Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Структура хронотопа к повесть временных лет 33
1. Представления о пространстве в повести временных лет 34
2. Представления о времени в повести временных лет 44
2. Степенная книга царского родословия 51
1. Представления о пространстве в степенной книге 51
2. Представления о времени в степенной книге 57
3. Образы князей в структуре хронотопа повести временных лет и степенной книги 63
Глава 2. Сюжетная структура 64
1. Повесть временных лет 65
1. Событие инк-событие в летописном тексте 65
2. Сюжетная структура повести временных лет и герой 78
2. Степенная книга царского родословия 83
1. Событие и he-событие в тексте степенной книги 83
2. Сюжетная структура степенной книги и герой 97
3. Сюжет и герой повести временных лет и степенной книги 100
Глава 3, Мотивная структура 101
1. Мотив совета в повести временных лет 103
3. Мотив совета в степенной книге царского родословия 131
4. Выводы 153
Заключение... 156
Приложение! 161
Приложение 2 175
Библиография 185
- Представления о времени в повести временных лет
- Представления о пространстве в степенной книге
- Событие инк-событие в летописном тексте
- Мотив совета в степенной книге царского родословия
Введение к работе
Настоящее исследование посвящено изучению представлений о власти в Киевской и Московской Руси. Для сравнения взглядов двух эпох нам были необходимы исторические памятники, являющиеся ключевыми в этой области, памятники, впитавшие все тенденции, все изменения историософской мысли. Для Киевской Руси таким памятником стала Повесть временных лет, а для Московской Руси - Степенная книга царского родословия. Несмотря на жанровое различие, сравнение этих текстов возможно, потому что нас интересовали как представления летописца об идеальном и неидеальном правителе, так и то, как эволюция этих взглядов влияла на изменение способа исторического повествования.
Актуальность работы заключается в ее проблематике - исследовании изображения власти через исследование структуры нарратива. В диссертации анализируется, как одним и тем же историческим фактам можно придать разный смысл при помощи ряда художественных приемов, которые использовали составители текстов. Такое применение художественных приемов создает новую интерпретацию истории и новый исторический миф. Исследование проводилось на материале древнерусской литературы, однако структура работы позволяет расширять набор текстов и изучать проблему мифологизации истории на примере других эпох. Эта работа является, с одной стороны, сугубо филологической, так как она построена на детальном изучении текстовых структур, а с другой - имеет междисциплинарный характер, поскольку ее выводы имеют значение для изучения истории ментальности, политики и культуры, что является важной задачей сегодня.
Научная новизна диссертации определяется тем, что в работе:
Было проведено сравнительное исследование структур двух текстов, Повести
временных лет и Степенной книги царского родословия, являющихся ключевыми историософскими сочинениями Киевского и Московского периодов истории Руси, чтобы выявить, как различия в идеологии государства влияют на литературное творчество, в частности на принципы создания исторического нарратива. Оба текста сравниваются на
основе совпадения-несовпадения трех основных структурных элементов: хронотопа, сюжета и мотива - и принципов изображения власти - княжеской власти - на каждом из структурных уровней.
В исследовании был собран и визуально (в виде таблиц) обобщен разнообразный материал, касающийся изображения князя и княжеской власти на различных уровнях структуры текста и принципов создания образа правителя.
В исследовании применялись два подхода к изучению памятников древнерусской литературы. Первый является традиционным историко-филологическим подходом, основанным на изучении памятников литературы, языка памятников в контексте исторической обстановки, эпохи, к которой они принадлежат. Второй подход является нарратологическим, основанным на исследовании основопологающих повествовательных принципов, необходимых для достижения определенной цели конкретного текста. В изучении древнерусской словесности он практически не применялся, хотя обладает несомненным научным потенциалом и получил широкое признание в литературоведении.
