Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 . Своеобразие эстетики русского шеллингианства 18
1.1. Становление русского шеллингианства 18
1.2. Философско-эстетические поиски русских шеллингианцев 24
1.3. Восприятие и трактовка чувства в романтической эстетике йенцев 45
Глава 2. Роль и значение чувства в эстетической концепции Н. В. Станкевича ...59
2.1. Проблемы осмысления творческого наследия Н. В. Станкевича 59
2.2. Ранние эстетические воззрения Н. В. Станкевича (1832 - 1834 гг.) 68
2.3. Роль чувства в эволюции эстетических взглядов Н. В. Станкевича (1835 -1840 гг.). 81
Глава 3. Эволюция философско-эстетических идей в кружке Н. В. Станкевича 98
3.1. А. И. Герцени кружокН. В. Станкевича 98
3.2.Философские искания М. А. Бакунина в догегелевский период (1835-1836гг.) 111
3.3 Гегельянский период в идейном развитии М.А.Бакунина (1837-1840гг.)... 129
ЗАВоплощение идейных традиций кружка Н. В. Станкевича в поэзии В. Красова 155
3.5. Воплощение идейных традиций кружка Н. В. Станкевича в лирике И. Клюшникова 168
3.6. Реализация идей кружка Н. В. Станкевича в творчестве И.С. Тургенева... 178
Заключение 207
Библиографический список использованной литературы 214
- Становление русского шеллингианства
- Философско-эстетические поиски русских шеллингианцев
- Проблемы осмысления творческого наследия Н. В. Станкевича
- А. И. Герцени кружокН. В. Станкевича
Введение к работе
В истории умственной жизни России 30-х гг. XIX в. кружок Н. В.
і Станкевича занимает важное место. Особенное положение кружка определяется
не только колоритной фигурой самого Н. В. Станкевича, но уникальным составом дружеского объединения. Как известно, кружок возник не ранее 1831-1832гг. и просуществовал вплоть до смерти Станкевича (1840г.), став. символом целой эпохи в истории русской эстетической мысли.. Первоначально в кружок входили: Н. Станкевич, И. Клюшников, В. Красов, Я., Неверов, Я. Почека, С. Строев, И. Оболенский. Позже к нему примкнули: П. Петров, А. Ефремов, К. Аксаков, В. Г. Белинский, М. Бакунин, Т. Грановский, В. Боткин и др. Интересы кружка основывались на обращении к проблемам взаимоотношений человека и окружающего мира. Нацеленные на разрешение глобальных проблем, члены объединения пристальное внимание уделяли философии, как необходимому и всеобъемлющему источнику познания. Интересы членов кружка в области литературы, истории, эстетики, а также установившийся культ дружбы, способствовали созданию особой атмосферы, позволив ему стать тем ядром, вокруг которого собралось множество разных по своим интересам людей, объединенных: единым стремлением — поиском путей усовершенствования человека и общества. Каждый из членов кружка, где господствовало "справедливое желание простоты и искренности" (К. Аксаков), имел право на трактовку и выражение собственного восприятия. На эту важнейшую особенность кружка обратили внимание уже современники (К. Аксаков "Воспоминания студентства 1832-1835 годов"). Своеобразие кружка Станкевича заключалось в особом взаимоотношении всех его членов, в стремлении уважать личностные права друг друга. Повышенный интерес в дружеском объединении к сферам / философии, эстетики и литературы сказывался в превознесении и пропаганде вопросов личностного совершенствования. Стремление к выработке целостного
мировоззрения наравне с правом каждого на выражение своей индивидуальности подчеркивало уникальность положения кружка Станкевича в истории умственной жизни России и определяло его способность воздействовать на духовное развитие многих современников. Только таким образом, исследуя развитие идей в кружке, - через обращение к интеллектуальному развитию каждого из его членов, можно почувствовать духовную атмосферу объединения, особенности проникновения в сущность законов бытия.
Н. Станкевич явился продолжателем традиций первых идеалистов, развивая их взгляды в русле просветительских идей. Русская идеалистическая школа, вслед за Шеллингом, трактовала философию как основополагающую науку, закрепляя за разумом ведущую роль в постижении мировых законов. Она представляла мир целостным и развивающимся. Восприятие идей Шеллинга отражало своеобразие умственных и духовных запросов русского общества. Причины крылись, с одной стороны, в том, что философия Шеллинга не представляла единого учения; с другой — сказывались влияния унаследованных (прежде всего просветительских) традиций. Природа интерпретаций русских последователей Шеллинга носила преобразовательный характер. Они критически переработали само учение и, вслед за Шеллингом, выделили ключевое положение философии в системе научного знания. В связи с этим, обозначилась основная задача философии -постижение Абсолюта. Процессы познания, внутреннего совершенствования приобретают новое значение. Активно формируются антропоцентрические взгляды (А. Галич). Существенная роль в процессе познания отводится интеллектуальной интуиции (Д. Велланский, А.Галич и др.). Кроме того, особую популярность в среде русских шеллингианцев приобрела проблема историзма, в основе которой лежала идея развития. В комплексе философско - эстетических идей русского шеллингианства необходимо выделить те, которые способствовали формированию мировоззренческих позиций в кружке Станкевича. Генезис идей,
господствующих в умах кружковцев, можно проследить только во взаимодействии с шеллингианскими традициями в России.
