Содержание к диссертации
Введение
I, Формирование художественного стиля В. П. Аксенова в контексте творческого поиска «шестидесятников»
1.1. Литература «шестидесятников» как эстетический и социально-политический феномен
1.2. Формирование авторского стиля В. П. Аксенова в программной повести «Коллеги» 28
II. Специфика романной формы в творчестве В, П. Аксенова 1960-х -1990-х годов
2.1. Размышления В. П. Аксенова о романе в контексте классической теории жанра . 45
2.2. Место и роль постмодернистской эстетики в романах В. П. Аксенова 54
2.3. Концепция времени и истории в романе В, П. Аксенова «Московекая сага» 65
2.4. Роман В. П. Аксенова «Остров Крым» - альтернативная антиутопия 77
III. Романы В, П. Аксенова XXI века: сюжетно-жанровое своеобразие, проблема героя и авторская философия
3.1. Сюжет, композиционные особенности и жанровое своеобразие
3.2. Проблема героя 134
3.3. Авторская позиция
Заключение
Библиографический список 160
- Формирование авторского стиля В. П. Аксенова в программной повести «Коллеги»
- Размышления В. П. Аксенова о романе в контексте классической теории жанра
- Концепция времени и истории в романе В, П. Аксенова «Московекая сага»
- Сюжет, композиционные особенности и жанровое своеобразие
Введение к работе
Творческая и личная биография В. П. Аксенова во многом являются знаковыми для современного культурного пространства. Переживший и отразивший в своих текстах все наиболее яркие события новейшей истории России второй половины XX века, сам Василий Павлович продолжает оставаться до некоторой степени фигурой загадочной, по крайней мере, малоисследованной.
Вошедший в литературу в эпоху оттепели, ставший одним из лидеров шестидесятников, эмигрировавший, но продолжавший всегда писать для России, даже в тех случаях, когда в силу обстоятельств было проблематично даже представить тот факт, что тексты эмигранта и диссидента дойдут до своего адресата, Аксенов, без сомнения, является значимой фигурой культурологического порядка. Однако зачастую для современного поколения российских читателей он представляется иногда живым классиком, иногда миссионером, в то время как его литературные заслуги чаще всего соотносятся с веком минувшим. Это далеко не так, и в наши дни В. П. Аксенов продолжает писать, активно публиковаться, что свидетельствует лишний раз о непреходящем значении его литературного таланта.
Несмотря на то, что, по словам самого Аксенова, он пишет в среднем 1 -2 романа в год, значимых исследований, посвященных выявлению своеобразия его писательской манеры, рассматривающих динамику становления его мировоззрения, развитие философских, онтологических, художественных взглядов, практически нет.
В последние годы в периодике регулярно появляются статьи, рассматривающие тот или иной аспект творчества писателя, однако все они не претендуют на широкий охват в силу, прежде всего, жанровой специфики. Нам представляется перспективным изучение как цельной картины творчества В. П. Аксенова, так и его поэтических, драматических опытов, его работы в качестве автора сценариев для художественных фильмов.
В данном диссертационном исследовании нами была предпринята попытка, основываясь на работах современных исследователей: филологов, отчасти философов и культурологов, обозначить основные черты поэтики романов писателя, рассматривая их в контексте эпохи, без сомнения, в величайшей степени повлиявшей на его творческое становление.
Актуальность диссертации. 1) Феномен либерального противостояния тоталитарным формам сознания («оттепель»), реализовавшийся в культуре 1960-х и в 1980-х - 1990-х годов прошлого столетия, продолжает оставаться одной из дискуссионных проблем современной словесности. 2) Жанр романа, о кризисе которого в последние годы говорят достаточно часто, адаптируется к новым духовно-эстетическим контекстам, ставя вопрос о природе жанровых трансформаций в литературе последних десятилетий. 3) Обращение к творчеству В. П. Аксенова как к целостной идейно-художественной системе позволяет оценить многие тенденции современного литературного процесса, в том числе: усиление интереса к поэтике фантастического, становление антиутопических мотивов, стремление художественного текста к кинематографической образности, поиск неоромантического («байронического») героя с позитивной жизненной позицией, тесное взаимодействие реалистического и постмодернистского стилей. 4) Активное участие В. П. Аксенова в литературном процессе нового века ставит перед исследователями вопросы об авторской эволюции и константных формах художественного мышления писателя.
