Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Эволюция мотива "отцы-дети" в древнерусской литературе 16
1. Христианский источник возникновения мотива в литературе . 16
2. Мотив божественности и греховности в "Повести временных лет" 25
3. Новый взгляд на "Моление Даниила Заточника" (сквозь призму проблемы "отцов" и "детей") 38
4. "Житие Феодосия Печерского" — перевернутый вариант притчи о блудном сыне 43
5. Переход к литературе нового времени 47
6. "Домострой": форма и содержание идеальной жизни 52
7. Идиллия и странствие в повестях XVII века ("Повесть о Горе-Злочастии", "Повесть о Савве Грудцыне") 55
8. "Повесть о купце": своеобразие и общность с повестями XVII века 64
9. Симеон Полоцкий. "Комидия притчи о блуднем сыне" 74
Глава II. От выбора как вызова — к протесту и обличению в русской литературе XVIII века 88
1. Особенности литературы переходного времени 88
2. Борьба нового со старым в трагедокомедии Ф. Прокоповича "Владимир" (1705) 94
3. Сердца "детей" в трагедиях А.П. Сумарокова (1717 — 1777)... 100
4. Честь и бесчестие "отцов" и "детей" в "Бригадире" Д.И. Фонвизина (1745 — 1792) 110
5. Художественное воплощение проблемы "семья-общество" в "Путешествии из Петербурга в Москву" А.Н. Радищева (1789). 118
6. Новая концепция ценности человека в повести Н.М. Карамзина "Наталья, боярская дочь" (1792) 131
Заключение 141
Библиография 148
- Новый взгляд на "Моление Даниила Заточника" (сквозь призму проблемы "отцов" и "детей")
- Идиллия и странствие в повестях XVII века ("Повесть о Горе-Злочастии", "Повесть о Савве Грудцыне")
- Борьба нового со старым в трагедокомедии Ф. Прокоповича "Владимир" (1705)
- Художественное воплощение проблемы "семья-общество" в "Путешествии из Петербурга в Москву" А.Н. Радищева (1789).
Новый взгляд на "Моление Даниила Заточника" (сквозь призму проблемы "отцов" и "детей")
Продолжая разговор о литературе XI - XIII вв., о стиле исторического мо-нументализма в ней, следует обратиться еще к одному произведению, близкому по времени создания к «Повести временных лет» и имеющему прямое отношение к исследуемой проблеме. Это "Слово Даниила Заточника, написанное им своему князю Ярославу Владимировичу" (первая редакция), или "Моление Даниила Заточника" (вторая редакция); оно носит так же, как и "Поучение" Владимира Мономаха нравоучительный характер. Не стоит поднимать здесь вопрос о социальной принадлежности Даниила Заточника, так как на этот счет существует много разных мнений.22 Кем бы он ни был, для нас это не столь важно. Из произведения мы узнаем об авторе как о человеке образованном, который за прямое, острое слово оказался "выброшенным" из сферы своего первоначального положения. "Был язык мой как трость книжника-скорописца, и приветливы уста мои, как быстрота речная" (99). "... и закончилась жизнь моя, как у ханаанских царей, бесчестием; и покрыла меня нищета" (100). Даниил пишет, что, по его мнению, вся "вина" его перед князем, к которому он был приближен и которому верно служил, в том, что он был беспристрастен и независим в своих суждениях. Изгнанный из княжеского окружения, став нищим, Даниил несчастен везде, где бы он ни находился, и одинок. От него отвернулись даже друзья и близкие, так как, будучи в нищете, он уже не может, как раньше, поставить перед ними "трапезы многоразличных брашенъ". Многие дружили с ним, опуская руки в одно блюдо (сидя за его столом), а в несчастье стали врагами и даже помогают сбить его с ног. Глазами плачут с ним (делают вид, что сочувствуют), а сердцем смеются над ним. Поэтому, делает горький вывод Даниил, не верь другу и не надейся на брата. И этот вывод объясняет его вынужденное и одновременно преднамеренное одиночество и самостоятельность.