Предметом диссертационного исследования являются представления двух эпох о монархе и природе царской/княжеской власти, отражающие историософские взгляды Киевской и Московской Руси, и их выражение на уровне структуры текста, в нашем случае на уровне хронотопа, сюжета и мотива. Исследование проведено на материале Повести временных лет, цитируемой по изданию «Библиотека литературы Древней Руси», том 1 (СПб., 2000), и Степенной книги царского родословия, цитируемой по изданию «Степенная книга царского родословия по древнейшим спискам: Тексты в комментариях в трех томах», том 1 (М., 2007). Поскольку в диссертационном исследовании рассматриваются памятники, посвященные истории Руси и династии Рюриковичей, но разделенные во времени, и поскольку объем исторического текста, созданного в эпоху Московской Руси, намного превышает объем летописания Киевского периода, нам пришлось обозначить хронологические рамки, накладываемые на материал исследования. Такого рода ограничение нужно, чтобы сопоставление представлений о власти было адекватным: уместно сравнивать, как одни и те же князья и события описываются
историками разных эпох, поэтому материал будет ограничен периодом с конца IX века, когда были призваны, в соответствии с известием Повести временных лет, первые князья, и XII веком - временем правления Владимира Мономаха, которым Повесть временных лет заканчивается.
Цель диссертации заключается в выявлении сходных и отличных черт в принципах изображения княжеской/царской власти в Повести временных лет и Степенной книге на структурных уровнях хронотопа, сюжета и мотива и в определении степени влияния на это историософских представлений двух эпох.
Методологической основой работы является принцип компаративного анализа. Теоретическую основу составили современные труды по теории литературы. Здесь прежде всего можно выделить работы Н. Д. Тамарченко и В. И. Тюпы по теории художественного дискурса и работы И. В. Силантьева по теории мотива.
Практическая значимость исследования заключается в том, что материалы и выводы могут быть использованы в преподавания курса истории древнерусской литературы.
На защиту выносятся следующие положения:
Исследование образа князя как персонификации власти и его изменений возможно не только непосредственно, через изучение описаний-характеристик конкретных князей, но и через исследование структуры исторического нарратива, то есть повествования, в которое включены как сами князья, так и другие персонажи .
Представления о правителе являются важной частью картины мира, они неотъемлемы от представлений о времени и пространстве: образ царя (правителя) является тем стержнем, без которого невозможна вся система представлений о мире в Древней Руси. Изменения идеологии и историософии будут отражаться в изменении
1 О персонаже и герое в системе нарратологического подхода подробно пишет И.В. Силантьев. Он описывает персонажа как «фигуранта фабульного ряда повествования», а героя - как персонажа, который «релевантен в плане динамики и развития собственного смысла сюжета и всего произведения в целом». См.: Силантьев И.В. Поэтика мотива. М., 2004. С. 82-83.персонажа как «фигуранта фабульного ряда повествования», а героя - как персонажа, который «релевантен в плане динамики и развития собственного смысла сюжета и всего произведения в целом». См.: Силантьев И.В. Поэтика мотива. М., 2004. С. 82-83.
представлений об этих категориях и разных принципах изображения князя относительно пространственно-временной системы.
Каждой исторической эпохе свойственно искать и создавать собственный исторический нарратив, с его изменением будет меняться и место правителя в структуре повествования.
Изменение функционирования одного и того же мотива в текстах разных эпох происходит не на прагматическом, а на семантическом уровне.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в докладах XII международной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов», секция «Филология» (МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, 2005), конференции «Макарьевские чтения» (тема «Московская Русь и Западный мир», Можайск, июнь 2006), II международной конференции молодых филологов «Русская литература в европейском контексте» (Варшава, 2008), IV, V, VI и VII конференциях молодых славистов (философский факультет Карлова университета, Прага, «Славянские языки и литературы: поиск идентичности» - октябрь 2008, «Славянский ареал и Европа» - ноябрь 2009, «Этничность славянского ареала (исторические перемены и настоящее состояние)» - ноябрь 2010, 3-4 ноября 2011), международной научной конференции факультета филологии и журналистики Южного Федерального Университета «Южнороссийские научные чтения» (1-4 октября 2009), международной научной заочной конференции (Институт гуманитарных исследований, Караганда, 2009), международной конференции молодых исследователей «Современные методы исследования в гуманитарных науках» (Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН, Центр теоретико-литературных и междисциплинарных исследований, Санкт-Петербург, 4-6 мая 2011).
