Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Поэтика воспоминания в романе Л.Н. Толстого «Воскресение». 13
1. Становление семантики воспоминания в творчестве Л.Н. Толстого до романа «Воскресение» 13
2. Настоящее и прошлое в романе Л.Н. Толстого «Воскресение»: от забвения к воспоминанию 44
3. Путь Нехлюдова как жизнь-исповедь: от воспоминания к исповеди 71
4. Притча о виноградарях в структуре романа Л.Н. Толстого «Воскресение» 102
Глава 2. Функции авто цитирования в романе Л.Н. Толстого «Воскресение» 125
1. Автоцитирование как особенность романа Л.Н. Толстого «Воскресение» 125
2. Имена 140
3. Авторская характеристика героя 148
4. Сюжеты 165
5. Образ весны в «Воскресении» 182
6. [Мотив пути в «Воскресении» 205
Заключение 226
Библиография 230
- Становление семантики воспоминания в творчестве Л.Н. Толстого до романа «Воскресение»
- Настоящее и прошлое в романе Л.Н. Толстого «Воскресение»: от забвения к воспоминанию
- Автоцитирование как особенность романа Л.Н. Толстого «Воскресение»
- Имена
Введение к работе
Роман «Воскресение» является последним романом Л.Н. Толстого, и именно он прочитывается как итоговое произведение творческого пути актора. В романе объединились художественные обретения «раннего» и «позднего» периода творчества Л.Н. Толстого, а также философско-религиозные представления писателя, которые сформировались в 1880-1890-е годы и нашли отражение в его философских и публицистических произведениях.
Роман Толстого «Воскресение» имеет глубокую историю изучения в науке о литературе: отметим работы М.М. Бахтина, В.Б. Шкловского, Я.С. Билинкиеа, В.А. Жданова, Л.Д. Опульской, Г.Я. Галаган, Е.Н. Купреяновой, А.В. Чичерина, Л.Я. Гинзбург, К.Н. Ломунова, В.Б. Ремизова, Л.Н. Кузиной и К.И. Тюнькина1, а также книгу «Роман Л.Н. Толстого «Воскресение»: Исто-рико-функциопальное исследование»". Внимание исследователей привлекают следующие особенности романа Толстого: идеологический пафос произведения, способы повествования в романе, особенности психологического анализа, соотношение художественного и публицистического начал в «Воскресении», в последние десятилетия исследователи обратились к значению евангельской символики и цитации библейских текстов в произведении.
Изучение романа «Воскресение» как на идейно-тематическом уровне, так и на уровне попики требует обращения к «позднему» творчеству Толстого, особенно популярному в литературоведении последних лет; при лом современное состояние пауки о творчестве Толстого характеризуется уходом от сложившегося мнения, что в «позднем» творчестве писателя моралиетиче-
М.М, Ьахпш, Предие.нтпе (роман «Воскресение» Л.Н. Толстою}.'/ М.М. Ьахтнн. Лшерапрно-крнтнчеекне сіатьн. М..ІУ8(>. с, НИМ 20: В,Н,Шкловский. Художественная проча, Рачмышления и рачборы, М,ЛУо1:Я,С Ьиднпкне. О творчосте Л.II, 'Толстого. Л..1Ч5Ч; І1.Л. Жданов. Творческая история романа JUL Толстого «Воскресением. M..IW0: Л Л. Оп\льская. Психологический анадич it романе «Воскресение»''/ Толстой-художник. М..1Чо|. е.314-344: Г,Я. Галапш. І еро it и сюжет в последнем романе J1.M. Толстою «Ное-крееепие»// Проблемы рсалшма русской литературы 14 пека, M-Jl..lWt; . Кунреннова. . Толстой чВоекреееиие»/'Исюрия русскою романа: В 2 тт.. т. 2. М-Л.Л%4: А.В. Чичерин, (.'тиль романов Л. Толето-СО//Л.Н. Чичерин. Илей и стиль. С) природе логического слова, М..ІЧ65: Л.Я. Гиичбург. О психологической нроче. Л.Л 471: . Ломупон, Над страницами «Воскресения». М.. 1974: В.Ь. 1'емичов. Роман Л.И. Толстою «Воскресение» [Проблематика н попики). ЛКД.М,ЛЧ74; JI.I1. Кучина и К.И. Тюиикин, «воскресение» . Толстого. М..І WW, " Роман J1.II. Толстого «Воскресение»: иеторико-функциопадиное исследование. М.ЛЧЧ1
ское, учительное начало довлеет над художественным способом мышления. Своеобразие художественного мира «поздних» произведений писателя усматривается не в противоборстве моралиста и художника, а в сопряжении художественного и моралистического'. Среди особенностей «поздних» произведений Л.Н. Толстого исследователи (прежде всего, Л.Д. Опульская, Г.Я. Галаган, Е.В. Николаева) выделяют объединяющие многие «поздние» произведения писателя моменты - проблему воскресения, духовного возрождения человека, исповедальное начало художественных текстов, особую композиционную организацию произведений (по сравнению с «ранним» творчеством), активизацию поэтики художественного времени, особую концепцию человека, по которой «божеское» начало живет в душе каждого человека. На скрещении этих тенденций и возникает в «поздних» текстах Толстого феномен памяти. Причем мы постараемся показать, что он не просто встраивается в художественную систему произведений Толстого, но становится определяющим элементом их архитектоники.
