Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общественно-политический и журналистский контекст издания Федора Туманского «Зеркало света». Издатели и сотрудники. История создания. Структура 15
1.1. Общественно-политический и журналистский контекст издания 15
1.2. Издатели и сотрудники 30
1.3. История создания 45
1.4. Структура номера 54
Глава 2. Содержание: переводные и оригинальные сочинения, литературные жанры, проблематика 63
2.1. Переводная литература на страницах «Зеркала света» 63
2.1.1. Английская просветительская журналистика и 63 английская поэзия (А. Поп) 63
2.1.2. Французская литература 81
2.1.3. Немецкая литература 87
2.1.4. «Благодеяние и благодарность» 97
2.2. Оригинальная художественная литература 105
2.2.1. Стихотворство в журнале 105
2.2.2. Повесть «Воспитанник природы в Коперберитском рудокопе»... 130
2.3. Тематика и идейное содержание нехудожественных произведений... 149
2.3.1. Этика и философия на страницах «Зеркала света» 149
2.3.2. Вопросы нравственности и воспитания в журнале 157
2.3.3. Наука, земледелие, хозяйство 172
Заключение 185
Список использованной литературы 195
- Общественно-политический и журналистский контекст издания
- Издатели и сотрудники
- Переводная литература на страницах «Зеркала света»
- Оригинальная художественная литература
Введение к работе
В фундаментальной работе П.Н. Беркова, охватывающей периодику всего XVIII века, - «Очерках по истории русской журналистики и критики», «Зеркало света» Федора Туманского было отнесено к изданиям, «близким к правительственным журналам». «Их политическое лицо - пишет ученый, — достаточно бесцветно, и литературная позиция большинства из них совершенно невыразительна» [7, 84]. Эти слова и определили на несколько десятилетий вперед отношение к «Зеркалу света». «Близость к правительственным изданиям» отпугивала исследователей довольно долго, а затем, когда подобные политические убеждения перестали считаться «бесцветными», на издании Туманского осталось клеймо «невыразительного» в литературном отношении журнала. При этом как-то «забылось», что именно здесь впервые увидели свет некоторые произведения Г.Р. Державина, Д.И. Фонвизина, переводы И.И. Дмитриева, Я.Б. Княжнина, В.В. Капниста и особенно поэтов и переводчиков второго и третьего ряда. Отсутствие в издании яростной полемики или следования какому-то конкретному литературному стилю, направлению, еще нельзя, в этом мы убеждены, считать отсутствием выразительной позиции, как нельзя, к примеру, считать сборник лучших сочинений разных авторов нагромождением тем и жанров.
На сегодняшний день монографического исследования о «Зеркале света» не существует. О журнале мы сможем найти редкие, очень ограниченные сведения, да и те в подавляющем большинстве косвенные. Это относится как к исследованиям дореволюционного периода, так и к более поздним, в том числе и современным.
Авторы основополагающих работ дореволюционного периода по истории литературы и литературной периодике - А. Галахов, А.Н. Пыпин,
4 Е.В. Аничков, A.K. Бороздин, Д.Н. Овсянико-Куликовский и ряд других исследователей журнал не рассматривают совсем. Единственным исключением в этом отношении является труд Н.С. Тихонравова [190]. В нем журнал подробно также не разбирается, однако Тихонравову принадлежит небольшое, но весьма полезное для изучения личности и творчества Д.И. Фонвизина фактическое замечание, которое касается авторства и истории первой публикации в «Зеркале света» «Сокращенного описания жития графа Никиты Ивановича Панина». Исследователь полагает, что автор «Жития» - Фонвизин, и в качестве доказательств приводит ряд фактов, в том числе биографического характера (некоторое время Фонвизин исполнял должность секретаря графа Панина).
К сожалению, в фундаментальных «Историях» русской литературы Г.А. Гуковского, Д.Д. Благого, О.В. Орлова и В.И. Федорова, В.И. Федорова, П.А. Орлова, очерке «Вторая половина 1770-х—1780-е годы» К.В. Пигарева в трехтомной «Истории русской литературы», очерке Ю.В. Стенника и Н.Д. Кочетковой «Литературно-общественное движение 1780-x-l 790-х годов», включенном в первый том четырехтомной «Истории русской литературы», и других работах историков русской допушкинской литературы мы не встретим буквально ни строчки о «Зеркале света». В главе «Костров» [27, 462-472], написанной Г.А. Гуковским для десятитомной «Истории русской литературы», мы найдем разборы нескольких стихотворений поэта, как мы установили, опубликованных в журнале, но опять-таки без ссылки на сам журнал.
Наиболее серьезная попытка дать общую оценку журнала и охарактеризовать личность издателя была предпринята Г.П. Макогоненко в монографии «Радищев и его время» [118]. Эта книга, пожалуй, единственный из найденных источников, который более менее глубоко, в контексте исторической обстановки и развития общественной мысли рассматривает этапы жизни и дея-
5 тельность Федора Туманского как деятеля Просвещения. Исследователь привлекает обширный фактический материал, чтобы полнее осветить деятельности историка и радетеля за распространения знаний, издателя нескольких журналов.1 Макогоненко довольно высоко оценил эти издания, и исследуемое нами в частности. «Журналы Туманского, - писал он, - замечательное явление в русском Просвещении. Из всех изданий Туманского, несомненно, наибольшего внимания заслуживает его первый журнал, «Зеркало света». Выход «Зеркала света» знаменовал не только появление нового журнала, но и создание нового научно-литературного просветительского центра, органом которого и был журнал» [118; 281,283,285]. Используя архивные материалы, Макогоненко выявляет круг авторов, в числе которых были и крупные литераторы, и, как говорят, «мелкотравчатые», единожды или время от времени присылавшие издателю свои произведения (Капнист, Державин, Княжнин, Грибовский, Карабанов, Костров, Бобров, Дмитриев и другие). Задача ученого осложнялась тем, что практически все материалы помещались в журнале без подписи.
