Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Имена собственные в художественной литературе 8
1.1. Литературная ономастика: состояние и направления развития 8
1.2. Семантика имен собственных в художественном тексте 14
1.3. Переход собственных имен в нарицательные и нарицательных в собственные 23
1.4. Функции литературных имен собственных 26
Глава 2. Некоторые черты идиостилей В. Хлебникова и О. Мандельштама 32
2.1 . Особенности идиостиля В. Хлебникова 32
2.2. Особенности идиостиля О. Мандельштама 37
2.3. Возможности сопоставления идиостилей поэтов 42
Глава 3. Анализ антропонимических систем поэтов: имена реальных лиц 47
3.1. Имена деятелей культуры и науки 50
3.2. Имена исторических деятелей 91
3.3. Имена из личной сферы поэта 122
Глава 4. Анализ антропонимических систем поэтов: имена вымышленных лиц 132
4.1. Мифологические, библейские, фольклорные имена 132
4.2. Имена литературных персонажей 157
Заключение 172
Библиография 176
Приложение № 1 203
Приложение № 2 230
- Литературная ономастика: состояние и направления развития
- Особенности идиостиля В. Хлебникова
- Имена деятелей культуры и науки
Введение к работе
Появление сопоставительной идиостилистики было подготовлено всем ходом развития стилистики художественной речи. Еще в 1928 г. Ю.Н. Тынянов говорил о необходимости создания нового типа очерка - очерка о двух идиостилях, соединенных полноценным союзом И [Тынянов 1965: 283-284]. «Очерк двойного описания как жанр сопоставительной идиостилистики мы бы приветствовали, - подчеркивает В.П. Григорьев, - будь это Хлебников и Мандельштам, Хлебников и Пастернак, Пастернак и Мандельштам, Мандельштам и Введенский, Ахматова и Цветаева и т. п., где различия ничуть не менее важны, чем сходства, но последние как-то с большим трудом интерпретируются» [Очерки 1995: 4].
Одним из первых опытов «целостного сопоставления» поэтических идиостилей стала работа В.М. Жирмунского «Валерий Брюсов и наследие Пушкина (опыт сравнительно-стилистического исследования)», написанная в 1922 г. В настоящее время число работ такого типа заметно возросло. Так, сравниваются идиостили Б. Пастернака и В. Хлебникова (Г.Г. Подольская, Т.Я. Фроловская), О. Мандельштама и Б. Пастернака (М. Лотман), В. Хлебникова и А. Платонова (Р. Вроон), М. Кузмина и В. Хлебникова (А.В. Гик), В. Хлебникова и Н. Заболоцкого (Е.А. Цыб), В. Хлебникова и М. Цветаевой (Ю.В. Явинская) и др. Устойчивые (формульные) средства поэтического языка в идиостилях двух поэтов (Д. Бедного и Б. Слуцкого) рассматриваются в монографии [Очерки 1995]. Ценные материалы по сопоставлению идиостилей поэтов содержатся в книгах «Поэт и слово. Опыт словаря» [1973], в «Словаре языка русской поэзии XX в.» [2001].
Новый раздел лингвистической поэтики - сопоставительная идиостилистика -формируется во второй половине XX в. Ее основной целью является изучение двух и более идиостилей, выявление моментов взаимосвязи различных уровней сопоставляемых текстов. Среди множества проблем, с которыми сталкиваются исследователи в этой области, на первый план выдвигаются вопросы выделения единиц сопоставления, порядка, способов их описания применительно к текстам разной жанровой принадлежности.
При сопоставлении авторских идиостилей требуется учитывать и специфическое,
и общее, индивидуальные предпочтения и отталкивания, значима проблема выявления
уровневой (ярусной) типологии, начиная от метрики и ритмики и кончая такими
«частностями», как поэтика заглавий или поэтика пародий. По мнению В.П.
Григорьева, одна из актуальных оппозиций, которая наметилась к концу XX в., - это
оппозиция Хлебников и Мандельштам / (Пастернак). «Она затронет, пожалуй, все прочие отношения между поэтами века и откроет своей неразрешимостью в реальности, теории и исследовательской практике новое столетие» [Очерки 1995: 5]. Нам представляется, что прежде чем рассматривать эту оппозицию в целом, необходимо провести сопоставительное изучение творчества В. Хлебникова и О. Мандельштама.
