Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Имя литературного персонажа как средство формирования художественного образа 15
1. Имя собственное в содержательном и функциональном аспектах 15
2. Критерии выбора имени персонажа 33
3. Имя персонажа — колоритный знак художественного образа 60
4. Имя персонажа — характерологический фон художественного образа 73
5. Имя персонажа — сюжетно раскрываемый знак художественного образа 96
Выводы 127
Глава II. Имя литературного персонажа как экспрессивная основа художественного повествования 131
1. Имя персонажа — экспрессивно значимый элемент художественного текста 131
2. Имя персонажа — экспрессивный ориентир лирического рассказчика 155
3. Имя персонажа — оценочный эталон эпического рассказчика 167
4. Имя персонажа — культурологически значимое художественное средство 185
5. Имя персонажа — экспрессивный знак языка 210
6. Имя персонажа — словесный символ художественного обобщения 220
Выводы 233
Глава III. Имя литературного персонажа в аспекте межтекстовых связей 238
1. Межтекстовые связи в художественном произведении 238
2. «Чужое» слово и «чужое» имя в художественных текстах второй половины XIX века 253
3. Имя персонажа как изобразительно-оценочное средство 267
4. Имя персонажа как средство художественного обобщения 283
5. Имя персонажа как средство воплощения сатирического замысла 297
6. Имя персонажа как сюжетно значимое средство. 307
7. Имя персонажа — художественная основа литературной цитаты 323
Выводы 334
Заключение 339
Библиографический список 347
- Имя собственное в содержательном и функциональном аспектах
- Имя персонажа — экспрессивно значимый элемент художественного текста
- Межтекстовые связи в художественном произведении
Введение к работе
Во второй половине XIX века экспрессивные возможности русского литературного языка существенно расширяются, так как в художественных текстах этого времени эстетически мотивируемое освоение изобразительных ресурсов книжного, публицистического, научного, разговорно-просторечного, диалектного, профессионального и даже жаргонного слова становится предметом творческих пристрастий писателей и публицистов.
Важную роль в системе изобразительных средств русской прозы этого периода играют и собственные имена литературных персонажей.
Как образные культурологические знаки, как словесные символы художественного обобщения они активно функционируют в художественных и публицистических текстах, вовлекаются в межтекстовые связи.
Во второй половине XIX века именование литературных персонажей формируется как важная сфера литературно-художественного творчества, как явление языковой изобразительности.
Попытки осмыслить своеобразие и художественную роль имен литературных персонажей в произведениях как одного, так и различных авторов, выяснить, почему именно так, а не иначе назван герой художественного произведения, предпринимались неоднократно.
Например, в ряде работ описано использование антропонимов А.С. Пушкиным, Н.В. Гоголем, И.С. Тургеневым, А.Н. Островским, Ф.М. Достоевским, Л.Н. Толстым [Альтман М.С., 1975; Белов СВ., 1976; Богданова О.Н., 1994; Горнфельд А.Г., 1927; Зинин СИ., 1968, 1976; Карпенко Ю.А., 1981; Михайлов В.Н., 1954, 1979; Сакулин П.Н., 1931; Силаева Г.А., 1977, 1986; Соловьев СМ., 1979; Тихомиров Б.Н., 1986; Фролова Е.А., 1993; Шейнина Е.П., .1983].
Рассматривалась общая роль имени персонажа в художественном тексте [Калинкин В.М., 1998; Ковалев Г.Ф., 2004; Лукин В.А., 1996; Магазаник Э.Б., 1969, 1978; Михайлов В.Н., 1956, Фонякова О.И., 1990].
Охарактеризованы антропонимы и как прецедентные имена [Гудков Д.Б.,
5 1999; Демичева В.В., Халитова О.С., 2002; Караулов Ю.Н., 1987; Никольская Т.Е., 1998; Фролова О.Е., 20Q3].
