Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИСКУРСА СРЕДСТВ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ (СМИ) 15
1.1. Фонетический уровень 22
1.2. Имагинативно-семантический уровень 28
1.3. Фразеологический уровень 65
1.4. Словообразовательный уровень 67
1.5. Морфологический уровень 71
1.6. Синтаксический уровень 82
1.7. Паралингвистический уровень 91
ГЛАВА 2. НАИБОЛЕЕ ТИПИЧНЫЕ ДИСКУРСЫ СМИ В ЯЗЫКОВОМ АСПЕКТЕ
2.1. Характеристика и конститутивные признаки дискурса СМИ 95
2.1.1. Антикультурный дискурс 97
2.1.2. Квазикультурный дискурс 110
2.1.3. Снобистский дискурс 139
2.1.4. Фанатический дискурс 153
2.1.5. Либеральный дискурс 163
2.1.6. Позитивный дискурс 171
2.1.7. Юмористический дискурс 179
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 193
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 196
- Фонетический уровень
- Имагинативно-семантический уровень
- Характеристика и конститутивные признаки дискурса СМИ
Введение к работе
Давно стало банальным говорить о низкой речевой культуре в современном эфире. О.А. Лаптева пишет: «Живой спонтанный тип речи СМК (средств массовой коммуникации — Л.М.) стремится полностью слиться с разговорной речью»[41, с. 517].
Но, как будто в ответ на критику, телевидение создало несколько новых программ, принципиально отличающихся от передач предыдущих лет своим вызывающим цинизмом1. Здесь уместно было бы вспомнить поэта В. Корнилова:
Но диктор, мальчик случая,
Шагал средь бела дня,
Ни капельки не слушая
Брюзгливого меня. Например, многократно отмечалась пошлость ток-шоу «Моя семья» и «Марьина роща», а их создатель В. Комиссаров в ответ угрожает судебными преследованиями, и к названным передачам прибавилась еще одна — с демонстративно безграмотным названием «Что хочет женщина». Печатные СМИ, и даже некоторые гости передачи, пытались обратить внимание ее создателей на то, что по-русски так не говорят2, но передача продолжает выходить под таким же названием. В 2001 г. на телевидении появились вульгарные и примитивные передачи «Большая стирка», «Как стать миллионером», «Русская рулетка», откровенно аморальные шоу «Алчность», «Слабое звено», а также "reality" - «Последний герой», «За стеклом». Они вызвали массовое возмущение зрителей3. Однако эти проекты не только не были сняты, но в 2002 г. к ним добавились новые — «Окна», «Большой куш», «Империя страсти», чьи, как говорится в их же телерек-
1 Об этом подробнее: Флоря А.В., Мясникова Л.В., Писаренко Л.В. Языковые особенности и речевая
культура современных российских средств массовой информации: В 2-х ч. - Орск: Изд-во ОГТИ,
2003.
2 Молчанов А. Человек, возомнивший о себе // Литературная газета. — 2002. - № 38. — С. 4.
3 О реакции телезрителей на плохие СМИ см., в частности: , ,
.
ламе, «скандальность» и «развязность» преподносятся как достоинства. Когда в прессе появились выступления с осуждением «Окон», вышла в эфир передача «Запретная зона», пропагандирующая грубое вмешательство в частную жизнь граждан скрытой камеры.
В этой связи приведем ироническое высказывание А. Молчанова: «Может, это я чего-то не понимаю? А мы вступаем в новую эпоху, где уже никого не будет раздражать ни «Моя семья», ни «Большой куш»? Тогда следом появятся ток-шоу «Православный бордель», игра «Как предать друга» и познавательно-развлекательная утренняя программа «Копрофагия для самых маленьких». Судя по новинкам СТС, ничего невозможного в этом нет».4 С точки зрения перспектив ТВ, все воспринимается как вполне вероятное.
Итак, мы получаем дополнительные подтверждения очевидному: телевидение стало оазисом бескультурия и даже антикультуры (поскольку уровень даже не худших передач весьма низок), причем малограмотность, пошлость и безвкусица на телевидении стали настолько привычными, что их иногда не чувствуют даже филологи.
При этом следует подчеркнуть, что создатели таких шоу не ограничиваются откровенным презрением к чужому мнению. Они пытаются «обосновать» приемлемость своих проектов. Например, А. Родиянскии, генеральный директор СТС, разъясняет политику своего канала: «...слово «развлекательное» не надо понимать слишком узко. Развлекательное телевидение зачастую трактуется как телевидение, построенное на использовании двух-трех форматов. С этим я категорически не согласен. Канал СТС ни в коем случае не должен изменить своему брэнду. СТС — это бескомпромиссно развлекательное телевидение, но не в узком смысле. В настоящее время мы как раз пытаемся выработать критерии отбора передач информационного жанра. Я считаю, что каналу СТС необходима журналистика для установления диалога с аудиторией, но не политическая журналистика. Нам удастся избежать участия в политике просто потому, что, по-моему (! — Л.М.), нашей аудитории это неинтересно. Ей это становится интересно примерно раз в два года, когда она идет голосо-
Молчанов А. Человек, возомнивший о себе // Литературная газета. — 2002. - № 38. — С. 4.
