Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Истоки и особенности натурфилософских взглядов М. Осоргина 23
1. Значение натурфилософских взглядов в мировоззрении М. Осоргина 23
2. Коррекция масонских идей в деятельности М. Осоргина 35
Глава II. Сиюминутное и вечное в природе (по циклам рассказов «Вещи человека» (1929) и «Чудо на озере» (1931)) 42
1. Роль отца и матери в воспитании чувства природы» 42
2. Осмысление законов жизни в цикле рассказов «Чудо на озере» 53
Глава III. Воплощение натурфилософской концепции М. Осоргина в романе «Сивцев Вражек» 61
1. Биографические, исторические предпосылки романа, его восприятие читателями и литературной критикой 61
2. «Сивцев Вражек»: осмысление человеческой жизни как части вселенского целого 69
3. Противоречивость разных граней земного мира 77
4. Соотношение макрокосма и микрокосма человека 87
Глава IV. «Повесть о сестре»: выражение духовной гармонии личности 101
1. О гармонии как основе авторской концепции жизни 101
2. «Повесть о сестре» - самобытный тип автобиографического повествования 109
3. Гармония личности в свете авторской натурфилософской концепции 120
Заключение 139
Библиография 144
- Значение натурфилософских взглядов в мировоззрении М. Осоргина
- Роль отца и матери в воспитании чувства природы»
- Биографические, исторические предпосылки романа, его восприятие читателями и литературной критикой
- О гармонии как основе авторской концепции жизни
Введение к работе
Наследие писателей, уехавших за пределы России вскоре после Октябрьской революции 1917 года, на редкость объёмно, многогранно, обладает непреходящей философско-эстетической ценностью, масштабным значением для отечественного и мирового искусства. В настоящее время изданы на родине собрания сочинений ведущих мастеров художественной литературы Русского зарубежья, опубликованы многочисленные исследования их творчества. Тем не менее, ряд талантливых прозаиков и поэтов, прославившихся в эмигрантской среде, до сих пор не привлекли пристального внимания отечественных ученых. Среди тех, чье наследие еще не стало предметом многогранного, системного изучения российских ученых, -Михаил Андреевич Осоргин.
Имя Осоргина впервые зазвучало в постперестроечной России в связи с выходом в 1989 году сборника его статей «Заметки старого книгоеда» (М.: изд. «Книга»). «Открыл» автора этой книги литературовед из Воронежа Олег Ласунский - как ценителя, собирателя и одического певца книжных раритетов, затем как автора художественных сочинений. Лишь спустя несколько лет началось серьезное «освоение» наследия Осоргина в целом на его родине. Б. Зайцев в своих воспоминаниях (Русская мысль. 1964. № 2135. 7 апреля.) писал по этому поводу. «Оказался он [М. Осоргин - И.Б.] писателем-эмигрантом, сугубо эмигрантом: ничто из беллетристики его не проскочило за железный занавес, а тянуло его на родину, может быть, больше, чем кого-либо из наших писателей. Но его там совсем не знают».1 Проживший большую часть своей жизни за рубежом, М.А. Осоргин, действительно, остался неколебимым патриотом: «...Подлинный русский человек никак вне России не мыслим. В Европе
1 Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 5 т. Т.6 (доп.). Мои современники: Воспоминания. Портреты. Мемуарные повести. - М., 1999. - С. 357.
5 он может быть гостем и гастролёром, но не жителем, так как он по природе своей не европеец, хотя может быть и не азиат: он - русский, человек хвойный, равнинный, речной, ему очень трудно акклиматизироваться. Ему нужно жить дома, на Волге, в Иркутске, в Вологде, в Калужской губернии. Там - жизнь настоящая и стоящая, а здесь - подмена бытия прозябанием. Здесь корни бытия сохнут, пафос жизни и работы вянет». Осоргин всегда был верен теме России, писал о проблемах её исторического пути, судьбе русской культуры, осмысливал особенности русского национального характера. Немудрено, что писатель до последних дней своей жизни надеялся на публикацию на родине своих произведений, утвердив еще в середине 1920-х годов свое credo: «К изданию моих книг здесь я совершенно равнодушен... Хотел бы печататься только в России».3
С 90-х годов XX века мечтам писателя суждено было сбыться: его книги вернулись на родину: романы «Сивцев Вражек» (1990), «Свидетель истории» (1989), повести «Из маленького домика» (1999), «Вольный каменщик» (1992) и «Повесть о сестре» (1992), мемуарная проза (1992). А в 1999 году в издательстве «Интелвак» («Московский рабочий») вышло двухтомное собрание сочинений М. Осоргина, дополненное в 2003 - одним, а в 2005 - двумя томами.
Первыми ценителями творчества М. Осоргина, естественно, стали деятели Русского Зарубежья, но они останавливались в основном на мировоззренческих аспектах произведений писателя, может быть, потому, что достоинства его языка и стиля были неоспоримы, а взгляды на мир претерпевали серьезные изменения. Роман «Сивцев Вражек» был воспринят очень неоднозначно, многие упрекали Осоргина в неопределённости его позиции. В.М. Зензинов хотел видеть в этом сочинении авторское предпочтение определенной одной идее, тогда как
2 Осоргин М.А. Русское одиночество // Рассвет. 1925. 15 февраля. № 7. - С. 16.
3 Письма М. Осоргина к М. Горькому от 18.01.1929 и 26.10.1924 гг. //Архив М. Горького.
сам М. Осоргин считал, что у «каждого своя правда». Критика смутила любовь создателя «Сивцева Вражка» ко всем его героям, даже к тем, кто «явно этого не заслуживает», а также - авторское зрение, подобное микроскопу, сквозь увеличительные стёкла которого просматривается каждая клеточка человеческой жизни.4
Немало споров вызвала повесть «Вольный каменщик» в масонской среде: автора этого произведения обвиняли в раскрытии масонской тайны. В.Е. Жаботинский, однако, справедливо заметил, что в повести говорится не о конкретном религиозном течении, а о всех тех, кто умеет «взбунтоваться против подвала и обручиться с богиней Иштар».5 «Иштар в аккадской мифологии богиня плодородия и плотской любви», «астральное божество, олицетворение планеты Венера».6 Упоминая это имя, критик, видимо, имел в виду освобождение от социальных пут и слияние человека с вольной земной природой. Было сделано и показательное - наблюдение об особом даровании Осоргина: маска сарказма и иронии - всего лишь прикрытие для «расстёгнутого сердца» и страдающей души писателя.7
Коллеги-писатели, откликнувшиеся на произведения Осоргина, как правило, восторгались его художественным мастерством. Б. Зайцев оценил роман «Сивцев Вражек» как талантливое произведение в духе толстовских традиций.8 А. Куприн главным достоинством книг М. Осоргина считал доброту, простоту, чистоту и зоркость. М. Алданов и Г. Иванов назвали его произведения выдающимися в отечественной прозе.10
4 Зензинов В.М. Роман войны и революции // Дни. 1928.8 апреля.
5 Жаботинский В.Е. О «Вольном каменщике» М. Осоргина // Последние новости. 1937. 11 февраля.
№ 5802.
