Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы изучения посессивных ССЦ 12
1.1. Посессивность как категория философии, логики, психологии и лингвистики 12
1.2. Основные подходы к изучению посессивности в лингвистике 23
1.3. Реализация категории посессивности на различных уровнях языковой системы 40
1.3.1. Морфемно-морфологический уровень 40
1.3.2. Лексико-семантический уровень 55
1.3.3. Синтаксический уровень 65
1.4. Сложное синтаксическое целое как единица речи 74
Выводы 83
Глава 2. Структурная организация посессивных ССЦ 85
2.1. Композиционно-тематическое строение посессивных ССЦ 85
2.2. Структурные разновидности посессивных ССЦ 104
2.3. Моно- и полифоничность в посессивных ССЦ 111
Выводы 121
Глава 3. Содержательная характеристика посессивных ССЦ 123
3.1. Онтологическая природа посессивной категориальной ситуации в ССЦ 123
3.2. Семантические группы посессивных ситуаций в ССЦ 139
3.3. Категории цельности и связности в посессивных ССЦ 161
Выводы 170
Заключение 172
Библиография 179
Список источников 199
- Посессивность как категория философии, логики, психологии и лингвистики
- Синтаксический уровень
- Моно- и полифоничность в посессивных ССЦ
- Категории цельности и связности в посессивных ССЦ
Введение к работе
Актуальность исследования. Одним из важных направлений современной лингвистической науки является системное исследование выражения семантических категорий на различных уровнях и подуровнях языка. Выбирая для изучения категорию посессивности, мы руководствовались ее важностью для понимания природы человеческого сознания и общества, а также неоднозначностью представления в научной литературе.
Посессивные отношения пронизывают повседневную жизнь человека. Широкий круг вопросов о принадлежности предметов и материальных средств лицу, лица – определенному сообществу, творения – его создателю и т.п., а также восприятие человека через призму того, что он имеет, говорят об универсальности отношений обладания/принадлежности и их социальной значимости.
К изучению посессивной сферы в лингвистике применяются различные подходы – лингвокультурологический (И.Р. Куралева, Н.Н. Левина, М.В. Милованова, Е.Ф. Нечаева), когнитивный (И. Бэрон Х. Зайлер, Р. Лангакер, Б. Хайне, М. Херсланд), функционально-коммуникативный (А.В. Бондарко, М.В. Всеволодова, И.Б. Долинина, А. Мустайоки, Е.В. Рахилина, К.Г. Чинчлей), семантический (Н.Д. Арутюнова, Е.В. Падучева) и др. Каждое из направлений рассматривает посессивность в рамках собственной системы координат и уделяет внимание отдельным релевантным для этой системы сторонам ее реализации. Такое многообразие подходов создает калейдоскопический образ категории посессивности, что не способствует формированию единого ее понимания в научной литературе. Общепризнанного представления о системе средств выражения посессивного значения в русском языке также не сложилось. Поэтому необходимость всестороннего комплексного изучения средств и способов выражения посессивных отношений на всех участках языковой системы предопределяет актуальность исследования.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые предпринимается попытка изучения категории посессивности с точки зрения ее реализации в сложном синтаксическом целом. Исследованию синтаксических средств выражения категории посессивности уделяется большое внимание (см. работы А.В. Бондарко, И.Б. Долининой, Н.В. Друзиной, В.Ю. Копрова, Е.В. Рахилиной, О.Н. Селиверстовой, К.Г. Чинчлей и др.), до настоящего времени конструкции посессивной семантики, большие, чем предложение, не получили системного описания.
Объектом исследования является ССЦ как речевая реализация семантической (понятийной) категории посессивности. Предмет изучения – структурно-семантические и функциональные особенности ССЦ, выражающих посессивную семантику.
Материалом для исследования послужили тексты русской художественной литературы, научных изданий, газетных и журнальных публикаций XX–XXI вв. Привлекались также ресурсы Национального корпуса русского языка и корпуса газетных текстов русского языка конца XX в.
Цель диссертации заключается в выявлении структурных и содержательных аспектов реализации категории посессивности в масштабах сложного синтаксического целого.
В соответствии с поставленной целью решаются следующие конкретные задачи:
определить элементы различных уровней языковой системы, способные передавать посессивную семантику;
описать особенности композиционного строения посессивных ССЦ;
определить наиболее характерные для посессивных ССЦ типы связей между предложениями;
установить онтологическую природу категориальных ситуаций, организующих языковые единицы в посессивные ССЦ;
определить основные семантические группы посессивных ситуаций, реализующихся в ССЦ;
выявить главные средства обеспечения тематической цельности и структурной связности посессивных ССЦ.
Методы и приемы исследования обусловлены спецификой объекта, языкового материала и соотносятся с его целью и задачами. В работе применялся ряд традиционных лингвистических методов: наблюдения, интроспекции, сравнительно-сопостави-тельного анализа, моделирования, а также приемы трансформационного и контекстологического анализа.
