Введение к работе
Диссертационное исследование объединяет результаты и подводит итоги филологических изысканий, проводившихся на материале памятников славянской грамматической мысли конца XVI - первой трети XVIII в.
Актуальность предпринятого исследования определяется самим статусом грамматических сочинений как «первостепенной важности источников по истории языка». История литературного языка является комплексной наукой, изучающей как развитие языковых норм, так и определяющие это развитие лингвистические представления носителей языка. Одновременная фиксация в грамматическом описании языка и мысли о языке, составляющая специфику жанра, делает грамматику максимально «сильным» и потенциально неисчерпаемым источником для истории литературного языка, позволяющим одновременно исследовать и литературный язык эпохи, и ее языковые представления. Систематизируя нормативные формы, выдвигая правила их образования и идентификации, грамматика концентрирует в себе наиболее специализированное знание о языке, понимание структуры языка его носителями, эксплицирует языковой идеал социума.
Традиционно славянские грамматические трактаты рассматривались преимущественно в двух основных ракурсах: «генеалогическом», с точки зрения их источников - грамматик классических языков, и «анатомическом», с точки зрения их структуры, принципов отбора и систематизации материала, состава рубрик и кодифицированных в них элементов. Вместе с тем следует признать, что вплоть до настоящего времени вне поля зрения исследователей оставалась проблема бытования и восприятия текста грамматического описания в социуме, имеющая ключевое значение для определения языковых норм и динамики литературного языка XVII - первой половины XVIII в.
В течение всего периода функционирования церковнославянского языка в качестве литературного языка (XI - первая пол. XVIII в.) значение основного способа его нормализации сохранял «текстологический», при котором эталоном языковой правильности служил корпус основных текстов (библейских и богослужебных), а овладение книжным языком осуществлялось мнемонически - по каноническим текстам, который заучивались наизусть. «Текстологический» подход соответствует моделям традициональной, закрытой культуры, прежде всего средневековой: удерживая человека в границах нормативного корпуса текстов, он ориентировал на воспроизведение прежде написанного и препятствовал созданию содержательно нового, чреватого отклонением от заданных образцов.
Развитие и утверждение нового, «грамматического» подхода к книжному языку предполагает переворот в языковом сознании, кардинальную перестройку лингвистического мышления: с грамматикой «связан новый, аналитический способ осмысления языка (путем систематизации языковых элементов и правил их выбора); новый подход к нормированию языка (путем кодификации языковых норм в грамматических описаниях в отличие от презентации нормы в образцовых текстах); новый метод обучения языку (путем экспликации грамматической системы в сознании учащихся в отличие от обучения языку путем многократного прочитыва- ния нормативных текстов)».
Ранее всего процесс преобразования лингвистического мышления охватывает Юго-Западную Русь (входившую сначала в государственное пространство Великого княжества Литовского, а затем Речи Посполитой), непосредственно затронутую реформационными и контрреформационными процессами. Там к концу XVI в. под влиянием факторов социолингвистического характера (особенностей структуры культурно-языковой ситуации) складывается новое, отличное от традиционного, характерного для Руси Московской, отношение к церковнославянскому языку. После второго южнославянского влияния языковая ситуация Юго-Западной Руси формируется по западной модели, предполагающей сосуществование двух литературных языков: наряду с церковнославянским языком (юго-западнорусской редакции) в функции литературного языка выступает «проста» или «руска мова». Наличие двух литературных языков, конкурирующих друг с другом, определяет более строгий подход к системе требований, предъявляемых к литературному языку (знание языка предполагает активное им владение, а понимание текста - возможность его интерпретации) и необходимость теоретического обоснования его достоинства, поскольку в сложных поликонфессиональных условиях церковнославянскому языку «нужно было вновь пробиваться в круг языков "священных"». Задача теоретической и практической защиты церковнославянского языка как знака православной веры требовала систематического изложения его грамматики и издания для православных братских училищ соответствующих учебных пособий, среди которых первенствовали «Грамматіка Словеиска Совершенна йск^ствл осмй члстїй слова, й йных н^^дньіх» Лаврентия Зизания, изданная в Вильне в 1596 г. (далее ГЗ), и «Грамматікй СдлвенскйА прлвйдное Сзнтлгмл» Мелетия Смотриц- кого, вышедшая в свет в Евье в 1619 г. (далее ГС).