6 Новый энциклопедический словарь. - М.: «Рипол Классик», 2005. - С. 453.
7 Жаботинский В.Е. О «Вольном каменщике» М. Осоргина // Последние новости. 1937. 11 февраля.
№ 5802.
8 Зайцев Б.К. М. Осоргин «Сивцев Вражек». Рец. // Современные записки. 1928. Кн. 36. - С. 532 - 533.
9 Куприн А.И. По поводу одной книги // Новая газета. 1931.15 марта.
|0Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века. Энциклопедический биографический словарь. - М., 1997. - С. 473.
После смерти М. Осоргина (умер в 1942 году) многие, близко знавшие его, сочли необходимым в своих воспоминаниях осветить не только творческий дар писателя, но и гармонию его личности. В предисловии к книге Осоргина «Письма о незначительном» М. Алданов писал: «Это был человек, на редкость щедро одаренный судьбою, талантливый, умный, остроумный, обладавший вдобавок красивой наружностью и большим личным очарованием. <...> Все хорошо знавшие его люди признавали его редкие достоинства, его совершенную порядочность, благородство, независимость и бескорыстие».11 В. Яновский в книге «Поля Елисейские» назвал Осоргина «одним из немногих русских джентльменов в Париже», обладавшим «приличной, воспитанной душой», такой, каких было мало в эмиграции.12 М. Вишняк выделил жизнерадостность и остроумие Осоргина, его дар быть «душой общества», отличным товарищем, центром притяжения молодежи и женщин. Б. Зайцев вспоминал об изяществе, приветливости, доброжелательности «очень русского человека, очень интеллигента русского», «человека мягкой и тонкой души» 14 - Михаила Андреевича Осоргина.
Статьи в память о писателе создали также Е. Кускова, Г. Забежинский, А. Николаев, Г. Гурвич, М. Слоним и другие. Именно с этих публикаций начался второй период изучения творчества М. Осоргина - «американский» (1952 - 1976). Его итогом можно считать ряд исследовательских работ, составление библиографии и диссертацию Д. Финн15 по творчеству писателя, где были освещены эволюция мировоззрения выдающегося представителя российской
11 Алданов М. Предисловие // Осоргин М. Письма о незначительном. 1940-1942.- Нью-Йорк, 1952. -
С.13.
12 Яновский В. Поля Елисейские.// Современное русское зарубежье- М., 2000.- С.395.
13 Вишняк М. Современные записки. Воспоминания редактора.// Современное русское зарубежье- М.,
2000.-С.395.
14 Зайцев Б.К. Собрание сочинений: В 5 т. T.6 (доп.). Мои современники: Воспоминания. Портреты.
Мемуарные повести. - М., 1999. - С. 355.
15 Fiene D. М.А. Osorgin - The Last Mogican of the Rassian Intelligentsia II Rassian Literature Triquarterly.
1976. P. 16.
8 интеллигенции, проблематика и художественная система его произведений.
С конца 1980-х годов проявился глубокий интерес к наследию М. Осоргина российских исследователей. Основной трудностью в их работе стала недоступность важных материалов: архив писателя, переданный в 1966 году его вдовой Т. А. Бакуниной-Осоргиной в РГАЛИ, был закрыт для широкого использования вплоть до 2020 года. Т.А. Бакунина-Осоргина открыла доступ к документам лишь отдельным лицам: О.Г. Ласунскому, А.И. Серкову, О.Ю. Авдеевой, Д. Финн, Н.В. Бармаш.16 Именно они стали первыми, кто приобщил современного российского читателя к творчеству М. Осоргина, в своих статьях (чаще представлявших собой предисловия к издававшимся книгам М. Осоргина) рассказав о жизни писателя, сделав обзор его художественных и публицистических произведений. В справочных изданиях были помещены очерки Л. Поликовской и Т. Марченко,
кратко освещавшие биографию и творчество автора. В третьем томе -«Книги» - «Литературной энциклопедии Русского Зарубежья» (М.: РОССПЭН, 2002) группой отечественных авторов (В.Н. Дядичев, A.M. Зверев, Е.А. Бекназарова, Б.А. Ланин, Т.Г. Петрова, Н.Ю. Симбирцева) дана характеристика вышедших за рубежом книг Осоргина, однако здесь превалируют ссылки на отзывы зарубежных литературных критиков и писателей о публикациях Осоргина.
На издание сочинений М. Осоргина в России откликнулись современные литературоведы. Роману «Сивцев Вражек» посвящены работы В. Курбатова и В. Камянова. В. Курбатов назвал роман «светлой книгой», объяснив такое суждение тем, что писатель выбрал в учителя Толстого, Гончарова, Аксакова, а также преодолел
16 См. об этом: Нечаева М. Поэтико-философский контекст и околороманное пространство романа
М.Осоргина «Сивцев Вражек». Дисс канд. фил. наук. - Тамбов, 1997.
17 Поликовская Л. М. Осоргин/Энциклопедия для детей. - М.: Аванта +, 1999; Марченко Т. М. Осоргин
/Литературная энциклопедия русского зарубежья. 1918-1940. - Т.1. Писатели Русского Зарубежья. - М.,
РОССПЭН, 1997; Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть XX века.
Энциклопедический биографический словарь. - М.: РОССПЭН, 1997.
9 ожесточение изгнанника и сумел взглянуть на происходившее в России глазами художника-гуманиста.18 В. Камянов выделил широту созданной Осоргиным картины жизни - от подвальных мышей до вождей мировой революции.19 Повесть «Вольный каменщик» вызвала антиномичные оценки А. Чернышёва и Т. Марченко. Первый рецензент обратил внимание на владеющую автором произведения радость бытия и веру в маленького человека, бросившего вызов жестокому миру. 20 Второй - увидел в повести кризис мировоззрения русского человека.21
Следует отметить некоторые позитивные наблюдения других исследователей. О. Ласунский предпринял подробный обзор статей зарубежной критики 1922 - 1942 годов о сочинениях М. Осоргина. И. Сухих справедливо выделил в творчестве писателя и реализацию излюбленной им идеи - возвращения к природе. А.И. Павловский оттенил в автобиографической прозе М. Осоргина перспективный принцип изображения родных пейзажей («переслойка зрительных впечатлений») и отражение вечного, традиционного, донесённого «галлюцинаторной» памятью представителя обнищавшей русской интеллигенции.24 С.Я. Фрадкина и Р.В. Комина остановились на традициях писателей-классиков (И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова) в творчестве М. Осоргина, обнаружив в его сочинениях развитие тем, образов, сюжетов.25
В ноябре 1992 года в старинном особняке на Сивцевом Вражке, в музее А.И. Герцена, состоялся вечер памяти М. Осоргина. На нём
18 Курбатов В. Космос хаоса /Москва. 1990. № 7. - С. 199-203.
19 Камянов В. В строю и вне строя /Октябрь. 1993. № 4. - С. 181-183.
20 Чернышёв А. Рецензия /Октябрь. 1993. № 4.
21 Марченко Т. Путь без перспективы/Литературная Россия.1993. 16 апреля. -СП; Марченко Т. Между
вечностями/Слово. 1993. № 5-6. - С. 8-9.