Масштаб личностей обоих поэтов - В. Хлебникова и О. Мандельштама огромен, о чем свидетельствует наличие в литературе очевидных хлебниковской и мандельштамовской традиций. Каждая из этих традиций станет более ощутимой после сопоставительного анализа произведений поэтов, в творчестве и судьбах которых просматривается немало сходств и различий. На сегодняшний день сопоставлению идиостилей В. Хлебникова и О. Мандельштама посвящены работа В.П. Григорьева «Два идиостиля: Хлебников и Мандельштам» и работа В.В. Кравец «Мандельштам и хлебниковское понимание смерти и бессмертия (к истолкованию «Как по улицам Киева-Вия...»). Автор первой работы сравнивает биографии - «жизнь и творчество» - поэтов, выявляя целый ряд явных сближений и расхождений, указывая на «сходства и различия». При этом он обнаруживает многоярусные «асимметрии», касающиеся, в частности творческих ориентиров, «модели отношения» В. Хлебников - О. Мандельштам, онтологических и гносеологических координат обоих поэтов. В.В. Кравец предполагает воздействие мифологии сверхповестей и поздних эпосов Хлебникова на понимание Мандельштамом Смерти и Бессмертия, на складывание концепции Второй и Третьей тетрадей.
Один из базовых в диссертации терминов - термин «идиостиль». Кроме него, в лингвистической литературе употребляется также термин «идиолект», при этом понятие «идиостиль» толкуется обычно шире, чем «идиолект». Мы рассматриваем эти понятия как синонимичные и выбираем первый термин. Существуют разные понимания идиостиля. С одной стороны, идиостиль - «вся совокупность выразительных средств автора» [Очерки 1990: 56]. С другой стороны, «идиостиль понимается как целостная, относительно замкнутая и диахронически изменчивая система эстетически организованных средств выражения, обусловленная мировосприятием писателя и объективированная в созданных им поэтических текстах» [Цыб 1995: 5]. Ср. также: «индивидуальные стили - это прежде всего сходства и различия в отборе и преобразовании средств национального языка» [Григорьев 1993: 121]. Для целей данной работы необходимым и достаточным считаем определение идиостиля через понятие «совокупность выразительных средств автора».
К числу выразительных; авторских средств относятся языковые единицы разных уровней, классов, разрядов, в том числе антропонимы, которые, по мнению А.В. Суперанской, дают «чрезвычайно сложный спектр категорий имен, что связано с историей культуры, особенностями психологии людей, с традициями и многим другим» [Суперанская 1973; 174].
Объектом диссертационного исследования стали антропонимы как совокупность средств выражения определенного класса, формирующая черту идиостилей В. Хлебникова и О. Мандельштама. Это личные имена собственные, обозначающие деятелей культуры и науки, исторических лиц, друзей и знакомых поэтов, литературных, мифологических, библейских и фольклорных персонажей. В качестве предмета изучения рассматриваются антропонимические системы выбранных поэтов и функции антропонимов разных типов в их стихотворных произведениях.
Имя собственное в тексте художественного произведения - это не просто имя (в дальнейшем для обозначения имени собственного, или онима, мы используем термин «имя», рассматривая их как синонимы), это имя - образ, потому что в «бесчисленных речевых контекстах постоянно возникает множество индивидуально-авторских употреблений имен собственных» [Отин 1986; 187]. Наиболее ярко авторская индивидуальность проявляется в наборе и употреблении поэтами личных имен собственных. Поэтому сопоставление идиостилей, построенное на антропонимическом материале, дает возможность полнее осветить вопрос о мере общего и различного в идиостилях отдельных авторов, традиционного и нового в языке художественной литературы.
Имена собственные в поэзии В. Хлебникова частично рассмотрены В.П. Григорьевым в работах; «Ономастика В. Хлебникова (индивидуальная поэтическая норма)» [1976], «Собственные имена и связанные с ними апеллятивы в словотворчестве В. Хлебникова» [1981], кратко прокомментированы Н.Н. Перцовой в «Словаре неологизмов В. Хлебникова» [1995]. Именам собственным в поэзии О. Мандельштама посвящена статья Э.А. Обуховой, Ю.О. Семчук, В.В. Юхт «Слово и имя в поэзии О. Мандельштама» [1990]. Вопрос характера и функционирования онимов у О. Мандельштама частично затронут в кандидатской диссертации Н.В. Кузиной «Два поэтических мира: О.Э. Мандельштам и Б. Л. Пастернак (1910-1920 гг.)» [1997]. Однако полностью антропонимические системы поэтов не изучены. Отсутствуют также работы сопоставительного характера.
