Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «Осьмнадцатое столетие» как основа формирования усадебной мифологии в художественном сознании А.С. Пушкина 18
1.1. Влияние мотивно-образного комплекса русской «идиллической» поэзии XVIII века на раннюю лирику Пушкина 19
1.2. Культурно-стилевое пространство Царского Села как воплощение мифа о Золотом веке 32
Глава 2. Усадьба как земной рай: его утрата и обретение в творчестве А.С.Пушкина 44
2.1. Усадебная Аркадия в романе «Евгений Онегин» 46
2.2. «Роман в письмах»: попытка воскрешения мифа о счастливом усадебном рае 67
Глава 3. Родовая сущность усадьбы в наследии А.С. Пушкина 75
3.1. Духовный микрокосм русской усадьбы в лирике Пушкина 1820-х-30-х годов 75
3.2. Общенациональные идеалы в представлении о Доме и Семье («Арап Петра Великого», «Евгений Онегин», «Повести Белкина», «Капитанская дочка») 87
Глава 4. Человек как часть усадебного микрокосма в художественном сознании А.С.Пушкина 111
4.1. «К гостям усердие большое»: ритуал гостеприимства как усадебный «микросюжет» пушкинских произведений 112
4.2. Соседство как усадебная категория в рецепции Пушкина 117
4.3. «Хозяин-слуга»: «сословный» фактор в усадебном типе культуры с точки зрения Пушкина 135
Заключение 158
Библиография 164
- Влияние мотивно-образного комплекса русской «идиллической» поэзии XVIII века на раннюю лирику Пушкина
- Усадебная Аркадия в романе «Евгений Онегин»
- Духовный микрокосм русской усадьбы в лирике Пушкина 1820-х-30-х годов
- «К гостям усердие большое»: ритуал гостеприимства как усадебный «микросюжет» пушкинских произведений
Введение к работе
Русская усадебная культура XVIII-XIX вв. - одна из самых интересных и востребованных тем в современной гуманитарной науке, прежде всего, в культурологии, истории, искусствоведении, о чем наглядно свидетельствует сборники материалов ежегодных научных конференций, проводимых Обществом изучения русской усадьбы (ОИРУ)1. В отечественном литературоведении в рамках структурно-семиотического подхода последние десять лет очень успешно идет изучение усадебного текста наряду с петербургским, московским и текстом провинциального города. На сегодняшний день существуют и теоретические обобщающие работы по этой теме2, и отдельные статьи, освещающие какой-либо один из ее аспектов в творчестве того или иного автора (преимущественно внимание сосредотачивается на усадебных текстах И.С. Тургенева, И.А. Гончарова, Ф.И. Тютчева, А.П. Чехова, И.А. Бунина). Однако тема эта по-прежнему актуальна, что объясняется ее связью с глубинными пластами национальной жизни, значительностью его сакральной проблематики, многообразием семантических аспектов.
С конца XVIII - первой трети XIX века в литературе и философской мысли русское пространство впервые осмысляется как специфически национальное миропереживание и жизненная проблема. Осмысление и преодоление русской «дали» осуществилось посредством двух ведущих образов жизни - кочевого и оседлого - и двух культурных хронотопов3 - Дороги и Дома. При этом средоточием и аналогом Дома и Семьи - базовых категорий на-
1 Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы. - Вып. 1(17)-12 (28).-
М., ОИРУ - «Жираф», 1994-2006. В дальнейшем по тексту для данного издания использу
ется сокращение - РУ.
2 Лотман, Ю.М. Лекции по структуральной поэтике / Ю.М. Лотман // Ю.М. Лотман и мос
ковско-тартуская структурно-семиотическая школа. М., 1994. - С. 66-121; Смирнов, Л.
Усадебный ландшафт России / Л. Смирнов // Наше наследие. - М., 1994. - № 29-30; Щу
кин, В.Г. Усадебный текст русской литературы: основные параметры / В.Г. Щукин //
Studia Rossica. - VI. - Warszawa, 1998. - С. 87-100.
Термин «хронотоп», введенный М.М. Бахтиным и широко рассмотренный В.П. Топоровым, служит для обозначения как пространственно-временных моделей, так и различных культурных явлений, а также типов художественного мышления о мире.
4 циональной концептосферы, в начале XIX в. выступила русская усадьба, этимологически восходящая к значению «садиться»/«сидеть» и включающая ряд однокоренных слов с общим значением постоянства, прочности, укорененности 4. Образ Усадьбы как Дома становится в это время особенно значимым, потому что европеизированная русская культура уже в конце XVIII в. стремится к осмыслению своих истоков, решая проблему сохранения и развития национального в новой послепетровской действительности5.
Наиболее ярко осмысление преимуществ и недостатков «оседлого» и «страннического» стилей жизнеповедения проявились в творчестве и биографии А.С. Пушкина. К 1830-м годам в художественном сознании поэта «усадебный» тип культуры вполне определенно совпадал с соответствующей ему пушкинской идеей Дома и был окончательно выбран в качестве единственно возможного пути его обретения. Вопрос об оседлом / «усадебном» существовании как национальной специфике русских свел воедино весь комплекс идей и размышлений Пушкина о национальной культуре: «Кочующие племена не имеют ни истории, ни дворянства»6.
Освоение темы русской усадьбы в художественном мире Пушкина до сих пор нуждается в обобщениях: лишь в последнее время начали предприниматься попытки исследования родовой сущности дворянской провинци-альной усадьбы , усадьбы как метафоры Дома, места пребывания единой се-
4 М.В. Нащокина предлагала свое определение усадьбы - это «место, где человек решил
осесть, зажить домом, пустить корни» (Нащокина, М.В. Неоклассические усадьбы Моск
вы / М.В. Нащокина // РУ. - Вып. 3 (19). - М.: ОИРУ, 1997.- С. 67).
5 Афанасьев, Э.Л. На пути к XIX веку (Русская литература 70-х гг. XVIII в. - 10-х гг.
XIX в.) / Э.Л. Афанасьев. - М.: «Эдиториал», 2002.
6 Пушкин, А.С. Поли. собр. соч.: В 17 т. / А.С. Пушкин. - М., «Воскресение», 1994-1997. -
Т. X. - С. 212. Далее сноски на произведения А.С. Пушкина даются по этому изданию с
указанием в тексте диссертации в круглых скобках номера тома римской цифрой, книги и
страницы - арабской.