Даниил просит князя о милости, снисхождении к себе и избавлении от бедности. "Не смотри же на меня, господине, как волк на ягненка, а смотри на меня, как мать на младенца (выделено мною - Э.Р.)" (100). "Богатый муж везде ведом - и на чужбине друзей имеет, а бедный и на родине ненавидим ходит. Богатый заговорит - все замолчат и после вознесут речь его до облак; а бедный заговорит - все на него закричат. Чьи одежды богаты, тех и речь чтима. Княже мой, господине! Избавь меня от нищеты этой, как серну из сетей, как птицу из западни, как утенка от когтей ястреба, как овцу из пасти львиной" (101). Прямое слово, сказанное князю, поставило Даниила Заточника в ситуацию блудного сына по отношению к своему покровителю - князю, который выступает і _рщи_отца не только Заточнику, но и всем обездоленным. На эту мысль наводит сравнение, используемое самим Даниилом: "Смотри на меня, как мать на младенца". Свидетельством являются и обращения к князю, в которых Даниил не оспаривает решение, а призывает к снисхождению, мудрости, милосердию и отцовскому отношению, просит о принятии назад, и в которых заключается его жизненная философия. "Если кто в печали человеку поможет, то как студеной водой его напоит в знойный день. Птица радуется весне, а младенец - матери (выделено мною -Э.Р.); весна украшает землю цветами, а ты оживляешь людей милостию своею, сирот и вдовиц, вельможами обижаемых" (101). "Когда услаждаешься многими яствами, меня вспомни, хлеб сухой жующего; или когда пьешь сладкое питье, вспомни меня, теплую воду пьющего в укрытом от ветра месте, когда же ляжешь на мягкой постели под собольими одеялами, меня вспомни, под одним платком лежащего, и от стужи оцепеневшего, и каплями дождевыми, как стрелами, до самого сердца пронзаемого" (101). Претендуя на роль сына, Даниил Заточник не раскаивается в "содеянном", как блудный сын из притчи, т.к. не грешил, в отличие от второго, а сказанное им было во благо князю. И стремление Заточника изначально - к доброй службе своему господину, что подтверждается строками из текста: "Хорошему господину служа, дослужиться свободы, а злому господину служа, дослужиться еще большего рабства. Ибо щедрый князь - как река, текущая без берегов через дубравы, поит не только людей, но и зверей; а скупой князь - как река, текущая без берегов, а берега каменные: нельзя ни самому напиться, ни коня напоить" (102). Читатель не знает, чем закончилась в произведении история Даниила Заточника. Но мотив возвращения, который имеет место быть в евангельской притче о блудном сыне и который в "Молении" выразился в безграничном желании героя-автора, явно намечен. Подобная интерпретация данного произведения в русле рассмотрения мотива "отцы - дети" объясняется наличием собственной позиции автора-героя, который претендует на положение "сына", но сына умного. "Я, господине, хоть одеянием и скуден, но разумом обилен; юн возраст имею, а стар смысл во мне. Мыслию бы парил, как орел в воздухе" (102). Позиция "умного сына" позволяет ему давать советы, ссылаясь на Святое писание, которое тогда считалось нормой жизни. "Ибо говорится в Писании: просящему у тебя дай, стучащему открой, да не отвергнут будешь царствия небесного; ибо писано: возложи на бога печаль свою, и тот тебя пропитает вовеки" (100). В советах Даниила Заточника преследуется очень важная цель - предостеречь от ошибок. Если князь не прислушается к тому, что говорится в Святом Писании, будет сам лишен благополучия, идя по пути зла. "Господи мой! Ведь не море топит корабли, но ветры; не огонь расскаля-ет железо, но поддувание мехами; так и князь не сам впадает в ошибку, но советчики его вводят. С хорошим советчиком совещаясь, князь высокого стола добудет, а с дурным советчиком и меньшего лишится" (103).
Идиллия и странствие в повестях XVII века ("Повесть о Горе-Злочастии", "Повесть о Савве Грудцыне")
Мотив, ослушания имеет место в произведении, т.к. купеческий сын не приобрел товаров, а купил мертвое тело. Не исполнив долг перед родителями, он исполнил долг перед Богом и оградил отца с матерью от позора за себя, отправившись в странствие. Мысль о родителях, о сраме и печали не позволила ему вернуться и на корабль к «сродникам». Следовательно, ложь, применяемая героем в произведении, - святая.
В повести можно выделить две добрые силы, помогающие купеческому сыну в «пути». Одна - святая, оберегающая, но земная - в лице отца, давшего сыну свое благословение и пославшего в помощь сыну родственников, которые должны были выполнить функцию помощников и охранителей, но которые до конца с этой функцией не справляются. Другая сила, на много перевешивающая первую, во много крат значимее, потому что это сила небесная и тоже святая, - в лице Бога.
Не уберегли купеческого сына родственники вопреки наставлению отца. И жизнь героя могла бы закончиться трагически или в лучшем случае нищетой, как в притче о блудном сыне, если бы Бог не послал в помощь своего слугу, который до конца несет функцию помощника и охранителя.
