Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Внешнеэкономические связи в условиях переходной экономики 9
1.1. Роль и место внешнеэкономических связей в переходной экономике 11
1.2. Сдвиги в формах внешнеэкономической деятельности в условиях перехода к рынку 22
ГЛАВА II. Механизмы обеспечения эффективного воздействия внешнеэкономических связей на национальную экономику 40
2.1. Механизмы внешнеэкономических связей со странами СНГ 40
2.2. Совместные предприятия в системе внешнеэкономических связей 66
2.3. Иностранные инвестиции и их роль в преобразовании национальной экономики. 87
ГЛАВА III. Пути совершенствования внешнеэкономических связей . 124
Выводы 139
Список использованной литературы 150
Приложение
- Роль и место внешнеэкономических связей в переходной экономике
- Сдвиги в формах внешнеэкономической деятельности в условиях перехода к рынку
- Механизмы внешнеэкономических связей со странами СНГ
- Пути совершенствования внешнеэкономических связей
Введение к работе
Целью настоящей работы является исследование проблем художественной антропологии прозы А. Ф. Писемского в контексте развития русской литературы 1840-1870-х гг.
Авторы учебного пособия «Художественная антропология и творчество писателя» определяют заглавный термин как «отдельную область изучения художественного мира писателя», которая «имеет дело не с человеком реальным, а с образом человека, создаваемым писателем в художественном творчестве. <...> В область художественной антропологии входит: осмысление, интерпретация и разноаспектное изучение образов-персонажей, которые появляются как результат трансформации и фантазийного воссоздания человека в авторском художественном мире и в поэтике конкретных художественных текстов, а также форм присутствия автора-человека в созданном им художественном мире и порождаемых им художественных текстах» [Художе: ственная антропология, 2007. С. 379-380] '. Мы будем преимущественно исходить из области значений термина, связанной с выявленностью системно-структурных форм присутствия человека в художественной реальности.
Человек, как объект познания в реалистических системах 2, в национально-исторической модели русского реализма XIX в. приобрел значение высшего аксиологического критерия 3. Антропоцентризм русской классической словесности отвечает тому, что принято считать «духом времени», - историческому вызову всего XIX в., на который философская мысль постромантической эпохи отвечала либо, постановкой проблемы «заброшенности челове- 1 Поскольку в этом определении понятие «образ человека», к которому мы также будем обращаться, не объясняется, приведем его наиболее общую трактовку: «...образ человека есть проявление его сущности. <...> путь к познанию сущности человека лежит через осмысление бесконечного богатства его проявлений - образов» [Основы человековедения, 2001. С. 190]. Атрибутами понятия «образ человека» являются цело стность и культурная идентичность [Основы человековедения, 2001. С. 190, 214]. Создаваемый в литературе образ человека репрезентирует его сущность в художественно-эстетических формах. 2 См. об этом: [Франк, 1997; Смирнов, 2000. С. 21-76; Корман, 1986. С. 14-34]. 3 См.: [Берковский, 1975; Купреянова., Макогоненко., 1976; Фридлендер, 1985; Щенников, 2005. С. 11- 13, 392; Созина, 2006. С. 7-53] и др.
2 ка-в-мире» ; либо призывом к «вочеловечению» отчужденного (социально, религиозно и метафизически) человека в его витальной сущности 5; либо обоснованием естественнонаучного материализма и родственного ему позитивизмаб.
Историософским истоком поисков места человека в мире, трансформировавшихся в словесном творчестве в бытийную (универсальную) модель человека, стали идеологические и политические потрясения в европейской и русской истории конца XVIII-XIX вв. По наблюдениям В. А. Недзвецкого, «уже заглавный герой "Евгения Онегина" ориентирован автором не на ту или иную локальную идеологию эпохи... или сословно-бытовую среду, но на структурно-внутреннюю сущность наступающего "века" и явлен типом вообще "современного человека"», а в романах Тургенева и Гончарова заметна «резкая автономизация человека и его личной судьбы как следствие кризиса и распада патриархально-феодальной общественной целостности, усилившейся в результате западноевропейских революций 1848 года» [Недзвецкий, 1997. С. 19, 188]. Самоценность личности, с одной стороны, и ее трагическая зависимость от социоисторических факторов, с другой, - формируют центральный фокус видения человека в русской литературе XIX столетия.
Русский классический реализм в целом и творчество Писемского в частности осуществляют художественное исследование и эстетическую реконструкцию понятия «человек», которое философская антропология^а именно — персонализм) трактует следующим образом: «Человек - такой индивид, который руководствуется разумом и волей. Он существует не только* физически, но сверхсуществует духовно, в познании и любви таким образом, что в некоторой степени сам составляет целый мир» 7. Человек это единица бытия (вернее, «несущая конструкция» бытия), погруженная в культурные; социальные, национальные, исторические контексты, но сохраняющая^ качества 4 Шопенгауэр А. Мир как воля и представление, 1818; 2-е изд.- 1844; Кьеркегор С. Страх и трепет, 1843. 5 Штирнер М. Единственный и его собственность, 1844; Фейербах Л. Сущность христианства, 1841. 6 В истории русской философии, в частности, в трудах Н. Г. Чернышевского «Антропологический прин цип в философии» (1860), Д. И. Писарева «Процесс жизни» (1861) и др. 7 Определение Жака Маритеиа (1882-1973). Цит. по: Вальверде К. Философская антропология. М., 2000. С. 48. «естественной аспектизации» (Ю. Степанов): отношения к миру, к присутствию Бога в мире, к «себе подобным... вообще "своим" и "чужим"» [Степанов, 1997. С. 552].
Понятие «человек» в словесном творчестве дивергентно и представлено в двух основных вариантах. В первом случае человек актуализирован как функция так называемого «жизненного мира», подразумевающего осуществление повседневных социокультурных и идеокультурных связей 8; во втором он представлен как психофизическая структура, двуединство природной и духовной сущностей. Когда человек явлен в качестве биосоциальной целостности, реферируя с бытовым, социальным и историческим контекстом, он проявляет себя как определенный характер; когда он предстает как человек природный и метафизический, - он обозначен личностно.
Психологическая индивидуализация образа человека отражена в категории характера, «через который раскрываются как обусловленный данной общественно-литературной ситуацией тип поведения (поступков, мыслей, переживаний, речевой деятельности), так и присущая автору нравственно-эстетическая концепция человеческого существования. Литературный характер являет собой художественную целостность, органическое единство общего, повторяющегося, и индивидуального, неповторимого, объективного (некоторая социально-психологическая реальность человеческой жизни, послужившая прообразом для литературного характера) и субъективного (осмысление и оценка прообраза автором). В результате литературный характер предстоит "новой реальностью", художественно "сотворенной" личностью, которая, отображая реальный человеческий тип, идеологически* проясняет его» [Краткая литературная энциклопедия, 1975. Т. 8. С. 315]. Л. Я: Гинзбург 8 В учебном пособии «Философская антропология» под ред. С. А. Лебедева (М., 2005) выделяется категория «повседневного человека» [Философская антропология, 2005. С. 377-388]. Я. Я. Гинзбург объясняет эстетическую корреляцию человека и внешнего мира в реалистических системах: «Предметом художественного гоображения является теперь не только человек в обусловленности своего поведения, но и сама обусловленность, воплощенная, например, в соотношениях человека и среды, в социальных предпосылках возникновения характера» [Гинзбург, 1979. С. 69]. Г. А. Гуковскии формулирует эту корреляцию достаточно емко и категорично: «В критическом реализме XIX века конкретное общее подчинило себе конкретное же частное, не поглотив его, а объяснив и тем самым обосновав его реальность и как частного бытия. Личность человека в его реальности, псігхологической, жизненной, вещественной, материальной... была истолкована реализмом путем включения ее в общественные связи» [Гуковскии, 1957. С. 15].
4 отмечает, что «в жизни характер - соотношение устойчивых реакций личности, воспринимаемых как черты, свойства, - на аналогичные внутренние ситуации. Создавая литературный характер, писатель частью сам называет и объясняет конфигурации свойств, частью предоставляет читателю разгадывать их на основе поведения персонажей. Литературный характер - динамическая, многомерная система; в ней существенны уже не сами по себе свойства, которые можно перечислить, но отношение между ними. Характер - это отношение между признаками» [Гинзбург, 1979. С 125].