Рассказова, Л.В. «Здесь меня таинственным щитом святое провиденье осенило...». Русская провинциальная дворянская усадьба в лирике А.С. Пушкина / Л.В. Рассказова // Литература в школе. - 2002. - № 6. - С. 9-12.
5 мьи . При этом остается в стороне от серьезного исследования пушкинская
рецепция пространства отношений внутри усадебного топоса. Совершенно не изучен аспект оседлости, который можно назвать центром пушкинского «усадебного текста» и который дал возможность в дальнейшем локализовать усадебный топос внутри «петербургского текста» русской литературы (например, «диванное» лежание Обломова, чья деревня затаена прямо в столице).
Таким образом, актуальность работы обусловлена необходимостью, во-первых, определения состава значимых для Пушкина доминант усадебной культуры, а во-вторых, многостороннего ее изучения как структурного компонента поэтики всего творческого наследия поэта. Кроме того, интерпретация усадьбы как культурного феномена даже в рамках литературоведческого исследования требует рассмотрения пласта повседневности, особенностей поведения «усадебной» личности.
Актуальность исследования нуждается в ряде методологических обоснований:
1) на сегодняшний день не существует четких границ выделения «типов культуры». В зависимости от выбранных оснований исследователи выделяют весьма разнообразные и многочисленные культурные типы: исторические, территориальные, национальные и т.п. Так как усадебная культура в сущности - это культура общенациональная, то в качестве ее синонима используем термин, вынесенный в заглавие нашей работы. Под «усадебным» типом культуры мы понимаем определенное мироощущение, совокупность
Щукин, В.Г. Спасительный кров. О некоторых мифопоэтических источниках славянофильской концепции Дома / В.Г. Щукин // Из истории русской культуры. - T.V (ХГХ век). -М.: «Языки русской культуры», 1996. - С. 241-255; Кривец, И.П. Образ дворянского дома - «гнезда» в «Повестях Белкина» А.С. Пушкина / И.П. Кривец // Русская литература в современном культурном пространстве: Материалы II Всерос. науч. конф. (1-3 ноября 2002 г.): В 2 ч. 4.1. - Томск: Изд-во ТГПУ, 2003. - С. 37-40.
норм и моделей человеческого поведения, реализуемых в усадебном хронотопе.
2) понятие «усадебная культура» появилось гораздо позднее, когда
само это явление находилось в расцвете. В русском языке слово «культура» в
привычном для нас смысле впервые фиксируется в 1845-1846 годах в
«Карманном словаре иностранных слов, вошедших в состав русского языка»,
изданном М.В. Петрашевским и Н.Н. Кирилловым9, научное определение
ему впервые дает Э. Тейлор в 1888 году. До этого слово практически не
употреблялось, нет его и в Словаре языка Пушкина. Однако в Словаре В.И.
Даля 1865 года «культура» характеризована через понятие умственного и
нравственного образования: «Обработка и уход, возделывание, возделка,
образование умственное и нравственное»10. Понимание культуры в
ценностном аспекте («нечто положительное», что возвышает человека,
выступая как результат собственных человеческих свершений) было
характерно в России с XVII и до середины XIX в. В «Евгении Онегине»,
например, в синонимичном значении употреблено словосочетание
«общежития искусство». Полагаем, что именно как внутренний, духовный
мир человека, как своеобразный код его жизнедеятельности и матрицу
цивилизации понимал «культуру» А.С. Пушкин.
3) на данный момент отсутствует достаточно четкое определение тер
мина «усадьба», что стало причиной различных интерпретаций данной реа
лии. Одни исследователи видят в усадьбе только основной архитектурный
ансамбль с парком или вне парка, другие включают в это понятие и хозяйст
венные постройки, третьи дают более широкое определение, тождественное
термину «имение»: вся территория, принадлежащая владельцу, относительно
9 См. об этом: Георгиева, Т.С. Культура повседневности: Учебное пособие для вузов: В 3
кн. / Т.С. Георгиева. М: «Высшая школа», 2005. -Кн. 1. - С. 8.
10 Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. / Владимир Даль. -
М.: «Русский Язык», 1999. - Т. 2. - С. 113.
7 крупное землевладение с исторически обусловленными границами. Понятие
«усадьба» всегда существовало наряду с «вотчиной» и «поместьем», «владением» и «имением», «деревней». На сегодняшний день имение и поместье считаются синонимичными понятиями11. По данным словаря русского языка XVII века, основное отличие вотчины от поместья (и в том, и в другом случае это «земельное владение, пожалованное за службу») - в праве передачи по наследству или продажи12. В словаре В.И. Даля этот признак уже не маркирован.
В литературе XVIII - первой половины XIX вв. слово «усадьба», встречающееся не часто, используется наряду с более распространенным в то время понятием «деревня»13. В.И. Даль называет усадьбой / усадищем «господский дом на селе со всеми ухожами, садом, огородом и пр.»14. Другими словами, на территории усадьбы, обособленной от других видов поселений, находится дом владельца, неотделимый от вековых парков, каскадных прудов, конюшен и псарен. Уклад усадебной жизни был тесно связан с природой, земледелием, охотой, родовыми обычаями и жизнью крестьян.
Таким образом, дворянская усадьба - это преимущественно сельский I провинциальный феномен. Обнаруживается, что до середины XIX века понятия «деревня» и «усадьба» являются фактически равноценными и равноправными. Их дифференциация и локализация произойдет лишь во второй половине XIX века, когда слово «усадьба» войдет в литературу и культуру в своем буквальном значении15.
11 Алекандрова, З.Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник. - 9-ое
изд., стереотип. / З.Е. Александрова. - М.: «Русский язык», 1998. - С. 139.
12 Словарь русского языка XI-XVII вв. / Гл. ред. Г.А. Богатова. - Вып. 3. - М.: «Наука»,
1976.-С. 13.
13 Согласно Словарю языка Пушкина слово «усадьба» употребляется в наследии поэта
8 раз, а «деревня» (в различных значениях) - 285.
14 Даль, В.И. Указ.соч. - Т. IV. - С. 511.
15 Об этом см.: Густова, Л.И. Трансформация образа усадьбы в русской поэзии XVIII-
первой трети XIX вв. // Автореф. дисс.... канд. фил. наук / Л.И. Густова. - Псков, 2006.