Важнейшим достижением философии Шеллинга являлось обоснование
искусства как "предмета знания в философии", посредством ее определяемого и
познаваемого. Вследствие этого философия выступала как необходимое знание о
сущности искусства, а искусство служило своеобразной возможностью
постижения божественной природы Абсолюта. Поэтому художник, через
собственное творчество сопричастный абсолютному, выступал как творец своего
произведения. Таким образом, Шеллинг обожествлял и расширял творческий:
процесс, проводя аналогии между историей развития мира и творчеством
художника. Русским шеллингианцам был близок метод единства^
противоположностей. Положенный Шеллингом в основу философии искусства, этот метод давал возможность русским шеллингианцам рассматривать произведение искусства как единый, "законченный организм", в основании которого лежит "первообраз красоты". Кроме того, данный подход к искусству и. трактовке образа художника позволял говорить о неповторимости всякого индивида,. возвышающей его природу, что как нельзя более гармонировало с важной для русского человека воспитательной ролью искусства, которое должно ^ было совершенствовать его нравственные возможности. От потенцирования исходила идея особого значения высокого чувства, обнажающего роль субъективной оценки. Именно эта мысль получила глубокую степень осознания и развития в кружке Н. Станкевича. Поэтому для нашего исследования важным и необходимым стало обращение к эстетике йенцев, в которой видное положение занимало представление о чувстве, как важнейшем источнике жизненных явлений. В этой связи необходимо обратиться к творчеству известных участников йенского круга (Новалиса, Ф. Шлегеля, Ф. Шлейермахера) и выявить особенности их романтических представлений об универсальном, всеобъемлющем характере
идеи любви и ее воплощении в женском романтическом идеале. В кружке Станкевича переняли и углубили не только положение философского знания в системе наук, но акцентировали внимание на Личности, на процессе познания и через него на необходимости духовного и нравственного совершенствования. Эти факторы во взаимосвязи с просветительскими и сентименталистскими традициями создали благоприятные условия для тесного сотрудничества русской философской и немецкой романтической эстетики. Таким образом, без целенаправленного обращения к романтической эстетике йенцев невозможно постигнуть всей глубины и своеобразия философско - эстетических взглядов членов кружка Н. Станкевича. К.П. Архангельский обратил внимание на то, что в философских взглядах раннего Станкевича, тяготевшего к эклектизму, довольно существенное место занимает философия и поэзия немецкого романтизма (13, 106). Еще раньше П. Анненков отмечал большую роль немецкой поэзии в "развитии"умственных сил"Н. Станкевича и в возвышении нравственных требований (8, 280, 281). Пристальное внимание к личности Н. Станкевича определило интерес к развитию идейных исканий кружка. Обладающий эстетическим чутьем, "большим и ясным умом", глава кружка волею натуры и личностного авторитета сплотил вокруг себя многих известных впоследствии людей. Внимание к изучению личности Станкевича было привлечено первым официальным биографом главы кружка П. Анненковым, полагавшим, что степень влияния Станкевича кроется в "возвышенной природе" его натуры (7, 235). Вышедшая в 1857г. книга П. Анненкова на много лет стала для исследователей отправной точкой в обращении к личности и судьбе Н. Станкевича (П. Н. Сакулин, А. Н., Пыпин, П., Н. Милюков, Н. П. Кашин, М. О. Гершензон и др.). Еще раньше Н.Фролов предпринял попытку собрать и издать письма друга, понимая значительность и необходимость данного мероприятия. Однако эту идею реализовать не удалось (13, 98). По справедливому замечанию Ю. Манна, важную
роль в формировании взгляда на фигуру Н. Станкевича сыграла статья Н. А. Добролюбова, вышедшая вслед за книгой П. Анненкова. Добролюбов настаивал на приоритете осознания личностных качеств Н. А. Станкевича с позиции "высшей гуманности"; "Кто признает права личности и принимает важность естественного, живого, свободного ее развития, тот поймет и значение Станкевича, как в самом себе, так и для общества" (63, 381, 402). Впоследствии именно личностный аспект, прежде всего, и привлекает внимание исследователей творчества Н.В. Станкевича (П. Н. Сакулин, А. Л. Волынский и др.). В "обаянии" натуры крылись и организаторские способности главы кружка (С.А. Венгеров, Р.В. Иванов - Разумник).
Дальнейший интерес к Станкевичу был неразрывно связан с судьбой поколения романтиков 30-х годов. В 20-е годы прошлого века вышел цикл статей К. П. Архангельского. Исследователь существенным образом изменил привычные акценты в изучении личности и наследия Станкевича. По мнению К.П. Архангельского, для того чтобы верно определить роль Станкевича в "истории умственной жизни 30-40-х годов" (13, 98), в анализе его личностного влияния, помимо "обаяния натуры", необходимо уделить существенное внимание исследованию "философских убеждений". К.П. Архангельский признавал необходимость изучения "нравственного облика" Н.В. Станкевича как ступени в исследовании его философско-эстетических взглядов. Впоследствии отечественные исследователи (М.М. Григорьян, З.А. Каменский, Ю.В. Манн) пошли по пути, проложенному К.П. Архангельским, закрепив акцент на эволюции этих сфер творческих интересов Станкевича, что позволило говорить о своеобразной позиции мыслителя и о создании им собственной философской системы, о критическом отношении к системе Шеллинга (53, 8, 12). Так, из комплекса идей, занимавших Станкевича, была выделена идея совершенствования человеческой личности в качестве ведущей (М.М.
Григорьян); отмечена и обоснована приоритетная роль чувственной сферы не только как особого способа познания, но как важнейшего способа реализации идейных замыслов (3. А. Каменский). С выходом работы Ю. В. Манна "Русская философская эстетика (1829-1830 гг.) " было сформировано еще одно направление исследовательского интереса, касающееся мировоззрения Станкевича, закрепившее за ним место яркого представителя русской философской эстетики: 30-х годов XIX века. Одновременно с таким подходом Станкевич в исследованиях выступал как носитель традиций школы просветительского идеализма (второго и третьего этапов ее развития), в рамках которой развивались его взгляды (3. А. Каменский). Появление данных работ открыло путь к исследованию эволюции эстетических взглядов Станкевича и определило его связь с идеями раннеромантической эстетики. Эта проблема не утратила своей актуальности.
К исследованию личности и взглядов Станкевича в разное время
обращались А. Н. Пыпин, П. Н. Сакулин, П. Н. Милюков, М.. М. Филиппов,
Андреевич, А. А. Корнилов, В. Астров, Н. Л. Бродский, М. М. Поляков и др. Ими
затрагивались вопросы, связанные с непосредственным влиянием Станкевича на
членов кружка и тех, кто был близок к объединению или разделял идеи,
пропагандируемые в нем (В. Белинского, М. Бакунина, Т. Грановского,
В. Боткина, К. Аксакова, молодого И. С. Тургенева). Вместе с тем в осмыслении Станкевичем шеллингианских идей существуют не исследованные, а лишь намеченные аспекты, которые проявляются на уровне взаимодействия двух культур - русской и немецкой. Это, прежде всего, касается специфики восприятия Станкевичем шеллингианских идей, которые все еще не достаточно освещены в современной эстетической мысли. С другой стороны, идеи Станкевича получили реализацию в творчестве его единомышленников (В. Красова, И. Клюшникова, М. Бакунина). Поэтому обращение к их наследию позволяет глубже понять и
осмыслить развитие самого Станкевича. Помимо выше означенных аспектов исследования нельзя обойти традицию восприятия "превосходства натуры" Станкевича, являющуюся необходимым составляющим целостного представления о кружке. Впервые она была обозначена еще друзьями и современниками мыслителя. В связи с этим, в исследовании мы посчитали необходимым обратиться к представлениям А. И. Герцена о Станкевиче и его окружении и об идейной жизни дружеского объединения.