Вопрос о значении памяти в сознании отдельной личности, в развитии культуры является объектом разных наук: философии, психологии, культурологии. Причины того, что память стала предметом исследования разных областей человеческого знания, кроются в природе самого феномена памяти. Отношение к памяти и воспоминанию помогает осмыслить такие философские категории, как понимание, познание, опыт, время, огиотоиие прошлого и настоящего. Отсюда неизбежное обращение философии к проблеме памяти. Для пас особенно значимыми окажутся концепции памяти, предложенные идеалистической философией, а именно представления Платона, Плотина, А. Августина, И. Канта, А. Бергсона.
Внимание психологии к проблеме памяти возрастает в середине XIX -XX вв. На первый план выводятся такие особенности человеческой психики, как с)бъекгио-временные отношения, связь памяти и мечтаний, памяти и во-
1 О современных тенденциях it изучении творчества J1.U. Толстого см.: Т.Н. Краснов. Моные пол ходы и изучении «позднего» Л.И. То.илоі'іУ/ Литературоведение на пороге XXI веки. M.,llW8. е. 445-45(). а также К.ІЇ. Ннкшасии. Что волнует современных тлетведов? " Яснополянский ебориик,2(НЮ. Тула. 2ШН), е. 1.42-141
ображения, способность припоминания и запоминания, забвение, ассоциативное мышление. Предметом целенаправленного изучения память становится в работах А.Бэна, У. Джеймса (представителей ассоциативного направление в психологии вт. пол. XIX в.), 3. Фрейда, Э. Фромма, И.М.Сеченова, К.Д.Ушинского, из отечественных психологов особое значение для нашего исследования будет иметь концепция П.П.Блонского, в работах которого установлена взаимозависимость памяти и творческого воображения.
В науке XX века категория памяти становится опорным элементом при определении ряда фундаментальных понятий. Ю.М. Лотман определяет понятие культура как одну из форм «коллективной памяти»: «Семиотические аспекты культуры ... развиваются, скорее, по законам, напоминающим законы памяти, при которых прошедшее не уничтожается и не уходит в небытие, а, подвергаясь отбору и сложному кодированию, переходит на хранение, с тем, чтобы при определенных условиях вновь заявить о себе»1. Б.Гаспаров называет язык «гигантским мнемоническим конгломератом»".
Литературоведческие работы последних лет определяют намять как категорию поэтики художественного произведения. У этой тенденции две причины: с одной стороны, память является одним из творческих стимулов и, с другой стороны, заметен интерес писателей второй половины XIX и начала XX века к способам функционирования памяти в человеческом сознании (что совпадает с развитием философии и психологии). G.B. Евдокимова характеризует память как основной элемент поэтики И.С. Лескова1. Книга Д,Э. Томпсон, посвященная роману Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы», предлагает анализ романа в соотношении с поэтикой памяти4. Главной проблемой работы Т.Б. Ильинской становится значение ретроспекций в творчестве И.А. Гончарова/ Поэтика символистов осмысляется в рамках «культур-
^ Ю.М. Лотман. І Іамяіь культуры// Ю,М. Лотман. С'емиоифера, 016.2000. с. 615
" Ь.М. Гшіарои. Язык, память, обраэ. М„ 199ft. с. 13
' О.В. Іїплокимоиа. Мнемонические 'хпементы ночтики Н.С, Лескова. СП6..2СЮ1
4 Д."), Томпсон. «Ьратья Карамазовы» и псптика памяти. СІ 16,2000;
s Т.К. Ильинская. Проблемы ретроспективное в творчестве И.А. Гончарова. АКД. СИб,2001
ной памяти»1. В работах Б.В. Аверина роман И.А. Бунина «Жизнь Ареенье-ва» охарактеризован как «роман-воспоминание»2, а также воспоминание определяется как главная тема творчества В.В. Набокова3.
Творчество Толстого традиционно считается «немифологичным», «нецитатным», в связи с этим память не изучается как смыслообразующая категория его художественного мира. Эта литературоведческая традиция апеллирует к самому Толстому, который жестко определил свое отношение к разного рода литературным заимствованиям в трактате «Что такое искусство?»: «...всякое заимствование целых сюжетов или различных сцен, положений, описаний есть только отражение искусства, подобие его, а не искусст-во»(30,П6)4.