Г.П. Макогоненко также анализирует содержание постоянных отделов (политического, философского, библиографического). Особенно глубоко разбираются им публикации в философском отделе, поскольку исследователь считал, что «душою журнала «Зеркало света» была философия» [118, 289].
Естественно, что история журнальной публицистики теснее всего связана с историей журналистики. Имеющиеся в этой области работы также могут быть весьма полезны для раскрытия вопроса. Мнение П.Н. Беркова о журнале в двухтомных «Очерках по истории русской журналистики и критики» мы уже приводили, добавим только, что в вышедшую после появления «Очерков» монографию «История русской журналистики XVIII века» сведений о
1 Ф. Туманский издавал: «Зеркало света» (1786-1787 гг.), «Лекарство от скуки и забот» (1786-1787 гг.), «Детский месяцеслов с краткою историею, географиею и хронологиею всеобщею и российскою и примечания из астрономии» (1787 гг.), «Российский магазин» (1792-1794 гг.).
«Зеркале света» ученый не включил. Оставлен без внимания этот вопрос другими историками русской журналистики: Б.И. Есиным, А.В. Западовым, Л.Е. Татариновой.
Интересное исследование журнальной публицистики последней четверти XVIII века осуществлено О.П. Шарковым [209], который дает «новую оценку журналов», в том числе и «Зеркала света». Автор относит журнал Ту-манского к изданиям умеренно-либерального лагеря, сближая его с «Утренними часами» и рядом других. Наряду с умеренно-либеральным О.П. Шар-ков выделяет «реакционный» лагерь, который «был представлен официозной и примыкающей к ней печатью» («Санкт-Петербургские ведомости», «Московские ведомости», «Политический журнал» и др.) и «радикальный» («Беседующий гражданин», «Санкт-Петербургский журнал» и др.), который «резко противостоял правительственному» [209, 53-55]. По мнению автора, умеренно-либеральный лагерь «имел неоспоримые заслуги перед обществом в распространении знаний и особенно в постановке и решении целого ряда философских и эстетических проблем». Вместе с тем исследователь проводит мысль, что «в практической и общественной борьбе публицисты-либералы оказывались на охранительных позициях» [209, 55], они «серьезно обсуждали проблемы, но давали заведомо утопическое решение их, вне социальной сферы. В статьях умеренных либералов, - пишет ученый, - мы встретим уже не абстрактные рассуждения о добродетели [как в официальной печати - H.M.J, а известные политические категории: свобода, рабство, тирания, монархия, республика и т. п. Внешне это выглядело очень смело. Но, в сущности, терминология умеренно-либерального лагеря была призвана скрыть практическое разоружение общественного движения, к чему приводила ставка на самодавлеющее нравственное очищение.
Характерен в этом отношении журнал Ф.О. Туманского «Зеркало света» (1786-1787). Одна из его программных статей - «О совести» - «обнажает са-
7 мую суть приспособленчества большинства просветителей, нашедшего яркое выражение в журнале Туманского», а статья «О пользе наук» - «панегирик тем мерам официального просвещения, которое проводила Екатерина», в этом «славословии», - продолжает Шарков, - не скрывается «ни одной самостоятельной мысли» [209, 134-136].
Так же непримирим исследователь к «реакционнейшим положениям» журнала по вопросам законодательства («О правосудии»). Для обоснования своей довольно категоричной позиции он приводит тот факт, что «даже в годы жестокой Павловской тирании А.Ф. Бестужев отважится «послаблять» и «поносить» существующее правосудие в передовой статье «Санкт-Петербургского журнала», носящей название «Судия» [209, 137].
Журнал Туманского затрагивается также чрезвычайно глубоким и интересным исследованием сатиры в русской литературе конца 70-80-х годов XVIII века, проведенным Л.И. Ищенко [65]. В работе в основном рассматриваются сатирические произведения, публиковавшиеся в изданиях просветителей и закономерно содержащие известные просветительские истины. К таким журналам Л.И. Ищенко относит и «Зеркало света»: «журналы «Зеркало света» (1786 г.), «Лекарство от скуки и забот» (1786-87 гг.) ... и другие» стали «трибуной для выступления просветителей» [65, 55].
Автор исследования показывает, как решались просветителями проблемы государственной власти, как проходило «осмеяние и обличение пороков дворян и чиновничества» с помощью внелитературных жанров («объявлений», «рецептов», «лечебников», «предсказательного месяцеслова», «ведомостей»), эпиграмм или «характерологических словесных портретов». Теоретические положения удачно иллюстрируются конкретным публицистическим материалом. Так, в качестве примера «осуждения взяточничества и продажности суда» анализируется помещенное в первой части «Зеркала света» сти-
8 хотворение «Правда всего дороже». Как пример «высмеивания подражателей французам» - стихотворение «Быль» из второй части журнала.