В свое время СИ. Машинский справедливо акцентировал внимание исследователей на общности исканий в кружках Герцена и Станкевича (108, 140), по-своему отразивших время, к которому они принадлежали и яркими выразителями которого стали восприниматься впоследствии. А.И. Герцену принадлежат многочисленные высказывания о Н.В. Станкевиче, которые выпали из поля зрения литературоведов, и в настоящее время должны стать предметом исследования. Помимо позиции Герцена, изложенной в "Былом и думах", существуют и другие работы (статьи, заметки, наброски, письма и небольшие по объему произведения 30-40-х гг.), позволяющие полнее раскрыть и отразить "дух" поколения московской университетской молодежи 30-40-х гг., ее потребности и запросы. Так, Герцен глубоко анализирует природу дружеского чувства^ отдавая ему предпочтение как "высшему искусству", которым в обязательной мере должна обладать душа человека. Особая дружеская симпатия, связывающая А. Герцена и Н. Огарева, преклонение перед дружеским чувством повлияли на собственные представления Герцена о "личной мощи" Станкевича, основу которой Герцен усматривал в его душевных качествах. Понимание дружбы как обязательного компонента личностной полноты - факт, несомненно, сближающий Герцена и Станкевича. В центре взглядов молодого Герцена стоит вопрос о месте человека в окружающем мире. Его волнуют проблемы взаимоотношения личности и истории ("Двадцать восьмое января" 1833г.,
"Программа и план издания журнала"), вопросы гениальности ("Гофман" 1836г.). Особое место в творчестве раннего Герцена занимает тема любви ("Легенда" 1835г.). Нам представляется необходимым обращение к выше означенным взглядам Герцена, так как без этого было бы неполным представление о духовной атмосфере, сформировавшей целое поколение выдающихся личностей, сыгравших важную роль в истории развития русской мыслительной культуры 30-40-х гг. XIX века.
Изучая наследие Н. Станкевича, М. Бакунина, В. Красова, И. Клюшникова, мы ставили задачу рассмотреть идейное развитие каждого из них. Нас интересовала интерпретация идей кружка, выработка его представителями (М. Бакуниным) собственной философской позиции, развивающейся в ином, нежели у Станкевича, ключе. Особое воплощение этих идей стало восприниматься впоследствии как доминирующий признак целого поколения. В этой связи нас интересовало творчество И. С. Тургенева 40-50-х годов. Еще в самом начале своего творческого пути Тургенев испытал роль личностного обаяния Станкевича. Он видел, какое влияние Станкевич оказывал на окружающих. Широко известно, насколько Тургенев высоко оценил свое знакомство со Станкевичем, в котором особенно выделял, кроме богатства душевных качеств, талант постижения сути философских вопросов. Мы считаем необходимым обращение к творчеству Тургенева в связи с развитием в его рассказах и повестях 50-х годов проблем, иллюстрирующих кризис романтического сознания. Прежде всего, это проблемы, связанные с реализацией: идеи жертвенного служения и долга, рефлексии, идеи спасения своего "человечества" в том смысле, в каком их понимали в кружке, и наконец решение "женского вопроса". Наше внимание привлекла близость Тургенева раннеромантическим идеям: стремлению ощутить гармоническую связь с миром, представлению о любви как всеохватном, "божественном" чувстве, обнимающем
собою' "образы природы". Такая позиция создавала условия для последующего глубокого осознания трагизма романтической личности (статья о "Фаусте" Гете в переводе г. Вронченко, 1845г.) и нашла отражение в повестях и рассказах 40-50-х: годов: "Андрее Колосове"-1844г., "Якове Пасынкове"-1855п, "Переписке"-1856г., "Фаусте"-1856г. Итогом: обращений Тургенева, к проблемам романтической личности, к ее глубокой внутренней трагедии стало появление "Рудина" (1856г.). В: "Рудине" для; писателя оказалось важным изображение "внутренней жизни" героя, его идейная характеристика. С одной стороны, Тургеневу необходимо было показать "рельефную индивидуальность" Рудина (и здесь важно обратить внимание на черты и взгляды его реального прототипа - М. Бакунина); с другой, изобразить героя: как характерного представителя кружка, действующего в соответствии со сложившимися в нем идейными убеждениями. Важно обратить внимание на соприкосновение взглядов Рудина и Покорского.
Таким образом, в нашей работе значительное место занимает исследование: убеждений Рудина, его отношений с Натальей Ласунской, корни которых нужно искать в кружке Покорского.
Цель данной диссертационной, работы состоит в том, чтобы, опираясь на традиции русской философской и немецкой романтической эстетики, в рамках „ которых формировалась концепция Н. Станкевича, проследить развитие представлений о высокой роли личностного совершенствования. Рассмотреть, как влияние идеи любви получило воплощение в поэтическом творчестве членов кружка (В: Красова, И. Клюшникова), взаимодействовало с их собственными философскими позициями (М. Бакунин), нашло < отражение в литературном процессе последующих десятилетий (в творчестве И. С. Тургенева в 40-50-е гг.).
Выбор темы обусловлен своеобразным положением кружка в истории умственной жизни России 30-х годов XIX века, тенденциями осмысления романтической культуры, которые складываются в последнее время,
специфичностью взглядов Н. Станкевича, наличием неисследованных аспектов его эстетики, особенностями личностного влияния.