В начале XVII в. ГЗ и ГС, наряду с другими изданиями, ввозимыми из Руси Юго-Западной, проникают в Московскую Русь, где доминирует традиционное культурное сознание, видевшее основу книжного языка в священных текстах, и сохраняется устойчивое бытование церковнославянского языка великорусской редакции. Традиционализму подчинены и бытующие здесь сочинения о языке (преимущественно орфографические руководства), призванные обеспечить стабилизацию рукописной традиции и обучение грамоте. В отличие от Юго-Западной Руси, где грамматики явились закономерной филологической и педагогической «защитной реакцией» на положение церковнославянского языка, для великорусских книжников грамматики оказываются привнесенным извне принципиально новым культурным феноменом, вступающим в противоречие с их лингвистической идеологией, с их отношением к книжному языку. Господствующее представление о церковнославянском языке как о средстве выражения Богооткровенной истины, «словесной иконе» исключало саму возможность существования системы абстрактных правил порождения новых текстов. Дальнейшее развитие этой коллизии, обусловленное взаимодействием различных факторов (сменой культурно-языковой ситуации, изменением идеологических установок, потребностями усилившегося в связи развитием книгопечатания института книжной справы и т.п.), определило ход процесса «строительства грамматики» в России в XVII - первой пол. XVIII в.
Уникальную возможность исследовать этапы и формы освоения грамматики в Великороссии предоставляют грамматические сочинения, являющиеся реакцией на авторитетные юго-западнорусские грамматики - ГЗ и ГС и их переосмыслением: а) созданные на протяжении первой половины XVII в. рукописные версии ГЗ, демонстрирующие первую встречу московских книжников с аналитической кодификацией церковнославянского языка и иерархию уровней ее приятия/неприятия; б) «Грлммлтйкл» 1648 г. - второе, переработанное и дополненное, издание ГС, предпринятое в результате осознания необходимости последовательной языковой нормализации для решения задач книжной справы; в) «Грлммлтїкл вес^дослов-
илА» Ивана Иконника 1733 г., синтезирующая предшествующие опыты описания и кодификации церковнославянского языка в дидактических целях.
Все вышесказанное позволяет сформулировать цель предпринимаемого исследования как выявление механизмов восприятия грамматик церковнославянского языка в России, определение характера их бытования, установление этапов и форм вхождения грамматики в социум.
Поставленной целью обусловлен круг задач, решаемых в ходе исследования:
-
лингвистический и текстологический анализ семи рукописных версий ГЗ, выполненных великорусскими книжниками в первой половине XVII в.;
-
определение основных направлений изменений, внесенных в исходный текст ГЗ создателями ее рукописных версий, и установление факторов, обусловивших эти изменения;
-
анализ языковых и текстологических исправлений, внесенных Михаилом Роговым и Иваном Наседкой в исходный текст ГС при подготовке ее московского издания 1648 г.; выявление их направлений и функциональной нагрузки; реконструкция определивших эти исправления программных языковых установок московских редакторов;
-
комплексное лингвистическое и текстологическое исследование «Грлм- млтїки Бес^дословныА» Ивана Иконника 1733 г.; определение ее отношения к предшествующей славянской грамматической традиции; характеристика ее теоретических основ и прагматических параметров.
Предметом исследования явились авторитетные юго-западнорусские грамматики церковнославянского языка Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицко- го, определившие и дальнейшие судьбы церковнославянского языка, и перспективы славяно-русской филологической традиции; семь рукописных версий грамматики Лаврентия Зизания - РГБ, ф. 299, ед.хр. 336, л. 1-23 (далее ГД РГБ, ф. 299, ед.хр. 336, л. 82-95 (далее Г2), РГБ, ф. 236 (собрание Попова А.И.), ед.хр. 182, л. 18 об. (далее Г3), РГБ, ф. 178 (Музейное собрание), ед.хр. 1403, лл. 1-105 (далее Г4), ГИМ, Синод., ед.хр. 938, л. 117-197 об. (далее Г5), РГБ, ф. 310 (собрание Ундоль- ского В.М.), ед.хр. 974, л. 121-205 (далее Г6), НБР, ф. 588 (Погодинское собрание), ед.хр. 1655, л. 176-192 (далее Г7); «Грлммлтикл» (М.: Печ. двор, 1648 [без имени автора]) (далее ГМ); «Грлммлтїкл весЬдословилА» Ивана Иконника 1733 г. (Собрание рукописей музея-заповедника «Московский Кремль», № кн. 213, 8, 221 л.) (далее ГИ).