Помимо психологической оформленности, характер в литературе обозначает некую жизненную позицию и - в художественной перспективе - идею целостности и единства человеческой судьбы: «...характер - лицо самоопределяющееся, выбирающее собственную роль и в жизни в целом, и в качестве участника отдельного события. Такое самоопределение, независимо от того, входит ли оно в сюжет в качестве события или включено в предысторию, всегда связано с признаваемой персонажем системой ценностей и представляет собою поэтому не просто стереотип поведения^ а соотнесённую1 с ним и в той или иной степени осознанную жизненную позицию» [Теория литературы, 2004. Т. 1.С. 253]. Так вычленяются главные понятийные слагаемые категории литературного характера - «поведение» и «система ценностей» 9; то, что свидетельствует о человеке исходя из его привычек, предпочтений, степени эмоциональности и даже внешности (портрет героя уже предполагает некий ракурс его видения), - и то, о чем он думает, как соотносит себя с внешним миром и что считает центром этого мира..
Категория личности подразумевает обозначенность места и.роличеловека в историческом и социальном мире 10 и вместе с тем соотноситсяі с понятием 9 П. Рикёр остроумно формулирует метафизику человека как триединство языка (семиотически- информационной системы), праксиса и этики: «...вопрос "Что есть человек?" не может стоять первым в ря ду вопросов, поднимаемых философией... напротив, он замыкает серию предваряющих его вопросов, таких, как "Что я могу знать?", "Что я должен делать?", "На что я могу надеяться?"» [Рикёр, 1989. С. 41]. 10 Самое лаконичное определение такого рода мы встретили в «Словаре русской культуры» Ю. Степано ва: «Человек в отношении к обществу - личность» [Степанов, 1997. С.558]. Нам наиболее импонирует рас суждение К. Ясперса: «Для того чтобы быть историческим, индивидуум должен быть единичным, неповто римым, единственным. Этот тип единичности мы обнаруживаем только в человеке и в его творениях.
5 метафизического человека: «Деятель, осознавший абсолютные ценности и долженствование осуществлять их в своем поведении, есть личность» [Лос-ский, 1994. С. 284]. В философском словаре «Человек» (М., 2000) личность определяется как «философская категория, в которой синтезированы важнейшие социальные, психические и биологические характеристики человека как принципы его культурной самоидентификации. В понятии "личность" зафиксирован особый способ бытия человека в мире, не выводимый из его природной организации. <...> Личность - открытая система, сущность и смысл которой задается ее отношением к другому...» [Человек, 2000. С. 181].
Личность тяготеет к некоему историческому или бытийному порядку [ 1 и стремится его познать: «Человек есть такой способ бытия, в котором находит свое обоснование постоянно открытое, заведомо не ограниченное, но, напротив, вновь и вновь преодолеваемое пространство между всем тем, что человек еще не осмысливает в свете cogito, и тем мыслительным актом, которым, наконец, оно все же постигается; и обратно - между этим чистым постижением и нагромождением эмпирии... безмолвным горизонтом всего того, что предстает в зыбкой протяженности не-мысли» [Фуко, 1977.С. 415]. Человек познающий формирует картину мира, и, сополагая свой опыт с образом действительности, находит в ней свое место. Личность репрезентирует мировоззрение; огрубляя, можно сказать, что личность и есть мировоззрение. Таким образом, человек в художественном сознании писателя-реалиста- предстает как единство его психоидеологической репрезентации (характера)-и духовного существа (социальной, исторической и философской самоидентификации личности).
Исследование проблем художественной антропологии прозы» Писемского в контексте литературного развития 1840-1870-х гг. подразумевает обращение к наиболее репрезентативным для этого периода художественным систе- <„.>Человек историчен только как духовное существо, но не как существо природное» [Ясперс, 1994. С. 249]. " «...Понятие "ліпшость" в какой-то мере совпадает с понятием "структура", которому... отдают предпочтение, когда сравнивают его с понятием "стихия"» [Рикёр, 2002. С. 175]. Личность противопоставлена биологическому человеку в том числе и по признаку упорядоченности (псігхологической, культурной и пр.). мам Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева и И. А. Гончарова, творчество которых хронологически и сущностно выделено внутри системы русского классического реализма . Современная теория литературы «под отягощенным омонимами термином "реализм"» понимает «ту художественную систему, которая формировалась и трансформировалась на протяжении 1840-1880-х гг., отграничиваясь взаимодействием с романтизмом, с одной стороны, и символизмом - с другой» [Смирнов, 2000. С. 21]. Р. О. Якобсон («О художественном реализме», 1921) полагает, что термину «реализм» «не повезло» 13, поскольку он изначально двузначен. Если исходить из того, что реализм — «художественное течение, имеющее целью возможно ближе передать действительность, стремящееся к максимуму правдоподобия», то непонятно, идет ли речь «о стремлении, тенденции» автора или о восприятии читателем данного произведения как правдоподобного [Якобсон, 1987. С387]; кроме того, нет единого «реализма», а есть множество поэтических форм, имитирующих правдоподобие. В. Руднев, рассуждая о «призраке реализма» 14, считает реализм явлением не литературного, а идеопсихологического порядка: «Реалистическое (или синтонное) сознание - такое, которое мыслит себя как часть природы, оно гармонично внешнему миру. <...> В какой-то мере можно сказать, что реалист в психологическом смысле — это, как правило, материалист в философском смысле <...> Реалистический психологический склад
Эпоха классического русского реализма может определяться узко: 1840-1870-е гг. (см. вступительную статью У. Р. Фохта [Развитие реализма в русской литературе, 1973. Т. 2, кн. 1. С. 5-14])- и достаточно широко: «от Гоголя до Чехова», от 1840-х гг. по 1890-е включительно (см.: [Созина, 2006; Маркович, 2001] и др.). «Канонический» русский реализм периода 1840-1870-х гг. в последующие десятилетия осложняется позднереалистическими и постреалистическими влияниями (см., например: [Дергачев, 1980]). Поскольку основной корпус сочинений исследуемых нами писателей создан в 1840-1870-е гг., мы исходим из оснований первой периодизации, не отрицая доказательности второй. 13 Здесь и далее курсивом выделены отдельные словоформы и словосочетания цитируемых авторов, со храненные в авторском написании; полужирным курсивом - выделенное цитируемыми авторами. Подчер кивания в работе наши. 14 В. Руднев рассуждает о «призраке реализма», оперируя литературными фактами XX в. Применительно к XIX в. говорить о «призрачности» этого явления не приходится: «Изгонять из литературоведения слово "реализм"... нет никаких оснований. Насущно иное: очищение этого термина от примитивных и вульгариза торских напластований. Естественно считаться с традицией, согласно которой данным словом (или словосо четанием "классический реализм") обозначается богатый, многплановый и вечно живой художественный опыт XIX столетия (в России - от Пушкина до Чехова). Сущность классического реализма прошлого века - не в социально-критическом пафосе... а прежде всего в широком освоении живых связей человека с его близким окружением <...> Действительность осознавалась писателями-реалистами как властно требующая от человека ответственной причастности ей» [Хализев, 2000. С. 362-363].
7 характера склоняет личность к бытовому восприятию и отражению реальности, к средней языковой норме, то есть к тому реализму средней руки, о котором вообще имеет смысл говорить применительно к художественной практике» [Руднев, 2000. С. 194].
Семантическое поле термина «реализм», очерченное В. Рудневым, вполне соответствует литературной манере Писемского и Гончарова, творческой установкой которых стало, как и у родственного им Тургенева - последнего приводит в пример автор, - стремление «показать... среднее сознание во всей его полноте» [Руднев, 2000. С. 199]. Разумеется, описанная В. Рудневым модель реализма не предусматривает таких художественных явлений, как «реализм в высшем смысле» Ф. М. Достоевского с его «психологизмом- крайних случаев» (Р. Г. Назиров) и исследованием метафизики человеческого духа, но попытка теоретического обоснования доминанты «среднего стиля» в русском реализме с отсылкой к творчеству И. С. Тургенева примечательна обращением к высокой классике, а не кодифицирующей «общий стиль» беллетристике.