Актуальность данного исследования определяется и всевозрастающей тенденцией в современной науке восприятия романтической культуры как явления комплексного, не замкнутого в развитии, позволяющего рассматривать индивидуальные проявления романтического сознания в тесной взаимосвязи с романтическими традициями (в частности, йенской школой). Такой подход дает возможность глубже понять своеобразие эстетической концепции Станкевича, идейных традиций в кружке.
Современные литературоведы уже обращали внимание на характер философско-эстетической концепции Станкевича, на присутствие в ней интереса к чувственной сфере. В работах М. М. Григорьяна, 3. А. Каменского, С. И. Машинского, Ю. В. Манна отмечается важность этого аспекта для всей эволюции взглядов мыслителя. М. М. Григорьян, говоря о "теме любви", подчеркивал ее своеобразие, немаловажную роль в котором играли идеалистические и просветительские традиции, выработанные предшественниками Станкевича по школе (любомудрами и шеллингианцами конца 20-х - начала 30-х гг). З.А. Каменский исследовал роль любви как "фокусирующую" убеждения мыслителя (77, 246), соединяя с ней отношение Станкевича к религиозности; любовь в концепции Станкевича приобретала высокий моральный статус. Именно с ней, по мнению З.А. Каменского, Станкевич связывал постижение истины. Исследователь подчеркивает значимость роли чувства в "гегельянско -антропологической интерпретации божества" как "высшего в жизни" (77, 248). Представляют большой интерес наблюдения Ю. В. Манна, сакцентировавшего внимание на творческом наследии Станкевича, как особом предмете исследования. Изучая философско-эстетические искания Станкевича, ученый находит в их генезисе точки соприкосновения с идеями Гете, Шиллера, Гофмана,
в то же время убедительно доказывая своеобразие многих воззрений Станкевича, что, в свою очередь, демонстрирует глубокую степень осознания мыслителем положений немецкой и русской шеллингианской эстетики. Однако чувственной сфере как особому способу познания и совершенствования, в основе которого лежала романтическая идея жизни и любви, глубоко переосознанная Станкевичем, в исследованиях современных литературоведов, не уделялось должного внимания. Между тем, Станкевич, наследуя традиции раннеромантической эстетики, сохраняет высокую роль чувства в духовной жизни человека, развивает и углубляет романтическое представление о женщине как носительнице "естественного чувства", что обогащает представление о романтическом мироощущении. Вне поля зрения литературоведов остался факт серьезного увлечения именно этой идеей таких членов кружка, как В; Красов и И. Клюшников. Их стихотворения не только пользовались популярностью у современников, но, благодаря В. Г. Белинскому, стали восприниматься как выражение "духа" времени поколения философствующих романтиков 30-х гг. Еще при жизни И. Клюшников считался "забытым поэтом". А В: Красов так и остался до конца своих дней "добродушным идеалистом" (Н. Бродский), верящим в свою "прекрасную мечту'1. До конца жизни оба не смогли; избавиться от юношеских мечтаний, оба остались верны идеалам юности. Литературоведы не всегда уделяли должное внимание поэтическому творчеству В. Красова и И. Клюшникова. Тому существовал целый ряд причин. Можно назвать лишь несколько работ, в которых затрагивались общие аспекты их поэтической деятельности. Это исследования Н.Л. Бродского, Л.Я. Гинзбург, СИ. Машинского (27, 52, 108). Среди них особенное место занимают работы В. Гуры (56, 92), опубликовавшего стихотворения (1959г.), а затем сочинения (1982г.) В. Красова отдельным изданием. А также вышедшая в последнее десятилетие работа Е. Ткаченко о Клюшникове (151), существенно обогатившая представления о
личности поэта. Е. Ткаченко впервые анализирует прозу И. Клюшникова, и, на основе архивных изысканий, предпринимает попытку проследить жизненный путь известного члена кружка Станкевича, его поэтическую деятельность. Между тем, творчество В. Красова и И. Клюшникова служит ярким выражением жизни идей в кружке. В своем исследовании мы делаем попытку рассмотреть, как в творчестве обоих поэтов претворяется идея любви, оказавшая влияние на многих его членов, а также проследить своеобразное преломление и развитие этой идеи в индивидуальном художественном осмыслении действительности каждым из поэтов. В связи с особым углом зрения, под которым рассматривается в исследовании поэзия В. Красова и И. Клюшникова, мы не обращаемся к поэтическому творчеству другого известного члена кружка К. Аксакова, а также почти не касаемся стихотворений Н. Станкевича. Это обусловлено следующими причинами: во-первых, поэзия Станкевича не достаточно выражает всю полноту его философско-эстетических исканий, в то время как поэзия В. Красова и И. Клюшникова дает наиболее полное представление об их мировоззрении. Во-вторых, из всех членов кружка, писавших стихи, В. Красов и И. Клюшников в своем творчестве наиболее последовательно развивали идеи, уже господствующие в нем. И соответственно, их творчество является выражением идейной жизни в кружке.
Заслуживает пристального внимания исследование философских взглядов известного члена кружка — М. Бакунина, ставшего после отъезда Станкевича за границу, по сути его идейным центром, вплоть до момента распада кружка. Со второй половины 30-х гг. при активном участии М. Бакунина в. кружке обсуждались проблемы, связанные со стремлением к обретению "жизни внутренней". Среди проблем; предпочтение отдавалось рассмотрению путей преодоления несовершенства человеческой природы. Предметом бесконечных полемик в кружке были размышления о вреде рефлексии, о "прекраснодушии".
На протяжении почти всего существования объединения особое предпочтение отдавалось так называемому "женскому вопросу". В настоящее время необходимо обратиться к специфике выше означенных проблем, раскрывающих своеобразную природу их бытования в кружке. Мы попытаемся подробно рассмотреть развитие представлений М. Бакунина, начиная с момента знакомства со HJ Станкевичем весной 183 5 г., заканчивая отъездом: в 1840 г. за границу. Попытаемся также проследить точки их идейного соприкосновения по важнейшим вопросам: отношению к долгу, восприятию и трактовке идеи любви, отношению к женщине и ее роли в процессе внутреннего совершенствования. В связи с этим считаем необходимым выявить своеобразие и оригинальность собственной позиции М. Бакунина, а также остановиться на его характерной индивидуальной особенности — том личностном и идейном влиянии, которое он оказывал на друзей по кружку и его женское окружение.
