Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Временная структура конфликта в драматургии Н.В.Гоголя
1. Семейные отношения персонажей в драматургии Н.В.Гоголя и конфликт 17
2. Возраст персонажа и семейно-возрастная коллизия в драматургии Н.В.Гоголя 24
3. Жизненный опыт персонажа и временная коллизия в драматургии Н.В.Гоголя 36
4. Социальный статус персонажа и конфликт в драматургии Н.В.Гоголя 38
5. Кто первый? 52
Глава вторая. Временная поэтика сюжета в драматургии Н.В.Гоголя
1. Временные понятия персонажей Н.В.Гоголя 55
2. Прошлое в драматургии Н.В.Гоголя 57
3. Будущее в драматургии Н.В.Гоголя 68
4. Настоящее в драматургии Н.В.Гоголя 80
5. Временная протяженность действия в драматургии Н.В.Гоголя 84
6. Скорость и быстрота действия в драматургии Н.В.Гоголя 86
7. Временная интрига в драматургии Н.В.Гоголя 97
8. Время и быт в драматургии Н.В.Гоголя 100
9. Своевременность/несвоевременность в движении драматического действия в пьесах Н.В Гоголя 101
Глава третья. Поэтика начал и концов в драматургии Н.В.Гоголя
1. Зона начала в драматургии Н.В.Гоголя 106
2. Интрига и начало действия в драматургии Н.В.Гоголя 127
3. Зона конца в драматургии Н.В.Гоголя 130
4. Взаимосвязь начала и конца в драматургии Н.В.Гоголя 141
Заключение 145
Список литературы 151
- Семейные отношения персонажей в драматургии Н.В.Гоголя и конфликт
- Прошлое в драматургии Н.В.Гоголя
- Временная интрига в драматургии Н.В.Гоголя
- Взаимосвязь начала и конца в драматургии Н.В.Гоголя
Семейные отношения персонажей в драматургии Н.В.Гоголя и конфликт
Драма - это всегда борьба противоположностей, сшибка характеров -коллизия [1]. В некотором смысле это еще и результат изменения мира -«изменения по противоречию». Поэтому в ней всегда силен момент отрицания, и возникает он только в определенных обстоятельствах - в «момент нарушения» [2]. А всякое нарушение существующего порядка вещей вытекает из «стремления к отрицанию старого и утверждению нового в науке и искусстве [3] - как это было в творческой биографии Гоголя. В общетеоретическом смысле драматическое действие основано «на действовании сталкивающихся в коллизии, различных противоборствующих if елей» [4]. Многое в этом случае зависит от личности самого действующего лица, от характера его индивидуальности. И в этом смысле личность Гоголя как нельзя более соответствовала любой конфликтной ситуации. Он не то чтобы искал конфликтные ситуации специально «под себя» - он приветствовал всякого рода конфликтные нападения на себя: одобрял, например, неблагоприятные отклики о своей книге «Выбранные места из переписки с друзьями» - считал их не только нужными, но и необходимыми: « ... они покажут мне ближе меня самого и покажут мне в то же время вас, то есть моих читателей» (XIII, 187).
Более всего, однако, источников разного рода конфликтных расхождений Гоголь находил в своих семейных отношениях с матерью и сестрами. И это вполне понятно: семейную жизнь он вполне справедливо считал едва ли не самым интересным фактом человеческого существования, никогда не забывал о своей личной принадлежности семейству. В письмах к матери Гоголь истинно почитающий и любящий ее сын. Успокаивал одну из своих сестер, Елизавету Васильевну, упрекнувшую его, что он больше внимания уделяет другим сестрам: « если я пишу к одной из вас, - это значит ко всем» (XIII, 342).
Не получая долго весточек от родных, Гоголь начинал беспокоиться: «Очень давно я уже не получал от вас писем и не знаю, что с вами делается...» (XII, 403).
Неоднократно в его письмах звучит благодарность к «маменьке», гордость за нее и за своих сестер: «я горжусь вами: что вы - мать моя, сестрами - что они сестры мои» (XIII, 298).
Обращается он к своим родственникам и с чисто бытовыми просьбами: прислать, например, ему полдюжины простых рубашек и «полдюжины из холста потолще, чем на рубашках, чем толще, тем лучше» (XII, 41).