По теме диссертации опубликовано 9 научных работ.
Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, двух приложений и библиографии.
Представления о времени в повести временных лет
Теперь перейдем к представлениям составителя Повести временных лет о времени. Текст, который находится перед нами, - это летопись, построенная на принципе погодной записи, следовательно, функция времени очень важна. Однако структура летописного текста не так проста, как может казаться, она включает в себя несколько значимых элементов. Мы рассмотрим здесь такие факторы, как обращенность летописного текста к истокам, обращенность к концу и линейный характер летописного повествования.
Обращенность взгляда летописца к истоку заметна в самых первых строках Повести временных лет, которые сообщают о том, что летописец будет описывать «откуду есть пошла руская земля и хто в ней почалъ ntpBte княжити»106. Текст рассказывает о событиях уже свершившихся, следовательно, его взгляд обращен к прошлому, к началу страны и первым князьям. Для христианской культуры идея начала столь же важна, как идея конца, недаром Священное Писание наполнено многочисленными «прообразующими» текстами, которые повторяют первое событие и символизируют итоговое и важное.
Об этом писал Ю. М. Лотман, отмечая, что древнерусское сознание исходит из особого представления: «Лежащие в основе миропорядка «первые» события не переходят в призрачное бытие воспоминаний - они существуют в своей реальности вечно. Каждое новое событие такого ряда не есть нечто отдельное от «первого» его прообраза - оно лишь представляет обновление и рост этого вечного «столбового» события. Каждое убийство братом брата не представляет собой какого-либо нового и отдельного проступка, а является лишь обновлением каинова греха, который сам по себе вечен».107 Ю. М. Лотман считает, что вся Повесть временных лет пронизана идеей начал, и, хотя ее герои, князья, являются историческими личностями, смысл всех событий все равно повернут, обращен к истокам108. Таким образом, и описание истории в летописях до некоторой степени можно считать обращением к «началам», к героическим подвигам предков. Владимир Мономах, объединяющий Русь, обращает нас к Владимиру Святому, объединившему свою землю крещением. Ярослав Мудрый строит в Киеве церковь святой Софии и многие другие церкви и закладывает Великий город и Золотые ворота (сообщение под 1037 годом), его отец, Владимир Святой, строит церковь
Пресвятой Богородицы, отдавая ей десятую часть своих доходов (сообщения под 991 и 996 годами). Оба эти события обращены в прошлое, к легенде об Андрее Первозванном, посетившем Русь и то место, на котором впоследствии был построен Киев, и благословившем это место.
Эта же идея значимости прошлого поддерживается и другими исследователями. Так, А. А. Шайкин пишет: «...настоящее для летописца во многом объясняется указанием на истоки, на начала: время Мономаха узаконено в эпохе первых князей, «отцов и дедов, иже стяжали Рускую землю; печальная полоса междоусобий и половецкого разбоя второй половины и конца XI в. является как бы повторением «неправды» родового, догосударственного периода»109. Та же мысль прослеживается у Е. Г. Водолазкина: «Настоящее средневековья не «снимало» прошедшего, оно сосуществовало рядом с ним»110. То есть прошлые события не становились частью минувших времен, а история оказывается не набором переживших себя фактов, а живым пространством, где одновременно сосуществуют и прошлое, и настоящее, и будущее.