И. П. Смирнов, различая «первичные» и «вторичные» стилш (к «первичным» стилям относится реализм, а к «вторичным» - литературные явления от готики до постмодернизма), объясняет, что «все "вторичные" художественные системы ("стили") отождествляют фактическую реальность с семантическим универсумом, т. е. сообщают ей черты текста... в то время как все "первичные" художественные системы, наоборот, понимают мир> смыслов как продолжение фактической действительности...» [Смирнов, 2000. С. 22]. «Вторичные» стили продуцируют антропоморфную модель мира, в которой «естественным фактам присваиваются черты артефактов», а «первичные» тяготеют к антропоцентричной картине мира, поскольку «категории пространства, времени, причинности, материальности обретают то или иное значение только в том случае, если они имеют функциональную зависимость от человека» [Смирнов, 2000. С. 23-24]. Целью реализма провозглашается'постоянно расширяющееся знание о мире - истинные высказывания - и приоритет эстетически достоверного (история; среда; нравы; типы).
В книге Е. К. Созиной «Эволюция русского реализма XIX в.» классический реализм трактуется как фаза культурного сознания. К 1840-м гг. формируется единство и выявленность в историческом сознании русской интеллигенции феноменов истории, жизни и языка, т. е. происходит смена эпистем «от Порядка к Истории» (М. Фуко) (См. [Созина, 2006. С. 15-23]). В художе-ственно-парадигмальном плане происходит вытеснение романтического (метафорического) способа называния реалистическим (сигнификативным и ме-тонимически-синекдохическим) [Созина, 2006. С. 24-39]. В антропологии классического реализма сосуществуют три модели человека: христианский натурализм (термин В. В. Зеньковского), христианский антропологизм и христианско-антропологический гностицизм [Созина, 2006. С. 40-53]. Первая модель предполагает врожденную доброту человека; вторая - его этическую нейтральность (человек ни добр и ни зол); третья, генетически связанная с романтическим мирочувствованием, исходит из бинарности^ человеческой природы (человек и добр и зол одновременно). Все три модели воплотились в русском классическом реализме; отмечается возможность перехода писателя от одной к другой (например, ранний и поздний Достоевский). «Очевидно, непротиворечивость антропологии реализма и христианства, использование этического потенциала религии для решения новых, задач явились одной из причин того, что критический реализм натуральной'Школы перерос в классический и стал основополагающей стратегией письмашитерату-ры классического же XIX в. <...> Именно превращение христианских норм жизни в ценности, свойственные развитым культурам с повышенной знако-востью... мы наблюдаем у Островского, Гончарова, Тургенева, даже у "атеиста" Герцена», - заключает исследовательница [Созина, 2006. С. 52].
Историческое самосознание и историософский подход к проблеме, взаимовлияния цивилизации - культуры - природы; социокультурный микро- и макромир, воздействующий на человека социального, и одновременно автономия человека «родового»; этическая телеология, в высших ее проявлениях становящаяся теодицеей, - таковы сущностные качества русского классиче-
9 ского реализма. Ведущий жанр классического реализма - роман - выдвигает в 1840-1870-е гг. на первый план проблему самоопределения личности («персональный» роман). По замечанию В. А. Недзвецкого, романистика Гончарова, Тургенева, Герцена и Писемского, представляющая в структурно-жанровом отношении «вторую фазу социально-философского романа», выдвигает проблему «несостоятельности героико-мифологического "взгляда на жизнь" в условиях современной действительности» и ее предметом становится «сословно не ограниченная личность... в ее драматически-напряженных отношениях с массой общества, современной действительностью в целом» [Недзвецкий, 1992. С.68]. «Персональный» роман, социально-исторически укорененный в предреформенной действительности, не предусматривает возможности единения личности с «общим порядком» жизни и исходит из трагической концепции человеческой судьбы. Романы Достоевского, представляющие собой наряду с романами Л. Толстого высшую, социально-универсальную фазу русского романа, развертывают драму человеческой души, ставя ее перед последними вопросами бытия. В романах Достоевского 1860-1870-х гг. «вся жизнь каждой личности протекает в условиях, которые, по-видимому, целесообразно подвертываются так, чтобы-испытать сердце ее до глубины» [Лосский, 1994. С .137]. Достоевский, Гончаров, Тургенев и Писемский исходили из признания ценности отдельной личности и художнически исследовали ее психически-духовную структуру в отношениях с миром и Богом.
Применительно к художественным системам Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева и И. А. Гончарова эта фундаментальная формула- классически-реалистической антропологии неоспорима. Однако возможность специального изучения художественной антропологии Писемского до настоящего времени не обсуждалась. Вместе с тем творчество Писемского, аккумулировавшее в себе практически все парадигмальные признаки русского реализма 1840-1870-х гг. в их «усредненном» проявлении, в большей мере отразившее литературную «норму», чем ее творческое пересоздание, отличается прису-
10 щим всем крупным художникам индивидуально-поэтическим своеобразием и постановка проблемы человека в данном случае представляется нам оправданной. Ответив на вопрос о том, что такое человек в художественном мировоззрении писателя, каковы его эстетические параметры и функции, как определяется его семиозис, - мы сможем понять своеобразие художественности Писемского, до настоящего времени не объясненной как системное единство, что, на наш взгляд, вызвано смещением на субдоминантные позиции в исследовательских подходах к его творчеству координаты человека или по меньшей мере литературного героя/характера 15.
Основания для типологического сопоставления образа человека в-художественной системе Писемского и крупнейших русских писателей, творивших во второй половине 1840-1870-е гг., выдвинули его современники. В дальнейшем мы будем обращаться к мнениям литературной критики трех десятилетий относительно тех или иных сторон творчества Писемского, поэтому их подробный разбор в рамках введения представляется излишним. Однако заметим следующее: Писемский воспринимался как художник-нравоописатель, превосходно знавший среду «средне-высшего» провинциального круга. Вместе с тем подчеркивались его идеологичность (Писарев, Антонович, Скабичевский с одной стороны, и Авсеенко — с другой) и особое качество его «человековедения» - объективно-аналитическое и апеллирующее к асоциальным и досоциальным сторонам человеческой природы (Анненков, Чернышевский, Страхов, Григорьев, Авсеенко, Венгеров и др.). Эти две противоположные тенденции порой сосуществовали в едином литературно-критическом дискурсе (Чернышевский, Михайловский, Венгеров и т. д.). Философско-идеологические сравнения проводились на материале прозы Писемского, Тургенева, Гончарова и Достоевского. Беллетристический ряд затрагивался лишь применительно к «антинигилистической» романной парадигме (Клюш-ников, Авенариус, считавшийся тогда второстепенным литератором Лесков). 15 «Литературным героем писатель выражает свое понимание человека, взятого с некоторой точки зрения, во взаимодействии подобранных писателем признаков. В этом смысле можно говорить о том, что литературный герой моделирует человека» [Гинзбург, 1979. С. 5].
Н. К. Михайловский в статье-некрологе на смерть Достоевского и Писемского (январь 1881 г.) писал, что Писемский в отличие от Достоевского — в историко-литературном плане явление завершенное 16. Однако в 1893 г. А. И. Кирпичников сравнивает их как писателей одной эпохи, в определенной мере взаимодополняющих друг друга в творческих установках 17. Таким образом, филологический взгляд на этих, на первый взгляд столь различных, художников как на носителей общей этической философии и, следовательно, философии человека, был заявлен еще в 1890-е гг.
Предметом исследования является русская литература 1840-1870-х гг.; объектом — художественная антропология; материалом — художественная проза А. Ф. Писемского, Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева и И. А. Гончарова 1840-1870-х гг. - крупные и средние повествовательные жанры, в которых наиболее ёмко и полно реализуется комплекс представлений о человеке; кроме того, мы привлекали к анализу эпистолярные, литературно-критические и художественно-публицистические тексты писателей.
Актуальность обращения к проблемам художественной антропологии русского классического реализма определяется фундаментальностью категории человека в русской литературе в целом и необходимостью выявления историко-литературной логики эволюции ее ценностно-эстетического и концептуального содержания в частности.