22 Ласунский О. Литературный самоцвет/Урал. 1992. № 7. - С. 179-186.
23 Сухих И. Писатель с «философского парохода»/Нева. 1993. № 2. - С. 228-246.
24 Павловский А.И. К характеристике автобиографической прозы русского зарубежья. (Бунин, Осоргин,
Набоков)/Русская литература. 1993. № 3. - С. 30-53.
25 Фрадкина С.Я. На перекрёстке традиций («Сивцев Вражек» М. Осоргина и традиции русской
классики)/М. Осоргин: Страницы жизни и творчества. Пермь. 1994. - С. 13-21. Комина Р.В. Чеховская
Россия в произведениях М. Осоргина /Там же. - С. 21-27.
26 Материалы вечера см. на сайте .
10
присутствовали О. Авдеева, написавшая статью об этой встрече;
И. Желвакова, передавшая приветственные слова к присутствовавшим
от вдовы писателя Т.А. Бакуниной; О. Ласунский, подготовивший
небольшую выставку прижизненных изданий Осоргина с
дарственными надписями, вырезок из парижских газет, личных вещей писателя. М.А. Красюк, внучатая племянница Осоргина, передала фотографии из семейного архива. На вечере прозвучало много воспоминаний, в том числе фонозапись выступления Ирины Николаевны Угримовой, которая лично знала М. Осоргина. Все участники вечера освещали страницы жизни писателя, осмысливали вновь открытые документы; углубляли уже ранее прозвучавшие отзывы о творчестве М. Осоргина. О.Г. Ласунский говорил об «изяществе» М. Осоргина во всем - в быту, повседневной жизни, общественной и литературной деятельности. Ю.В. Давыдов обратился к мастерству художника: «Говорят, стиль - это человек. По мне, подлинный стиль тот, что сам по себе не заметен, то есть лишен изобретательства, штукарства. У писателя Осоргина нет ни на грош нарциссизма. <...> В книгах Осоргина есть страницы, которые меня приводят в восхищение. За подлинные книги всегда идет медленное «тайное голосование». За книги Михаила Андреевича голосование в России уже началось».
Творчество М. Осоргина все* больше привлекает внимание читателей и исследователей, особенно на его родине - в Прикамье. Память о писателе уже увековечена в Перми. На здании бывшей гимназии, где он учился, открыта мемориальная доска. В областном краеведческом музее Осоргину выделен зал, где представлена обширная коллекция: европейские и американские издания книг писателя, документы, фотографии и даже его личные вещи, в том числе пишущая машинка «Корона» и камера «Кодак», подаренные музею вдовой писателя Т.А. Бакуниной-Осоргиной. Свыше сотни музейных предметов передала Перми Татьяна Алексеевна, которая до самой
своей смерти в 1995 году снабжала музей итальянскими, датскими, французскими изданиями романов, рассказов, статей Михаила Андреевича. Вдова писателя высказала свое убеждение о мемориальной выставке: «Вижу, что дело в хороших руках...» Она хотела, чтобы на родине Михаила Андреевича появился культурно-просветительский центр его имени. Именно таким центром, наверное, станет одна из старейших пермских библиотек, которой было присвоено имя Осоргина. В ней трепетно хранятся раритеты, связанные с его творчеством: экслибрис писателя, датируемый началом 1920-х годов, рисунок обложки книги «Вольный каменщик», вышедшей в Париже в 1937 году (художник Федор Рожанковский). «Когда книга вышла, Осоргин отправился в типографию, забрал этот рисунок, своими руками оформил в паспарту и под стеклышко. Картинка висела над рабочим столом до конца его жизни», — рассказала директор библиотеки Людмила Масальцева, демонстрируя сокровище, которое Бакунина-Осоргина передала Ласунскому, а тот подарил не музею, а — библиотеке. Так появилось достойное подтверждение высказанному самим писателем («Вещи человека», «По поводу белой коробочки») взгляду на священное значение памятных предметов.
За последние тринадцать лет (с 1993 года) в Перми прошло несколько научных и научно-практических конференций, посвященных писателю. Феномен Осоргина осмысливали местные филологи, философы, журналисты, библиотечные работники, краеведы. Конференция «Михаил Осоргин и вечные ценности русской культуры» (март 2003 года) реализовала важную задачу: ввела наследие Осоргина в культурное пространство города, была адресована учащейся
молодежи, школьным учителям и библиотечным работникам. В 1994 году Пермский университет провел первые «Осоргинские чтения». В
27 Копейщиков П. Крестник Камы //
28 М. Осоргин. Страницы жизни и творчества. Материалы научной конференции «Осоргинские чтения»
23-24 ноября 1994г. -Пермь, 1994.
12 серии «Литературные памятники Прикамья» вышел сборник «Мемуарной прозы» писателя. В ноябре 2003 г. состоялись вторые «Осоргинские чтения», посвященные 125-летию со дня рождения писателя. В чтениях участвовали литературоведы, литературные критики и краеведы из Перми, Екатеринбурга, Челябинска, Тюмени и Москвы. Среди них - директор Тургеневской библиотеки в Париже Елена Венедиктовна Мякотина-Каплан, профессор Института философии РАН Алексей Алексеевич Кара-Мурза, писатель, член Русского ПЕН-центра, лауреат премии "Москва-Penne" Анатолий Васильевич Королев, московский литературный критик Людмила Владимировна Поликовская, составитель собрания сочинений писателя Ольга Юрьевна Авдеева (Институт мировой литературы, Москва), др.
Наследие М.А. Осоргина стало притягательной сферой для начинающих свой путь в науку. На темы, определенные спецификой художественных сочинений Осоргина, были завершены и защищены диссертационные исследования.
В 1994 году была одобрена ВАК первая диссертация Т. Марченко по творчеству М.Осоргина, в которой автор предприняла удачную попытку определить место наследия писателя в литературном процессе Русского зарубежья , рассмотрев его прозу и публицистику в соответствии с эволюцией мировоззрения и творческих принципов Осоргина. Получило одобрение изучение М. Нечаевой «Поэтико-философского контекста и околороманного пространства романа М. Осоргина «Сивцев Вражек» (1997), где подробно был рассмотрен первый роман писателя, философско-эстетический контекст произведения, система литературных прототипов, специфика жанра.30 Н.Б. Лапаева в работе «Художественный мир М. Осоргина» (1998) обосновала целостный взгляд на его литературное творчество, раскрыв
29 Марченко Т. Творчество M. Осоргина 1922 - 1942 годов. Дисс.... канд. фил. наук. - Москва, 1997.
30 Нечаева М. Поэтико-философский контекст и околороманное пространство романа М. Осоргина
«Сивцев Вражек». Дисс.... канд. фил. наук. - Тамбов, 1997.
13 оригинальность художественного мира Осоргина, своеобразия изображенных им героев. Н. Деблик свое исследование «Типы повествования в прозе М. Осоргина» (1999) посвятила изучению его языка, повествовательного стиля. Диссертация Г.И. Лобановой «Эволюция нравственного сознания «маленького человека» в романах М. Осоргина 1920-1930 годов» (2002) определила развитие образа «маленького человека» в романе «Сивцев Вражек», дилогии «Свидетель истории» и «Книга о концах», повести «Вольный каменщик». На материале произведений М. Осоргина базируется и диссертация А.В. Полупановой «Формы выражения авторского сознания в автобиографической прозе И. Бунина и М. Осоргина», где осмыслена объективизация авторского сознания по линиям онтологии и аксиологии.