Целью диссертации является сопоставление антропонимических систем двух поэтов - В. Хлебникова и О. Мандельштама и тем самым уточнение существующих представлений о составе и характере антропонимов в поэтическом языке XX в. Для достижения поставленной цели в диссертации решаются следующие задачи:
1) определение состава и границ антропонимических систем в поэзии В.
Хлебникова и О. Мандельштама;
выработка методики сопоставления и проведение сопоставительного анализа антропонимических систем рассматриваемых поэтов;
выявление функций антропонимов;
показ связи антропонимов с художественными установками авторов, их мировосприятием;
оформление в виде приложений количественных данных об употреблении антропонимов в произведениях В. Хлебникова и О. Мандельштама.
Актуальность диссертации определяется следующими моментами. Во-первых, интенсивностью изучения имен собственных в художественных произведениях, о чем свидетельствуют работы В.А. Никонова, ГА. Силаевой, О.И. Фоняковой, ученых Одесской ономастической школы, диссертации В.М. Калинкина [Киев, 2000], В.И. Супруна [Волгоград, 2000], а также обилие публикаций по обозначенной проблематике, появившихся за последние годы. Во-вторых, недостаточностью исследований по художественной антропонимике. Несмотря на значительное число работ по литературной антропонимии (см. гл. I, с. 10), до сих пор не определены границы понятия «имя (в том числе личное имя) в художественном тексте», нет единого подхода к анализу личных имен в художественном произведении, к классификации их функций, не решен вопрос о семантических особенностях имени литературного персонажа. В исследованиях, посвященных изучению антропонимов в художественной литературе, обычно значительное место отводится так называемым «значащим» именам. Но ономастикой художественного текста содержит и такие имена, которые своей прозрачной семантикой никак не описывают образ. Вместе с тем, без фонового антропонимического знания невозможно понять художественное произведение во взаимосвязи всех его компонентов. Кроме того, поэтическая антропонимика, по сравнению с прозаической, изучена намного слабее. Это объясняется, в частности, тем, что в стихотворном произведении антропоним не выступает основным средством идентификации персонажа. Поэтому представляется целесообразным комплексное исследование личных имен собственных, используемых авторами для обозначения персонажей в поэтических произведениях разных жанров. В-
третьих, при очевидной актуальности такого направления лингвистической поэтики, как сопоставительная идиостилистика, в настоящее время практически отсутствуют работы по сопоставительному анализу авторских антропонимических систем.
Научная новизна и теоретическое значение работы заключаются в выработке модели прямого сопоставления идиостилей на основе анализа антропонимических систем двух поэтов.
Материалом исследования послужили поэтические произведения В. Хлебникова и О. Мандельштама (в качестве основных источников выбраны издания: Хлебников В. Творения. М., 1986; Мандельштам О.Э. Сочинения: В 2-х т. М., 1990). Помимо стихотворений и поэм В. Хлебникова, был привлечен для сравнения также материал из произведений поэта («сверхповестей», драматических и прозаических сочинений), содержащих стихотворные фрагменты. Употребление в них антропонимов оригинально и представляет несомненный интерес для исследователей. Имена личные в литературных статьях О. Мандельштама совпадают по составу с использованными в поэтических произведениях, а в прозе носят в целом общеупотребительный характер. В этом случае для сравнения мы привлекаем другие редакции и наброски стихотворений О. Мандельштама, включенные в названный том произведений поэта.
Методы исследования обусловлены целью и задачами работы. В качестве основных нами избраны описательный, сопоставительный, статистический методы, а также лингвистическое комментирование.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования были изложены на научной конференции «Язык образования и образование языка» в Новгородском государственном университете им. Я. Мудрого (июнь, 2000). По материалам работы были сделаны сообщения на заседании Отдела стилистики и языка художественной литературы Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН (май, 2002) и на заседании Ученого совета Института филологии в Хакасском государственном университете им. Н.Ф. Катанова (июль, 2002). По теме диссертации опубликовано 7 работ.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, четырех глав, Заключения, библиографии и двух Приложений.