Для достижения поставленной цели необходимо решить ряд задач:
1. установить функциональное и системно-типологическое- своеобразие творчества Писемского, а также обозначить связь его художественной антропологии с философской антропологией эпохи 1840-1870-х гг.; «Один (Достоевский. - Л С.) до конца дней своих доставлял многочисленным читателям ... мучительное наслаждение игрою своей творческой силы; другой, может быть, уже в "Тысяче душ" <...> сказал свое последнее слово» [Михайловский, 1897. Т. 5. Стлб. 412]. 17 «Если у Гоголя и у Писемского читатель изумляется тонким оттенкам, которые отличают массу пошлых и дрянных человечков друг от друга, - у Достоевского он поражается количеством так называемых положительных типов»; Писемский «скажет, чем мы дурны. А Достоевский - наш утешитель в минуты "скорби и гнева"... поэт-учитель, указующий путь правды и высшей духовной красоты» [Кирпичников, 1896. С. 315, 340]. выявить специфику эстетических воззрений Писемского на материале его литературно-критической статьи о втором томе поэмы Н. В. Гоголя «Мертвые души» и эпистолярного наследия; исследовать типологическое сходство концепции человека в прозе Писемского 1850-х гг. с концепциями человека Ф. М. Достоевского, И. С. Тургенева и И. А. Гончарова 1840-1850-х гг.; обозначить художественно-антропологические аналогии в романистике Писемского 1860-х гг. и романах И. С. Тургенева «Отцы и дети», «Дым», «Новь»; И. А. Гончарова «Обрыв»; Ф. М. Достоевского «Бесы»; проанализировать характер социокультурного и этико-философского самоопределения личности в эпоху 1870-х гг. в романах А. Ф. Писемского «В водовороте» и «Мещане» в контексте художественной антропологии И. С. Тургенева («Новь») и Ф. М. Достоевского («Подросток», «Дневник писателя»); рассмотреть художественную модель человека в романах А. Ф. Писемского «Масоны» и Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы» в качестве завершения художественно-антропологических исканий писателей.
Характер решаемых задач определяет научную новизну работы, которая вводит в научный оборот как системно-целостное единство малоизученное до настоящего времени творчество Писемского, имплицитно заключающее в себе основные тенденции развития русского реализма середины< века, и позволяет выявить динамику художественно-антропологического содержания русской литературы эпохи 1840-1870-х гг.
Впервые в отечественном литературоведении ставится проблема человека в творчестве Писемского и осуществляется попытка ее разрешения^ на материале средних и крупных повествовательных жанров периода конца 1840-1870-х гг., хронологически объемлющего весь его творческий путь. Прослежено движение образа человека в художественной системе Писемского: от формулы «человек — быт - социальная микросреда» в 1850-е гг.; «человек — общество — эпоха» в 1860-е - к формуле «человек — история — бытие» в
13 1870-е. В результате творчество Писемского прочитывается как единство — в движении от человека социального, явленного в контексте бытовой культуры русской провинции, - к человеку бытийному, индивидуализированному в его сущностных качествах.
Рассмотрение художественной антропологии Писемского в контексте литературного развития 1840-1870-х гг. позволяет обозначить структурно-концептуальную (в целом персоналистскую) общность постановки и решения проблемы человека крупнейшими русскими писателями этого периода и обнаружить общие, номологические механизмы эволюции «человековедения» русского классического реализма.
Теоретическая и историко-литературная значимость работы видится в анализе художественной антропологии писателя, литературное творчество которого репрезентирует самые существенные качества русского классического реализма, своего рода «среднюю величину» этих качеств, — что может способствовать составлению более полной научной картины русского литературного процесса середины - второй половины XIX в.
Модель литературного творчества, в центре которого стоит многомерная личность, но периферия являет собой феноменологию быта русского человека эпохи 1840-1870-х гг., - обладает поэтологическим и функциональным своеобразием: классически-реалистическая концепция человека реализуется в беллетризованной художественной реальности. Писемский помещает в культурно-бытовые и историко-бытовые контексты человека, психологическая и мировоззренческая индивидуальность которого «перенастраивает» смысл художественного целого. «Обыкновенный человек» в художественном мире Писемского определяется как герой высокой литературы - способный к личностному развитию, помещенный в проблемное поле социально-психологического романа, ориентированный на вневременной идеал.
Общегуманитарным методом исследования в нашей работе является метод философской герменевтики и отпочковавшийся от него метод литературной герменевтики (см.:[Гадамер, 1988; Хайдеггер, 1997; Бубер, 1993; Изер,
14 2004; Компаньон, 2001. С. 70-76; Шпет, 2005]). Логоцентризм культурного сознания формирует проблему коммуникации: всякое «желание-сказать» (Э. Гуссерль) проистекает из желания быть услышанным (понятым) 18. «В самом деле, филологическим методом постулируется, что герменевтический круг способен преодолеть разрыв между настоящим (толкователем) и прошлым (текстом) <...> Герменевтический круг мыслится одновременно как диалектика целого и частей и как диалог настоящего и прошлого...» — заметил А. Компаньон [Компаньон, 2001. С. 73].
Исходное положение метода — интенциональность текста: «всякое чтение текста само по себе связано с... вопросом о том, с какой целью он был написан, и всегда осуществляется внутри того или иного общества, той или иной традиции или того или иного течения живой мысли» [Рикёр, 1995. С. 4]; его основная процедура - интерпретация, цель - понимание смысла целого. «Обрести горизонт всегда означает: научиться видеть дальше, за пределы близкого и ближайшего, - не затем, чтобы потерять его из виду, но затем, чтобы в рамках более значительного целого и в более верных, пропорциях видеть его лучше», - объясняет Гадамер [Гадамер, 1988. С. 362]. Лучшее видение предмета, конечно, не равно абсолютной исследовательской зоркости: «понимание. .. есть одновременно (в немалой степени) и непонимание. Интерпретатору не подобают притязания на исчерпывающую полноту истины о произведении и стоящем за ним лице» [Хализев, 2000. С. 108]. Так филологическая интерпретация литературного явления, не претендуя на окончательность знания о нем, способствует его более глубокому постижению.
Исследование проблемы человека в творчестве любого писателя-требует его целостного рассмотрения, без чего выводы об эволюции образа человека в многообразии его интерпретаций окажутся неполными. Поэтому должное применение в работе нашел системно-целостный анализ, конституирующий единство художественного явления в его структурной упорядоченности и эс- 18 Герменевтика «породила общую проблему понимания» [Рикёр, 1995. С. 4-5], логоцентричную по своей сути: «Из самого существа герменевтических вопросов понятно, что они должны были возникнуть там, где зарождается желание отдать себе сознательный отчет в роли слова как знака сообщения» [Шпет, 2005. С. 249].
15 тетической самоорганизации. «Целостность и системность не могут быть отождествлены, представляя собою два различных аспекта одного и того же. Эти фундаментальные моменты всеобщей организации действительности взаимодополнительны в их коренном диалектическом противоречии: если система дискретна, то целостность континуальна; если система представляет собой упорядочивающую дифференциацию множества элементов, то целостность является интегрирующей поляризацией взаимоопределяющих и взаимодополняющих сторон нерасторжимого целого; если в основе системности лежат оппозиционные отношения, то в основе целостности - доминантные; если система определяется управляемостью... то целостность - саморазвитием... если система принципиально воспроизводима - дублируема, логически моделируема, генетически или исторически наследуема, - то целостность самобытна, принципиально единична; наконец, целостность и есть реальность того или иного рода (в случае литературного произведения — художественная реальность), тогда как система - в конечном счете - только способ освоения этой реальности человеком» [Тюпа, 2001. С. 40].
Вытекающий из системно-целостного подхода к литературному явлению сравнительно-типологический метод позволил нам выявить общностью художественно-антропологических констант - типов характеров и персонально-мировоззренческих структур в творчестве А. Ф. Писемского, Ф. М; Достоевского, И. С. Тургенева и И. А. Гончарова.
В 1 главе, определяя место Писемского в системе русской литературы и рассматривая историографию его творчества, мы прибегли к историко-функциональному анализу, выявляющему ценностно-иерархическое положение литературного явления в литературной системе и особенности: его восприятия в той или иной общественной среде и в определенную историческую эпоху. В данном случае подразумевается, во-первых, проблема отнесения творчества Писемского к уровню высокой классики или беллетристики, и, во-вторых, его оценка литературной критикой 1850-1900-х гг. разной общественной ориентации.