вать. Если она идет голосовать» (А. Роднянский: «Я не смог бы работать на плохом канале» — ). По сути, это манифест воинствующего мещанства, но выраженный в «благопристойной» форме. По поводу бульварных передач, обнажающих низменные стороны обывательской натуры, он же заявляет: «Вместо «Окон», которые не отвечают, например, моим критериям качества, появляется более профессиональное ток-шоу «Большой куш» с журналистом Отаром Кушинашвили в роли ведущего, который в отличие от актера (Дмитрия Нагиева, ведущего «Окон». — Прим. «Ко») способен быть провокационным, способен быстро реагировать и реагировать по содержанию. И в роли гостей в студии известные люди, рассказывающие реальные истории» (А. Роднянский: «Я не смог бы работать на плохом канале» - ). Провокацион-ность расценивается как критерий какого-то особого, понятного лишь деятелям ТВ, «профессионализма».
«Профессиональность» того же Кушинашвили комментируется в следующем интервью с ним: «Судьба свела Отара с Иваном Демидовым, генеральным директором телеканала ТВ-6-Москва. Демидов был очарован нагловатостью Кушинашвили и безошибочно посчитал, что человек, не краснеющий при слове "ж...а", но еще и считающий шедеврами другие "изыски" русского лексикона, необходим на телевидении. Отар был незамедлительно приглашен в программу "Акулы Пера", ставшую дверцей в большую жизнь для многих тогда неизвестных отечественных журналистов.
"Акулы Пера" - значимый этап?
Конечно! Я всегда знал, что людей привлекает не то, ЧТО ты спрашиваешь, а КАК ты это делаешь, какими словами. Ведь функция задающего вопрос — развлекающаяі И в первой же передаче я довел до обморока Валерия Леонтьева вопросом, спит ли он со своим догом, о чем я слышал еще в Кутаиси. Когда тот услышал о своей собаке как о потенциальном половом партнере, ему стало плохо и он сказал: "За сам вопрос — высший балл!" Человек с чувством юмора понимает, что я с ним играю, и отвечает также изящно (! — Л.М.)
и играючи. А люди, у которых с чувством юмора проблемы (за время работы в "Акулах" я понял, что для 90% артистов такая проблема существует), сразу паникуют: "Я?! С догом?!" Как говорится, на воре шапка горит. Вот меня спроси, я отвечу: "Да! Я сплю с догом, а еще с кузнечиком на лужайке перед моей дачей!" Таким образом я изгалялся несколько сезонов и сделал себе имя» (Пресса о ТВС) . С точки зрения и коммунистической, и православной морали, это бесстыдство и полное отсутствие воспитания, с эстетической точки зрения — пошлость, но говорящие снова ссылаются на какой-то неведомый дилетантам (критикам и недовольным зрителям) «профессионализм» работников телевидения. Они подчиняются правилам этого «профессионализма» и тем самым оправдывают свое поведение (возникает даже замечание о какой-то особой функции телевидения).
Примечательно, что сами тележурналисты, ссылающиеся на специфику телевидения, никогда не объясняют, в чем она состоит. Причем такое положение сохраняется с «перестроечных» времен: «Уже в конце перестройки телевидение отбросило элементарные нормы профессиональной этики и стало "создавать реальность", фальсифицируя факты самым грубым образом. Вот типичный случай. 22 июня 1992 г. около Останкино собралось тысячи две человек, отделенные от телецентра 10-тысячным кордоном ОМОНа, собак, грузовиков. Наблюдая это зрелище, я обратил внимание на телеоператора с умным интеллигентным лицом. Он внимательно рассматривал толпу и, найдя особенно колоритную и непривлекательную фигуру (возбужденную растрепанную женщину, убогого или явно ненормального человека), продвигался к ней и долго снимал своей камерой в разных ракурсах. Постояв около него минут пятнадцать, я подошел и спросил, не чувствует ли он моральной ответственности за явное искажение реальности, дезинформацию общества, да еще ведущую не к умиротворению, а к расколу. Он не ожидал "такой постановки вопроса" и даже смутился, начав что-то лепетать о жанре телеискусства. Но в следующий момент появились человек пять
5 .