Объектом исследования является аксиологическая парадигма традиционалистского типа мышления, проявившегося в дворянской «усадебной» культуре.
Предмет исследования, соответственно, - особенности восприятия Пушкиным усадебной культуры и ее доминант, реализованных в его художественном сознании в системе сложных связей этого явления с отечественной духовной традицией.
Вслед за С.С. Аверинцевым, М.Л. Андреевым, Б.Н. Гаспаровым 16, под индивидуальным художественным I творческим сознанием мы понимаем феномен, который объективируется в самом художественном произведении писателя и находится в сложных опосредованных отношениях с теми представлениями, переживаниями, которые характеризуют художника как «человека», как эмпирическую личность. Нами учитывается двойственность творческого сознания, проявляющаяся в фиксации, с одной стороны, конкретности мира, с другой стороны - его обобщенных универсальных признаков. При этом указанная двойственность является результатом не механического отражения реальностей обыденного и теоретического сознания, а следствием внутренних, имманентных самому творческому сознанию законов, благодаря которым оно продуцирует духовную информацию, включающую элементы как обыденного, так и теоретического сознания. Индивидуальное художественное сознание есть также способность художника к содержательной интерпретации (логической и интуитивной) художественных идей, получаемых в результате взаимодействия собственного и чужого предшествующего опыта.
Аверинцев, СА., Андреев, М.Л., Гаспаров, Б.Н. и др. Категории поэтики в смене литературных эпох / С.А. Аверинцев, М.Л. Андреев, Б.Н. Гаспаров // Историческая поэтика. -М., 1994.-С. 13.
9 Материалом исследования послужили художественные произведения
Пушкина, его эпистолярное и документальное наследие. В центре внимания находится основной корпус «усадебного текста» в творчестве Пушкина, определяющийся лирикой, «деревенскими» главами романа «Евгений Онегин», «Повестями Белкина», «Романом в письмах», «Дубровским», «Капитанской дочкой», «Историей села Горюхина».
В диссертации анализ «усадебного текста» Пушкина ориентирован преимущественно на выявление интересующего нас духовно-культурного уровня и лишь частично затрагивается природно-ландшафтный и материально-культурный17.
В истории изучения феномена усадебной культуры в художественном осмыслении Пушкина можно выделить несколько исследовательских направлений.
Во-первых, усадьба и усадебная культура рассматривались в качестве некоего образца для реконструкции жизни в «дворянских гнездах» в работах культурологического, исторического, искусствоведческого характера18.
Во-вторых, к «усадебной теме» в творчестве и жизни поэта обращались сотрудники музеев в Михайловском, Тригорском, Болдино и других усадьбах, связанных с местопребыванием Пушкина. Логика их разысканий строилась по принципу ступенчатого рассмотрения так называемой «предыстории» создания «усадебных» произведений и писем поэта ! .
Штерн, М.С. Метатексты русской литературы / М.С. Штерн // Штерн, М.С., Подкоры-това, Т.И. Культурологические аспекты анализа литературного произведения: Учебно-методическое пособие. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2005. - С. 65.
18 Шереметев, С.Д. Остафьево / С.Д. Шереметев. - СПб., 1889; Он же. Вяземы. - М., 1906;
Лукомский, ПК. Старые годы / Г.К. Лукомский. - Берлин, 1923; Шамурин, Ю.И. Подмос
ковные: В 2 кн. / Ю.М. Шамурин // Москва в ее прошлом и настоящем. - М., 1911.- T.IX.
19 Гордин, A.M. Пушкин в Псковском крае / A.M. Гордин. - Л., 1970; Будылин, И.Т. Дере
венский Пушкин. Пушкинские места псковского края / И.Т. Будылин. - Псков, 1992.
В-третьих, интерес к усадебной культуре в сознании Пушкина актуализируется в работах по усадебной мифологии 20. В связи с этим русская усадьба прочитывается как одна из ключевых мифологем, способных порождать литературные, философские, изобразительные тексты. И наоборот, произведение понимается как вербально-художественное воплощение заложенного в родовой дворянской усадьбе духовного микрокосма21.
В-четвертых, в рамках структурно-семиотического подхода произведения Пушкина рассматриваются в связи с одним из важнейших метатекстов русской литературы - «усадебным текстом», введенным польским литерату-роведом В.Г. Щукиным . Изучение «усадебного» типа культуры в качестве знаковой системы стало возможным благодаря Ю.М. Лотману, в исследованиях которого литература, искусство и культура рассматриваются в качестве семиотических систем, несущих информацию. В работах Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Т.В. Цивьян, Л. Смирнова, Н.С. Меднис, М.С. Штерн в отечественном литературоведении исследуются метатексты /сверхтексты, или тексты-коды, под которыми понимаются некие семиотические модели, смысло-порождающие системы либо синтагматически построенное целое, стремящееся выйти за свои пределы (текст «немыслим без стоящего за ним целого и, следовательно, неотделим от мифа и всей сферы символического» ).
Отдельный блок исследований посвящен изучению проблемы идиллии (М.М. Бахтин, В.Э. Вацуро, Н.А. Вершинина и др.), которая выступает одним
Стернин, Г.Ю. Усадьба в поэтике русской культуры / Г.Ю. Стернин // РУ. - Вып. 1 (17). -М- Рыбинск: ОИРУ, 1994. - С. 46-52; Летягин, Л.Н. Русская усадьба: мир, миф, судьба / Л.Н. Летягин // РУ. - Вып. 4 (20). - М., 1998. - С. 253-259; Дмитриева, Е.Е., Купцова, О.Н. Жизнь усадебного мифа: утраченный и обретенный рай / Е.Е. Дмитриева. О.Н. Купцова. -М.: ОГ, 2002.
Рассказова, Л.В. Указ. соч. - С. 9-12.
Под термином «усадебный текст» понимается продуктивная структурная и мифологическая модель с устойчивыми семантическими комплексами, сюжетно-композиционными, предметно-образными и стилистико-поэтическими шаблонами, свойственными «усадебной повести» (Щукин, В.Г. Усадебный текст русской литературы: основные параметры / В.Г. Щукин // Studia Rossica. - VI. - Warszawa, 1998. - С. 87).
23 Топоров В.Н. Петербург и «петербургский текст» русской литературы / В.Н. Топоров. -М., 2002. - С. 259.
