Введение к работе
Диссертация посвящена творчеству Гайто Газданова – представителя младшего поколения первой волны русской эмиграции, того «незамеченного» (В.Варшавский) поколения, что сформировалось в контексте исторических и мировоззренческих катастроф начала века и в «духовном вакууме» изгнания. «Возвращение» Гайто Газданова на родину – публикация первых сборников прозы в издательстве «Художественная литература» – состоялось в начале 1990-х годов и уже не вызвало такого бурного интереса, как, например, произведения газдановского собрата по эмиграции Владимира Набокова. Однако сегодня можно с уверенностью утверждать, что Г.Газданов воспринимается как один из создателей и соавторов нового литературного «канона», сформировавшегося на рубеже веков и отразившего перелом в самосознании человека двадцатого века по сравнению с предшествующими эпохами.
Начало академического изучения прозы Гайто Газданова было положено докторской диссертацией американского слависта Ласло Диенеша (1979), в России же первые диссертационные исследования появились во второй половине 1990-х, монографические работы – на рубеже 1990-х–2000-х; это труды С. Кабалоти (1997), О. Орловой (2000), А.В. Мартынова, Ю.В. Матвеевой (2001; 2009), Т.О. Семеновой, Ю.В. Бабичевой, В.А. Боярского (2002), О.В. Подуст (2003), А.В. Леденева, Л.В. Матанцевой, О.Е. Гайбарян (2005), Е.В. Асмоловой (2007), Е.Н. Проскуриной (2009), И.М. Манафовой, Е.В. Бронниковой, Э.А. Александровой (2010), Н.И. Шитаковой, М.Н. Шабуровой (2011), С.А. Кибальника (2012).
Следует отметить, однако, что исследования прозы Газданова развиваются в основном экстенсивным путем, захватывая все новые и новые, подчас неожиданные территории для сопоставлений и аналогий (от философии Мирчи Элиаде до прозы Харуки Мураками) без должной конкретизации и раскрытия уже поставленных наукой вопросов. Недостаточно разработанной остается проблема соотношения художественных открытий писателя, его взгляда на психологию человека и его жизнетворческие возможности с классической и модернистской традицией. Кроме того, есть определенное противоречие в том, что ряд тем, уже давно привычных для исследователей «смежных» авторов (поэтическая природа прозы и многомерность реальности у Набокова, «феноменологический» характер и творческая энергия общечеловеческой и личной памяти, раскрывающей вечность во мгновении, у Бунина, музыкальность реальности у Поплавского) до сих пор нов для газдановедения. Остро актуальной представляется необходимость выделения в прозе Гайто Газданова модернистских стилевых и мировоззренческих компонентов и прослеживания пути их развития в контексте авторской философии творчества. Привлечение к сопоставлению различных контекстных фигур и «смежных» поэтик (прозы Ивана Бунина, Владимира Набокова, романной дилогии Бориса Поплавского) подчеркивает стремление автора реферируемой диссертации представить литературу русского зарубежья живой ветвью модернистских художественных исканий – как русского «серебряного века», так и европейского экзистенциализма, а также «романа потока сознания», у истоков которого находится эпопея Марселя Пруста «В поисках утраченного времени».
Актуальность диссертационного исследования, таким образом, определяется следующими факторами:
в работе реализуется актуальный для современного литературоведения «транскультурный» принцип интерпретации авторского текста, когда оригинальность модернистской поэтики в газдановской «редакции» раскрывается на перекрестье культур, и прежде всего – русских, европейских и эмигрантских влияний;
предлагается комплексный подход к творчеству писателя, позволяющий раскрыть своеобразие его творческого почерка в контексте художественных исканий эпохи;
разработаны новые алгоритмы прочтения прозы Гайто Газданова, раскрывающие внутреннюю динамику его поэтики на основании изучения разнообразных контактов с литературным и общекультурным контекстом на протяжении всего творчества, от самых ранних произведений до позднейших.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней художественный мир Гайто Газданова впервые представлен как отражение единого жизнетворческого проекта, созданного с опорой на модернистский мировоззренческий комплекс. Раскрывая историю притяжения-отталкивания газдановского текста от современного ему литературного и культурного контекста, исследование преодолевает привычный для изучения литературного наследия русских эмигрантов эффект «блестящей изоляции» и представляет исследуемого автора активным участником литературного процесса во всех его полемических поворотах.