обычных с виду молодцов в штатском и оттерли меня от "деятеля телеискусства". Сегодня разница с тем репортером только в том, что нынешние уже не краснеют»[29, с. 23]. Добавим, что за эти годы «специфика» СМИ так и осталась на уровне расплывчатых деклараций, но не получила теоретического оформления.
Впрочем, при наиболее аморальных нарушениях общественных норм и приличий делаются попытки объяснить и оправдать подобное поведение. Как правило, это делает не сам нарушитель, а кто-то из его приближенных или разделяющих его позицию. Стыда они, разумеется, тоже не испытывают. Вот, например, как сочувственно и даже с восхищением А. Невзоров и А. Митрофанов объясняют скандальное поведение пьяного В. Жириновского, матерящегося по адресу Дж. Буша:
«Невзоров: (...) Я объясняю: мат нельзя отдавать на растерзание и на поругание скоморохам. Мат - это особый язык в России, который придает словам говорящего безусловный оттенок, как ни странно, правды. Да. И когда матерится власть имеющий, когда матерится большой человек, его слова легче входят в народное сознание. Уоюе под видом абсолютной правды. Жириновский великолепно понимал, что он делает.
Шустер: Алексей, такое возможно?
Митрофанов: Жириновский всегда понимает, что он делает. В отличие от тех, кто думает, что он ничего не понимает. А вы подумайте, почему пленка снята в сентябре, а вкинули сейчас, под начало операции...
Невзоров: Потому что время пришло вкинуть.
Митрофанов: Кто это сделал, почему? Вот про это подумайте - это раз. Во-вторых, все время говорят: пиар, имидж. Вы по сути поговорите. Ведь смысл этой пленки именно в этом. Пора России принимать какие-то меры. Мы можем это сделать. Хватит говорить по бумажке: вот Россия, Совет Безопасности, мы можем то да се. Мы должны корректно соблюдать, вместе с мировым сообществом, всю эту чушь. Человек откинул чушь, сказал: пошли вон, всех порвем. Вот смысл-то, вот смысл. А мы можем порвать? Извините, страна, обладающая шестью тысячами атомных боеголовок, за 20 минут мо-
жет уничтожить весь мир. И мы вот так себя ведем, а хоть раз человек показал себя, раз официальные лица не могут так себя вести...» (Свобода слова. НТВ. Предел дозволенного).
Мы называем такое поведение участников диалога псевдорационализацией: уловкой, призванной завуалировать манипулирование зрительским сознанием. Принято считать, что рационализация, то есть ясность, объяснение предмета, противостоит манипуляции: кто стремится подчинять себе других, тот избегает логичности и понятности. Однако ложное объяснение является изощренным средством манипулирования, потому что достигает того же результата: внушает людям впечатление, что они не разбираются в объективном положении дел, в реально существующих нюансах проблемы и что при этом с ними говорят «честно», ничего от них не скрывая. Человек сам должен прийти к выводу, что есть поверхностные, примитивные правила, неприложимые к действительности (в данном случае правила поведения), и что он наивен или даже глуп.
Разобраться в этом, на первый взгляд простом, положении дел тем труднее, что даже деятели СМИ (то есть люди, претендующие на профессиональное знание манипуляционных технологий) проявляют «двоемыслие». Примечателен в этом отношении следующий фрагмент интервью с А. Гордоном:
«К. Ларина: (...) мне так кажется, что телевизор не должен претендовать на жанр искусства, хотя, может быть, я ошибаюсь? А. Гордон: Знаете, телевидение — низкий жанр, вне всякого сомнения ... Он низкий, потому что возможности телевизионные не позволяют, к сожалению, так часто, как хотелось бы, говорить о высоком и на довольно внятном и сложном языке. Все это так, но, с другой стороны, мне кажется, что выделение, образование канала "Культура" - это абсолютно преступное деяние, потому что все каналы заведомо получили карт-бланш на то, чтобы ничего в эту сторону не делать. Зачем? Есть канал "Культура", пусть они культурку и гонят, а мы, значит, перейдем от духовки к половухе, что называется. Мне кажется, что низкий рейтинг канала "Культура" - не очень высокий профессионализм, отсутствие практически такого серьезного финансирования. Это все катастрофически сказывается на качестве ос-
тальных телеканалов в том, что касается... Я вообще считаю, давайте так, что телевидение должно делать 4 вещи: информировать, развлекать, провоцировать на активную гражданскую позицию и, вне всякого сомнения, просвещать. У нас основные наши каналы не выполняют, на мой взгляд, ни одно из этих требований. И выделение канала "Культура" в отдельный канал дает им возможность вообще, повторюсь, в эту сторону не думать. Есть ли выход из этой ситуации? Я не думаю, что он есть, так как мы все прекрасно понимаем, что телевидение сейчас — это в первую очередь коммерция, потому что до сих пор ни один из телеканалов больших просто не в состоянии даже выжить на те деньги, которые он зарабатывает. Причин много — и воруют, и неправильно распределяют эти деньги, и явно платят завышенные гонорары людям, которые могли бы эти гонорары не получать, но так как они связаны с руководством тех или иных телеканалов узами, далекими от профессиональных, то таким образом идет перераспределение общих средств по отдельным карманам» (А. Гордон. Телевидение — низкий жанр. Эхо Москвы. 17.12.2001). Итак, А. Гордон признает, что телевидение не соответствует собственным критериям, что оно не профессионально, и при этом говорит о специфике этого рода деятельности: телевидение — низкий жанр, такова его природа, и судить о нем (или его) по законам искусства нельзя. Но особенно знаменательно замечание Гордона, что основные каналы не выполняют ни одной из главных функций масс-медиа («информировать, развлекать, провоцировать на активную гражданскую позицию и просвещать» [40, с. 238-239]). Гордон формулирует эти функции от своего имени («я вообще считаю»), но это не его мнение, а фундаментальные требования к журналистике вообще.