Кроме того, анализируя творчество Писемского, одной из выразительнейших примет которого стало обращение к жизненному укладу русской провинции и состоянию общественного сознания ее «культурного слоя», невозможно не обратиться к культурно-историческому методу исследования. Этот метод, заключающийся в установлении социоисторического контекста художественной реальности, представляется нам продуктивным при воспроизведении социокультурного облика персонажей Писемского. Заметим, что писатель проявлял стойкий интерес к деятельности А. Н. Пыпина и во многом ориентировался на достижения культурно-исторической школы того времени (см.: [Лотман, 1994. С. 86-88]). Писемский, как русский писатель, был генетически и нерасторжимо связан с национальной духовной культурой; он достаточно мало обращался непосредственно к проблемам духовного бытия человека, но культурная матрица православного христианского сознания, несомненно, заложена в его креативную модель. Поэтому органичным для нашей работы становится культурологический подход, подразумевающий связь литературного явления с национальной духовной культурой (см.: [Кондаков, 1997; Одиноков, 2003 и др.]).
Поскольку в предлагаемой работе исследование художественной антропологии Писемского проводится в соответствии с эволюцией его воззрений на образ человека, необходимо определить периодизацию творчества писателя, которая, в свою очередь, обусловливает структуру диссертации.
Сложившаяся еще при жизни Писемского традиция разделяла- его творчество на два неравноценных в идейно-художественном отношении периода: до 1860-х гг. и после. Творчество Писемского 1850-х гг. едва ли не хрестоматийно утвердилось в умах современников как демократическое и насыщенное просветительскими идеями. Писемский был единодушно признан наиболее последовательным, хотя- и весьма односторонним, учеником Гоголя: юмор писателя, четкость детали (порой перераставшая в утомительные подробности в описании быта), занимательность рассказа — все это Писемский воспринял из поэтики Гоголя, полагала прижизненная критика. В период
17 1850-х гг. Писемский создает свои наиболее известные произведения: повесть «Тюфяк» (1850), романы «Боярщина» (1858) и «Тысяча душ» (1858), «Очерки из крестьянского быта» (1856).
Однако с приходом Писемского в редакцию журнала «Библиотека для чтения» в 1858 г. 19 симпатии демократической критики и журналистики к писателю заметно снизились, уступив место настороженному вниманию. Выход фельетонов статского советника Салатушки и Никиты Безрылова (1861— 1862), а также полемического романа «Взбаламученное море» (1863) повлек катастрофические для литературной репутации Писемского последствия. Идеология Писемского отныне для подавляющего большинства критиков-современников обусловливает деградацию его художественного метода. Автобиографический роман «Люди сороковых годов» (1869), романы на материале современности 1870-х гг. - «В водовороте» (1871) и «Мещане» (1877) и на материале недавнего исторического прошлого («Масоны», 1880) - для современников писателя остаются идеологически безнадежными» и художественно бледными. Таким образом, самое условное и не учитывавшее художественной эволюции творчества Писемского деление на периоды «до 1860-х гг.» и «после» было заложено еще в 1860-1870-е гг.
В 1898 г. И. И. Иванов предлагает более точную периодизацию [Иванов, 1898]. Первый период исследователь ограничивает 1847-1859 гг., считая выход романа «Тысяча душ» блестящим завершением раннего творчества писателя. Второй - 1860-1863 гг., - когда Писемский становится публицистом и выпускает фельетоны и роман «Взбаламученное море». Третий период Иванов относит к 1863-1880 гг.: написанные в это время крупные романы свидетельствуют о зрелом реализме художника и не отражают каких-либо принципиальных изменений в его поэтике.
В 1858-1860 гг. в качестве соредактора, наряду с А. В. Дружининым, а в 1861-1863 гг. в качестве единоличного редактора.
В двух вышедших в 1960-1990-е гг. монографических исследованиях творчества Писемского 20 выстраивается его уточненная хронология. Так, П. Г. Пустовойт, в целом соглашаясь с периодизацией И. И. Иванова, сдвигает границу между вторым и третьим периодами и относит роман «Люди сороковых годов» ко второму периоду творчества писателя, поскольку роман структурно и тематически ближе к «Взбаламученному морю», чем к его поздним романам [Пустовойт, 1969 С. 7-8].
Следовавший биографическому методу А. П. Могилянский подробнее останавливается на раннем этапе творчества Писемского, разделяя его на период раннего реализма до середины 1850-х гг. и период становления классического реализма второй половины десятилетия. Автор монографии рассматривает отдельно публицистический роман «Взбаламученное море», а затем -«целую серию больших романов»: «Люди сороковых годов», «В водовороте», «Мещане» и «Масоны». Получившаяся периодизация выстроена согласно процессу эстетической эволюции Писемского-художника и, с точки зрения системно-типологического подхода, достаточно дискретна, т. к. переходы от периода к периоду мотивируются факторами биографического и твор-ческо-психологического порядка.
Выработанная в науке периодизация в целом соответствует логике творчества Писемского, мы лишь уточним ее и укрупним хронологические рамки периодов. Мы будем придерживаться периодизации, разбивающей литературную деятельность Писемского на три десятилетия.
В творчестве Писемского 1850-х гг. преобладают социально-бытовая повесть и роман, социально-психологический роман («Тысяча душ»), а также очерк. Нетрудно заметить, что Писемский осваивает литературные жанры натуральной школы, модифицируя их содержание в соответствии с новой концепцией характера. Писатель преодолевает этическую однополярность произведений натуральной школы и вопрос о социальной вине решается им в 20 Мы рассматриваем монографии, в которых творчество Писемского исследуется как явление русской словесности [Пустовойт, 1969; Могилянский, 1991]. Третье исследование, замыкающее список вышедших в 1960-1990-е гг. монографий о Писемском, посвящено его литературной деятельности в контексте идейной борьбы 1840-1870-х гг. [см.: Рошаль, 1971].
19 формуле «все виноваты». Соответственно этому в представлении Писемского готовность человека к свершению зла или восприятию зла как онтологического закона заложена в самой его природе. В персонажном плане следует выделить традиционные для натуральной школы фигуры эмансипированной женщины, бедного, но честного молодого человека, и т. п. Одной из важнейших задач для писателя становится развенчание романтического мировосприятия, смыкающегося с конформизмом. Синтезом литературного опыта Писемского 1850-х гг. стал роман «Тысяча душ», идеологически и сюжетно организованный вокруг актуальной для того времени фигуры героя-новатора (преобразившегося в художественном сознании Писемского в тип реформатора-имморалиста).
Следующий период - 1860-е гг. — отмечен выходом двух романов Писемского: «Взбаламученное море» и «Люди сороковых годов». Первый наряду с фельетонами представляет собой попытку политического самоопределения писателя, ответившего на поляризацию общественных сил в начале 1860-х гг. созданием типа либерала-конформиста, варианта сверхтипа «человека сороковых годов». В конце 1860-х гг. («Люди сороковых годов») писатель видит выход для этой генерации в практике «малых дел». Промежуточная между двумя романами публикация очерков «Русские лгуны» (1865) была призвана объяснить русский национальный характер в его соотнесении с культурно-историческими типами русской жизни (по авторскому замыслу, цикл должен был делиться на разделы: «Невинные врали», «Сентименталы и сентимен-талки, порожденные Карамзиным и Жуковским», «Марлинщина», «Байронисты россейские» и т. п.). В творческом сознании Писемского национально-характерологическая «ложь», потребность русского человека в направленном на все сущее и часто неосознанном «лганье», сопрягается с национально-исторической «ложью» текущей эпохи. Человек становится независим от «среды», но зависим от истории: меняется система социоантропологических координат. Личность в романах Писемского 1860-х гг. выбирает не между злом «среды», социальной нормы, и этическим императивом, но между вызо-
20 вом времени, которое представлялось писателю хаотичным и бессмысленно-беспощадным по отношению к человеку, - и способностью личностного самостроения.
Оба романа Писемского 1860-х гг. можно назвать романами-хрониками, фиксирующими преломляющееся в биографиях героя изменение общественного сознания на протяжении нескольких десятилетий. Они выдвигали новый для его романистики тип героя - «человека сороковых годов», культурно-историческую модификацию типа русского либерала.
