Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Категория обусловленности как объект изучения 32
1.1. Ментальная и языковая категоризация в синхронии и диахронии 32
1.2. Понятийные (концептуальные) категории 41
1.3. Универсальность и многоаспектность категории обусловленности 47
1.4. История разработки вопроса о категории обусловленности в лингвистике 51
1.5. Содержание и объем функционально-семантической категории обусловленности, уровни ее реализации в языке 58
Глава II. Дотекстовой синтаксический уровень реализации категории обусловленности 67
2.1. Беспредложные конструкции 68
2.2. Предложно-падежные сочетания 73
2.2.1. Причинные предложно-падежные сочетания 73
2.2.2. Предложно-падежные сочетания со значением следствия 92
2.2.3. Целевые предложно-падежные сочетания 94
2.3. Конструкции с глагольными формами 98
2.3.1. Выражение причинных отношений причастными (деепричастными) оборотами 98
2.3.2. Выражение целевых отношений конструкциями с глагольными формами 104
2.4. Оборот дательный самостоятельный 107
2.5. Сложносочиненные предложения 112
2.6. Сложноподчиненные предложения 114
2.6.1.Сложноподчиненные предложения с придаточными причины 114
2.6.2. Сложноподчиненные предложения с придаточными следствия 132
2.6.3. Сложноподчиненные предложения с придаточными цели 136
2.6.4. Сложноподчиненные предложения с придаточными условия 139
2.6.5. Сложноподчиненные предложения с придаточными уступки 146
2.7. Бессоюзные сложные предложения 149
2.7.1. Бессоюзные сложные предложения с причинными отношениями между частями 152
2.7.2. Бессоюзные сложные предложения с отношениями следствия между частями 156
2.7.3. Бессоюзные сложные предложения с условными отношениями между частями 157
2.8. Сложные предложения обусловливающей семантики с разными видами связи 159
Глава 3. Роль категории обусловленности в организации древнерусского текста 167
3.1. Проблемы лингвистики текста в синхронии и диахронии 168
3.2. Организация структурно-смысловых блоков со значением обусловленности и связи между ними 180
3.2.2. Когерентность и когезия структурно-смысловых блоков со значением обусловленности 193
3.3. Зависимость способов выражения обусловленности от функционально-смыслового типа речи 202
3.4. Семантика обусловленности в речи персонажей 218
3.5. Особенности экспликации категории обусловленности в убеждающих жанрах 228
3.5.1. Проблема типологии древнерусских жанров 228
3.5.2. Выражение обусловленности в риторических и эпистолярно-публицистических жанрах 235
Глава 4. Мегатекстовой уровень реализации категории обусловленности 250
4.1. Ментальность русского средневековья 250
4.1.1. Теория средневековой русской ментальности 250
4.1.2. Особенности мировоззрения русского средневековья 259
4.1.3. Средневековое понимание и восприятие категорий пространства, времени, обусловленности 266
4.2. Библеизмы как средство выражения отношений обусловленности ...272
4.2.1. Библейские цитаты 272
4.2.2. "Библейские ключи" 287
4.2.3.Библейские реминисценции 291
4.3. Ретроспективная историческая аналогия 297
4.4. Способы мистической экспликации категории обусловленности 307
4.4.1. Пророческие сны 307
4.4.2. Видения, знамения, чудеса 315
4.5. Выводы 324
Заключение 327
Библиографический список 338
Список сокращений 374
- Понятийные (концептуальные) категории
- Предложно-падежные сочетания
- Организация структурно-смысловых блоков со значением обусловленности и связи между ними
- Библеизмы как средство выражения отношений обусловленности
Введение к работе
В диссертации исследуется категория обусловленности на трех уровнях ее реализации - синтаксическом дотекстовом, текстовом и мегатекстовом - на материале оригинальных и переводных разножанровых памятников письменности русского средневековья с XI по XVII вв
Актуальность исследования представляется несомненной по следующим причинам
В последние годы уделяется недостаточное внимание проблемам исторического синтаксиса Усилия историков языка сосредоточены в основном на лексике Эволюция содержательных категорий, обусловливающая развитие синтаксического строя в диахронии языка, остается малоизученной
С середины 80-ых гг прошлого века лингвистика в основном сосредоточилась на исследовании содержательной стороны языка, его когнитивных потенций, выявлении и систематизации реализованных в нем концептов этнической культуры и этнического менталитета, философском, культурно-коммуникативном осмыслении языковых значений При этом "собственно языковая материя, грамматическая структура, грамматические категории и формы языка в их изменчивой истории оказываются отодвинутыми на периферию исследовательского внимания" [Тарланов 2003 43] Необходимо разумное совмещение двух подходов, взаимно дополняющих и обогащающих друг друга
Категориальная интерпретация сложных языковых явлений
синтаксического уровня начиная с 70-ых гг прошлого века (особенно
интенсивно - в последние 10-15 лет) активно применяется в работах
синхронического характера Исследований, демонстрирующих
категориальный подход к языковым явлениям в диахронии, гораздо меньше изучены функционально-семантическая категория модальности [Ваулина