из преломлений «усадебного» топоса . Применительно к метатекстам, в том числе и «усадебному тексту», топосы и локусы как «культурно-типологические семиотические единицы» изучаются в работах В.Н. Топорова, Н.С. Мовниной, К.И. Шарафадиной, В. Ю. Козмина25. Исследуются мо-тивные комплексы внутри «усадебного текста», в том числе и «идиллического (Е.С. Хаев, Н.Л. Вершинина, Е.П. Зыкова, Л.И. Густова, Т.М. Жаплова26). Понимание текста, в том числе и «усадебного», как носителя «закодированной информации», актуализировало обращение к анализу «гастрономического», «флористического», «вегетативного» кодов русской литературы (Ю.Я. Стенник, К.И. Шарафадина, М.С. Штерн27). Вслед за Р. Бартом, под «кодом» понимаются «ассоциативные поля, сверхтекстовая организация зна-
Бахтин, М.М. Формы времени и хронотопа в романе: Очерки по исторической поэтике / М.М. Бахтин // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М.: «Художественная литература», 1975. - С.234-475; Вацуро, В.Э. Русская идиллия в эпоху романтизма // Вацуро, В.Э. Пушкинская пора: Сб. ст. / В.Э. Вацуро. - СПб.: «Академический проект», 2000. -С. 517-539; Вершинина, Н.Л. О функции идиллической образности в романе «Евгений Онегин» / Н.Л. Вершинина // Проблемы современного пушкиноведения: Сб. ст. - Псков, 1996.-С. 108-121.
25 Топоров, В.Н. Пространство и текст / В.Н. Топоров // Текст: семантика и структура. -
М., 1983; Мовнина, Н.С. Идеальный топ ос русской поэзии конца XVIII - начала XIX века /
Н.С. Мовнина // Русская литература. - 2000. - № 3. - С. 19-36; Чернинский, A.M. Лицей
ский текст в творчестве А.С. Пушкина // Автореф. дис канд. фил. наук / A.M. Чернин
ский - Новосиб. гос. пед. ун-т, Барнаул, 1999; Козмин, В.Ю. Локус Михайловского в по
этическом творчестве А.С. Пушкина // Автореф. дис. ... канд. филолог, наук / В. Ю. Коз-
мин. - СПб., 1999; Шарафадина, К.И. Остафьевские аллюзии и «идеальный» усадебный
топос в стихотворении П.А. Вяземского (1815) / К.И. Шарафадина // РУ. - Вып. 10 (26). -
М., «Жираф», 2004. - С. 634-636.
26 Хаев, Е.С.Идиллические мотивы в произведениях А.С. Пушкина 1820-1830-х годов /
Е.С. Хаев // Болдинские чтения. Горький, 1984. - С. 98-109; Вершинина, Н.Л. «Формула»
пейзажа в творческом сознании А.С.Пушкина (1810-1830) / Н.Л. Вершинина// Болдинские
чтения. - Саранск, 2002. - С. 67-75; Она же. О функции идиллической образности в рома
не «Евгений Онегин» / Н.Л. Вершинина // Проблемы современного пушкиноведения: Сб.
ст. - Псков, 1996. - С. 108-121; Густова, Л.И. Трансформация образа усадьбы в русской
поэзии XVIII-первой трети XIX вв. // Автореф. дис. ... канд. фил. наук / Л.И. Густо-ва. -
Псков, 2006; Жаплова, Т.М. Усадебная поэзия в русской литературы XIX века: Моногра-
ия / Т.М. Жаплова. - Оренбург: Изд-во ОГПУ, 2004.
Стенник, Ю.Я. Пушкин и русская литература XVIII века / Ю.Я. Стенник. - СПб, 1995; Шарафадина, К.И. «Алфавит Флоры» в образном языке литературы пушкинской эпохи (источники, семантика, формы) / К.И. Шарафадина. - СПб.: Изд-во «Петербургский институт печати», 2003; Штерн, М.С. Усадебный текст И.С. Тургенева / М.С. Штерн // Штерн, М.С, Подкорытова, Т.И. Культурологические аспекты анализа литературного произведения: Учебно-методическое пособие. - Омск: Изд-во ОмГПУ, 2005. - С. 67-77.
12 чений, которые навязывают представление об определенной структуре... коды - это определенные типы уже увиденного, уже читанного, уже деланного; код есть конкретная форма «уже», конституирующего всякое письмо»28.
Наконец, в современном литературоведении заметна тенденция к рассмотрению усадьбы и усадебной культуры (в том числе у Пушкина) в свете аксиологии. Это делает возможным обращение к этико-экономического аспекту усадебного хозяйствования с точки зрения Пушкина29. Аксиологический подход в исследовании усадебной культуры позволил рассмотреть ее в тесной связи со святоотеческими идеалами, с проблематикой Дома. Такое направление задано исследованиями Ю.М. Лотмана, В.Г. Щукина30, и так или иначе затронуто в работах И.Юрьевой, Л. Смирнова; С. Долгополовой, Э. Лаевской, И.П. Кривцом, Т.И. Радомскои31. Показателем того, что тема Дома в истории русской литературы становится все более значимой для со-
Барт, Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Р. Барт. - М., 1989. - С. 456.
29 Позднее это находит свое выражение на художественном и публицистическом уровне:
СВ. Максимов «Куль хлеба», СИ, Аксаков «Детские годы Багрова-внука», М.Е. Салты
ков-Щедрин «Пошехонская старина», «Господа Головлевы». Как известно, этико-
экономический аспект хозяйствования обобщен в теории православного типа капитализма
социолога П. Сорокина.
30 Лотман, Ю.М. А.С. Пушкин. Биография писателя // Лотман, Ю.М. Пушкин. Биография
писателя. Статьи и заметки. 1960-1990. «Евгений Онегин». Комментарий / Ю.М. Лотман. -
СПб.: «Искусство-СПб», 1995; Щукин, В.Г. Спасительный кров. О некоторых мифопоэти-
ческих источниках славянофильской концепции Дома / В.Г. Щукин // Из истории русской
культуры. - T.V (XIX век). - М.: «Языки русской культуры», 1996. - С. 213-285.