Вершиной творчества писателя можно считать 1870-е гг. Зрелая манера Писемского лаконична - вместо панорамных романов предыдущего десятилетия он создает романы, в которых русская жизнь той поры отражается в философских поисках героев. Человек в художественной концепции Писемского остается наедине со злом мира, маркированным не только социально-исторически, но и онтологически. «Природный» человек Писемского, пройдя испытание «историей», вынужден определяться в холодном и извечно враждебном к нему мире. «Природное» начало многократно усиливается в структуре человеческого бытия, являясь последней инстанцией самоидентификации человека. Итогом антропософии Писемского становится образ человека, обладающего уникальной душевно-духовной конституцией наряду с общей для всего человеческого вида конституцией биологической. Неизбывное страдание человека заключено не только в его социально-психологической природе, но и в его плотском несовершенстве, «человеческой» сущности.
Последовательность решения поставленных задач объясняет структуру настоящей работы. Во введении ставится цель, намечаются задачи, обосновывается актуальность и новизна диссертации, объясняются методы* исследования и принимается рабочая хронология творчества Писемского.
В первой главе «Проблема человека в художественном мировоззрении А. Ф. Писемского: теоретический и историографический аспекты» мы обозначаем основные параметры художественной антропологии Писемского (функциональный, типологический, философско-антропологический) и рас-
20 вом времени, которое представлялось писателю хаотичным и бессмысленно-беспощадным по отношению к человеку, - и способностью личностного самостроения.
Оба романа Писемского 1860-х гг. можно назвать романами-хрониками, фиксирующими преломляющееся в биографиях героя изменение общественного сознания на протяжении нескольких десятилетий. Они выдвигали новый для его романистики тип героя — «человека сороковых годов», культурно-историческую модификацию типа русского либерала.
Вершиной творчества писателя можно считать 1870-е гг. Зрелая манера Писемского лаконична - вместо панорамных романов предыдущего десятилетия он создает романы, в которых русская жизнь той поры отражается в философских поисках героев. Человек в художественной концепции Писемского остается наедине со злом мира, маркированным не только социально-исторически, но и онтологически. «Природный» человек Писемского, пройдя испытание «историей», вынужден определяться в холодном и извечно-враждебном к нему мире. «Природное» начало многократно усиливается-в структуре человеческого бытия, являясь последней инстанцией самоидентификации человека. Итогом антропософии Писемского становится образ человека, обладающего уникальной душевно-духовной конституцией наряду с общей для всего человеческого вида конституцией биологической. Неизбывное страдание человека заключено не только в его социально-психологической природе, но и в его плотском несовершенстве, «человеческой» сущности.
Последовательность решения поставленных задач объясняет структуру настоящей работы. Во введении ставится цель, намечаются задачи, обосновывается актуальность.и новизна диссертации, объясняются методы»исследования и принимается рабочая хронология творчества Писемского.
В первой главе «Проблема человека в художественном мировоззрении А. Ф. Писемского: теоретический и историографический аспекты» мы обозначаем основные параметры художественной антропологии Писемского (функциональный, типологический, философско-антропологический) и рас-
21 сматриваем литературно-критические оценки его творчества (1850-1900-е гг.), а также тенденции развития научного знания о нем в 1930-2000-е гг.
Обзор эстетических взглядов писателя способствует более глубокому пониманию требований, которые он вкладывал в основополагающее для его художественного мировоззрения и философии человека понятие «правды». Анализу главнейших составляющих эстетики Писемского посвящена вторая глава диссертации — «Эстетические воззрения А. Ф. Писемского. Общая характеристика» .
В третьей главе «Художественная антропология ранней прозы А. Ф. Писемского, Ф. М. Достоевского. И. С. Тургенева и И. А. Гончарова» рассматриваются этико-психологические критерии характерологии в произведениях Писемского середины века в типологическом сопоставлении с феноменами мечтательства (Достоевский), жоржсандовской концепции личности (Гончаров), постромантических модификаций шиллеровского, демонического (байронического) и созерцательного (шатобриановского) типов (Гончаров, Тур-генев). Отдельный интерес вызывает отражение предметного мира в прозе литератора, избирательно следовавшего жестким правилам раннего русского реализма в воссоздании «опредмеченности» человека: Затем мы обращаемся к изучению усложненной концепции характера в романе «Тысяча душ». По сути, Писемский двигался от «логики характера» к «логике человека» в целом, изображая парадоксальность внутреннего мира человека («гордый человек» Писемского и Достоевского).
Четвертая глава «Концепция и образ человека в романистике А. Ф. Писемского, И. G. Тургенева И. А. Гончарова и Ф. М. Достоевского 1860-1870-х гг.» посвящена исследованию мироотношения человека^ эпохи 1860-х гг. в панорамных романах Писемского «Взбаламученное море» и «Люди сороковых годов» и романах И. С. Тургенева «Отцы и дети», «Новь», И. А. Гончарова «Обрыв», Ф. М. Достоевского «Бесы». Эпистемологическая активность ведущих персонажей возрастает - расширяются круги манифестированной действительности (быто-культурной, социокультурной и исто-
22 рико-социальной). Персонаж в романах Писемского 1860-х гг. вовлечен в движение эпохи, но и сама эпоха преломляется в его обыденном существовании. Анализ художественных концептов русского либерализма, «хорового начала», «здравого смысла» и их характерологических проекций в романах Писемского, Достоевского, Тургенева и Гончарова 1860-1870-х гг. позволяет сделать предварительный вывод о вариативности единой для них антропологической модели социомира.
В пятой главе «Художественная модель человека в поздних романах А. Ф. Писемского в контексте русской литературы 1870-х гг. (И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский)» рассматривается концепция человека в последних романах писателя: «В водовороте», «Мещане» и «Масоны». Меняется формула существования человека в историческом времени. Теперь эти категории художественного мира Писемского не корреспондируют, а трагически расходятся в мироощущении «ищущего» героя, осмысляющего конфликт личностного универсума с историческим порядком жизни как бытийный; Вместе с тем наблюдается усложнение концепта «обыкновенного человека» в романе «Масоны». Обращение к романам Тургенева «Новь», Достоевского — «Подросток» и «Братья Карамазовы», публицистическим выступлениям в «Дневнике писателя» позволяет обобщить наблюдения над «теорией человека» Писемского и сделать вывод о ее принципиальном соответствии «человековедению» классического русского реализма.
В заключении подводятся итоги исследования и намечаются его» перспективы.
Завершает работу список источников и литературы. Положения, которые выносятся на защиту: 1. Концепция человека на протяжении всего творчества Писемского трансформируется: от представлений о человеке как комплексе социально-бытовых и психофизиологических свойств в 1850-е гг. - через социально-историческое самоопределение личности в эпоху 1860-х гг.- к онтологической субстанциональности в 1870-е гг.
Писемский, Тургенев, Гончаров и Достоевский в 1840-1850-е гг. исследовали философско-этический инвариант романтического и постромантического сознания; Писемский - его культурно-бытовой вариант.
Культурно-исторический онтогенез художественной антропологии Писемского 1860-х гг. отличает его концепты «человека сороковых годов» и нигилиста от идеологического - Тургенева, психологического - Гончарова и историософского — Достоевского.
Писемский разрабатывает связанную с идеологемой «здравого смысла» концепцию положительного деятеля эпохи 1860-х гг., аналогичную концепциям Тургенева и Гончарова, что объясняется общностью историко-социального мировоззрения писателей.
В 1870-е гг. Писемский, Тургенев и Достоевский конституируют экзистенциально-философский образ человека, обладающий выраженной бинарной духовно-телесной структурой, тяготеющий в картине мира Писемского и Достоевского к религиозно-христианской гармонии. Нарастание деструктивных составляющих в существе человека у Писемского препятствует ее достижению.
Концепт «обыкновенного человека» в креативной модели Писемского генерализирует его художественно-антропологические воззрения.
Формула художественности Писемского - классически-реалистическая концепция личности в беллетризованном контексте.
Усложнение и развитие художественной антропологии А. Ф. Писемского совпадает с логикой литературного процесса в России 1840-1870-х гг. и подтверждает основную закономерность эволюции русского классического реализма: формирование художественного мировоззрения, в центре которого находится уникальная человеческая личность.