При всей важности указанных, а также целого ряда других ценных работ трудно не согласиться с тем, что не только перечисленные, но и другие аспекты изучения изобразительной роли собственных имен литературных персонажей в составе художественного текста требуют дальнейшего расширения и уточнения. Именование литературных героев представляет собой непростую и многоаспектную проблему, которая остается полностью нерешенной и в наши дни. Дело в том, что «вопрос о подборе имён, фамилий, прозвищ в художественной литературе, о структурных их своеобразиях в разных жанрах и стилях, об их образных и характеристических функциях не может быть проиллюстрирован немногими примерами. Это — очень большая и сложная тема стилистики художественной литературы» [Виноградов В.В., 1963-6, с. 38].
В круг исследовательских задач входит и проблема интерпретации собственных имен литературных героев как важных составляющих процесса формирования образной системы всего художественного произведения. Уточнения требует также вопрос о социальной обусловленности литературного имени, о его опосредованном воздействии на жанры общелитературной речи, на выразительность номинативных средств языка, о роли имен литературных персонажей как реминисцентно значимого экспрессивного средства, включаемого в межтекстовые связи, об основных функциях, выполняемых именами «чужих» литературных героев в художественных произведениях различных авторов.
Только при разностороннем подходе к осмыслению эстетической роли антропонимов может определиться представление о взаимоотношении имени литературного героя с разнообразием сюжетных коллизий, с экспрессивным фоном нарицательных имен, с именами других персонажей.
В настоящем исследовании изложены наблюдения над художественным потенциалом собственных имен литературных персонажей в русской прозе второй половины XIX века. Рассмотрены их структурные особенности, образные и характеристические функции, определена роль в аспекте межтекстовых
связей.
Объектом исследования является художественный потенциал собственных имен литературных персонажей в русской прозе второй половины XIX века.
Предметом исследования послужили образные, характерологические, экспрессивно-оценочные особенности собственных имен литературных персонажей, их художественные функции в произведениях русских прозаиков и публицистов второй половины XIX века.
Актуальность исследования определяется: 1) значимостью комплексного описания художественной роли собственных имен литературных персонажей в прозаических текстах второй половины XIX века, в которых они используются в качестве образного, характеристического, культурологически насыщенного языкового средства, выступают символом художественного обобщения, служат основой производных образований, вовлекаются в межтекстовые связи; 2) необходимостью интерпретации имен литературных персонажей как составляющих процесса формирования выразительности и образности литературного произведения на уровне контекста и художественного целого; 3) требованием углубленного лингвистического анализа семантической структуры имен собственных в составе художественных текстов различных жанров, их взаимодействия с именами нарицательными; 4) необходимостью уточнения семантических процессов, повлиявших на формирование символических значений у собственных имен литературных персонажей, уяснения особенностей их перехода в разряд нарицательных под влиянием как языковых, так и экстралингвистических факторов; 5) потребностью изучения основных функций имен литературных персонажей в русле межтекстовых связей; 6) перспективностью многоаспектного, а также коммуникативно направленного подхода к изучению художественного потенциала имени собственного в структуре прозаического текста.
Цель исследования — на основе разностороннего изучения особенностей функционирования антропонимов в художественных и публицистических текстах второй половины XIX века показать, что в русской прозе этого периода
7 имя собственное литературного персонажа становится важным изобразительным средством, активно вовлекается в межтекстовые связи как экспрессивный и культурно значимый компонент, как словесный символ художественного обобщения.