Научная новизна исследования обусловлена задачами, которые мы ставили; перед собой. Данная диссертация представляет первую попытку исследования своеобразия идейного развития членов кружка (Н. Станкевича, М. Бакунина, В. Красо ва, И. Клюшникова) в аспекте осознания ими коренной; общеромантической проблемы совершенствования личности, в русле которой они рассматривали отношение к любви как высочайшей общечеловеческой ценности, "основном чувстве природы" (Н. Станкевич). Внимание к "жизни чувства" нашло отражение в их прозаическом (Н. Станкевич), поэтическом (В. Красов, И, Клюшников),, эпистолярном (Н. Станкевич, М. Бакунин) жанрах творчества. Многие идеи,, пропагандируемые в кружке, повлияли> на людей, близких к Н. Станкевичу и его окружению.
В работе впервые осуществлен анализ; философско-эстетических взглядов Н. Станкевича и членов его кружка во взаимосвязи с традициями, выработанными романтической; эстетикой в отношении чувства и его высокой роли в процессе
постижения мира и внутреннего развития человека. Иенские романтики (братья Ф. и А.. Шлегели, Ф. Шеллинг, Новалис, Д. Шлейермахер) стремились видеть мир целостным и совершенным. Их вера в единство человека с природой и обществом, высокая оценка духовного и дружеского общения утвердили идею поступательного жизнеутверждающего начала, в основе которого лежала идея жизни и любви. Станкевич, наследуя традиции русской шеллингианской эстетики, в русле которой знакомился с достижениями немецкой философии, эстетики и литературы, осознает эстетику как "особую форму познания" (Шеллинг), проникается идеей единства в развитии, идеей историзма. Вместе с тем он критически переосмысливает философию Шеллинга, воспринимает шеллингианство как систему, которая должна повести развитие философии по пути ее объединения с религией, выделяет в философии Шеллинга "проблему человека". Он глубоко осознает высокую роль чувства в процессе внутреннего совершенствования, закрепляя за любовью в собственной концепции1 конструктивное и жизнеутверждающее положение.
Уровень изученности проблемы определил основные задачи работы:
Исследовать взаимосвязь русской шеллингианской и йенской эстетики.
Выявить традиции немецкой романтической эстетики в восприятии и трактовке идеи любви (Новалис, Ф. Шлегель, Д. Шлейермахер) и ее претворении в идеале женщины, сосредоточившей в себе представления романтика о совершенстве.
Выявить особенности философско - эстетической позиции Н.. Станкевича в отношении к проблеме личностного совершенствования. Определить роль идеи любви в формировании романтического представления Н. Станкевича о женщине как носительницы "естественного чувства", символе "любви истинной".
Исследовать проблему восприятия А.И. Герценом идейно-эстетических поисков в кружке Станкевича.
Проанализировать философские взгляды М. Бакунина периода его участия в кружке, проследив в его философской концепции развитие идеи внутреннего совершенствования; выявив понимание М. Бакуниным роли "истинной любви" в процессе развития человека; а также рассмотреть его позицию в отношении возможности и степени участия женщины в процессе личностного совершенствования. Определить сходство и различие в идейных позициях М. Бакунина и Н. Станкевича.
Исследовать, как воплощается в поэтическом творчестве членов кружка В. Красова и И. Клюшникова роль идеи любви. Определить ее индивидуальное своеобразие и традиции восприятия.
Проанализировать, как в творчестве И.С. Тургенева 50-х гг. находят воплощение идеи кружка Н.В. Станкевича.
В настоящее время назрела потребность вновь обратиться к философско-эстетическим идеям, господствующим в кружке Н. Станкевича, определить их индивидуальное своеобразие через переосмысление традиций, на которые опирались романтики. Только так, исследуя совокупность идейных исканий в кружке, можно глубоко раскрыть его роль в истории умственной жизни России 30-х гг. XIX века.
Становление русского шеллингианства
Итогом обращения отечественной культуры к немецкому идеализму в первые десятилетия XIX в. стало возникновение русского шеллингианства. В контексте общеевропейского философского влияния идеи Шеллинга обрели в России сторонников и последователей. Среди них крупнейшие представители русской философской, эстетической и религиозной мысли (В. Ф. Одоевский, Д. В. Веневитинов, И. В. Киреевский, С. П. Шевырев, П. Я. Чаадаев, Н. И, Надеждин, Н. В. Станкевич, К. С. Аксаков и др.), сыгравшие важнейшую роль в развитии русской культуры первой половины XIX в.
Учение Шеллинга подводило итоги развития философской мысли второй половины VIIL в. В частности, взгляды Шеллинга на природу продолжали лейбнице — гердеровскую идею единства в развитии и отражали эволюцию идей его непосредственных учителей — Канта и Фихте. Помимо этого, Шеллинг дал прочное философское основание эстетике и определил ее положение как "особой формы (чувственного) познания". Достижения Шеллинга в области онтологического знания, натурфилософии стали основой устойчивого интереса к его идеям в России в первой трети XIX в. Наиболее последовательно этот интерес отразился во взглядах на искусство.
История русского шеллингианства изучена достаточно обстоятельно ( М. М. Ковалевский, П. Н. Сакулин, Н. П. Колюпанов, Н. П. Барсуков, А. М. Скабичевский, М. М. Филиппов, П. Н. Милюков, Ф. А, Степун, Г. Г. Шпет, 3. А. Каменский, В. Ф. Асмус, А. И. Абрамов, А. В. Гулыга, В. Ф. Пустарнаков и др.) и имеет собственные традиции (163, 191). Между тем, следует отметить, что на современном этапе развития шеллингиановедения пути проникновения идей Шеллинга в Россию во всем их многообразии изучены недостаточно. По степени их воздействия на русскую духовную культуру данного периода и взаимодействия с ней, было бы правильнее говорить о "неисчерпаемости" самой проблемы "Шеллинг и Россия (1, 590). В последние годы усилилось стремление исследователей к целостному анализу романтической культуры "в единстве разных ее составляющих — философии, эстетики, искусства". Эта тенденция позволяет максимально приблизиться к восприятию и пониманию русского шеллингианства как. факта романтического сознания определенного этапа в развитии отечественной культуры (ПО, ПО). Специфика восприятия идей Шеллинга отражала особенности умственных и духовных запросов русского общества. Национальные традиции определяли характер шеллингианства и создавали благоприятную почву для его развития.
