Содержание к диссертации
Введение
Глава І. ГРАФИКО-ОРФОГРАФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ УПОТРЕБЛЕНИЯ
БУКВ W, О И О ОЧКОВОГО; ЛИГАТУРЫ Qj И СОЧЕТАНИЯ ОТ 23
1.1. Особенности употребления буквенных дублетов W, о и о очкового 29
1.2. Особенности употребления лигатуры СО и сочетаний от-, от- в предлогах и приставках 56
Глава II. ОСОБЕННОСТИ УПОТРЕБЛЕНИЯ БУКВ 6, К И е ЯКОРНОГО .... 73
2.1. Употребление букв е, и и е якорного в начале слога . 73
2.2. Употребление букв є, к и е после согласного 101
Глава III. ОСОБЕННОСТИ УПОТРЕБЛЕНИЯ БУКВ Л, А И ГА В ДУБЛЕТНЫХ
ПОЗИЦИЯХ. УПОТРЕБЛЕНИЕ ПОСЛЕ ШИПЯЩИХ ГРАФЕМ
А, А, ГА; Оу, Ж, Я, 10, V, ІЖ И 6, 1С 113
3.1. Употребление в позиции начала слога 117
3.2. Употребление в позиции после парного согласного ....124
3.3. Употребление в позиции после шипящего согласного ...131
Глава IV. ОСОБЕННОСТИ УПОТРЕБЛЕНИЯ ГРАФЕМ Оу, її, Ж. !Ж, у 152
Глава V. ОСОБЕННОСТИ УПОТРЕБЛЕНИЯ БУКВЕННЫХ ДУБЛЕТОВ I И II .. 176
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 193
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 205
ПРИЛОЖЕНИЕ № I. КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ ДАННЫЕ ОБ УПОТРЕБЛЕНИИ ДУБЛЕТОВ
В РАЗЛИЧНЫХ ПОЗИЦИЯХ ПО РУКОПИСЯМ 228
ПРИЛОЖЕНИЕ В 2. СТРУКТУРА И СОСТАВЫ РАССМАТРИВАЕМЫХ
В ДИССЕРТАЦИИ РУКОПИСЕЙ 285
- СОСТАВ ТИПОГРАФСКОГО ЧЕТВЕРОЕВАНГЕЛИЯ
(РГАДА, Ф. 381 (СИН. ТИП.), №1) 285
- СОСТАВ ПАНТЕЛЕИМОНОВА ЕВАНГЕЛИЯ-ПОЛНОГО АПРАКОСА (РНБ, СОФ. І) 286
- СОСТАВ МУЗЕЙНОГО ЕВАНГЕЛИЯ-ПОЛНОГО АПРАКОСА (РГБ, РУМ. 104) 302
- СОСТАВ СИМОНОВСКОГО ЕВАНГЕЛИЯ-ПОЛНОГО АПРАКОСА (РГБ, РУМ. 105) 311
- СОСТАВ ЕВАНГЕЛИЯ-КРАТКОГО АПРАКОСА (РНБ, F.II.I.I3) 336
ПРИЛОЖЕНИЕ № З
- СВОДНАЯ ТАБЛИЦА ЧТЕНИИ ПЯТИДЕСЯТНИЦЫ В ЕВАНГЕЛИЯХ-ПОЛНЫХ АПРАКОСАХ ПАНТЕЛЕИМОНОВОМ, МУЗЕЙНОМ, СИМОНОВСКОМ 349
- СВОДНАЯ ТАБЛИЦА ЧТЕНИИ НОВОГО ЛЕТА В ЕВАНГЕЛИЯХ-ПОЛНЫХ АПРАКОСАХ ПАНТЕЛЕИМОНОВОМ, МУЗЕЙНОМ, СИМОНОВСКОМ И ЕВАНГЕЛИИ-КРАТКОМ АПРАКОСЕ 355
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 362
- Особенности употребления буквенных дублетов W, о и о очкового
- Употребление букв е, и и е якорного в начале слога
- Употребление в позиции начала слога
Введение к работе
Традиционно з науке славяно-книжные тексты xi-xiv вв. рассматривались как второстепенный по значимости источник для изучения истории русского языка. Установка на выявление в древнейших рукописях собственно разговорных черт, особенностей живой древнерусской речи обусловливала подробнейшее изучение оригинальных средневековых русских сочинений (грамот, летописей, житий русских святых и т.п.). При рассмотрении же текстов сакральных (или имеющих отношение к книжной традиции) подобные живые черты выявлялись лишь как окказиональные отклонения на фоне преобладания не значимых для историка языка черт южнославянской нормы, тщательно скопированной писцом с оригинала.
Однако основной массив древнерусского наследия составляют именно рукописи с текстом традиционного содержания, и их игнорирование при построении древнерусской языковой системы не оправдано, и поэтому практически ни одна лингвистическая работа, посвященная проблеме развития русского языка, не обходится без привлечения данных богослужебных рукописей (работы И.И.Срезневского, А.И.Соболевского, Н.Н.Дурново, А.А.Шахматова, И.В.Ягича, В.В.Колесова и др.). Ряд лингвистических исследований доказывает важность именно церковно-книжных текстов как свидетельств общевосточнославянских языковых изменений и как источника восточнославянской исторической диалектологии [Крысько 2003; Кривко 1998; Баранов 2003; Зализняк 1978а; 19786; 1979 и др.]. Исследователи признают ущербность понимания языковой системы, представленной книжными рукописями, как южнославянской с хаотично встречающимися мелкими фактами живого восточнославянского произношения: "Системность в случае памятников книжного письма специфична, это не системность разговорного языка, которой с теми или иными оговорками может быть приписан атрибут спонтанности, а системность, отрефлексированная как норма, т.е.
как последовательная реализация представлений пишущего о правильном узусе" [Живов 2000, xxvi].