Немало в письмах Гоголя наставлений практического свойства. Сестру Лизу он наставляет, как надо вести приход и расход: «Оплачено столько такого-то числа. И тут же выдать, записав: выдано столько, день и число» (XII, 549). Получив от сестры отчет о ведении прихода и расхода, он желает, «чтобы в приходе стояло, кому именно продана всякая вещь и на какое употребление» (XIII, 142). Предписывает специально для матери и сестер инструкцию о распределении между ними посланных им денег: «сто рублей Анне, сто Елисавете, двести маменьке, пятьсот в пансион племянника, а 1000 в уплату процентов». Последнюю тысячу он оговаривает специально: их «ни на что не трогать, даже в таком случае, когда бы хотелось оттуда занять на время» (XIII, 230).
И это не только сугубо практическое содержание - письма Гоголя к родственникам так или иначе несут в себе воспитательную функцию. Он настаивает на более широкой социальной работе своей маменьки и своих сестер - советует им хотя бы раз в неделю пойти на деревню и заглянуть «в каждую избу, чтобы узнать, кто там живет, что делает, чем занимается именно, хорошо или дурно делает свое дело и как ведет себя». При этом настаивает на подробном и тщательном наблюдении крестьянской жизни: сколько в крестьянском доме детей, каких качеств, как довольны ими отец и мать и, наконец, каков порядок в семье и их домашнем хозяйстве.
Хозяйственные наставления Гоголя направлены на рациональное ведение дела, на выстраивание того, что можно было бы назвать плановым хозяйством, а это в его понимании значит вот что: «представлять в начале года все издержки, могущие быть в продолжении года» (XIII, 219-220). И все эти наставления постоянно сопровождаются одной и той же просьбой - прислушиваться к его советам: он человек опытный и делится этим своим опытом во имя их же блага. «Ни одного моего совета не бросай даром, все послужит тебе в пользу» (XIII, 158) - как писал он в одном из писем. Иногда такие настоятельные просьбы обретали у него характер безусловного нравственного императива: «Смотрите же, не пренебрегите этим моим предписанием» (XIII, 6). Поэтому взаимоотношения Гоголя с его семейными не всегда были безоблачными: между ними нередко возникали разного рода недоразумения, и истоком таких недоразумений, коллизий был, как правило, Николай Васильевич, его высокая нравственная требовательность к себе и другим и, будем откровенны, его высокое самомнение о своем жизненном предназначении. Последнее обстоятельство и позволяло ему считать недопустимым участие своей матери в обсуждении его таланта: она должна его «знать просто как доброго сына, а судить о талантах» его «не принадлежит ей» (XIII, 153). Это, так скажем, исходный пункт конфликтных расхождений Гоголя с его семейными, а все остальное - производное этого исходного пункта, частное проявление этого основного конфликта. Предметом спора для самого Гоголя могло стать письмо матери, из которого ему стало ясно, что его семейные прошедшее приняли за настоящее: то завещание, которое он сделал во время своей болезни, домашние приняли за только что написанное - настоящее
Разноречия сына с матерью проистекали и из характера каждого из них. Гоголь осуждал мать за то, что она имела обыкновение принимать все вещи «в большем виде, чем они есть» (XIII, 95). Не понимала - не принимала маменька часто в расчет и возраст своего сына: что он давно уже взрослый человек, что он «не гусарский 20-летний поручик, и что в голове его есть сколько-нибудь ума и здравого смысла» (XII, 167).
Не мог он согласиться и с теми характеристиками, которые ему давала маменька в отдельных своих письмах: похвал твоих, писал он матери в одном из своих писем, я «так же не достоин, как мало был достоин тех низких и тех подлых поступков, которые ты мне придала прежде в письме твоем» (XII, 102).
К сестрам Гоголь относился, судя по его письмам, одновременно и покровительственно, и осуждающе. В отношениях с ними брал на себя прямые обязанности наставника - безусловно старшего. И вот одна из них, по его мнению, «вообразила, что у ней не может быть никакой обязанности, никаких дел»; другая «предалась мечтаниям и презрительно смотрит на действительность...» Наконец, третья вообразила, «что она глупа и способна только на маловажные дела». И во всем этом Гоголь увидел не что иное, как леность души, бессмысленной надежды на того, кто живет за тремя морями» (XII, 167) - на своего брата.