Поэтика прозы Гайто Газданова, рассмотренная с точки зрения ее способности трансформировать влияния актуальных для автора тем, идей и мотивов модернистской прозы, стала объектом исследования
Предметом исследования явились те компоненты поэтики художественной, эссеистической и публицистической прозы Газданова, которые формируют его жизнетворческую концепцию и соприкасаются с современным ему модернизмом (проблема сознания и самосознания человека, множественность «я», принципы взаимодействия реального и фикционального планов в нарративе, композиция воспоминания, статус реальности).
Материалом исследования послужили 9 романов («Вечер у Клэр», «История одного путешествия», «Полет», «Ночные дороги», «Возвращение Будды», «Призрак Александра Вольфа», «Пробуждение», «Пилигримы», «Эвелина и ее друзья»), 15 рассказов («Гостиница грядущего», «Повесть о трех неудачах», «Черные лебеди», «Исчезновение Рикарди», «Превращение», «Воспоминание», «Товарищ Брак», «Великий музыкант», «Хана», «Судьба Саломеи», «Нищий», «Ошибка», «Письма Иванова» «Железный Лорд»), а также 6 литературно-критических заметок Гайто Газданова («О молодой эмигрантской литературе», «Заметки об Эдгаре По, Гоголе и Мопассане», «О Гоголе», «Памяти Бориса Поплавского», «Заметки читателя»), материалы, подготовленные писателем для радио «Свобода» («Достоевский и Пруст»), его письма к Никите Муравьеву, Владимиру Смоленскому, Роману Гулю в сопоставлении с художественной, публицистической и мемуарной прозой Александра Блока, Андрея Белого, Ивана Бунина, Владимира Набокова, Бориса Поплавского, Марселя Пруста, Альбера Камю, Ж-П. Сартра.
Основанием выбора материала служило присутствие в том или ином произведении высказываний о сущности и цели литературы, наличие в раннем произведении образа / идеи, получивших развитие в дальнейшем, показательность того или иного произведения для демонстрации творческого метода Газданова, особенностей его нарративной поэтики, обусловленных трансформацией ключевых для модернистской литературы проблем сознания и самосознания, взаимодействия «внутреннего» и «внешнего» планов в характере (саморефлексия героя и проблема самоидентификации повествователя, возможности памяти и композиция воспоминания; проблема смерти и самоубийства; принципы создания и функционирования художественной условности).
Цель работы – дать комплексную характеристику поэтики Гайто Газданова в свете современных ему ключевых особенностей модернистской прозы (прежде всего литературы «серебряного века» и первой волны русской эмиграции как его ответвления и продолжения).
Поставленной целью обусловлены следующие задачи:
1. представить аналитический обзор основных аспектов изучения творчества Г.Газданова критиками – современниками писателя и современными литературоведами;
2. определить художественные возможности индивидуально авторской композиции воспоминания в его отношении к действительности и сознанию в прозе Г. Газданова, В. Набокова, Б. Поплавского, раскрыть семантику мотивов превращения и путешествия в прозе Гайто Газданова;
3. охарактеризовать роль «утраченного» и «обретенного» времени во внутреннем мире героя Г.Газданова и определить поэтические основания прозы писателя в контексте жизнетворческих установок символистской и акмеистической поэзии;
4. интерпретировать соотношение «театральности» и «музыкальности» в художественном мире Г.Газданова на основании романтического понимания «духа музыки» и символистского подхода к возможностям театра;
5. реконструировать динамическую концепцию жизнетворчества и круг задач «идеального творца» в прозе Г.Газданова и соотнести ее с художественными исканиями писателей русского зарубежья (И. Бунин, В. Набоков, Б. Поплавский).