Исследования, выше названные и некоторые неупомянутые, освоены и учтены при создании данной работы. Предшествующие ей истолкования осоргинского наследия помогли установить не осуществленный ранее подход к нему. Творчество писателя рассматривалось либо как результат авторских взглядов на социальную реальность, либо как значительное звено в общем литературном движении Русского зарубежья 1920-30-х годов, или с точки зрения авторских достижений в области изобразительного, языкового мастерства. Анализ, проведенный по таким руслам, был плодотворен, поскольку открыл важные грани таланта и искусства писателя, что не исключает необходимости иных направлений исследования. М. Осоргин, как любой подлинный художник, исходил в своих исканиях-свершениях из поклонения вечным ценностям бытия; с их высоты он воспринимал и творчески воплощал те или иные вехи в
31 Лапаева Н.Б. Художественный мир М. Осоргина. Дисс.... канд. фил. наук.- Пермь, 1998.
32 Деблик Н. Типы повествования в прозе М. Осоргина. Дисс канд. фил. наук- Москва, 1999.
33 Лобанова Г.И. Эволюция нравственного сознания «маленького человека» в романах М. Осоргина 1920-
1930 годов. Дисс канд. фил. наук. - Уфа, 2002.
34 Полупанова А.В. Формы выражения авторского сознания в автобиографической прозе И. Бунина и
М. Осоргина. Дисс.... канд. фил. наук. - Уфа, 2002.
14 эволюции человечества и процессы современного мира, судьбы культуры и назначение ее деятелей, свой жизненный опыт и позиции писателя.
На протяжении долгих лет М. Осоргин постоянно обращался к священным для себя ориентирам. На исходе трудного эмигрантского существования он убежденно сказал: «... природа уже изгладила тягость пережитых впечатлений, как умеет делать только она, только ее божественная сила». Остро-болезненно реагируя на трагические противоречия лжецивилизации XX века, писатель утвердил единственный путь спасения, который «искони намечен и указан спокойствием и мудростью природы». О своей литературной судьбе Осоргин с чувством трепетной благодарности писал: «Став писателем, я не написал ни одной книги, где бы символ моей веры не был высказан языком лучшего и единственного учителя моей юности - русской природы, - в тех пределах, в каких мне этот язык доступен».37
Можно открыть любое сочинение Осоргина и прочесть в нем проникновенные раздумья на ту же тему. Этот факт способен вызвать и вызывал ошибочное по отношению к писателю истолкование его мироощущения как пантеистического. «Пантеизм (от греч. pan - все и theos - бог) - философское учение, максимально сближающее понятия «Бог» и «природа» с тенденцией к их отождествлению». Пантеизм существовал в двух формах: натуралистический, который «растворяет Бога в природе», и мистический, или «панентеизм» (греч. pan en theo -все в Боге), который «растворяет природу в Боге».38 М. Осоргин никогда не уравнивал эти понятия. Более того, он неоднократно подчеркивал родство природы и человека: «Мы только часть природы», «дети одной матери-земли и одного отца-солнца, мы легко сговоримся
35 Осоргин М. В тихом местечке Франции. Письма о незначительном. - М.: «Интелвак», 2005. - T.V.-
С.284. (Далее все ссылки даны по этому изданию с указанием тома и страниц в тексте)
36 Осоргин М. Тишина // Последние новости. 1938. № 6306.2 июля.
37 Осоргин М. Времена. Происшествия зеленого мира- М.: «Интелвак», 2005. - Т. IV. - С.53. (Далее все
ссылки даны по этому изданию с указанием тома и страниц в тексте)
38 Философский словарь. Под редакцией И.Т. Фролова. Изд. седьмое. - М.: «Республика», 2001. - С. 411.
15 и поймем друг друга» (IV, 187, 188), - сказано в «Представлении», вводной главке к «Происшествиям зеленого мира» Осоргина. Подобное суждение опровергает всякое отождествление Бога и природы, поскольку тогда и человек становится равноправным участником такого «союза». Приведенная выше цитата о «божественной силе» природы свидетельствует лишь о том, что М. Осоргин исповедовал монотеистическую, конкретнее - христианскую, религию, по которой Единый Создатель сотворил все и всех в мире и каждому творению даровал долю Своей Божественной энергии. Определение «пантеистический» чаще употребляется в его сниженном, обыденно-разговорном смысле, совершенно чуждом философскому наполнению этого термина. По адресу М. Осоргина подобная вольность не допустима, так как она фальсифицирует его нравственно-эстетические представления.
Ныне прозвучали и другие досадно ложные суждения. В частности, о разрешении тайн природы, назначении человека, пребывающего в ее лоне. По поводу позиции Осоргина читаем: «ответы, которые дает на эти вопросы религия, не устраивали Осоргина, <...> потому что они предлагаются в готовом виде и обязательны для всех», более того, «он [Осоргин - И. Б.] не хотел быть рабом - ни царским, ни Божьим». Оспорить такую точку зрения можно в двух направлениях. Христианская религия, православие -особенно, по сути своей не терпит насилия над личностью, поэтому говорить о «рабстве», о «готовых обязательных ответах», значит грубо искажать суть вероучения. Сам же писатель отдал немало сил и времени на осуществление, пусть в малом сообществе, Заветов Божиих: братского единения людей, спасительной любви к ближнему, участия к тварям земным.
Поликовская Л. М. Осоргин // Энциклопедия для детей. - М.: Аванта +, 1999. - С. 204.
Христианское мироощущение Осоргина, своеобразная его деятельность во имя укрепления опустошенных душ будут раскрыты в главах настоящей работы. Во вводной части к ней необходимо установить характер освещения Осоргиным «мудрости природы», сквозной темы его творчества, позволившей немало углубиться в святые, завещанные человечеству духовные ценности.
Осоргин пристально и взволнованно наблюдал жизнь всех, в том числе мельчайших, представителей фауны и флоры. Писатель не стеснялся высказывать слова нежности травинкам, муравьям, пташкам, желание «пожать дружески (со всей ответственностью) лапку божьей коровке» (IV, 187). Тем не менее многочисленные эти признания ничего общего не имели со сладострастным копанием в мелочах. Напротив, на основании столь конкретного, будто примитивного материала художник разрешал глобальные проблемы - о смысле жизни и смерти, любви и созидательной деятельности, стихии людского потока и прозрении личности. Феноменальность таких обобщений вытекала из главного убеждения писателя: «... мы не видим, - писал он, - что мечемся в сплошном кольце чудесного, неразгаданного, насыщенного прекрасной тайной - над нами, под нами, рядом с нами, вблизи и в бесконечных далях, и что жизнь «царя природы» [человека -И. Б.] есть только маленький и случайный феномен жизни мировой» (IV, 187). Это рассуждение он назвал «не философией, а простым фактом». А внимание к нему было пробуждено низменным опытом людей в текущем, исполненным трагических смещений времени глубоким пониманием того, что в загадочной «жизни мировой» только природа сохранила исконно ей присущую гармонию.