Вторым важным элементом в представлениях о времени является обращенность летописи к будущему, то есть к концу истории. Так как летопись в христианский период и описывала историю христианского народа, а история народа, как и история мира, развивается от начала к своему завершению, то и летописный текст в теории представляет такое движение к концу мира и концу истории. Более того, летописи составляли монахи, а в христианской культуре конец наряду с идеей начала имеет важнейшее значение: конец мира и Страшный Суд являются итогом и целью жизни людей и существования вселенной, следовательно, все люди живут, чтобы однажды предстать на этом Суде. Это отмечал М. Элиаде, говоря, что время в христианской традиции: «линейно и необратимо, оно уже больше не циклическое время вечного возвращения. Более того, эсхатология - это кульминационный пункт Священного писания, ибо конец Света обнаружит религиозную значимость человеческих деяний и люди будут судимы по своим поступкам»ш. Из этого можно сделать вывод, что такая же цель должна быть и у любого народа, считающего себя христианским. Подобную концепцию поддерживает ряд исследователей. Например, идею эсхатологизма Повести временных лет подчеркивает И. Н. Данилевский112, считая, что этот исторический текст писался как отчет о земной жизни перед концом света. Исследователь при этом опирается на начало летописного текста и переводит слово «повесть» как описание, сообщение, а выражение «временные лета» он толкует, опираясь на текст Толковой палеи, как фразеологизм, обозначающий «времена и сроки», напоминая слова Христа «несть вам разумети временных лет», то есть «не подобает вам знать времен и сроков конца мира». И. Н. Данилевский полагает, что перед 1000 годом, возможно, было ожидание конца света, люди и народы получают воздаяние по делам, следовательно, надо зафиксировать дела людей.
Также идею обращенности к концу истории поддерживает И. П. Смирнов, который полагает, что для раннего средневековья характерна телеологичность, то есть четкое видение конца, что характерно в том числе и для историософских взглядов: конец истории - это Страшный Суд. Исторический текст порождается как результат сложения старых, известных событий и новых113.
Наконец, перейдем к вопросу о линейности времени в Повести временных лет. При помощи событий, выстроенных в хронологическом порядке, излагается история, динамично развивающаяся от начала и идущая к своему логическому завершению. Д. С. Лихачев назвал это мерным «шагом истории»114. Первое датированное событие находится под 6360 годом: « В літо 6360 индикта 15 наченшю Михаилу цесарьствовати, нача ся провывати Руская земля. О семь бо увідахомь, яко при семь цесари приходиша Русь на Цесарьград, якоже писашеть в літописании гріцком, Тімже и отсели почнем и числа положим...»115. Не совсем ясно, почему летописец начинает именно с этой даты свою упорядоченную часть истории, есть ли в этом скрытый смысл или такой выбор начальной даты был случаен. Так, И. П. Еремин11 полагал, что 6360 (852) год - дата совершенно случайная и летописец дал ее, потому что просто надо было с чего-то начать и включить историю своей страны в мировую историю. Однако, по мнению А. М. Ранчина117, случайности здесь нет: летописцу важна эта дата, раз под ней идет упоминание о том, что греки знали о существовании Руси. Такое сообщение делает свою историю подлинной. Таким образом, функционально эта первая дата похожа на космографическое вступление к Повести временных лет с перечислением многих народов. Летописец показывает, что у Руси есть не только место на мировой карте среди других народов, но и место в мировой истории, так как если Русь и славяне упоминаются в чужих хрониках, следовательно, они реальны, они существуют.