Ситуация складывается парадоксальная в высшей степени: масс-медиа объявляют себя «государством в государстве»: журналисты, особенно работники телевидения, откровенно презирают общепринятые нормы поведения, этики, культуры, даже нормы языка, и навязывают обществу свои собственные стандарты. Причем один из видных современных деятелей СМИ не только констатирует такое положение дел, но и как будто соглашается с ним:
телевидение — низкий жанр. Работники СМИ не просто отделились от общества, объявили себя независимыми от его норм, но противопоставили себя ему.
Такая ситуация характерна не только для российских СМИ. Французский социолог П. Бурдье писал, что «поле журнализма» — это «микрокосм, подчиняющийся своим собственным правилам и определяемый позицией, которую он занимает по отношению к остальному миру, а также отношениями притяжения и отталкивания, которые связывают его с другими микрокосмами»[13, с. 56].
И в связи с этим возникает проблема более активного сопротивления агрессии антикультурных СМИ, нежели простая констатация их низкого уровня. «Литературная газета», много сделавшая для разоблачения плохого телевидения, пишет о ведущем «Большой стирки» (ОРТ): «Андрей Малахов в некотором смысле символ сегодняшнего безыдейного, безнравственного, невоспитанного телевидения, насаждающего новую шкалу ценностей, вернее, полное отсутствие каких-либо твердых, отобранных временем ценностей. То есть пустоту, пожирающую все новые и новые жертвы как у телеэкрана, так и в обновленной студии на 200 мест, в которой публика теперь ведет себя на манер футбольных фанатов. Для того чтобы соответствовать этой публике и удовлетворять ее запросы и ожидания, одновременно заставляя ее играть по своим нехитрым, циничным правилам, не нужно быть интеллектуалом, психологом, обладать артистичными задатками. Достаточно быть «энергичным и быстрым», как охарактеризовал Малахова один известный телевизионщик»6. И здесь мы видим то же самое: нарушение всех культурных норм, которое оправдывается какой-то особой спецификой телевидения. Однако в публикации, связанной с «Большой стиркой», намечается и новый подход к проблеме. Выступление С. Малютина вызвало многочисленные отклики. Процитируем один из них - слова этого читателя дали название для всей подборки фрагментов из писем в «Лите-
Малютин С. Остановите Малахова! Наше публичное одичание не знает границ // Литературная газета. - 2002.-№ 45. - С. 5.
ратурной газете»: «Необходимо осуществить «большую стирку нашего телевидения», не жалея газетной площади. Предлагаю привлечь к дискуссии руководителей телеканалов, министров культуры и печати, критиков, лингвистов. Следует также пригласить президента телеакадемии. Неужели она существует лишь для того, чтобы раздавать призы?!»7. Мы выделили слова, которые свидетельствуют (правда, косвенно), что настоящий разговор о пороках современного ТВ впереди. Борьба с ними по-настоящему, возможно, еще не начиналась. И наша работа задумана как один из шагов на этом пути.
И хотя есть немало серьезных исследований в данной области, проблема долго не утратит актуальности. Если филологи терпимы или даже нечувствительны к низкой культуре СМИ8 — это серьезный симптом. Желательно было бы возродить дух филологических работ К.И. Чуковского или Б.Н. Тимофеева-Еропкина: эти авторы были нетерпимы к таким «микроскопическим» нарушениям языка или стиля, на которые сейчас не принято обращать внимание (Б.Н. Тимофеева, например, возмутило услышанное по радио слово «Оренбуржье»). Возможно, это было чрезмерным в советскую эпоху, но при современной деградации общества необходима именно непримиримость к «мелочам» — и не только языковым. Нужно изучить, исследовать, описать, объяснить и просто высмеять все оттенки малограмотности, дурного вкуса и аморальности, бесценным поставщиком которых является телевидение. И если общество руководствуется не критериями культуры и красоты, а модой и престижем, то нужно разоблачать носителей безграмотности, безвкусицы и безнравственности, приложить все усилия к тому, чтобы они перестали быть «властителями дум».