4 1988], логико-грамматическая категория отрицания [Савельева 1989], определительные категории [Баранов 2003]
К сложно структурированным ментально-языковым образованиям можно отнести категорию обусловленности, включающую в себя семантику условия, уступки, причины, цели и следствия Опыт изучения этих значений как единой категории с 70-ых гг XX в достаточно хорошо представлен в языковой синхронии Задача диахронического исследования категории обусловленности как единого целостного лингвистического объекта до настоящего времени не ставилась Кроме того, в существующих работах отношения причины, цели, условия, уступки, следствия анализируются на уровне синтаксических дотекстовых единиц Текстовой уровень исследования обусловленности, а тем более мегатекстовой, связанный с вводом данной категории в общее ментальное пространство эпохи, не эксплицированы в лингвистических работах, хотя данные подходы соотносятся с особенностями средневекового мышления различных народов "Движение по горизонтали было лишено всякой существенности, оно ничего не меняло в ценностном положении предмета, в его истинной судьбе Та конкретная и зримая модель мира, которая лежала в основе средневекового образного мышления, была существенно вертикальной" [Бахтин 1990 444] Идея о том, что адекватное интегративное представление о смысловой структуре текста должно совмещать принципы "синтагматической" и "вертикальной" моделей, разделяется и современными исследователями теории текста [Николаева 1978 35, Барт 1978 446, Дымарский 1999 18]
Объектом исследования избран фрагмент языковой системы, репрезентируемый совокупностью системно-языковых и функционально-речевых способов экспликации понятийно-языковой функционально-семантической категории обусловленности в текстах XI-XVII вв Предметом исследования с учетом трех аспектов - формального, семантического и функционального - является типология, функционирование и эволюция этих способов на трех уровнях синтаксическом дотекстовом, текстовом,
5 мегатекстовом Выделение названных уровней связано с тем, что каждый из них имеет собственные единицы
Цель работы - провести многоаспектный анализ реализации категории обусловленности в плане языковой диахронии Для этого требуется решить конкретные задачи:
Определить статус категории обусловленности, ее содержание и объем, уровни языковой реализации
Описать репертуар синтаксических способов выражения категории обусловленности в истории русского языка, а именно конструкции с беспредложными и предложно-радежными сочетаниями и глагольными формами, оборот дательный самостоятельный, сложносочиненные, сложноподчиненные и бессоюзные сложные предложения, выявить их системное соотношение и эволюционную динамику
Исследовать в диахроническом плане основные единицы текстового уровня - структурно-смысловые блоки, особенности их строения и лексико-грамматического наполнения, а также средства когезии самостоятельных предложений внутри них и связи между структурно-смысловыми блоками
Выявить закономерности проявления семантических компонентов категории обусловленности в различных функционально-смысловых типах речи и жанрах в зависимости от их когнитивной природы и авторской интенции, а также в авторском слове и речи персонажей
С учетом специфики средневековой русской ментальное осветить проблему реализации категории обусловленности на мегатекстовом уровне, эксплицированном совокупностью образцовых текстов
Проанализировать такие мегатекстовые средства выражения категории обусловленности, как "библейские ключи", библейские цитаты, библейские реминисценции, ретроспективная историческая аналогия, пророческие сны, видения, знамения, чудеса
Основной корпус текстов XI-XVII вв, подвергшихся анализу, содержится в 12-томном издании "Памятники литературы Древней Руси"
(составление и общая редакция Л А Дмитриева и Д С Лихачева) Изучено более 300 произведений, опубликованных по своим лучшим спискам и выверенных по оригиналам Деловые памятники, которые мы вслед за рядом исследователей [Винокур 1959, Ефимов 1967, Мещерский 1981, Филин 1981, Ковалевская 1992, Пименова 2000, Никитин 2004] не исключаем из сферы литературного русского языка, представлены великокняжескими договорами, "Русской правдой", "Соборным уложением царя Алексея Михайловича", "Письмами и бумагами императора Петра Великого", а также многочисленными духовными, судными, тарханными, данными и жалованными грамотами Общий объем выборки составил более 30 000 синтаксических конструкций, около 2500 структурно-смысловых блоков и свыше 5000 минимальных контекстов, эксплицирующих категорию обусловленности на мегатекстовом уровне
Для целей нашей работы несущественно деление памятников на оригинальные и переводные, поскольку мы, следуя за сторонниками идеи "скрещенной", "амальгамной" природы литературного языка, разные элементы которого с функциональной точки зрения одинаково исконны для древнерусского языка в разных книжно-письменных и разговорно-народных разновидностях [Ларин 1975, Горшков 1984, Припадчев 1992, Пименова 2000], рассматриваем их язык в рамках единого процесса древнерусского литературного употребления Кроме того, любой переводной текст является результатом речемыслительной деятельности носителя именно этого языка, а не языка оригинала