Анализ графико-орфографических особенностей древнейшего славянского письма традиционно проводился в рамках палеографии, при этом перечислялись зсе графемы, позиции их употребления и определялись временные периоды функционирования букв (работы Е.Ф.Карского, Н.М.Карийского, Р.Ф.Брандта, А.И.Соболевского, В.Н.Щепкина и др.). 3 исследованиях, посвященных описанию графико-орфографических особенностей отдельных восточнославянских рукописей, как правило, применяются выработанные палеографами приемы описания: так же перечисляются буквы и позиции их употребления' [Жуковская 1997; Зубова 19756; Ишенко 1966; Карнеева 1917; Князевская 1964; 1984; 1993; Комарович 1926; Корякина 1994; Малкова 1963 и мн. др.]. К сожал(знпю, графика и орфография анализируется либо широко - в одном ряду приводятся графические единицы и все встречающиеся их значения для огромного временного периода, либо узко -д;:я конкретной рукописи, вне связи с другими памятниками, с подобным же хаотичным перечислением всех встретившихся функций графем. При этом систематизация графико-орфографических особенностей, а именно определение связей между членами в дублетных "оппозициях, оценка жизнеспособности букв и их функций, а также привлечение данных иных рукописей, не проводится или проводится непоследовательно.
На наш взгляд, при анализе графико-орфографического пласта древнейших рукописей необходимо изучать ка:дую графическую дуб-лепную оппозицию (звено) как отдельную лини-систолу, в которой функции дублетов взаимообусловлены, а устаревающие значения вытес-няхгтся актуальньит нововведениями. При этол на функциональность дублетов влияют единицы и значения фонетического, морфологического и лексического языковых уровней (см. о принципах древней-
шей русской графики в [Осипов 1992]).
Понятие древнерусской графико-орфографической нормы не соответствует пониманию нормы современной. Древнерусский писец использует графические средства, представленные, как празило, в виде множества вариантов (дублетов), и их назначение в графико-орфографической системе различно, подвижно внутри языковой системы, в отношении множества писцовых школ и даже писцов. Так, наш анализ письма хіі-хііі вв. показывает изменение нормы даже на протяжении рукописи. Рядовой древнерусский писец знакомился с_ графическим арсеналом, а также функциями графем посредством переписывания, эмпирически; лишь некоторый не слишком пространный набор орфографических правил книжного правописания мог задаваться при обучении профессионалов [Кивов 1998, 220], но и они допускают большую вариативность. В частности, на неоднородность нормы влияют следующие факторы: отражение протографа, орфографической традиции писца, книжного произношения и окказиональное влияние живой речи [Успенский 2002, П4-П5]. Наше исследование подтверждает эволюцию графико-орфографической системы писца в процессе переписывания, зависящую от осознания и переработки графико-орфографического набора антиграфа (возможен отказ или наделение собственным значением неактуальных графем на протяжении рукописи) и от введения и наделения функциональностью приемов собственной школы (новации), т.е. писец при создании рукописи каждый раз вынужден был заново создавать графико-орфографическую систему. Поэтому актуальным при анализе письма рукописи становится рассмотрение графики и орфографии в динамике от начала к концу рукописи, т.е. в столкновении графико-орфографической нормы протограсра и нормы создателя рукописи, отражающемся в смене функций графических средств. Именно выявление колебаний в функциональности древнерусских графем позволяет выстраивать систему письма отдельной рукописи, далее - рукописных
школ, в их борьбе - эволюцию графико-орфографпческой системы на протяжении веков. Последние два звена в отношении графики и орфографии древнерусских памятников проанализированы Б.И.Осиповым [Осипов 1978; 1992], однако исследователем не затронута проблема выстраивания орфографической нормы внутри рукописи (взаимодействие графико-орфографических "слоев" антиграфа и апографа), т.е. рукопись предстает однородной, статичной по норме.
В диссертационном исследовании произведена попытка определения основных изменений в функциональности дублетных графем. Так как рассматриваемые нами памятники созданы на одной территории (Древний Новгород) в разное время (xii-xiii вв.), то стало возможным сопоставить лингвистические построения писцов по времени. При этом выстраивается логика излечения функций графе;:, начиная с периода старославянского к концу хні бека с его четкой дифференциацией функций буквенных дублетов по позициял в слоге. Попытка комплексного подхода при анализе в дублетной оппозиции w - о в диахронии проведена в [Worth 1996], однако Д.С.Ворт рассматривает лишь I член оппозиции (w) ив качестве выводов перечисляет позиции употребления ш по рукописям вне зависимости от функции О И О.
Современные работы все чаще показывают необходимость учета и структуры текста, оформленного рукописью. Так, метод лингвистической текстологии широко применяется при анализе морфологических, лексических и синтаксических слоев языка, и здесь его значимость неоспорима (работы А.Л.Алексеева, Е.М.Верещагина, Л.П.Жуковской, Н.А.Мещерского, Л.Г.Панина, С.Ю.Темчина и др.). Однако текстологи игнорируют графпко-орфографические разночтения, т.к. "писцы пользовались своей системой орфографии и не воспроизводили орфографическую систему антиграфа" [Алексеев 1999, 44; то ко - Жуковская 1976, 21]. Не отрицая системности, стабильности и последовательности орфографии, ряд работ показывает, что и она отражает историю
происхождения и бытования текстов [Темчин 1987; 1991; 1993; 1998; Зуга 2002]. В нашем исследовании произведен анализ графики и орфографии евангелий с учетом лингвотекстологического аспекта. При этом интересным представляется сопоставление данных различных типов евангелия (тетра, полного и краткого апракосов). Выводы могут оказаться важными для ведущейся до сих пор дискуссии о типе первичного славянского перевода, также о типологии евангелий [Жуковская 1963; Коссек 1988; Алексеев 1999; Темчин 2001 и др.]. Анализ орфографии тетра производится с учетом разбивки по евангелистам, а апракосов - по сикаксарным и месяцесловному циклам с выделением отдельно заглавий с инципитами. Поэтому возможен сопоставительный анализ языка фрагментов, аналогичных по содержанию, но относящихся к разным типам евангелия.