Роль и место внешнеэкономических связей в переходной экономике
Исследование общеэкономических предпосылок внешнеэкономической деятельности Республики Таджикистан неизбежно выходит за рамки чисто экономических проблем, так как происходящие на территории бывшего СССР более 10 лет процессы не всегда вписываются в чисто экономический анализ. Объяснение многих явлений невозможно без учета политических, национальных, региональных, этнических и других факторов. Следует отметить растущую взаимозависимость национальных экономик, зависимость их эффективности интенсификации, экологической безопасности не только от взаимодействия друг с другом, в рамках СНГ, но и от участия во многих общепланетарных процессах. Это основополагающая тенденция, в первую очередь, должна учитываться в стратегии любого государства, в том числе и формирующего свою независимость. Отмеченная тенденция проявляется во многих документах, принятых Советом глав государств СНГ. Эти нормативные акты, касающиеся проблем сотрудничества государств - участников СНГ по созданию общего экономического пространства, способствуют началу качественно нового этапа, в основу формирования которого положен Договор о создании экономического союза. Принципиальное значение этого документа состоит в том, что он является первым основополагающим Договором в рамках СНГ, где в развернутом виде представлена концепция построения новой системы экономических взаимоотношений. В нем заложены основы согласованной стратегии деятельности государств Содружества на длительную перспективу с учетом взаимного уважения суверенитета и норм международного права каждого из государств, входящих в СНГ. Договор предусматривает последовательное формирование условий стабильного развития экономики, целенаправленное совместное осуществление важнейших экономических реформ и поэтапное создание общего экономического пространства, в первую очередь, таможенного и валютного союзов, общего рынка товаров, услуг, капиталов и рабочей силы. Каждая конкретная форма внешнеэкономических связей является объектом не только национального, но и совместного для стран Содружества, т.е. межнационального регулирования. Международный аспект внешнеэкономических связей обладает определенной самостоятельностью. Она заключается в наличии таких форм хозяйственных отношений партнеров, как валютно-перерасчетные отношения, в существовании преимущественно международных инструментов (внешнеторговые пены и валютные курсы), в функционировании системы международных экономических договоров и соглашений, наконец, просто в конъюнктуре мирового рынка, движение которой неподконтрольно ни одному государству. Однако, как ни значительна самостоятельность внешнеэкономических связей, решающую роль в их формировании играет внутренний (национальный) аспект. Он представлен, с одной стороны, системой методов и инструментов планомерной организации и управления внешнеэкономическими связями, а с другой - системой методов и инструментов частнопредпринимательского и государственного регулирования внешнеэкономических связей между государствами Содружества. Между внутренним и внешним аспектом экономических отношений существует не только прямая, но и обратная связь. Внутренний аспект, оказывая определяющее влияние на формирование внешнеэкономических связей, в то же время и сам находится под воздействием последнего. Это объясняется тем, что максимальное использование выгод от участия каждой отдельной страны в мирохозяйственных отношениях возможно лишь при условии определенного согласования применяемых ею национальных методов и инструментов регулирования своих внешнеэкономических связей с общими тенденциями в развитии международного разделения труда. Такое влияние бесспорно. И наиболее ярким его примером являются интеграционные процессы в рамках СНГ. Так, инструменты регулирования внешнеэкономических связей в рамках СНГ, порожденные спецификой коллективного подхода членов этой интеграционной группировки к хозяйственным международным отношениям, распространяются и на регулирование экономических связей государствами СНГ. Эти методы и инструменты непосредственно влияют на формирование внешних аспектов сотрудничества. Экономический закон, реализация требований которого позволяет получать выгоду от внешнеэкономического сотрудничества каждой из сторон, носит название закона сравнительного преимущества. Впервые этот закон сформулировал и доказал его действие Д.Рикардо (1817г.) на примере двух стран - Англии и Португалии. Сущность закона сравнительного преимущества состоит в различиях в издержках производства на товары вследствие разных условий их производства в разных странах. В целом, фундаментом построения внешнеэкономических связей является взаимовыгодный обмен товарами и услугами на основе международного разделения труда. Чем дальше углубляется исторический процесс международного разделения труда, тем настоятельнее потребность во все более тесном взаимодействии национальных (страновых) хозяйственных комплексов, тем неизбежнее их постепенная интеграция сначала в крупные региональные экономические системы, а в перспективе - в единую глобальную систему. Объективная необходимость внешнеэкономических связей Республики Таджикистан заключается в том, что они увязываются с национальными программами перспективного развития, способствуют наращиванию его экономического потенциала, удовлетворению основных нужд населения, эффективному использованию местных ресурсов, созданию реальных условий и предпосылок для решения, в определенной степени, проблем занятости. В Республике Таджикистан подавляющее число трудоспособного населения занято в сельском хозяйстве (57,6 %), в сфере услуг (32,4%), в промышленности и строительстве (10,0%). Вместе с тем уровень безработицы в республике растет. Так, уровень официальной безработицы в 1999 году составил 3,1%. Правительству Республики Таджикистан необходимо перевести акцент на развитие трудоемких производств, либо на основе межправительственных соглашений обеспечить трудоспособную часть населения работы в других странах СНГ, в частности в России.
Сдвиги в формах внешнеэкономической деятельности в условиях перехода к рынку
После провозглашения Суверенитета Республикой Таджикистан были заложены основы экономических связей. Экономическими и социальными интересами республики, задачами создания более благоприятных условий для развития общественного производства, более рационального и эффективного использования ресурсов и возможностей, повышения на этой основе уровня удовлетворения потребностей населения определяется место и значение внешнеэкономических связей в народно-хозяйственном комплексе Республики Таджикистан. Степень развития экономических связей Таджикистана с зарубежными странами весьма различна. По характеру, глубине и интенсивности выделяются связи- установленные со странами СНГ и прежде всего с Россией. По видам и формам внешнеэкономическая деятельность чрезвычайно разнообразна и охватывает все стадии национального общественного воспроизводства. Основными направлениями внешнеэкономической деятельности в процессе перехода к рынку в РТ являются: производственное, инвестиционное, внешнеторговое, научно-исследовательское, информационное, учебно-педагогическое. В реальной действительности эти виды приобретают следующие формы; - научно-техническая кооперация и создание совместных исследовательских центров; - подготовка научных, инженерных, рабочих кадров и их постоянная переподготовка; - совместное производственное предпринимательство; - прямые производственные связи, производственная кооперация; - инвестирование в различных формах; - внешняя торговля; - систематический обмен научно-инженерной, производственной информацией; - банковская деятельность и кредитование; - строительство объектов; - государственное регулирование. Отдельные направления внешнеэкономической деятельности сопровождают все стадии воспроизводственного процесса, хотя по формам могут и отличаться. Этот вывод дает основание для анализа содержания той или иной формы деятельности и определения необходимости ее расширения. Все виды и формы внешнеэкономической деятельности взаимосвязаны логической последовательностью воспроизводственного процесса, но все же среди них можно выделить наиболее важные, наиболее значимые для преобразования экономики республики. Критерием такого выделения может служить конкретный результат вида или формы деятельности и ее роль в преобразовании экономики. Определение конкретных шагов по реализации форм внешнеэкономических связей на практике можно достигнуть при выполнении следующих условий: - проведение мер, направленных на избирательную зашиту отраслей промышленности и сельского хозяйства РТ от последствий разрушительной конкуренции на внутреннем рынке республики с более мошными в финансовом и технологическом плане иностранными компаниями; - установление рационального баланса между импортом и импортозамещением; - всемерное содействие всем видам импорта инвестиционных товаров и привлечение инвестиций для целей реструктуризации экономики; - оздоровление валютного рынка для повышения эффективности внешнеэкономического комплекса; - либерализация доступа к иностранной валюте импортеров товаров и услуг, а также иностранных инвесторов для перевода дивидендов и прибылей; - осуществление стабилизации национального платежного средства путем сбалансированности внешних расчетов; - изменение статистического, информационного обеспечения внешнеэкономической деятельности, что предполагает переход на принятую в международной практике систему национального счетоводства; - повышение эффективности контактов республики с международными финансовыми организациями, в том числе по вопросу оказания технического содействия Таджикистану в подготовке национальных специалистов в ряде областей.