О.В. Евдокимова, осмысливая воспоминание как центральную категорию творчества и сознания Н.С. Лескова, отмечает: «Для века, в котором жил Лесков, характерно в большей мере толстовское нсвыделение памяти как специфического феномена и естественное использование «приемов» памяти в случае художественной необходимости»5. О.В. Евдокимова противопоставляет Н.СЛескова Толстому именно на основании разного отношения к памяти и ее роли в освоении мира. Память в художественном мире Толстою проявляет себя принципиально иначе, нежели в творческом сознании Лескова. Лесков осознает себя в контексте культуры, вводит в свой текст «знаки кулі>-чуры», чем самым, активизируя работу читательского припоминания, и в пом смысле текст Лескова ~ текст припоминающий. Толстой противопоставляет себя и свое творчество культуре, пересматривает, переоценивает ее достижения (самым ярким примером может служить трактат «Что такое ис-
1 Ч.!'. Мини. Функции реминисценций к попике Лл. ЬдокаЛ' Ч.Г. Мини. Попики Ллекеаилри Ь'локи. СПб.. ]<*<«. е.Зо2-38«
К.ІЇ. Л верни. Жизнь Бунина и жизнь Лрсепьева; попика воспоминания// И.Л. Kvhuu: pro el contra. СП 16.20(11
Б.В. Лперіпі. Пашков и иабокоаиапа// Ііладимнр Нибокои: pro eL contra. СПб.!«7. с. 851-868
Л.11. Толстой. Пшпос собрание сочинений: В 90 т. M..1W2. В дальнейшем ссылки на что издание- в тексте работы, И скобках указывается том и страница,
О.ІЇ. І-іидокимона. Мнемоническое элементы потгики И.С. Лескова. СПб.2(Ю1. е. 2(18; об тгом и ст.: О.Квдокимова. Диалог И.С. Лескова с Л.И.Толстым и Ф,М, Достоевским. Расекаї М,С. Лескоїш «По поводу «Крейцероной сонаты» как образ памяти писателя// Достоевский и мировая кулылра. Альманах № 13. СПб. 194«. с. 1418
кусство?»). Ученический период в творчестве Толстого практически отсутствует, он входит в литературу сразу как первооткрыватель. Вяч. Иванов, называя творчество Толстого «сократическим моментом новейшей культуры», гак определяет значение его художественной проповеди: «Сила проповеди Толстого лежит в предпринятом им всеобщем испытании ценностей, утвержденных людьми во имя свое и потому преходящих и неценных, и ценностей, лицемерно утвержденных во имя Бога, на самом же деле только человеческих и временных ... Эта универсальная проверка ценностей была необходима в тот век, который поклонился условному под символом культуры...»1.
Толстовский способ познания, перешедший в особенность его поэтики, - это «остранение» (по терминологии В.Б. Шкловского), отрешенность от наработанного человечеством опыта, сознательный отказ от чем бы то ни было обусловленного взгляда. Характеризуя прием «остранения» и отмечая, что это не специфическая особенность художественного мира Толстого, а общелитературный принцип. В.Б.Шкловский поясняет: «Прием остранения у Л.Н. Толстого состоит в том, что он не называет вещь ее именем, а описывает ее, как в первый раз виденную, а случай - как в первый раз произошедший»". АЛ. Скафтымов и В.В. Виноградов критикуют термин В.Шкловского, не отрицая при пом своеобразия самого приема. Но мысли А.П.Скафтымова. термин «остранение» «не обозначает сущности явления»1. Для нас существенным станет комментарий В.В. Виноірадова этой особенности поэтики Толстою. По мысли исследователя, этот прием изображения в і котике Толстою основан «на совлечении с предмета его условных, «принятых», навязанных культурной фадицией покровов и «ореолов»4. На речевом уровне отказ от традиции, литературной и культурной, воплощается в «переназывании вещей» {по терминологии А.П.Чудакова), за явлением, вещью устанавливается
П.И. Иванов, Лов Толстой н культура// В.И.Иванов. Годное и вселенское. M..W4.C. 279-28(1 " В,Б. Шкловский Оіеории прозы. М,.1483,с.15-16.
1 А.И. (.'кифшмов. Идеи и формы в творчестве . Толстого// Л.П.Скафтымов. Нравственные искания русских писателей. М..І972. с. 154 4 В.В. Виноградов. О ячыкс Толстого 0()-6(41 голы>//Литературное наследство. Т. 35-36. M.J939. с. 161
новое наименование через отвержение общепринятого, традиционного названия. «Главный эффект возникает один - впечатление разрушения всей неточности или даже прямой лжи, которая накопилась в общем употреблении за этими традиционными обозначениями»1.
Рядом с «остранением» как особенностью поэтики Толстого традиционно отмечают отсутствие цитирования, проявления «чужого» слова в художественных текстах писателя. При всей основательности этого мнения просто отказать Толстому во внимании к явлению памяти было бы несправедливо. Есть как минимум два причины для пристального внимания Толстого к вопросам памяти и воспоминания. Основными двигателями развития творческой мысли писателя можно считать, с одной стороны, самопознание, которое невозможно вне активизации памяти как способа вглядывания в глубины собственной души, и, с другой стороны, память о смерти. Природа человека, его истинное предназначение, смысл жизни человека в свете предстоящей смерти - вот основные вопросы художественного мира Толстого, и в связи с этим корни толстовской философии памяти кроются в его особой онтологии. Формулировка «культурная память» в наименьшей степени применима к творчеству Толстого, он разрабатывает намять как категорию онтологическую. К концу творческого пути она приобретает для писателя особое значение.
Именно в 1890-1900-е годы Толстой обращает пристальное внимание на значение памяти и воспоминаний. 21 апреля 1905 года писатель записывает в дневнике: «Все чаще и чаще думаю о памяти, о воспоминании, и все важнее и важнее, основнее и основнее представляется мне это свойство. Я получаю впечатление. Его нет в настоящем. Оно есть только в воспоминании, когда я начинаю, вспоминая, обсуждать его, соединять с другими впечатлениями и мыслями. Я получил радость или оскорбление. В настоящем нет ни радости, ни оскорбления, оно начинает действовать только в воспоминании. Из бесчисленного количества впечатлений, которые я получал, я
Л.П. Чудако». Слово -вещь-мир: От Пушкина до Толстого. М..1992. с, 134
очень многие забыл, но они оставили следы в моем духовном существе. Мое духовное существо образовано из них»(55,136).
Предметом изучения в нашей работе стал роман «Воекрееение»(1899), в котором свойства памяти заявляют себя с наибольшей интенсивностью и, что особенно важно, проявляются на разных уровнях, организуя художественное целое романа. Интерес Толстого к свойствам памяти и способности воспоминания обусловил создание особой концепции памяти в «Воскресении». Именно категорией памяти связались в романе толстовский психологизм, религиозные представления писателя и особенности архитектоники романа. Более того: художественная реальность романа «Воскресение» рождается из творческого припоминания ранних произведений, замыслов и образов Толстого. Память в этом ракурсе изучения романа оказывается одним из механизмов художественного сознания, свойством самого творческого процесса.