Указанная цель предполагает решение следующих задач: 1) на основе комплексного подхода проследить характерологическую, экспрессивно-оценочную, а также реминисцентно-символическую роль имен литературных персонажей в художественных и публицистических текстах второй половины XIX века; 2) охарактеризовать структурные и экспрессивные особенности собственного имени, выявить роль апеллятивной основы в повышении выразительных возможностей имени литературного персонажа; 3) уточнить специфику функционирования имени персонажа как изобразительно ориенти-рованного колоритного знака художественного образа; 4) проследить эстетически мотивируемую связь имени собственного и художественного образа, влияние на эту связь авторского текста и реплик других персонажей; 5) рассмотреть роль имени персонажа как названия произведения, как ключевого слова всего литературного текста и основного ориентира развертывания художественного изображения; 6) показать особенности собственных имен как сюжетно раскрываемых знаков художественных образов; 7) описать роль имени собственного как художественного ориентира и оценочного эталона рассказчика; 8) обозначить специфику имени литературного персонажа как символа социально-бытовых, культурно-нравственных черт изображаемой среды; 9) определить роль производных образований, возникших на основе собственных имен литературных персонажей, в художественных и публицистических текстах; 10) охарактеризовать основные функции имен литературных персонажей в аспекте межтекстовых связей, определить цели, для достижения которых имена «чужих» литературных героев включаются в произведения художественной прозы и публицистики второй половины XIX века.
Гипотеза исследования: во второй половине XIX века имя собственное литературного персонажа становится важнейшим компонентом художествен-
8 ного и публицистического текста, символом интеллектуальных, социально-бытовых, культурно-нравственных черт литературного типа, экспрессивным знаком языка.
Это яркое номинативно-изобразительное средство функционально сближается с именами нарицательными, перерастает в единицу языка, становится значимым средством речевого общения.
Характерологическая, экспрессивно-оценочная, а также реминисцентно-символическая роль собственных имен литературных персонажей возрастает, они активно вовлекаются в межтекстовые связи, которые в это время присутствуют во многих художественных и публицистических текстах, расширяя их временные границы, свидетельствуя о жанровой эволюции.
Источниками исследования являются: 1) тексты художественной прозы второй половины XIX века, а также прозаические и стихотворные тексты первой половины XIX века, собственные имена персонажей которых включались в художественные произведения последующих периодов, 2) публицистические тексты первой и второй половины XIX века, 3) некоторые стихотворные тексты второй половины XIX века, представляющие интерес в аспекте межтекстовых связей.
Методологическая основа обусловлена целью и задачами исследования. Анализ языкового материала проводился при помощи описательного метода в рамках системного функционально-стилистического подхода, позволяющего исследовать языковые особенности не только на уровне языковых единиц, но и на уровне текста. Реализованный в работе интегрированный комплексный подход к объекту исследования базируется на структурно-семантическом методе, дающем возможность анализировать материал на основе формы и содержания в целях выявления функциональных особенностей изучаемого явления.
Использовался метод контекстуального и компонентного анализа (с опорой на словарные дефиниции и с учетом конкретной реализации слова), метод интертекстуального анализа, общенаучный метод индукции и дедукции. Интерпретация языковых фактов осуществлялась в рамках филологического анализа
9 текста.
Применялись методики художественно-стилистического исследования, использовались методы и смежных областей знания — истории, культурологии.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые предпринят комплексный подход к описанию роли имени собственного литературного персо-нажа в формировании образности и экспрессивности художественного и публицистического текста, проведено разностороннее исследование объемного в содержательном, хронологическом, жанровом отношениях пласта русской прозы второй половины XIX века с ориентацией на художественный потенциал ономастических средств.
Рассмотрены структурные особенности и основные критерии выбора имени литературного персонажа в зависимости от смыслового объема номинации, ее фоносемантизирующих возможностей, культурно значимого содержания.
На обширном иллюстративном материале представлена динамика экспрессивно-оценочной, а также реминисцентно-символической роли имени литературного персонажа в художественных и публицистических текстах второй половины XIX века.
Предложено новое понимание характерологического облика имени литературного персонажа как культурологически значимого компонента системы изобразительных средств, важного элемента структуры художественного образа.