Механизмы внешнеэкономических связей со странами СНГ
Говоря о нынешних и перспективных возможностях экономических связей новых независимых стран, в первую очередь необходимо учитывать экономические возможности, как отдельных стран, так и их суммарный потенциал. Экономические возможности страны характеризуются наличием производственных мощностей, уровнем научного, технического потенциала и степенью его прогрессивности, сырьевыми и трудовыми ресурсами, достигнутым уровнем производительности труда, развитием
производственной инфраструктуры и, прежде всего, транспортных средств, возможностями использования земельных угодий. Кроме того, необходимо учитывать уровень развития и возможности, которые могут быть использованы в условиях сложившегося разделения труда в рамках международного разделения труда. Перечисленные важнейшие критерии экономических возможностей суверенного государства сопрягаются с внешнеэкономическими факторами. Характер производственных и национальных отношений, исторические традиции и религиозные убеждения, также отражают полноту, использования экономических возможностей данной страны.
Общая численность населения стран Содружества на начало 2000 года составила 282 миллиона человек, в том числе в Республике Таджикистан - 6,2 миллиона человек. По сравнению с 1995 годом население республики увеличилось на 6,9%. В составе экономически активного населения доля занятых в экономике в 1999 году составляла приблизительно 87-99%, удельный вес общей численности безработных в Азербайджане и Узбекистане составляла 1-3%, Таджикистане, Белоруссии и Кыргызстане - 5-8%, Грузии, Казахстане, Молдове, России и Украине - П-13%. Экономически неактивное население в трудоспособном возрасте в 1999 году в Армении и Таджикистане составляло 17-20% от общей численности населения, Кыргызстане и Узбекистане - 13%, в других государствах СНГ - около 8-10%.
Численность населения, занятого в экономике, в странах Содружества в 2000 году составила 1 18 миллионов человек.
В Республике Таджикистан в условиях роста цен на продукты первой необходимости население вынуждено более активно использовать личные подсобные хозяйства, для удовлетворения своих собственных потребностей. Часть продукции реализовывается на рынках, а на вырученные средства приобретаются другие товары.
Преодоление нынешних экономических трудностей новые суверенные страны связывают не только с ускоренным хозяйственным внутренним развитием, но и с широким взаимовыгодным сотрудничеством с зарубежными партнерами. Именно такой подход, как показывает мировой опыт, позволяет полнее использовать внутренние резервы и весь экономический потенциал, прежде всего, для повышения жизненного уровня народов этих стран. Пути выхода из кризисного состояния новые страны выбирают разные, в силу субъективных и объективных причин. К последним относится "наследие", полученное после распада Союза ССР на самостоятельные хозяйственные системы. Наряду с болезненным разрывом хозяйственных связей, различная обеспеченность основными фондами способствовала падению производства. В частности, экономика Таджикистана, бывшая ранее очень сильно зависима от межреспубликанских связей и всего экономического комплекса Союза, в результате всеобщего экономического хаоса, разрыва устоявшихся хозяйственных связей, не имевших тенденцию к улучшению, все больше и больше впадала в состояние глубокого кризиса.
Современный механизм внешнеэкономических связей складывается в условиях научно-технической революции, ему присущи значительная подвижность и гибкость внешнеэкономической деятельности, разработка механизма ее реализации .
В этой связи исследование механизма реализации внешнеэкономических связей проводится нами на примере хозяйственного механизма страны.
Механизм ВЭД рассматривается нами как часть хозяйственного механизма государства или как подблок его составляющих. Очень важную роль в механизме внешнеэкономической деятельности играет сфера, обслуживания производства, т.е. производственно-обслуживающая сфера или производственная инфраструктура. Это понятие охватывает довольно широкий спектр хозяйственной жизни.
Пути совершенствования внешнеэкономических связей
Независимое самостоятельное развитие новые суверенные государства видели до последнего времени в возведении таможенных барьеров, в протекционизме. Однако происходящий в мере объективный процесс интернационализации производительных сил и экономические трудности внутри новых стран существенно поколебали их убежденность в эффективности изоляционизма. Продолжая искать выход из глубокого кризиса в экономике, страны Содружества все больше сосредоточивают внимание на путях совместного решения переживаемых трудностей. Наряду с укреплением национальной государственности все отчетливее наблюдаются тенденции к развитию многостороннего сотрудничества и интегрирования во всех сферах общественной жизни, особенно в экономике. Нарастание процесса интернационализации хозяйственной жизни и экономическое сближение стран на региональной основе в конечном итоге приобретает форму экономической интеграции. Путь экономического сближения и интеграции, как показывает накопленный мировым сообществам опыт - это сложный, трудный и длительный процесс, но наиболее эффективный в современных межгосударственных взаимосвязях. Логика экономического развития стран Содружества диктует необходимость освоения и использования мирового опыта, однако практика межгосударственного сотрудничества стран Содружества не всегда с этим считается и осуществляется, исходя из сиюминутных их потребностей и выгоды, поэтому процесс экономической интеграции стран Содружества, на наш взгляд, находится в эмбриональном состоянии. Важнейшими формами экономического сотрудничества, содействующими развитию процесса интеграции новых стран, являются как традиционные, испытанные временем (внешняя торговля, международное кооперирование, специализация в производственной сфере, технологическое сотрудничество), так и более новые - бартерные операции, международные тендеры и т.д. Внешнеторговые связи всегда сближали сотрудничающие страны, поскольку их развитие предполагало наличие добрососедских отношений, взаимовыгодность и более полное удовлетворение народнохозяйственных потребностей. Эта форма сотрудничества формируется, как правило, на двусторонней основе, хотя зачет платежей может осуществляться и на многосторонней основе, как это имело место, например в СЭВ. В бывшем СССР между союзными республиками, как известно, внешней торговли как таковой не было, а существовал обмен товарами на межреспубликанской основе, объем которого был достаточно внушительным. Если же рассматривать участие союзных республик во внешней торговле бывшего Советского Союза, то оно также весьма дифференцировано. Внешнеторговые связи СССР в последние годы существования были установлены более чем со 145 странами мира. Однако отдельные союзные республики по объёмам и товарной номенклатуре имели такие связи с меньшим количествам стран (не считая России). Например, такая большая республика как Узбекистан осуществляла торговлю лишь с 70 странами мира, Туркменистан, Киргизстан, Таджикистан поддерживали стабильные торговые связи менее чем с 60 странами мира . В настоящее время, когда межреспубликанские отношения бывших союзных республик приобрели форму внешней торговли, Российская Федерация остается по-прежнему основным контрагентом для стран Содружества, и доля торговли с Россией, в том числе за счет кредитов, является достаточно веской. Нынешний этап развития внешнеторговых отношений стран Содружества характеризуется преимущественно двусторонней деятельностью, но уже не во внутренних целях, а как правило, в мировых, хотя и избирательно по странам и товарам. Анализируя внешнеторговые связи, как о том, что сотрудничество стран Содружества в рамках этой формы неуклонно их сближает. Интенсивность внешнеторговых связей между этими странами колеблется и быстро меняется в сторону роста или спада, поэтому можно говорить лишь об общей тенденции в этой сфере деятельности, а она такова: большинство новых суверенных государств в ущерб торговле между собой предпочитает иметь дело с партнерами из «дальнего зарубежья». При этом по отдельным странам наблюдается весьма существенная дифференциация по этому показателю. Так, Белоруссия в 1999 году по сравнению с 1993 г. сократила объем поставок государствам Содружества продуктов нефтепереработки, грузовых автомобилей. Правда, увеличилась доля мяса и мясопродуктов на 14 %, молока и молочных продуктов в 82 раза, яиц и яйцепродуктов в 6,6 раза. Основным потребителем вышеуказанных товаров на 90 % является Россия. Российской Федерацией в 1999 году снижена поставка государствам Содружества всех важнейших видов природного топлива: угля - на 52 %, природного газа - на 8 %, нефти и газового конденсата - на 50 %, топочного мазута - 48 %, автомобильного бензина - на 86 %, дизельного топлива - на 55 %. Так, вывоз нефти в Туркмению сократился на 67 %., Узбекистан - на 62 %, Белоруссию и Казахстан - на 58 %, природного газа в Казахстан - на 60 %, угля в Молдавию - 70 %, Казахстан - на 53 %, топочного мазута в Казахстан -па 97 %, автомобильного бензина в Казахстан - на 99 %, Украину - на 80 %, Белоруссию - на 59 %, дизельного топлива в Казахстан - на 93 %, Белоруссию и Молдавию - на 70% . Развитию внешнеторговых связей Содружества препятствуют таможенная политика и протекционизм, поэтому внешняя торговля, как одна из важнейших форм экономического сотрудничества, пока не выступает активным, положительным фактором экономической интеграции этих стран.