К.И. Чуковский писал в статье «Лидия Чарская» (1912): «Если какой-нибудь Дюркгейм захочет написать философский трактат «О пошлости», рекомендую ему сорок томов сочинений Лидии Чарской. Лучшего материала ему не найти. Здесь так полно и богато представлены все оттенки и переливы этого малоисследованного соци-
7 Беленький Б. Кто же выстирает «Большую стирку»? // Литературная газета. — 2003. - № 2-3. — С. 5.
8 Здесь и далее, кроме случаев с уточнениями, мы говорим о визуальных и аудиовизуальных СМИ,
т.е. радио и телевидении.
ального явления: банальность, вульгарность, тривиальность, безвкусица, фарисейство, ханжество, филистерство, косность (огромная коллекция! великолепный музей!), что наука должна быть благодарна трудолюбивой писательнице»[81, с. 437]. Не претендуя на роль «Дюркгейма», мы все же подставим вместо имени Чарской телевидение и попытаемся по мере возможностей выполнить свою часть этой работы. В основном анализируемый в исследовании материал составляют телевизионные тексты, имеющие значительные отклонения от подлинной речевой культуры.
Но не только анализу низкой речевой культуры посвящена эта работа. Телевидение интересно для языковеда и с собственно лингвистической стороны. Броские, часто эпатирующие телепередачи рождают активный отклик в обществе и весьма многогранно отражаются в языке, причем в кратчайшие сроки. Образцы такого рода приводит, например, И.А. Нефляшева в содержательной статье «За-стеколье» русского словообразования» [49, с. 5]. В нашей работе также приводятся взятые из печатных СМИ примеры освоения телевизионных образов.
Кроме того, в исследовании делается попытка рассмотреть язык телевидения и радио в дискурсивном аспекте.
Таким образом, актуальность диссертации мотивируется, во-первых, не просто снижением и даже не катастрофическим падением, речевой (и общей) культуры СМИ, а их агрессивным наступлением на общество, во-вторых, активным использованием в современных гуманитарных исследованиях термина «дискурс», значение которого слишком широко и требует прояснения. Поскольку дискурс так или иначе связан с упорядоченностью, порядком (и как устройства текста, и как его традиционности), а телевидение и радио (в несколько меньшей степени) нарушают нормы речи и речевого поведения9, то
Яркий пример последнего: «В другой раз включила радио. Опять интерактивное. Не помню, о чем говорили ведущие, но вдруг один из них сказал: "Нам на пейджер пришло сообщение. Иван Петрович пишет: "Народ загибается от нищеты, а вы ему рассказываете про "Формулу-один"!" И тут ведущий выдал в адрес слушателя такое: "Я вам, Иван Петрович, желаю как можно скорее загнуться от своей собственной глупости". Услышав это, я почувствовала плевок в лицо лично себе. Первым движением было выключить поганое радио и больше никогда на эту кнопку не нажимать» (Смирнова Н. Интерактивное хамство // Литературная газета. — 2003. - № 2. - )
дискурсивный разбор теле- и радиотекстов прямо или косвенно способствует укреплению или восстановлению правильной речи.
Цель работы — описание языка современного телевидения на различных уровнях и в различных гипертематических дискурсах. Мы обозначили их как тематические, потому что они связаны с основными наиболее общими темами («гипертемами») СМИ: частной жизнью, общественной жизнью (духовной, то есть связанной с искусством, наукой, философией и религией, и политической), юмором.
Задачи исследования:
- выявление и характеристика типичных языковых черт низкой
культуры речи аудиовизуальных и аудиальных средств массовой ин
формации;
- выделение телевизионных дискурсов, их языковой анализ.
Объект изучения — передачи российских аудиовизуальных и аудиальных СМИ.
Предмет изучения - язык телевизионных передач конца 1990-х начала 2000-х гг.
Методологической основой исследования является диалектический материализм. Автором использованы следующие методы анализа: индуктивный (изучение конкретного текстового материала), описательный (раскрытие функционирования языковых единиц в различных условиях, а также последовательное изложение текста программ с комментированием), контекстологический (с учетом как узкого контекста, то есть ближайшего окружения единицы, так и широкого - стилистического дискурса эпохи), элементы сопоставительно-стилистического (при сопоставлении а) похожих дискурсов, например, антикультурного и квазикультурного, б) пародий и их объектов в рамках юмористического дискурса).