Очерчены основные функции имен литературных персонажей в рамках межтекстовых связей, определена их роль как средства художественного обобщения, изобразительно-оценочного средства, как экспрессивной основы литературной цитаты. Имена литературных персонажей представлены и как сюжетно значимое средство, позволяющее автору продолжить литературную биографию «чужого» персонажа.
Теоретической основой исследования явились, с одной стороны, классические труды исследователей языка художественной литературы (М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Г.О. Винокура, Б.А. Ларина, Ю.Н. Тынянова), с другой — работы современных ученых (Ю.А. Бельчикова, А.И. Горшкова,
10 Ю.Н. Караулова, Э.Б. Магаізаника, Ю.И. Минералова, В.Н. Михайлова, Л.М. Щетинина и др.).
Теоретическое значение исследования состоит в том, что на основе синтеза функционально-стилистического, структурно-семантического, культурологического подходов представлена целостная концепция особенностей формирования художественного потенциала имени собственного в русской прозе второй половины XIX века.
Изобразительные возможности собственных имен исследованы на фонетическом, лексическом, словообразовательном уровнях, в условиях контекста и художественного целого, что позволяют представить объективную картину развития выразительного потенциала ономастических средств русской прозы второй половины XIX века.
Исследование также вносит вклад в разработку проблемы изучения межтекстовых связей в художественной литературе и публицистике второй половины XIX века.
Основные положения и выводы исследования существенно расширяют представления об изобразительных возможностях имени собственного литературного персонажа, символизирующая и культурологическая значимость которого в художественных и публицистических текстах второй половины XIX века выступает связующим звеном между социальными, нравственными, этическими сторонами жизни, формирует картину динамики общественных явлений и фактов культуры.
Практическая ценность исследования определяется возможностью использования его результатов в дальнейшей работе по изучению языка художественной литературы, истории русского литературного языка, проблем антро-понимйческого характера. Теоретические положения и концептуальные идеи, выдвинутые в исследовании, могут быть использованы в практике чтения курсов «Язык художественной литературы», «История русского литературного языка», «Филологический анализ текста», «Стилистика русского языка», при подготовке спецкурсов и спецсеминаров историко-лингвистической проблема-
11 тики, курсовых и дипломных проектов. Полученный в ходе исследования опыт работы с художественными, а также публицистическими текстами может быть использован при написании учебных пособий и хрестоматий по истории языка художественной литературы, русского литературного языка. Положения, выносимые на защиту.
1. В русской прозе второй половины XIX века имя собственное выступает
значимым компонентом образной системы художественного произведения.
Собственные имена литературных персонажей связаны с развитием сюжетной линии, со смысловым профилем нарицательных имен. Объединяя литературный текст, имя собственное перерастает в обобщенно-художественный знак.
2. Имя литературного персонажа — это не только изобразительно ориенти
рованный колоритный знак, но и характеристика художественного образа, не
отъемлемый компонент творческого замысла автора произведения.
Актуализация значения апеллятивной основы имени или фамилии персонажа возрождает образ, соотносимый с наименованием, поэтому такой прием все чаще используется в художественной прозе XIX века.
Характерологический облик имени литературного героя становится фактом литературно-художественного творчества, воспринимается как эстетически значимый элемент структуры художественного образа, воплощающего типичные особенности изображаемой среды.
Имя персонажа, вынесенное в заглавие произведения, является ключевым словом всего литературного текста. Оно становится изобразительно весомым как когезиино значимый компонент, придающий организации лексических единиц в различных частях художественного целого необходимую целостность и завершенность.
Экспрессивные возможности имени собственного проявляются в рамках контекста и на уровне всего литературного произведения.
Имя персонажа выступает своеобразным художественным ориентиром лирического или эпического рассказчика, претендует на роль средства усиления
12 речевой экспрессии. Оно используется в качестве оценочного эталона, позволяющего корректировать образную сторону текста и структуру событийной линии.