Вопрос о значении памяти и воспоминаний в художественном мире Л.Н. Толстого неоднократно поднимался в литературоведении, однако работы, в которых ставился этот вопрос, в большинстве своем рассматривают воспоминание как прием, связанный с разработанным писателем принципом психологизма. Родоначальником тгого направления исследований можно считать И.Г. Чернышевского, который сформулировал свое понимание толстовского психологизма. «Диалектика души», по определению \[.\\ Чернышевского, является основным принципом изображения внутренней жизни человека в художественном мире Толстого: ««Внимание ірафа Толстого более всего обращено на то, как одни чувство и мысли развиваются из других; ему интересно наблюдать, как чувство, непосредственно возникающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетаний, представляемых воображением, переходит в другие чувств, снова возвращается к прежней исходной точке и опять и опять странствует, изменяясь но всей цепи воспоминаний...»1.
11І.Г. Чермышенский. Полное собрание сочинений: В 15 тт. Т.З. М„ 1947. е. 422
К этому направлению изучения памяти в творчестве Толстого относятся работы П.П.Громова1, В.Д. Диеирова2, О.В. Сливицкой3, Д.Н. Кузиной и К.И.Тюнькина4, И.В. Страхова5. В работах перечисленных исследователей нет жесткого размежевания между произведениями «раннего» и «позднего» Толстого, примеры использования писателем свойств памяти в создании психологического портрета героя даются «через замятую» как явления одного [юрядка. В отличие от названных исследователей, Л.Н. Кузина в книге «Художественное завещание Толстого. Поэтика Л.Н. Толстого конца 19 - начала 20 века»* обращается к использованию писателем свойств памяти как особому способу композиционной организации именно «поздних» произведений. В исследовании Л.Н. Кузиной своеобразие толстовских повестей этого периода охарактеризовано через свойства поэтики художественного времени, которое в произведениях писателя 1880-1900-х годов «уплотняется», концентрируется в моменте прозрения героя. Таким образом, вопрос о свойствах памяти поставлен в зависимость от основной темы «поздних» произведений Толстого: нравственное прозрение, воскресение.
Другим направлением в исследовании функций памяти и воспоминаний в художественном мире Толстого можно считать ряд работ, в которых предметом анализа становится взаимопроникновение образов и мотивов разных произведений Толстого; это работы В.Ф.Асмуса7, В.Л. Жданова*. Г.Я. Галаган4, ').Л, Бабаева"1. В этом случае сам акт художественного смыслопо-рождения становится своего рода припоминанием и переосмыслением предыдущего творчества, внутренним авторским диалогом. Отметим, что иссле-
11.11. Громов. О етиле Льна Толстого. Становление «диалектики души». Л.,1971.е. 144-150 : В.Диеіірон. Искусство человековедения: Нехудожественного опыта Jli>aa Толстого. Д.. 1985. с. 17-19
О.В. Сливи икая. «Война и мир» Л.М. Толстого. Проблемы человеческого общения. Л.. 1488 4 Л,П. Кузина. К.И.Тюпышн. «Воекрееспие» JUL Толстого.,., с. 88-93
И.В. Страхов. Психология литературного творчества (Л.Н. Толстой как психолог). М, - Воронеж. 1998, с. 107-118
" Л.М. Кузина. Художественное запоившие Л. Толстого. Потгика . Толстого конца 19 - начала 20 века. М..1993
В.Ф, Лсмуе, Мировоззрение Толстого //Литературное наследство.*!.69, кн.І. M.J96l,c. 35-103 * В.Л. Жданов. От «Лины Карениной» к «Воскресению». М..1967 " Г.Я. Галаган, Л JI. Толстой: Художеетвеппо-ті ичеекие искания. Л,.1981 '"*).['. Ііашсн.Очерки ')еіетики и творчества Л.Н, Толстого, М.. 198I.e. 134-165
дования, которые ведутся в этом направлении, не выдвигают на первый план вопрос о творческой активной памяти, а преследуют цель взглянуть на художественный мир Толстого как на единое целое.
Нам представляется необходимым обратиться к последовательной разработке феномена воспоминания в художественном мире Толстого, учитывая его многоаспектный характер, что позволит уяснить значение и роль воспоминания в художественной системе прежде всего в «поздних» произведениях Толстого.
Цель нашего исследования - определить значение категории воспоминания художественной системе романа Толстого «Воскресение», выяснить роль, которую играет воспоминание в создании художественного целого последнего романа писателя.
Способы функционирования воспоминания в художественной системе романа Толстого «Воскресение» приводят к необходимости выделить два аспекта проблемы. Первый аспект связан с тем, что «Воскресение» Толстого является романом о воспоминании: воспоминание становится предметом художественного исследования автора и реализуется в романной реальности как воспоминания героев. Это положение ставит перед автором диссертационного исследования ряд задач:
определить место воспоминания в структуре повестей . Толстого 1880-1890-х годов, предшествовавших работе над романом «Воскресение»;
выявить значение категории воспоминания в художественном решении проблемы нравственного воскресения человека в мире Л.И. Толстого;
установить характер взаимозависимости категории воспоминания и исповедального начала в романе Л.Н. Толстого «Воскресение»;
Второй аспект решения вопроса о роли воспоминания в художественной системе романа «Воскресение» Л.Н. Толстого связан с другим способом функционирования воспоминания - последний роман писателя становится
романом-воспоминанием, творческий процесс создания романа оборачивается для самого автора процессом воспоминания. Данное положение связано с решением следующих задач:
- охарактеризовать связь процесса воспоминания и творческого вооб
ражения писателя в создании художественного мира романа «Воскресение»;
- проанализировать способы автоцитации в романе Л.Н. Толстого
«Воскресение».