Строгий нравственный счет предъявлял Гоголь и маменьке, предлагая припомнить ей свои поступки и строго судить их. Напоминал ей, «что обвинение других есть уже не христанское чувство» (XII, 103-104).
За всем этим, разумеется, стояла огромная значимость, которую Гоголь придавал духовному воспитанию человека вообще и своих близких в частности. В одном из писем он прямо указывал пороки своих сестер и желал им исправление этих пороков: сестре Анне он от всей души желал преодоления лени, сестре Елисавете - терпения и веры (XII, 280-281). Обижался, когда в этом его желании исправить их пороки не встречал должного понимания: «Странно, что мне более верны те, над которыми я не имел никакого права, чем родные, над которыми я имел небольшое право» (XII, 548).
В тех же воспитательных целях Гоголь рекомендует сестре прочитать книги, посланные ей от С.П.Шевырева: «Они тебя введут глубже в этот предмет...» (XIII, 404).
Прошлое в драматургии Н.В.Гоголя
Как известно, в любом литературном произведении так или иначе присутствуют три временных среза: «затвердевшее» прошлое, «непосредственные переживания настоящего» и «еще неподготовленное будущее» [3]. Тем не менее и на сегодняшний день существует точка зрения, согласно которой драма, в ее классических образцах, не знает прошедшего времени [4], что в драме нет ни преддействия, ни последействия [5]. А между тем хорошо известно, что «человечество навсегда приковано к прошлому» [6]. По этой, очевидно, прихЬуе Гоголь и придавал прошлому огромную значимость - высоко ценил свидетельства прошлого, которые «бывает сладко услышать и которые бывают уже святы самой ветхостью своей». Сугубую значимость он придавал запискам современников, воспоминаниям прежней жизни: они для него - «вещь бесценная» (XIII, 399). И сам он, по его собственному признанию, был «памятлив и уверен сильно в том, что и добро и зло следует помнить вечно». Наконец, Гоголь дал, в некотором смысле, теоретическое понятие прошлого, рассматривая его в «Театральном разъезде» как один из временных уровней, в ряду настоящего и будущего, как один из этапов духовного становления Автора, персонажа этого произведения. Духовное развитие последнего рассматривается здесь в сопоставлении сегодняшнего его духовного состояния и того духовного состояния, в каком он находился семь-восемь лет тому назад: как бы встрепенулось все в нем тогда при виде его сегодняшнего успеха и как он спокоен духом сейчас, в зените своей славы. Многие гоголевские персонажи нередко оглядываются на свою предысторию, усняя с его помощью положение, которое сложилось на сегодняшний день [7]. На свое биографическое время, рассматривая его как свое личное прошлое, оглядывается Иван Петрович в драматическом отрывке «Утро делового человека»: он преуспел по службе, в карьерном росте и ставит себе в несомненную заслугу преобразование руководимого им присутственного места - ставит в сравнение его нынешнее состояние с тем, что было раньше.
Особую значимость прошлое - историческое время - имеет в комедиях «Ревизор» и «Женитьба». Оно здесь легко восстанавливается из реплик Ляп-кина-Тяпкина и Хлестакова («Ревизор») и рассказа Жевакина («Женитьба»): 1825 год [8].
В комедии «Ревизор», особенно когда речь идет о жизни внутри города, как пишет Т.В.Свербилова, «доминирует прошлое» [9]. Хлестаков во втором акте «Ревизора» постоянно сталкивается со вчерашним днем, пытаясь там обнаружить для себя что-нибудь благоприятное -ищет, например, табак, и не находит его. «Вы четвертого дни, - напоминает ему Осип, - последнее выкурили» (4, 26).
Формы проявления прошлого в драматургии Гоголя многоразличны. Это может быть ссылка на прошлое, которая содержится, например, в эпиграфе, предпосланном комедии «Игроки»: «Дела давно минувших дней» (А.С.Пушкин). Это может быть какая-либо деталь. В той же комедии, например, Швохнев вспоминает: «какой отменный сыр ели» они «недели две тому назад» (4, 159). Напоминанием прошлого здесь выступает и игрецкий - карточный опыт Ихарева.