Только такой комплексный подход при анализе древнерусских рукописей, как нам представляется, объективно отражает историю графики и орфографии как системы в синхронии и диахронии,, а также не игнорирует экстралингвистических факторов (несколько писцов, антиграфов, разные протографы) при исследовании уже внутрисистемно вариативного языкового пласта.
Целью работы является анализ функционирования буквенных дублетов в исследуемых древненовгородских рукописях евангелия XII-хш вв. в его историческом изменении с учетом внутриязыковых, жанровых и экстралингвистических факторов.
Для этого становится важным решение следующих задач:
выявление набора графем внутри каждой из дублетных оппозиций древнерусской графической системы в пяти памятниках древне-новгородской территории и в целом в церковнославянских рукописях периода XII - кон. хш вв.;
определение функций каждой из графем и их оценка по шкале "традиция-новация" в отношении с другими членами оппозиции в от-
дельной рукописи, в памятниках всего рассматриваемого периода;
рассмотрение графических средств и функций во- взаимосвязи с единицами и значениями смежных языковых уровней (фонетического, морфологического, лексического);
анализ употребления дублетов с учетом их пространственного расположения в рукописи (начало-конец чтения, начало-середина-конец строки, начало-конец листа и т.д.);
изучение языка рукописей в лингвотекстологическом аспекте, для чего необходимо:
а) разбиение текста каждой рукописи на структурные фрагменты;
6) рассмотрение графико-орфографических особенностей по от
дельным фрагментам и в их сравнении, а также по одинаковым фраг
ментам из разных рукописей;
в) сравнение аналогичных по содержанию, но разных по структурному значению фрагментов рукописей четвероевангелия и еванге-лия-апракоса с целью выявления их текстологического родства;
б) соотнесение особенностей графической системы конкретных
рукописей xii-xiii вв. с письмом предшествующего периода (со ста
рославянским и древнейшим восточнославянским) и последующего
(xiii-xiv вв.); определение генерального направления" в эволюции
функциональности буквенных дублетов.
Предметом анализа послужила система буквенных дублетов (w -о - о; і - іє - е; ж - о у - ї, їж - ю, также у; от- - vr, л - гл - л; її - і) в древнерусских новгородских евангелиях ХІІ-ХІІІ вв. Для этого в качестве объекта рассматривались все лексемы и их формы в рукописях, содержащие потенциально дублетные позиции. Также необходимым стал учет графико-орфографических, палеографических, фонетических и текстологических особенностей рассматриваемых памятников.
Источниками исследования послужили 5 древненовгородских руко-
писей xii-xni вв., содержащих текст евангелия:
Евангелие тетр. XII в. (РГАДА, ф. 381 (Син. тип.), № I; СК 72, ПС 90) (Типографское евангелие; далее - Тетр);
Евангелие апракос полный ("Пантелеймоново евангелие"). Кон. XII - нач. XIII (?) в. (РНБ, Соф. I; СК 146, ПС 147),_ 1-й писец -основной текст и чернильные заглавия в Месяцеслове, 2-й - остальные заглавия (далее - Пант.);
Евангелие апракос полный. Кон. хы - нач. хш (?) в. (РГБ, Рум. 104; СК 145, ПС 137), 2-й почерк этого же времени - лл. 79 -79 об. (кроме заголовка на л. 79 об.) (Музейное евангелие; далее -Муз.);
Евангелие апракос полный ("Симоновское евангелие"). 1270 г. (РГБ, Рум. 105; СК 180, ПС 185), 2-й почерк в виде небольших "вкраплений" на л. 4 об., 8, 37, 51 об., 117, а также киноварных заголовков "Ш(т) Ш'п|>і;гл" на л. 37, 37 об., 41, 52 об. (далее -Сим.);
Евангелие апракос краткий. XIII в. (РНБ, F.п. с.13; СК 232, ПС 165) (далее - Фолио-13).
Ни одна этих рукописей не была издана. Общее количество рукописных листов в пяти памятниках - 815 лицевых с оборотными. Количество словоформ - около 323000, большинство из форм имеют в своем написании дублетную гласную графему.
Наибольшим интересом у исследователей пользовалось Типографское евангелие. На основе лексических данных устанавливают близость текста Тетра первоначальному кирилло-мефодиевскому переводу [Алексеев 1999, 149-150]; на основе лексических данных и культурологических рассуждений исследователь приходит к выводу о первоначальности перевода на славянский язык именно четвероевангелия. Памятник является одним из объектов фундаментального исследования Н.Н.Дурново, назвавшего манускрипт очень архаичным по правописанию
[Дурново 1924-27, 84]. Отдельную статью маркированию конца строки в Тетре посвятила В.С.Голышенко, отмечая влияние на рукопись письма южнославянских памятников: одноеровая традиция, отразившаяся в употреблении лигатуры Т. с немаркированной буквой редуцированного вместо сочетаний т + ъ и -г + и (преславская традиция); широкое употребление ижицы (у) на месте букв и, ю, їж; употребление ш'у на
Месте *stj В СООТВеТСТВИИ С ГЛаГОЛИЧеСКОЙ буКВОЙ W - Tl.lllYA (58-3-
11), тсоулАш'ує (129-3-8) (реликт двуеровой кирилло-мефодиевской школы, отражающий глаголическую традицию чтения) [Голышенко 2000]. Все исследователи сходятся во мнении о необходимости комплексного изучения языка этой интереснейшей в плане происхождения и языка рукописи.