Представления о пространстве в степенной книге
Перейдем теперь к структуре хронотопа Степенной книги и начнем также с понимания пространства, однако здесь мы будем двигаться в обратном направлении: от представлений о Киеве как центре земли к окраинам Русского царства. Создатели Степенной книги, разумеется, опирались на летописание, что порождало много сходств между текстами. Однако, несмотря на кажущееся сходство, различий очень много. Составители Степенной книги, обращаясь к летописям, заимствовали из них факты, опуская любую «идеологическую составляющую», подтекст, точку зрения летописца и привнося собственное видение. То, что при составлении Степенной книги были отражены новые взгляды на особую роль Руси, отметил Н. Н. Покровский121. По его мнению, для эпохи XVI века очень важна идея сплоченности, укрепления единства, как духовного, так и государственного. Нужен был какой-то стержень, чтобы сплотить людей, и митрополит Макарий выбирает в качестве такого стержня московское самодержавие, живущее под руководством святой церкви. Отсюда необходимость укоренить новые идеи в историческом сочинении. Если люди, народ оказывались сплоченными вокруг правителя, самодержца, и митрополита, его главного помощника, они были сплочены вокруг центра, то есть Киева. Однако в тексте Степенной книги трудно выделить Киев как отдельную составляющую, как центр и константу мира, которую используют составители текста. Возможно, это связано с тем, что Степенная книга описывает гораздо более длинный временной промежуток, нежели летопись, и столица Руси за время ее существования сменялась несколько раз. Поэтому в тексте появляется другая пространственная доминанта: Русская земля или Русское царство1 . Если в случае Повести временных лет мы говорили о том, что самая понятная пространственная реалия для летописца - это Киев, а остальные княжества, составляющие Русь, управляются другими князьями и описываются другими летописцами, так как у автора Повести временных лет нет достоверной информации, чтобы их описывать, то составители Степенной книги отходят от этой определенности понимания пространства. Вместо четких представлений появляются универсальные обобщения, поэтому больше не важно, где находится князь: в Киеве, во Владимире, в Москве, важно, что он находится в центре Русского царства. Так, четыре степени, которые мы рассматриваем в Степенной книге, открываются характеристиками князей, которые определяются не как Киевские князья, но как правители Руси. Владимир Святой называется «всея Рускиа земли самодержцем» " . О Ярославе Мудром сообщается: «Бысть же един самодержъствуя и добр правяи скипетро всего Русьскаго царствия»124. О Всеволоде говорится, что он «третий степень въ благочестии Русьскаго царствиа» . Владимир Мономах описывается как боговенчанный царь и самодержец Русского царства126.
Если мы перейдем от понимания своей земли к тому, что в предыдущем разделе мы обозначили как «знакомые земли», то увидим очередное отличие. Если летописец видел разницу между соседними племенами и народностями и Русской Землей, то для составителя Степенной книги она уже не очевидна. Более того, в сознании эпохи Ивана Грозного уже нет четкости даже в представлениях о собственных корнях: слово «русь» как название народа сливается с названием страны и означает людей, населяющих Русское царство, а не одно из Скандинавских племен. Это явно прослеживается в эпизоде, описывающем призвание варягов: «В л«Ьто 6370 русь к варягомъ зовуще их державъствовати Рускою землею». Что интересно, непосредственно перед этим говорится следующее: «Новгородци и меря и кривичи изъгнаша варягъ за море, и дани не начаша давати, и сами начаша владати собою, и бысть в нихъ нестроение велие и межюусобное убийство». Очевидно, составитель, используя летопись, переписал оттуда названия племен, которые изгнали варягов, однако потом дал одно имя-обобщение: русь, которое, как ему казалось, является собирательным названием для всех народов, живущих на этой земле. Так же в Степенной книге нет четкого представления о том, кто такие славяне. Составители текста заимствуют из летописи рассуждение о славянском языке, посвящая ему отдельную главку, но при этом привносят свое видение вопроса. Если автор Повести временных лет разделял (особенно говоря о начальных князьях) русь и славян как два разных народа, один скандинавского, другой славянского происхождения, которые живут на одной земле, то в эпоху Московской Руси, видимо, никто уже не помнил этого различия или не считал его значительным. Не помнили и разницы в языке. Вот что составитель Степенной книги пишет о славянском языке: «Прочая же многая, яже древле творяхуся въ многыхъ странахъ рускаго царьствиа, удобная же и неудобная, и таковая вся забвению подлежить и без в»Ьсти быша, понеже тогда в них не бяше писаниа, ни закона блага, ни виры правы. Отъ начала же миру нигде же не бысть книгъ словеньскимъ языкомъ, иже есть рускии языкъ».1 На этом примере мы видим, что если летописец, по-видимому, выделял все народы, знакомые ему, в родственные группы по языковому признаку (чехи, болгары, поляне говорят на славянском языке; русь родственна германцам, англам и все они есть варяги), то теперь проводится знак равенства: славянский язык значит то же самое, что и русский, следовательно, славяне и русь - это одно и то же, слово русь становится синонимом слову славяне.