Новизна диссертации. 1) Творчество В. П. Аксенова изучается как система нравственных идей и эстетических представлений, эволюционировавших на протяжении полувека. 2) Проблема авторской философии В. П. Аксенова, позволяющая оценить современные формы либеральной идеологии шестидесятников, оказывается в работе одной из центральных. 3) Четыре новых романа В. П. Аксенова («Кесарево свечение», «Вольтерьянцы и вольтерьянки», «Москва Ква-Ква» и «Редкие земли») впервые рассматриваются как идейно-эстетическое единство, как явление «нового романа» в творчестве изучаемого писателя.
Теоретическая значимость проведенного исследования заключается в том, что его результаты существенны для определения и уточнения таких ключевых для современной литературы понятий, как проза шестидесятников, проблема утопического и антиутопического сознания в литературе XX века, жанрово-стилевая система современной литературы, эволюция романного жанра в условиях стремительного наступления массовой культуры.
Объектом исследования стала художественная проза В. П. Аксенова, повести и романы писателя, опубликованные с 1959 года. Особое внимание уделено романам последних лет («Кесарево свечение», «Вольтерьянцы и вольтерьянки», «Москва Ква-Ква», «Редкие земли»), позволяющим уточнить представления о творческом методе В. П. Аксенова.
Предмет исследования - становление романной формы в творчестве В. П. Аксенова, эстетическая конкретизация ее вариаций; эволюция художественной концепции личности, решение проблемы героя от ранней повести «Коллеги» до позднего романа «Редкие земли»; авторская философия как в художественных текстах, так и в публицистических комментариях к ним.
Цель исследования - изучение романов В. П. Аксенова как целостной идейно-художественной системы, предполагающее решение проблем жанровой эволюции, нравственной природы героя в контексте социально-исторических конфликтов и авторской философии, восходящей к мировиде-нию шестидесятников и по-своему его трансформирующей.
Для достижения поставленной цели представляется необходимым решить ряд задач:
1) охарактеризовать период вступления В. П. Аксенова в литературу, рассмотреть основные особенности творчества «шестидесятников»;
2) определить особенности лирической прозы В. П. Аксенова 60-х годов XX века;
3) проанализировать важнейшие философско-эстетические и культурологические константы романного творчества исследуемого автора;
4) выявить черты жанра утопии и антиутопии в романе Аксенова «Остров Крым»;
5) сделать целостный анализ романов В. П. Аксенова 2000-х годов.
Методологической основой работы стал системный подход, предполагающий изучение творчества автора как сложного образования, отражающего в равной степени как внутренний мир творца, его идейную, онтологическую самобытность, так и сферу окружения, внешний контекст эпохи, в той или иной мере повлиявший на формирование художественного мировоззрения В. П. Аксенова. Теоретические представления о романе М. М. Бахтина, Е. М. Мелетинского, В. В. Кожинова и других литературоведов использованы при практическом анализе произведений В. П. Аксенова. Основы мотив-ного анализа позволили рассмотреть последние четыре романа изучаемого писателя как сюжетную систему, обладающую определенной целостностью.
Научно-практическая ценность данного диссертационного исследования заключается в возможности использования его результатов при чтении вузовских курсов по истории русской литературы второй половины XX века, спецкурсов по творчеству В. П. Аксенова и шестидесятников, а также для дальнейшего исследования творчества В. П. Аксенова.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В теоретических представлениях о романе (им находится место и в художественных текстах) В. П. Аксенов, следуя за М. М. Бахтиным, считает этот жанр примером открытости и незаконченности, оценивает роман как тип повествования, для которого характерна «философия вопросительных знаков», а не «пафос знаков восклицательных».
2. Считая роман явлением интеллектуального творчества, противостоящего тоталитарному мышлению, В. П. Аксенов достаточно пессимистично относится к его перспективам, утверждая, что массовая культура и альтернативные формы информации и досуга ставят под сомнение существование жанра, пережившего расцвет в XIX-XX веках. Возможным ответом на кризис романа писатель считает актуализацию контактов с действительностью в художественном повествовании и усиление тенденций, сближающих романную форму с эстетикой кино.
3. Рассматривая творчество (прежде всего, романы) В. П. Аксенова как единый идейно-художественный процесс, можно говорить о его соответствии нравственной и литературной позиции шестидесятников, о реализации авторской позиции в так называемой «либеральной философии». Ее основные положения, нашедшие отражения в главных романах В. П. Аксенова: недоверие к государственной системе, часто обвиняемой в тоталитаризме и формализме; интерес к личности, противопоставляющей себя той или иной системе порабощения; высокое мнение о цивилизации Запада, чей опыт должен быть использован Россией; настороженное отношение к православному христианству при усиливающемся внимании к религии в целом.