Л.И. Ищенко не ограничивается рассмотрением только идейного плана, - она включила в свою работу элементы лексического и словообразовательного анализа.
Некоторые, весьма скупые замечания о «Зеркале света» содержатся в работе В.Л. Коровина о Семене Боброве [74]. Они касаются сотрудничества поэта в журнале.
Таким образом, на сегодняшний день в цельном виде история «Зеркала света» и его содержание в имеющихся работах по истории русской литературы и журналистики отражения не нашли и являются «ничьей землей» в современной науке.
Исходя из вышесказанного, актуальность нашего диссертационного исследования обусловлена необходимостью комплексного изучения журнала «Зеркало света» в современном изданию историко-литературном контексте, что дает возможность в значительной степени дополнить представление об умеренно-либеральном лагере отечественной периодики последней четверти XVIII в., в который входил журнал. К этому лагерю по традиции относят такие издания, как «Санкт-Петербургский вестник», «Утро», «Санкт-Петербургское еженедельное издание», «Растущий виноград», «Новости» и др. Они объявлены в основных работах по периодике XVIII в. «изданиями невысокого идейного уровня» [7, 95], и потому изучены недостаточно, а некоторые, в том числе и «Зеркало света», не изучены вообще. Исключение в этом плане составляет, пожалуй, только «Санкт-Петербургский вестник» Г.Л. Брайко: его среди общей массы выделил еще Н.А. Добролюбов. Невнимание к периферии периодики, на наш взгляд, несправедливо и требует пересмотра.
Существующие биографические источники о жизни и деятельности издателя и редактора Федора Туманского, заметного деятеля русского Просвещения, крайне немногочисленны, более того, встречаются разночтения в его инициалах. Поэтому мы обратились к литературоведческим источникам, мемуарам, генеалогическим разысканиям, документам, многие из которых ранее не привлекали внимания специалистов, чтобы устранить пробелы в сведениях о личности Туманского и его взаимоотношениях с временным соиздателем - Петром Ивановичем Богдановичем.
До нынешнего дня редкое внимание к художественным произведениям в «Зеркале света» в исследовательской литературе было связано исключительно с интересом к отдельным эпизодам литературного процесса, в частности, к истории публикации на страницах журнала одной из первых редакций известнейшей оды Державина «Властителям и судиям», к вопросу об авторстве и истории первой публикации «Сокращенного описания жития графа Никиты Ивановича Панина» Д.И. Фонвизина, к творчеству второстепенных поэтов Семена Боброва, Ермила Кострова, Петра Карабанова и других «мелкотравчатых» литераторов. Поэтому достаточно подробно проведенное нами рассмотрение и анализ наиболее значимых произведений прозы и поэзии позволяет дополнить картину литературного процесса конца XVIII в. в целом и, пользуясь лексикой авторов XVIII в., «возпалить» интерес к ряду второстепенных и третьестепенных литераторов, что, на наш взгляд, является весьма перспективным направлением.
Отдельным пунктом мы рассмотрели переводные сочинения в «Зеркале света», занимающие в издании весьма значительный объем. Эти изыскания также должны быть полезны для прояснения картины бытования иностранных сочинений в российской периодике XVIII века.
Объектом нашего исследования стал полный комплект журнала «Зеркало света» - 104 номера в шести частях, вышедших с февраля 1786 г. по декабрь 1787 г. в Санкт-Петербурге.
Предметом исследования является процесс создания и организационно-издательская политика редакции «Зеркала света», а также совокупность всего печатного материала издания.
Цель работы - получение комплексного представления о периодическом издании «Зеркало света» (история создания и функционирования, читательская аудитория, структура, а в особенности тематика, жанровые особенности и проблематика художественных и нехудожественных произведений) в контексте историко-культурного и литературного процесса в России конца XVIII в.
В исследовательские задачи нашей работы, следовательно, входило:
кратко охарактеризовать условия, в которых издавался журнал: политическую обстановку, общественную жизнь, основные направления в периодике и наиболее яркие издания последней четверти XVIII в.; і
выявить некоторые факты, касающиеся личности и деятельности редактора «Зеркала света» Туманского и его взаимоотношений с П.И. Богдановичем, очертить круг сотрудников издания;
восстановить на основании текста «Зеркала света», материалов переписки, литературоведческих источников и пр. процесс создания журнала, характер взаимодействия редакции с авторами, то есть каким образом налаживалась и поддерживалась организационно-издательская политика редакции;
определить социальный состав читательской аудитории издания;
выявить структурные и типологические особенности «Зеркала света», тем самым определив его место в системе периодики последней четверти XVIII в.;
провести анализ содержания журнала с позиций национальной принадлежности сочинений, их жанровых особенностей и проблематики в историко-литературном контексте последней четверти XVIII в., при этом основное внимание уделяя произведениям отечественной прозы и поэзии, ранее не привлекавшимся для анализа;
рассмотреть наиболее значимые, формировавшие облик издания, нехудожественные произведения разной тематики также на широком фоне российской литературы, культуры и истории конца XVIII столетия.