Апракосы становились объектом исследования Л.П.Чуковской как текстолога. Так, рукопись Муз. интересна особой структурной компиляцией, отразившейся в сбое нумерации седмиц в цикле Нового лета после утраченного текста, в результате чего нумерация намного отстает по сравнению с другими рукописями этого типа: "...Рум-104 представляет собой уникум даже и среди рукописей милятинского класса и должно быть отнесено к особому виду внутри этого класса" [Чуковская 1968, 258]. В типологии по циклу Пятидесятницы рукопись выделена в особый подтип милятинского класса: здесь чтения будней на одну седмицу отстают от своих чтений сб.-вс, что связано в других рукописях с включением дополнительной недели после 4 ВС. -признак милятинского класса (в нашей рукописи начало цикла до 6 седмицы отсутствует, поэтому чтения дополнительной недели не сохранились). И Муз. отличается отставанием в нумерации на I неделю от рукописей своего класса. Л.П.Жуковская связывает эт'б "...с тем, что в не дошедшей до нас части Музейного ев. или его непосредственного оригинала была изъята полностью 6-я неделя. (Чтения этой недели на все семь дней в Музейном ев. вписаны после пятницы, име-
юцей в нем номер 15-й недели)" [Куковская 1968, 258]. Но нами не найдено упомянутой 6-й седмицы после 15 пт. Так что Муз. отличается от рукописей милятинского класса только сбоем нумерации. По структуре же цикла Нового лета текст Муз. типичный в мстиславов-ском классе. Здесь последовательно соблюдена нумерация дней в седмицах по всему циклу от пн. без мены 6 ВС. и 7 вс. (сходство с краткими апракосами Ассеманиевым и Остромировым) (структуру циклов Пд и Нл в Муз. см. в приложении 3). Также памятник упоминается в исследованиях А.Х.Востокова, Ф.И.Буслаева, А.И.Некрасова, В.Н.Лазарева, А.В.Арциховского, О.С.Поповой [СК 1984, 166], как правило, при описании орнаментики. Фонетический анализ языка Муз. приведен в статье И.Х.Тота [Тот 1965].
Симоновское евангелие типично по циклу Пятидесятницы: относится к первому виду мстиславовского класса, т.е. есть дополнительная неделя, состоящая из 7 дней, которая находится после 16 вс. и равна по составу чтений будних дней 15-й неделе Нового лета. В классификации же по Новому лету рукопись до 10-й седмицы относится ко второму виду мстиславовского класса: нумерация с пн., мена 6 вс. и 7 вс. Начиная с 10-й седмицы происходит сбив в нумерации: II-я седмица начинается с сб., поэтому здесь зозможны языковые изменения (см. приложение 3).
Пантелеймоново евангелие в типологии по Пятидесятнице относится ко второму виду мстиславовского класса: есть дополнительная неделя, состоящая из 7 дней, которая находится после 16 вс. и равна по составу будних чтений 16-й неделе Нового лета [Куковская 1976]. На 5-й седмице происходит сбой: нумерация с пн. меняется на нумерацию с сб. Этот сбив указывает на гетерогенность текста, отразившуюся в языковых особенностях. Так, в исследовании по морфологии памятника В.М.Марков отмечает четкое разделение его на 2 части: до л. 43 об. отмечено постоянное использование стяженных
форм имперфекта, после - преобладание нестяженных [Марков 2001, 45]. Пятая указанная нами "сбойная" седмица начинается с л. 44 об. (см. приложение 3).
В отношении цикла Нового лета до 13-й седмицы Нант, схоже с Муз. (мстиславовский класс), т.е. имеет нумерацию с пн. и не имеет мены 6 и 7 вс. Однако начиная с 13-й седмицы рукопись противостоит первым двум в том, что относится к милятинскому классу: сб.-вс. седмицы предшествуют "своим" будням. Так, "теряются" выходные 13-й седмицы, на их место становятся выходные следующей седмицы. Таким образом, нумерация сохраняется и внешне сбив затушеван. К милятинскому классу рукопись относит также дополнительное чтение 15 вс. (Мт 15. 21-28), отсутствующее в мстиславовском классе рукописей. Таким образом, сбив в языковом отношении в этой рукописи возможен и с 13-й седмицы Нл. Важность изучения памятника отмечалась И.И.Срезневским [Срезневский 1863], Т.Л.Воронцовой [Воронцова 1990].
Краткий апракос (F.п.і.ІЗ) упоминается текстологами лишь при реконструкции редакций славянского евангелия, при ;>том рукопись относится Г.А.Воскресенским и JI.П.Чуковской на основе лексических и структурных данных к древнейшему типу краткого апракоса наряду с 21 кратким апракосом (Ассеманиевым, Остромировым евангелиями, Саввиной книгой, Архангельским евангелием 1092 г., Туровскими отрывками, Реймсским евангелием (кириллическая часть) и др.) [Воскресенский 1896; Жуковская 1976].
Помимо указанных памятников, для исследования привлекаются данные некоторых древнейших русских и старославянских рукописей. Это 18 старославянских текстов, составивших корпус Старославянского словаря: Зографское, Мариинское, Ассеманиево евангелия, Саввина книга и др. [ССС 1994, 13-25; Князевская и др. 1999; Щепкин 1893 и др.]; а также древнейшие русские Путятина минея, Острэмирово еван-
гелие, русская часть Саввиной книги, Евгениевская псалтырь, дитие Кондрата, Пандекты Антиоха, Галицкое евангелие, Синайский патерик, Выголексинский сборник, Софийские новгородские служебные минеи хі-хі і вв. и др., анализ языка которых приводится в [Баранов - Никифорова 1998; Блохина 1976; Воронцова 1985; Голышенко 1977; Гринко-ва 1925; Дурново 1924-27; Зубова 1975а; 19756; Ищенко 1966; Карне-ева 1917; Князевская 1964; Козловский 1885; Комаровим 1926; Копко 1916; Малкова 1963; Марков I960; 1962; Нечунаева 1994; Обнорский 1912; 1924; Попруженко 1889; Розенфельд 1899; Тот 1995 др.].
Методологическая основа исследования обусловлена- его задачами. Необходимы общий анализ функционирования каждого дублетного звена на основе данных уже проведенных исследований; характеристика особенностей пяти новгородских рукописей хіі-хіп вв. с оценкой перспективности функций дублетов; а также определение функциональной эволюции членов дублетных оппозиций на протяжении XII-хш вв., приведшей к этапу письма с дифференцированной орфографией. Упорядочивание материала стало возможным при использовании исторического, сравнительно-исторического, лингвотекстологическо-го, количественного методов, а также элементов структурного и статистического.