Выделенные нами два направления исследования связаны с многоаспектным функционированием воспоминаний в художественной системе романа Л.Н. Толстого «Воскресение», что обусловило их сопряжение в рамках одного исследования.
Таким образом, в настоящей работе впервые предпринимается попытка всестороннего изучения функций воспоминания в художественной системе последнего романа Л.Н. Толстого, установлена зависимость основной проблемы «позднего» творчества Л.Н. Толстого - проблемы воскресения - от категории воспоминания.
Внутренняя логика и структура диссертации определяется задачами и особенностями предмета исследования. Диссертация состоит из двух глав. Первая глава, «Поэтика воспоминания в романе Л.Н. Толстого «Воскресение», призвана охарактеризовать воспоминание как категорию онтологии и поушки романа. Она состоит из четырех параграфов, первый параграф посвящен выявлению и фиксации тех значений, которые имело воспоминание в «ранних» произведениях Толстого и повестях 1880-1890-х годов. Следующие параграфы данной главы обращаются собственно к роману Толстого «Воскресение»; в них определяется, какую роль играет текст о прошлом героев романа в композиционной организации произведения, как характеризует героев утраченная ими связь между прошлым и настоящим. В ходе работы уточняются такие понятия, как забвение, отсутствие воспоминаний, пробуждение памяти, воспоминание. Особое внимание уделяется связи между воспоминаниями героя «Воскресения» и исповедальным началом романа. Лич-
пые воспоминания Нехлюдова, пробуждая совесть и разум героя, обуславливают обретение памяти о Боге. В данной части исследования определяются два значения понятия воспоминание: воспоминание о своей жизни и воспоминание о Боге, - а также устанавливается их структурная и смысловая зависимость. Последний параграф первой главы нашего исследования рассматривает евангельскую притчу как модель мира, созданную в романе Толстого, где забвение «хозяина» является причиной зла и насилия, царящих в человеческом обществе. Композиционное движение романа и развитие характеров главных героев «Воскресение» анализируется в первой главе исследования в соотношении с поэтикой воспоминания.
Вторая глава, «Функции автоцитирования в романе Л.Н. Толстого «Воскресение», связана с другим аспектом изучения памяти и воспоминаний в произведении. В данной главе устанавливается взаимозависимость воспоминаний и творческою воображения Толстого. Первый параграф призван охарактеризовать прием автоцитирования как способ реализации памяти художника и выявить наиболее активные, с точки зрения автоцитации, части романа. Последующие части данной главы исследования посвящены анализу таких видов автоцитирования, как имена, авторские характеристики героев, сюжетные ситуации. Особое внимание уделяется устойчивому образу творчества Толе того - образу весны - и выявляется ключевая роль '.ггого образа в художественной системе последнего романа писателя. Последний параграф обращается к повторяющемуся мотиву в произведениях Толстого, здесь обнаруживается, что мотив пути является сквозным мотивом и во многом определяет логику развития романного повествования в «Воскресении».
В заключении формулируются выводы о значении воспоминания в художественной системе последнего романа Толстого.
Становление семантики воспоминания в творчестве Л.Н. Толстого до романа «Воскресение»
Память - это неотъемлемое свойство человеческого сознания, которое является после восприятия самой необходимой способностью мыслящего существа и проявляет себя через воспоминания. Память определяется как «способность сохранять восприятия и представления после момента переживания; память означает также {образно выражаясь) хранилище»1.
Одним из важнейших объектов художественного исследования Толстого является внутренний мир человека, и его внимание к способности памяти, к роли воспоминаний во внутренней жизни человека не просто объяснимо, но необходимо. П.П. Громов, комментируя статью Н.Г. Чернышевского о ранних произведениях Толстого, выделяет способность к воспоминанию в качестве основной особенности внутренней жизни человека в мире толстовских произведений: «сила сочетаний» относится также и к «воспоминаниям», то есть к душевному опыту человека, постоянно активно присутствующему в чувствах и мыслях, возникающих именно в данный момент, появляющихся непрерывно и непрерывно меняющихся. «Воспоминания», постоянно присутствующие в психическом процессе, - это прошлое. Настоящее переплетено как с ним, с прошлым, так и цепью непосредственных восприятий. Оно переплетено одновременно и с «грезами», то есть активно действующим человеческим сознанием, «забегающим вперед», консіруирующим возможное «будущее» чувства. На этой сложной основе возникает «рефлексия о настоящем», то есть динамическое осмысление себя в этом движущемся диалектическом потоке сознания, тянущемся от прошлого к будущему, то есть к определенной внутренней перспективе. «Рефлексия о настоящем», в свою очередь, непрерывно переплетается с «мечтами о будущем».