4. Писатель убежден в том, что перед каждым художником слова стоит задача исследовать границы романа, чтобы по возможности выработать новые способы письма, максимально отвечающие духу времени. Стремясь раздвигать границы привычных жанров, В. П. Аксенов обращается к фантастической литературе, традиционно рассматриваемой в литературоведении как «легкое чтение». В его творчестве жанры утопии, антиутопии, альтернативной истории приобретают высокохудожественное звучание, ставящее романы «Остров Крым», «Москва Ква-Ква» в один ряд с произведениями Замятина, Оруэлла, Хаксли.
5. Проза В. П. Аксенова располагается на границе постмодернизма и реалистического искусства. С постмодернизмом аксеновские романы сближает игровое начало, корректирующая ирония и, самое главное, частое обращение к альтернативной истории, свободное отношение к историческим личностям и событиям. В целом реалистическим остается сюжетостроение в романах В. П. Аксенова, которые представляют цельное художественное со бытие, поддающееся пересказу. Автобиографический и публицистический уровни романов также указывают на их достаточно прочную связь с реализмом.
6. Для большинства романов В. П. Аксенова характерна сложная жанровая природа, особый жанровый синтез, наиболее очевидный в текстах последних лет. Обязателен авантюрный сюжет (даже в таком сложном тексте, как «Кесарево свечение»), без труда выделяется сюжет, характерный для любовного романа. Присутствуют социально-политическая, историческая интриги, которые находятся в контакте с автобиографическим сюжетом. Философский дискурс (особенно заметный в «Вольтерьянцах и вольтерьянках») делает необходимым обсуждение бытийных проблем.
7. На протяжении всего творчества сохраняется подчеркнутый и неоднократно прокомментированный интерес В. П. Аксенова к герою, которого сам автор называет «байронитом». Наиболее объемным явлением этого персонажа стали романы В. П. Аксенова, написанные в XXI веке: «Кесарево свечение», «Вольтерьянцы и вольтерьянки», «Москва Ква-Ква» и «Редкие земли». Основные черты аксеновского «байронита»: активное участие в переустройстве России, бесстрашие и в криминальных разборках, и в противостоянии с государством; денежное благополучие при сохранении свободы от культа денег; обязательная «любовная история» и достаточно свободное отношение к супружеской верности; стремление к реализации масштабного проекта, реального или символического «очищения воздуха»; интерес к философским вопросам - к проблемам жизни, смерти, самопознания.
Апробация. Основные положения диссертации изложены в пяти публикациях и на межвузовской конференции «Шешуковские чтения. Русская литература XX века. Типологические аспекты изучения» (Москва, 2004).
Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка. Общий объем диссертации -181 страница. Число наименований в библиографическом списке - 260.
Формирование авторского стиля В. П. Аксенова в программной повести «Коллеги»
Первые рассказы Аксенова были напечатаны в 1959 году в журнале «Юность». Валентин Катаев, который возглавлял журнал, восхитился одной аксеновской фразой - «стоячие воды канала были похожи на запыленную крышку рояля» - и решил Аксенова печатать. Тогда в «Юности» появились два рассказа - «Факелы и дороги» и «Полторы врачебных единицы».
В 1960 году выходит повесть Аксенова о врачах «Коллеги»55, удачное название которой придумал Катаев. Повесть пользовалась успехом и положила начало так называемой «молодежной прозе». Именно в связи с «Коллегами» впервые появилось выражение «шестидесятники», которое теперь практически утратило «авторство» и стало обозначением целого поколения и эпохи. Первым это выражение употребил в своей статье критик Станислав Рассадин56.