Методологическую основу диссертационного исследования составило представление о языке как разноуровневой системе, элементы которой взаимосвязаны. Под элементами подразумеваются как отдельные единицы, так и конструкции. Последние могут претерпевать упрощение или усложнение, выражая при этом сходные значения на различных ярусах синтаксиса (теория изофункциональности в работах Ю.Ю. Леденева, С.О. Карцевского). Вслед за А.В. Бондарко, М.В. Всеволодовой мы дифференцируем понятия семантической (понятийной) категории, категориальной ситуации, конкретного смысла, реализуемого в тексте, значения языкового элемента и оперируем в своем исследовании этими и другими понятиями функционально-коммуникативного синтаксиса. Поскольку сложное синтаксическое целое входит в сферу изучения лингвистики текста, в вопросах делимитации интересующей нас единицы, ее композиционно-структурного устройства и т.п. мы опираемся на работы Н.С. Валгиной, И.Р. Гальперина, М.Я. Дымарского, О.И. Москальской и Г.Я. Солганика. Сложившаяся в работе трактовка сферы посессивного значения основывается на изложенных в трудах А.В. Бондарко, И.Б. Долининой, Е.В. Рахилиной, О.Н. Селиверстовой, К.Г. Чинчлей концепциях данной категории, хотя и не совпадает полностью ни с одной из них.
Гипотеза исследования. В русском языке функционируют посессивные сложные синтаксические целые – речевые единицы, в которых посессивная категориальная ситуация организуется при помощи элементов различных уровней языковой системы, способных передавать посессивную семантику. Структурные и содержательные особенности посессивных ССЦ имеют системный характер и могут служить основанием для классификации таких единиц.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что она выводит исследование языкового воплощения категории посессивности на сверхпредложенческий уровень. В ней представлена модель теоретического описания реализации категории на высших уровнях синтаксиса, экстраполяция которой возможна в отношении других универсальных категорий.
Представленное в работе описание многоуровневой системы средств выражения посессивной семантики в русском языке создает основу для научных изысканий в этой области.
Практическая значимость заключается в возможности использования материалов и выводов исследования в практике вузовского преподавания курсов современного русского языка, теории языка, спецкурсов и спецсеминаров по функциональной грамматике, анализу художественного текста и проблемам посессивности.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Семантическая категория посессивности характеризуется способностью к реализации в масштабах сложного синтаксического целого. Чтобы классифицировать ССЦ как посессивное, недостаточно просто наличия в нем языковых средств искомой семантики – последние должны быть организованы вокруг единой посессивной категориальной ситуации.
-
С точки зрения онтологической природы представляемой ситуации среди посессивных ССЦ выделяются четыре подвида: денотативно-посессивные (имеют посессивную природу на денотативном уровне, т.е. являются репрезентацией посессивного события, имевшего места в реальной или виртуальной действительности); сигнификативно-посессивные (интерпретируются как посессивные благодаря избранным языковым средствам, однако описывают непосессивное событие); презумптивно-посессивные (актуализируются в ССЦ в виде небольшого фрагмента, играют важную роль для корректного понимания всего ССЦ, основываются на прагматической или контекстуальной презумпции); комитативно-посессивные (выполняют сопроводительную роль для главной ситуации, целиком пронизывают ССЦ, основываются на фоновых знаниях участников коммуникации об описываемом фрагменте действительности, включающем посессивный компонент).
-
Единицей фонового знания ССЦ является знание о событии. Посессивное ССЦ может описывать посессивное событие объективно или отражать субъективное мнение, суждение, сообщение о нем.
-
Ведущую роль в организации тематической целостности посессивных ССЦ играют посессивные предикаты.
-
В полифоничных ССЦ каждый посессивно-положительный голос выполняет как минимум одну из следующих функций: интродукция посессивной ситуации, интродукция участников посессивной ситуации, кондукция посессивной ситуации. В монофоничных ССЦ все эти функции выполняет один голос.
-
На основании структурно-семантических признаков посессивные ССЦ подразделяются по степени аутентичности. К таким признакам относятся онтологическая природа посессивной ситуации, посессивный/непосессивный статус композиционных элементов ССЦ, объективность/субъективность репрезентации фонового события.
-
В посессивных ССЦ регулярно находят выражение определенные семантические группы посессивных ситуации: купля / продажа; дарение / получение в дар; получение / оставление наследства; выигрыш / проигрыш; получение / отправка; приобретение / утрата в результате правомерного действия; приобретение / утрата в результате неправомерного действия; хранение / избавление; аренда / сдача в наем; потребление / отторжение; получение / дача в долг, кредит; собственно обладание / принадлежность; принадлежность к некоей общности; авторская принадлежность.