Научная новизна диссертации выразилась в том, что в работе впервые подробно и, что более важно, в цельном виде рассмотрен журнал Федора Ту-манского «Зеркало света» в контексте общественной, культурной и литературной жизни России конца XVIII в. Нами изучен комплект журнала за весь период его существования: с 9 февраля 1786 г. по 23 декабря 1787 г., что составило 104 номера в шести частях. Использованы ранее не привлекавшиеся материалы, в основном биографического характера, благодаря которым получены ценные сведения о личности издателя.
В диссертационном исследовании впервые проведен анализ совокупности художественных прозаических и стихотворных произведений, что позволило уточнить отдельные моменты литературного процесса. Сделана попытка рассмотреть опубликованные в «Зеркале света» некоторые нехудожественные произведения, имеющие для издания концептуальное значение. Эти сведения в свою очередь могут быть полезными для формирования представления о структуре периодического журнала конца XVIII в.
Методологическую основу диссертационного исследования составили
основные положения работ крупнейших литературоведов и культурологов:
П.Н. Беркова, А.П. Валицкой, А.В. Западова, Н.Д. Кочетковой,
Л.И. Кулаковой, Ю.Д. Левина, Ю.М. Лотмана, Г.П. Макогоненко, С.Э. Павлович, В.Д. Рака, А.Ю. Самарина и др.
Теоретическая значимость диссертационного исследования выразилась в том, что в ней впервые в науке рассматривается издание Федора Ту-манского «Зеркало света» на широком фоне историко-литературного процесса последней четверти XVIII века, определяется роль и значение издания в этой системе. Анализ содержания журнала, выявление его структурных и типологических черт, особенностей функционирования позволяет углубить представление о некоторых моментах литературного процесса и системе периодики конца XVIII века.
Практическая значимость работы - в возможности применения материалов в учебном процессе на факультетах и отделениях журналистики на спецкурсах и спецсеминарах историко-журналистского и историко-литературного характера. Документальный и аналитический материал, содержащийся в работе, может быть использован при внесении дополнений и уточнений в учебные курсы, публикации, а также в дальнейших научных исследованиях литературного процесса и истории периодики.
Апробация результатов исследования. Материалы исследования обсуждались на заседаниях кафедры русской, зарубежной литературы и методики преподавания литературы Самарского государственного педагогического университета. Основные положения диссертации были изложены в докладах на следующих научных конференциях: общероссийская научная конференция языковедов России «Русский язык и литература: вопросы истории, современного состояния и методики их преподавания в вузе и школе» (Самара, СГПУ, 6-8 мая 2001 г.); региональная научно-практическая конференция
13 «Психология искусства. Самарская прелюдия» (Самара, 1-3 октября 2001 г.); научно-практическая конференция «300 лет самарской журналистике. 10 лет журналистскому образованию в Самаре» (Самара, СГПУ, 16-17 апреля 2002 г.); научно-практическая конференция «Актуальные вопросы изучения и преподавания русской литературы в вузе и школе» (Ярославль, ЯГПУ им. К.Д. Ушинского, 25-27 сентября 2002 г.); юбилейная международная научно-практическая конференция, посвященная 200-летию Д.П. Ознобишина (Инза, 14-15 мая 2004 г.).
Основные положения диссертации отражены в следующих опубликованных работах:
Проблема восприятия журнала читателем конца XVIII века (Журнал Ф. Туманского «Зеркало света») // Психология творчества и восприятия искусства: Межвузовский сборник научных трудов. - Самара: СамГПУ, 2001. - С. 238-250 (0,8 п.л.).
Журнал Ф.О. Туманского «Зеркало света»: структура, идейный и художественный облик // Материалы научно-практической конференции «300 лет самарской журналистике. 10 лет журналистскому образованию в Самаре» Самара, 16-17 апреля 2002 г. - Самара: СГПУ, 2004. - С. 42-50 (0,5 п.л.).
История создания, издатели и сотрудники журнала Федора Туманского «Зеркало света» // Вторые Ознобишинские чтения: Сборник материалов. - Т. 2. - Инза; Самара, 2004. - С. 179-184 (0,65 п л.).
Журнал Федора Туманского «Зеркало света»: распространение, вывеска, структура номера // О, вы, которых ожидает отечество...: Сборник научных работ молодых ученых, аспирантов, соискателей и студентов. - Вып. 5. - Самара: НТЦ, 2004. - С. 152-163(0,7п.л.).
Структура диссертация определена ее целью и поставленными задачами. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованной литературы.
В ссылках на «Зеркало света» мы сочли необходимым указывать год, часть, номер и дату выхода номера. Например: «Зеркало света», 1786, Ч. 2, №19, Июня 8, С. 36-38.
В цитатах сохраняем авторскую орфографию и пунктуацию, но опускаем Ъ в конце слова; вместо & пишем е, вместо і(ї) - и.
Общественно-политический и журналистский контекст издания
Основным внутриполитическим событием, оказавшим «определяющее воздействие на развитие русской общественной мысли и русской литературы [и журналистики, конечно, которая развивается в тесной взаимосвязи с литературой и общественной мыслью - H.M.J, начиная с середины 1770-х годов, была крестьянская война 1773-1775 годов» [139, 513]. Ей предшествовали многочисленные крестьянские акты неповиновения и волнения, начавшиеся еще в середине 50-х гг. С начала 60-х крестьянский вопрос становится основным вопросом внутренней политики государства. С 1762 г., когда Петром III был издан указ «О вольности дворянской», освобождавший дворян от несения какой-либо государственной службы, установленной ранее Петром I, крепостное право стало ничем не ограниченной сословной привилегией дворянства. С приходом к власти Екатерина II стремилась утихомирить подданных, продолжая расширять сословные права дворянства и жестоко подавляя крестьянские волнения [189, 134].