Мы исходим из положения, что все древнерусские тексты имели вполне определенный прагматический характер, все жанры выполняли единую функцию - удовлетворяли духовные потребности социума
Методология исследования базируется на двух важнейших принципах современной лингвистики системности и эволюции Она построена на традиционных собственно-лингвистических методах системного изучения языка - описательном и сравнительном Учитывается
7
авторское осмысление поставленной проблемы в рамках строго
исторического подхода, что выражается в применении системно-
генетического метода и апробировании текстового и
лингвокультурологического подходов к фактам языковой диахронии
Исследуемая категория является чрезвычайно сложным, многоаспектным образованием, что делает необходимым применение к ее изучению комплекса исследовательских приемов Их использование в каждом конкретном случае диктуется поставленными целью и задачами, а также характером источников Это приемы лингвистического наблюдения, сплошной и частичной выборки, систематизации и классификации, структурно-семантического анализа
Необходимо учесть, что при изучении различных языковых явлений "могут возникнуть трудности, связанные со спорностью в установлении самих функциональных участков", поскольку "грамматические формы в очень многих случаях находятся друг с другом в сложнейших парадигматических переплетениях Между ними существуют переходные формы - причем переходные в объективном смысле, а не с точки зрения методологически и методически недостаточно вооруженного исследователя" [Адмони 1963 58-59] Эти замечания тем более справедливы при установлении способов выражения семантики обусловленности, особенно в историческом аспекте, так как на примеры языковой диахронии нельзя смотреть через призму наших современных представлений о языке и действительности
Вопрос "Как определить значение утраченных языком синтаксических форм''" неизбежно встает перед исследователем истории языка Ответ на него дает Е С Истрина во введении к работе "Синтаксические явления Синодального списка 1-ой Новгородской летописи", которое мы считаем существенно значимым в методологическом плане "Вчитываться и вдумываться в исследуемую речь — этот прием следует признать основным при определении живого значения форм древнего письменного языка",
8 несмотря на то, что "указанный прием может заключать в себе много субъективного Однако субъективного элемента при определении значений явлений языка избежать нельзя, а из субъективных выводов разных исследователей создается, в результате, несомненно, и нечто объективное" [Истрина1919 7-8]
Вслед за MB Пименовой мы считаем неоправданным "противопоставлять древнерусский язык X-XIV вв старорусскому/ среднерусскому языку XlV-cep XVII вв ", когда "исследователи ссылаются, помимо традиционности, на исторические периоды (Киевская Русь -Московская Русь, древнерусская народность - великорусская народность), а также на фонетические и морфологические процессы в языке" [Пименова 2000 23] Языковые изменения синтаксического и текстового уровней происходят очень медленно, большинство исследованных письменных памятников сохраняют состав своего текста и синтаксический строй весьма консервативно, хотя и представлены, как правило, своими позднейшими редакциями и списками Поэтому, на наш взгляд, вполне допустимо языковое употребление всего донационального периода XI-XVII вв рассматривать как процесс развития единого объекта
Поскольку весь материал почерпнут нами из письменных памятников, принадлежащих к определенным жанрам, в исследовании представлен функционально-жанровый аспект, особенно в части текстового и мегатекстового подходов На синтаксическом уровне, где важна интерпретация фактов с грамматической точки зрения, данный аспект учитывается по мере необходимости
При определении процедур исследования возникает вопрос, какой иерархической градации, восходящей или нисходящей, следует придерживаться при анализе В соответствии с поставленными целью и задачами предпочтение отдано восходящей иерархической градации - от простого к сложному, а именно сначала исследуются единицы синтаксического дотекстового уровня, затем - уровни текста и мегатекста
Наше исследование опирается на рабочую гипотезу, которая, будучи обоснована полученными результатами, переходит в статус теории, доказанной и объективной
Гипотеза исследования состоит в том, что комплекс семантических составляющих "цель - причина - следствие - условие - уступка", репрезентируемый соответствующими фактами реальной действительности, через посредство понятийно-языковой функционально-семантической категории обусловленности реализуется в русском литературном языке XI-XVII вв не только на синтаксическом дотекстовом уровне, позиционирующемся в ряде историко-лингвистических исследований, но и на более высоких языковых уровнях - текстовом и мегатекстовом -специфическими для этих уровней способами
История научной разработки проблемы.