5. В смысловой объем имени литературного героя входит этнокультурный
компонент, отражающий национальную специфику восприятия жизненных
реалий носителями языка. Ориентация на смысловую сторону собственного
имени все определеннее дает о себе знать как о явлении культурологическом.
Номинативная функция собственного имени перерастает в характерологическую, имя литературного типа как средство передачи культурно значимой информации начинает использоваться как нарицательное, как единица словарного состава языка.
6. Суффиксальные образования, возникшие на основе собственных имен
литературных персонажей, представляли собой новый пласт лексики как имена
нарицательные, обладающие специфическим оттенком лексического значения,
как культурологически отмеченные.
Собственные имена литературных персонажей и производные образования от этих имен — важное средство речевого общения, они широко применяются как оценочное средство в публицистических, литературно-критических и других текстах.
В русской прозе второй половины XIX века собственные имена известных литературных героев, отличающиеся повышенным ассоциативным потенциалом, активно вовлекаются в межтекстовые связи. Напрямую адресуя читателя к тексту известного произведения, имя «чужого» персонажа служит источником информации об окружающем, обогащает сферу оценочности и образности.
Наблюдается расширение функций имен литературных персонажей в рамках межтекстовых связей. Помимо номинативной, следует назвать функцию образной характеристики, оценочную, сопоставительную, поясняющую, типизирующую (обобщающую) функции. Можно отметить функции установления аналогии, формирования конструктивной основы художественного произведе-
13 ния, создания диалогизирующего фона, а также своеобразную прогнозирующую функцию.
9. Имена «чужих» литературных персонажей используются как средство
художественного обобщения, как изобразительно-оценочное средство и средст
во создания образной параллели, как способ осмысления действительности и
характеристики общественных явлений, как средство воплощения сатирическо
го замысла, а также как сюжетно значимое средство, выступают художествен
ной основой литературной цитаты.
10. Собственное имя литературного персонажа используется для социаль
ного обобщения, оценочной характеристики лиц, явлений национальной куль
туры. Выступая экспрессивным и образным, информативно-оценочным и куль
турно значимым средством, имена литературных персонажей, подобно посло
вицам и поговоркам, крылатым словам и фразеологическим оборотам, могут
быть причислены к единицам языкового сознания.
Апробация работы. Материалы диссертации обсуждались на III междуна
родной конференции «Функциональная лингвистика: принципы организации
текста» (Ялта, 1996); на IV международной конференции «Функциональная
лингвистика: прагматика текста» (Ялта, 1997); на межвузовских научных кон
ференциях «Актуальные вопросы теории и практики русского языка» (Арма
вир: АГПУ, 1998); «Слово и словоформа в высказывании: номинация и преди
кация» (Москва: МПУ, 2000); «Средства номинации и предикации в русском
языке» (Москва: МПУ, 2001); «Актуальные вопросы теории и практики русско
го языка» (Армавир: АГПУ, 2001); «Рациональное и эмоциональное в языке и
речи: средства художественной образности и их стилистическое использование
в тексте» (Москва: МГОУ, 2004); на ежегодных научных чтениях «Язык как
материал словесности» (Москва: Литературный институт им. A.M. Горького,
2004) и др. .
Основные теоретические положения диссертации и взгляды автора на проблемы стилистики художественного текста, истории языка художественной литературы изложены в научно-педагогических и филологических изданиях,
14 сборниках научных статей ведущих вузов России. По теме диссертации опубликована монография.
Структура диссертации обусловлена целями, задачами, проблематикой и методологией исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка.
Имя собственное в содержательном и функциональном аспектах
Номинация в общем виде понимается как образование языковых единиц с целью называния и выделения элементов неязыковой действительности с последующим формированием понятий в виде слов, словосочетаний, фразеологизмов, предложений [Языковая номинация, 1977].
Постижение различных сторон окружающего мира приводит к появлению новых понятий, новых представлений о свойствах и признаках того, что явилось предметом познавательной деятельности человеческого разума, вот почему подобный процесс завершается возникновением наименований как условных знаков поименованного.