Исторический и сравнительно-исторический методы позволяют сопоставлять языкозые особенности текстов и обнаруживать родство на графико-орфографическом уровне старославянской и ранневосточно-славянской письменности, выявлять традиции старославянского письма и преемственность графических средств и приемов в древнерусском. Восточнославянское письмо раннего периода рассматривается в диахронии, определяются графико-орфографические различия пяти рукописей XII и хш вв., проводится их сравнение с памятниками хт и xiv вв. Выявленные различия по шкале "традиция-новация" демонстрируют непрерывное развитие графики и орфографии, подчиняющееся осо-
бым закономерностям и тенденциям.
Элементы структурного метода реализуются при синхронном анализе единиц и функций графики и орфографии во взаимодействии с единицами и значениями смежных языковых уровней. При этом стало необходимым использование всего массива текстовых примеров с потенциально вариативно оформляющимися позициями по каждой рукописи. Буквенные графемы в каждой текстовой форме исследовались в разных аспектах: фонемно обусловленная позиция (например, оформление <и>, или <о>, или
При анализе графики отдельной рукописи (особого этапа) нами используется понятие буквенная (дублетная) оппозиция, или звено, как противопоставление нескольких графем, обозначающих одну фонему (выполняющих одну фонологическую функцию), но различающихся условиями, позициями употребления при письме. Члены оппозиции несут одно парадигматическое значение, но выполняют различные синтагматические функции либо одну, но в разном количественном соотношении.
Количественный метод и элементы статистического метода позволяют описывать поведение графических единиц в тексте с точки зрения частотности их употребления: абсолютное и относительное количество, их распределение по различным фрагментам рукописи, сочетаемость. Простая констатация состава графических средств и перечисление позиций их употребления, встречающиеся в большинстве ис-
следований письма, недостаточны для анализа графики как системы. Необходимо выстраивание структурной модели, где единицы языка обладают количественным и качественным "весом", таким образом, анализ средств углубляется исследованием их противопоставлений и связей .
Однако проведение анализа с учетом истории создания текстов и, следовательно, их структурной гетерогенности немыслимо без разделения каждого текста на структурные составляющие, т.е. без применения лингвотекстологического метода. Вслед за Л.Г.Паниным мы понимаем лингвотекстологический метод как "систему научно-исследовательских приемов, используемых при изучении списков одного памятника с целью восстановления картины истории языка, получившей свое преломление (отражение) в развитии языка памятника" [Панин IS95, 101].
Так, текст 'Гетра был разбит на А фрагмента по евангелистам (Мт, Мк, Лк, Ин); тексты апракосов были разделены на циклы синак-сарные - подвижные (Светлую седмицу (Св), Пасхальный цикл (Псх), циклы Пятидесятницы (Пд), Нового лета (Нл), Мясоиустно-Сыропустный (Мс-Сп), цикл Поста (Пост), Великую седмицу (Вел), Воскресные евангелия (Воск)) и Месяцесловный - неподвижный, календарный (Мее), отдельно были выделены заглавия с инципитами-зводными формулами (Загл) (выполняющие больше служебную функцию, чем функцию передачи сакрального слова, следовательно, отличающиеся в графпко-орфографическом оформлении [Алексеев 1999, 18-19]); также отдельно анализировались фрагменты, выполненные другими, неосновными, писцами (Поч2). При этом данные внутри каждого раздела пэдечптывались с учетом всех вышеперечисленных лингвистических и экстралингвистических аспектов и отражались в таблицах (приложение Т).
Сравнение при этом возможно только при относительном подсчете (процентное соотношение), т.к. анализируемые разделы разномас-
штабны. Выявлялись проценты относительно общего количества потенциально возможных позиций (например, ш в определенной- позиции относительно суммы и/ и о в этой же позиции) и относительно общего употребления этой буквы (например, и/ в позиции конца строки относительно в целом ш). Данные первого типа говорят о жизнеспособности графического средства в определенной позиции (со стороны функции); данные 2-го типа - об актуальности функции применительно к данной графеме (со стороны буквы).
Разбиение на фрагменты позволяет выявить и дробность в структуре, и динамику в оценке писцом перспективности/неактуальности графических средств. Если колебания в функциональности циклические, перемежающиеся, скорее, они говорят о текстологических особенностях языковой разницы (графико-орфографическая близость разделенных в рукописи отрывков свидетельствует о бывшей некогда структурной близости); если же колебания четко возрастающие или убывающие, причем возможны обратно пропорциональные процессы в отношении разных членов графической оппозиции, это свидетельствует об оценке писцом актуальности средств антиграфа, осознании их функций и применении их при собственном переписывании, а также введении собственных новационных. Резкий переход в языке может свидетельствовать и о правке оригинала, часто проводившейся в древних скрипториях, а также о нескольких антиграфах вне зависимости от структуры текста.
Таким образом, объективность достигается совмещением традиционных для исторического языкознания методов с лингвотекстологичес-ким, невозможным без применения количественного и статистического.
Анализ данных текстов большого объема (150-250 листов в каждой рукописи) требует применения средств компьютерной обработки, а именно Системы обработки текстов и баз данных, разработанной трудовым коллективом Лаборатории по автоматизации филологических ра-
бот государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования "Удмуртский государственный университет" под руководством к.ф.н., доцента В.Л.Баранова. Система позволяет после компьютерного набора текста и заполнения информационной базы данных по всем текстовым формам: I) проводить выборки текстовых форм, удовлетворяющих необходимым для анализа условиям (например, все формы с w, о; все формы, имеющие в старославянском ж или а); 2) получать первичную количественную оценку форм каждой из выбранных групп; 3) создавать сравнительные указатели по рукописям и разделам внутри рукописей с количеством и координатами форм. Работа по созданию Системы выполнена при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (проект .'Г 32-07-90424-3 "Многотекстовая информационно-поисковая система по древнерусским письменным памятникам "manuscript", 2002 - 2004 гг.; проект ,'Г: 02-07-99602 "Полнотекстовые базы данных и проблемы издания славянских рукописных памятников", 2002 г.), Российского гуманитарного научного фонда (проект J.? 01-04-12027в "Информационно-поисковая система по древнерусским текстам", 2001 - 2003 гг.) и Института "Открытое общество" (Фонда Сороса) (проект J." IBE984 "Малоизвестные древнерусские рукописи - мировой науке и культуре", 2000 - 2002 гг.), соисполнителем перечисленных грантов является автор диссертации.
