Сложилась традиция в использовании методов для исследования концепта Судьба: среди них ассоциативный, концептуальный анализ, анализ метафор, анализ контекстов, парадигматических и синтагматических связей лексем со значением судьба , этимологический анализ, историко-семантический анализ. Появляются и обобщающие работы [Сергеева 2005, Урбанович 2007], включающие сразу несколько типов анализа. В большей части рассмотренных исследований в качестве материала используются дан 21 ные литературного языка. В стороне пока оставался обширный диалектный материал, требующий такого же скрупулезного анализа.
В данной работе применение комплекса методов позволит создать семантическое описание концепта, обеспечивающее по возможности полное знание о понятии [Никитина 1991, с. 117-118, Телия 1996, с. 97], существующее в сознании носителей донского варианта русской традиционной духовной культуры, включающее:
- создание перечня всех значений лексемы судьба в народной речи, которые формулируются с учетом выделения их существенных семантических признаков (дифференциальных и интегральных) [Апресян 1995, с. 5] и приводятся по образцу диалектного словаря полного типа - с указанием как диалектной семантики слова, так и значений, общих говору и литературному языку [Сороколетов 1972, с. 185];
- характеристику лексем, образующих семантическое поле Судьба;
- характеристику вариантов воплощения концепта Судьба средствами невербальных культурных кодов (персонажного, акционального, темпорального и предметного), направленную на выяснение причин и условий рассматриваемой символизации [Толстая 2008, с. 336];
- учет разнообразных связей вербальных и невербальных культурных знаков, объединенных семантикой судьбы;
- характеристику региональной специфики репрезентации концепта
Судьба в комплексе всех форм выражения анализируемого культурного смысла.
Персонажный код судьбы
Анализ персонажей, возникающих в текстах традиционной культуры в связи с образом судьбы, позволяет выделить несколько их групп, каждая из которых обладает своим комплексом функций.
В первую группу входит только один персонаж - Бог, круг функций которого в народном христианстве предельно широк, а в качестве главной может быть выделена функция подателя благ, имеющая множество способов конкретизации.
Во второй группе оказываются символически соотносимые с «тем светом» персонажи, которым, в силу их статуса, оказывается открыто знание о судьбе: Богородица, святые, блаженные, прозорливые, нищие, цыгане, люди, выступающие в функции медиаторов в ритуально маркированной ситуации, а также некоторые животные и птицы.
И, наконец, третью группу составляют персонажи, способные оказывать влияние на судьбу другого человека: в их числе колдуны и ведьмы, способные наносить вред другим людям иррациональными способами, и мать, моделирующая судьбу своего ребенка путем соблюдения или нарушения выработанных традицией норм и предписаний.
Среди персонажей, которые фигурируют в текстах духовной культуры, объединенных темой судьбы, Бог, пожалуй, занимает центральное место и по количеству фиксаций, и по набору сюжетов и функций.
О неразрывности понятий судьба и Бог говорит этимологический анализ лексемы, обозначающей последнего. Согласно предположениям В.В.Иванова и В.Н. Топорова, первоначально (применительно к определенной эпохе истории праславянского языка и независимо от того, было ли это слово исконным или заимствованным) основа -bog- означала не только божество (или не только божество), но и долю, удел [Иванов, Топоров 1965, с. 66]. М. Фасмер, П.Я. Черных пишут о значениях наделять, наделяющий , раздавать как первичных для индоевропейского корня bhag- (Фасмер 1986, т. 1, с. 181; Черных 1994, т. 1, с. 98). Н.И. Толстой указывает на то, что слово бог, известное всем славянам, первоначально было связано с представлениями о благе, богатстве и о персонаже, наделяющем благом, богатством [Толстой 2002, с. 44].
Во многих сюжетах, зафиксированных в последней четверти прошлого - начале нынешнего века на территории Дона, Бог предстает именно как податель доли, распределяющий удачу и горе между людьми. Наличие данной функции обусловливает появление образа Бога в текстах, относящихся к разным фольклорным жанрам (от запрета до легенды), призванных объяснить причины возникновения определенных событий в жизни информантов.
В народной традиции Бог, наделяющий долей, явлен в нескольких ипостасях.