После крестьянской войны одной из главных задач самодержавия стало укрепление основ дворянско-крепостническои империи, поскольку именно дворянство составило самодержавию главную опору в борьбе с «мятежным крестьянством», а также «во враждебном крестьянству лагере оказались... купцы и промышленники. Правительственная политика ближайших десятилетий была нацелена на удовлетворение чаяний дворянства и купечества» [58, 347-348].
В 1785 году были обнародованы «Жалованная грамота дворянству», своего рода законодательный свод прав и привилегий дворянского сословия, и «Грамота на права и выгоды городам Российской империи», удовлетворявшая некоторые интересы растущей городской буржуазии.
«Жалованная грамота дворянству» помимо того, что повторяла привилегии, которыми издавна пользовалось это сословие [См. об этом, например: 191], имела и кое-какие новшества. К примеру, запрет производить конфискацию имений дворян за уголовные преступления. В этом случае имения переходил к законным наследникам. Другое новшество - измененное наименование первого сословия. Отныне оно стало называться не просто «дворянством», а «благородным дворянством».
Важнейшим положением «Грамоты на права и выгоды городам Российской империи» было деление всех городских жителей на 6 групп или разрядов: городские домовладельцы и землевладельцы; купечество всех трех гильдий; ремесленники, записанные в цехи; иногородные и иностранцы, проживающие в данном городе; «именитые граждане»; простые «посадские люди». Вместе с тем «наиболее острый вопрос о крестьянах, ставших фактическими жителями городов, остался по-прежнему нерешенным» [59, 225].
Смутные события 1773-1775 годов обнаружили «слабость местного самоуправления», и после них усилилась характерная для политики абсолютизма централизация [64, 485], заботы императрицы были направлены на совершенствование областной администрации, реформирование которой намечалось провести еще до крестьянской войны. В 1775 году было издано «Учреждение для управления губерний» - законодательный документ, положенный в основу областной реформы, преследовавшей «охранительные и фискальные цели» [58, 348]. Россия в административном отношении была разделена на 50 (в некоторых источниках на 40 [60, 64]) губерний с примерно равным количеством населения в каждой - 200-300 тыс. душ мужского пола, что фактически устанавливало дворянскую диктатуру на местах. «Провинции упразднялись, и каждая губерния делилась на 10-12 уездов по 20-30 тыс. душ мужского пола» [63, 337]. Во главе губернии стоял губернатор, назначаемый императором и ему подчинявшийся. Однако, «децентрализуя управление, царица сохранила... мощный и действенный контроль центральной власти над губерниями. Над каждыми 2-3 губерниями Екатерина II поставила наместника или генерал-губернатора с неограниченными полномочиями» [59, 222].
Особой административной единицей стал город. Исполнительная власть в нем поручалась назначенному правительством городничему. Город делился на части в 200-700 домов, а части - на кварталы по 50-100 домов. В каждую часть назначался частный пристав, а в квартал - квартальный надзиратель. Такая система полностью ставила город под власть дворянства и «создавала в нем разветвленную систему полицейского сыска и надзора, призванную обеспечить незыблемость этой власти» [63, 338]. Во главе обычного города стоял городничий или комендант, а во главе каждой из столиц - обер-полицмейстер [63, 587].
В мае 1775 г. было упразднено казачье самоуправление на Дону, а в низовьях Днепра уничтожена Запорожская Сечь [139, 513]. Она с точки зрения царских чиновников и императорского совета являлась «гнездом своеволия» и «безопасным местом разбойников», и потому ее существование «представляло для самодержавия известную опасность. Запорожские казаки принимали активное участие в крестьянских войнах России, в восстаниях крестьян правобережной Украины. В самой Сечи в 1768 г. вспыхнуло восстание против старшины, подавленное с помощью царских войск. В Запорожскую Сечь, кроме того, стягивались беглые крестьяне из центральных районов России и Левобережной Украины, что задевало интересы русских и украинских помещиков» [64, 496].
Издатели и сотрудники
Об издателе «Зеркала света» по фамилии Туманский информации немного, к тому же местами она содержит противоречия. Туманский на титульном листе нового издания указал только свое имя, без отчества, — «Издает Феодор Туманский». Это обстоятельство и породило первую неясность - отчество издателя. В одних источниках (их большинство) его зовут Федор Осипович, в других - Ф.И. (имя полностью не расшифровывается) [См., например: 228; 74, 20], в третьих - Федор Васильевич.
Можно сделать попытку объяснить эти противоречия следующим образом. Осип — просторечная форма имени Иосиф [230], поэтому инициалы «Ф.О.» в некоторых исследованиях вполне оправданно заменялись более литературным вариантом «Ф.И.», то есть Федор Иосифович. Вместе с тем в достаточно достоверных источниках встречается и отчество Васильевич. Так, известно, что 2 октября 1779 г. Академия наук избрала Федора Туманского членом-корреспондентом [118, 282]. При этом в списке лиц, принятых в члены Академии наук в 1779 году, значится только один Туманский - Федор Васильевич [233]. И это единственный Туманский, принятый в члены-корреспонденты Российской академии наук с 1724 г. по настоящее время. То есть присутствие однофамильца полностью исключено. Более того, в тех же персональных списках РАН указано буквально следующее: «Ф.В. Туманский - писатель, переводчик, издатель». Таким образом, не остается никаких сомнений в том, что речь идет именно о редакторе «Зеркала света».