Ввиду того, что поставленная цель исследования предполагает анализ различных уровней поэтики и проблематики творчества Газданова, рассматриваемого в качестве единой динамической художественной системы, продуктивной оказалась комплексная методология исследования, включающая в себя мотивный анализ, элементы close reading компаративистики и историко-литературной реконструкции.
Теоретико-методологическую базу работы составили историко-литературные и теоретические исследования в нескольких областях, прежде всего:
по поэтике русского и европейского модернизма (работы Л. Долгополова А. Карельского, Б. Каца, Л. Колобаевой, А. Лаврова, Д. Максимова, З. Минц, А. Михайлова, Р. Тименчика, В. Толмачева и других);
исследования, посвященные проблематике и поэтике литературы русской эмиграции в целом и отдельных ее авторов – Ивана Бунина, Владимира Набокова, Бориса Поплавского (работы А. Агеносова, Г.А. Барабтарло, , Б. Бойда, Д.Б. Джонсона, О. Демидовой, Л. Диенеша, А. Долинина, И. Каспэ, В. Костикова, Ю. Мальцева, О.Н. Михайлова, В. Сарычева, Д. Токарева, и др.);
работы, исследующие лирическую природу прозаических текстов и их мотивную структуру (труды Л. Выготского, Б. Гаспарова, В. Тюпы, В. Шмида).
исследования, в которых сформулированы основные положения концепции открытого диалогичного текста (М.М. Бахтин, Н.Д.Тамарченко)
работы, посвященные проблеме статуса литературной реальности, психологии и философии творчества различных литературных и исторических эпох (исследования С. Н. Бройтмана, Ж. Делеза, Л. Гинзбург, М. Мамардашвили, В. Подороги, Х. Ортеги-и-Гассета, Е.Г. Эткинда)
Теоретическая значимость работы состоит в том, что в диссертационном исследовании описаны особенности поэтики модернистской прозы Газданова, расширяющие представления о художественном тексте как об открытой системе; применительно к проблематике работы уточнено содержание понятий «экзистенциальность», «музыкальность» и других категорий, актуальных для изучения прозы русского зарубежья; научно обоснована необходимость и перспективность применения комплексного подхода к литературе эмиграции, чей художественный опыт складывался на перекрестье классической и модернистской, русской и европейской традиций.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования полученных результатов в вузовском преподавании. Изучение диалогических связей литературного произведения по предложенной в диссертации методике закрепляет навыки анализа художественного произведения у студентов-филологов, помогает осмыслить генеративную природу и смысловой объем литературного произведения, позволяет понять механизм формирования эстетического смысла текста на основе анализа конкретных литературных явлений.
Апробация работы. Автором диссертации опубликовано 13 статей в научных журналах и сборниках материалов конференций, в том числе в 3 журналах, входящих в Перечень ведущих рецензируемых изданий, утвержденный ВАК РФ. Результаты исследования представлялись в докладах на международных и межвузовских научных конференциях: «Риторика и культура речи в современном информационном обществе» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2007 г.), «Гуманитарные науки в России ХХI века: тенденции и перспективы» (Архангельск, 2008), «Национальный семиозис. Дискурсы идентичности» (25 – 26 апреля 2007 г., Сыктывкар), «Пушкинские чтения» (6 – 7 июня 2007 г., ЛГУ имени А.С. Пушкина), «История русской литературы ХХ–ХХI веков в литературоведении, литературной критике и журналистике» (Москва, Шешуковские чтения–ХII, МПГУ, 2007 г.), «Литература в диалоге культур – 4», «Литература в диалоге культур-5» (Ростов-на-Дону, Ростовский государственный университет, 2006, 2007 гг.), «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2007 г.), «Новые концепции в изучении русской классики ХХ века (междисциплинарный аспект)» (Москва, Шешуковскиe чтения–XIII, МПГУ, 2008 г.), «Чтения Ушинского» (Ярославль, ЯГПУ имени К. Д. Ушинского, 2008 г.), «Литературы и журналистика народов России XX-XXI веков в социокультурном и эстетическом контексте» (Москва, Шешуковские чтения–XIV, МПГУ, 2009 г.), «Человек. Русский язык. Информационное пространство» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2007 г.), «Чтения Ушинского» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2009 г.), «Чтения Ушинского» (Ярославль, ЯГПУ имени К.Д. Ушинского, 2010).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Творческий опыт Газданова отражает и трансформирует художественные искания писателей модернистского направления. Характерный для модернизма комплекс идеи (взгляд на внутренний мир человека как на микрокосм, локальную вечность, собирающую под одним именем множество «я»; проницаемость границ жизни и текста, стремление сделать текст прообразом бесконечного мира; акцент на творческой энергии памяти и фантазии; взгляд на читателя как на соучастника действия и соавтора текста; переживание смерти в качестве не абсолютного конца жизни, а необходимого жизненному сюжету финала) приобретает в прозе Газданова поэтическое звучание, соотносимое с жизнетворческой практикой русских символистов и акмеистов.