К моменту активного проникновения шеллингианства в Россию, в Германии образовался круг последователей Шеллинга и сложились национальные традиции восприятия. Проникновение шеллингианских идей в Россию осуществлялось через различные источники. Чаще других это были эстетические трактаты и взгляды сторонников Шеллинга. Особое положение занимали работы участников йенского романтического кружка - Шеллинга, братьев Шлегелей, Новалиса, примыкавшего к ним Шлейермахера. Их статьи и работы по теории искусства, художественные произведения были известны и в России. Большую популярность приобрели эстетики шеллингианского направления Аст и Бахман, взгляды которых на искусство последовательно отражали важнейшие идеи раннего Шеллинга и особенно идею тождества и развития1. Помимо трудов самого философа, его сторонников и последователей, проникновению в Россию идей Шеллинга способствовала деятельность "проводников" шеллингианской мысли -Д. М. Велланского, А. И. Галича, И. И. Давыдова, М. Г. Павлова, Н. И. Надеждина. Традиционно с их именами связывают начало шеллингианского движения в России и возникновение школы просветительского идеализма (М. Филиппов, П. Сакулин, Г. Шлет и др.). Развитие идей Шеллинга было продолжено "любомудрами", прежде всего В. Ф. Одоевским, Д. В. Веневитиновым, а также теми шеллингианцами, чья деятельность пришлась на конец 20-х - начало 30-х гг. XIX в - Н. И. Надеждиным, С. П. Шевыревым, М. П. Погодиным, Н. В. Станкевичем. По своей философской природе русская идеалистическая школа, опирающаяся на традиции русского Просвещения и последовательно развивающая философские идеи раннего Шеллинга, являлась школой объективного идеализма. Это определило ее интересы в области онтологии, повлияло на натурфилософские позиции, а также отразилось на разработке гносеологических проблем. Общность восприятия коренных философских принципов ее деятелями послужила основой внутреннего единства школы (78, 210), В первой половине 30-х годов идеалистическая позиция школы повлияла на формирование философских взглядов В. Г. Белинского и А. И. Герцена. Шеллингианцы полагали, что мир представляет собой единый развивающийся "организм" (термин Шеллинга). В его основе лежит идеальное начало (Абсолют), в котором природа и дух отождествляются. Абсолют осмысливался как динамически развивающийся процесс, начало всех проявлений бытия. Русские идеалисты, развивая учение Шеллинга об Абсолюте, не соглашались с философом в главном - в отождествлении "процесса осознания Абсолюта" с "реальным процессом порождения мира". Хотя они опирались на натурфилософские принципы и оставались сторонниками объективного идеализма. В этом заключалась одна из важнейших особенностей школы, существенно преобразующая характер интерпретаций шеллингианцев.
Философско-эстетические поиски русских шеллингианцев
В конце XIX в. усиливается исследовательский интерес к развитию шеллингианских идей в России, возникший еще в первой половине столетия, обозначив потребность психологического осмысления проблемы шеллингианства, ее рассмотрения в контексте истории развития русского общества (А. Скабичевский, А. Пыпин, П. Милюков, Mi Филиппов и др. ). Многие исследователи отмечали общность философских идей Шеллинга с умонастроением эпохи начала XIX в. в России. Так, А. Скабичевский отмечал такое созвучие в романтических идеях "самобытности" и "народности", которые впервые "сознательно выразились в учениях и литературных кружках шеллингистов..." (163, 74)1 М.М. Филиппов, признанный мастер глубоких обобщений, обращаясь к истокам русского шеллингианства, ставил присущую русскому образованному человеку "востребованность духовной пищи" в прямую зависимость от политической обстановки в стране, осложняя ее теми мистическими настроениями, которые, "бесспорно", "создали благодарную почву для упрочения и распространения ...идеалистических тенденций." (162, №3, 149). Проблема зависимости L русских шеллингианцев первых десятилетий от масонства всегда вызывала интерес исследователей и являлась одной из самых заметных граней явления (русского шеллингианства) в целом. Историк В.И. Семевский, например, усматривал в масонстве одну из причин проникновения немецкой культуры и языка в русскую почву. А. Н. Пыпин, Г. В. Вернадский связывали с масонством появление русского психологического типа. (35, 502). Так, Г.В. Вернадский;особо выделял деятельность новиковского кружка (1779-1789гг.) И: его ведущую идею внутреннего совершенствования, "оказавшуюся; наиболее прочной частью всей масонской деятельности".
Эта идея в сочетании с самовоспитанием отвечала запросам русской души, особенностям времени и мыслилась в качестве единственной дороги, по которой "сияет свет истинной мудрости" (35, 319,144). "Представление о человеке как о "совершеннейшем творении бога" было существенно для; Новикова" (90, 115). В. О. Юіючевский,, изучая; деятельность кружка, отмечал у членов сообщества признаки, характеризующие тип человека последней- трети VIII в., которому были свойственны: патриотизм, чувство долга, зарождение общественного мнения. С идеей совершенствования было связано отношение к мистическому чувству, вызвавшему интерес у членов новиковского кружка, а также людей, близких к розенкрейцерам. Они отводили особую роль в процессе внутреннего совершенствования чувству, считая, что на "пути к откровению" следует привести в порядок (воспитать) "разум и чувства, проведя свое "я" через горнило самопознания; и морали". Путешествие человека внутрь себя — это "источник мистического познания "собственного сердца": "Что происходит в микрокосме, то же самое творится и в макрокосме". Все сосредотачивая в себе и, познавая таким образом свою сущность, человек познает сущность "всей натуры". "Познавая же натуру, он познает и себя. Это две стороны одного процесса" (35, 157, 203). Только внимание к голосу собственного чувства и необходимость организации собственных мыслей могут стать "неопровергательным" правилом, законом души и обеспечить направленность и слаженность всего "внутреннего" организма в целом. Дореволюционные критики считали интерес к мистицизму устойчивой базой для распространения немецких идеалистических взглядов, и, прежде всего, Шеллинга (М. Филиппов, М. Ковалевский,. Г. Вернадский). И это имело свои основания. Во-первых, благодаря масонам, появилось много книг философского содержания. Они знакомили русского просвещенного человека с особой терминологией, "философским языком". Слова "внутренний человек", соответственно, "внешний человек", "микрокосм", "макрокосм", "религия чувства" широко использовались в литературе подобного рода. Среди вольтерьянцев было распространено понятие "божественного разума". Во-вторых, "органическая принадлежность мистического чувства христианским традициям" способствовала особой роли и значению интуиции, дающей возможность выхода "субстанциональному содержанию" Я за пределы "эмпирических качеств и проявлений во времени". (100, 264; 162, № 3, 149; 85, № 10, 148; 35, 147-165). М.М. Филиппов, отсекая внешнюю символику масонства, видит в нем, как и в шеллингианстве, единый "дух" учения, те просветительские и "гуманные" идеи, которые оно в себя вбирало: ориентацию на внутреннюю чистоту, уважение к "высшему знанию и его приоритету над эмпирическим. Филиппов рассматривает масонство в качестве подготовительной ступени распространения идеалистических тенденций. Он считает влияние масонства "бесспорным", а между "мистиками конца 18 в. " и "политическими мечтателями" 20-х годов XIX в. видит несомненное "умственное родство" (162, №3, 149-151).