Чаще, однако, прошлое в пьесах Гоголя предстает в форме воспоминаний. В «Ревизоре» Хлестаков таким именно образом вспоминает о недавнем прошлом, проведенном им в богоугодном заведении, о завтраке, устроенном там в его честь. В форме воспоминаний в комедии «Женитьба» выстраивается жалоба Анучкина на свое образование: отец, скотина, образованием его не занимался. Жевакин, в той же комедии, свои воспоминания концентрирует на другом: как он, находясь на службе, побывал в Сицилии, из которой вынес только одно, ошибочное мнение: что все ее жители без исключения говорят по-французски.
Прошлое может быть сосредоточено во вставной новелле. Таков рассказ Утешительного о помещике Аркадии Андреевиче Дергунове в комедии «Игроки» - рассказ со многими подробностями: как мимо проезжала тройка и потеряла сорок дюжин карт; как эти карты подобрали местные жители, и как эти карты пошли потом на барские столы: «на другой же день ввечеру все, и хозяин, и гости, остались без копейки в кармане, и начался банк» (4, 163-164).
Прошлое - воспоминание выполняет в драматургии Гоголя еще одну весьма существенную роль: оно связывает воедино разные места действия, обеспечивает их идейно-тематическое и сюжетное единство. В «Ревизоре» (второй акт) Хлестаков вспоминает, как «в столовой сегодня поутру двое коротеньких человека ели семгу и еще много кой-чего» (4, 29), а ему вот сейчас к обеду только два блюда подали. Это воспоминание сейчас же возвращает нас в первый акт комедии, где Бобчинский и Добчинский рассказывают о своей встрече с Хлестаковым в городском трактире. Упоминается в рассказе Бобчинского и Добчинского, между прочим, и об этом эпизоде: как они завтракали. С одной только, но весьма существенной разницей: проголодавшийся Хлестаков вспомнил семгу и еще кой-чего много, а Бобчинский и Добчинский этот голодный интерес Хлестакова приняли за государственный интерес, преувеличивая наблюдательность и внимание того ко всему: и семгу заметил, и в тарелки к ним заглянул.
2. С прошлым, с его включенностью в общий ход драматического действия, у Гоголя связан такой сюжетный момент, как опоздание. В понятие опоздания он вкладывает чрезвычайно широкое и глубокое содержание, но прежде всего трактует его как понятие характеристическое. Один из персонажей «Театрального разъезда» в новой комедии Автора ничего особенного не видит - сплошые недостатки: «завязки никакой, соображения решительного никакого, все невероятное, и притом все карикатурно» (4, 227). Выслушав этот суровый приговор, один офицер спрашивает другого: «Что, глуп?». На что тот отвечает: «Нет, не то чтобы...». И далее вводит в оборот понятие запоздалого ума. «У него, - рассуждает Второй офицер, - есть ум, но сейчас по выходе журнала; а замедлила выходом книжка - и в голове ничего...» (4, 228). Отсюда, очевидно, прежде всего и вытекает определение понятия опоздания: это то, что задерживается, запаздывает во времени, следует не вовремя. Именно в таком смысле это понятие чаще всего и встречается в драматургии Гоголя. По той же причине гоголевские персонажи самого факта опоздания, как правило, и опасаются, пытаются избежать его. Утешительный и Швохнев в комедии «Игроки» надеются, что задержка денег в приказе не поможет Ихареву избежать их игровых сетей (4, 180). В комедии «Женитьба» Жевакин смущается оттого, что опоздал: « {Оборачивается и видя Яичницу) Ах, уж есть...» (4, 129).
Не меньшую значимость факту опоздания придает Подколесин. Этот, наоборот, желая отодвинуть свою женитьбу, а то и вовсе ее расстроить, тянет со временем намеренно, запаздывает к тому или иному событию сознательно, умышленно. Опоздание становится в его руках надежным оружием отсрочки события. Поэтому он из своей задержки, опозданий выстраивает целую систему, стремится как можно дальше отложить момент своей женитьбы. То он возражает Кочкареву на его уговоры: «только не сейчас; мне, по крайней мере, нужно дать роздыху» (4, 141). То в разговоре с Агафьей Тихоновной не решается на главное объяснение в своей жизни - откладывает его на потом.