Апробация работы. Основные положения диссертации были представлены на научно-методической конференции преподавателей и студентов «Университетская наука – региону» (Ставрополь, 2007, 2008, 2009, 2010, 2011), Всероссийской конференции молодых ученых, посвященной 90-летию гуманитарного образования в Саратовском университете (Саратов, 2007), Всероссийской научно-практической Интернет-конференции «Системные отношения в языке» (Ставрополь, 2007), V Всероссийской научно-практической конференции «Система ценностей современного общества» (Новосибирск, 2009), XIII Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых (Москва, 2011), Международном симпозиуме «Новые направления в изучении лексикологии, словообразования и грамматики начала XXI века» (Самара, 2009), Международной (российско-болгарской) Интернет-конференции «Славянская филология: инновации и традиции» (Ставрополь, София, 2009), Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов» (Москва, 2008, 2010), IV Международном конгрессе исследователей русского языка «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, 2010). Кроме того, опубликованы статьи в журналах «Acta Linguistica» (София, 2008), «Вестник Ставропольского государственного университета» (Ставрополь, 2010), «Вестник Волгоградского государственного университета» (Волгоград, 2010). Всего по теме диссертационного исследования опубликовано 18 работ, в т.ч. 2 – в изданиях, рекомендованных ВАК.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографического списка и Списка источников. Общий объем работы – 201 страница машинописного текста, в том числе список использованной литературы (216 наименований).
Посессивность как категория философии, логики, психологии и лингвистики
Посессивные отношения имеют определяющее значение в самых разных сферах человеческой деятельности, поэтому рассматриваются не только в лингвистике, но и в философии, логике, психологии и др. В связи с этим в научной литературе одновременно функционируют такие понятия, как мыслительные (логические) категории, понятийные категории, семантические категории, языковые категории. Во избежание неверных коннотаций попытаемся разграничить данные термины, а также определить возможность их употребления в лингвистическом описании посессивности.
Вопрос о соотношении категорий языка и мышления остается одним из центральных для языкознания и философии языка на протяжении всего периода их развития. Единого мнения на этот счет в науке не сложилось, однако не вызывает сомнения тот факт, что мыслительные категории имеют природу идеальную, а языковые — материальную, физически выраженную.
Основанием для выделения категории посессивности в качестве универсальной мыслительной категории служит то, что она отражает действительные, реально существующие связи между предметами внешнего мира, отмеченные и категоризованные нашим сознанием, она не просто универсальна, но занимает одно из центральных мест среди подобных категорий, поскольку позволяет приблизиться к языковому сознанию определенного социума [Чинчлей, 1990, с. 10].
Появившись как логическая категория, посессивность сразу же находит свое отражение в языке (как и большинство известных категорий). Появление посессивной логики и вместе с тем посессивного способа оформления предложения является отдельной ступенью в развитии человеческого мышления. На этом этапе оно впервые выработало категорию, которая относится к области взаимоотношения вещей (раньше речь могла идти только о пространственно-временных отношениях). Тем самым, отношение принадлежности выделяется человеком из бесконечной области взаимоотношений. Произошло это под несомненным воздействием развития общественных отношений, при котором вопросы принадлежности (например, к какому коллективу относится индивидуум, кому принадлежат те или иные предметы или вещи и как- именно принадлежат) начинали- играть весьма заметную роль. Предположительно категория принадлежности возникла даже раньше категории самой личности [Лосев].
Впервые определить набор мыслительных категорий попытался Аристотель. Его таблица насчитывает десять категорий, включая «обладание»: «субстанция» (oDaia), «количество» (7i6aov), «качество» (Tcp iov), «отношение» (тгрод ті), «пространство» (пох ), «время» (лоте), «состояние» (кєїобаї), «обладание» (e%siv), «действие» (TTOISIV) И «страдание» (TTUOXSIV). «Из сказанного без какой-либо связи каждое означает или сущность, или «сколько», или «какое», или «по отношению к чему-то», или «где», или «когда», или «находиться в каком-то положении», или «обладать», или «действовать», или «претерпевать»... (выделено нами- А.К.) [Аристотель, с. 55].
Аристотеля критиковали за случайность выделения категорий и сводимость одних категорий к другим. В последующем неоднократно предпринимались попытки создать более совершенные категориальные системы, в которых категория посессивности находила регулярное отражение в терминах «обладание» или «принадлежность». Обладание (Habitus) есть среди шести схоластических категорий (предикаментов). «Принадлежность» — в категориях рассудка И. Канта (категории отношения: 1. Субстанция и принадлежность). Категории бытия и обладания стали центральными в философии Г. Марселя. Они взаимоисключают друг друга, выражая противопоставленность трансцендентного и онтологического миров. «В сущности, все сводится к различию между тем, что мы имеем, и тем, что мы есть» [Марсель].