Проблемы осмысления творческого наследия Н. В. Станкевича
Поздний русский романтик Н. В. Станкевич был представителем школы просветительского идеализма. Талантливый мыслитель, мечтатель и обаятельный юноша сплотил вокруг себя людей, близких по духу и возрасту. До сих пор личность Станкевича пытаются осмыслить и литературоведы, и историки философии. Главный вопрос его эстетики, вопрос о роли и значении чувства, и поныне остается неразрешенным. Что и обусловило возникновение нашего исследовательского интереса.
Начало традициям в осмыслении личности Станкевича было заложено еще П. В. Анненковым. Он усматривал причину "повсеместного влияния" Н. В. Станкевича в "возвышенной природе" его натуры (7, 235). Воссоздавая портрет молодого человека, П. Анненков придавал приоритетное значение глубине личностного обаяния Н. Станкевича. Деятельность его ума оставалась заслоненной обаянием натуры. Такой его подход основывался на желании привлечь внимание к "гениальному юноше", вошедшему в русскую историю благодаря особенностям своего сердца и мыслительной деятельности.
Критик Н. А. Добролюбов в известной статье, написанной по поводу работы Анненкова, тоже был увлечен в первую очередь характеристикой личности Н. Станкевича. Но он строит свою аргументацию на основе главного (с его точки зрения) свойства "натуры" Н. Станкевича - "возвышенного эгоизма" или "высшей гуманности", с позиций которых только и может быть осмыслена значительность личности Н. Станкевича в её стремлении быть общественно полезной (63, 381). Критик поднимает вопрос о природе нравственности, неправильное понимание которой рождает неверное представление о жизни и человеке: "Человеком" можно назвать лишь того, кто "заботится слить требования долга с потребностями внутреннего существа своего", а не осознает "веления долга" как "нравственные вериги" (63, 390). Эта особенность, по мнению Н. А. Добролюбова, органично присуща Н. Станкевичу. Она содействует тому, что неизменно "пленяет" нас в его характере: "...это постоянное согласие с самим собой, это спокойствие и простота всех его действий" (63, 388). Н. А. Добролюбов одним из первых признает значение переписки Станкевича, прежде всего, как свидетельства "развития живых идей и чистых стремлений" повлиявших не только на "идейную работу" в кружке, но через него оказавших воздействие на "то, что произошло в литературе в 40-е годы" (63, 381). Следует согласиться с Ю. Манном, справедливо отмечающим значение статьи Н. А. Добролюбова, способствующей формированию точки зрения, с которой много лет воспринималась натура мыслителя и складывались критерии оценки ее значительности. Действительно, нельзя не признать способности Н. А. Добролюбова убеждать читателя в личностной и общественной значимости Н. Станкевича (63, 402). Но подобная точка зрения, хотя и глубоко укоренилась в литературоведении, оставляла в стороне мысль о вкладе Н. Станкевича в умственное развитие общества 30-х гг., что с течением времени для критики становилось очевидным. Позднее возникло убеждение в недостаточности того подхода к изучению личности Н. Станкевича, который уже сложился (105, 252).
В 20-е гг. XX века К. П.Архангельский опубликовал цикл работ, посвященных главе кружка и его окружению1. В статье "По поводу первой биографии Н. В. Станкевича" К. П. Архангельский сделал ряд предположений, убедительно обосновав их. Во-первых, он определил, что интерес предшественников к "великой гениальной душе" развивался по двум основным направлениям: биографическому и личностному. Во-вторых, обратил внимание на важность первой биографии мыслителя, так и не вышедшей в свет. По мнению К. П. Архангельского, ценность биографии заключается в возможности познакомить читателя с "личностью Н. Станкевича путем издания его переписки" (13, 96). В подтверждение своих слов К. П. Архангельский приводит отрывок из письма неизвестного лица к Н. Беер (лето 1843г,), где сообщается: "Впрочем, я буду помогать ему (Н. Г.Фролову — Е.У), сколько будет нужно. Все друзья будут приглашены к тому же. Это общий памятник. Главное место в статье займут выписки из собственных писем Н. Станкевича. Говорить о нем много от себя нельзя.,." (13, 96). В-третьих, К. П. Архангельский первым серьезно проанализировал книгу П. Анненкова и выявил упрощенный взгляд на философские воззрения Н. Станкевича, укладывающиеся, согласно Анненкову, в. схему: шеллингианство — фихтеанство — гегельянство. А также подверг анализу причины глубокого влияния личности Н. Станкевича, включив в комплекс этих причин, помимо характеристики "нравственного облика", анализ "философских убеждений". Именно последний аспект, считает К. П. Архангельский, должен дать возможность для верного определения роли Н. Станкевича в "истории умственной жизни 30-40-х гг." (13, 98). Итак, К. П. Архангельский был уверен, что угол зрения, на "измерение значения" Станкевича, предложенный П. Анненковым, должен быть откорректирован и базироваться на анализе наследия. Н. Станкевича. Известные к тому времени работы литературоведов и критиков П. Н. Сакулина, П. Н. Милюкова, Н. П. Кашина, М. О. Гершензона К. П. Архангельский относил к разряду традиционных, раскрывающих взгляды Н. Станкевича посредством рассмотрения его внешних и внутренних характеристик. Но при этом, К. П. Архангельский считал, что внимание к нравственному облику Н. Станкевича является необходимой ступенью в исследовании особенностей его философско-эстетических воззрений.