2. Модернистский текст Газданова трансформирует и «адаптирует» к современности темы и образы классической литературы. Творчество у Газданова теряет статус высшего ремесла, проповедничества, но сохраняет ценность в качестве инструмента реконструкции собственного «я», чуть ли не единственного достойного оружия в борьбе с абсурдностью окружающего мира.
3.В прозе Газданова реализуется особая формула соотнесения фантазии с действительностью, когда факт получает право на существование, только если он созвучен вымыслу рассказчика, а вымысел, в свою очередь, убедителен только в том случае, если берет начало в жизни. Газданов показывает обреченность «среднего», лишенного памяти и творческой благодати человека и стремится найти для него опору и выход в бессмертие из повседневной жизни.
4. В программных романах Газданова тема власти фантазии и моделирования действительности развивается в систему мотивов, связанных с музыкальным и театральным искусством, что тоже вполне соответствует иерархии искусств, утвержденной символистами. Разоблачение действительности у Газданова никогда не бывает самодостаточным: искусственность «мира-театра» опрокидывается неопровержимой истиной мира-музыки. Метафора «мир как театр» дает газдановским героям иллюзию общей действительности, общего языка и судьбы (в то время как на самом деле каждый персонаж знает только свою роль и не может понять других или быть понят ими).
5. Для героев Газданова музыка становится универсальным языком выражения любви и сочувствия – как единственно возможный способ перейти от содержательно пустых «знаков» к действительности чистого чувства. При этом, в отличие от русских символистов (и Бориса Поплавского как их ученика на европейской почве), Газданов наделяет силой не столько мифопоэтический «дух музыки», сколько ее «человеческий» смысл в связи с эмоциональной памятью и способностью сохранять чувства в первоначальной простоте.
6. Музыкальная структура мира связана с оформлением в прозе Газданова особого измерения – «свободного времени», в рамках которого человек способен к внутреннему преображению. Для раннего Газданова «свободное время» окрашено апокалиптически, связано с внутренней или общеи катастрофой, для позднего – это время, созданное воображением писателя вопреки очевидной хронологии и вне ее. «Свободное время» прозы Газданова соотносимо с «обретенным» временем в эпопее Пруста, но газдановский повествователь относится к опыту Пруста с долей романтической иронии, отмечая пассивность его героев в контексте жизненных обстоятельств.
7. Газданов оспаривает абсолютность прав писателя. По эту сторону пограничного со смертью опыта, в рамках повседневной жизни, «идеальный» писатель останется лишь призраком, если не сумеет совершить «обратный путь к действительности», т.е. создать такую иллюзию, которая оказалась бы сильнее знания о смерти и беспамятства. Основной смысл творчества, по мысли Газданова, состоит в том, чтобы оставить вымышленному миру справедливость, стройность и чудесность, потерянную в действительности. В связи с этим особый статус в прозе Газданова приобретает время детства (как время пробуждения и формирования сознания) и фигура ребенка как существа, не устающего удивляться происходящему и обнаруживающего ложь везде, где бы ей ни вздумалось прятаться.
Структура работы: диссертация состоит из введения, 4 глав, заключения и библиографического списка, включающего в себя 333 наименования. Общий объем диссертации составляет 243 страницы.