То же самое, по существу, происходит и с невестой: она желает, чтобы Подколесин «хоть на минуту на эту пору не был в комнате, если бы он зачем-нибудь вышел!» (4,147-148).
Существенную сюжетную роль опоздание играет и в «Ревизоре». Не опоздай, например, Городничий с распознаванием Хлестакова, угадай он в нем фитюльку, щелкопера вовремя, все для него могло бы закончиться благополучно. А так «сосульку, тряпку принял за важного человека».
Опоздание в комедии «Ревизор» выступает и как некий бытовой факт: Анна Андреевна и Марья Антоновна не успевают перехватить Городничего -узнать какие-либо новости о приезжем чиновнике из Петербурга: «Что, приехал? ревизор? с усами!» (4, 23).
Временная интрига в драматургии Н.В.Гоголя
Время в пьесах Гоголя играет существенную роль в событийном движении драматического действия. Оно может выстраиваться на опережении персонажем того или иного события. Так именно в комедии «Ревизор» Андрей Иванович Чмыхов своим письмом опережает предстоящий приезд ревизора в уездный город, а Городничий уже по этим горячим следам в спешном порядке принимает свои меры, приберегая на последний случай издавна из 98 вестный ход - взятку. И как только такая возможность представится, использует этот ход в отношениях с Хлестаковым: готов, если тот точно имеет нужду в деньгах или в чем другом, «служить сию минуту» (4, 32).
На опережение играет в «Ревизоре» и Осип. И гораздо успешее своего барина: «он умнее своего барина и потому скорее догадывается...» (4, 8) -что нужно сделать, что нужно предпринять в виду приближающейся опасности.
На тех же временных отношениях выстраивается в драматургии Гоголя возрастная интрига. По этой причине, очевидно, писатель в своих пьесах преднамеренно обозначает возраст своих персонажей. В «Замечаниях для гг. актеров» Гоголь специально оговаривает возраст Городничего, его житейский опыт: «уже состаревшийся на службе и очень неглупый по-своему человек» (4, 8). В комедии «Игроки» уже сам персонаж, Глов-старший, напоминает о возрасте своего сына: тому двадцать два года.
Как некий аргумент, возраст используется Агафьей Тихоновной в комедии «Женитьба»: она, по совету Кочкарева, намерена отказать женихам только на том основании, что она молода и не расположена еще замуж.
Наличие такого интереса Гоголя к возрасту своих персонажей порождает - не может не породить - возрастную - межвозрастную коллизию перо-сонажей. Такого рода коллизия отмечена, например, в драматическом отрывке «Тяжба». Здесь Бурдюков-младший затевает интригу против своего старшего брата. Намечена такая коллизия и в другом драматическом фрагменте -«Утро делового человека», где Александр Иванович, младший по возрасту, желает опередить старшего, Ивана Петровича, - получить орден, а этот последний желает ему в этом воспрепятствовать - выстроить ему на пути к этому ордену разного рода препоны. Такого же рода возрастная интрига выстраивается в рамках генеральной интриги и в комедии «Игроки»: Утешительный и его сообщники против Ихарева. Глов-младший, двигатель этой возрастной интриги, нужен Утешительному только для одной-единственной цели - заманить Ихарева в свою игру и в конечном счете обыграть его. Ихарев и сам включается в эту интри гу - против самого себя: поддерживает Глова-старшего в его рассуждении о старых и молодых, надеясь при этом вовлечь Глова-старшего в карточную игру: карты, мол, могут дать развлечение, например, почтенному старику. Глов-старший в этой интриге необходим только для затравки: чтобы вместо себя оставить своего мнимого сына как манок, на который Ихарев, по расче ту Утешительного, должен клюнуть. Глов-младший и есть необходимое свя зующее звено интриги. Утешительный, глядя на Глова-младшего, и провоз глашает не столько для себя и своей компании, сколько для Ихарева: «Будет жатва!» (4, 173), давая понять беспроигрышность своего хода против Ихаре ва. Этим ходом он еще более завлекает Ихарева в свои сети.