Славу Аксенову принес роман «Звездный билет»57, опубликованный в той же «Юности» в 1961 году. Повесть «Коллеги» написана Аксеновым в 1960-м году. В целом она производит впечатление программного произведения, в котором автор определяет свое отношение к различным явлениям действительности, к самой этой действительности, в конечном счете. Несколько смазанный, «публицистический» язык играет существенную смысловую роль, сближая текст с повседневностью, делая его сиюминутным, узнаваемым, отвечающим самому духу времени. Динамика, экспрессия слога, некоторая его телеграфность очень органично разбавляются лирическими зарисовками, которые не оставляют сомнений в литературном даровании автора. В целом сюжет повести достаточно традиционен и вполне укладывается в рамки традиционного романа «воспитания», «становления», обретения себя, своей личности, индивидуальности главными героями. Традиционно такой сюжет весьма распространен в литературе, он позволяет автору проследить динамику становления, формирования человеческой личности, отследить факторы, причины, события, внутреннюю логику взросления, обретения внутреннего смысла бытия, онтологической составляющей жизни. Для такого сюжета характерен ряд констант, посредством которых автором достигается максимальный эффект воплощения задуманного. Такими константами являются, условно говоря, «порог», «дорога», «испытание», «обретение». «Порог» - пограничное состояние героя, период окончания одного жизненного этапа и поиски, зачастую мучительные, нового смысла, нового направления движения. В такой период герой вынужден расставаться по тем или иным причинам с привычным обжитым миром, причем либо по своей воле, либо в силу стечения обстоятельств, либо в силу закономерного развития событий (как и происходит в повести В. П. Аксенова). Ситуация «порога» дает автору возможность раскрыть внутренний механизм выбора будущего пути, который, в свою очередь, в значительной степени характеризует собственно героя, побудительные мотивы его личности. Во многом кризисная, ситуация «порога» позволяет воссоздать сакральный элемент обретения героем своего пути, наполнить его внутренней логикой, вывести героя за пределы подчинения внешним обстоятельствам. Константа «дороги», пожалуй, одна из наиболее распространенных в литературе вообще, и в русской литературе XX века в частности. Дорога традиционно, еще из мифологических представлений, отождествляется с жизненным путем человека, символизирует этапы обретения им жизненных ценностей, ориентиров, опыта, всего того, что в конечном счете может быть названо его личностью. В то же время физическое расстояние зо выход за пределы Ойкумены - символизирует отрыв от прошлого и одновременно с этим созидательный акт, поскольку в положительном герое традиционно силен элемент демиурга, заново воссоздающего вокруг себя мир по своим внутренним законам и через акт созидания познающего себя. «Испытание» - необходимый элемент любого жизненного пути, любого акта творения. Через испытание выясняется, достоин ли творец своего творения. Кроме того, в этом элементе силен мотив жертвоприношения, когда посредством собственной крови демиург подтверждает родство с вновь сотворенной Вселенной. Кроме того, в акте жертвоприношения прослеживается имманентная связь с мифологическим представлением об умирающем и воскресающем божестве, олицетворяющем календарный цикл смен времен года, подтверждающим взаимосвязь всего во Вселенной, в том числе трех времен: прошлого, настоящего и будущего.
И, наконец, «обретение». Как правило, конечная цель любого деяния «вшита» в действие, не всегда выделяется вполне отчетливо. Тем не менее, нам представляется возможным говорить о самостоятельной значимости данного элемента, который призван оформить смысловой и логический итог действа. В результате преодоленных испытаний герой обретает сакральное знание (например, Один, верховное божество скандинавской мифологии; Гильгамеш, культурный герой шумеро-аккадского эпоса), особое родство с миром .
Пороговым значением для аксеновских героев становится процедура распределения после окончания медицинского института. Для Алексея Максимова, Владислава Карпова и Александра Зеленина распределение означает не только вступление во взрослую, трудовую жизнь, но и определение собственной жизненной позиции. Каждый из них приходит к этому моменту со своим собственным багажом жизненного опыта, каждый определенным образом представляет себе будущее, каждый стремится действовать, жить ак 31 тивно, гореть каждое мгновение своего существования. Однако если для Зеленина активная жизнь - это служение людям, если он изначально точно представляет себе свое предназначение, то для Максимова это мучительный вопрос, ответ на который он пока еще не способен принять.
Не случайно с первых же страниц повести Аксенов вводит в текст чеховского Ионыча как символ самой страшной моральной и нравственной деградации для молодых выпускников мединститута. Стать Ионычем для них -«страшней войны»: «А вот представь себе участковую больницу. Деревенька, степь или лес, ветер свищет, и ты один, совершенно один. Кончил работу, послонялся из угла в угол - и спать. Проходят годы, ты толстеешь, глупеешь, начинаешь принимать подношения благодарных пациентов, мысли твои заняты курочками, свинюшками, и тебе уже больше ничего не надо, и ты уже со снисходительной улыбкой вспоминаешь об этом разговоре»59.