3 Юрьева, И., Смирнов, Л. «Детская» пушкинского Дома / И. Юрьева, Л. Смирнов // Наше наследие. - 1988. - № 2. - С. 132-139; Долгополова С, Лаевская Э. Душа и Дом. Русская усадьба как выражение софийной культуры / С. Долгополова, Э. Лаевская // Наше наследие. - 1994. - № 29-30. - С. 146-158; Кривец, И.П. Образ дворянского дома - «гнезда» в «Повестях Белкина» А.С, Пушкина / И.П. Кривец // Русская литература в современном культурном пространстве: Материалы II Всерос. науч. конф. (1-3 ноября 2002 г.): В 2 ч. 4.1. - Томск: Изд-тво ТГПУ, 2003. - С. 37-40; Он же. Концепт «Дома» в художественном мире А.С. Пушкина // Автореф. дисс.... канд. фил. наук / И.П. Кривец. - М., 2006; Радом-ская, Т.И. Дом и Отечество в русской классической литературе первой трети XIX в. Опыт духовного, семейного, государственного устроения: Монография / Т.И. Радомская. -М.: «Университетская книга», 2006; Она же. Феномен Дома и поэтика его воплощения в русской литературе первой трети XIX в. (А.С. Грибоедов, А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов) // Автореф. дисс.... д-ра фил. наук / Т.И. Радомская. - М., 2007.
13 временного литературоведения, является и тематика научных конференций
последних лет32.
Предприняв научно-критическую аннотацию исследовательских работ мы можем определить цели и задачи данной работы.
Цель диссертационной работы - выявление и описание смыслового комплекса, проявляющего пушкинское восприятие особого типа культуры, характерного для пространства русской дворянской усадьбы.
Задачи исследования, обусловленные его целью, состоят в следующем:
раскрыть онтологическое содержание «усадебного» типа культуры (метафорика «Усадьба - Дом»);
выявить и изучить в системе основные темы и мотивы творчества Пушкина, которые формируют его «усадебный текст»; их функции в раскрытии и реализации авторских представлений о нравственно-этических ценностях; (
соотнести пушкинскую «усадебную» систему ценностей с идеалами русской духовной культуры (преемственность поколений, семейственность, соборность).
Методология исследования определяется его задачами и спецификой изучаемого художественного феномена и основывается на принципах аксиологического подхода к анализу произведения, который предполагает исследование «ценностей как смыслообразующих оснований человеческого бытия, задающих направленность и мотивированность человеческой жизни, деятельности и конкретным деяниям и поступкам»33. Современное российское литературоведение долго оставалось самой инертной областью гуманитарного знания по отношению к тому творческому потенциалу, который заложен в
32 Михайловская пушкиниана. По материалам конференции «Столица и усадьба: два дома русской культуры». - Вып. 23. - Пушкинские Горы - М., 2003. Новейший философский словарь / Под общ. ред. В.М. Скакун. - Минск, 1998. - С. 17.
14 аксиологическом аспекте. Это привело к тому, что, по мнению многих исследователей, «истории русской литературы как научной дисциплины, которая бы хоть в какой-то степени совпадала в своих аксиологических координатах с аксиологией объекта своего описания пока ещё не существует»34. Аксиологический аспект вводит в сферу внимания и область религиозных ценностей, которые занимают важное место в духовном содержании русской классической литературы. Это позволяет делать упор на смысле, а не на поэтике высказывания; на поведении и мировосприятии героя и автора, а не на специфике художественной реальности; на закономерностях развития идей и на изменении системы ценностей.
Кроме того, методология исследования базируется на сочетании структурно-типологического, культурно-исторического, историко-литературного подходов. Исследуемая проблема требует обращения к анализу художественного текста в контексте не только историко-литературном, но и культурологическом, философском и духовном. При этом культурологический, духовно-философский аспекты исследования помогают системному филологическому изучению объекта и предмета.
Конкретную научно-методологическую и теоретическую базу диссертации составляют работы теоретиков аксиологического подхода к художественной литературе (В.В. Кожинов, Ю.С. Степанов, А.П. Власкин), классические исследования метатекстов русской литературы, в том числе и «усадебного текста» (Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Т.М. Цивьян, В.Г. Щукин, Л. Смирнов, М.С. Штерн), теоретические работы по проблеме мифа и мифологии (Е.М. Мелетинский, В.Н. Топоров, Л.А. Ходанен), а также исследования историко-литературного (М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, Д.С. Лихачев, В.Е. Хализев, В.Э. Вацуро), биографического и научно-исследовательского характера, посвященные творчеству А.С. Пушкина (Д.Д. Благой,
34 Есаулов, И.А. Категория соборности в русской литературе / И.А. Есаулов. - Петрозаводск, Изд-во Петрозаводского ун-та, 1995. - С. 9.
15 Б.В.Томашевский, В.А. Кошелев, Ю.Н. Чумаков, B.C. Непомнящий,
А.И. Иваницкий и др.). Материал и задачи анализа требуют обращения к культурологическим исследованиям русской усадьбы (Л.Н. Летягин, Т.П. Каждая, О.С. Евангулова, Е.Е. Дмитриева, О.Н. Купцова), а также специальным исследованиям усадебной темы в творчестве Пушкина (Н.Л. Вершинина, Н.В. Забабурова, Е.П. Зыкова, В.Ю. Козмин, А.Ю. Большакова, Л.В. Рассказова, Л.И. Густова).
Научная новизна работы определяется актуальностью обозначенной проблемы и состоит в следующем:
В диссертации впервые предпринята целенаправленная попытка системно проанализировать особенности восприятия Пушкиным «усадебного» типа культуры. Обозначенная проблема впервые становится предметом детального анализа на уровне взаимодействия структур повседневности.
Предпринятый целостный анализ творческой интерпретации «усадебного» типа культуры в художественном сознании Пушкина в его ценностномj аспекте выявляет скрытые прежде аспекты мировидения и художественной манеры поэта и тем самым дает новый импульс литературоведческим:' исследованиям.
В исследовании «пушкиноцентристская» модель истории русской литературы является определяющей, а потому оценка роли Пушкина в рождении и становлении «усадебного текста», а по сути и идеи Дома, перемещается от частного (Пушкин в контексте, Пушкин - последователь, Пушкин - один из тех, кто...) к «космизирующему» (Пушкин как «культурный герой»).
Положения, выносимые на защиту: 1. Дворянская усадьба в творческом сознании поэта раскрыта как центр русской культуры, «перекресток» традиций, сложившихся на национальной почве в эпоху европеизации.
Формирование представлений об «усадебном» типе культуры у Пушкина шло в двух направлениях: осмысление античной традиции, отразившейся в усадебной поэзии конца XVIII в.; ориентация на типично русское, национальное, связанное с святоотеческими традициями.
