Художественное единство "человек-вещь" в сборнике "физиология Петербурга" : станволение поэтики натуральной школы Красушкина Анна Викторовна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Статус вещи и тип героя (первая часть «Физиологии Петербурга») с. 44

1. «Петербург и Москва» В.Г. Белинского с. 45

2. «Петербургский дворник» В. Луганского (В.И. Даля) с. 52

3. «Петербургские шарманщики» Д.В. Григоровича с. 61

4. «Петербургская сторона» Е.П. Гребенки с. 75

5. «Петербургские углы» Н.А. Некрасова с. 88

Выводы по Главе I с. 101

Глава II. Вещный мир в системе жизненных ценностей человека (вторая часть «Физиологии Петербурга») с. 103

1. «Александрийский театр» В.Г. Белинского с. 104

2. «Чиновник» Н.А. Некрасова с. 113

3. «Омнибус» Говорилина (А.Я. Кульчицкого) с. 125

4. «Лотерейный бал» Д.В. Григоровича с. 135

5. «Петербургский фельетонист» И.И. Панаева с. 147

Выводы по Главе 2 с. 161

Заключение с. 163

Библиография с. 179

• «Петербург и Москва» В.Г. Белинского
• «Петербургский дворник» В. Луганского (В.И. Даля)
• «Александрийский театр» В.Г. Белинского
• «Чиновник» Н.А. Некрасова

Введение к работе

«Среди "трудных" вопросов изучения русской литературы один из самых сложных и своеобразных - "натуральная школа"», - пишет Ю.В. Манн¹. Отмеченная-исследователем сложность изучения натуральной школы как особого явления в русской литературе XIX века обусловлена отсутствием единого взгляда на роль натуральной школы в становлении, русского реализма, этапы ее развития, состав участников, формы организации, методологию-школы и т.д. При этом в пылу критических и научных споров об общественной значимости натуральной школы вопросы, касающиеся ее поэтики, зачастую воспринимались как второстепенные. К числу таких вопросов относится изучение вещного мира - категории' поэтики, непосредственно связанной^ основной проблематикой натуральной^ школы — взаимоотношениями человека и среды.

Недостаточное внимание к вопросам поэтики, особенно: - поэтики ранних произведений натуральной школы, во* многом* объясняет литературную¹ судьбу сборника* «Физиология Петербурга», изданного^ Н.А. Некрасовым, в 1845 году. Острые споры по поводу направленности книги, разгоревшиеся сразу же после выхода ее первой части, нередко переходили в полемику о путях развития русской литературы, оставляя в стороне художественную природу произведений, составлявших сборник; К тому же духовный наставник новой школы, В:Г. Белинский, во> «Вступлении» к «Физиологии Петербурга» предупредил читателя, что ее составители «совершенно чужды притязаний на< поэтический* или> художественный талант»². Возможно, именно по» этой* причине- сам Белинский,- много писавший онатуральной школе: ее общей направленности^ и' новой социальной трактовке действительности, типе героя и манере изображения среды, методе и пр. - не уделял специального внимания поэтике

¹ Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма: Сб. ст. /
Под ред. Н.Л. Степанова, У.Р. Фохта. - М., 1969. - С. 130. ,

² Физиология Петербурга / Подгот. текста, вступ, ст. и примеч. В.А. Недзвецкого. - М., 1984. - С. 40. Далее
ссылки на это издание даются за текстом в квадратных скобках.

4 произведений, составивших альманах. На программное издание натуральной* школы по-своему обратили внимание ее оппоненты — защитники романтической эстетики, а также критики-славянофилы (Ф.В. Булгарин, К.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин, А.С. Хомяков и др.)¹. Главным пороком натуральной школы они считали исключительное внимание к изображению «грязи жизни»; поэтому и «Физиология Петербурга», и другие издания натуральной школы оценивались ими отрицательно. «Как бы то ни было, но^ это физиология не Петербурга, а петербургской черни», - писал рецензент «Маяка» по поводу выхода некрасовского альманаха («Маяк», 1845 год, т. 21, с. 8. Раздел «Новые книги») [17].