Осоргин отказался признать совокупность своих взглядов научной теорией. Однако они явно перекликались с положениями натурфилософии, призванной «истолковать первоначала, связи и закономерности природных явлений», представить природу «как
17 органическую целостность, а не слепой механизм».40 Но сторонники этой концепции опирались на «интеллектуальную интуицию». А писатель был вдохновлен чувственным восприятием красоты и тайн небесно-земного царства, жаждой найти в нем нетленное совершенство «мировой жизни» как подтверждение светлой перспективы -возрождения человечества. Устойчивость подобных устремлений для Осоргина, их многообразное воплощение в разных сочинениях позволили в основу данной работы положить осмысление сущности и типологии натурфилософских мотивов в раннем творчестве писателя.
Объектом изучения избрана проза М. Осоргина 1920-х годов: роман «Сивцев Вражек», «Повесть о сестре», рассказы. Именно в этих произведениях своеобразно, часто завуалированно проступили отмеченные выше тенденции, поскольку формирование натурфилософской концепции автора только началось и протекало в контексте его восприятия сложнейших социально-духовных процессов переломной эпохи. Для углубления тех или иных положений диссертации привлечена и поздняя проза Осоргина, прежде всего -«Происшествия зеленого мира» (публ. 1927 - 1938 гг., изд. книги -1938 г.), «Письма о незначительном» (публ. 1941 - 1943 гг., изд. книги - 1952г.). Основательно освоены первые отклики на творчество писателя и современные исследования, посвященные его прозе. Для обоснования выводов рассмотрены актуальные для данной работы труды философов, религиозных мыслителей. Поход к личности и наследию М. Осоргина подготовлен с учетом их учений, в частности -с опорой на мудрое утверждение Н. Бердяева: «У художника должна быть не религиозная тенденция, а религиозное мироощущение, и тогда выявится в его искусстве религиозность всего в мире, религиозные глубины всех тем обнаружатся».41
40 Философский словарь. Под редакцией И.Т. Фролова. Изд. седьмое. - М.: «Республика», 2001. - С. 352.
41 Бердяев Н.А. Декаденство и мистический реализм // Бердяев Н.А. Духовный кризис интеллигенции. -
СПб., 1910.-С.26.
Цель исследования состоит в определении философско-эстетической концепции М. Осоргина, влияния его натурфилософских взглядов на восприятие и художественное воплощение социальных и духовных процессов в России переломной эпохи.
Отсюда вытекают конкретные задачи:
установить истоки и особенности духовных исканий писателя ( в том числе - своеобразную трактовку философии природы и масонских идей), ориентировку на христианские заветы, выраженную в образной системе художественной прозы и определившую общественную деятельность Осоргина;
рассмотреть значение для творческого становления Осоргина традиций русской литературной классики (Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, др.), неохристианских учений B.C. Соловьева, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, В.В. Розанова, притяжение художника к открытиям ряда европейских мыслителей XVIII -XIX веков;
осмыслить в циклах рассказов «Вещи человека» и «Чудо на озере» ведущие направления авторских обобщений: Мироздание как великий круговорот Природы, сочетание в нем вечного и конечного, бессмертного и тленного, постижение личностью земных процессов и участия человека в сотворенном Богом мире, проанализировать поэтику рассказов; >
раскрыть целостную художественную концепцию романа «Сивцев Вражек», исходящую из идеи всеединства и образно конкретизирующую многие грани понятия всеединства: связь между природой, в ее эволюции, и социальным миром; непрерывное взаимодействие всех компонентов Земного «организма», его притяженность к
19
Вселенскому началу; слияние человека с вечной жизнью
природы и преодоление трагических потрясений
социального существования;
5) осветить запечатленный в «Повести о сестре» сложный
процесс - становление гармонической личности в ее
напряженных исканиях, мучительных разочарованиях и
свершениях: преодоление земных соблазнов жаждой
духовного бытия, отказ от плотских наслаждений и
постижение подлинного человеческого счастья в духе
православного вероучения, открытие в природной красоте
нетленного Божественного Начала; определить
специфику авторского изобразительного и
повествовательного мастерства. Целью и задачами настоящей работы предопределено комплексное использование следующих методов исследования: структурно-аналитического, историко-функционального, сравнительно-типологического, аксиологического, биографо-истоковедческого.
Теоретико-методологическую базу диссертации составляют работы, посвященные творчеству М. Осоргина (О.Ю. Авдеевой, О.Г. Ласунского, Т.В. Марченко), раскрывающие литературный процесс Русского Зарубежья («Литературная энциклопедия Русского Зарубежья», гл. ред. А.Н. Николюкин; книги О.Н. Михайлова, Г.П. Струве, В.В. Агеносова, А.И. Чагина); труды разных эпох по теории словесного искусства (Аристотеля, Г.Ф. Гегеля, И.В. Гете, М.М. Бахтина, А.Ф.Лосева, Г.Н. Поспелова, М.Л. Гаспарова), по идеалистической философии (И. Канта, И.Г. Гердера, Ф.В. Шеллинга, А. Шопенгауэра); большое значение для настоящего исследования имеют учения русских религиозных мыслителей: Вл.С. Соловьева, Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, В.В. Розанова.
Научная новизна диссертации обусловлена разработкой ранее не
освоенного подхода к художественным произведениям М.А. Осоргина:
с точки зрения его натурфилософских исканий и воззрений. Благодаря
анализу такой направленности в каждом сочинении талантливого
прозаика открывается органичное единение конкретно-исторических
явлений, субъективно психологических состояний личности,
общемировых процессов всебытия. Почти неизученные рассказы и
«Повесть о сестре», даже получивший множество откликов «Сивцев
Вражек» получили новое освещение, что привело к осмыслению
христианского мироощущения Осоргина, к отрицанию
распространенного, но несостоятельного закрепления за ним
пантеистической позиции, к установлению типологических сближений
творчества писателя с концепциями духовного, на основе православной
веры, преображения человека и человечества, созданными русскими
религиозными философами. Избранный аспект изучения прозы
Осоргина 1920-х годов позволил проследить внутреннюю взаимосвязь
между широкими философско-эстетическими обобщениями автора и
художественным его мастерством, изобразительным,
повествовательным, стилевым.