В рамках психологической науки категории обладания и бытия изучались 3. Фрейдом. С этим связано одно из важных его открытий, согласно которому все дети в процессе развития проходят характерный этап, ведущей потребностью которого является обладание. Этот этап часто продолжает доминировать в процессе развития личности, в результате чего формируется характер, направленный на то, чтобы иметь, беречь и копить деньги и вещи, а также чувства, жесты, слова, энергию. Превалирующая ориентация на собственность возникает в период, предшествующий достижению полной зрелости, и является патологической; если остается постоянной [Фромм, с. 89].
Идеи 3. Фрейда развивает Э. Фромм в книге «Иметь или быть?» («То Have or to Be?»). Бытие и обладание представлены в ней как две формы существования человека и человеческого общества. Для западной цивилизации характерна установка на обладание. Существование по типу бытия- было свойственно человечеству на ранних стадиях его развития и остается актуальным в некоторых типах восточных культур. Характерный для современного общества модус обладания представляет человека стремящимся к накопительству не только вещей, но и знаний, объектов любви и др. Исходя из этого, оценка человека другими членами общества происходит не по принципу «кто он есть», а по принципу «что он имеет».
Актуализация посессивных отношений в современном обществе меняет представления людей об- устройстве и, функционировании мира и вносит определенные коррективы в картину мира, которая находит непосредственное отражение в языке. На протяжении последних нескольких столетий растет количество отношений, оформляемых в языке посредством посессивных конструкций. Понятие обладания приобретает отрицательную коннотацию (за исключением особой его разновидности — экзистенциального обладания, распространяемого на наше тело, пищу, жилище, одежду, а также орудия производства) [Фромм]. Между тем «представление тех или иных элементов внешнего мира как принадлежащих к сфере посессивности Х-а может быть вызвано желанием подчеркнуть свое небезразличие к внешнему миру, свою сопричастность ему» [Селиверстова, 2004, с. 23—24].
Из вышесказанного видно, что философия, логика и психология оперируют мыслительной (логической) категорией посессивности (в терминах «обладание», «принадлежность»). Она включается в различные категориальные системы, а также рассматривается в оппозиции категории бытия.
Термин «понятийная категория» часто употребляют в качестве синонима термина «мыслительная категория», однако мы не склонны отождествлять эти понятия и вслед за И.И. Мещаниновым придерживаемся точки зрения, что «понятийные категории выступают непосредственными выразителями норм сознания в самом языковом строе. Они служат тем соединяющим элементом, который связывает, в конечном итоге, языковой материал с общим строем человеческого мышления, следовательно, и категориями логики и психологии» [Мещанинов, с. 6]. То есть понятийные категории имеют двойственную природу. С одной стороны, они являются категориями сознания, однако их реализация происходит непосредственно в языковых выражениях.
Универсальность понятийной категории посессивности сегодня мало у кого вызывает сомнение. Доводы противников этой точки зрения сводятся к отсутствию в отдельных языках таких лексикализованных средств ее выражения, как, например, глагол «иметь» в русском. Данное явление действительно имеет место в венгерском, некоторых тюркских, алтайских, кавказских и африканских языках. Но в этом случае речь может идти лишь о категории языковой, которая не претендует на статус универсалии. Однако средства выражения посессивности крайне гетерогенны. Значение этой категории находит свое выражение на разных уровнях языка — лексическом, словообразовательном, морфологическом, синтаксическом [Чинчлей, 1990, с. 7-8].
Синтаксический уровень
Рассматривая посессивные языковые единицы на уровнях, иерархи 0м, предшествующих синтаксическому, мы неизбежно затрагивали вопрос в каких конструкциях они реализуются в языке. Повторение каждой не имело бы смысла, поэтому в настоящем разделе мы суммируем данг=« де представим синтаксические реализации категории посессивности в изофункционального ряда; конструкций.
Теория изофункциональности наряду с другими, теоретичесї - _ я концепциями (такими как теория поля; функциональная и коммуникатЕС фамматики) рассматривает вопросы преобразования инвариантных языке-структур в различные языковые реализации. Вслед за Ю. Ю. Леденевым изофункциональными мы понимаем такие синтаксические констр «которые обладают сходными значениями и выражают эти значения различных ярусах синтаксиса, претерпевая при этом усложнение или упроще структуры в зависимости от потребностей коммуникации, образуя при этом функционально однородные ряды» [Леденев, с. 63].
Поскольку в научной литературе встречаются случаи отождествления изофункциональности с изоморфизмом, считаем необходимым дифференцировать эти понятия. Изоморфизм - это «структурное подобие Формы выражения и формы содержания» [Языкознание. Большой энциклопедический словарь, с. 441], тогда как «для изофункциональности характерно проявление единства плана содержания при развитии плана выражения» [Леденев, с. 9].