В* защиту натуральной школы с ее «оригинальными приемами в изображении действительности»² высказывались такие современные ей критики, как В.Н. Майков и А.Н. Плещеев, обратившие внимание в. своих статьях и рецензиях на некоторые характерные аспекты поэтики новой школы. В то же время в статье «Нечто о русской^ литературе в 1846 году», посвященной натуральной школе, В.Н: Майков пишет о том, что натуральная; школа «не изобрела никакого нового эстетического принципа и держится тех же начал, которые осуществлены в* созданиях великих художников, всех веков и всех народов» . Таким образом, современников натуральной-школы интересовали преимущественно ее методология и эстетика, выразившиеся, в том числе, и в «Физиологии Петербурга».

В спорах о значении «гоголевской школы»⁴, не стихавших вплоть до начала XX века, обозначились основные тенденции ее дальнейшего изучения: история становления, состав школы, этапы ее развития, метод и жанры.

¹ Самарин Ю.Ф. О мнениях «Современника», исторических и литературных // Москвитянин. - 1847. - Ч. 2;
Хомяков А.С. О возможности русской художественной школы // Московский литературный и ученый
сборник. - 1847, статьи К.С. Аксакова в «Русской беседе» и др.

² Майков В.Н. Нечто о русской литературе 1846 года // Майков В.Н. Литературная критика. Статьи.
Рецензии.-Л., 1985.-С. 179, 185.

³ Там же.-С. 185.

⁴ Миллер О. Сущность гоголевского направления // Миллер О. Русские писатели после Гоголя. - СПб., 1890;
Шенрок В.И. Кто был родоначальником реального направления в нашей литературе // Русская старина. -
1902. -№ 2; Мочульский В.Н. Что завещал Гоголь созданной им натуральной школе // Сб. Новорос. ун-та. -
Одесса, 1909; Леонтьев K.H. О романах Л. Толстого. Анализ, стиль, веяние. - М., 1911 и др.

Принципиально важным этапом в ее изучении стали работы В.В. Виноградова «Эволюция русского натурализма» (1924) и «Сюжет и архитектоника романа Достоевского «Бедные люди» в связи с вопросом о поэтике натуральной школы» (1924). Рассматривая произведения Гоголя, а затем Достоевского в контексте творчества писателей натуральной школы (П. Машкова, Я.П. Буткова, И.И. Панаева, Е.П. Гребенки, Д.В. Григоровича, Г.Ф. Квитки-Основьяненко), автор «Эволюции русского натурализма» указывал на необходимость внимательного изучения поэтики натуральной школы, поскольку, по его мнению, «вопросы о ее генезисе, о господствовавших в ней эстетических устремлениях, о приемах творчества и о круге включаемых в нее произведений - остаются в общем без ясных ответов»¹. Самого Виноградова преимущественно интересовала «сумма приемов», определяющая «формально-эстетическую сущность школы»², однако при этом к анализу «Физиологии Петербурга» исследователь не обращался.

Специальным предметом изучения натуральная школа и, в том числе, «Физиология Петербурга», становится в работе В.И. Кулешова «Натуральная школа в русской литературе XIX века» (1965), которая представляет собой цельное исследование натуральной школы: ее истории, состава, периодизации, полемики с оппонентами, художественного метода и жанра, стиля и сюжета и т.д.

Важнейшими «ступенями самоопределения натуральной школы»³ исследователь считает три ее альманаха: «Петербургские вершины» под редакцией Я.П. Буткова, «Физиологию Петербурга» и «Петербургский сборник» под редакцией Н.А. Некрасова. Как на главный объединяющий принцип каждого из этих изданий исследователь указывает на обращение их

Виноградов В.В. Эволюция русского натурализма // Виноградов В.В. Избранные труды. Поэтика русской литературы. - М., 1976.-С. 143.