В «Повести о купце» слуга становится судьбой героя. «В XVII в. с развитием индивидуализма судьба человека становится его личной судьбой, она «индивидуализируется». Судьба человека даже отделяется от самого человека, персонифицируется». Но в данном случае персонификация произошла не из-за внутреннего конфликта в человеке между страстью и разумом, низменным и возвышенным, как в «Повести о Савве Грудцыне» и «Повести о Горе-Злочастии» (Бес в «Повести о Савве Грудцыне» появляется в тот момент, когда Савва подумал: «Если бы кто-нибудь из людей или сам дьявол сделал теперь так, чтобы сойтись мне опять с женою той, послужил бы я дьяволу») (332), а из-за того, что в человеке боролись два святых чувства: чувство долга перед родителями и чувство долга перед Богом. И чтобы герой вышел из сложной для него ситуации, Бог посылает ему в помощь слугу-судьбу для избежания компромисса, жертвы, сохранения святости. И поэтому слуга есть не что иное как персонификация святости, чистоты помыслов и бескорыстия героя повести.
«И поехал он (купеческий сын - Э.Р.) к великому непроходимому лесу, через который лежат две дороги: одна через лес, а другая кругом лесу. Стал размышлять он, как ему ехать, и которую дорогу, и в которое царство. И плакался горько, думая про себя: «Если бы кто мне ныне послужил, то я бы дорогую плату ему дал». Вдруг видит, в лесу на дороге стоит человек огромного росту, в руках держит клещи железные. И пришел он в ужас великий, решив, что разбойник стоит; не смеет к нему подъехать. А потом подумал: «Лучше мне здесь «одному умереть, нежели родителям моим великую скорбь привести» (312).
Символично, что встреча происходит у непроходимого леса, «через который лежат две дороги: одна через лес, а другая кругом лесу». Дорога как выбор дальнейшего жизненного пути. Но если выход Саввы в чистое поле, где появляется дьявол, - это симптом болезни, желание обособиться от людей, а не поиск путей исцеления, то купеческий сын в горе от разлуки с родителями вынужденно покидает город с целью оградить их от неприятностей. А дорога через лес становится первым испытанием героя на верность слову, данному человеку с железными клещами.
Этот грозный предмет нужен слуге для борьбы со злом, которое в повести воплощается во вполне реальных поступках разбойников и в образе сказочного змея. Но об этом и об истинности образа слуги как ангела-помощника от Бога читатель узнает много позже.
Пока же при. встрече слуга выдвигает условие (что является непривычным для роли слуги) - безоговорочное послушание в обмен на его помощь. «А ежели слушаться не будешь, то не иду к тебе в услужение» (312). Появление пресвятой Богородицы в конце «Повести о Савве Грудцыне» также сопровождается выдвижением условия - стать иноком, отречься от себя в обмен на исцеление и возвращение души. Но Савве предлагается полный отказ от личности навсегда за грехопадение и возврат, купеческому сыну - временное повиновение как очередное средство испытания.
Между человеком и слугой Бога заключается своеобразный договор, суть которого не в продаже души дьяволу во имя достижения низменных целей, а в безоговорочном послушании слуге-ангелу, в основе чего с одной стороны лежит готовность умереть, «нежели родителям... великую скорбь привести», с другой - помочь и вознаградить. Цели, как видим, у героев двух повестей противоположные.
Условие становится гарантией жизни, а гарантия жизни, в свою очередь, -наградой от Бога за правильность поступков, к пониманию чего читатель подводится лишь в конце повести, в кульминационной сцене уничтожения большого змея, вышедшего из уст царевны, когда узнает о цели (корыстной и жестокой), преследуемой царем, - любым способом, пусть даже ценой жизни другого человека, избавить дочь от змея, живущего внутри нее.
Несмотря ни на что, в лице царя, который явно симпатизирует нашему герою, купеческий сын приобретает второго отца: «Скажу я тебе, что почитаю тебя я не купца, а хочу тебя иметь сыном и зятем своим. Есть у меня дочь единственная, даю тебе ее в жены. И будешь править в моем царстве, ибо не мог я по обычаю выбрать себе в зятья никого, а теперь ты один мне угоден» (315).