Усадебная культура в художественном сознании поэта связана с антропологической проблемой «оседлости» - это пушкинский пластический и этический канон, ориентированный на объединяющую идею Дома, что обусловило рассмотрение пространства отношений внутри усадебного то-поса с помощью категорий «искусства общежития» (семейственность, гостеприимство, соседство).
Пушкин творит собственный «усадебный миф», прозревая не процесс возникновения и регенерации географического феномена (адреса) усадьбы, а оживление «идеального места», идиллической составляющей усадебного топоса.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она включается в систему исследований, способствующих целостному восприятию пушкинской эпохи, русской усадебной культуры. В работе конкретизируется содержание таких понятий, как «усадебный» тип культуры, «усадебная» личность и стиль повседневного усадебного поведения.
Практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов и выводов в школьном и вузовском преподавании: при подготовке и чтении общих и специальных курсов по истории русской литературы XIX века, по культурологии и искусствоведению на филологических и других гуманитарных факультетах; в работе спецкурсов и спецсеминаров по проблемам отражения усадебной культуры в творчестве Пушкина.
Апробация результатов диссертационного исследования проводилась на Международных научных конференциях «Святоотеческие традиции в русской литературе» (Омск, ОмГУ, 2005), «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, ЛГУ, 2005); на V Всероссийской научной конференции «Русская литература в современном культурном пространстве» (Томск, ТГПУ, 2006); на региональных студенческих конференциях «Молодежь III тысячелетия» (Омск, ОмГУ, 2002, 2003); на заседаниях кафедры русской и зарубежной литературы ОмГУ. Содержание работы отражено в шести публикациях.
Объем и структура диссертации определяется поставленными целями и задачами. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографического списка, включающего 209 наименований. Содержание работы изложено на 182 страницах.
Влияние мотивно-образного комплекса русской «идиллической» поэзии XVIII века на раннюю лирику Пушкина
В данном разделе определен основной комплекс мотивов, образов и тем, унаследованных Пушкиным из «арсенала» русской усадебной поэзии второй половины XVIII века. Через определение предпочтений поэта в отборе средств создания «усадебного топоса» становится возможной интерпретация собственно авторского осмысления «усадебного» типа культуры.
Освоение «усадебного топоса» в ранней лирике Пушкина происходит под влиянием предшествующей литературной традиции. Как отмечает Л.В. Рассказова, в ранних «усадебных» стихах Пушкина многое является данью поэтике классицизма, которому традиционно присуща условность. «Лирический герой трудится в саду, под дубом читает Лафонтена и Горация, пирует с шумными гостями, занимается в кабинете, Москвою утомленный» . Показательно, что та же атрибутика, тот же ландшафт и то же настроение повторяются и при описании дворцовой роскошной усадьбы в Царском Селе: дубравы, леса, липовая сень, берег озера, тихий скат холмов, ковры густых лугов, светлая долина, где, «взлелеянный природой и мечтой, я знал поэзию, веселость и покой». В соответствии с мотивно-тематическим диапазоном «усадебной поэзии» XVIII века в стихотворениях юного поэта присутствуют буколические и горацианские мотивы: прославление мирной жизни на лоне природы, противопоставление ее житейской суете, стремлению к почестям и славе. Такая проблематика связана с коренными противоречиями национального бытия, отраженными в системе оппозиций: город - деревня, цивилизация - природа, искусственная жизнь - естественная жизнь. Как указывает И. Клейн, впервые противопоставление мира пасторальной поэзии и «всегдашнего града шума» и «лукавства светска» появляется в эпистоле Сумарокова «Желай, чтоб на брегах...» (1755)5. К началу XIX века предпочтение деревни городу воспринимается как устойчивая усадебная мифологема, своего рода штамп.
Уединение у Пушкина возможно только вдали от суетного мира - в провинции (в деревне или усадьбе). Провинциальный текст сближает с усадебным именно ориентирование на уединенный образ жизни, вдали от шума городского, где ничто не мешает свободе и творческой реализации. Свидетельством обращения Пушкина к мотиву уединения и противопоставлению Города и Деревни становится ряд стихотворений 1815 года: «К Галичу», «Городок», «Юдину».
Стихотворение «Городок», не относящееся прямо к «усадебному» тексту, тем не менее органично строится на нанизывании основных «усадебных» тем и мотивов. Так, первые строки посвящены традиционному противопоставлению великого града Петра и городка, «безвестностью счастливого» (противопоставление ведется по известным признакам: отсутствие покоя, шум, хлопоты и обретение покоя, тишина, беззаботность). Далее следует описание скромного «светлого дома» и «веселого сада», сменяемое развернутым изображением досуговых занятий с присущими ему мотивами лени и добровольного одиночества: чтение книг, сон, мечтанья, поэтическое творчество, прогулки. Основное настроение - «идиллическое, светлое, выражающее представление об усадьбе как особом мире, в котором жизнь течет по своим законам»6. В первой части стихотворения «Городок» по набору штампов легко угадывается сентиментальная традиция поэзии XVIII века в изображении философа / поэта-мечтателя на фоне сельского ландшафта: лирический герой любит «бродить один с тоскою, / Встречать вечерню тень, / Над тихою слезою / В даль сумрачну смотреть; /... Близь озера сидеть» (I, 79). Это одна из «театральных импровизаций», лирических масок, необходимых юному Пушкину для осмысления традиций буколической поэзии. Кроме того, в соответствии с традицией Пушкин примеряет маску «философа ленивого», которого он описывает в пространстве рабочего кабинета среди книг. Он весь день занят чтением, «то в думу углублен, / То мыслями своими / В Элизий прене-сен», а по вечерам сидит под окном «камином освещенный... с бумагой и пером» (1,77).
Город с его обманчивыми красотами и суетой атрибутирован у Пушкина как мир неволи, службы, долга, бесплодной суеты, роскоши и шума, («гром», «страшный рев», карет «стук докучный»). Используя оксюморонные словосочетания («без дела в хлопотах», «зевая, веселился»), поэт достигает неожиданного эффекта: город предстает как мир контрастов, как средоточие бесцельной и бессодержательной жизни.
Усадебная Аркадия в романе «Евгений Онегин»
В данном разделе ведущей является мысль о том, что в «Евгении Онегине» автор разрушает усадебную идиллию, перенося «усадебный миф» в «пространство памяти» героини через устроение ее души.