Углубление в мир Осоргина содействовало серьезной корректировке представлений о характере его масонских идей и практике их осуществления. Создатель романа «Сивцев Вражек» успешно реализовал свою мечту об организации братского союза. В трудные годы Второй мировой войны в цикле раздумий о текущем и вечном, под скромным названием «Письма о незначительном» (31.12.1940 - 22.10.1942 гг.), писатель высказал свой взгляд по этому поводу: «... врагом номер первый грядущего «нового строя Европы» [«крушения гуманизма» - И.Б.] объявлено масонство, при всех своих современных недостатках ставившее целью совершенствование личности и свободное искание истины», что «удобряло»
21 «многострадальное духовное поле» жизни (V, 426). В тех же «Письмах...», сетуя на «чисто животное состояние» воюющих людей, Осоргин назвал священное для себя и своих единомышленников стремление к высшей нравственности: мы «пытаемся исповедовать религию духа, побеждающую внешнюю силу, - образ Георгия Победоносца» (V, 327); «человечность, развитие лучших наших качеств мы не могли считать за зенит добра и условие земного счастья» (V, 472). Забота о неприкаянных молодых литераторах русской эмиграции проложила очень важное, если не главное, русло в деятельности братского союза. Это направление писатель неоднократно расценивал как спасительное: «Всякая творческая работа требует свободного отклика, поощрения, соперничебства, известной степени соборности»; с «крахом религиозных устремлений» необходимы - «открытие нравственных путей», утверждение «высоких символов веры» (V, 244, 245). Осоргину были чужды размышления на богословские темы. Но его жизнечувствование, несомненно, было проникнуто светом православных идеалов. К практике мистического масонства, с его поклонением «тайному знанию», оккультизму, писатель никакого отношения не имел.
Теоретическая значимость диссертации состоит в том, что проникновение в натурфилософию М. Осоргина дает возможность раскрыть глубинный смысл обобщений в его дальнейшей прозе 1930 -начала 1940-х годов, на такой основе доказательно соотнести между собой разнотемные и разножанровые сочинения Осоргина этого периода. Освоенное в настоящей работе направление анализа - с позиций притяжения художника к вечной гармонии природы -актуально для изучения творчества писателей Русского зарубежья (И.А. Бунина, И.С. Шмелева, Б.К. Зайцева, др.), поскольку позволяет выделить в их произведениях связь между конкретной жизнью и общебытийными ценностями. Пейзажное мастерство талантливых
22 авторов всегда органично сочетает в себе выражение их нравственно-эстетической концепции и яркое запечатление состояний природы.
Практическое значение диссертации определено возможностью использования сделанных в ходе исследования наблюдений и выводов в лекциях по курсу «Словесное искусство Русского зарубежья», в спецкурсах и спецсеминарах по прозе XX века для студентов-филологов, а также в школьной практике преподавания литературы.
Структура работы, обусловленная ее целью и задачами, включает: введение; четыре главы - «Истоки и особенности натурфилософских взглядов М. Осоргина»; «Сиюминутное и вечное в природе (по циклам рассказов «Вещи человека» (1929) и «Чудо на озере» (1931))»; «Воплощение натурфилософской концепции М. Осоргина в романе «Сивцев Вражек»; «Повесть о сестре»: выражение духовной гармонии личности»; заключение; библиографию, насчитывающую 348 названий изученных источников.
Значение натурфилософских взглядов в мировоззрении М. Осоргина
Всё творчество Михаила Андреевича Осоргина пронизывает страстная любовь к природе, пристальное внимание к земле, всему на ней живущему. Истоки такого мировоззрения лежали, конечно же, в детстве, когда доброта близких людей и картины родного края заполняли всё окружавшее будущего писателя пространство. В предсмертной книге «Времена» М. Осоргин так писал об этом: «Мы, тутошние, рождались в просторе, ковшами пили воздух и никогда не считали себя ни царями, ни рабами природы, в которой жили в веками договоренной дружбе» (IV, 10). На протяжении всей своей жизни М. Осоргин оставался «сыном земли и братом любого двуногого» (IV, 9).
Размышляя о судьбах тех, кто, как и он сам, оказался жертвой «человеческой бесчеловечности», М. Осоргин искал утешения в Великой книге природы, в работе на земле, пробуждающей не собственнические, а творческие стремления, лечащей душу до тех пор, пока останутся хоть «клочки земли, не залитые асфальтом».42 Осоргин понимал, что разрешения многих трудных вопросов бытия в научных трудах не найти, поэтому «спешил вернуться к своим кустам и цветам, потому что если нет ответа, то возможен уход в другие миры, живущие по иным непреложным законам».43 Любые конкретные события, исторические переходы М. Осоргин рассматривал как преходящие составные вечной, непрекращающейся природной жизни.
Взгляды Осоргина на природу на первый взгляд в значительной степени были сходны с традициями классических пантеистических учений. Это привело к тому, что в литературоведческих кругах сложилась тенденция отождествлять своеобразную трактовку философии природы писателя с пантеизмом: «Отчетливо проявившийся в романе «Сивцев Вражек» пантеизм [курсив мой - И.Б.] Осоргина нашел выражение и в цикле лирических очерков «Происшествия зеленого мира» (1938; первоначально публиковались в «Последних новостях» за подписью «Обыватель»), где пристальное внимание ко всему живому на земле сочетается с протестом против наступательной технотронной цивилизации».44 «Наибольшее нарекания вызывали пантеистические [курсив мой - И.Б.] воззрения автора, идея неразделенности природного и социального»45, - сообщается в одном из энциклопедических изданий со ссылкой на критику произведений М. Осоргина его современниками. Необходимо, как кажется, еще раз подчеркнуть недопустимость такого толкования взглядов писателя. Обозначенная термином «пантеизм» философская концепция, в противоположность христианскому (а также свойственному иудаизму, исламу) монотеистическому вероучению о Боге-Создателе всего мира, природного - в том числе, в отличие от атеизма, начисто отрицавшего божественное начало сущего, утверждала слияние, даже отождествление Бога и Природы. По утверждениям пантеистов, Бог не существует сам по себе, выше или вне мира, он есть только жизнь, пребывающая в целом, творческая сила этого целого. Природа при этом рассматривается как одухотворенное целое, человек включается в природу. «Все, что только существует, существует в Боге и без Бога ничего не может ни существовать, ни быть представляемо»46, -основное положение пантеизма, сформулированное Б. Спинозой. Иными словами, Бог есть внутренняя причина вещей. Здесь выражена та мысль, что указанная причина не есть что-либо внешнее по отношению к миру, но внутренне присуща ему; все явления физического и духовного ряда относятся к ней как акциденции к своей субстанции, как бываемое к сущему. При решении космологических вопросов сторонники пантеизма или превращают божество в мир (панкосмизм), или мир - в божество (акосмизм). Человек, по пантеистическому учению является частицей божества (т. е. всего существующего, как духовного, так и материального, своего рода самостоятельной субстанцией), лишь на миг земной жизни осознающий себя, чтобы затем навсегда раствориться в бесконечном океане Духа. Пантеизм не допускает ни откровения людям со стороны Бога, ни молитв и жертв со стороны людей Богу и вообще никакого нравственного и интеллектуального отношения между ними. Пантеисту не о чем просить Всевышнего, не за что благодарить Его и не на что надеяться; он может только восхвалять Его, но и то без надежды быть Им услышанным.
Такая концепция имеет большую историю развития и множество разновидностей, восходящих к философии древнего мира. В частности подобные взгляды определяли древнекитайское учение даосизм, истоки индийских религиозных систем. Веды, памятники древнеиндийской литературы, отразили природу как живой организм, Бог здесь «разлит» во всем, как вода в руслах рек. Философы Древней Греции (Анаксимандр, Анаксимен, Фалес) рассматривали природу в двух значениях: природа - материя, из которой образуются все предметы, поэтому они в своей основе едины; природа - это Бог (Мир есть Бог), образующий предметы из материи. То есть, природа материальна и духовна - в чем тоже проявлено единство сущего.