На роль отца претендует в «Повести о Савве Грудцыне» и Важен Второй, не раз повторяющийся: «Я ведь за любовь отца твоего приму тебя все равно как сына» (330); «Я же за любовь отца твоего сердечно рад тебе, будто собственному своему сыну» (334). Но дом Важена - место, содержащее в себе слабое звено, а следовательно, греховное, легко подверженное действию дьявола, ибо сам Важен - богобоязненный муж, «престарелый годами и известный по многим городам добродетельной жизнью своей», а жена его - «молодая девица», оказалась нравственно порочной, в ее сердце вселился дьявол; героиню коробил в Савве страх Божий, от чего росла в ней злоба. Не случайно автор повести сравнивает ее то со змеей, то со злой ехидной, то с лютой львицей. И зло посредством волшебного зелья вливается в ум Саввы, рождая «злую мысль» о готовности послужить дьяволу. Поэтому этот дом исключает возможность для Саввы стать родным домом, в отличие от царства, предложенного герою в «Повести о купце».
Завершающим в повести становится еще одно испытание купеческого сына, получившего статус богатого наследника царского престола, также на верность своему слову перед слугой и, следовательно, перед Богом. «... Подъехали они к тому месту, где слуга нанялся к нему, и стал он говорить купцу: «Господин, я теперь уйду от тебя, расплатись со мною по-условленному». Купец предложил разделить ему подводы пополам, а слуга ему говорит: «Разве не обидно мне будет? Ты владеешь царевною, а мне что?» - «Да как нам ее делить? -спрашивает его купец. - Возьми ты все триста подвод, а ее у меня не тронь». А слуга отвечает ему: «Тебе обидно будет. Ты ее разруби пополам!» Заплакал купец: «Возьми уж ты ее себе живую» (317).
Логический финал повести - узнавание героем истинности облика своего слуги и триумфальное возвращение сына в родительский дом. «Знаешь ли ты меня?» И сказал купец: «Я ангел божий. Послал меня господь бог к тебе даровать царство за добродетель твою. Ты у заимодавца мертвое тело выкупил и похоронил, и за то тебе царство и богатство». И отпустил он их (купца с царевною - Э.Р.), а сам стал невидим» (318).
Борьба нового со старым в трагедокомедии Ф. Прокоповича "Владимир" (1705)
Петровская эпоха нашла свое наиболее полное и всестороннее выражение в творчестве Феофана Прокоповича (1681-1736) — крупнейшего литератора петровского времени и идеолога Петра I. Деятельность этого монаха выделяет его из общего круга всех священнослужителей того времени, так как в своей богословской практике он боролся со схоластической традицией как католической, так и старозаветной православной церкви. Отвергая слепую веру в писания отцов церкви, считая для себя обязательной только веру в Библию, веру в вечные ценности, Феофан бросает вызов своим противникам и обособляет себя.
"Глубокая и страстная убежденность в правоте дела Петра, ненависть к остаткам средневековой схоластики, к старозаветной косности, энергичная практичность натуры и мировоззрения толкали Феофана к решительному вмешательству в политическую жизнь" . Жизненная позиция Феофана отразилась в его литературном творчестве. 8 частности, его трагедокомедия "Владимир" — это обращение к молодому по колению. Цель пьесы, рассчитанной на широкую аудиторию, — через образ киевского князя донести до сердец и умов зрителей значимость преобразований и призвать молодое поколение следовать новым идеям, т.е. быть вместе с государем, принять его политику. Трагедокомедия "Владимир" (уникальное явление в школьной драме и, в целом, в русской драматургии того времени), созданная в историческом жанре, имеет четкую политическую направленность, которая обусловлена полным принятием реформ Петра I со стороны автора. Приветствуя и пропагандируя реформы, Феофан обратился в своем художественном произведении к одному из сюжетов "Повести временных лет", а именно к принятию христианства князем Владимиром, потому что в X веке этот факт был важным шагом для развития Руси, а также для того, чтобы осмыслить положительное значение этого прогрессивного поступка. Подобное обращение вполне соответствовало идейным и политическим устремлениям Феофана Прокоповича. Опираясь на летопись при создании пьесы и трансформируя исторический материал, Феофан не
9 Гуковский Г.А. Русская литература XVIII века. М., 1998. С. 22. просто проводит параллель между двумя историческими эпохами (X и началом XVIII вв.), созвучными в своем выборе новизны, а ставит, на наш взгляд, глобальную цель — продемонстрировать современному читателю необходимость перемен в стране, убедить всех непонимающих и сомневающихся принять преобразования. Поэтому-то автора и привлекал (и это закономерно для Прокопо-вича) Владимир как "преобразователь, реформатор, крупный политический деятель, победивший неверие тьмы во имя победы великого света" .