² Виноградов В.В. Сюжет и архитектоника романа Достоевского «Бедные люди» в связи с вопросом об
поэтике натуральной школы // Творческий путь Достоевского: Сб. ст. / Под ред. Н.Л. Бродского. -Л., 1924.
-С. 59.

³ Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. - М., 1982. - С. 41.

авторов к изображению «петербургских углов», где живут люди, мимо* которых литература проходила до сих пор.

Важно, что В:И. Кулешовым впервые было отмечено¹ своеобразие каждой из двух частей «Физиологии Петербурга». Первая часть, по> его мнению, «посвящена описанию жизни петербургской бедноты и проникнута чувством сострадания», а вторая, «преимущественно сатирическая», -посвящена тем явлениям,- которые не могли вызвать сочувствия у писателей натуральной*, школы»¹. В? такой* двуаспектности исследователь видел стремление писателей натуральной школы к «всеохвату» жизни, а также дополнительный признак монолитности альманаха². Кроме- того, новый взгляд на действительность в «Физиологии Петербурга», с точки зрения В.И. Кулешова, проявился в «обнаженно реалистических»³ описаниях жизни столицы, обращении ее авторов к жанру физиологии. Однако анализа конкретных очерков «Физиологии Петербурга», как. и целостного анализа_ь сборника, в,работе Кулешова нет. Поэтика натуральной,школы изучалась им. в плане анализа наиболее общих категорий (метода, жанра^ стиля и проч.), поэтому исследователь практически не уделяет внимания частным-, категориям поэтики, в том числе, - предметному миру.

Первый опыт монографического анализа жанра физиологического очерка появляется в монографии А.Г. Цейтлина. Его книга «Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк)», написанная в 1946 году, была издана практически одновременно с работой^ В.И. Кулешова (1965). Некрасовский альманах как программное явление натуральной школы привлекает особое внимание А.Г. Цейтлина, который считал, что именно физиологический очерк «прояснил контуры нового литературного направления и придал необходимую* резкость эстетическим' принципам раннего русского реализма»⁴.

¹ Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. - М., 1982. - С. 39.

² Там же. - С. 39.

³ Там же.-С. 38.

⁴ Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). - М., 1965. -
С. 92.

Основной заслугой «Физиологии Петербурга» исследователь считает то, что ее авторы стремились проникнуть в «анатомию» общественной жизни, в механизм взаимодействия антагонистических сословий, тем самым расширяя художественный диапазон прозы. При этом, сосредоточившись на жанровых особенностях физиологического очерка 30 — 50-х годов XIX века, А.Г. Цейтлин идет по пути «методологического разложения» (В.В. Виноградов) и выявляет общие черты жанра в очерках, созданных писателями в разные периоды. При этом А.Г. Цейтлин не анализирует альманахи натуральной школы в единстве составляющих их произведений. Это приводит исследователя к спорному выводу о том, что «натуральная школа обязана была своим рождением физиологическому очерку в большей мере, нежели повести или роману»¹.

В.И. Кулешов соглашался с А.Г. Цейтлином в том, что «физиологический очерк <...> был прямым ответом школы на призыв

Белинского создать боевую беллетристику. <...> И в этом смысле физиологический очерк - один из наиболее характерных жанров школы, ее яркая новаторская заявка». Однако В.И. Кулешов не видит необходимости противопоставлять жанр очерка «более серьезным жанрам» (повести № роману).

Этой точки зрения придерживался и Ю.В. Манн, который в 60-х годах XX века обратился к изучению натуральной школы, ее философии и поэтики (именно так озаглавлена его работа 1969 года) . Он отмечал, что «физиологический очерк проявил принципы натуральной школы с наибольшей остротой⁵ и рельефностью», отражая эволюцию всей натуральной школы. Очевидно, в силу этого обстоятельства Ю.В. Манн также уделял особое внимание именно этому жанру натуральной школы.

¹ Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской литературе (Русский физиологический очерк). - М., 1965. -
С. 92.

² Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. - М., 1982. - С. 86.

³ Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма. -
М., 1969. -С. 241-305.