Именование или обозначение — это не только постижение сущности познаваемого, но и акт речевой деятельности, во время которого необходимо что-либо назвать, выделив при этом из ряда однородных сущностей.
Когда возникает потребность дать чему-либо наименование, а также выразить к названному определенное отношение, вступают во взаимодействие элементы обиходно-бытовой и языковой информации, но основной становится «адресная функция имени, а также комплекс эмоций, связанных у говорящего с именуемым» [Суперанская А.В., 1970, с. 15]. Всякое наименование, таким образом, представляет собой языковой знак.
Любое «наименование предмета словесным знаком опосредовано понятием о нём и является своеобразной содержательной характеристикой предмета. Со стороны знака его смысловое содержание предстает в виде определенной невещной данности — обобщенного отображения определенных свойств обозначаемого им предмета» [Языковая номинация, 1977, с. 31—32].
Процесс именования (номинации) достаточно сложен. Реалии, подлежащей именованию, соответствует денотат как совокупность свойств или черт всех однородных реалий, которые определяют выбор данного наименования. Один и тот же денотат может охватывать целый класс близких реалий. В качестве схематического, обобщающего отображения наиболее значимых признаков класса реалий, формирующих денотат, выступает понятие. Концепт — это явление того же порядка, что и значение слова, но рассматриваемое как элемент системы логических отношений. Концепты выступают в роли посредников между словами и неязыковой действительностью. Концепт, «схваченный знаком», становится значением слова [Кубрякова Е.С., 1991]. Как термин концепт служит объяснению информационной структуры, отражающей опыт и знания людей, он может также пониматься как оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона, всей картины мира, отраженной в психике человека [Кубрякова Е.С., 1996].
Одновременно концепт является достоянием духовной жизни общества, представляя собой «сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека» [Степанов Ю.С., 2001, с. 47].
В отличие от понятий, концепты «вызывают симпатии или антипатии того, кто к ним обращается в своем ментальном пространстве. Поскольку содержание концепта, его смысл передается использованием лексических единиц русского словаря (то есть в самом названии концепта, например, "Грех", "Закон", "Отцы и дети" ... ), постольку само употребление данного термина можно считать выходом лингвистики к проблемам "языка и истории", "языка и культуры", "языка и мысли"» [Ярыгина Е.С., 2002, с. 17—18].
При обозначении предмета или явления обычно ориентируются на отличительные признаки именуемого. Тем самым достигается определенная степень соотнесенности звукового комплекса как оболочки понятия с классом предметов или же с каждым конкретным представителем данного класса.
Большое значение придается отношению языкового знака к предмету реальной или эстетически создаваемой (художественной) действительности, поэтому так важен выбор звуковой материи, посредством которой достигается объективирование мысли, то есть своеобразная ее материализация: «Звуковой сигнал, или звуковой комплекс, удобен в том отношении, что он может быть соотнесен как с классом предметов, так и с каждым конкретным представителем данного класса предметов.
Одной из важнейших функций языкового комплекса является функция метки или возбудителя ... Наименование предмета совершенно немыслимо без предварительного, хотя бы самого элементарного знания данного предмета» [Языковая номинация, 1977, с. 159].
Собственные имена, обычно противопоставляемые остальным словам языка (апеллятивам), представляют собой индивидуальные названия, выделяющие единичные объекты из ряда подобных. Возникновение собственных.имен вызвано общественной необходимостью различения похожих (однотипных) объектов.
Имя персонажа — экспрессивно значимый элемент художественного текста
Произведение словесно-изобразительного творчества является читателю в виде словесно выраженной системы духовных ценностей, как мир ирреальный, мир образов.
Художественное произведение — это специфический мир литературной действительности, создаваемой разными ликами творческого «я» автора.