Отдельные замечания по поводу семантики различных союзов со значением обусловленности, эволюции предложений с соответствующими придаточными, описание беспредложных и предложно-падежных сочетаний, содержащих каузальность, и бессоюзных сложных предложений со связью обусловленности между частями находим в классических работах по историческому синтаксису русского языка [Потебня 1874, 1878, Истрина 1919, Карский 1929, Булаховский 1937, Якубинский 1953], исследование названных конструкций представлено в монографиях [Лавров 1941, Борковский 1949, 1958, 1972, Стеценко 1962, Коротаева 1964, Сравнительно-исторический синтаксис 1973, Историческая грамматика , 1978, 1979], вузовских учебных пособиях [Ломтев 1956, Спринчак 1960, 1964, Стеценко 1977] и кандидатских диссертациях [Черкасова 1947, Робинсон-Плотникова 1949, Баженова 1954, В А Иванова 1956, Лобзэ 1965, Стрельская 1967, Бурдина 1971, Кайзер 1976, Акимова 1991]
Изучены с диахронической точки зрения различные средства выражения обусловленности в простом предложении беспредложные и предложно-падежные сочетания, в том числе творительный причины
10 [Седельников 1955, Ходова 1958], родительный падеж с различными предлогами [Данков 1962], система падежных и предложно-падежных форм с причинным значением [Иванова 1956, 1957, Богданова 1959, Трахтенберг 1960, Провоторова 1973], синонимия вышеуказанных конструкций в русском языке XV-XVIII веков [Панюшева 1972, Шердакова 1972]
Обороту дательный самостоятельный, в том числе со значением обусловленности, посвящены сравнительно немногочисленные работы [Перегонцева-Граве 1955, Шулежкова 1979]
Исследованы генезис, история и значение союзов бо - ибо [Черкасова 1948, Шуб 1956] и предлогов для - ради [Лобзэ 1968, Колесов 1977] Рассмотрено формирование различных причинных союзов в связи с развитием сложноподчиненных предложений [Кодухов 1966, Кузнецова 1978, Строганова 1978, Маркова 1982, Преображенская 1982] Проанализированы сложноподчиненные предложения с придаточными причины в художественной и деловой письменности XVI-XVII веков [Алимпиева 1969, Бах 1977, Кайзер 1972, 1981, Стрельская 1967, 1980, Федорова 1977, Чередниченко 1972, Луппова 1981, Дюсупова 1983]
Рассмотрены в историческом плане бессоюзные сложные предложения с каузальной связью между частями [Глинкина 1963, Устинова 1968, Иванова 1971, Стеценко 1976, Федорова 1985]
О синкретизме входящих в круг обусловливающей семантики значений, широко распространенном в древнерусском языке и сохранившемся в современном русском, писали многие исследователи [Черницына и Никитин 1962, Лаврентьева 1969, Медынская 1970, Ушакова 1974, Рахилина 1989]
Есть работы, анализирующие отношения обусловленности в отдельных памятниках письменности [Мулкиджанян 1956, 1964, Акимова 2003-2005]
Итак, синтаксический дотекстовой уровень реализации категории обусловленности имеет глубокие традиции изучения и обширную, многоплановую литературу Но, хотя степень разработанности высока,
11 попыток описать грамматические способы выражения отношений обусловленности как систему не предпринято, для анализа берутся ее отдельные элементы Их исследование в таком случае получается более глубоким, но это обстоятельство не снижает значимости системного подхода
На текстовом уровне в плане языковой диахронии и синхронии особенности экспликации категории обусловленности не исследовались
Мегатекстовой уровень экспликации категории обусловленности также не имеет в настоящее время установившейся традиции изучения Есть общие работы о стиле эпохи и стиле мышления эпохи [Гумбольдт 1985, Потебня 1913, Леви-Строс 1937, Лихачев 1989, Черепанова 1991], о культурно-исторической парадигме [Клименко 1997], но исследование конкретных понятийно-языковых категорий в этом русле не осуществлено
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем впервые
Проанализирована категория обусловленности в диахроническом аспекте как единая целостная понятийно-языковая функционально-семантическая категория с особой иерархией ее семантических составляющих
Выявлены системные отношения и эволюционная динамика синтаксических дотекстовых способов реализации категории обусловленности
Изучены текстовые потенции исследуемой категории на материале разножанровых памятников письменности XI-XVII вв
Предпринята попытка описать категорию обусловленности как концептуальный феномен, вводящий отдельно взятый памятник письменности в общее ментальное пространство эпохи и отражающий мировоззрение русского средневековья
Применен ранее не эксплицировавшийся в диахронических синтаксических работах по изучению отдельных значений обусловленности системно-генетический метод, суть которого состоит, во-первых, в описании категории обусловленности как комплекса взаимосвязанных, иерархически
12 организованных отношений и значений, а во-вторых, в учете особенностей развития и функционирования семантических составляющих категории обусловленности из генетически единого синкретичного ядра
Апробированы текстовой и лингвокультурологический подходы к фактам языковой диахронии, практически не использующиеся в подобных работах
Предложены новые приемы исследования древнерусского текста анализ позиционного размещения семантических единиц в структурно-смысловом блоке, процедура выявления в тексте креативно значимой информации, сопоставление разножанровых текстов на фоне инварианта обусловленности
Теоретическое значение исследования состоит в том, что многоаспектный анализ сложной категории обусловленности на материале разножанровых памятников письменности XI-XVII вв позволяет дать объективную картину развития способов ее экспликации на различных уровнях языковой реализации в широкой исторической перспективе Это обстоятельство, на наш взгляд, будет способствовать не только исследованию других сложных ментальных категорий в плане языковой диахронии, но и развитию теоретических основ исторической когнитивистики, диахронической лингвистики текста, исторической лингвокультурологии - то есть только начинающих развиваться отраслей исторического языкознания
Практическая ценность диссертации определяется возможностью использования ее теоретических идей и практических результатов в дальнейшем изучении истории русского языка Их можно применить при написании учебных пособий, в практике чтения курсов "Историческая грамматика русского языка", "История русского литературного языка", "Филологический анализ текста", "Стилистика русского языка", спецкурсов и спецсеминаров историко-лингвистической проблематики, при подготовке курсовых и дипломных проектов
13 Основные положения, выносимые на защиту.