В части изоморфизма схема показывает, как свойства, характеризующие план выражения, могут отразиться и в плане содержания. Так, в некоторых индоевропейских языках повтор корня, к примеру, может означать повторность действия (итеративность). В части изофункциональности наблюдается иная картина. При относительном постоянстве плана содержания, план выражения претерпевает усложнение или упрощение в зависимости от параметров коммуникативной ситуации и лингвистической компетенции участников коммуникации, в результате чего образуется изофункциональный ряд. «Изофункциональный ряд представляет собой совокупность синтаксических образований различных ярусов, выражающих конгруэнтные смысловые отношения, имеющих различную структурную организацию по сравнению с доминантой изофункционального ряда (инвариантом) в зависимости от параметров коммуникативной ситуации и лингвистической компетенции участников коммуникации» [Леденев, с. 5].
Как известно, синтаксический уровень членится на ярусы: словосочетание, простое предложение (неосложненное, осложненное), сложное предложение (ССИ, ЄПП, БСП). Единица? одного из; них является инвариантом по отношению к остальным; (на- схеме выделена: тоном); Инвариантная; форма по совокупности w независимости- своих признаков? доминирует в ряду возглавляемых ею вариантов и занимает среди них такое положение, при. котором. эти варианты как бы выводятся из нее на основе. частных дифференциальных признаков, тогда как за инвариантом признается наличие признаков основных, определяющих, интегральных, по отношению к вариантам-[Леденев, с. 70].
Инвариантной посессивной синтаксической конструкцией: является простое неосложненное предложение; так как в нем в полной мере выражается- ситуация посессивности и наличествуют все: необходимые компоненты. Статическая и динамическая посессивность имеют различные инварианты. Мы будем называть их ИС и Несоответственно.
Первый включает субъект посессии, посессивный предикат и объект посессии:
У Вани есть дом.
посессор предикат объект посессии
(116) В студенческие годы у нее было одно платье (В. Токарева: Своя правда).
Второй — два субъекта, предикат и объект:
Ваня продал дом Ане. посессор! предикат объект посессии посессор 2
(117) Вот он и продал вам свои заготовки! (Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей). Для ИС допустимо упрощение структуры до словосочетания. Тогда функцию предиката по передаче посессивного отношения может выполнять притяжательный суффикс {Ванин дом). Другой способ - сочетание падежных форм имен объекта и субъекта (Дом Вани).
(118) ...во главе юденрата стоял дядя Иосиф, мамин родной брат... (А. Рыбаков. Тяжелый песок);
(119) Это было давно забытое детское имя Кати... (Л.. Улицкая. Пиковая дама).
При описании посессивных аффиксов, и падежных значений в предыдущих разделах настоящего параграфа мы уже подробно говорили- о такого рода конструкциях.
Если в простом или сложном словосочетании признак представлен как имплицитная предикативность, оно может считаться вариантом по отношению к ИД (продаэ/са дома; продажа дома Анне). Однако такой вариант не способен включить имена обоих посессоров.
(120) ...это была последняя передача от жены перед отправкой в дальнюю дорогу... (В. Шаламов. Колымские рассказы).
Усложнение инвариантной структуры до простого осложненного предложения возможно за счет включения:
- однородных членов предложения;
- обособленных членов предложения;
- аппозитивных конструкций.
И для ИС и для ИД возможно усложнение с помощью однородных членов, которые могут выражать субъект посессии, тогда речь будет идти о совместной собственности (У Вани и Оли есть дом; Ваня и Оля продали дом Ане).
(121) И все же в Ленинграде у Любы и Володи была особенная атмосфера (А. Рыбаков. Тяжелый песок);
(122) Элла Фицджеральд, Билли Холидэй и Диана Росс отдали ей для сегодняшней ночи свои золотые голоса (В. Аксенов. Круглые сутки нон-стоп). Другой вариант — экспликация множественных объектов (У Вани есть дом и дача; Ваня продал Ане дом и дачу).
(123) ...многие артисты, напоминаю, не имели ни прописки, ни своего жилья (И. Кио. Иллюзии без иллюзий);
(124) Мясо я, вероятно, продам и куплю бубликов и картошки (Г. Эфрон. Дневники).
При однородных объектах посессии может быть обобщающее слово, выраженное местоимением все или существительным, именующим родовое понятие (У Ивана было все: семья, работа, друзья, дом; Иван отдал Ане своих собак: спаниеля, ротвейлера и таксу).
(125) У него были друзья: Заящ Филин, Орел и Лев — звери не обыкновенные (С. Седов. Доброе сердце Робина).
Однородные сказуемые встречаются при сочетании в одном предложении обоих инвариантов. В этом случае один посессивный предикат эксплицирует посессивное отношение между объектом и» первым посессором, а второй — перемену отношения, переход объекта ко второму посессору (Ваня имел дом, но продал его Ане). Может усложнятся и один из инвариантов (Ваня оставил Ане дом, подарил машину).