Указанные грамматики рассматриваются на широком сопоставительном фоне как предшествующих, так и синхронных по времени создания славянских филологических сочинений: «СкАЗАИЇЄ КАКО СОСТАВИ стьіи кирИлг философъ АзбЬ'кЬ'», «СказАшс Изьгавлкнно w пИсмеиех» Константина Костенечского, «О и>сми\г мАст^хъ слова», «О ми^жеств^ і О едшств^», «О еже кАко просОдЇА достоит писати і глАти», «ГрАммАтичество», «Сила со^феств^ кнИжнАго пис-
V XT / .. Ч / м / _ ^ ^ ^ ^ V XT 1 "
ма», «Маписаніє газьїко словенски о грАмот^ і о єа строеніи», «Маписаніє
«і / м / ^ЧУіі'ЇЧЧЧ X / .. v Ч
газы ко словеиьски о бъкв^ і о єа писмене» и др.; «Ле^іконг слАвеиор^сскш, и
Именъ ТлгковАнЇе» Памвы Берынды (Киев, 1627); «ГрАммАтЇкА» (М., 1721) - третье издание ГС, подготовленное Федором Поликарповым (далее Г1721); «ГрАммАтікА славЄискаа вг крАтц^ собрАииаа» Федора Максимова (СПб., 1723) (далее Г1723); «Ле^Їконг треАЗьічньїй» Ф. Поликарпова (Москва, 1704); рукописные грамматические трактаты Ф. Поликарпова и др.
В работе используются основные общенаучные методы наблюдения, сравнения и описания, направленные на обобщение полученных результатов, интерпретацию данных, их классификацию. Созданы полные электронные версии исследуемых грамматических сочинений, предельно точно воспроизводящие все особенности их графики (включая диакритику), орфографии и пунктуации; из них изданы: ГЗ, ГС, ГМ, Гі, Г2. Компьютерная обработка обеспечила получение надежных данных при сплошной выборке и сопоставлении лингвистического материала рассматриваемых текстов.
Научная новизна работы состоит в том, что наряду с механизмом порождения грамматического описания в ней впервые осуществляется исследование механизма его восприятия. Такой интегративный подход позволил предложить путь решения проблемы бытования грамматики в определенном культурно- историческом пространстве, проследить диалог различных лингвистических идеологий, увидеть смену культурно-языковых ориентаций великорусских книжников. Диссертация вводит в научный оборот рукописные грамматические сочинения, которые ранее не были предметом лингвистического и текстологического анализа.
Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется воссозданием модели процесса «строительства грамматики» в России в кон. XVI - пер. пол. XVIII в.; реконструкцией рабочих принципов и лингвистических установок, которыми руководствовались создатели грамматических сочинений; установлением степени императивности «грамматической премудрости» для великорусских книжников. Представленный в работке комплексный анализ грамматических сочинений пополняет существующие в науке представления об истории нормы и нормирования литературного языка кон. XVI - пер. пол. XVIII в.
Практическая ценность работы заключается в том, что материалы и результаты исследования могут быть использованы в учебных пособиях, общих и специальных курсах по истории русского литературного языка и истории языкознания. Материалы диссертации могут быть привлечены при подготовке научного издания ГИ.
Положения, выносимые на защиту:
1. Формированию на великорусской территории собственных лингвоконцеп- туальных схем способствовало обращение к приобретениям культуры Юго- Западной Руси - грамматикам Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого. Процесс вхождения грамматики в Великороссию осложняло активное неприятие в начале XVII в., когда господствующей идеологической установкой являлся «культур-
U 8 и Т-Ч
ный изоляционизм» , юго-западнорусской книжности в целом. В этот период создаются рукописные версии ГЗ (Гі, Г2, Г3), свидетельствующие о скрытом конфликте двух культурно-языковых моделей - восточной и западной. Их «состязательный», полемический характер проявляется в радикальных изменениях, внесенных в ГЗ как на уровне системы кодифицированных языковых элементов, так и на уровне их интерпретации. Гь Г2, Г3 демонстрируют абсолютное неприятие самой идеи грамматики как описания системы словоизменения, системы элементов, организованных в парадигмы. В соответствии с традиционными представлениями о грамматике как науке об элементах кода церковнославянского письма великорусские книжники трансформируют ГЗ в орфографическое руководство, изменяя тем самым ее содержательный статус, т.е. адаптируют ГЗ к своим культурно-языковым потребностям. Развернутая морфологическая стратификация, являющаяся принципиально новым явлением в восточнославянской филологической культуре, либо полностью устраняется из текста грамматики (Г2 и Г3), либо подвергается значительному усечению и преобразованию по модели, заданной в «грамматическом каноне» православия - статье «О частых1 слова» (Гі). Принимая в целом наиболее традиционный пласт ГЗ - орфографию, книжники отказываются от инноваций Лаврентия Зизания, изменяют предложенные им интерпретации языковых фактов, которые отличались от принятых в филологических сочинениях, бытовавших в Московской Руси.