Другая неясность - хронологические рамки жизни. В дате рождения -1746 год, - разночтений нет, но в дате смерти они имеются. По одним сведениям Туманский умер в 1805 году [232], по другим - в 1810 [233]. И это, в свою очередь, влияет на достоверность определения отчества издателя журнала. Вероятно, причиной этих несовпадений послужили первоначально ошибочные разыскания родовых корней писателя, переводчика и общественного деятеля Туманского.
По сведениям Всероссийского генеалогического древа «некоторые Ту-манские - нетитулованный российский и малороссийский дворянский род, герб рода находится в 6 части «Общего гербовника дворянских родов Российской империи» [231]. Летопись рода Туманских начинается с 1723 г., хотя род, конечно, значительно более древний. В основании древа находится Григорий Тимофеевич Туманский «в 1723 знатный товарищ Переяславского полка. В 1741-1755 протопоп Басанский» [231]. То есть год рождения его неизвестен, но, судя по должностям и званиям, в 1723 году, когда начата летопись, достиг зрелости. У Григория Тимофеевича было шестеро детей, пятеро сыновей и дочь: Василий (ок. 1723 - ок. 1808/9), Андрей (ок. 1727), Иосиф (ок. 1733), Федор (ок. 1734), Иван (в 1793 статский советник), Елена. От сыновей у Григория Тимофеевича внуков по имени Федор было двое: Федор Иосифович (ок. 1757-1810) и Федор Васильевич (\165 г. р.). Федор Иосифович, умер в тот же год, что и издатель Туманский. Разница в возрасте между этими господами, приходившимися друг другу двоюродными братьями, составляла всего 8 лет. Однако ни один из них не подходит по дате рождения: все источники, сообщающие о Туманском - издателе, указывают годом его рождения 1746. Даже если поставить под сомнение эту дату и предположить, что издателем «Зеркала света» все-таки являлся один из них, то непреодолимым становится факт вступления в Академию наук, которое, по документам, состоялось в 1779 г. На тот момент братьям Федору Васильевичу и Федору Иосифовичу было 14 лет и 22 года соответственно. Столь юный возраст исключает их как кандидатов.
Других Федоров, родившихся примерно в середине XVIII века, среди потомков Тимофея Григорьевича не было. И между тем в родословной летописи Туманских есть одиночная, то есть без указания предков и потомков, запись о том, что был в этом роду «Туманский Федор Васильевич [Н.М.], 1746-15.12.1810. Писатель, переводчик, издатель. Член-корреспондент АН, избран: 12.10.1779» [231]. Все это навело нас на мысль о том, что решающим в нашем поиске является слово «некоторые» («некоторые Туманские - нетитулованный российский и малороссийский дворянский род...»). Вероятно, Федор Васильевич Туманский (все же будем доверять спискам РАН) принадлежал другой линии Туманских, той, которая разошлась с рассмотренной до 1723 года, когда началась родословная летопись. Ведь мы не имеем сведений о родителях, братьях или сестрах находящегося в основании родословного древа Григория Тимофеевича и не можем судить о структуре другой (или других) ветвей этого рода, в том числе и той, к которой принадлежал писатель, переводчик и издатель Федор Васильевич Туманский.
Итак, Федор Туманский - писатель и переводчик конца XVIII века, корреспондент Академии наук и действительный член российской академии, бывший цензор иностранных книг при рижской таможне [См. о деятельности Туманского-цензора: 218; 221; 225]. Живя в провинции, он внимательно следил за развернувшейся в конце 60-х-начале 70-х годов работой русских просветителей в Петербурге. Просветительская деятельность увлекла Туманско-го. «В первой половине 80-х годов Туманский перебрался в Петербург, где развернул широкую просветительскую деятельность. Туманский стал, с одной стороны, подготавливать публикацию своих научных исторических сочинений, с другой, занялся изданием новых журналов, объединив вокруг себя группу писателей, ученых и переводчиков. Из исторических сочинений Ту-манского заслуживает внимания десятитомное «Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях государя императора Петра Великого» - сборник документов о Петре, извлеченных Туманским из многочисленных архивохранилищ, а также их книжных источников. Труд пользовался успехом и в XIX веке. Белинский, сопоставляя «Собрание» Туманского с новым изданием документов о Петре, отдал предпочтение труду Туманского. В 1787 году вышло и оригинальное сочинение Туманского о Петре: «Полное описание деяний его величества государя императора Петра Великого». В 1786 году издана вторая часть труда П.С. Палласа «Путешествие по разным провинциям русской империи» [118, 282-283], перевод с немецкого, сделанный еще до переезда в Петербург. «В 1789 году Туманский напечатал патриотическое сочинение об Александре Невском: «Созерцание славныя жизни святого, благоверного великого князя Александра Ярославича Невского». Просветительский характер этой небольшой книжки определен специальным обращением «К читателю»: «Малый из истории Российския опыт да будет принят читателями в доказательство моего усердия к отечеству. Александр Невский заслуживает больше быть знаем соотчичами, нежели токмо по одной святости».