Событие инк-событие в летописном тексте
Мы начнем наш обзор с сюжетной структуры Повести временных лет и принципов изображения князей в ней, то есть с попытки описать сюжетную составляющую текста. В случае летописи определение минимальной единицы сюжета кажется предельно простой задачей: составитель текста фиксирует все значимые переходы из одного семантического поля в другое, нанизывая события на временную ось. Однако эта достаточно простая структура повествования осложняется тем, что летописный текст насыщен не только одними событиями. В сюжетной канве летописного текста в первую очередь важно выделить такие составляющие, как собственно событие и его значимое отсутствие. Основной задачей человека, создающего текст такого рода (погодное описание истории страны), является запись важных исторических событий, разворачивающихся у него на глазах или известных ему только по рассказам, но от этого не менее актуальных. Однако, заполняя клетки календаря сообщениями о войнах, рождениях, смертях и других происшествиях, летописец порой обнаруживает, что в окружающем его мире не случилось ничего, достойного быть занесенным в летопись Земли Русской. Что в этом случае любопытно, он не опускает эти годы, а либо фиксирует дату без сообщения, либо лаконично отмечает: «Мирно бысть,» - или же пишет, что в тот год была «тишина великая» (сообщение под 6554 годом). Это важно, так как если мы считаем, что любое событие есть сдвиг за пределы конкретных пространственно-временных рамок, то есть некоторое отклонение от нормы, то отсутствие события и будет нормой, идеалом для летописца. С одной стороны, пустая ячейка - это основа, календарь как таковой, с другой - если под определенным годом нет записи, значит, летописец не нашел событий, которые можно было бы туда поместить, так как не было сдвига между семантическими полями, и таким образом, отсутствие фактов для записи означает неискаженное бытие, что также важно отразить в летописи страны. Отсутствие события отличается от ситуаций, не являющихся событиями (не-событие), тем, что оно значимо для всей структуры и является своего рода основой всей летописного текста, его константой: идеальное состояние - это мирное время, когда все князья находятся в своих княжествах, где они и должны быть, занимаясь насущными делами и не вмешиваясь в дела других. В этом случае не происходит пересечения границы между семантическими полями и, следовательно, нет отклонения от заданной нормы. Безусловно, вывод о том, что отсутствие события отражает идеальное бытие, достаточно спорный, так как здесь можно возразить, что наряду с сообщениями о войнах и междоусобицах Повесть временных лет насыщена рассказами о крещении Руси, о строительстве церквей и городов. Тем не менее можно сказать, что такого рода события имплицитно свидетельствуют о неидеальности окружающего мира, который надо исправлять: просвещать крещением, улучшать строительством, следовательно, мы можем утверждать, что отсутствие события обозначает идеальное состояние.
Перейдем теперь от основы сюжетной структуры к фактам, которые нашли отражение в летописи, и тематике, интересовавшей ее составителя. Так как все записи Повести временных лет соединены друг с другом по принципу линейной последовательности, который основан на календарном принципе, заложенном в саму структуру летописного текста, в пределах погодной записи могут сочетаться события, не связанные друг с другом тематически, но занимающие одну и ту же ячейку в календаре. Из-за этого некоторые из погодных записей становятся очень объемными: они содержат множество фактов и освещают различные темы. Однако все сюжеты, включенные в такую погодную запись определенным образо организованы. Если летописец фиксирует более одного события внутри погодной записи, он, как правило, начинает новый сюжет со слов «в тот же год», как, к примеру, в записи под 6583 годом: «В лето 6583. Почата бысть церкви печерьская надъ основаньемь Стефаномъ игуменомь, из основаньи Феодосии поча, а на основаньи Стефанъ поча; и кончана бысть на третьее лито месяца июля в 1 день. В се же літо придоша поел из немець къ Святославу. Святослав же, величашеся, показа имъ богатьство свое» .