Христианство — новая религия, символизирующая в "Повести временных лет" свет, чистоту и будущность, — стало важным этапом к духовному обновлению Древней Руси.
Не отрицая значения этого факта для всех времен, Прокопович, сопоставляя эпохи, подводит читателя к мысли, что начало XVIII века — это новая ступень для достижения высоких целей и что религия, на содержание которой никто не посягает, как идеологическая форма жизни себя изжила, — это уже вчерашний день для России, и зацикливание на ней может привести к застою; необходим новый шаг, новый выбор. Поэтому теперь, в начале XVIII века, религия становится для страны серьезным ограничением, тормозом на пути прежде всего к политическому и экономическому развитию России, т.к. не может продолжать оставаться идеологической формой существования людей. Назревшая необходимость в новой идеологической форме приводит к тому, что в центре оказывается человек (причем человек европейский) с его внутренними качествами как ценностями, но человек, ни в коей мере "не оторванный" от государства, не сам по себе. Новая жизненная философия упирается в идею полезности для государства, а действия, поступки и намерения личности сопрягаются с этой идеей и нацеливаются на пользу для государства . Бог и религия в целом как источник вечных ценностей не отрицаются, но могут и скорее должны восприниматься теперь в качестве вспомогательного средства для достижения этих государственных целей.
Учитывая все это, Феофан Прокопович в своем обращении к далеким историческим событиям (принятию новой веры князем Владимиром Святославовичем) пытается объяснить свое время и показать на примере главного героя неоднозначность психологического восприятия нового для любого человека, ибо последнему свойственно сомневаться (имеется в виду дуализм человеческого сознания), да и вся жизнь — это постоянная смена добра и зла, борьба двух противоположных начал, которые невозможно растолковать. И люди чаще склонны объяснять. это мистикой — вмешательством дьявола или бога, беса или ангела.
Поэтому драматическое действие построено не только на борьбе главного героя с тем, что ему противостоит, но и на преодолении сильнейшего внутреннего сопротивления, больших душевных сомнений. Борьба света и тьмы происходит прежде всего внутри самого Владимира .
Объяснением может стать история о волхвах из "Повести временных лет", которая повествует о создании человека и которая помогает понять причину этой борьбы.
Согласно этой легенде, "Диавол сотворил тело человека, гниющее в могиле, а Бог душу, парящую в небесах". А происходило это следующим образом: когда Бог мылся в бане, он вспотел и обтерся ветошкой (тряпочкой) и бросил ее на землю. Тогда Сатана заспорил с Богом о том, кому из ветошки сотворить человека.
Художественное воплощение проблемы "семья-общество" в "Путешествии из Петербурга в Москву" А.Н. Радищева (1789).
"Истинный человек есть истинный исполнитель всех предусмотренных для блаженства его законов, он свято повинуется оным. Благородная и чуждая пустосвятства и лицемерия скромность сопровождает все чувствования, слова и деяния его. С благоговением подчиняется он всему тому, чего порядок, благоустройство и спасение общее (курсив мой. - Э.Р.) требуют; для него нет низкого сословия в служении отечеству.. ."2б
Хорошим сыном является тот человек, который следует вечным канонам бытия, данным от бога. В "Беседе" в рассуждении о благородности человека говорится, что благороден тот, кто "не жертвует благом отечества предрассудками, кои мечутся, яко блистательные, в глаза его; всем жертвует для блага оного: верховная его награда состоит в добродетели, то есть в той внутренней стройности всех наклонностей и хотений, которую премудрый творец вливает в непорочное сердце и которой в ее тишине и удовольствии ничто уподобиться не может. Ибо истинное благородство есть добродетельные поступки, оживотворяемые истинною честию, которая не инде находится, как в беспрерывном благотворении роду человеческому, а преимущественно своим соотечественникам, создавая каждому по достоинству и по предписуемым законам естества и наро-доправления. Украшенные сими единственно качествами как в просвещенной древности, так и ныне почтены истинными хвалами". (68)
Честь, по Радищеву, есть бесконечное благотворение людям, благородство — "добродетельные поступки, оживотворяемые истинною честию". А добродетель — внутреннюю стройность наклонностей и желаний, а еще точнее сказать, гармонию — вливает в каждого человека бог ("премудрый творец").