8 Исследователь считал, что в «прямолинейных» и «злободневных» физиологиях заключен «чертеж поэтики» натуральной школы¹.

Под физиологическими очерками Ю.В. Манн понимал произведения, ставящие своей целью «предельно точное фиксирование определенных социальных типов ("физиология" помещика, крестьянина, чиновника и т.д.), их видовых отличий, <...> фиксирование социальных, профессиональных и бытовых особенностей, привычек, достопримечательностей и т.д.»². В- стремлении «физиологического очерка» к документальности, использовании точной детали, введении в текст статистических и этнографических данных, внесении биологических акцентов* в. типологию* персонажей исследователь видит те точки соприкосновения образного и научного познания, которые содействовали расширению возможностей реализма . Поэтому Ю;В. Манн, как и многие другие историки литературы , ; считает «Физиологию Петербурга» одним из важнейших этапов становления этого художественного метода.

Ю.В. Манн создает классификацию жанра физиологии, основываясь на принципе локализации, и при этом опирается преимущественно на очерки, «Физиологии Петербурга». Так, первый вид локализации строится «на основе '

¹ Манн Ю.В. Человек и среда (Заметки о натуральной школе ) // Вопросы литературы. - 1968. - № 9. -
С. 116.

² Словарь литературоведческих терминов / Сост. Л.И. Тимофеев, СВ. Тураев. - М., 1974. - С. 236.

³ См. об этом: Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского
реализма. - М., 1969. - С. 236 - 237.

⁴ Пруцков Н.И. У истоков революционно-демократического реализма в русской литературе середины XIX
века. - Грозный, 1946; Серебровская Е. Белинский и Гоголь: (К истории борьбы за реализм). - Л.,' 1952;
Бурсов Б.И. Вопросы реализма в эстетике революционных демократов. — М., 1953; Гусев В.,
Жирмунский В., Разумный В. Споры о реализме // Вопросы литературы. - 1957. - №,6. - С. 48 - 63;
Макогоненко Т.П. Современная тема и традиции русского реализма // Вопросы литературы. - 1958. - № 8. -
С. 3-23; Лихачев Д.С. Об одной особенности реализма // Вопросы литературы.'- 1960. -№ 3. - С. 53 - 68;
Лотман Ю.М., Егоров Б.Ф., Минц З.Г. Основные этапы развития русского реализма // Уч. зап. Тартуского
гос. ун-та. Вып. 98. - Тарту, I960; Петров С. M. Проблема реализма в художественной литературе. -
M., 1962; Благой Д.Д. От Пушкина до Маяковского. Закономерности развития русской литературы XIX -
начала XX века. — М., 1963; Фохт У.Р. Пути русского реализма. - Л., 1963; Николаев П.А. Реализм как
теоретико-литературная проблема (к истории изучения) // Советское литературоведение за 50 лет / Под ред.
В.И. Кулешова. - М., 1967. - С. 341 - 384; Усакина Т.И. История, философия, литература (Середина
XIX века). - Саратов, 1968; Проблемы типологии русского реализма. - М., 1969; Редекер X. Отражение и
действие. Диалектика реализма в художественном творчестве. Пер. с нем. - М., 1971; Фридлендер Г.М.
Поэтика русского реализма. - Л., 1971; Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. -
М., 1972; Сучков Б. Исторические судьбы реализма. Размышления о творческом методе. - М., 1973;
Лотман Л.М. Реализм русской литературы 60-х гг. XIX века. - Л., 1974; Мальчуков Л., Сумманен Т. От
неоромантизма к реализму // Вопросы литературы. - 1974. - № 5. - С. 284 - 290; Петров СМ. Все о нем, все
о реализме // Вопросы литературы. - 1984. - № 2; «Натуральная школа» и ее роль в становлении русского
реализма / Отв. ред. И.П. Видуэцкая - М., 1997 и др.