Учитывая то, что сюжетов в Повести временных лет больше, чем погодных записей, мы поделили текст на более мелкие условные отрезки для удобства исследования. Все получившиеся элементы мы распределили по различным группам в соответствии с основной темой каждого отрывка текста или же руководствуясь формальными признаками того или иного эпизода (речь идет о разделах «вставка» и «пустые даты»). Таких групп для Повести временных лет можно выделить девять (помимо раздела «пустые даты», о котором мы уже упоминали): история Руси, история династии, история церковная, история окрестных стран, предыстория, катаклизмы, рассуждение, вставка и похвала156. Мы начнем более подробный обзор с тех групп, которые составляют событийную сторону летописного текста.
В первую группу, «история Руси», входят все сообщения летописи, касающиеся вопросов государственных. К ним относятся сообщения о войнах и мирных соглашениях с соседними странами (сообщение под 6415 годом о походе князя Олега на Царьград и последующем мирном соглашении), известия о расширении владений и строительстве новых городов (поход князя Олега на Киев и смещение Аскольда и Дира под 6390 годом, сообщения о строительстве Белгорода под 6500 годом и Юрьева под 6611 годом), конфликты между отдельными княжествами и разрешение внутренних дел (распря Ярополка и Олега под 6483 годом, конфликт Ярослава Мудрого с новгородцами под 6523 годом, победа Владимира Мономаха с князьями над половцами под 6621 годом), смена религиозной принадлежности (крещение Руси под 6496 годом), смена правителя (вступление на Киевский престол того или иного князя)157. Очевидно, что все сообщения здесь касаются изменения статуса страны, ее перехода из одного состояния в другое: от мира к войне и наоборот, от язычества к христианству, от разрозненных княжеств к объединению и сотрудничеству, от целования креста к вражде и братоубийству, от одного правления к другому. Все сообщения об изменениях в Русской Земле (и длинные тексты, и краткие упоминания) представляют собой события, так как они отвечают основному критерию, обозначенному в определении этой категории: фиксируют переход через границу семантического поля, отхождение от нормы к ее нарушению (начало войны, братоубийства) или наоборот возвращение к норме (заключение мирного договора, целование креста, крещение).
Мотив совета в степенной книге царского родословия
Семантика. Предикат: Ольга получает предложение от императора о том, что неплохо бы ей стать его царицей. Ольга понимает, что это предложение - совет диавола, искушение. Актанты: император - княгиня Ольга. Инвариант: персонаж - герой. Пространственно-временные признаки: во время посольства в Царьград. Инвариант: посольство на чужой земле. Синтактика. Препозиция: княгиня приходит в Царьград и князь видит ее красоту, премудрость и богоизбранность. Инвариант: посольство. Постпозиция: Ольга, для которой целомудрие важнее Греческого царства, не отказывает прямо, но начинает хитрый дипломатический ход. Инвариант: хитрый обман.
Прагматика. Сюжетный смысл этого рассказа в очередном прославлении мудрости княгини Ольги и ее богоизбранности: даже будучи язычницей, она распознает правду. С точки зрения интенции этот сюжет служит своего рода толчком, необходимым для развития истории княгини Ольги и ее пути к христианству. Ольга уже готова к принятию новой веры, и сложившаяся ситуация с императором служит, с одной стороны, проверкой ее намерений и цели посещения Царьграда, а с другой -оказывается переломным моментом и катализатором: княгиня быстро должна на что-то решиться, и она идет на самый выгодный для нее вариант. 2. Святослав не слушает совета матери принять христианство. Семантика. Предикат: княгиня Ольга проповедует новую веру и советует своему сыну креститься. Актанты: княгиня Ольга - князь Святослав Игоревич. Инвариант: герой-христианин герой. Пространственно-временные признаки: в Киеве. Инвариант: в своем царстве в мирное время. Синтактика. Препозиция: княгиня Ольга принимает христианскую веру и начинает проповедовать ее на Руси. Инвариант: крещение. Постпозиция: князь Святослав отказывается следовать совету матери, так как его вельможи не советуют менять веру, и он боится насмешек. Инвариант: отказ следовать совету.