О разрушении усадебной идиллии в романе «Евгений Онегин» уже упоминалось в ряде исследований пушкинского творчества. Однако предметом специального рассмотрения эта идея не становится, а ограничивается лишь замечанием, что «гибель счастливой Аркадии» происходит на событийном уровне - убийство Ленского на дуэли и отъезд Татьяны Лариной из деревни в Москву5. В пушкинистике традиционно такой поворот сюжета принято мотивировать критическим осмыслением романтизма и окончательным отходом поэта от его позиций.
Считаем, однако, что подобное переосмысление «усадебного мифа» было обусловлено комплексом причин. Во-первых, в русской литературе тема усадебной Аркадии является «общим местом», начиная с середины XVIII в. и вплоть до середины XX в. (уже в эмигрантской прозе). Вполне понятно, почему Пушкин в поисках собственного оригинального стиля пытается уйти от литературных и культурных штампов в изображении усадьбы. Однако антиидиллические мотивы - неотъемлемая часть усадебной поэзии, служащие осмыслением онтологической сущности «усадебного мифа»: с самого начала его сопровождает тема «конца», усадебная Аркадия оказывается априори «заряжена на смерть и разрушение»6. Исторически Аркадия была пустынным местом, которому греки приписывали функцию места обитания Пана, музыки и гостеприимства. Лишь с эклогами Вергилия утверждается литературный миф об Аркадии как месте вечной весны и любви. Но у него же в пятой эклоге она предстает не только как идиллическое место, но и как топос смерти. Ощущение смерти, уже побывавшей в Аркадии, не покидало русский «усадебный текст» практически с момента его возникновения. Усадебное пространство суггестирует тему смерти и само оказывается пространством смерти. Во всяком случае, совершенно очевидно, что в русской усадебной литературе тема конца усадьбы, запустения, царящего в ней, возникает задолго до реального исчезновения дворянских гнезд. Отсюда мифология «старого», «старинного» дома. Смерть моделируется с помощью архитектурно-скульптурных сооружений «романтических» парков (гробницы, руины, обелиски) , но и семейная усыпальница, могилы предков в родовом имении -обязательный атрибут усадебного пространства.
Нельзя не учитывать культурно-исторический и автобиографический контекст пушкинского освоения усадебной темы. В русской истории длительное (не сезонное) местопребывание в родовом имении было типологически обусловлено одной из двух причин: собственным сознательным выбором дворянина либо ситуацией насильственной ссылки как результат монаршей немилости. В обоих случаях независимо от политической подоплеки почти всегда деревня воспринимается пушкинскими современниками как неволя, с которой приходится примириться, но из которой следует бежать на простор городов и уже оттуда вздыхать о приволье сельской жизни. Но порядок может быть и обратным: не только бегство из усадьбы в ней живущего, но и бегство в усадьбу ее лишенного8.
Отношение поэта к миру сельской усадьбы в каждый данный момент сильно зависит от конкретных жизненных обстоятельств. Ссыльное невольничество в Михайловском, холерные карантины вокруг Болдина заставляют Пушкина тосковать по столицам, по культурным соблазнам большого города. Наоборот, постылая служба, «свинский Петербург» определяют обратное движение души - к сельским пенатам, к рекам и рощам тихой усадьбы.
Как помним, по такой схеме Пушкин осмысляет усадебную жизнь, будучи сосланным в Михайловское, запертым холерными карантинами в Бол-дине, а также не имея возможности «удрать в деревню» из Петербурга. На протяжении всей творческой биографии поэта полюса его симпатий неоднозначно распределялись между городом и деревней. О своем первом пребывании в Михайловском летом 1817 г. Пушкин записал в 1824 году: «Вышед из Лицея я почти тотчас уехал в псковскую деревню моей матери. Помню, как обрадовался сельской жизни, русской бане, клубнике и проч., но все это нравилось мне не долго. Я любил и доныне люблю шум и толпу и согласен с Вольтером в том, что деревня est le premier...» (XII, 304). При этом Пушкин бежит в деревню, «почуяв рифму».
Духовный микрокосм русской усадьбы в лирике Пушкина 1820-х-30-х годов
В данном разделе предлагается анализ поэзии зрелого Пушкина, в которой «выкристаллизовывается» осознание родовой сущности русской дворянской провинциальной усадьбы, ее духовного микрокосма. Глубокую сопричастность с жизнью своего рода Пушкин осознает уже в 1819 году, о чем свидетельствует стихотворение «Домовому» (1819). Здесь впервые возникает эпитет «наследственный» в значении «родовой, доставшийся от предков». Помимо ожидаемых привычных атрибутов: скромная обитель, берег сонных вод, зеленый скат холмов и т.д. - появляются реальные «прозаические» детали, воссоздающие зримый образ усадьбы с «малым садом», «укромным огородом», «калиткой ветхою и сломанным забором». Стихотворение, по названию определяемое как послание, представляет собой языческий заговор-заклинание с православным контекстом. В народной мифологии домовой имеет значение «духа-охранителя», воплощения души дома, хозяина нижнего мира. Он оберегает дом от всего дурного. Обращение к фольклорному образу продиктовано обращением к русскому поместному миру, с его слитностью с праотеческим, природным бытием. В стихотворении он назван «незримым покровителем поместья», «добрым домовым», «тайным стражем». Стихотворение воспроизводит одну из ступеней развития сентиментальной картины мира. Это уже упоминавшийся идеал смиренной обители, противостоящей большому городу. Как мы убедились в предыдущей главе, поместная идиллия у Пушкина почти всегда гибнет под ударами большого мира1, а потому, по мысли поэта, постоянно нуждается в защите. Для Пушкина понятие Дом - это пространство, наполненное положительной энергетикой. «Поместье мирное», «скромная обитель», «благотворная нега», «добрый домовой», «заботливый дозор» - в семантике эпитетов эксплицированы святоотеческие идеалы, основанные на уважении, добросердечии, милосердии, смиренномудрии. Сущность малого мира усадьбы православная, патриархальная. Она заключается в сентиментальной установке на мирность, доброту, скромность, и поэтому этот мир «счастливый». Не смертью, болезнями и гневом лирический герой просит наказать вора, а «постигнуть робостью». Это пространство противопоставляется всему, что находится извне и что призвано «вредить», а не «хранить»: «опасный хлад дождей», «ветра набеги», «полунощный вор», недружеский взор». Внутри пространства родового поместья нет ничего, что смогло бы разрушить, навредить. Неслучайно, что стихотворение «Домовому» было написано в Михайловском: «Когда внутреннее развитие подвело Пушкина к идее Дома, поэзии своего угла, то... Домом с большой буквы стал дом в Михайловском, дом предков»2. Однако справедливо замечание Е.