Стилеметрический анализ не использовался, поскольку в своем полном виде он имеет большее отношение к социолингвистике. Тем не менее, для характеристики дискурсов, безусловно, имело значение количество примеров (не менее 10 на 100 различных текстов каждого дискурса свидетельствует о релевантности данного признака). В тексте диссертации соответствующие признаки иллюстрируются только отдельными, наиболее яркими, примерами. Количественный
критерий не учитывался при комментированном описании фрагментов конкретных передач и в специально оговоренных случаях.
Передачи были отобраны в соответствии с рейтингом, отраженным на соответствующих сайтах Интернета10. Передачи «Новости», «Время» не анализировались вследствие их кодифицированности. Использовались только те программы, участники которых располагали речевой и поведенческой свободой. Тексты теле- и радиопередач записывались на магнитофон, видеомагнитофон или были взяты из Интернета. Всего было исследовано более 600 теле- и радиотекстов.
Новизна диссертации состоит в лингвостилистическом описании разнообразных дискурсов масс-медиа.
Теоретическая значимость работы заключается в уточнении термина «дискурс» и в раскрытии различных его аспектов по отношению к языку СМИ.
Практическая значимость диссертации заключается в обобщении большого текстового материала, в установлении конкретных стилистических особенностей телевизионного и радиоязыка на рубеже XX-XXI вв. Материалы диссертации могут быть использованы в нормативных курсах и спецкурсах по стилистике, включая стилистику декодирования, а также по дисциплинам специальности «Журналистика».
Гипотеза исследования реализуется в ряде положений, выносимых на защиту:
Современное телевидение обладает в целом низкой речевой культурой. Низкое качество речи неоднородно и проявляется по-разному в различных передачах — что соответствует различным теледискурсам.
Выделены и описаны телевизионные дискурсы: антикультурный, квазикультурный, снобистский, фанатический, позитивный, либеральный, юмористический.
Сайты, использованные в работе: , , charts, , advertising, , www. , . , , . .
Фонетический уровень
Фонетика и орфоэпия должны играть важную роль в СМИ, связанных со звучащей речью. Однако низкая грамотность — даже дикторов - стала обыденным явлением. Наиболее типичное из орфоэпических нарушений — неправильная постановка ударений. Свидетельствует 3. Кестер-Тома: «Под (...) явным языковым слоем существовал другой язык, которым пользовались русские в повседневной жизни. Этот язык выплеснулся в постперестроечное время на рубеже 80-90-х годов на страницы публицистики, беллетристики. Этим языком пользуются на радио и телевидении. Вот некоторые примеры "перестроечного" употребления слов комментаторами, обозревателями, ведущими радио и телевидения из статьи "Гипертонический образ жизни" ("Независимая газета", 15.01.1994, 5): столяр, гостиничные номера, начать, ходатайствовать, Алексий и др.» [33, с. 18].
Неправильная акцентология в большей степени свойственна ведущим ток-шоу и (реже) телекомментаторам широкого профиля: «Это Вы не бросайте! Один Ваш грех, который затем такую пользу, отлившись в стихи, принесет людям, возможно, даже ценнее для божественного, нежели тысячи праведных, но нудных мелочных ngp-ступочков, совершенных только ради собственного спасения» (Д. Дибров. Антропология. НТВ. 1 октября 1997 г.) (обратим внимание также на нарушение сочетаемости слов: «проступочки», совершенные ради спасения); «Матом любят побаловаться и исторические личности» (Принцип домино. НТВ. 25 марта 2002 г.); интересно, что неверные ударения довольно часто повторяются в речи людей, пытающихся подчеркнуть свое превосходство над другими: «Я моложе тебя и красивее», «Его мать, так сказать, кухонного плана» (Окна. ТНТ. 2002); «обещание огромных и небывалых прибылей» (М. Леонтьев. Другое время. ОРТ. 21.07.2002) (кстати, в чем разница между «огромными» и «небывалыми» в данном контексте? — Л.М.). Не свободны от таких недостатков и ведущие авторских передач: «Сироты, утрите слезы: ваш император жив» (Э. Радзинский. Наполеон. ОРТ. 1998).
Такой распространенный речевой дефект, как элизия может возникать просто вследствие динамичности телевизионной речи: «Вот этот пейджер щас взорвётся» (Д. Дибров. Антропология. НТВ). В данном случае это явление общеразговорное, скорее даже устное, без стилистической окраски. Но такое же произношение в другом контексте может быть явлением сленговым, если оно преднамеренно: «А-а-а! Щас вы увидите, что можно сделать с лимериками, если подойти к делу творчески» (Д. Дибров. Антропология. НТВ). Это «щас» имеет сниженную стилистическую окраску.