9 отбора и описания персонажей по какому-либо признаку»: социальному (крестьянин, купец, помещик) или профессиональному (чиновник, поэт, художник, фельетонист, шарманщик, денщик, дворник, извозчик, мастеровой и т.д.)¹. В качестве иллюстрации исследователь рассматривает вошедшие в «Физиологию Петербурга» произведения- В.И. Даля, И.И. Панаева и Н.А. Некрасова.

Второй тип локализации, которую определяет, по мнению Ю.В. Манна; «какое-либо общественное место, характерное столкновением лиц разных социальных и сословных групп или же — различных «видов» одной и той же группы»², также проанализирован исследователем на примере очерков' некрасовского- альманаха: «Александрийского театра» В^Г. Белинского, «Петербургских углов» Н.А. Некрасова, «Петербургской стороны» Е.П. Гребенки^ «Омнибуса» А.Я'. Кульчицкого. Вошедший во'вторую часть «Физиологии Петербурга» рассказ Д.ВІ Григоровича «Лотерейный бал» является примером физиологии третьего вида, основанной на локализации «каких-либо общественно-характерных привычек, обычаев; занятий или* направлений деятельности»³.

Как и В.И. Кулешов, Ю.В. Манн сравнивает «Физиологию Петербурга» с журналами 1830 — 40-х годов, отмечая при этом, что «единодушие физиологической книги превышало по степени "единодушие"' журнала: в последнем литераторы объединялись, в пределах единого направления, в первой - в пределах и единого направления, и единой темы, или даже образа»⁴. Итак, единство «Физиологии Петербурга», по мнению-исследователя, обусловлено не только идейной общностью, ее авторов, но и близостью их художественного метода. Ю.В⁴. Манна- преимущественно интересуют поэтика физиологических очерков 40-х годов XIX века, а также общий интерес натуральной школы «к проблемам действительности (среды)

¹ Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма. —
М., 1969. -С. 272.

² Там же.

³ Там же.-С. 273.

⁴ Манн Ю.В. Натуральная школа: Русская литература первой половины XIX в. // История всемирной
литературы: В 9 т. - М., 1989. - Т. 6. - С. 387.

10' и ее функциональным связям с человеком, с природой человека»¹, которые позже отразились в романах Гончарова и Достоевского, повестях Салтыкова-Щедрина и Тургенева. Актуальность обращения к поэтике натуральной школы обусловлена для Ю.В. Манна тем, что, по его мнению, она «дала русской литературе развитую систему художественных конфликтов, манеру обрисовки персонажей и их соотношения друг с другом и

"действительностью"» , которые требуют внимательного изучения.

В XX веке изучение сборника «Физиология Петербурга» предпринималось также в связи с анализом творчества конкретных, писателей, прежде всего, потому, что многие художники — Н.А. Некрасов, Д.В. Григорович, ВіИ; Даль, впервые громко- заявили о себе именно в» «Физиологии Петербурга», и этот факт историки литературы необходимо учитывают при изучении становления индивидуального авторского стиля этих писателей³. Кроме того, исследователями подчеркивалось, что многие проблемы, поднятые в «Физиологии Петербурга», важны при оценке литературной деятельности В.Г. Белинского, В.Н. Майкова, А.Н. Плещеева⁴, а мотивы многих ее произведений оказали глубокое влияние на дальнейшее творчество таких писателей, как И.И. Панаев, И.С. Тургенев, Ф.М. Достоевский, М.Е. Салтыков-Щедрин, А.Ф. Писемский, А.И. Герцен, Л.Н. Толстой и др.⁵ Особого исследовательского внимания в этом плане

Манн Ю.В. Философия и поэтика натуральной школы // Проблемы типологии русского реализма. -М., 1969.-С. 287.

² Манн Ю.В. Натуральная школа // История всемирной литературы: В 9 т. - М., 1989. - Т. 6. - С. 396.