А. И. Герцени кружокН. В. Станкевича
Кружок Н.В. Станкевича представляет собой замечательное явление в истории русской культуры первой половины XIX в., ее "благороднейший и чистейший эпизод" (Н. Г. Чернышевский). Его известный состав (Н. Станкевич, В. Белинский, М. Бакунин, К. Аксаков, Я. Неверов, В. Красов, И. Клюшников, В. Боткин и др.) и степень влияния обязывали многих современников обратить внимание на положение кружка в культурной жизни общества: "Он (кружок -Е. У.) свое сделал, и сделал самым блестящим образом; влияние его на всю литературу и на академическое преподавание было огромно, - стоит назвать Белинского и Грановского; в нем сложился Кольцов, к нему принадлежали Боткин, Катков и пр. Но замкнутым кругом он оставаться не мог.,." — так писал А. И. Герцен о кружке в "Былом и думах" (IX, 40). Значимость кружка в первую очередь определялась личностью его главы, но атмосфера объединения формировалась не только под воздействием личности Н. Станкевича, но и тех членов кружка, кто в той или иной степени разделял и развивал взгляды, сложившиеся в нем, или создавал собственные теории.
В настоящее время становится актуальным обращение к изучению так называемой внутренней жизни литературных объединений (32, 5). В отечественном литературоведении существуют исследования обществ, позволяющие при обращении к. изучению частных случаев кружковой жизни выявить как их характерные особенности, так и неповторимые, принадлежащие только данному кругу (работы М. Аронсона и С. Рейсера, Н. Бродского, Л. Гроссмана, Ю. Лотмана). Так, М. Аронсон в работе "Литературные кружки и салоны" определял кружок как "небольшое, обычно приятельское объединение, собирающееся где-нибудь на дому, не зарегистрированное в соответствующих инстанциях" и ведущее протоколы своих заседаний (10, 42). Важнейшей особенностью кружка, направляющей его внутреннее движение, исследователь считал "изменение литературной системы", меняющей, в свою очередь, и его литературную функцию (10, 50). В связи с этим было бы глубокой ошибкой полагать, что возможен поиск традиций одного кружка в другом. Данные наблюдения М. Аронсона позволяют акцентировать наш исследовательский интерес на индивидуальных проявлениях умственной жизни кружка Н. Станкевича. Что углубляет представления об идейном движении в кружке, о его внутренней и духовной; жизни. Среди общих признаков, формирующих кружок, М. Аронсон, например, выделяет его "регулярный, организованный и целеустремленный характер" (10, 42). Среди определяющих же признаков особенное значение придает недолговечности существования объединений. Последний фактор подтверждает неудовлетворенность "литературного молодняка" "официальной общепринятой литературой" и требует исследовательского интереса (10, 45). Н. Бродский обозначил важную особенность кружковой жизни первой трети XIX в.: значимость "широкого фона общих проблем — социальных, философских", на фоне которых обсуждались литературные вопросы (98, 9). Просуществовав в течение почти десяти лет (с 1832 г. по 1840 г.), являясь характерным элементом мыслительной жизни общества 30-х гг., кружок Н.Станкевича оказал существенное влияние на последующее развитие русской духовной культуры.
В 25 главе "Былого и дум" А. И. Герцена содержатся широко известные воспоминания о кружке Н. Станкевича, о членах, его составляющих, о "духе", царящем в этом объединении. Как отмечала Л. Гинзбург, хронологически замечания о круге Н. Станкевича должны были появиться еще в первой части "Былого и дум" (49, 263). Но А. Герцену важно было провести идейную взаимосвязь между гегельянством начала 40-х гг. и идеализмом 30-х. Именно с такой позиции А. Герцен соотносит кружки и проводит их знаменитое сравнение. "Исповедь" не исчерпывает всех обращений А. Герцена к фактам духовной жизни молодежи "замечательного десятилетия". Обращения рассредоточены по статьям, заметкам, наброскам, письмам, небольшим по объему произведениям 30-40-е гг., времени, которое предваряло духовную драму А. Герцена, повлекшую за собой изменения во взглядах и суждениях. Таким образом, возникла своеобразная летопись мыслей и чувств, поведанная непосредственным участником событий тех лет. Обратимся ко взглядам раннего А. И. Герцена.
А. И. Герцена - студента волновала проявившаяся уже в его первой философской статье проблема сочетания двух методов познания: опытного и умозрительного ("О месте человека в природе" 1832г.) и применения их к решению выдвинутых временем проблем. Не удовлетворенный достижениями опытного знания, Герцен выносит суждения: о философии Фихте, который "за своим я не разглядел природы" (I, 24), о системе Шеллинга, который "во многом шел слишком далеко", но задал "высокие требования к человеку", указав путь другим (I, 25). Со всей силой молодости А. Герцен рассуждает об идеализме, сам еще далеко не свободный от его проявлений: "Идеализму принадлежит одна ноуменальная часть, а природа - не есть ли мир явлений" (I, 25).
Вопрос о месте человека в окружающем мире, о его совершенствовании и развитии занимает философствующего А. Герцена: "Без человека природа не вполне выражала бы творца" (I, 16). Человек - это "мир конечного" и "мир бесконечного" в некоем "эклектизме". "Один из главнейших законов природы" состоит в соединении этих "противоположностей". Отличительной особенностью человека является "творческая возможность свободно действовать" (1,17).. А. Герцен признает "огромную пользу" сенсуализма, отводя ему определенное место в процессе познания природы: "он приготовил несметное множество материалов, из них люди гениальные создадут полное воспроизведение природы в уме человеческом". А. Герцен отмечает необходимость чувств как "первого толчка" в процессе познания (1,23).