Моно- и полифоничность в посессивных ССЦ
Одним из дифференциальных признаков ССЦ как единицы является полифоничность. То есть в рамках таких целых может «звучать» голос автора, рассказчика, а также одного или нескольких персонажей.
«В сверхфразовом единстве организуется не только авторская речь художественного произведения и других функциональных разновидностей текстов, но и устный и письменный диалог, а также различные виды соединения авторской речи и речи персонажей в литературном произведении, авторской речи и «чужой» речи в текстах различных функциональных стилей» [Москальская, с. 42].
В настоящем параграфе речь автора и персонажей рассматриваются на предмет их участия в раскрытии посессивной ситуации. В отдельных случаях изучаемые фрагменты могут содержать таюке речь рассказчика.
.Как говорилось в 2.2, диалогическое единство наравне с монологом может являться сложным синтаксическим целым. При вопросно-ответной структуре реплика-вопрос задает тему, а реплика-реакция - актуализирует ее. Диалогический фрагмент может члениться на несколько ССЦ, так как не исключает политематичности.
Если представить ситуацию взаимодействия речи повествователя и персонажей в раскрытии посессивной ситуации в виде оси, то на ней получатся две крайние точки — монолог и диалог. Кроме того, имеется зона переходности, которая объединяет такие способы введения чужой речи в повествование автора, как прямая речь, косвенная речь, несобственно-прямая речь, полупрямая речь. При рассмотрении языкового материала мы будем следовать от монолога к диалогу по оси переходности с учетом элиминирования признаков первого и нарастания признаков второго. Следующая схема иллюстрирует возможные варианты последовательно.
Рассмотрим первым пример монологичного фрагмента и проследим, как посессивная ситуация реализуется в нем посредством одного только авторского повествования.
(168) [Голос і:] Самыми интересными деталями нашего интерьера были два холодильника. В одном хранились еда и консервы, которые брал на рыбалку старый гицель, второй битком был набит шоколадными конфетами и консервами для врачей. Хорошие конфеты и икру бабушка дарила гомеопатам и профессорам; конфеты похуже и консервы вроде лосося — лечащим врачам поликлиник; шоколадки и шпроты — дежурным врачам и лаборанткам, бравшим у меня анализы крови. (П. Санаев. Похороните меня за плинтусом)
Посессивная КС здесь имеет многоступенчатую структуру. Опосредованным способом передается посессивное отношение между владельцами (мы) и объектами посессии (два холодильника) через атрибутивное сочетание наш интерьер и предикативное два холодильника были деталями интерьера. Другой оттенок посессивной семантики реализуется в описании содержимого холодильников: хранились, был битком набит. Единожды установленное посессивное отношение между субъектом и предметом-вместилищем распространяет «права владельца» и на все содержимое. С помощью конструкции «Y для Х-а» называется потенциальный посессор, в данном случае люди, которым предназначены продукты из второго холодильника. Следующий аспект раскрывает динамику ситуации, связанную с использованием объектов посессии: брал старый гицель, бабушка дарила гомеопатам и профессорам (плюс параллелизированные конструкции с имплицированным посессивным глаголом). Вся последовательность посессивных значений передана монофоничным способом. В авторское повествование не включаются элементы чужой речи.
(169) [Голос 1:] Время от времени дедушка уезжал за границу, и тогда его подарки бывали действительно хороши. Правда, надо было быть осторожным и не благодарить дедушку раньше времени, потому что, случалось, предназначенный мне подарок оказывался потом вовсе не для меня. Так, вернувшись из Финляндии, дедушка вручил мне маленький фонарик, я весь день бегал с ним по квартире и всюду светил, а вечером оказалось, что фонарик дедушка привез себе для рыбалки. В другой раз дедушка Привез спиннинг И сказал, что [Голос 2:] Это для МЄНЯ (косвенная речь), потому что скоро на рыбалку мы поедем вместе. Я поставил спиннинг в угол у зеркала и думал, что [Голос 3:] теперь у меня есть еще одна замечательная вещь, кроме железной дороги (косвенная речь), но дедушка унес спиннинг в гараж:, а на рыбалку мы так и не поехали. Бывало и так, что подарок наверняка предназначался мне, но бабушка забирала его и говорила, что
I [Голос 4:] я лодырь и тунеядец, а подарок она отдаст Ленечке из соседнего подъезда, который учит два языка, занимается спортом и не пьет из своей бабушки кровь (косвенная речь). (П. Санаев. Похороните меня за плинтусом)
Посессивная ситуация дарения раскрывается в ССЦ главным образом через монолог автора (голос 1), но имеются включения чужой речи, оформленной как косвенная. Звучат несколько голосов помимо авторского:
2 - речь дедушки, предицирует принадлежность объекта дарения субъекту-реципиенту (автору);
3 - мысли автора, переданные как чужая речь, предицируют принадлежность ему объекта посессии;
4 — речь бабушки, сообщает о возможном переходе объекта посессии в собственность другого субъекта.