Категория обусловленности, будучи многоаспектным явлением (категория бытийная, философская, логическая, психологическая, понятийная, языковая), в плане языковой реализации является категорией функционально-семантического типа Она представляет собой сложно структурированное образование, план содержания которого составляет общее инвариантное значение обусловленности, вариативно проявляющееся в более частных семантических категориях причины, следствия, условия, уступки и цели, а план выражения представлен средствами, относящимися к лексическому, фразеологическому, словообразовательному, синтаксическому дотекстовому, текстовому, мегатекстовому языковым уровням
С точки зрения языковой диахронии категория обусловленности на синтаксическом дотекстовом уровне сформировалась в результате метонимического переосмысления с последующим абстрагированием, то есть интериоризации, реального хронотопа
Основными единицами экспликации категории обусловленности на текстовом уровне являются особым образом организованные структурно-семантические блоки, когезия которых в текстовой перспективе создает некий континуум, или семантическое пространство, обусловленности
Особенности реализации категории обусловленности на текстовом уровне зависят от функционально-семантического типа речи, специфики жанра и преобладания в тексте авторского или "чужого" слова
На мегатекстовом уровне категория обусловленности является концептуальной, то есть релевантным для культурно-исторической парадигмы эпохи психологически сложным интеллектуальным построением, адекватно отражающим логику и стиль мышления данной эпохи Она эксплицируется в форме "библейских ключей", библейских цитат, библейских реминисценций, ретроспективной исторической аналогии, пророческих снов, видений, знамений, чудес, то есть при помощи loci communes - "общих мест", "топосов" детерминирующей семантики,
14 связанных с особенностями восприятия, категоризации и концептуализации явлений действительности в эпоху средневековья
Структурной и семантической доминантой системы способов выражения обусловленности на всех уровнях является причинность (конвертируемые отношения причины и следствия)
На каждом уровне своей реализации категория обусловленности претерпела эволюцию, тесно связанную с потребностями практики и с развитием мышления, причиной которой являлась асимметрия как проявление диалектического закона единства и борьбы противоположностей
Изначальный семантический синкретизм причинно-следственных, условно-следственных, условно-уступительных и причинно-целевых значений не разрушается, а стабильно сохраняется на всем протяжении исследуемого периода
Субъектом сопряжения всех частных значений обусловленности и межкатегориального синкретизма является мыслящий индивидуум, особенности апперцепции которого диктуют комплексное, связанное со "схватыванием целого" и "озарением" восприятие сложных ментально-языковых образований
10 Систематизация и анализ лингвистического материала
свидетельствуют о сформированное категории обусловленности на
синтаксическом дотекстовом, текстовом и мегатекстовом уровнях в системе
составляющих ее значений и об общем генетическом корне последних
Апробация и внедрение результатов исследования. Материалы диссертации неоднократно обсуждались на заседаниях и научно-методических семинарах кафедры русского языка Мордовского госуниверситета и кафедры истории русского языка и сравнительного славянского языкознания Нижегородского госуниверситета Основные положения и результаты исследования были представлены автором на международных и всероссийских научно-практических конференциях,
15 конгрессах, симпозиумах (гг Москва, Владимир, Тверь, Коломна, Нижний Новгород, Казань, Киров, Саратов, Тамбов, Чебоксары, Саранск)
Теоретические положения и результаты исследования изложены в монографии "Реализация категории обусловленности в языке памятников письменности русского средневековья (XI-XVII вв)" и в более чем пятидесяти статьях, пять из которых опубликованы в ведущих российских периодических изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ для публикации основных положений докторской диссертации
Результаты исследования получили непосредственное внедрение в разработке спецкурсов "Исторический синтаксис русского языка" и "Лингвокультурология" для студентов филологического факультета, в рабочей программе и учебном пособии "Старославянский язык" для студентов специальности "Культурология"
Структура работы обусловлена целью, задачами, проблематикой и методологией исследования Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, Библиографического списка и Списка сокращений в ссылках на источники
Понятийные (концептуальные) категории
Так как многие аспекты теории понятийных категорий еще не получили своего однозначного решения, предпримем небольшой экскурс в историю их изучения.
В традиции разработки вопроса о данных категориях они имели разные наименования. В рациональных грамматиках XVII-XIX вв. их называли философскими или логическими, в работах Х1Х-начала XX в. (например, у Г.Пауля) - психологическими, затем - онтологическими, внеязыковыми, когнитивными, концептуальными, семантическими, мыслительными, речемыслительными (С.Д.Кацнельсон). Впечатляющая пестрота терминов свидетельствует как о сложности самого явления и долгом пути его логического осмысления, так и о зависимости точек зрения исследователей от теоретических установок соответствующей эпохи и принадлежности к определенной лингвистической школе.