Внимание к душевной и духовной жизни человека объединяет все творчество Толстого, и многие толстовские герои демонстрируют способность воспоминания: герои Толстого это герои вспоминающие и помнящие. Но обращает на себя внимание существенное изменение роли воспоминания в произведениях от «раннего» к «позднему» Толстому. Если для Толстого 1850-х годов воспоминание было прежде всего одним из способов проникновения во внутренний мир героя, средством психологического анализа, то для произведений «после перелома», при сохранении предыдущих функций, воспоминание, становясь категорией, определяющей духовный мир героя, входит в самые недра поэтики толстовских произведений.
Внимание к воспоминанию сопряжено в мире Толстого с особым представлением писателя о единстве личности. Сравнивая изображение человека в мире Достоевского и Толстого, В.Д. Днеиров отмечает следующие особенности в изображении личности у Толстого: личность в толстовских произведениях «непрерывна», «текуча», именно из ее «движущегося единства выступают различия», то есть в основе изображения личности у Толстого - «некое слитное своеобразие»2. Единство человеческой личности в мире Толстого реализуется в способности воспоминания, где прошлое и настоящее обретают связь, являются подтверждением непрерывного развития человеческой души.
«Текучесть» человека проявляется в соотношении прошлого и настоящего, человек находится в диалоге с собой прежним, со своим прошлым. Внимание к воспоминаниям объясняется также интересом к бессознательному миру человека, так как процесс воспоминания - акт бессознательный, где ассоциативное мышление преобладает над голосом разума.
В произведениях Толстого «до перелома» способность человека к воспоминанию заявляет себя не единожды, но в большинстве случаев воспоминания не самоценны и не самодостаточны, они лишь позволяют обнаружить изменчивость человеческих чувств и переживаний. Таким образом, для «раннего» Толстого роль воспоминаний в художественном мире оказывается вспомогательной, сам процесс воспоминания не ведет героя к новым открытиям, а позволяет автору зафиксировать то или иное душевное движение. Художественные задачи, которые решает писатель, изображая процесс воспоминания своих героев, определяются и тем самым ограничиваются принципами психологического анализа. Для раннего творчества Толстого характерно частое употребление словоформ: «помню», «на память», «не помню», «вспомнить», - но для писателя не существует проблемы в самом процессе воспоминания. Характеристики, выраженные словами «помнить» и «забыть», не становятся в его произведениях «раннего» периода определяющими.
Настоящее и прошлое в романе Л.Н. Толстого «Воскресение»: от забвения к воспоминанию
Принимаясь за писание подаренного А.Ф. Кони сюжета, Толстой собирался изложить события в их хронологической последовательности, что и было реализовано им в первой незаконченной редакции будущего романа (33,3-19). Еще раньше, советуя А.Ф. Кони написать повесть по этому сюжету, Толстой отметит, что «его перипетии надо бы изложить в хронологическом порядке»1. Толстой принимается работать над «Коневской повестью»" в 1889 году, и сюжет воспоминания не становится смыслообразующим в первой редакции. Хронологическая последовательность, в которой автор излагает события, сообщает развитию романного времени поступательный характер: одно событие сменяет другое таким образом, что прошлое отдаляется и заменяется настоящим. Но текст первой незаконченной редакции романа несколько раз обращается к памяти героев. Нехлюдов (в этой редакции Валерьян Юш-кин) размышляет о Катюше: «Ну что ж останется об ней приятное воспоминание...»(33,12). Мысли героини связаны с воспоминаниями: «...она вдруг вспомнила все, вспомнила то, что она потеряла все то, что ей велели не одни барышни, а что ей бог велел беречь...»(33,12). Возвращаясь к тетушкам, герой предается воспоминаниям, о чем коротко упомянуто автором: «Поэтическое воспоминание о Катюше привлекало его»(33,15).
Автор неоднократно указывает на воспоминания героев уже в первой незаконченной редакции «Воскресения», но свойство памяти еще не стало значимой категорией для поэтики последнего романа Толстого. Иное соотношение прошлого и настоящего мы находим во второй незаконченной редакции романа, которая состоит из нескольких страниц. Композиция произведения в этой редакции претерпевает существенные изменения: роман открывается не историей юношеской любви и падением героев, а характеристикой героя (здесь Аркадия Неклюдова), который назначен присяжным на сессию суда, таким образом в этой редакции встреча героев на суде должна стать завязкой романа, что ведет к иному соотношению прошлого и настоящего. Если завязкой становится встреча героев на суде, то об их прошлом должно быть рассказано через призму настоящего времени. Отметим, что именно эта редакция носит название «Воскресение», таким образом идея воскресения героев здесь становится неразрывно связанной с воскрешением их прошлого. Произошло сопряжение разных значений слова «воскресение». Глагол «воскресить» имеет, кроме религиозно-христианского и психологического, значение: «восстановить в сознании утраченное, забытое».1 Первая законченная редакция романа закрепляет зависимость названия произведения - «Воскресение» - и историю прошлого героев, которая дана через воспоминание Нехлюдова: «Воспоминание, копошившееся где-то далеко внизу за другими впечатлениями, вдруг нашло себе дорогу и выплыло наружу. «Катюша! - вспомнил он. - Тетеньки Марьи Ивановны Катюша». И он, удерживая дыхание, стал всматриваться в подсудимук »(33,40-41). Отметим ту психологическую особенность воспоминания, которая, проявляя себя уже в этой редакции, будет иметь важное значение для характеристики героя в окончательном тексте «Воскресения». Встреча Катюши на суде провоцирует следующую работу сознания героя: из многочисленных переживаний прошлого вычленяется одно единственное, значимое для данного момента, вызванное настоящим моментом воспоминание. Уже здесь настоящее и забытое прошлое соединяются в драматическом противоречии.