Предельной степенью обобщения функции Бога выступает осмысление его как первопричины всего сущего. Данный тип представлений о Боге канонический [Аверинцев 1998, с. 599], может быть проиллюстрирован следующим текстом: «(Собиратель: Почему вы переезжали?) А пачиму травины стаять? Патаму шта Гаспоть вялел» (Мельникова, Цимлянский р-н).
Также Бог может фигурировать в текстах и в качестве персонажа, определяющего ключевые события в жизни каждого человека, как правило, болезни (вариант: здоровье) и время смерти. Типичными для традиционной ситуации являются формулировки: «Бог забирает с собой» (Приложение 1, № 12), «Бог дает хворобу» (Приложение 1, № 18), «Бог не дает здоровья» (Приложение 1, № 21), «смертушки» (Приложение 1, № 31). Данные сентенции зафиксированы в текстах песен, меморатов, в которых информант рассказывает о своей жизни. В последнем случае налицо вынужденная рефлексия респондента, интерпретация фактов с этиологической и/или дидактической целью. Приведенный выше тип представлений может подвергаться детализации. Так, в меморатах Бог выступает в качестве персонажа, наделяющего жизненными благами, объем которых зависит от поведения человека. Достаточно часто носители традиционной культуры стремятся осмыслить изменения в собственной жизни и объяснить их справедливым воздаянием за положительные или негативные, с точки зрения информаторов, действия (похожая функция персонажа выделена О.Ю. Печенкиной на материале анализа пословиц и поговорок, собранных В.И. Далем [Печенкина 2001, с. 148]). По народным представлениям, Бог дает здоровье за исполнение предписанных традицией правил поведения (например, посещение церкви (Приложение 1, № 10)), «за правду» (Приложение 1, № 15), трудолюбие (Приложение 1, № 16); укорачивает жизнь «за неправду» (Приложение 1, № 15); инцест (Приложение 1, № 19); колдовство (Приложение 1, № 26). Подобная система оценок находит отражение и в донской фразеологии. Если Бог наделяет благами за справедливость, а значит, хорошая жизнь человека мотивируется его поступками, то упоминания черта во фразеологии возникают в тех ситуациях, когда полученные блага не заработаны честным трудом (ср.: черти яща несут - во всем удача, прибыль; как черти ядрами кормят — об очень полном человеке (БТСДК, с. 576)). Таким образом, перед нами одно из проявлений маркированности в языке нормы и антинормы. Идея справедливого воздаяния получает и другие варианты реализации в традиционных текстах. Не всегда модель поведения, оцениваемого информатором как надлежащее, находит соответствие в каноне: «Ана на танцы хадила фсяда, танцавала, песни пела фсяда... Паетаму Бох век прибавил ей» (Фантокина, Алексеевский р-н). Не соответствует положениям канонического христианства (а именно тезису о вере русского человека, вырастающей из любви к Богу как к отцу, вне которой христианская душа немыслима, а не из страха перед Богом и последующим воздаянием за грехи [Баева 2001, с. 158]) и возможность наказания Богом как наиболее часто озвучиваемое информаторами средство регламентации поведения в семье и общине [Шестак 2007, с. 176]. Примерами запре 91 тов, отсылающих к авторитету Бога, являются предписания не работать в праздники (Приложение 1, № 8), не играть свадьбы после смерти родственников (Приложение 1, № 22), не ругаться (Приложение 1, № 29), не совершать действия, направленные против церкви (ср.: «Вот он, случалась, ламал церкву. А гшу ноги атнялнсъ... А иму так ыво ш радия: "Эта тибе, гритъ, Бох наказал за то, што ты церкву ламал"» (Приложение 1, № 3)); не изменять супругу (Приложение 1, № 13). Наряду с христианскими как «контролируемые» Богом рассматриваются информаторами те нормы, которые расцениваются церковью как суеверия [Шестак 2007, с. 174]: «(Собиратель: Говорят, что шапку на стол класть нельзя, голова болеть будет) Да, и если крутить. Вот виш приметау скока. Бох знаитъ, оно жы у Писании где-та пи-шыца» (Синица, Багаевский р-н). Формы наказаний за грехи также порой весьма своеобразны: «Сала, гритъ, ня егити ф среду и ф пятницу. А то Бо-жынькяушку атрежытъ» (Щепкина, Верхнедонской р-н).