Содержание работы. Во Введении обосновывается выбор темы исследования. Первая глава посвящена проблемам литературной ономастики, в частности антропонимики. Здесь рассматриваются особенности семантики имен собственных в художественном тексте, функции литературных имен собственных, определяется содержание понятия «литературный антропоним», затрагивается вопрос перехода имен
собственных в нарицательные. Во второй главе рассматриваются некоторые черты идиостилей В. Хлебникова и О. Мандельштама, возможности сопоставления идиостилей поэтов. В третьей и четвертой главах анализируются фрагменты антропонимических систем поэтов, соответственно имена реальных и вымышленных лиц. В Заключении даются общие выводы. В Приложении № 1 приводятся данные о частоте употребления каждого антропонима, в Приложении № 2 - данные о распределении антропонимов по периодам творчества у каждого поэта с указанием (в процентах) соотношения: антропоним / количество строк.
Практическая ценность диссертации. Материалы исследования могут найти применение при дальнейшей разработке проблем ономастики, при чтении лекционных курсов по стилистике, лингвистическому анализу художественного текста в вузе, в практике преподавания спецкурсов по идиостилистике.
В работе приняты следующие сокращения: ИС - имя собственное, ВХ - В. Хлебников, ОМ - О. Мандельштам.
Литературная ономастика: состояние и направления развития
В последние десятилетия значительно возрос интерес к проблемам литературной ономастики. «... под литературной (поэтической) ономастикой понимают субъективное отражение объективного, осуществляемую автором «игру» общеязыковыми ономастическими нормами» [Карпенко 1981: 80]. Литературная ономастика - способ художественного отражения мира посредством именования. «Сила лексической окраски имен очень велика; ими дается как бы лексическая тональность произведения» [Тынянов 1965: 140]. Законченный текст представляет собой индивидуальную систему данного писателя, что, несомненно, проявляется и в словаре ИС. В любом художественном произведении ИС функционирует как важный и органичный элемент его стилистической системы, выполняет активную роль в создании общей образности произведения.
Изучение ИС в поэзии открывает большие возможности для лингвостилистических исследований поэтической речи и позволяет выявить общеречевые и специфически стиховые свойства ИС, тем самым обогатить представление об экспрессивном потенциале ономастической лексики. ИС в поэтической речи нуждаются в серьезном исследовании. Повторяя В.В. Виноградова, можно сказать, что это «очень большая и сложная тема стилистики художественной литературы» [Виноградов 1963: 38]. ИС - слова прежде всего тематические, и включение их в текст вызвано требованиями как содержания, так и формы стихотворного произведения. ИС входят в состав наиболее важных слов любого поэтического текста. «Именно там, в литературе, они могут произвести неожиданный стилистический эффект, оживляя свою этимологию или акцентируя новое созвучие» [Шайкевич 1996: 265].
На сегодняшний день ИС - далеко не изученная область поэтики, хотя последние десятилетия были отмечены особым интересом к ономастическим проблемам, о чем свидетельствуют переиздания и особенно исследования последних лет (см., например: [Лосев 1990, 1993, 1997; Топоров 2001; Вяч. Вс. Иванов 1995] и др.). Исследователи отнесли ИС к классу стилистических категорий, назвали их стилистические функции, стали рассматривать онимы как знаки, которые представляют, например, жанр, эстетическую позицию автора, поставили вопрос о функциональной трансформации ИС в художественном тексте, а именно об утрате ими собственно назывной функции. Интересные наблюдения были сделаны в результате анализа ИС конкретных литературных произведений, а также в связи с их переводами на другие языки. Обострение интереса к ИС связано также с возникшей возможностью вернуться к работам начала XX века, в которых рассматриваются философские, эстетические, лингвистические проблемы ИС (работы П.А. Флоренского, С.Н. Булгакова, В.Н. Муравьева). Если в XIX в. А.А. Потебня рассматривал слово, в том числе ИС, в единстве внешней и внутренней форм изоморфно по отношению к тексту, в особенности поэтическому, то в начале XX в. П.А. Флоренский, развивая также мысль об изоморфизме ИС и поэтического текста, писал о том, что ИС «организует» текст, рассматривал ИС как «знак знака». Однако обобщающих работ по литературной ономастике еще очень мало, так как это сравнительно молодая область филологии.