³ Белкин А. Некрасов и натуральная школа // Творчество Некрасова. - М., 1939; Гин М.М. Н.А. Некрасов-
критик в борьбе за натуральную школу // Некрасовский сборник, т. 1. - М. - Л., 1951; Гаркави A.M. Поэзия
Некрасова и натуральная школа Белинского. Уч. зап. Лен. ун-та. - 1954. - № 171, вып. 19. - С. 120 - 177;
Смирнова (Парсиева) В.А. В.И. Даль и натуральная школа. - Саратов, 1972; Отрадин М.В. Творчество Д.В.
Григоровича 1850-х годов: Дне. ... канд. филол. наук. -Л., 1978; Яковлев В.В. Некрасов и натуральная
школа. Дис. ... канд. филол. наук. - Петрозаводск, 1984; Торопкина Т.И. Д.В. Григорович и И.С. Тургенев:
Своеобразие реализации принципов натуралистической школы // Традиции и новаторство русской прозы
XIX века. - Горький, 1988. - С. 132 - 136.

⁴ Мордовченко Н.И. В. Белинский и русская литература его времени. - М., 1950; Масальская Г.И. Традиции
натуральной школы в творчестве А.Н. Плещеева: Дне. ... канд. филол. наук. - Киев, 1978; Морозова О.М.
В.Н. Майков - критик: Дис. ... канд. филол. наук. - М., 1979.

⁵ Истомин К.К. Старая манера Тургенева. - М., 1913; Грузинский А.Е. И.С. Тургенев (личность и
творчество). - M., 1918; Белецкий А.И. Достоевский и натуральная школа в 1846 г. // Наука на Украине. -
1922. - № 4. - С. 332 - 342; Цейтлин А.Г. Повести о бедном чиновнике Достоевского (К истории одного
сюжета). - М., 1923; Виноградов В.В. Сюжет и архитектоника романа Достоевского «Бедные люди» в связи
с вопросом о поэтике натуральной школы // Творческий путь Достоевского: Сб. статей / Под ред.
Н.Л. Бродского. - Л., 1924; Глаголев Н.А. М.Е. Салтыков-Щедрин и натуральная школа // Литература в

заслуживал Н.В. Гоголь, его влияние на «Физиологию Петербурга» и последующий литературный процесс¹.

Еще одно направление в изучении натуральной школы и «Физиологии Петербурга» связано с рассмотрением ее поэтики в контексте эстетики и социально-культурных функций русской- беллетристики как одного из типов словесного искусства², ибо альманах включал в себя по-преимуществу произведения писателей второго ряда, по выражению В.Г. Белинского, «обыкновенных талантов», а также «ученические» произведения будущих великих художников.

В 90-е годы XX века многие исследователи обратились к изучению частных категорий поэтики натуральной школы в аспекте ее

школе. — 1936. - № 3. - С. 20 - 33; Клеман М.К. Иван Сергеевич Тургенев. Очерк жизни и творчества. -Л., 1936; Переверзев В.Ф. B.T. Нарежный - провозвестник романа «натуральной школы» // У истоков русского реального романа. - М., 1937. - С.7 - 43; Пруцков Н.И. Творчество Писемского 40-50-х годов и гоголевское направление // Уч. зап. Омского пед. ин-та. - 1941. - Вып. 1. - С. 3 - 54; Папковский Б.В. Натуральная школа Белинского и Салтыков // Уч. зап. Лен. пед. ин-та им. Герцена. - 1949. - Т.,81. — С. 21 -81; Купреянова E.H. Молодой Толстой. - Тула, 1956; Ануфриев Г.Ф. Творчество Ф.М. Достоевского 40-х годов и русская критика середины XIX века (40 - 50 годы): Дне. ... канд. филол. наук. - Л., 1974; Сысоева Н.П. Поэмы Н.П. Огарева 1830 - 1850 гг.: Дис. ... канд. филол. наук. - Л., 1974; Чистова И.С. Творчество Я.П. Буткова и литературное движение 1840-х годов: Дис. ... канд. филол. наук. -Л., 1974; Кондратьев Б.С. Повести И.И. Панаева и их место в истории русской повести середины XIX века: Дис. ... канд. филол. наук. — М., 1975; Иванов В.П. И.Т. Кокорев и «натуральная школа (К проблеме творческой индивидуальности писателя): Дис. ... канд. филол. наук. -Киев, 1979; Петрова Л.М. Повести И.С. Тургенева 1840-х годов и «натуральная школа»: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Орел, 1979; Богданова О.А. Достоевский-романист 1860-х годов и традиции натуральной школы: Трансформация конфликта «человек и среда»: АКД. - М, 1989; Тихомиров В.В. Эстетика натуральной школы и ее традиции в критике «шестидесятников» // Документальное и художественное в литературном произведении. - Иваново, 1994. -С. 5 - 18; Gurvic-Lisciner S.D. Этап натуральной школы в творческом развитии Герцена // Rev. des etudes slaves. - P., 1995. - Т. 67, fasc. 2 - 3. - С. 365 - 390 и др.