Размышления В. П. Аксенова о романе в контексте классической теории жанра
В творчестве Василия Аксенова роман является наиболее продуктивным и часто используемым способом организации текста: «Роман - это передвижной пир, который всегда с тобой. И всякий раз это попытка создать не-кое художественное чудо» . Однако в полной мере романная форма сформировалась и приобрела окончательный узнаваемый вид в творческой лаборатории Аксенова не сразу, пройдя стадии увлечения рассказом и повестью.
В XX веке в литературоведении велась дискуссия о природе жанра, о взаимоотношении формы и содержания. И в особенности о природе романа как динамичной, переживающей период самоопределения формы. О зарождении и эволюции романа в XX веке говорили такие несхожие исследователи, как М. Бахтин, X. Ортега-и-Гассет, Р. Барт74 и многие другие.
Традиции романной формы в литературе, в том числе и русской, складывались не одно десятилетие. К середине XX века можно говорить о двух сформировавшихся направлениях, в которых продвигалось дальнейшее развитие романа как жанра. Это реалистическое и модернистское направления. Между ними было много общего, однако наблюдался и ряд принципиальных различий. Если вслед за Р. Бартом рассматривать роман как «одну из исторических разновидностей той обширной повествовательной формы, в которую наряду с ним входят также миф, сказка и эпопея» , то в исследованиях нельзя ограничиваться ни последними тремя веками, ни жестко оговоренной структурно-содержательной формулой. Р. Барт раздвигает границы романной формы, видя только одно ограничительное требование - передачу непосредственно объективных знаний о мире. Подобных взглядов придерживается во второй половине XX века множество прозаиков, не утруждая себя особо жанровыми премудростями и называя романом и новеллу, и повесть, и большой рассказ. Тем не менее, в традиционном литературоведении роман все еще определяется как жанр повествовательной литературы, который представляет собой развернутое во времени и пространстве произведение, в центре которого эпическое повествование о судьбе одного или нескольких персонажей в процессе их развития и в связи с другими героями.
Некоторые исследователи полагают, что жанр романа возникает в Европе лишь с началом Нового времени, и потому, говоря о «греческом романе» или о «средневековом романе», предпочитают заключать эти выражения в оговорочные кавычки76. Другие ведут историю жанра от эпохи Возрождения, а точнее, от появившихся в ту пору плутовских повествований, считая, в частности, что «рыцарский роман» на деле является вовсе не романом, а формой рыцарского эпоса. Третьи, напротив, убеждены не только в существовании античного и средневекового европейского романа, но и в наличии сходных по структуре произведений на средневековом Востоке - от персоя-зычных стран до Японии.
Концепция романа, разработанная М. Бахтиным77, несомненно, восходит к ряду фундаментальных положений романтической эстетики и представляет собой их углубленную и оригинальную разработку. Так, тезисы М. М. Бахтина о романе как о «молодом», «неготовом» и «становящемся» жанре, не имеющем ни собственного «канона», ни собственного «хронотопа», не позволяющем «стабилизироваться ни одной из собственных разновидностей» (в отличие от «состарившихся» жанров с «твердым и уже мало пластичным костяком»), как о жанре, который едва ли не исключительно живет за счет разоблачения «относительности» и «условности» преднаходимых социальных (в том числе и жанровых) языков, - разоблачения, достигаемого путем взаимного сталкивания и смысловой (прежде всего - пародийной) переакцентуации этих языков и т.п., - эти тезисы находят отчетливые параллели в учении Ф. Шлегеля о романе как о финальном и универсальном жанре всей новоевропейской («романтической», по Ф. Шлегелю) литературы в ее отличии от «классической» литературы Античности и Средневековья . В данном отношении бесконечная и «безысходная» диалогическая саморефлексия культуры, как раз и находящая наиболее адекватное выражение в романе (этом «вечно исследующем себя самого и пересматривающем все свои сложившиеся формы жанре»79), есть не что иное, как заново и заостренно осмысленный принцип романтической иронии, «бесконечно возвышающейся над всем обусловленным, в том числе и над собственным искусством, добро детелью или гениальностью» .