Возрастная подоплека немаловажную роль играет и в другой - завершающей стадии очередной интриги: рассказ Утешительного о миллионных торгах в Нижнем Новгороде. И тут препятствий для игроков, заверяет Уте шительный, никаких: «старики-то остались дома, а выслали вместо себя сы новей» (4, 184). Это и стало последней каплей, которая окончательно убедила Ихарева в возможности скорого обогащения: утром было восемьдесят тысяч, а к вечеру станет двести тысяч - почему бы и не решиться, не поучаствовать в карточной игре за эти двести тысяч?
По-иному возрастная интрига выстраивается в комедии «Ревизор». Го 1 родничего здесь тоже интересует возраст приехавшего важного петербург ского чиновника. Узнав, что Хлестаков молод, успокаивается: « ... молодого скорее пронюхаешь» (4, 19). И это понятно: молодости Хлестакова он с полным сознанием дела противопоставляет свой опыт. И все было бы в порядке, если бы страх настоящего не довлел над его прошлым опытом. Чувство страха и подвело Городничего - заставило его принять фитюльку Хлестакова за важного чиновника.
Временную интригу, ее событийно-временные элементы Гоголь иногда заранее старается обнародовать в жанровом определении произведения. Так, І например, он обеспокоен, что в названии, в подзаголовке комедии «Женить ба», этот факт не был учтен и советует Н.Я.Прокоповичу выставить на заглавном листе весь титул, как по его конечному замыслу и должно быть:
Женитьба
Совершенно невероятное событие
В двух действиях. (XII, 119).
Взаимосвязь начала и конца в драматургии Н.В.Гоголя
Начало и конец в драматургии Гоголя, как и в любом другом литературном произведении, существуют не сами по себе, а находятся в постоянном взаимодействии друг с другом - на всех уровнях произведения. В комедии «Ревизор» это прежде всего взаимодействие отдельных актов - совершение событий, в них происходящих, в одном и том же месте. В третьем акте это комната первого действия, в четвертом - та же комната в доме Городничего, наконец, то же самое и в пятом акте: та же комната Городничего.
Связь между отдельными актами наблюдается и в присутствии в них одних и тех же персонажей, переходе их из одного акта в другой - рядом стоящий акт. В конце второго акта Городничий посылает Добчинского к себе домой, и тот в начале следующего, третьего акта, там и появляется.
Связь между отдельными актами, их концами и началами, может осуществляться и транзитным способом - через голову промежуточного акта. Так именно осуществляется взаимодействие первого и третьего акта комедии «Ревизор». В конце первого акта Анна Андреевна и Марья Антоновна стоят у окна в ожидании новостей о приезжем чиновнике. Третий акт начинается той же картиной: «Анна Андреевна, Марья Антоновна стоят у окна в том же самом положении». И третий акт представляется, таким образом, как бы продолжением первого.
Наконец, начало четвертого акта той же комедии знаменует собой начало нового витка движения драматического действия: уездные чиновники решают кое-что предпринять - подсунуть, дать Хлестакову взятку. У каждого из них свои соображения на счет того, в какой форме это можно сделать. Но, в конце концов, разумнее всего и профессиональнее всего эту проблему решает Земляника: «Представиться нужно по-одиночке, да промеж четырех глаз и того: как там следует, чтобы и уши не слыхали» (4, 53-54).
Связь начал и концов прослеживается и на уровне отдельных явлений. Границей явления, как уже было сказано, становится момент ухода персона жа со сцены или момент его прихода. Так именно происходит в конце пятого явления первого акта: «Все уходят» (4, 22), в конце второго явления второго і акта: «Осип уходит» (4, 26), в конце десятого явления второго акта, где ухо дит Городничий, за ним Добчинский. То же самое имеем в сцене аудиенции уездных чиновников у Хлестакова, где уход каждого из визитеров означает собой конец явления.
Граница явления может быть обозначена и приходом, появлением на сцене новых персонажей. Так, например, третье явление первого акта ознаменовано появлением на сцене Бобчинского и Добчинского, и этот факт играет сугубую роль в последующем ходе драматического действия. Это они, и никто иной, принесли весть о приезде в их уездный город важного государственного человека - Хлестакова. «Он, он, ей-Богу он», - заверяют они уездных чиновников и придают безостановочное движение первоначальной интриге.