Переводная литература на страницах «Зеркала света»
В российском культурном обществе XVIII в. переводная литература играла огромную роль, «она входила в обиход, в духовный мир русских людей, помогала им жить и мыслить» [99, 4].
Ссылаясь на работы революционных демократов, в частности Н.Г. Чернышевского, Ю.Д. Левин пишет: «... переводная литература органически входит в национальный литературный процесс, вступает в сложные взаимоотношения с оригинальной литературой и ... без учета переводной литературы картина национального литературного процесса не будет полной» [99, 4].
Переводы составляют в «Зеркале света» весьма значительную часть содержания,69 и совершенно очевидно, что без их изучения не может быть составлено не только четкое и правильное, но хоть какое-то представление о журнале, особенно как о факте литературной жизни России конца XVIII века.
Издатель и редактор Туманский с большим интересом и уважением относился к переводческому труду, поощрял и привлекал переводчиков в свое издание. Он писал: «Если переводимые книги имеют своим предметом общественную пользу; если переводчик, приемля на себя труд преложения, хочет оказать услугу читателям; если книги переводятся для того, чтобы не знающие языка чуждого могли пользоваться открытиями наук и наставлением ученых на языке отечественном, то в таком случае надобно, чтоб число переводчиков умножалось...».70 Эти слова издателя очень важны для исследователей, поскольку они определяют, по сути, характер практически всех материалов, опубликованных в «Зеркале света».
В 60-80-х гг. XVIII в. в русской литературе происходят существенные сдвиги, связанные с обозначившимся кризисом классицизма, выразившимся прежде всего в перераспределении «ролей» в системе жанров. Начало 60-х гг. ознаменовалось возникновением и последующим усилением интереса к художественной прозе. Проникновение новых жанров, представленных большей частью переводами, наталкивалось на некоторое сопротивление, выразившееся в спорах о нравственной полезности романов, повестей и прочих «развлекательных» жанров. Защитники художественной прозы приводили в ее защиту тот факт, что в ней гармонично сочетаются и польза, то есть нравственное воспитание, и «приятство». Противники же новой тенденции были убеждены, что там, где есть развлечение, пользы быть не может. И тем не менее переводная проза постепенно занимала все более прочные позиции, в то время как поэзия, в том числе и переводная, напротив, в количественном отношении стала значительно уступать прозе [73, 122-123].
Приведенное выше высказывание издателя и редактора «Зеркала света» Туманского не оставляет сомнений насчет того, какую позицию он занимал в вопросе о художественной прозе. К тому же установка на «общественную пользу» переводимой книги была близка ему как просветителю: «своими» методами борьбы за совершенствование мира и человека просветители считали исключительно «распространение образования, пропаганду научных знаний, совершенствование нравственности» [18, 6].
Таким образом, идеологические установки, литературные тенденции и личные пристрастия издателя определили состав и характер материалов в журнале: на первый план выдвинулась проза, но не собственно художественная (такая проза тоже присутствовала в издании, но в очень малом количестве - всего две повести), а с довольно сильным уклоном в нравоучение, науку и т. д. «Пример благопочитания», «О должностях человека или о нравственной его обязанности», «Добродетель и разум превыше знатности», «Краткие примечания о изобретениях», «О Государственном Правлении у древних Римлян»» и пр. Поэзии в журнале было значительно меньше, нежели прозы, и среди прочих жанров одним из самых популярных была басня.
Источниками переводов для «Зеркала света» служили произведения английской, французской и немецкой литературы, античных авторов, однако наибольшим вниманием пользовалась литература Англии, а именно английская просветительская журналистика. Этот факт весьма любопытен и заслуживает некоторых разъяснений, поскольку в рассматриваемый период среди художественных переводов на русский язык господствующее положение занимает не английская, а французская литература. Немецкая и английская, не говоря уже о других европейских литературах, в том числе и древних, представлены значительно скромнее. Более того, французский перевод очень часто являлся посредником между английской литературой (а также некоторыми иными, к примеру, итальянской, испанской, португальской литературами) и русской [97, 155]. Вместе с тем, хотя немецкая литература этого времени и уступала в количественном отношении французской, немецкий язык в российском культурном обществе был распространен довольно широко. Молодежь, которая, как считалось, получает хорошее образование, совершенствовалась, как правило, во французском и немецком языке, реже - во французском и английском. И традиция эта установилась еще во времена царствования Елизаветы Петровны. Как сообщает в своих записках Ж.Л. Фавье, сама императрица в детстве «училась языкам немецкому и французскому» [194, 192]. Н.И. Греч в мемуарах, рассказывая о девичьих годах своей матери, Катерины Яковлевны Фрейгольд, подчеркивает: «Она получила хорошее, по времени, воспитание: знала языки немецкий и французский в совершенстве. По-итальянски она говорила в детстве и потом забыла» [218, гл. 1]. Примечательно, что французский язык в этой характеристике следует за немецким; это говорит, скорее всего, о том, что немецким языком девушка владела даже лучше, чем французским.
Оригинальная художественная литература
В шести частях журнала, выходивших в течение почти двух лет, всего было опубликовано около 50 стихотворных произведений: это басни, эпиграммы, элегии, идиллии, мадригалы, героиды (ироиды), оды, стансы, единичные эпитафия, молитва, песнь, надпись, стихотворная сказка, стихотворная загадка, а также несколько трудно определяемых или пограничных жанров.