Вслед за Гегелем, определившим романическую коллизию как «конфликт между поэзией сердца и противостоящей ей прозой житейских отношений»81, как противоречие между «бесконечной внутри себя субъективностью», с одной стороны, и «рассудочным, упорядоченным собственными силами миром» - с другой, большинство современных исследователей (Г. Н. Поспелов, Е. М. Мелетинский, А. Д. Михайлов, П. А. Гринцер и др.) полагают, что суть романа - в его ориентации на изображение «атомизиро-ванной», «эмансипированной», а зачастую и «самодовлеющей» личности, живущей, говоря словами Гегеля, «идеалами и бесконечным законом сердца»84 и находящейся в разладе с «окружающей средой с ее нормами и требованиями» . Согласно новейшим определениям, принципиальная особенность «жанрового содержания» романа заключается в том, что он «представляет индивидуальную и общественную жизнь как относительно самостоятельные, неслиянные, не исчерпывающие и не поглощающие друг друга стихии» 86, изображает «конфликт между индивидуальными побуждениями героев и общепринятыми нормами» , делает предметом познания «душевный мир» личности, «так или иначе противостоящий социуму, в котором герой живет»88.
Концепция времени и истории в романе В, П. Аксенова «Московекая сага»
Василий Аксенов для своего времени фигура, безусловно, знаковая. Мало кто из ныне здравствующих сочинителей овладел сознанием поколения в столь же раннем возрасте, что и он. Его стиль общения, его сленг, сформировавшийся уже в «Звездном билете», «Апельсинах из Марокко», «Затоваренной бочкотаре» и др., стал в 60 - 70-е годы повседневностью в молодежных компаниях и любовной переписке, впитался в сознание устремившихся за ним молодых писателей. Несмотря на опыт репрессированных родителей, Аксенов не стал диссидентом, его сопротивление больше всего обозначалось на уровне стилистики и свободы поведения. Много позже, вызвав на себя огонь хрущевского гнева на встречах с интеллигенцией, он становится фигурой не только культурного протеста, но и политического. Василий Аксенов протестует против ввода войск в Чехословакию, высылки Солженицына, его многолетнее противостояние цензуре достигает апогея в период создания альманаха «Метрополь», позднее названного бастионом гражданско-этического неповиновения.
Иными словами, мы можем утверждать, что В. П. Аксенов стал не просто писателем, но явлением в русской литературе, вместив в себе, в своем творчестве несколько поколений читателей, освоенных пластов действительности, стал соучастником формирования современного языка. На формирование его личности повлияли самые разные, подчас трагические, испытания: почти два года костромского приюта для детей «врагов народа», затем - Магадан, где он поселился в 16 лет вместе с высланной матерью Евгенией Семеновной Гинзбург. По словам Василия Павловича, круг реальных персонажей «Крутого маршрута» (принадлежащего перу его матери) состоял из выдающихся людей того времени: репрессированных ученых, политиков, художников, образовавших своеобразный «салон», содержанием которого были рассуждения на самые высокие темы. Влияние этих рассуждений на детское сознание трудно измерить. В дальнейшем все эти впечатления, переживания, этот ни с чем не сравнимый, но типичный для отечественной истории XX века опыт нашел свое воплощение в романе «Московская сага».
Поворотным в судьбе писателя стал 1979 год. В. П. Аксенов оказался в числе авторов и главных составителей альманаха «Метрополь», выпущенного в обход цензуры. В альманах, помимо пьесы Аксенова «Четыре темперамента», в которой ставится вопрос о существовании человека после смерти, вошли произведения А. Битова, Ф. Искандера, А. Вознесенского, Б. Ахмаду-линой, В. Высоцкого и др. Выход «Метрополя» стал поводом для резких на 67 падок на писателя со стороны властей, которые усмотрели в нем попытку вывести литературу из-под контроля государственной идеологии.
В декабре 1979 года писатель вышел из Союза писателей, а в июле 1980 выехал в США, где и узнал о лишении его и жены советского гражданства. Такая же судьба постигла и некоторых других авторов альманаха.
Сегодня Василий Аксенов живет и работает на два дома: во Франции и в Москве. Продолжает писать, но давно перестал ассоциироваться у внимательного читателя и зрителя исключительно с литературой: Аксенов в наши дни широко известен как автор резкий полемических статей «на злобу дня», будь то теракты в США или война на Ближнем Востоке. Однако сам Аксенов считает себя последним представителем умирающего жанра романа (умирающего в молодом возрасте, так как его можно считать «подростком» рядом с другими).
Несмотря на ярко выраженную гражданскую и общественную позицию, В. П. Аксенов остается в первую очередь писателем, отчасти теоретиком литературы. Для него крайне важны и знаменательны те процессы, которые происходят в современной литературе, он не может не задумываться о них, не говорить, не рассуждать на темы, которые считает актуальными и требующими обсуждения. Он не поэт, а романист. И может быть, поэтому острее других, т.е. не-романистов, чувствует кризис романа. Уже сейчас испытывает какую-то ностальгию по любимому жанру.