На том же основана и связь девятого и десятого явлений второго акта.
, Мало того, что слуга здесь уходит и тем самым завершает девятое явление, перемещает драматическое действие в следующее явление, десятое, - в конце того же явления о своем существовании заявляет Бобчинский: выглядывает в дверь, чтобы потом, ближе к началу десятого явления, заявить о себе в полный голос: вылететь вместе с дверью на сцену.
В свете всего этого становится более понятной и более содержательной органическая связь начала драматического произведения и его конца. Прежде всего бросается в глаза лейтмотив, проходящий через все содержание произведения. Такой лейтмотив запечатлевается, как правило, уже в самом названии произведения: «Ревизор», «Женитьба», «Игроки». В ходе самого драматического действия этот лейтмотив повторяется неоднократно. В «Ревизоре» это сначала разговоры уездных чиновников о предстоящем появлении петербургского инкогнито, потом материализация этого инкогнито в лице Хлестакова, служебный трепет чиновников перед ним, разоблачение его почтмейстером и известие о приезде настоящего ревизора.
То же самое происходит и в комедии «Женитьба». Здесь все вертится і вокруг этой проблемы: женится Подколесин на Агафье Тихоновне или не женится? сумеет ли его женить Кочкарев? Наконец, в комедии «Игроки» через все ее художественное пространство проходит лейтмотив игры: как одни опытные мошенники, Утешительный и его компания, оставили в проигрыше другого опытного мошенника -Ихарева.
Всему этому в немалой степени способствуют и отдельные сюжетные, событийные детали, связанные с поступками и действиями конкретных пер сонажей. В «Ревизоре», например, это любопытство почтмейстера: его инте рес к чужой переписке помогает заранее предузнать такое характеристиче ское свойство Хлестакова: он «один из тех людей, которых называют пус тейшими» (4, 8). Точь-в-точь как поручик, анонимный автор письма, распе чатанного и прочитанного почтмейстером. Так вот этот самый поручик и , жуирует в этом письме подобно Хлестакову, пишет своему приятелю: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет» (4, 16). Подобного же рода письмо Хлестаков пишет Тряпичкину - сообщает ему в том же духе: жуирует, волочится. И т.д.
Связь начала и конца действия в «Ревизоре» наблюдается и в другом композиционном моменте: когда начало комедии и ее конец как бы представляют общий ход драматического действия. В первом акте Андрей Иванович Чмыхов сообщает о предстоящем приезде ревизора - в последнем акте этот приезд становится совершившимся фактом: «Приехавший по именному повелению из Петербурга чиновник требует вас сей же час к себе» (4, 91). Получается как бы замкнутое кольцо. И в этом тоже есть глубокий смысл: кара уездным чиновникам за их проделки, по мнению автора, неминуема, ее им ни в коем случае не избежать.
Использует Гоголь в «Ревизоре» и такой прием, как обманное возвращение в исход, к началу. Обманное родство с важным петербургским чинов » ником - Хлестаковым Городничий принимает за богатый приз, за подарок судьбы, и сознание собственной безнаказанности рождает в нем прежнее желание хозяйничать, подчинять себе всех и вся. Но прежде всего насоливших ему людей. «Постойте же, - грозит он, - я теперь же задам этим охотникам подавать просьбы» (4, 77).
Под влиянием изменившихся обстоятельств и жертвы произвола Городничего, те же купцы, возвращаются на прежние позиции - раскаиваются в своих прегрешениях против Городничего, просят у него пощады.
Возвращением на круги своя является и «разоблачительное» письмо Хлестакова Тряпичкину: оно повторно рисует положение Хлестакова перед тем, как он в глазах уездных чиновников предстал важной петербургской персоной: «весь город принял меня за генерал-губернатора» (4, 86-87). Ис ходная сюжетная ситуация в этом случае повторяется почти дословно, возво дится в квадрат и этим самым становится еще нелепее, что, кстати, признает и сам Городничий в досаде на свою оплошность: «Ну что было в этом вертопрахе похожего на ревизора? Ничего не было!» (4, 90).