Движение романа в первой законченной редакции 1895 года уже определилось как движение от настоящего к прошлому и только затем к будущему: намечена особая связь, которая соединяет прошлое и будущее. Настоящее героев, выдвинутое на первый план, становится исходной точкой движения героев во временном развитии романа.
«Воскресение» - психологический роман, но психологизм Толстого не замкнут на себе самом, он имеет явную этическую направленность. Как отмечает Л.Гинзбург, «психологизм и этика тесно сопряжены в толстовском аналитическом исследовании побуждений» . Основной психологической задачей романа является воскресение героев, и любое их состояние и побуждение оценивается как приближение к нравственному возрождению или удаление от этой конечной цели.
Одной из основных характеристик героев в начале романа, а значит в начале их пути к нравственному воскресению, является отсутствие памяти, беспамятство. Нехлюдов забывает о сессии суда, на котором он должен быть присяжным, а между тем именно эта сессия суда изменит его жизнь, заставит вспомнить свой грех. В записке княжны Корчагиной, которая напомнит герою о предстоящем событии, Мисси называет себя - его «памятью». «Исполняю взятую на себя обязанность быть вашей памятью... напоминаю вам, что вы нынче, 28 апреля, должны быть в суде присяжных и потому не можете никак ехать с нами и Колосовым смотреть картины, как вы, с свойственным вам легкомыслием, вчера обещали... Я вспомнила это вчера, только что вы ушли. Так не забудьте же...» (32,13-14).
Автоцитирование как особенность романа Л.Н. Толстого «Воскресение»
Роман «Воскресение» Л.Н. Толстой пишет 10 лет, произведение разрастается из замысла повести (в дневниках Толстой долгое время именует «Воскресение» «КоневскоЙ повестью»). Повесть преобразуется в роман с постепенным включением нового материала. Л.Д Опульская отмечает, что «по мере работы «Воскресение» все более становилось панорамой русской жизни последней четверти XIX века и вбирало в себя великое множество впечатлений, переживаний создателя романа за эти годы».
Сам Толстой ощущал итоговое значение своего романа. В письме П.И. Бирюкову в декабре 1898 года, когда работа над «Воскресением» подходит к концу, Толстой пишет: «Я все пишу свое совокупное - многим - письмо в «Воскресении»(71,515). Роман «Воскресение» осознается писателем как итоговый в нескольких смыслах: писатель предчувствует конец своего творческого пути, конец века и конец своей жизни. Тема смерти настойчиво звучит в дневниках и письмах пистеля в период работы над «Воскресением». Приведем отрывок из письма Н.Н. Страхову от 13 июня 1895 года: «Вообще разлад, и чувствую, что все ближе и ближе подвигаюсь к последнему путешествию, что не мешает мне, однако, заниматься все тем же своим делом в светлые, сильные минуты»(68,104),
Еще в годы начала работы над «Коневской повестью» писателем владеет желание большой значительной работы, он признается, что «...хорошо бы писа-теь роман de longue haleine (большого дыхания), освещая его теперешним взглядом на вещи»(52,5-6). Причем в этой же записи Толстой отмечает, что в таком романе «...я мог бы соединить все свои замыслы, о неисполнении которых я жалею»(52,6). Многие из тех замыслов, о которых пишет Толстой воплотились в самостоятельные произведения (например, «Отец Сер-гий»(1898), «Крейцерова соната»), но для нас значимо именно само желание Толстого «соединить» разный материал, наблюдения в одном большом романе. Это свидетельствует об отношении Толстого к своему творчеству как органическому миру, который держится на единых законах, основаниях.
Отметим, что отношение Толстого к своим произведениям как к единому тексту начинает формироваться уже в 1850-е годы, когда создаются его первые произведения. Толстой выстраивает свои тексты в определенной последовательности. В дневнике 1852 года молодой Толстой так рассуждает о своих литературных планах: «Завтра утром примусь за переделку описания войны, а вечером за Отрочество, которое окончательно решил продолжать. 4 Эпохи жизни составят мой роман до Тифлиса»(46,150-151).
По поводу своего нравственного переворота 1877 года (обозначенного в «Исповеди») Толстого пишет в ответе на сомнения француза Жоржа Дюма: «Я думаю, что вы совершенно правы, предполагая, что перемена, о которой я говорю в «Исповеди», произошла не сразу, но что те же идеи, которые яснее выражены в моих последних произведениях, находятся в зародыше в более ранних. Эта перемена показалась мне неожиданной, потому что я неожиданно ее осознал» (66,188). Для нас существенным окажется признание писателя, что важные для позднего творчества идеи уже находятся «в зародыше» в «ранних» произведениях, это замечание вновь свидетельствует о единых основах художественного мира Толстого,
В связи с предыдущими положениями интерес вызывает высказывание Толстого, о котором рассказывает П.И.Нерадовский. Художник вспоминает о своем разговоре с Толстым, произошедшем зимой 1895 года:
«Мне было тогда 17 лет, и я зачитывался повестями Л.Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность». Помню, я завел разговор об этих повестях... -Когда же будет продолжение «Юности»? Ведь вы кончаете повесть обещанием рассказать, что будет дальше с ее героями. Лев Николаевич сразу нахмурился. Было очевидно, что мой наивный вопрос испортил ему настроение. -Да ведь все, что было потом написано, и есть продолжение юности, -сказал он сухо». Говоря о «продолжении» «Юности», Толстой ставит все свои произведения в зависимость именно от этой части трилогии. Для нас особенно актуальным оказывается это признание писателя, так как роман «Воскресение» отличается многочисленными текстовыми включениями именно последней части трилогии.