-
Рукописные версии ГЗ, по времени своего создания приближающиеся к середине XVII в., когда в столкновении Востока и Запада «побеждает Киев» и изоляционизм сменяется универсализмом, отражают уже иное, изменившееся отношению к книжности Юго-Западной Руси (Г4, Г5 Г6 и Г7). Великорусские книжники в целом принимают грамматику Лаврентия Зизания как тип описания языка, подвергая ее относительно небольшим изменениям, что позволяет говорить о «согласительном» характере созданных ими версий. Данные изменения состоят во введении в исходный текст ГЗ «знаков» ее легитимности, «правоверности», открывающих доступ «литовской грамматике» в Московскую Русь, - текстов, в которых так или иначе обосновывается необходимость изучения «грамматической хитрости», рассматривающейся как средство познания Богооткровенной истины (цитат из догматических сочинений, излагающих основы христианского вероучения, - «Большого Катехизиса» Л. Зизания 1627 г., «Кирилловой книги» 1644 г., «Слов..» Максима Грека, фрагментов «Сказаиїа како состави стыи киридъ философъ аз- б^к^»). Вместе с тем многочисленные ошибки, допущенные создателями Г4, Г5, Г6 и Г7 при воспроизведении парадигм ГЗ, свидетельствуют об их неготовности к аналитическому восприятию языка и освоению грамматической систематизации форм.
-
Во всех рукописных версиях ГЗ, созданных на протяжении первой половины XVII в., проявляется тенденция привести язык ГЗ на структурно- функциональном уровне в соответствие с нормой церковнославянского языка великорусского извода. Последовательным и регулярным исправлениям подвергаются те формы ГЗ, которые, будучи нормативными в юго-западнорусском изводе церковнославянского языка, находятся за пределами либо на периферии нормы в Московской Руси.
-
Неприемлемым для великорусских книжников является кодифицированный Лаврентием Зизанием способ реализации принципа антистиха - графико- орфографической дифференциации омонимичных форм. Во всех рукописях осуществляются исправления, в результате которых устраняется заданное в ГЗ снятие омонимии посредством оппозиционных графем; в Ti предложена альтернативная система разграничения грамматических омонимов на орфографическом уровне.
-
Интенсификация к середине XVII в. книжной справы приводит к усилению метаязыковой рефлексии, к осознанию необходимости применения грамматических критериев, что определяет обращение справщиков Московского печатного двора к грамматике Мелетия Смотрицкого, задающей «прескриптивный максимум» церковнославянского языка, и осуществление в 1648 г. ее второго издания, -
ГМ. Призванная служить теоретической основой и инструментом для решения задач конфессионального редактирования, ГМ была принципиально дистанцирована от ГС как на концептуальном, так и на формальном уровне.
-
Концепция грамматики как разновидности богословия, средства постижения сущности Божественных догматов, Божественной правды через сакральный текст, получает развернутое обоснование в новом предисловии, которым в ГМ заменено прагматически ориентированное предисловие М. Смотрицкого.
-
Радикальная переработка, которой были подвергнуты части ГС «w Орфо- грлфж» и «w просОдїи», демонстрирует приверженность московских редакторов наиболее авторитетному в Великороссии разделу ГЗ - орфографическим канонам, а также традиционным орфографическим руководствам, призванным обеспечить стабилизацию рукописной традиции.