Все голоса являются посессивно-положительными и вносят свою лепту в раскрытие посессивной ситуации.
Ситуация дарения членится здесь на две подситуации: первая-передается предложением предназначенный мне подарок оказывался не для меня; вторая — подарок предназначался мне, но бабушка забирала его. И первая и вторая часть ситуации вводятся голосом автора, который тем самым выполняет функцию ее представления (интродукции). Другая функция - представление участников ситуации (субъектов, объектов) выполняется уже не только голосом 1 (вводит субъекты дедушка, бабушка; объекты подарок, фонарик, спиннинг), то также голосом 4 (вводит новый потенциальный субъект посессии Ленечка). Остальные голоса участвуют в последовательной репрезентации посессивной ситуации, проводят ее через ССЦ.
(170) [Голос 1:] Я задумался - [Голос 2:] ЧШО бьіЛО у МЄНЯ в OKU3HU CClMOZO дорогого? (несобственно-прямая речь) И понял: [Голос 2:] четыре куска рафинада, японские сигареты «Хи лайт», голубая фуфайка да еще вот этот штопор (несобственно-прямаяречь)... (С. ДоВЛаТОВ. Наши)
Ситуация обладания некоторыми ценностями раскрывается с использованием несобственно-прямой речи. Голос 1 передает речь повествователя (л задумался, и понял), 2 — его мысли. Хотя как чужая речь оформляется внутренняя речь самого автора, фрагмент нельзя счесть монологом. Несобственно-прямая речь выступает в составе сложного предложения. Задействована характерная для данного способа передачи чужой речи форма вопросительного предложения. Фразы я задумался и понял формально являются посессивно-отрицательными, так как не содержат посессивных элементов. Однако именно голос 1 осуществляет интродукцию субъекта ситуации я. Голос 2 выполняет функции представления- и проведения ситуации через ССЦ, а также интродукцию объектов.
(171) [Голос і:] Оказывается, «угон по договоренности» — довольно распространенное явление. Продавец заявляет в полицию об угоне машины спустя какое-то время после того, как продает машину. Иногда ему просто звонят из России, Балтии или другой страны назначения — сам звонок является сигналом того, что граница пройдена, можно поднимать тревогу. Вариантов доверенностей и прочих документов, которые используются при этом, довольно много. Причем в отличие от шведского авантюриста хозяин машины вообще ничем не рискует — нет у него в паспорте никаких печатей, а то, что заметил пропажу машины не сразу, объяснить нетрудно. Для этого можно, например, на денек-другой съездить к друзьям. {[Голос 2-.] Вернулся, мол, а машины-то и нет (полупрямая речь). (Новая газета. 27.10.1997)
Категории цельности и связности в посессивных ССЦ
Важнейшими категориями текста в целом и ССЦ в частности являются связность и целостность. «Связность текста проявляется через внешние структурные показатели, через формальную зависимость компонентов текста. Целостность же текста усматривается в связи тематической, концептуальной, модальной» [Валгина, с. 43].
Связность, или когезия, осуществляется в тексте традиционными грамматическими средствами: союзы, вводно-модальные слова, местоимения, видо-временные формы глаголов, лексические повторы и др., а также логико-интонационными, стилистическими и образными средства.
И хотя смысловая цельность заключается в единстве темы, «в небольших по объему текстах... когезия полностью обеспечивает интеграцию» (целостность) [Гальперин, с. 125]. К разряду «небольших текстов» можно отнести ССЦ, поэтому в масштабах этой единицы нельзя провести строгой границы между структурными средствами и элементами, работающими на создание тематического единства; но именно с использованием последних мы связываем некоторые особенности реализации посессивных микротем в ССЦ.
«Единство темы проявляется в регулярной повторяемости ключевых слов через синонимизацию ключевых слов, через повторную номинацию. Единство темы обеспечивается тождеством референции, т.е. соотношением слов (имен и их заместителей) с одним и тем же предметом изображения» [Валгина, с. 45].
Рассмотрим несколько примеров.