Научная новизна исследования состоит в постановке и решении научной проблемы изучения графики и орфографии древнейших рукописей: сегодня это должно быть комплексное исследование дублетных звеньев (оппозиций) в историческом изменении функциональности их членов с учетом структуры текста.
При этом мы обращаемся к практически не изученным памятникам древненовгородского происхождения, различным по структуре и времени создания. Предлагаемое исследование вводит рукописи евангелия различных типов в сферу научных изысканий лингвистов и текстоло-
гов.
Актуальным становится применение лингвотекстологического метода при анализе графико-орфографических особенностей языка рукописей, ранее представлявшегося текстологами незначимым. Такой подход позволяет делать выводы: I) об истории рукописи (несколько антиграфов, писцов), 2) истории создания и бытования текста евангелия, 3) отношении конкретного писца ко всему знакомому ему графическому арсеналу и функциям его составляющих (и устаревших -антиграфа, и новационных - собственных).
В работе впервые представлена история функционирования графических дублетов в диахронии (на протяжении хн и хііі вв.), рассмотрена логика перехода от старославянской графики и орфографии к рациональной с дифференциацией по позициям в слоге системе конца хш в.
Теоретическая и практическая значимость работы. Диссертационное исследование демонстрирует новый подход в изучении графики и орфографии древнерусских памятников, опирающийся на совокупность методов - исторического и сравнительно-исторического..-традиционно применявшихся при решении подобных задач, и лингвотекстологического и статистического методов, позволяющих увидеть столкновение в графике рукописи разновременных письменных норм предыдущих списков и особенностей письма последнего копииста. Эти выводы, подкрепленные точными количественными подсчетами, позволяющими оценить жизнеспособность графемы и ее функций, призваны выявить направленность генеральных изменений в новгородской школе письма, далее - в целом в восточнославянском письме. Работа стала обоснованием важности дальнейшего изучения языка памятника в связи с историей бытования текста, что, с одной стороны, обеспечивает объективность лингвистических выводов, а с другой - редко сегодня проводится в научных изысканиях. Полученные результаты, а также разработанная и
апробированная методика когут быть применены в качестве теоретической и практической основы для новых исследований.
Материалы и выводы диссертации могут быть использованы в общих курсах по истории русского языка, в спецкурсах по лингвотек-стологии, истории древнерусской графики и орфографии.
Апробация работы проводилась на следующих научных конференциях и семинарах с докладами:
"Еще раз о фонеме "ять" в древнерусских текстах (на материале Новгородской служебной Минеи, Соф., 199)" на научно-практической конференции "Удмуртия накануне третьего тысячелетия". Ижевск, 26-27 марта 1998 г. (совм. с В.Л.Барановым).
"Графика и орфография новгородской служебной Минеи хп в. и письменные нормы богослужебных текстов древнерусского периода" на ежегодной студенческой научно-практической конференции. Ижевск, УдГУ, филологический факультет, март 2000 г.
"Графико-орфографические особенности краткоапракосного Евангелия xiv в. (РНБ, F.п.1.13) с учетом текстологического аспекта" на 5-й Российской университетско-академической научно-практической конференции. Ижевск, УдГУ, апрель 2001 г.
"Графическая вариативность в евангельских полноапракосных текстах (на материале Симоновского евангелия 1270 г.)" на Международной научной конференции студентов, аспирантов и преподавателей "Подходы к изучению текста". Ижевск, УдГУ, 23-25 апреля 2002 г.
"Состав и структура евангельских текстов" на семинаре Межфакультетской лаборатории по автоматизации филологических работ Удмуртского госуниверситета. Ижевск, УдГУ, апрель 2002 г.
"Графико-орфографические особенности древнерусского Еван-гелия-апракоса з свете лингвотекстологии (на материале Симоновского евангелия (1270г.))" на Международной научной конференции "Язык в пространстве и времени". Самара, СамГПУ, 29-30 октября
2002 г.
"Эволюция функциональности букв, обозначающих <е> в начале слога, в евангелиях хы - начала xiv вв." на Шестой российской университетско-академической научно-практической конференции. Ижевск, УдГУ, ноябрь 2003 г.
"Буквы, обозначающие <и>, в рукописях xn-xiv вв." на Международной научной конференции "її Международные Бодуэнозские чтения: Казанская лингвистическая школа: традиции и современность". Казань, КГУ, 11-13 декабря 2003 г.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, 5 глав основной части, заключения, списка использованной литературы, приложений #. I - 3 и списка сокращений.
Главы основной части посвящены соответственно анализу различных дублетных оппозиций (звеньев графической системы): I) ш, о и о, а также от- и w; 2) е, и и *; 3) а и гл; 4) оу, ,y., її, ю, і л; и у; 5) м и і. Каждая глава структурируется следующим образом: анализ общей картины функционирования дублетной оппозиции начиная со старославянских памятников и древнейших русских на основе имеющихся исследований, демонстрация всего спектра позиций и функций, выявленных исследователями; далее - анализ функционирования дублетов данной оппозиции в рассматриваемых нами рукописях по времени от древнейшей (Тетр XII в.) до поздней (Фолио-13 КОН. XIII в.) с предварительными выводами лингвистического и текстологического порядка; в конце главы - изложение логики эволюционирования графических средств и их функций в диахронии в рассматриваемый период. Выявленные текстологические особенности по возможности синтезируются в выводы относительно истории бытования различных типов евангельских текстов и их взаимодействия.
Заключение диссертационной работы отражает основные итоги исследования.