Прагматика. Здесь мы видим развитие сюжета о княгине Ольге: крестившись и просветившись сама, она хочет распространить веру по Руси и начинает с киевлян и собственного сына, как самодержца. Она пытается распространить благодать на свою семью и на свою страну. Интенция рассказа интересна. Святослав, выбирая между советом матери и мнением вельмож, боится одного: потерять свое «самодержство». Он говорит, что если примет христианство, его приближенные, будучи язычниками, откажутся от него и он потеряет державу, то есть князь выбирает между верой и державой. В рассказе содержится критика князя-язычника, который не следует благому совету, и противопоставление христианина нехристианину, который называется неразумным: «"Въ душу бо неразумнаго не внидеть премудрость", - яко же рече пророкъ» . 3. Совет Свснельда Ярополку. Семантика. Предикат: Свенельд, коварно желая отомстить за смерть сына, советует Ярополку убить Олега и захватить его область. Актанты: «ближний боярин» Свенельд - князь Ярополк Святославич. Инвариант: персонаж - герой. Пространственно-временные признаки: указаны годы событий (между 6483 годом и 6485), действие происходит в Киеве. Инвариант: в своем царстве в мирное время. Синтактика. Препозиция , предшествующие главы рассказывают о зле, которое могут причинить «позорные ловитвы», то есть увлечение охотой. История с Лютом дается как назидательный пример того, к каким последствиям это увлечение приводит. Инвариант: рассуждение. Постпозиция: убийство Олега Ярополком и вывод авторов, что причиной братоубийства была именно охота. Инвариант: убийство. Прагматика. Злой совет Свенельда Ярополку является частью главы, рассказывающей о начале братоубийственной распри, которая произошла из-за страсти к охоте. Эта глава в свою очередь является одной из шести глав, которые осуждают охоту («позорную ловитву») как развлечение и рассказывают о всех тех, кто погиб от этой страсти. История с Лютом является последним рассказом и снова возвращает нас к повествованию о древнерусских князьях. Эпизод совета помогает сместить повествование с рассуждений о вреде охоты и примеров пострадавших от нее людей к рассказу об истории Русского царства и князю Владимиру. 4. Совет Блуда Ярополку. Семантика. Предикат: Владимир убивает брата благодаря злому совету Блуда. Актанты: «лукавый раб» Ярополка Блуд - князь Владимир Святославич. Инвариант: персонаж - герой. Пространственно-временные признаки: действие происходит в Киеве, в отличие от Повести временных лет, согласно которой Ярополк был убит в городе Родне. Инвариант: война в своем царстве. Синтактика. Препозиция: краткий рассказ о сватовстве Владимира к Рогнеде и убийство Рогволда. Инвариант: война. Постпозиция: Владимир берет в жены супругу брата и становится самодержцем. Инвариант: победа.
Прагматика. Упоминание о злом совете Блуда дается в главе, кратко описывающей распрю между братьями Святославичами и войны Владимира-язычника. Автора Степенной книги, видимо, не слишком интересует дохристианская история и судьбы князей, которых он не включил в свою генеалогическую схему. Однако его интересует князь Владимир и он вынужден объяснить, как ему досталась Русская держава. Эпизод с Блудом, с точки зрения составителей, снимает с князя ответственность за братоубийство: он сделал это не по своему замыслу, а по злому совету лукавого раба. Кроме того, вся ситуация происходила в дохристианский период, что также служит оправданием. 5. Первый совет Владимира: «Благожеланный соборъ и послание о взыскании истинныя в»Ьры». Семантика. Предикат: князь Владимир собирает к себе свой синклит, чтобы посовещаться о выборе новой веры. Актанты: вельможи, советники и старцы градские - князь Владимир, все собрались по наущению Божию. Инвариант: персонажи - герой. Пространственно-временные признаки: есть указание на время: в 6496 году, совет происходит «в Руси», как указывает составитель. Инвариант: в своем царстве в мирное время. Синтактика. Препозиция: беседа князя Владимира с философом о христианской вере. Инвариант: проповедь. Постпозиция: посланники идут испытать веры в разные земли (к немцам, к грекам и к сарацинам). Инвариант: посольство.