Как полагал П.А. Флоренский, задача художника состоит в преображении действительности. Но поскольку действительность представляет собой лишь особую организацию пространства, то основная цель искусства, и словесного в том числе,— в переорганизации этого пространства в соответствии с творческим его представлением с точки зрения художника слова [Флоренский П.А., 1993-а,с. 71].
Организация словесного материала предстает как результат тщательного отбора, предопределяемого видением творца литературной действительности: « ... цемент, который связывает всякое художественное произведение в одно целое и оттого производит иллюзию отражения жизни, есть не единство лиц и персонажей, а единство самобытного нравственного отношения автора к предмету» [Толстой Л.Н., 1951, с. 18—19].
Концепты художественного плана, воспроизводимые с помощью определенной манеры словоупотребления, формируют контуры художественного образа. Они обладают весьма важным свойством — передавать представление не о предмете или явлении, а о художественном смысле. В словесном творчестве реально-чувственное своеобразно преобразуется в предметность особого рода — в предметно представляемый смысл. Кроме того, в процессе художественного творчества познаваемое подвергается обобщению, поэтому художественно осваиваемое (предмет, явление и под.), по словам А.Ф. Лосева, должно превратиться в «символическую изваянно-смысловую предметность» [Лосев А.Ф., 1969, с. 532].
Художественное произведение — это высказывание об изображаемом и образ изображаемого, вот почему ряды элементов художественного смысла предстают как определенный вид поэтической семантики, объективирование которой при помощи слова воспринимается как произведение словесного творчества, как художественная реальность, как литературная действительность.
Поэтический смысл представляет собой сложное соединение лексических значений и их оттенков. Это образ, формируемый в процессе взаимодействия содержательной стороны слова и его экспрессивных, переносно-фигуральных осмыслений.
Содержательную часть художественного произведения (его художественный мир) можно понимать как основу, каркас текстовой организации языковой материи, вот почему поэтический объект — это целостное образование, в котором содержательное и материально-языковое прочно связаны и нерасторжимы.
Возникновние художественного смысла предопределяется мастерством творца поэтического объекта: выбором слова, характером его сочетаемости, структурой словосочетаний, предложений, соединением единиц языка в пределах контекста, абзаца, частей художественного целого.
Не только слова, но и грамматические формы служат средством воплощения «второй, образной действительности, которую искусство открывает в действительности реальной. И здесь снова грамматическая форма означает сразу и то, что она обозначает обычно, и то, что за этим обычным значением раскрывается как художественное содержание данной формы» [Винокур Г.О., 1959, с. 247, 250].
Лексические единицы в художественном произведении — это единицы художественного мира, обладающие дополнительными осмыслениями, «приращениями смысла», которые «как бы просвечивают сквозь прямые значения слова в поэтическом языке» [там же, с. 247].
В художественном тексте происходит не только расширение семантического объема общелитературного слова, но и своеобразное обновление его содержательной стороны, способствующее порождению эстетических впечатлений. Эстетическая функция слова, обусловленная авторским употреблением, формирует экспрессивность на уровне контекста, частей текста и всего произведения. Это новое «эстетически» значимое «необязательно, даже неожиданно по поводу данной реалии, но незаменимо, как выражение модального качества мысли» [Ларин Б.А., 1974, с. 32—40].
Межтекстовые связи в художественном произведении
В работах ряда зарубежных исследователей, посвященных выявлению особенностей типов литературных текстов, заметно стремление понять коммуникативную природу литературы, описать специфику литературной коммуникации. Последняя, в частности, предполагает: 1) наличие определенной коммуникативной цепи — автор литературного произведения, сам литературный текст и читатель, которому этот текст адресован; 2) знаковый характер текста, требующий предварительного кодирования знаков отправителем (автором) и их последующего декодирования получателем (читателем); 3) систему обусловленности применения знаков, то есть ее закономерно детерминированную соотнесенность с внетекстовой реальностью, а также с определенной художественной традицией. Перечисленные условия находятся в основе самого процесса коммуникации, давая читателю возможность интерпретировать литературный текст на основе владения языком, жизненного опыта и знания литературной традиции [Dijk, 1977; Riffaterre, 1959; Schmidt, 1979].