Имена
Вопрос о роли «воспоминания» в «Воскресении» Толстого не решается в рамках только самого романа. Это обнаруживается на разных уровнях; первый из них, на котором мы остановимся - имена.
Имя главного героя - князя Дмитрия Нехлюдова - устанавливает связи романа «Воскресение» с ранними произведениями Толстого: с трилогией, с повестью «Утро помещика», с рассказами «Из записок князя Нехлюдова, Люцерн»(1857) и «Записки маркера»(1853).
Философия и психология наименования того или иного объекта имеют близкую мотивацию. За собственным именем видится потребность выделить объект из потока, определить его, закрепить за ним ряд признаков. Имя, по мысли Ю.М. Лотмана, «мифологично», оно является своеобразным опознавательным знаком, определяющим конкретный и неповторимый объект: «... миф и имя непосредственно связаны по своей природе. В известном смысле они взаимоопределяемы, одно сводится к другому: миф - персонален (номи-национален), имя - мифологично».
Употребление уже встречавшегося ранее имени указывает на сознательную связь двух объектов, их характеристик, она [связь] реализуется в два этапа: во-первых, воспоминание о первом объекте и, во-вторых, узнавание во втором объекте черт первого. Объект, наименованный вторым, становится своеобразной копией, двойником первого. Копия хранит память о первообразе, она одновременно самостоятельна и зависима от оригинала, то есть обладает достаточной свободой, но всегда соотносима с оригиналом.
В черновых редакциях романа «Воскресение» имя главного героя меняется от Валериана Юшкина к Аркадию Неклюдову и только в первой законченной редакции романа герой именуется Дмитрием Нехлюдовым. Отметим, что в романе «Воскресение» повторяется даже уменьшительная форма имена: «чудесный Митя» называет Нехлюдова Николенька в «Юно-сти»(1856); «милый Митя» называет тетушка героя в повести «Утро помещика»; в «Воскресении» мать Нехлюдова перед смертью обращается к сыну: « Не суди меня, Митя, если я не то сделала»(32,100). Автор присвоит своему герою фамилию Неклюдов при работе над второй незаконченной редакцией романа (еще раз отметим, что именно в этой редакции «воспоминание» должно стать композиционным стержнем романа).
Разговор об имени главного героя ни к чему бы не привел и имел бы вид отдельного замечания, если бы текст романа не имел других отсылок к предыдущим произведениям писателя. Толстой в своих ранних произведениях неоднократно использует имя Нехлюдова, но в остальном тексты ранних произведений писателя оказывались замкнутыми на самих себя, и их смысловая целостность не зависела от взаимодействия с другими текстами. Структура романа «Воскресение» предполагает в читателе память о других текстах.
Трижды в романе названо имя Николеньки Иртеньева, причем впервые имя героя раннего толстовского произведения упоминается в одном из ключевых эпизодов, где Нехлюдов осознает «волю хозяина». Смысловая напряженность этого эпизода обуславливает особую значимость тех связей и ассоциаций, которые здесь возникают. Такой тип выдвижения1 ставит отсылку к трилогии в сильную позицию: «Он не только вспомнил, но почувствовал себя таким, каким он был тогда, когда он чегырнадцатилетним мальчиком молился богу, чтоб бог открыл ему истину, когда плакал ребенком на коленях матери, расставаясь с ней и обещаясь ей быть всегда добрым и никогда не огорчать ее, - почувствовал себя таким, каким он был, когда они с Николенькой Иртеньевым решали, что будут всегда поддерживать друг друга в доброй жизни и будут стараться сделать всех людей счастливыми» (32,224-225); «Да, да, - думал он. - Дело, которое делается нашей жизнью, все дело, весь смысл этого дела непонятен и не может быть понятен мне: зачем были тетушки; зачем Николенька Иртеньев умер, а я живу? Зачем была Катюша? И мое сумасшествие? Зачем была эта война? И вся моя последующая беспутная жизнь? Все это понять, понять все дело хозяина - не в моей власти» (32,226); при встрече Нехлюдова с сестрой Натальей снова упоминается Николенька Иртеньев, работает один из типов выдвижения - повтор: «Она тогда была влюблена в его умершего друга Николеньку Иртеньева. Они оба любили Нико-леньку и любили в нем и себе то, что было в них хорошего и единящего всех людей» (32,314).
Имя Николеньки Иртеньева возникает внутри «воспоминания» Нехлюдова. Николенька Иртеньев «вспоминается» героем как значимая фигура его юности, с именем Николеньки у Нехлюдова связаны далекие и светлые воспоминания. Образ Николеньки, «припоминаемый» здесь, объединяет особый мир детства, выстроенный в «Воскресении», который в финале романа обобщается христианским тезисом - «будьте как дети».
«Воспоминание» Нехлюдова о своем друге обращается авторским и читательским «воспоминанием»: имя героя толстовской трилогии размыкает структуру романа.
Воспоминание Нехлюдова в «Воскресении» в 8 главе второй части романа - «Он не только вспомнил, но почувствовал себя таким... когда плакал ребенком на коленях матери, расставаясь с ней и обещаясь ей быть всегда добрым и никогда не огорчать ее»(32,224) - напоминает эпизод из 15 главы повести «Детство»: «Она улыбается своей грустной, очаровательной улыбкой, берет обеими руками мою голову, целует меня в лоб и кладет к себе на колени.