Об актуальности исследования вопросов ономастики свидетельствуют проводимые ежегодно международные и региональные конференции. В сентябре 1999 г. в Испании проводился 20 Международный конгресс ономастических наук, на котором «по сравнению с предыдущими конгрессами значительно расширилась сфера исследовательской деятельности за счет подключения новых территорий, новых аспектов исследования ...» [Суперанская 2000: 146]. В мае 2000 г. в Майкопе на 2-ой межвузовской научно-практической конференции обсуждались проблемы общей и региональной ономастики: историко-культурный фон разных типов онимов и их функции в художественном тексте, в идиостиле писателей, в средствах массовой информации, роль региональной ономастики в образовательном пространстве региона и др. В апреле 2001 г. в Институте славяноведения проводилась международная научная конференция «Имя: внутренняя структура, семантическая аура, контекст», где были рассмотрены вопросы имени в художественном тексте, в рамках общей теории именования, древних традициях.
В настоящее время активно развивается коммуникативно-прагматическое направление в лингвистике. Средоточием лингвистических изысканий, по выражению Ю.Н. Караулова, «стал язык в человеке, человек в языке» [Караулов 1989: 4]. Как известно, центральный объект познания в эстетической деятельности писателя - человек, его внутренний мир. Герои художественного произведения не могут быть безымянными. В художественной речи процесс наименования в значительной степени сводится к выбору имени действующих лиц. Именник несет на себе большую смысловую и стилистическую нагрузку, позволяет автору охарактеризовать персонаж, не прибегая к многословию. Имена включаются в антропоцентрическую модель благодаря антропонимам. Антропоним является, по мнению В.И. Супруна, «наиболее явной индикацией статуса человека ... Вся суть ономастики выражается в антропонимии. личное имя человека содержит в себе семантические, стилистические, фреквентативные, деривационные, дистрибутивно-сочетаемостные возможности и реализации» [Супрун 2000: 26, 65].
Сегодня антропонимика рассматривается в качестве одного из частных аспектов более широкой проблемы понимания текста, поэтому ее изучение способствует наиболее полному пониманию художественного произведения. Как отмечалось, антропонимия по сравнению с другими разделами литературной ономастики изучена лучше всего. Необычайно богатая и разнообразная антропонимия в произведениях классиков русской и мировой литературы - Пушкина, Гоголя, Л. Толстого, Достоевского, А. Островского, Горького, Шолохова, М. Твена и др. в разные годы изучалась в статьях, диссертациях, монографиях. Интересные выводы о поэтико-стилистических особенностях использования антропонимов в художественных произведениях содержатся в исследованиях Л.П. Волковой, А.И. Карпенко, ЛИ. Колоколовой, Т.П. Крестинской, В.Н. Михайлова, З.В. Николаевой, И.М. Подгаецкой, М.И. Приваловой, Р.У. Таич и др. Антропонимия в русской художественной литературе и фольклоре рассматривалась в следующих основных аспектах: функции и специфика литературных антропонимов (работы В.А. Никонова, М.В. Карпенко, М.И. Черемисиной, Л.И. Андреевой), связь антропонимической системы художественного произведения с системой его образов (работы С. А. Копорского, П.Я. Черных, СИ. Зинина и др.), способы и приемы создания и подачи литературного антропонима (работы Л.М. Щетинина, Э.Б. Магазаника, Т.Н. Кондратьевой), зависимость антропонимии художественного произведения от литературного направления (работы М.С. Альтмана, К.Б. Зайцевой, Г.А. Силаевой), взаимодействие ИС и апеллятива в художественном тексте (работы В. А. Никонова, П.Я. Черных и др.), создание антропонимического словаря писателя и отдельного художественного произведения (работы А.В. Федорова, О.И. Фоняковой и др.).
Антропонимы представлены почти в любом художественном произведении и играют существенную роль в развитии повествования. Прочие разряды ИС возникают как бы на периферии повествования. Это вполне объяснимо: именно человек (а следовательно, и его имя) находится в центре литературного произведения.
Говоря о личных ИС, мы подразумеваем следующие лексико-семантические единицы: личные имена, фамилии, отчества, прозвища, псевдонимы.
В настоящее время существует терминологический разнобой в отношении антропонимов художественного произведения. Исследователи говорят о «поэтических», «литературных», «художественных» антропонимах, вводится термин персоним, под которым понимается «личное имя персонажа художественной литературы» [Кудрявцев 2000: 393]. В нашей работе отдано предпочтение термину «литературный антропоним» как более емкому, наиболее часто встречающемуся в исследовательской литературе. Мы понимаем антропонимы широко, относя к ним имена не только людей, но и богов, и мифологических героев, то есть мифонимы, а также культонимы - имена, связанные с монотеистическими религиями.