Очень часто встречается и орфоэпическая неряшливость: «Шо это такое?» (миражи - Л.М.), «шобы» (чтобы) (Продолжение следует с Ю. Меньшовой. НТВ. 19.07.2002).
Намеренные элизии часто выступают как средства иронического снижения: «А вот Борис Николаич никогда не ругался» (В. Соловьев. Принцип домино. РТР. 2002). Аналогичных примеров много в речи ведущих «Однако», например; «Борис Абрамыч держит свое слово» (М. Леонтьев. Однако.ОРТ. 11.03.2002).
Для М. Соколова характерны употребляемые с саркастической окраской орфоэпические солецизмы: палатализация («тоталита-ри[з ]м», «глобали[з ]м» и тому подобные) и йотовое протезирование слов, начинающихся на «э»: «економика», «етика», когда речь идет об экономической неграмотности и неэтичности обличаемых им персон. Для выражения крайнего неуважения, даже презрения, к собеседнику применяется «фарингализация», в неточном смысле слова как отвердение мягкого согласного: «Вот такая, значит, крыты-ка» (Д. Дибров. Антропология. НТВ); иногда в сочетании с отсутствием редукции гласных: «Вы поклонник воззрений господина Ф[о]мэнко!» (В. Соловьев. Принцип домино. РТР, 2002); Д. Нагиев: «Может быть, вы попробуете объяснить, как опытный психотера-пэвт, чего домогается ваш сосэд» (Окна. ТНТ. 2002); Д. Нагиев: «Никаких п[о]стэльных сцен там не усматривается?» (Окна. НТВ. 2002) (это сказано «иронично», с претензией на игру слов, но, поскольку зрители этой «изящной» парономазии не заметили, Нагиеву пришлось ее повторить, впрочем, снова безуспешно) или как переход взрывного [г] в щелевой [h]: «Д. Нагиев: У[п]л.убимся» — ирони- чески имитируется анекдотическое произношение Горбачева. Кстати, отметим и сдвиг ударения.
Имагинативно-семантический уровень
Назовем некоторые наиболее типичные для СМИ образы и темы: архетип «средневековья» (образ отсталости, нецивилизованности, заблуждений): «Суд судит не сам по себе. Суд судит от имени полновластного суверена, обладающего властью казнить и миловать» (М. Соколов. Однако. 02.07.2002); особенно в сочетании с образом «азиатского деспотизма»: «Наворовавшийся царек или посадит вместо себя подставную фигуру, а сам будет править своим ханством по-прежнему, или просто будет другой царек, который будет воровать вдвое против прежнего» (М. Соколов. Однако. 10.07.2002);
болезненное состояние (общества): «Мы ведь сейчас говорим не о футболе, не о чем-то таком, а о кровоточащей ране страны» (Г. Явлинский. Глас народа. Эхо Москвы. 14.03.2000); «Раковая опухоль коррупции» - выступление С.Г. Кара-Мурзы в «Русском Доме»;
театр: «Мы наблюдаем такой специфический, редко встречающийся в современном мире спектакль престолонаследия» (Г. Явлинский. Глас народа. Эхо Москвы. 14.03.2000);
милитаризация (тема подгонки под стандарт и манипулирования людьми): «А нас сегодня стараются строить. И я в этом отношении согласен с тем, что здесь было сказано - это делает и Владимир Путин, и Зюганов, помогая ему, чтобы всех построили. А скоро скажут: на первый-второй рассчитайся\ Дальше маршировать, через военную подготовку в детских садах или еще чего-либо такое. Я не буду участвовать в этом построении» (Г. Явлинский. Глас народа. Эхо Москвы. 14.03.2000);
постепенность: «И начинать параллельно после окончания боевых действий и политическую работу вместе, и создание рабочих мест, и создание совместных предприятий, и потом, микрон за микроном, двигаться, двигаться, двигаться и снимать вот это напряжение» (А. Тулеев. Глас народа. Эхо Москвы. 14.03.2000) — одна из важнейших тем современности: прошло время революционной эйфории, нужно разбираться в происходящем и терпеливо исправлять положение; относительность, в том числе констатация относительности социальных институтов, состояний:
«Дибров: Ну, давайте с Милой поговорим. Мила, вот эти семь лет вы же не потеряли даром (...) Вы - актриса, послушайте, вы - жена... Мила. В некотором смысле» (Антропология. НТВ. 5 марта 1998 года);
коррумпированность, криминальность государства: «Кто из них ворует, кто их ищет - не узнаешь никогда» (М. Жванецкий);
тень: «Олигарх, переходящий из тени в тень» (М. Жванецкий. Обиженные Родиной);
цвет: «объективно нынешнее "красное" правительство заинтересовано в сохранении нынешней "красной" Думы» (Н. Сванидзе. Зеркало. РТР, 28 февраля 1999 г.); причем расширяется употребление слова «серый» (в том числе в значении «тайный»): «Коррумпированные политики и чиновники на верхних этажах власти создают, как говорят, «серую зону», где и принимаются самые важные для нашей жизни решения. На международной конференции криминалистов по отмыванию денег было сказано, что мировой наркобизнес ежегодно расходует около 100 млрд. долларов на подкуп политиков и журналистов» (С.Г. Кара-Мурза. Русский Дом. Московия); «Мы не получаем из «серых зон» никакой информации и не знаем замыслов «серых кардиналов и архитекторов» (С.Г. Кара-Мурза. Русский Дом. Московия).