Предполагается также, что автор и читатель «осуществляют речевое взаимодействие в одинаковых пространственно-временных параметрах и имеют прямой доступ к "знанию мира" друг друга» [Лузина Л.Г., 1984, с. 113].
Коммуникативный подход основан на понимании литературного текста как коммуникативного явления (события), которое удовлетворяет принципам текстуальности. В ряду этих принципов выделяется также «интертекстуальность», имеющая отношение к факторам, ставящим использование одного текста в зависимость от уже имеющегося знания подобных текстов [Beaugrande, Dressier, 1981, с. 225—254]. В том, как человек воспринимает, понимает и запоминает информацию важную роль играет предшествующее знание. Это знание присутствует в нашей реакции на визуальные произведения искусства, в нашем вое 239 приятии художественной литературы и обеспечивает декодирование информации, вербально не выраженной в тексте.
Предшествующее знание содержится, как уже отмечалось, в прецедентных текстах, значимых для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношениях, хорошо известных широкому окружению данной личности, текстах, обращение к которым неоднократно возобновляется.
Прецедентный текст (иногда называемый в специальной литературе пре-текстом) целиком вводится крайне редко, а почти всегда в сжатом виде (как фрагмент, намек, через имя персонажа или название произведения и т. д.).
Языковым способом выражения символа прецедентного текста может, в частности, быть «цитата, ставшая крылатым выражением, ... имя собственное, служащее не только обозначением художественного образа, но актуализирующее у адресата все коннотации, связанные с соответствующим прецедентным текстом (Базаров, Печорин, протопоп Аввакум, царь Салтан, Алеша Попович) и т. п.» [Караулов Ю.Н., 1987, с. 55].
Текст, оказавший воздействие на повествователя в тот или иной отрезок времени, «выступает как источник образных средств и деталей и влияет на построение контекста, отсылающего к тому или иному литературному произведению — "прототипу". Автор в этом случае не ограничивается только сферой собственного индивидуального сознания, а обращается к другим художественным системам ... » [НиколинаН.А., 2002, с. 358].
Художественный текст «вступает в активный диалог с другими речевыми произведениями, превращается в открытую систему и обязательно включает элементы интертекста, который становится частью общего "культурного" текста и передается адресату как "результат усваивания и трансформации другого текста"» [Kristeva, 1969, р. 146].
Текст в этом случае уже представляет собой «новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т. д. — все они поглощены текстом и перемешаны в нем» [Barthes, 1973, р. 78].
В целом интертекстуальность характеризуется присутствием в тексте элементов, фиксирующих его связь с другими текстами или же вызывающих в памяти читателя определенные культурные, исторические факты.
Об интертекстуальности свидетельствуют эпиграфы, включенные в текст цитаты из других произведений, аллюзии и реминисценции, сравнения и метафоры, основанные на материале других художественных текстов, а также имена собственные литературных персонажей, употребленные в обобщающем значении как «точечные цитаты». Так, например, использованы фамилии персонажей «Мертвых душ» в повести Ф.М. Достоевского «Записки из подполья». В текст, кроме того, включены имя и отчество героя «Обыкновенной истории» И.А. Гончарова: «У нас же, в русской земле, нет дураков; это известно; тем-то мы и отличаемся от прочих немецких земель. Следственно, и надзвездных натур не водится у нас в чистом их состоянии. Это все наши "положительные" тогдашние публицисты и критики, охотясь тогда за Костанжоглами да за дядюшками Петрами Ивановичами и сдуру приняв их за наш идеал, навыдумывали на наших романтиков, сочтя их за таких же надзвездных, как в Германии или во Франции» [Достоевский Ф.М., т. 4, с. 170].