Особенности идиостиля В. Хлебникова
Прежде чем рассматривать идиостили двух поэтов - В. Хлебникова (1885-1922) и О. Мандельштама (1891-1938), объясним, почему на первое место в этой паре мы ставим ВХ. Такой порядок связан с тем, что, во-первых, В. Хлебников старше О. Мандельштама, во-вторых, О. Мандельштам считал себя последователем В. Хлебникова («образ старшего поэта притягивал, привлекал к себе младшего не «обнаженными приемами», а какими-то не ясными ему глубинами творчества» [Григорьев 2002, в-третьих, количество антропонимов в поэзии В. Хлебникова, по нашим подсчетам, примерно в два раза больше, чем у О. Мандельштама.
Творчество ВХ привлекает сегодня к себе особое внимание филологов. В его манере литературного письма отразился художественный стиль эпохи рубежа веков, а также своеобразно преломились некоторые черты стиля русского средневековья. Исследованию творчества ВХ посвящены работы Ю.Н. Тынянова, Р. Якобсона, Б.А. Ларина, В.П. Григорьева, Р.В. Дуганова, А. Парниса, Н.Н. Перцовой, ВО. Перцова, О.А. Седаковой, Н.Я. Берковского, X. Барана, Р. Вроона, Н. Башмаковой и др. «В. Хлебников -уникальная языковая и реально-историческая личность: поэт-мыслитель, фантаст, экспериментатор, естествоиспытатель и обществовед (да еще в некотором отвлечении от глубины таких его ипостасей, как литературный критик, теоретик и практик изобразительного искусства, архитектуры, математик, деятель в области социальной педагогики и др.). Уникальный для XX в. энциклопедизм и редчайший для поэта вообще сплав рационального и образного мышления - вот что характерно для В. Хлебникова» [Очерки 1990: 105].
В.П. Григорьев выделяет «пять «точек», судьбоносных для идиостиля поэта: 1904-1905 - 1908-1910 - 1916-1917 - стык 1920 с 1921 - весна 1922» [Григорьев 1998, 157]. В работе принята менее дробная, но достаточно полно отражающая этапы творчества ВХ периодизация, предложенная М.Я.Поляковым: 1905-1914 гг., 1915-1917 гг., 1918-1922 гг. [Поляков 1986: 10].
Поэзия ВХ с самого начала не укладывалась в рамки футуризма. Его сближало с остальными футуристами как неприятие современной действительности, так и разрушение традиционных художественных форм. «В то же время его идеи славянского возрождения, его обращение к прошлому, идеализация языческой Руси, его «законы времени», стремление к примитиву, к природе знаменовали иные тенденции, чем у его сотоварищей» [Боклагов 1999: 9]. Даже вместо термина «футуристы» он создал термин «будетляне». По-видимому, прав был Ю.Н. Тынянов, когда отделял В. Хлебникова от футуризма. Но было бы исторически неправомерно и отлучать ВХ от футуризма, с которым он в течение всего своего творческого пути был тесно связан.
С одной стороны, ВХ выступает как футурист-будетлянин, отстаивает позиции новой школы и поэзии. С другой - он защитник национальной самобытности, идеи всеславянского единства, пропагандист союза славянства и «азиатской» культуры.
По мнению некоторых исследователей, изучающих стиль ВХ, его особенностью было мифопоэтическое мировоззрение [Степанов 1975; Перцова, Рафаева 1996]. В творчестве ВХ сказывается мифологическое осознание действительности, прослеживаются фольклорные образы, песенные ритмы и мелодии, обилие диалектизмов. Фольклор для поэта стал своего рода структурной основой его творчества. «Славянская, и прежде всего русская, старина (от сказок и языческих мифов до летописей) одна из важнейших «плоскостей» творчества поэта. В отличие от своих предшественников и современников, поэт существует не в конкретном историческом моменте, а как бы во времени вообще, поэтому мифические, фольклорные и исторические герои и сюжеты естественно входят в его повествование» [Перцова, Рафаева, 1996: 14]. С.А. Васильев отмечает, что на творчество В. Хлебникова оказывала влияние не только древнерусская литература, но стилистически очень близкая и исторически тесно связанная с ней православная литургия [Васильев 1997: 6]. Идиостилю ВХ присуща заданная ориентация на средневековую литературу и фольклор, на что обратили внимание AM. Панченко и И.П. Смирнов [Панченко, Смирнов 1971: 36]. «Орнаментальное», «арабесочное пользование словом» В. Хлебникова, при котором «логическая прозрачность речи ... затуманивается, но сила непосредственного напора возрастает», отмечал П. Флоренский, рассуждая об особенностях стиля поэта [Флоренский 1990: 181].