Хотя впервые термин "понятийные категории" был введен О.Есперсеном, есть основания полагать, что первым существование "универсального компонента" языка с лингвистических позиций обосновал В. фон Гумбольдт. Обобщая его высказывания на эту тему, С.Д.Кацнельсон пишет: "Универсальные категории - это по большей части мыслительные формы логического происхождения. Они образуют систему, являющуюся общей основой языка, но непосредственно в строй языка не входящую. Вместе с тем и собственно логическими их назвать нельзя, так как, будучи обращены лицом к грамматике, они обнаруживают специфические черты. Можно сказать, что они составляют область "логической грамматики", которая по существу не является ни логикой, ни грамматикой; это идеальная система, не совпадающая с категориями отдельных языков. В каждом отдельном языке категории идеальной логики преобразуются в конкретные грамматические категории" (Кацнельсон 1972: 12-13).
Г.Пауль в работе "Принципы истории языка" (1880 г.) рассуждает о "психологических категориях", считая, что всякая грамматическая категория возникает на основе психологических, причем первая представляет собой не что иное, как внешнее выражение второй. Анализ процессов взаимодействия "психологических" и грамматических категорий, "которые мы можем проследить довольно подробно, дает нам вместе с тем возможность судить о первоначальном возникновении грамматических категорий, недоступных нашему наблюдению" (Пауль 1960: 315).
Психологическая категория, по Паулю, независима от языка; существуя до возникновения грамматической категории, она продолжает функционировать и после ее возникновения. Психологическая категория постоянно остается чем-то свободным, живым, принимающим различный облик в зависимости от индивидуального восприятия, в то время как грамматическая категория застывает в своей устойчивой форме.
Сходные мысли (избегая "психологической" терминологии) высказывает и Э.Бенвенист: "Категории языка и категории мышления не одно и то же. Мышление может свободно уточнять свои категории, вводить новые, тогда как категории языка, будучи принадлежностью системы, которую получает готовой и сохраняет каждый носитель языка, не могут быть изменены по произволу говорящего. Мышление стремится установить категории универсальные, языковые же категории всегда являются категориями отдельного языка" (Бенвенист 2002: 106).
В 1924 г. выходит работа О.Есперсена "Философия грамматики", в которой он пишет, что "наряду с синтаксическими категориями, или кроме них, или за этими категориями, зависящими от структуры каждого языка, в том виде, в котором он существует, имеются еще внеязыковые категории, не зависящие от более или менее случайных фактов существующих языков. Эти категории являются универсальными, поскольку они применимы ко всем языкам, хотя редко выражаются в этих языках ясным и недвусмысленным образом... За отсутствием лучшего термина я буду называть эти категории понятийными категориями" (Есперсен 2002: 58). Устанавливая внеязыковой характер понятийных категорий, Есперсен тем не менее настаивает, что они должны иметь лингвистическое значение.
Предложно-падежные сочетания
В письменных памятниках XI-XVII веков в специализированном причинном значении широко представлены сочетания всех косвенных падежей существительных и местоимений с различными предлогами.
Наибольшей семантической емкостью, продуктивностью использования и устойчивостью функционирования отличались сочетания родительного падежа существительных и местоимений с первообразными предлогами от, из, с, ради, для (употреблялись наиболее активно); за, против, после, без (встречаются значительно реже).
Конструкции родительного падежа существительных и, реже, местоимений с предлогом от (в нашем материале весьма многочисленные), с предлогами из, с (примеров меньше), первоначально "обозначавшие исходный пункт перемещения.., развили переносное мотивированное значение причины действия (исходный пункт - начало действия)" (Историческая грамматика... 1978: 385): лице почернело от недуга (СЛ, ст. 452); И велика быстъ нужа воемъ от стужи зимныя, и от мраза, и от голода мнози изомроша (КИ, с. 388); Они же от страха быша акы мертвий (Сказ. Вавилон, царстве, с. 184); от слезъ же не можаху прозрити (Лов. убиении Андр. Боголюб., с. 334); Князь Ростиславъ ...преставися от отравы (ЛСК, л.115 об.); ...и скотина многая от бескормицы помирает (АХБМ, ч.2, с. 142); Сей же Яковъ работа у уя своего изо дщери его изь меньшеЬ лЬт 7; онъ же работа другую 7 лЬт изъ Рахили (ПВЛ, с. 108); Мнози изъ гладу мряху (Пск.1 лет.); из злата и сребра быстъ убитому (Лов. Горе-Злосч., с. 34); А БовЬ из младости ясти добрЬ хочетца (Пов. Бове, с.278); А тот Матюшка товарыща своего Ларьку ис тех живатишков моих на дороге зарезал до смерти (АХБМ, ч.2, с. 130); и выникнувши змиа изо лба иуклюну в ногу и с того разболЬся и умре (ПВЛ, с. 54); людье изнемогошеся в городе з голода (СЛ, ст. 388); да голов велми много изгибло з голоду да з безводицы (Никитин, с. 172); царица та с печали умре (КИ, с. 340); з глупости нЬ умел росказатъ царю (Пов. разуме чел., с.484); ...яко пьяной с кручины ("Житие" Авв., с.372).