В. П. Аксенов много экспериментировал с жанром романа, стремясь создать текст живой, подвижный, «эластичный», передающий не только реалии, но и дух, даже душу эпохи. И практически всегда воплощая задуманное в законченную, логически выстроенную композицию, в полной мере соответствующую заявленным автором задачам. Мастерство Аксенова-рассказчика всегда складывалось из нескольких компонентов: тонкого психологизма, замечательного владения словом и умения следовать за авторитетами, учиться у классиков, даже тогда, когда общая тенденция диктовала бунт, отречение от старых методов, идеалов, приемов повествования. В полной мере традиционным, написанным в духе классических семейных хроник, представляется нам и роман «Московская сага», который начинался как американский телевизионный проект. В США реализовать замысел сериала о трех поколениях Градовых не удалось, и Аксенов переработал черновые наброски сценария в роман, который заслужил у читателей стойкий и вполне оправданный интерес.
В своих интервью В. П. Аксенов неоднократно подчеркивал автобиографичность «Московской саги»: «Они герои «Московской саги» - были просто как живые, потому что тут я воплотил то, что накапливалось годами. Скажем, одна из главных героинь, Нина Градова, поэтесса, — во многом моя мама»112.
Следует отметить, что с течением времени В. П. Аксенов все более тяготеет к семейному укладу, отходя от взлелеянных шестидесятыми идей о свободной любви. Его интересы поляризуются: литература и семья. Роль главной женщины по-прежнему крайне существенна в его жизни и уже давно с успехом исполняется его супругой. При этом круг семейных ценностей для Аксенова формировался достаточно сложно, это было связано с трагическими обстоятельствами, в которых оказалась Россия в XX веке. Вспоминая свое раннее детство, Аксенов говорит: «Мой отец был мэром города Казани -председателем горсовета и членом всесоюзного ЦК. Ему дали автомобиль с телохранителем, квартиру из пяти комнат, возможность ездить в какие-то загородные дома отдыха. Вот такая была среда. Конечно, моя мама очень сильно отличалась от типичной женщины этой среды. Она была артистической, она обожала поэзию, особенно Пастернака - это был ее любимый поэт; она постоянно все высмеивала. Она была троцкисткой»111 Семейная идиллия закончилась очень быстро арестом обоих родителей. Сам будущий писатель оказался в детском доме для детей врагов народа.
Сюжет, композиционные особенности и жанровое своеобразие
В этом параграфе под «авторской позицией» мы будем понимать размышления повествователя (Аксенова как героя собственных произведений) о том, как создается роман, чем он является и какие задачи решает, а также авторскую философию, отношение писателя к социальным и бытийным вопросам. «С годами все больше хочется отойти от выдуманных сюжетов», - размышляет Стае Ваксино в «Кесаревом свечении» . Получается довольно парадоксальная ситуация: Аксенов, в год написания «Кесарева свечения» подошедший к 70-летнему рубежу, желает вспоминать, возможно, и подводить итоги; как романист, Аксенов должен создавать именно «выдуманные сюжеты», ведь роман не история и не автобиография, а свободная фантазия. «Кесарево свечение» и стал разрешением этого парадокса: личное, историческое и вымышленное тесно переплетаются в произведении, позволяя Аксенову обращаться, с одной стороны, к собственному прошлому, а с другой стороны, к художественному сюжету и даже футурологии.
Все это возможно потому, что Василий Аксенов считает роман самым независимым жанром. «Да ведь я пишу романы самовыражения», - признается Базз Окселотл в «Редких землях» и далее позволяет себе почти теоретическое рассуждение, по крайней мере, на это указывает имя выдающегося русского литературоведа и философа: «Роман - это открытая форма, говорит Бахтин, он не поддается завершению. Я как автор всей дюжиной своих ладоней аплодирую этому смелому заявлению. Мне трудно представить роман, написанный по плану завершения. ... И так весь день я вытаскивал из-за пазухи вопросительные знаки, их там была целая куча. И ни одного не попалось наглого и гордого, фаллического восклицательного. На самом-то деле, именно восклицательный, раздвигая сонмы крючков, вдруг начинает вопить, как восторженный осел, что он не боится пафоса, и именно знак пафоса дает автору право и на честь, и на тщеславие и завершает дело выспренной лужей204. «Восклицательный знак» становится символом чуждой Аксенову поэтики, ассоциирующийся с социалистическим реализмом - с пафосным, «тоталитарным» искусством, не допускающим сомнений. «Вопросительный знак» - символ романного жанра. Это значит, что роман не обещает читателю разрешения всех поставленных проблем и считает необходимым оставить читателя один на один с повествованием. У тех, к кому обращается Аксенов, оказывается много прав: «Вообще, читателю нашего большого романа предоставляется полное право выделять, менять местами или просто вырывать любые куски этого произведения. Была бы на то наша воля, мы бы издали «Кесарево свечение» на несброшюрованных листах...» . В целом взгляд Аксенова на будущее романа трудно признать оптимистическим: «Вообще модернистский роман, роман-самовыражение, байронический, - он же умирает. Я об этом и говорю, и пишу. К сожалению, это так. Сейчас роман уходит туда, откуда пришел, - на базар. Становится достоянием коммерции - что нормально».