Распространены апелляции к русской классической сатире: «Очень это показательно, когда госслужащие теряют бумаги. Еще Герцен приводил бессмертный пример такой потери: то ли в новгородском, то ли в вятском губернском архиве ему попалось "Дело об исчезновении неизвестно куда дома волостного правления и об из-грызении плана оного мышами". Ясно же, что дома никакого не было, что казенные деньги, отпущенные на его постройку, украдены, для сокрытия чего бумаги уничтожены — и уж конечно мышами» (А. Привалов. Однако. ОРТ. 08.07.2002; Апелляции к гражданской литературе, превращаемой в сатиру ведущими «Однако»: «Если смотреть на это дело из прекрасной Европы, штраф выглядит чрезвычайно гуманным» (М. Соколов. Однако. ОРТ. 01.07.2002) (то есть из «прекрасного далека») , «Конечно, героин — это не водочка, это посерьезнее будет, но, возможно, лет через пятьсот все тоже устаканится. Одни начисто вымрут, а другие как-то приспособятся. Жаль только, жить в эту пору прекрасную улс не придется ни мне, ни тебе, ни даже Джорджу Соросу» (М. Соколов. Однако. ОРТ. 17.07.2002).
Характеристика и конститутивные признаки дискурса СМИ
Дискурсы, условно названные нами «гипертематическими», то есть связанными с наиболее общими темами, которые затрагивают СМИ, выделяются на основе комплекса критериев. Последние аналогичны стилеобразующим факторам в сфере функциональной стилистики.
Однозначного жесткого соответствия между этими «гипертемами» и конкретными дискурсами нет, но существует преимущественное соответствие между дискурсами и жанрово-тематическими комплексами. Для ток-шоу на темы частной жизни («Большая стирка», «Окна», «Про это»), для reality-шоу («Последний герой», «За стеклом»), в большей степени типичен антикультурный дискурс; для те-леигр («Поле чудес», «Угадай мелодию»), ток-шоу на культурные темы («Процесс», «К барьеру!»), для большинства индивидуально-авторских программ («Слово пастыря», «Серебряный шар») — квазикультурный; для авторских программ на политические («Однако», «Другая жизнь») и, в меньшей степени, культурные темы («Намедни», некоторые выпуски программы А. Гордона), реже — для ток-шоу («Основной инстинкт») характерен снобистский дискурс; для политических ток-шоу («Свобода слова») и индивидуально-авторских программ («Апельсиновый сок») - либеральный. Существует немало программ, сочетающих в себе черты различных дискурсов, например, «Документальные хроники» Н. Сванизде своей тенденциозностью и односторонним подбором материала и в целом правильной речью ведущего близки либеральному дискурсу, но дилетантизм, порой переходящий в невежество , типичен скорее для квазикуль-турного дискурса, тем более если учесть тематику передачи. Здесь для нас становится первостепенным такой аспект понятия «дискурс», как система традиционных средств выражения той или иной темы. Этот аспект станет для нас ведущим во второй главе, но в сочетании с другими аспектами.
Помимо жанрово-тематического, другим критерием выделения дискурсов является «человеческий фактор», то есть как характер аудитории, так и личность конкретного персонажа. Во многих передачах именно этот признак становится дискурсообразующим. Здесь мы имеем дело с дискурсом как системой проявления языковой личности.
Кроме того, в таких случаях дискурс проявляется еще и как полифоническая система кодов по Р. Барту. Например, ток-шоу «Принцип домино» может тяготеть, в зависимости от конкретной тематики, к антикультурному или квазикультурному дискурсам (гости в студии, как правило, невежественны, ведущие понимают обсуждаемые проблемы поверхностно, а так называемые «эксперты» - чаще всего, деятели шоу-бизнеса и журналисты — осознают вопросы на столь же дилетантском уровне), однако в нем могут принимать участие носители различных идеологий и, следовательно, различных дискурсов, с их терминологией, фразеологией, образностью, особой логикой мышления, спецификой построения речи.