Зависимым словом в приведенных конструкциях являются имена существительные абстрактной, как правило, семантики, гораздо реже -местоимения, причем в последнем случае происходит контаминация причинного значения со следственным. Значение причины создается существительными отвлеченными, конкретные существительные метонимически предполагают действие или состояние.
Сочетания предлогов от, из, с с родительном падежом существительных и местоимений можно рассматривать как синонимичные, исходя из следующего. 1)Все они могут быть разграничены по отношению к их носителю по признаку, выступающему в качестве причины, и по признаку-следствию на две группы: со значением внутренней и со значением внешней причины. В конструкциях первого типа {от страха, с голода и под.) причинный и следственный признаки совмещены в одном и том же предмете. Причиной здесь являются психические состояния, условия бытия, внутренние свойства и качества предметов. В конструкциях второго типа причинный и следственный признаки относятся к разным предметам: Церковь обветшала велми отъ многъ лет (СЛ, ст.455); От множества рыбъ вмале не проторжеся мрежа (ЛСК, л. 167). Здесь состояние, характеризующее один предмет, оказывается следствием причин, носителями которых являются другие предметы. 2)В роли зависимого члена используются имена существительные приблизительно одинаковых лексико-семантических разрядов, обозначающие физические и нравственные состояния, постоянные свойства предметов и условия их бытия. В случае, когда причиной является активная деятельность, зависимыми могут быть существительные отглагольные, например: От пушечного стреляния не можаху стояти на стенах (КИ, с.486); От змшна спадения вся земля потрясеся (ЛСК, л. 131 об); и всегда от жара пещнаго и от дыму курениа очи тЬм истекаху (Палицын, с. 226). в)Сходными для всех трех конструкций являются и лексико-семантические группы управляющих именами глаголов. Преобладает семантика состояния, а глаголы активного действия употребляются в большинстве случаев с частицей не, вследствие чего значение активного действия подменяется состоянием невозможности его совершения, например: И хлебъ во уста не идяшетъ от страха (СЛ, ст.481); Царица не можаше встати сама от великия печали (КИ, с. 418).
Организация структурно-смысловых блоков со значением обусловленности и связи между ними
Типы структурно-смысловых блоков и их строение Важное свойство древнерусского текста - "блочный" принцип его организации. В текстах любой тематики можно выделить некоторые логические звенья, структурно-смысловые блоки, организующиеся вокруг того или иного смыслового отношения. В разных по жанру произведениях блоки организуются по-разному (летопись - погодная запись, хождение -статья, житие - главы), но можно выделить общие закономерности.
Структурно-смысловые блоки - это относительно целостные в информативном отношении компоненты произведений с особой, как правило типовой, структурно-смысловой организацией. Как текстообразующая единица такой блок служит целям воссоздания в его границах отдельной микроситуации или ее части. Блок образуется последовательностью предикативных единиц. Каждое предикативное звено выполняет в составе блока определенную текстообразующую функцию: служит средством воспроизведения какой-либо стороны или детали изображаемой в блоке ситуации. Набор функций, выполняемых предикативными единицами в пределах блока, и последовательность этих единиц задаются особыми моделями. Модель текстообразующего блока — это своеобразный функциональный каркас, типовая схема, программирующая функциональную нагрузку предикативных звеньев блока, их соотношение и последовательность.
Блоки монотематичны. Объединение всех составляющих их предложений вокруг одной темы есть проявление его смысловой целостности или семантической изотопии текста. Пограничным сигналом между блоками служит нарушение преемственности темы и, соответственно, разрыв тематической прогрессии.
В летописях, житиях и других письменных текстах XI-XVII вв. зафиксированы многочисленные устойчивые обороты, выполняющие две противоположные функции. Одни из них используются в начале структурно-смыслового блока; вторые, более многочисленные, - в конце: Нъ се остаану много глаголати, да не многописании въ забыть вълЬземъ, нъ о немь же начахь, си скажемъ у бо с и це (Сказ. Борисе и Глебе, с. 2 78); И се же достоишь не молчанием прЬити... (КПП, с.446); Достойно же есть и еде помянути слово; Но на прежереченная възвратимся, отнеле же начахомъ...(ЖАС, с.84, 72); Но си оставлъ, о первЪм възглаголю; Но сия сократив, на первое взвратимся сказание (Кирилл Тур., с.294,300); ЛЬпо же запомянути... (ЖСР, с.274); Мы же на предълежащее паки възвратимся (ПВЛ, с. 184); Мы же паки поидемъ на прьвое исповЬдание святааго сего отрока (ЖФП, с. 308); Си же пакы оставим, на пръвое възвратимся (Сказ. Мамаевом побоище, с. 160); О сих у бо преуспокоиеше слово, малая нЬкая словеса изречем о нынЬшнем православном царствии (Поел. Филофея, с. 452) .
Структурно-смысловые блоки в древнерусском тексте состоят, как правило, из трех частей: 1)зачин, в котором намечается тема; 2)развертывающая часть, где раскрывается тема, определенная зачином; 3)концовка, завершающая тему, подводящая итог:
Се есть новый Костянтину великого Рима, иже крестивъея сам и люди своя: тако и сь створи подобно ему (зачин). Аще бо бЬ и преже на сквернъную похоть желая, но послЬже прилежа к покаянью, якоже апостолъ вЬщаваетъ: "Идеже умножиться грЬхъ, ту изобильствуетъ благодать".