-
Осуществленная в ГМ коррекция системы грамматических норм ГС отражает как различие двух изводов церковнославянского языка - великорусского и юго-западнорусского, так и различие кодификаторских установок М. Смотрицкого и московских издателей. В своей кодификации М. Смотрицкий руководствовался двумя базовыми принципами - принципом вариативности, реализованным в фиксации вариантных форм как в пределах одного словоизменительного типа (подтипа), так и в пределах парадигмы одного слова, и принципом дифференциации омонимичных форм, реализованным преимущественно на графико-орфографи- ческом уровне как принцип антистиха. Принцип вариативности вызвал критическую реакцию московских издателей: унификация, ограничивающая заданную в ГС немотивированную вариативность, является одной из ведущих тенденций осуществленной ими справы. Принцип дифференциации омонимичных форм получил в ГМ свое дальнейшее развитие. С одной стороны, Михаил Рогов и Иван Наседка, в отличие от М. Смотрицкого, наряду с принципом антистиха преодолевают омонимию и другим способом - грамматическим, предполагающим дистрибуцию разных флексий. С другой стороны, московские книжники экстраполируют использованные М. Смотрицким орфографические средства на другие грамматические позиции, не противопоставленные в ГС. В результате состав грамматических позиций, вовлеченных в противопоставление, в ГМ по сравнению с ГС расширен.
-
Несоответствие новых разделов, включенных в текст ГМ (сводной таблицы окончаний и грамматического разбора форм), языковому и метаязыковому материалу грамматики показывает, что у московских справщиков, т.е. законодателей книжной нормы своего времени и адептов грамматического подхода, не было сформировано умение пользоваться классификациями и рекомендациями издаваемой ими грамматики и применять её правила при анализе конкретного языкового материала. Таким образом, в Московской Руси середины XVII в. грамматическая образованность могла иметь лишь факультативный, а отнюдь не императивный характер.
-
Внедрение грамматической образованности, требующее институциона- лизованного обучения языку, начинается в Петровскую эпоху. Для обеспечения учебного процесса в учрежденных школах и училищах предпринимается издание новых версий грамматики М. Смотрицкого - Г1721 и Г1723. Однако представленный в них теоретический и языковый материал оказывается непосильным и недоступным для большинства учащихся, что обусловило создание специального учебно-методического пособия - «ГрлммлтУки БбС^досдовныА» Ивана Иконника (ГИ), призванного сформировать процедуры изучения языка «по грамматике» и помочь освоить используемые «при школахъ» грамматики церковнославянского языка.
-
Дидактические цели, в которых в ГИ обобщены и систематизированы предшествующие опыты описания и кодификации церковнославянского языка, определили способы презентации учебного материала (диалогический формат, адаптация метаязыка, унификация моделей правил и определений, использование видеограмм и др.) и общую стратегию грамматического описания. Воссоздание формального строя языка подчинено истолкованию семантического устройства элементов разных уровней языка. Усилия И. Иконника сосредоточены на «гаси^и- шемъ ИзАСненїи» теории и метода грамматики, дефинировании терминов, раскрытии механизмов действия основных принципов орфографии, описании грамматической семантики.
-
Проведенное в ГИ упорядочивание языкового материла направлено на преодоление представленной в грамматиках церковнославянского языка немотивированной вариативности как на орфографическом, так и на грамматическом уровне, и на снятие грамматической омонимии. Вместе с тем внесенные И.Иконником изменения не меняют общего характера системы норм, сохраняющего преемственность грамматической традиции.
Апробация результатов исследования. Концепция и основное содержание диссертации отражены в 34 публикация, включая 11 статей в ведущих рецензируемых научных журналах, монографию, научные комментарии в трех подготовленных автором изданиях памятников славянской грамматической мысли, разделы в коллективном учебном пособии. Результаты проведенного исследования неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры русского языка филологического факультета МГУ, на всероссийских и международных конференциях, конгрессах и симпозиумах: «Русский язык: исторические судьбы и современность» (Москва, МГУ, 2007), «Славянские языки и культуры в современном мире» (Москва, МГУ, 2009), «Древние языки в системе университетского образования: их исследование и преподавание» (Москва, МГУ, 2000), «Церковнославянский язык: история, исследование, преподавание» (Москва, Православной Свято-Тихоновский гуманитарный университет, 2004), «Национально-культурный компонент в тексте и языке» (Минск, Белорусский государственный университет, 1999), «Русский язык: прошлое, настоящее, будущее» (Сыктывкар, 1999), «Языки в Великом княжестве Литовском и странах современной Центральной и Восточной Европы» (Будапешт, Будапештский университет, 2000).
Диссертация обсуждена на заседании кафедры русского языка филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова (январь 2012 г.).
Структура диссертации. Работа состоит из Введения, четырех глав, Заключения, библиографии.
Похожие диссертации на Грамматики церковнославянского языка в культурно-языковом пространстве России XVI-XVIII вв.