М. Таборисской: «Неволя не сочетается с домом, но с ним согласуется история, хотя пока псковское имение - не Дом, а место ссылки деда и внука»3. Так, «поэт, наполняя место ссылки памятью о предках, дружеством, поэзией, общением с няней, преодолевает тягостность «закованных дней» и находит остроту и многообразие впечатлений». Как было доказано в первой главе, усадебное пространство в сознании поэта и его современников связано с XVIII веком, ибо он является прамате-ринской основой русской культуры. Находясь в своих родовых усадьбах, Пушкин постоянно мысленно возвращается в XVIII столетие, к своим предкам. В наследственном Михайловском он ассоциирует свое изгнание с опальным именем знаменитого предка Арапа Ганнибала. В Михайловском дом в соответствии с биографией в стихах сохраняет доминанту опальности. Чтобы вернуть ему ценность, Пушкин вводит в послание Языкову («Издревле сладостный союз...» (1824)) воспоминание о деде Ганнибале: В деревне, где Петра питомец, Царей, цариц любимый раб И их забытый однодомец, Скрывался прадед мой арап, Где, позабыв Елизаветы
«К гостям усердие большое»: ритуал гостеприимства как усадебный «микросюжет» пушкинских произведений
В исследованиях историков и культурологов в качестве ведущих фигур культурного и бытового мира русской усадьбы выделяются Хозяин и Гость, основные типы, роли и взаимоотношения которых достаточно подробно изу-ченны в усадебной культуре и, отчасти, в усадебной литературе. В связи с темой нашего исследования отметим монографию Е.Е. Дмитриевой и О.Н. Купцовой, в которой частично проанализированы отдельные фрагменты «усадебного текста» Пушкина и его современников1.
В этом разделе на материале творчества Пушкина мы рассмотрим такой важный аспект пространства отношений хозяина и гостя в усадьбе, одну из доминантных черт русской культуры - гостеприимство.
В историко-культурологических исследованиях русской усадьбы конца XVIII-XIX вв. выделяют постоянных и временных обитателей русской усадьбы. К первым относятся прежде всего хозяева и прислуга, включавшая в зависимости от величины семьи владельцев усадьбы многочисленную дворню, домашних преданных слуг, кормилиц, нянь, поваров, портных, управителей, приказчиков и искусных ремесленников-специалистов: кузнецов, конюхов, столяров, кружевниц, вышивальщиц. В больших семьях выделялся также целый штат так называемых «приживальщиков»: незамужние или овдовевшие родственники, компаньонки, сироты, выросшие в доме. В составе ближайшего окружения владельцев находились воспитатели, гувернеры, врачи, секретари, архитекторы, живописцы, так называемая «домашняя интеллигенция».
Все это неоднородное «усадебное общество» с весьма противоречивыми межличностными отношениями было внутренне сплочено и терпимо друг к другу - вынужденно или добровольно. Причина такой спаянности заключается во взаимной нужности и привычке к совместному бытию, связывающему «семью», «домашних». Прямая отсылка к этому факту - в описании первых месяцев замужества помещицы Лариной во второй главе «Евгения Онегина»: «...она, / Бог знает кем окружена, /Рвалась и плакала сначала, / С супругом чуть не развелась; / Потом хозяйством занялась, / Привыкла, и довольна стала» (VI, 45).
Временные обитатели усадьбы - это гости, наезжающие по праздникам или живущие подолгу. Их роли разнообразны: соотечественники и иностранцы, царствующие персоны, друзья дома, соседи, родственники, незнакомые случайные «пришлецы». У Пушкина гость бывает «желанным», «долгожданным», «избранным» или «незваным», «нежданным», «случайным»; «счастливым», «беззаботным» или «несчастным», «разочарованным»; докучным «чужаком», вносящим роковой разлад в усадебный мир, или «усадебным пленником».
Отношение хозяина к гостю немыслимо без традиционного русского гостеприимства, помещичьего радушия и хлебосольства. «В России еще много варварских обычаев, но вот гостеприимство - одна из наиболее приятных национальных особенностей», - писала Кэтрин Вильмот Анне Четвуд в 1805 г. из Троицкого, усадьбы княгини Е.Р. Дашковой . Троекуров «вполне наслаждался счастием хлебосола»; к Берестову соседи съезжаются гостить «со всеми своими семьями и собаками». Ритуал гостеприимства идет из славянской традиции почитания гостя, превращение его из статуса «чужого» в «своего».
Как утверждает В.Г. Щукин, Пушкин положил начало традиции изображения типичной экспозиции «усадебного романа»4 (появление нового лица, гостя, которым оказывается молодой человек, уже ожидаемый в «усадебном пространстве» семнадцатилетней романтической уездной барышней). По такому сюжету строится ряд пушкинских произведений: «Евгений Онегин», «Роман в письмах», «Метель», «Барышня крестьянка», отчасти - «Капитанская дочка». Усадьба осмысляется как «пространство любви», что стало традицией в последующей усадебной литературе (И. Тургенев, И. Гончаров, А. Чехов), сюжетно немыслимой без приезда гостя в усадьбу. С появлением гостя жизнь усадьбы динамизируется. Функции Хозяина и Гостя, их роли оказываются намного шире их ролей в традиционном ритуале гостеприимства.
«Новизна» любовного приключения для героини и для героя вызывается «несовпадением городского и деревенского образа жизни и норм жизни (например, наивностью и искушенностью, свежестью чувств и многоопытностью)»5. Любого молодого человека, приехавшего в деревню в гости, поместные барышни делают «героем своего романа», то есть мысленно представляют себя в ситуациях, знакомых им по литературным романным образцам6. Такова Татьяна в «Евгении Онегине», таковы Лиза и ее соседки в «Барышне-крестьянке». Вполне реальные барышни Тригорского участвуют в «презабавном деле», «завязавшемся» посредством переписки с их соседом по имению - Пушкиным: «игра» по сюжетам западноевропейских романов.