(233) За четыре года совместной жизни они скопили две тысячи долларов. У них было восемнадцать породистых коров и свой автомобиль. Все шло так хорошо, что лучшего они не желали. И вот в феврале тридцать четвертого года произошло несчастье. Жена упала с лестницы и получила сложный перелом позвоночника. Начались операции, леченье, и за полтора года все, что у них было, ушло на докторов. В конце концов, это больше походило на налет бандитов, чем на человеколюбивую медицинскую помощь. Доктора забрали все — и наличные деньги, и деньги, вырученные от продажи всех восемнадцати коров и автомобиля. Не осталось ни цента. (И. Ильф, Е. Петров. Одноэтажная Америка)
Посессивная микротема «утрата. накопленного» держится главным образом на характерных глаголах:
скопить (они? скопили) — глагол указывает не только на факт обладания чем-либо, но и на= способ получения в собственность.— «собирать понемногу», а также на желание сберечь объект обладания: неприкосновенным (по крайней мере; какое-то время). «Это очень емкое понятие, включающее в себя несколько составляющих: собирать, хранить к сберегать» [Милованова, 2007, с. 25];
быть (у них было) — встречается дважды в наиболее типичной для русского языка конструкции обладания;
уйти на кого-что (ушло на докторов)..— употребляется в значении «израсходоваться»; остаться (не осталось ни цента) — употребляется в значении «сохраниться».
Для именования субъекта посессии 1 используются различные способы грамматического; представления; за, которыми стоит один референт — супружеская пара: они скопили, у них было, у них (имплицировано) не осталось.
Второй посессор доктора называется дважды — лексический повтор.
Этот же прием используется при именовании объектов посессии: автомобиль, восемнадцать коров; повторная номинация-в случае с другим объектом: две тысячи долларов,, деньги, ни цента. Все объекты посессии дважды объединяются в обобщающем местоимении все.
Обращает на себя внимание конструкция жена получила перелом позвоночника, которая сообщает о травме в терминах обладания. Здесь посессивный глагол получить употребляется в переносном смысле. Метафорически посессивная конструкция перекликается с посессивным содержанием ССЦ в целом и является средством образной когезии.
Проведенный анализ показывает, что собственно посессивными элементами в данном ССЦ являются выделенные глаголы. Большинство отмеченных имен несут в себе посессивную сему л ишь, постольку, поскольку связаны с этими глаголами определенными отношениями. В ином контексте они, доктора, автомобиль и др. могут с большой вероятностью исполнять роли, отличные от посессора и объекта посессии. Иначе дело обстоит с наименованиями денежных единиц. Чаще всего их упоминание связано с ситуацией посессии, поэтому их можно отнести к разряду лексики, которая сигнализирует о наличии посессивной семантики в предложении и ССЦ. Однако, несмотря на это, ведущую роль в репрезентации посессивной ситуации играют предикаты, а. не актанты. Первый посессивный, глагол скопили отмечает фазу начала посессии, а не осталось в заключительном предложении говорит об окончании посессии. Тем самым обеспечивается целостность данного ССЦ - посессивная ситуация прорисовывается от начала и до конца.
(234) Но скверику прогуливались большие черно-пятнистые свиньи с длинными рылами. Пока они разговаривали в ожидании самолета, одна из свиней, изловчившись, схватила зубами сумку, рядом с которой сидела жена Сергея, и поволокла ее прочь.
— Сумка! — закричала жена Сергея, всплеснувруками. — Свинья!
Свинья волокла сумку, держа ее за ручку в зубах. Сергей погнался за ней, и она бежала от него с наглым упорством, продолжая держать в зубах сумку. Сергей схватил большой камень и швырнул в свинью. Не попал. Не бросая сумку, свинья продолжала бежать от него рысцой. Сергей схватил другой камень и, догоняя свинью, сумел хрястнуть ее этим камнем по спине. Тут свинья неохотно бросила сумку и убежала. (Ф. Искандер. Морской скорпион)
Для именования субъекта {свинья, одна из свиней, она) и объекта (сумка, она) посессии используются лексические повторы и анафорические местоимения. Эти названия не несут самостоятельной посессивной семантики, тогда как предикативные средства отображают не только категориальную сущность ситуации, но и четкую последовательность, выраженную в переходе от одной посессивной фазы к другой: схватила, держа, продолжая держать, не бросая, бросила. В данном примере фазовость выражена еще более четко, чем в (171): завладение, как начало посессии; удержание, как собственно посессия; вынужденная утрата, как окончание посессии. Интересно, что стадии начала и окончания посессии, требующие совершения действия для осуществления смены владельца, выражены единичными глаголами, тогда как стадия сохранения, менее «энергозатратная», передается с помощью деепричастий, при этом используются три отдельные единицы для отражения продолжительности процесса.
(235) Я вышел на крыльцо. Слышу разговор:
— Сосед, холера, дай пятерку.
— Ты мне с Покрова должен.
— Отдам.
— Отдашь — тогда поговорим. —Да принесу с аванса.
— Какой аванс?! Тебя давно уж маханули по статье...
— А... Конем их!.. Все же дай пятерочку. Из принципа дай...! Покаснси наш советский характер!
— На водку, что ли?
— Кого? На дело...
— Какое у тебя, паразита, дело? Трудно лгать Михал Иванычу, ослаб.
— Выпить надо, — говорит он.