Из общего числа стихотворений примерно четверть переводные: два сочинения Александра Попа: «Молитва. Из сочинений г. Попе» (переводчик Ермил Костров) и анонимная «Надпись Невтону»; анонимный перевод из Гельвеция «Отрывок из Поэмы: Счастие: в шести песнях»; оды Горация «Ироида. Монтезум. к Кортецу» (переводчик неизвестен) и «Ода к Бландуз-скому ключу» (переводчик «Бобров» (Семен Сергеевич Бобров)); элегия Овидия «Елегия 12. Из кн. Печ. Овидиевых» за подписью «П...» (криптоним расшифровать не удалось); «ироида» в прозе «Семирамида к Пираму» (автор и переводчик неизвестны); русифицированный французский перевод Якова Княжнина «Ладно и плохо. Разговор двух мужиков Козовода и Мирохи» на сюжет Коллена; стихотворение неизвестного автора «Вера» в переводе «П. Молч...» (Петра Степановича Молчанова); анонимный прозаический перевод неизвестного автора «Прибытие воздушного шара в Олимп. Поэма».
Два стихотворения являются так называемыми «преложениями» псалмов и принадлежат Гавриилу Романовичу Державину: «Ода, извлеченная из псальма 146» и «Ода, извлеченная из псальма 8 1-2». Библия являлась «мощным источником, питавшим русскую поэзию XVIII в.» и «стихотворные переложения библейских текстов (по преимуществу Псалтирей) можно формально считать переводами: происходило перенесение церковнославянских сюжетов в новую языковую среду» [33, 114].
Еще одно стихотворение — «Шарлота при гробе Вертера» — находится в особом положении: по происхождению оно оригинально, однако написано под впечатлением и «по мотивам» иностранного сочинения - драмы Гете «Страсти молодого Вертера».
Оставшиеся стихи можно считать оригинальными, по крайней мере, на сегодняшний день: как уже говорилось выше, редкое сочинение в периодике того времени, как отечественное, так и переводное, подписывалось автором и/или переводчиком, поэтому атрибуция затруднена, иногда даже ошибочна, и ставить в этом деле точку еще рано.
Полагаем, что нет смысла подробно останавливаться на сочинениях известных авторов или переводчиков: им, как правило, посвящены отдельные работы, и не одна. Однако даже если исключить именитых авторов, то все равно останется объем довольно значительный. В отведенных нам пределах рассмотреть все напечатанные стихи невозможно, поэтому остановимся на самых ярких из них, формировавших литературный облик «Зеркала света». За основу характеристики возьмем жанровую принадлежность и, в какой-то мере, идейную направленность.
С формальной точки зрения выход «Зеркала света» пришелся на годы утверждения сентиментализма в России, однако мы уже говорили о том, что в реальности в литературном процессе классицизм и сентиментализм уживались, то противоборствуя, то примиряясь. По этой причине на страницах «Зеркала света» соседствовали и сентиментальные, и явно классицистические стихи, и сочинения, по стилю тяготеющие к тому или иному направлению, полностью в него не уходя.
Заметное место среди поэтических опытов в «Зеркале света» занимала басня. И это не случайно: еще в 60-х гг., когда начались споры о книгах полезных и приятных, «ясно обозначился рост интереса именно к тем жанровым формам, которые позволяли органично соединять приятное с полезным. Одной из таких жанровых форм была басня» [33, 123].
Состав басен, помещенных в «Зеркале света», был довольно пестрым. От сочинений, характерных для 1760-1770-х гг., когда не было еще «строгого разграничения между прозаической и стихотворной басней, равно как и не было четкого разграничения между басней как таковой и назидательным рассказом, между баней и сказкой, басней и сатирой и т. д.» [73, 129] (Басни-притчи «Сновидение», «Паша Дервиш и вдова» с предельной обобщенностью образов, басня-сказка «Рога. Сказка»), До сатирически-гротескных басен, приближающихся к школе Сумарокова («Танцовщик и стихотворец», «Правда всего дороже», «Быль»). И просветительских моралистических, пришедших им на смену («Пороки и казнь», «Царь крестьянин и пустынник»).
Исходя из вышеозначенных особенностей, сюжеты басен строились на обращении к самым разным сторонам действительности: государственной власти («Царь, Крестьянин и Пустынник»), судейству («Правда всего дороже»), искусству («Танцовщик и стихотворец»), отвлеченным вопросам (Пороки и казнь») и др.
Басня «Царь, крестьянин и пустынник»114 выдвигает чрезвычайно занимавшую просветителей проблему власти, а также обязательств, которые она накладывает. В основе сюжета - рассказ о царе, который, «томясь бессонницей», выехал на охоту и, прогуливаясь, набрел на спящего прямо на траве мужика. Царь позавидовал его спокойному и крепкому сну и спросил проходящего мимо пустынника, «которого тогда за мудрость чтил весь свет», почему мужик, «трудами, скудостью, неволей удрученный спит, яко бы он вел на свете век златой...»? Пустынник резонно отвечал, что «мужик не осуждает Людей на люту казнь ни малых, ни больших: Не делает при том законов никаких», «Все благи суть при вас, при них суть все работы». Таким образом, действие подводило читателей к выводу о том, что быть правителем и вершить судьбы народов — тяжелое бремя и огромная ответственность, требующая от властителя высоких личностных качеств.