«Слово как таковое» представлено в творческой практике ВХ неологизмами, многочисленными примерами в звукописи, «звездным языком». ВХ обращается к лингвистическим моделям Афанасьева - Даля, не считаясь с принципами поэтической речи предшествующих и современных литературных школ. Свои неологизмы он создает на определенный случай. Звуковой символизм поэта - это звукопись. Кроме этого, ВХ пытался создать некий всеобщий язык, основанный на идее, что согласные в определенном положении связаны с содержательной направленностью слова. Этот язык получил название «звездного языка». Его истоки ВХ видел в «языке язычества», в заговорах. По ВХ,звук несет в себе самостоятельное значение, поэтому поэт старается проникнуть во внутреннюю форму слова.
Имена деятелей культуры и науки
В этой подгруппе у В. Хлебникова насчитывается 131 антропоним (в поэзии - 49 имен, в драмах - 15, в «сверхповестях» - 37, в прозе -30). Поэт обращается к ним чаще всего в последний период творчества (73 антропонима), когда особенно ясно обозначилась связь мировидения ВХ с наукой, художественным творчеством, философией и религией. Среди них наиболее распространенные - Лобачевский, Ломоносов и др. (см. Приложение № 1, табл. 3.1., 3.2., 3.3., 3.4.). «Собеседниками» поэта оказываются совершенно особые «авангардисты»: Заратустра, Махавира, Пифагор... По мнению В. Хлебникова, духовно-художественный потенциал общечеловеческого бытия - именно то начало, которое в наибольшей степени связывает людей планеты. Среди антропонимов выделяются имена писателей и поэтов - Пушкин, Лермонтов, Тургенев, Тютчев, Маяковский..., художников - Малявин, Коровин..., религиозных деятелей - Будда, Мухаммед..., ученых - Лобачевский, Минковский..., философов - Платон, Лейбниц..., а также - другие имена: Пржевальский, Дуров.
От онимов поэт образует неологазмы-апеллятивы: достоевскиймо, пушкиноты. «Достоевский, Пушкин, Тютчев здесь только имена. И пейзаж, созерцаемый здесь, увиден как бы сквозь призму этих имен. Не импрессионистический пейзаж русской литературы, не антропоморфный пейзаж, а интегральная картина видимого космоса сквозь призму собственных имен русской литературы. Как это можно понять? По-видимому, так, что перед нами космос в его эстетическом аспекте» [Дуганов 1990: 99-100]. Имя Достоевский отражает мир земной, в котором присутствуют грозы и катастрофы, Пушкин - мир солнечный, мир полдня и наслаждений, Тютчев - мир звездный, ночи и загадки. В древности считалось, что в знании истинных имен кроется основа власти над природой. Видимо, на это магическое отношение к слову и ориентировался ВХ. Из трех имен: Достоевский, Пушкин, Тютчев - создает В. Хлебников космический пейзаж «времен дня». Каждое имя для ВХ - стихия, неотделимая от реальных стихий самой природы. Отыменные существительные «достоевский-мо», «пушкиноты», рифмовое сближение «Тютчев ...тучи» выражают слитность имени художника со стихией жизни и природы, состоящей под особой опекой то одного, то другого, то третьего. «Писатели у В. Хлебников - миры и состояния миров, и поэтому из трех имен и слагается ландшафт вселенной» [Берковский 1989: 173-174].
Фамилии писателей в стихотворении «Ну, тащися, Сивка...» (1922) ассоциируются, с одной стороны, с картиной И.Е. Репина «Пахарь», изображающей пащущего Толстого, с другой стороны, со стихотворением А. Кольцова «Песня пахаря» («Ну! тащися, Сивка...»):
Ну, тащися, Сивка, по этому пути Шара земного, - Сивка Кольцова, кляча Толстого. И Толстой, и Кольцов, и Сивка - все это для поэта образы общего ряда: «русская пашня весной».