Библеизмы как средство выражения отношений обусловленности
Как показывает анализ памятников, в тезаурусе языковой личности средневековья было большое число ассоциативных связей с прецедентными текстами, в первую очередь с Библией: "Роль чужого слова, цитаты, явной и благоговейно подчеркнутой, полускрытой, скрытой, полусознательной, бессознательной, правильной, намеренно искаженной, ненамеренно искаженной, нарочито переосмысленной и т.д., в средневековой литературе была грандиозной. Границы между чужой и своей речью были зыбки, двусмысленны, часто намеренно извилисты и запутанны" (Бахтин 1986: 378).
Реализация основной функции1 библейских цитат - толкование, объяснение каких-либо положений, подтверждение важнейших мыслей автора - тесно связана с выражением причинно-следственной семантики и отношений основания - вывода, входящих в круг значений категории обусловленности.
Библейские цитаты - это дословные выдержки из библейского текста, которые могут быть несколько искажены или трансформированы, но без нарушения стиля и синтаксиса библейской строфы.
В пространство древнерусского текста, не знавшего современных пунктуационных знаков, библейские цитаты вводились с помощью объясняющих их происхождение "слов автора", обязательно содержащих глаголы говорения или близкой семантики (рече пророкъ; по рекшему; апостоль глаголетъ; еуангелье чтомо; пророчество, глаголющее и под.): Убиену же ГлЬбови и повьржену на пустЬ мЬстЬ межю дъвЬма колодама. И господь не оставляли своихъ рабъ, яко же рече Даеыдъ: "Хранить господь въся кости ихъ, и ни едина отъ нихъ сокрушиться" (Сказ. Борисе и Глебе, с.294); Прикосну бо ся емъ слово господне, рекшее: "яко удобЬе есть вельбуду сквозЬ иглинЬ уши пройти, нежели богату въ царствие небесное вънити" (ЖФП, с.322); Но что пишешь блаженый Иоанъ иже в ЛЬствщи: "Жидовинъ жадает брашна, да празднуетъ по закону". Ты же, сим подобяся, попечение твориши о питии и о ядении, и сим славенъ ся творя. Послушай блаженаго Евагрия: "Мних, аще съгрЬшитъ, праздника на земли не имать" (КПП, с. 506); Рече господь: "Иже хощетъ душю свою спасти, погубить ю, а иже погубить душу свою мене ради, то спасетъ ю". И паки рече: "Кая польза человеку, аще и всего мира царство прииметъ, а душю свою погубить?" (Сказ. уб. Mux. Черниг., с.232); Сииубо преподобный отець наш Сергие из дЬтска възраста... поучался въ святых книгахъ, навык божественая писаниа, и сладостно их послушаа, и в них поучаашеся, яко же пророкъ Давидъ рече: "Поучится день и нощь и будет яко древо, саждено при исходящих вод, иже плод свой даст въ время свое" (ЖСР, с.416); Аще ли же сам царь восхощет, дабы ему за всю землю не отвещати, яко же коемуждо человЬку за свой дом? Рече бо господь: "Ему же дано боле, и взищется боле от него, и ему же дано множащие, множайиле и просят от него" (Правительница, с.660); Еже неудобно ми бЬ -раломъ ниже сЬменъ сЬяниемъ время живота своего сокращати, но имам убо въмЬсто рала — художьство, наручныхъ дЬлъ съсуды, въмЬсто же житныхъ сЬменъ — духовныя сЬмена по вселеннЬй разсЬвати и всЬмъ по чину раздавати духовную сию пищу. Наипаче же убояхся истязания владыки моего Христа, непрестанно въпиюща къ мнЬ: "Лукавый рабе и лениве! Почто не еда сребра моего торжникомъ: и азъ, пришед, взялъ бых свое с лихвою" (Федоров, с.294); Написалъ Еклесиастес: "Егда человЬку сщасливо что дЬетца, в тЬ поры жаль бывает недругом его" (О причинах, с.474); Златаустый пишет на Послание къ ефесЬомъ: "Ничто же тако раскол творить во церквах, яко же во властЬхъ любоначалие, и ничто же тако прогнЬваетъ бога, яко же раздор церковной" (Авв., с.523) и другие весьма многочисленные примеры .
В "Повести временных лет" отмечен случай, когда форма "рцЬмъ с..." подразумевает под "авторами" цитат и повторяющих их людей (книжников, их читателей или слушателей): Тако да накажемъся, тако вЬру имем... РцЬмъ велегласно: "Праведенъ ecu, господи, и прави суди твои". РцЬмъ по оному разбойнику: "Мы достойная, яже сдЬяхомъ, прияхом". РцЬмъ и со Иоеомъ: "Яко господеви любобысть, тако и бысть; буди имя господне благословено в вЬкы" (ПВЛ, с.232).