В приложениях приведены таблицы, содержащие статистические данные об употреблении рассматриваемых дублетов в различных позициях по пяти рукописям (№ I), структурные составы рассматриваемых рукописей с разбивкой по циклам, конкретным чтениям и указанием их координат (Д? 2), сводные таблицы чтений апракосов по составу циклов Пд и Нл с типологизацией, основанной на фундаментальном текстологическом исследовании богослужебных текстов Л.П.Чуковской [Жуковская 1976] (J.S 3).
При работе мы пользовались фотокопиями рукописей, поэтому информация, связанная с дефектами рукописи, является неполной (в этом случае в текстовых формах возможны знаки вопроса - ?).
В тексте после примеров в скобках даны координаты, при этом принято следующее обозначение: первое число - номер листа; второе (с I по 4) - соответственно номер столбца на листе, при этом I и 2 означают столбцы на лицевой стороне листа, 3 и 4 - на оборотной; встречающиеся числа 5-8 означают сбив в официальной нумерации -два листа под одним номером, при этом второй лист (а) также разбивается на 2 страницы: 5 - 6 и 7 - 8 столбцы; третье число - номер строки на листе сверху.
Особенности употребления буквенных дублетов W, о и о очкового
В рукописи XII в. - Типографском евангелии - в рассматриваемом звене отмечена характерная для этого времени дублетность о простого и ш. Омега употребляется намного реже, чем о (исключая написания в составе й), - в 2 - 2,5 относительно общего количества обеих букв (приложение I, таблица I.I.I).
Актуальными позициями для употребления ш в Тетре являются: І) в заимствованных словах (написания как в заимствованной основе, так и в славянских морфемах слов с заимствованной основой) и 2) в конце строки; встречается w и после гласных, и после согласных.
1а. Обозначение через w заимствований отмечается многими исследователями начиная с рукописей самых ранних. Эта особенность графики - общераннеславянская. В насей рукописи она прослеживается в написаниях: иош/ул (3-2-1), ІШ-Ф/UWU?, (4-3-14), пчипнл-, (9-4-9), rcuj/noy (34-1-10), елсшмі»ск,у./іо (52-1-19), Пішли?» (19-3-15), нимкнм?» (3-3-3), IIUMNA (31-1-3), ііи/рллііискї/ю (95-4-23) И мн. др. - всего 104 случая. Характерно, что все написания w в заимствованиях - б начале слога (встречено лишь 3 написания после согласного, все этимологически верные, - 2 в конце строки и І в середине: г.лі.улш/мксі.ллго (3-4-11), ciiuOO/nb (167-3-11), сли лі (87-3-11), -наряду с огромным количеством написаний этих слов с о: кл/кулоиксгсллго (3-4-13), КАкуло/мкскок (3-3-6), .,л.»уломі»/сіт»мі, (3-3-8), снмомл/ (7-3-16, 51-1-16), cnuotie (31-1-13, 33-2-4), (пион-/. (17-3-3, 17-2-16), слом (56-2-23, 56-2-23) и мн. др.). Соотношение количества использований ш и о в заимствованных словах в начале слога подтверждает, что в начале рукописи w оформляет больше половины о в такой позиции - 56 в цикле Мт, но к середине и концу рукописи доля омеги понижается до 48 в цикле Мк, 32,5% - в цикле Ин, особенный спад - в предпоследнем цикле JIк - 28.
Ослабевание этой функции омеги указывает на оценку писцом Тетра данного приема как неактуального. Однако высокая частотность в начальном цикле (Мт), возможно, явившаяся следствием более тщательного копирования оригинала, указывает на бывшую распространенность приема, в частности в предыдущем списке.
При этом в Тетре некоторые греческие основы пишутся через Ш чаще, чем через о: MOAN- - 3 о и 22 w в Мт; 10 о и 15 и/ в Мк; 10 о и 7 ш в Лк; 8 о и II w з Ин; іш-о-л(ом- - I о и 4 ш в Мт; I о и I w в Лк; I о и 0 и; в Ин; мои- - I о и 5 w в Мт; 5 о и 0 w в Лк; 3 о и I и/ в Ин. Однако и в этих случаях налицо общее стремление к начертанию заимствований через о простое к середине и концу рукописи.
16. Отметим актуальную в Тетре для употребления омеги позицию б славянской лорфеле слов с заимствованной основой. Важно, что на протяжении рукописи наблюдается рост доли омеги с 2,6 до 12,5/5 относительно общего употребления W и о в этой позиции:
Мт (2 случая): ucfucumi; (44-1-13), с Арпни//м7. (43-4-11);
Мк (4): лмлрсш/iiv, (60-3-1), л/р нниитл (85-1-13), лр мсриш/мъ (76-2-20), поспишл (87-4-16);
Лк (6): лотш/кж (119-4-6), мосеижоу (94-2-17), dn\/pn«vvu7, (108-4-16), сііАрнсєишт. (109-1-1), niccu/Бъ (98-1-24), MOCIUJ VW/R7, (98-1-19);
Ин (8): ллріїлі/vjiui (164-4-14), Apjcin/pewiv/. (164-2-24), льунмй/мъ (147-4-18), ГиолсіО/мт. (142-1-4), шолси/Лгл (165-3-5), Ллрмсеи//м7. (151-1-8), MOMcewui. (135-1-3), моТссш/іиі (151-4-6).
Почти все эти написания - б начале слога (исключая 2 в середине слога, но в конце строки: MOCMCJ W/R7, (98-1-19) и лотЛ/кж (її9-4-6)). И в начале слога отмечается та же тенденция возрастания к концу рукописи количества употребления ш: 10,0 (Мт) - 20,0
(Мк) - 22,2 (Лк) - 29,6 (Ин) относительно общего употребления двух букв в этой позиции. Так, если писец в начале рукописи выделял лишь 1% от всех начертаний w на обозначение подобных морфем, то в конце рукописи доля возросла до 10.