Роль отца и матери в воспитании чувства природы»
«Я чувствовал себя дома на берегах Камы и Волги, в Москве, в поездках по нашей огромной стране, в местах работы, ссылках, даже в тюрьмах; вне России никогда не ощущал себя дома», - писал М. Осоргин в итоговой книге «Времена» (IV, 183). Вот почему для него высылка из родной страны была великой трагедией. Наперекор эмигрантам, которые «плачут, жалуются, просят», писатель говорил: «На вопрос, кто вы, нужно отвечать не «извините, я русский», а просто «русский».76 Живя на Западе, Осоргин остался верен теме России, глубоко чувствовал особую миссию сохранения русской культуры, верил, что в конце концов произойдет соединение ее разъятых частей.
В период с 1923 по 1930 гг. в различных газетах и журналах (чаще в газете «Последние новости») появляются рассказы, вошедшие впоследствии в книги «Вещи человека» (Париж, изд. «Родник», 1929) и «Чудо на озере» (Париж, «Современные записки», 1931). Эти произведения были посвящены воспоминаниям автора о далеком прошлом: детстве и юности, близких и дорогих людях, гимназической поре, первых увлечениях и радостях, любви и родной земле.
В рассказе «В юности» («Чудо на озере») Осоргин так объяснил свое стремление писать о прошлом: «Заглянешь в будущее - и ничего в этом будущем не усматривается положительного, только слабая надежда, что вот хорошо бы напоследок пожить и сложить голову там, где хочется. ... Настоящее без перемен. Не то что бы ... но и не так что бы. О настоящем вообще не рассказывают, а им живут. ... И остается рассказывать о прошлом»77, хотя оно было когда-то самой обыкновенной жизнью, тихой и ровной, налаженным бытом, без громких событий, без бурных страстей.
Исследователь литературы К. Мочульский справедливо подчеркнул «прием наивного рассказчика», которым пользовался М. Осоргин: «Осоргину необходимо доверие читателя. Все, что он пишет, должно производить впечатление непринужденной, безыскусственной беседы, интимного общения. Автор не сочиняет, не приукрашивает, а «просто» рассказывает то, что было, без литературных претензий». Так было донесено стремление Осоргина быть вне «литературы», его желание создать атмосферу «простоты и правды». Сам он считал: «Нет ничего труднее спокойной простоты -основы поэзии». А характеризуя путь каждого начинающего, отмечал: «Почти каждый писатель начинает со стихов, с непростого, с вычуры. Развиваясь и созревая, он переходит к вымученной прозе (пышные эпитеты, надуманные образы, искусственная перестановка слов и др.), пока не приблизится - если дано ему - ... к высокой простоте...».
Свою писательскую манеру Осоргин расценивал более чем скромно и, пожалуй, немного иронично: «Вот пописываю, - но чтобы писать, как пишут другие. Что с детских лет ощущал трагизм бытия и веянье смерти, целый роман на такую тему, - этого я, по совести, не могу, хотя знаю, что многим читателям это нравится» (I, 449).
В. Розанов высказал мудрую мысль: «Есть люди с великими темами, но без слов; и есть люди с богатыми словами, но которые родились без темы». Говоря о творчестве М. Осоргина, надо помнить о том, что этому человеку были даны и великие темы, и богатые слова. Однако главным для писателя была не игра словами, а глубина, значительность, достоинство мысли. Его рассказы по форме просты, но в этой простоте есть что-то высокое и утешительное, есть гармония. Читатель погружается в давно исчезнувший замечательный мир, узнает неизвестное себе или знакомое и забытое. Рассказы Осоргина о самом важном и значительном в жизни человека написаны «с сердечным чувством и душевной болью, подлинность которых не вызывает сомнений». Повествование строится как внутренний монолог героя-рассказчика. На первый план выдвигаются его эмоционально окрашенные впечатления, философские раздумья и чувства; порой происходит соединение мировосприятия юного героя с обобщениями с высоты прожитых автором лет. «История души» обладает и зримой конкретностью, и мудростью взрослых комментариев. В любом пласте особое значение обретает «лирическая призма», сквозь которую освещена действительность.
К. Мочульский в своей рецензии на сборник «Чудо на озере» отмечал, что Осоргин придерживался традиций русской литературы и не только в использовании приема «наивного рассказчика», но и в сохранении старой реалистической манеры: «Осоргин своей простоте учился у Тургенева и Аксакова, он связан с ними не только литературно, но и кровно, от них у него - пристальность взгляда, чувство русской природы, любовь к земле, верность прошлому, светлая печаль по давно ушедшему ».
Биографические, исторические предпосылки романа, его восприятие читателями и литературной критикой
«Я радуюсь и горжусь, что родился в глубокой провинции, в деревянном доме, окруженном несчитанными десятинами, никогда не знавшими крепостного права, и что голубая кровь отцов окислилась во мне независимыми просторами, очистилась речной и родниковой водой, окрасилась заново в дыхании хвойных лесов и позволила мне во всех скитаниях остаться простым, срединным русским человеком, не извращенным ни сословным, ни расовым сознанием, сыном и братом любого двуногого», - писал М. Осоргин в книге «Времена» (IV, 10).
Судьба послала немало испытаний писателю. В двенадцать лет оставшись без отца, он вынужден был стать самостоятельным, искать свой путь в жизни. В 1897 г. поступил в Московский университет и, не испугавшись бедности, жил на литературные заработки. С 1902 года началась адвокатская практика - постижение повседневного быта, нравов Москвы. В начале XX в. Осоргин был увлечен романтикой революционной борьбы, хотя и считал себя «незначащей пешкой, рядовым взволнованным интеллигентом».100 Однако власти пришли к другому выводу, посадив его в 1905 году в тюрьму. Бежав в Италию, оказавшись там в оппозиции эмигрантским кругам, будущий писатель посвятил себя литературной работе в роли постоянного корреспондента газеты «Русские ведомости». Вернувшись в 1916 году в Россию (сначала в Петроград, а затем в Москву), продолжил активную деятельность: сотрудничал в журнале «Голос минувшего», в газетах «Народный социалист», «Луч правды», «Родина», «Власть народа»; создал Всероссийский союз журналистов, став первым его председателем. Принимал участие в разборе материалов московской охранки, выпустил книгу «Охранное отделение и его секреты» (1917). В издательстве «Задруга» вышли две его беллетристические книги «Призраки» (1917) и «Сказки и несказки» (1918).
Октябрьского переворота Осоргин не принял. «Менять рабство на новое рабство - этому не стоило отдавать свою жизнь» - написал он в романе «Времена» (IV, 136). Возможностей для работы становилось все меньше, одну за другой закрывали газеты. Осоргин вспоминал, как из разгромленной редакции вышли солдаты, оставив запах шинелей и бумажку: «Газета Наша Родина Пропуску Нет Задерживано».101 В августе 1918 года, когда была «задерживана» вся вольная печать, Осоргин и несколько его товарищей открыли Книжную лавку писателей, ставшую своеобразным писательским клубом. Там спасали от разграбления старые библиотеки, от голода - писателей и ученых.