И если человек хочет иметь качества истинного человека, он должен быть приучен с детства "к трудолюбию, прилежанию, повиновению, скромности, умному состраданию, к охоте благотворить всем, к любви отечества, к желанию подражать великим в том примерам..." (68). Без надлежащего воспитания и просвещения наилучшая способность человека "превращается в самые вреднейшие побуждения и стремления и наводняет целые государства злочестиями, беспокойствами, раздорами и неустройством". (68)
Семейное воспитание как первооснова всей жизни человека и благосостояния всего общества дается родителями. Полагая, что семейное воспитание выше общественного, Радищев в "Путешествии из Петербурга в Москву" приводит множество примеров взаимоотношений "отцов" и "детей", свидетельствующих о беспрекословном следовании детей "заповедям" отцов, которое, однако, не всегда гарантирует наличие духовного семейного единства, полной внутренней бесконфликтности. Ценности семей, с которыми читатель вместе с Путешественником встречаются, разные. Автора наряду с задачей исправления всего общества волнует проблема родительской ответственности за воспитание будущих граждан прежде всего с нравственных позиций.
Радищев высказал мысль, громко звучащую в произведениях Древней Руси, которую можно сформулировать так: здоровье общества начинается со здоровья взаимоотношений "отцов" и "детей". А мы добавим: Бог внутри семьи может сделать общество совершенным. Под Богом следует понимать нравственность, доброту, благородство по отношению к человеку вообще — то есть все то, о чем говорит Радищев в "Беседе".
Однако, речь не идет о божественной воле, воздействующей на природу и человеческое общество. Нет. Природа и общество развиваются по собственным законам, человеческие же отношения, независимо от положения в обществе, должны быть освещены божественной, а значит чистой, моралью, исключающей порок. Равность перед Богом, а отсюда и равноправие в обществе может стать гарантом изменения существующего политического строя, гарантом свободы.
Семья купца третьей гильдии Карпа Дементьича (глава "Новгород") может показаться читателю на первый взгляд примером единения "отцов" и "детей". Однако семейное единение — лишь кажущееся. За внешним добродушием Карпа Дементьича спрятана хищническая суть, т.к. свое благоденствие он построил за счет мошенничества с вексельным правом. Таким же хищником станет и его сын. Благоденствие Карпа Дементьича и ему подобных порождено самодержавно-крепостнической системой, с которой они отлично уживаются. Алексей Карпович в отличие от отца уже сегодня не сгибает спины, а "кланяется гусем", т.е. легким наклоном головы, осознавая значительность своего положения.
За показной скромностью купеческих жен кроются серьезные семейные проблемы. Показная идиллия купеческого быта разрушается несколькими репликами автора. Невестка "во весь день от окошка не отходит и пялит глаза на всякого постороннего мужчину. Под вечерок стоит у калитки. Глаз один подбит. Подарок ее любезного муженька для первого дни; - а у кого догадка есть, тот знает за что." (107). И мать семейства, "бела и румяна" в шестьдесят лет, при гостях выпьет полчарки вина, "да в чулане стаканчик водки", т.е. тайком напивается. Таков же и ее сын Алексей - горький пьяница: "а нос уже багровый" (106), - замечает писатель.
Ю.К. Бегунов27 очень верно указывает на нравственную порчу, которая поразила как дворян-помещиков, так и чиновников, купцов, военных, духовенство. Созвучна мысль Л.И. Кулаковой, выражающая к тому же следствие этого порока: "Радищев не боится, что современное ему общество "узрит свою кончину", ибо благоденствуют нравственные уроды и насильники, а люди страдают .
Писатель убежден, что нравственный облик человека раскрывается в поступках. Возьмем пример зайцовского помещика, который не проходит испытание чином, властью, т.к. добившись положения, почувствовал себя властелином. "Г. асессор, произошел из самого низкого состояния, зрел себя повелителем нескольких сотен себе подобных. Сие вскружило ему голову. Он себя почел высшего чина, крестьян почитал скотами, данными ему (едва не думал ли он, что власть его над ними от бога проистекает), да употребляет их в работу по произволению. Он был корыстолюбив, копил деньги, жесток от природы, вспыльчив, подл, а потому над слабейшими его надменен". (112). Предельная жестокость, выражавшаяся в избиении крестьян, насиловании девушек и женщин, издевательстве, была свойственна всем членам его семьи. А это нравственное уродство было порождено безбожием, а точнее духовной пустотой, семьи. От этого безбожия пострадала крестьянская семья (сын-жених и его отец), убившие своих господ, защищая свою честь и достоинство. Оказавшись перед выбором, они предпочли (т.к. осознанно пошли на убийство и предполагали наказание) смерть-протест жизни-смирению.