Употребление букв е, и и е якорного в начале слога
В старославянских рукописях преобладает написаній І простого в позиции начала слога в любых словах. В глаголических памятниках система йотации не была представлена вообще, так что с и к не различаются (один знак э). "Знаки для ja и je (и соответственно для обозначения мягкости перед а и о ) в глаголице отсутствуют, в значении гл глаголические тексты употребляют -к (А), а различие i« - І в них так и не было проведено" [Осипов 1977, 131]. Йотированные буквы созданы были в кириллице (В.Н.Щепкин, Э.Георгиев утверждали, что в глаголице их не было, А.М.Селищев высказывал обратное суждение; обзор мнений представлен-в [Голышенко , 1987]).
В кириллических листках Ундольского, Зографских вообще нет к йотированного. В Хиландарских листках - 2 написания к в середине слова, в Саввиной книге и редка [Селищев 1951, 311]. Только Суп-расльская рукопись различает начальные с и к, остальные содержат только б в начале слога "и таким образом не дают указаний на то, произносили ли писцы в начале слова только о без йотации или, наоборот, всегда с йотацией - je или же произносили в одних случаях с в других je и только не различали этого на письме" [Дурново 1924-27, 23]. В рукописях, использующих обе графемы, с начальным І передаются слова см "да, так", at "вот", стер-/. - "...они образованы от указательного словечка е, произносившегося эмфатически при начале фразы" [Селищев 1951, 311]. Через к переданы слова клл "ли, чтобы не", ІСША "о, если бы", іг/еро, клеш». Слово слл также образовано от указательного е, а написание в двух последних словах объясняется исследователем позиционно: "...с к внутри фразы после слова, оканчивающегося на і: при кур-и. По-видимому, произношение с і(іе) было неактуально в фонетической системе того времени" [Селищев 1951, 311]. На основании анализа старославянского письма Е.Ф.Карский делает предположение, что в древнейшей кириллической письменности существовала только буква І в отличие от древнерусских рукописей, где, за исключением заимствованных слов, наоборот, активна к йотированная: "...в древнейшую эпоху церковнославянской кирилловской письменности, как и в глаголической, было только одно " [Карский 1928, 187]. Но древнерусский извод активнее употребляет is, за исключением заимствованных слов: "...очень последовательно, за исключением впрочем иностранных слов, употребляют к Супр. р. и памятники русского извода: в Остромировом евангелии к всегда в начале слов и после гласных; отступлений очень немного..." [Карский 1928, 187-188].
class3 ОСОБЕННОСТИ УПОТРЕБЛЕНИЯ БУКВ Л, А И ГА В ДУБЛЕТНЫХ
ПОЗИЦИЯХ. УПОТРЕБЛЕНИЕ ПОСЛЕ ШИПЯЩИХ ГРАФЕМ
А, А, ГА; Оу, Ж, Я, 10, V, ІЖ И 6, 1С class3
Употребление в позиции начала слога
В Типографском четвероевангелии хи в. в положении начала слога в подавляющем большинстве случаев используется буква ГА йотированное (приложение I, таблица З.І.І). Исключение А составляют 7 случаев употребления А. В 6-ти из них юс употреблен в этимологически верной позиции, что может объясняться влиянием юж.-ел. протографа: Мк HNOA/ ед. ч. , жен. р., род. п. (80-3-9), СТОА/ШАГЛ (64-1-11), uJntfexH А- ЛА/ мн. ч., муж. р., вин. п. (68-8-2); Лк ШЬ-Ъ7ВЛГДТ1 Н:Ь1А/ МН. 4. , муж. р., ВИН. П. (103-4-22), СВОА/ МН. ч., муж. р., вин. п. (юз-1-20); Ин А-/ МН. ч., муж. р., вин. п. (148-1-22). Одно употребление юса - на месте ja : Мк СЛ-ЫШАБ-ЫШ А/КО (88-3-19). Почти все из приведенных употреблений - в позиции абсолютного конца строки. Это позволяет предположить, что в тесном конце строки писец копировал букву оригинала.
Лингвотекстологический анализ Тетра показывает, что цикл Марка отличается наибольшей употребительностью А (И этимологического, и в конце строки), особенно в сравнении с предшествующим циклом Мт - 4 случая в Мк при отсутствии в Мт.
Анализ письма Пантелеймонова евангелия xii-xiii вв. показывает, что в позиции начала слога употребляются 2 буквы: намного чаще ГА и реже А (приложение I, таблица 3.1.2). Однако соотношение букв не одинаково по рукописи. Так, выделяются циклы Св, Псх, Воск, где употребление А в начале слога сведено к минимуму: 0 - 2,3 (к ним по низкой частоте использования А примыкают Вел и Мее - 5,5, 4,6 соответственно). Наоборот, в циклах Пд, Нл, Мс-Сп, Пост, Загл А В начале слога занимает 10-20 от общего употребления обеих букв в этой позиции.
В использовании буквы А не играет роли этимологическое происхождение гласного: в проведенной нами выборке из цикла Пд слова с этимологическими носовыми лишь в 20 случаев передаются через А. Практически всем написаниям через А В рукописи соответствует преумноженное количество написаний этой же лексемы либо морфемы через ГЛ.
Употребление графемы А актуализируется в следующих позициях:
1. Характерно для всей рукописи активное употребление А б абсолктнол конце строки (см. по всем циклам процент А В конце строки выше общего процента А по циклу). В абсолютном же начале строки более частое употребление А выявилось только з цикле Мс-Сп (за счет этой особенности в цикле высок процент в целом А).
2. Основной писец употребляет 6 качестве заглавной только букву А, буквы ід не встретилось.
Второй писец употребляет обе буквы в качестве прописных и в целом более активно использует А в начале слога вне зависимости от этимологического происхождения гласного - 40,7 А ОТ общего употребления ГА и А, т.е. неупорядоченно заполняет эту позицию обеими буквами.
Таким образом, Пантелеймоново евангелие делится на 2 части, в письме первой унифицируется обозначение а в начале строки - употребляется практически всегда ГА, письмо же второй части в 10-20 содержит А в этой позиции вне зависимости от этимологии. На нехарактерное употребление юса в основном почерке влияют собственно графические причины: маркирование конца строки и инициальная позиция. Второй почерк представляет норму с неупорядоченным смешением в рассматриваемой позиции букв ГА и А.