Одна из самых печальных страниц московской жизни М. Осоргина - история его участия во Всероссийском комитете помощи голодающим. В голодном 1921 г. Осоргин принял активное участие в работе этого комитета, которому, в отличие от не пользовавшихся авторитетом государственных образований, удалось быстро развернуть работу, наладить международные связи. Это было воспринято советской властью как удар по ее престижу. Через некоторое время по приказу В. Ленина участники Комитета были арестованы, им были предъявлены политические обвинения, сформулированные весьма туманно. Осоргин отсидел два с половиной месяца в Лубянской тюрьме, после чего последовала Казанская ссылка на зиму 1921-1922 гг. Весной 1922 г. Осоргину было разрешено вернуться в Москву, но летом был объявлен новый приговор: высылка из страны.
М.А. Осоргин даже в анкете, прилагавшейся к протоколу допроса, написал: «Интеллигенция может и должна работать во имя культуры народа каждый на своем поприще», - тем самым подчеркнув неприятие репрессивных мер. Затем были боль, обида. О последних мгновениях пребывания на родине Осоргин писал: «Удивительно странное чувство в душе! Словно бы, когда она тут, на глазах, - не так страшно за нее, а отпустишь ее мыкаться по свету - все может случиться, не углядишь. А я ей не няня, как и она мне не очень любящая мать. Очень грустно в эту минуту».
На «философском пароходе» Осоргин отправился в Германию. Зиму прожил в Берлине, съездил в Италию, а с осени 1923 г. обосновался в Париже. Трудно складывались его отношения с русской эмиграцией. Осознание невозможности не только вернуться на родину, но даже печататься там - угнетало писателя. Но никогда он не «погрешил слабостью или сдачей»: не «проявил малодушия», не пытался «скрыть свои взгляды и смягчить участь сделкой с совестью» (IV, 135).
В эмиграции Осоргин много работал, печатался в газетах и журналах Берлина, Парижа, Праги, Варшавы, Нью-Йорка, Шанхая, Стокгольма, Риги, не стремясь получить никаких «субсидий» от кого бы то ни было. Он не рассчитывал ни на чью помощь. Сотрудничал порой с изданиями популярными, но далекими ему по духу. «Если б Михаил Андреевич сотрудничал лишь в изданиях, его взгляды разделяющих, то писать ему было бы негде», - верно заметил М. Алданов.104 А сам Осоргин не раз жаловался, что «право работать «для души» приходится покупать месяцами работы «для дела», губительной для всякого, кто мечтает раскопать в себе художника».
О гармонии как основе авторской концепции жизни
Обращаясь к творческому наследию М. Осоргина, нельзя забывать о страстной его жажде создать свой мир, в котором каждый человек будет помнить о том, что он только малая часть созданного Всевышним целого, что «подлинное великое счастье» можно найти, лишь настроив «свой голос в лад мировой гармонии» (IV, 188). Сожалея о том, что люди разучились «слушать чутко перекаты волн мировой гармонии», быть в такие минуты «связанными со всем живущим, истинным» (IV, 235), писатель настойчиво призывал возродить единение с мирозданьем, осознать свое место и предназначение среди живущих на Земле. Этот призыв часто был выражен метафорично, на исходных параллелях между краткой жизнью человека и вечной Вселенной было заключено величие всебытия, главное для автора предназначение: будучи «удивленным и завороженным» «чувствовать себя нулем в мире, единицей в ближнем хоре, многозначным в своем курятнике, - жрецом изумительного культа, бардом природы, подголоском солнца, совершающего свой неизменный кружный путь» (IV, 235).
Осоргин был убежден, что спасти человечество может только любовь к громадному небесно-земному царству, которая должна определять мировосприятие каждого жителя Земли и смысл жизни вообще: «Не борьба с природой, не уничтожение ее, а вечное с нею слиянье, жизнь в ней, в гармонии...» (IV, 237). Не раз высказывая мысль о том, что жизнь человеческая тяжела, поскольку люди «опутаны паутиной ложных представлений» (IV, 336), Осоргин призывал услышать истинного Учителя - Творца мира, который предопределил «спокойствие и выжиданье» (IV, 337) на трудном пути исканий. В «Происшествиях зеленого мира» красочно конкретизированы авторские взгляды в образах земных предметов и явлений: «счастье и мудрость живут именно в келье под елью», а «горе и ум в больших домах» (IV, 207).
Осоргин не раз писал о необходимости вечного «искания ненаходимой Истины»: «Кто говорит, что знает и понимает - не верьте: хвастает или ошибается. Он знает - что, а все-таки не знает - почему» (IV, 229). Для писателя нет глубоко не постигнутых истин и непрочувствованной правды, есть лишь «сеть вопросов», в которых бьется живая мысль: «Не ответы важны: важно то, что совесть не может не ставить вопросов. Это и есть недоуменное преклонение перед Природой, которая сама - загадка и сама соткана из вечных противоречий» (IV, 254). Исходной точкой поисков названо «великое сомнение»: «Никакая чужая истина ... для меня не обязательна; при надобности я найду свои истины уже тем самым лучшие, что я не назову их непогрешимыми и никому насильно их не навяжу» (V, 261). Любимые герои произведений Осоргина «одержимы» вечными вопросами бытия. Танюша («Сивцев Вражек») - «жадно тянулась к ясному, к аксиоме, не принимала теорий, негодовала на двойное решенье», «делала мыслью прыжок от деталей к гигантскому общему -к сладкому и страшному «зачем жить?» и особенно «как жить?»» (I, 44). Брат и сестра («Повесть о сестре») стремятся понять самих себя и помочь друг другу найти верные решения в момент становления их жизни.
Современная наука определяет гармонию как «категорию, означающую устойчивую и художественно значимую целостность, которая является динамическим результатом качественного различия и противоположности элементов, составляющих эту целостность».147 Адресованное только к эстетической деятельности человека, это понятие исключает столь важное представление о самой «целостности»: здесь она обозначает лишь действие человеческого (художественного) мышления, способного объединить в одно разнохарактерные качества или проявления. Напряженность исканий Осоргина и многих героев его произведений была вызвана как раз тем, что они стремились проникнуть в недоступную мировую гармонию, мировую «целостность». Уяснить этот процесс помогает философия B.C. Соловьева. Как известно, основой его учения стала идея «всеединого сущего», т.е. всеединства. Последнее Соловьев толковал как сферу абсолютного, Божественного Начала, а реальный мир как самоопределение этого начала - посредством Мудрости Божией -Софии, «мировой души». В статье «Красота в природе», приводя начальные строки Библии (Бытие, 1:1), Соловьев писал: «Порядок воплощения идеи или явления красоты в мире соответствует общему космогоническому порядку: вначале сотворил Бог небо».148 Иерархия грандиозной протяженности и сложности должна быть постигнута людьми. Осоргин не заменял, а предельно усиливал драматизм осознания этой высшей закономерности человеком, не лишенным заблуждений и противоречий, особенно острых в эпоху социальных катаклизмов и душевных потрясений.