Всегда в романах последних лет много отступлений, создающих эффект неторопливого повествования. Особенно это актуально для романа «Кесарево свечение», где отступления и воспоминания несколько размывают главный сюжет, в центре которого Слава и Наташа. Эти отступления, на наш взгляд, показывают авторскую любовь к реальности, отношение к жизни, лишенное бунтарских настроений. Аксенову действительно интересно рассуждать на разные темы. Даже возникает вопрос: байронизм ли это, ведь байроновское время было эпохой «мировой скорби», которой нет места в ак-сеновских романах. Страдающий от несовершенства мира вряд ли будет так подробно писать о еде, как Аксенов в «Редких землях», описывая приготовление блюда «Изыски Окселотла», как бы предлагая читателю рецепт изысканной и экзотической пищи. Можно отметить авторское стремление создать «сочное» (мы уже говорили об авторском неприятии аскетизма) повествование. Этому же способствует частое обращение Аксенова к эротическим темам. «Тюремный Декамерон» в романе «Редкие земли» - воспоминания сокамерников Стратова о своих сексуальных приключениях: никакой стеснительности - это почти закон для прозы Василия Аксенова. Интерес к жизни и категорическое неприятие любой жесткой идеологии сказываются в плюралистическом отношении к духовным вопросам: в том же романе «Редкие земли» с симпатией показаны и колдуны, и духи, и шаманы, и православные священники.
Особенно интересной с точки зрения авторского отношения к действительности представляется нам роман «Вольтерьянцы и вольтерьянки». В «Москве» и «Редких землях» фабула все-таки на первом плане и вытесняет на второй план монологи и диалоги героев. В романе, посвященном XVIII веку, другая ситуация: здесь диалогический уровень оказывается самым значимым. Это произведение написано с большой симпатией к Вольтеру и его последователям. Вольтер - один из отцов демократического сознания, которое принимается автором, чье творчество продолжает строиться на противопоставлении «открытого общества» любым тоталитарным режимам. Поэтому можно предположить, что Вольтер не только самостоятельный герой, но и выразитель авторской философии. И все-таки у нас другое мнение: вольтеровская позиция очень важна для Аксенова, но авторский взгляд на мир рождается в диалоге с романным Вольтером, а не в безусловном доверии к его речам. «А Вольтер немножко поверхностный такой... Но он был демиургом. Мне захотелось, что называется, освежить представление о нем. Сказать, какой он был неотразимый человек огромный созидательной силы. ... Нам не хватает таких, как Вольтер. Не вождя, который поведет за собой армии, а вот духовного лидера, который сдержит и революции своим обаянием, и будет чувствовать социальную справедливость, и будет просвещенным, и элегантным человеком с большим чувством юмора», - так комментирует Аксенов образ главного героя «Вольтерьянцев и вольтерьянок» в беседе с И. Барметовои.
В первом параграфе этой главы мы уже говорили о том, что стилизация, предпринятая в «Вольтерьянцах и вольтерьянках», не означает, что это исключительно исторический роман. Скорее, это роман, имеющий непосредственное отношение к проблемам современной России, находящейся на рубеже. «После Петра в России началась деградация мужского начала. ... Короче говоря, в стае начался стихийный поиск нового вожака. Пусть не такого могучего, но совсем другого, который поведет как-то иначе, может быть, не на той высоте, но не растеряет ни людей, ни земель. Так из глубин родилась идея замены мужского начала женским. Замены непреклонности и фанатизма терпимостью и своеобразной женской хитростью. Замена жестокости ради будущего блага нынешним благом ради будущего порядка», - говорит Фон- Фигин .