¹ Виноградов В.В. Гоголь и «натуральная школа». - Л., 1925; Гроссман Л.П. Гоголь-урбанист [Вступ, ст.] //
Н.В. Гоголь. Повести. - М., 1935; Пруцков Н.И. Этапы развития гоголевского направления в русской
литературе // Уч. зап. Грозненского пед. ин-та. - 1946. - Вып.2. - С. 63 - 149; Губарев И.М. Петербургские
повести Гоголя. - Ростов, 1968; Виноградов B.B. Эволюция русского натурализма. Гоголь и Достоевский //
Виноградов B.B. Избранные труды. Поэтика русской литературы. - М., 1976; Мостовская Н.Н. Гоголь о
натуральной школе // Русская литература. - 1988. - №1. - С. 180 - 185; Николаев П.А. Формирование
критического реализма. «Натуральная школа» [Раздел о Гоголе] // История русской литературы XIX - XX
веков. - М., 1983 и др.

² Гурвич И.А. Русская беллетристика: эволюция, поэтика, функции // Вопросы литературы. - 1990. -№5.-
С. 113 - 142; Ромодановская Е.К. Русская литература на пороге нового времени: Пути формирования
русской беллетристики переходного периоды. - Новосибирск, 1994; Вершинина Н.Л. Русская беллетристика
1830-х - 1840-х годов (Проблемы жанра и стиля). - Псков, 1997; Вершинина Н.Л. Жанровая и стилевая
структура русской беллетристики 1830-х - 1840-х годов: Автореф. Дис. ... докт. филол. наук. - М., 1997;
Чернов A.B. Русская беллетристика 20 - 40 гг. XIX века (Вопросы генезиса, эстетики и поэтики). -
Череповец, 1997 и др.

12 художественного метода¹. С новых научных позиций этот метод изучается в работе Е.К. Созиной «Критический дискурс В. Белинского и натуральная школа 1840-х годов: К вопросу о доминанте метода «критического реализма». На материале сборника «Физиология Петербурга» Е.К. Созина пытается «вскрыть механизм самореализации беллетристики в культуре, манифестируемый критическим дискурсом Белинского, и показать, как идеологемы критика повлияли на произведения писателей, входивших в натуральную школу, какие последствия для методологии направления это имело»².

Е.К. Созина, применяя к изучению натуральной школы теории социальной коммуникации Р. Якобсона и «логики смыслов» Ж. Делеза, определяет русскую «физиологию» как специфическую коммуникативную ситуацию и рассматривает произведения писателей натуральной школы как единый знак или языковой код. Анализируя движение нарратива в очерках «Физиологии Петербурга», исследователь делает важный вывод о том, что «рефлексия рецепиента в произведениях реализма строго организуется и направляется в нужное русло благодаря языковому механизму самого дискурса: прежде всего этому способствует перенос центра тяжести в пространстве знака с означающего на означаемое, что, в свою очередь, фиксируется как в заглавиях произведений натуральной школы, так и в используемых авторами средствах письма, языковой поэтики»³. Определение Е.К. Созиной стиля натуральной школы как «сигнификативно-метонимического»⁴, а также предпринятое ею исследование этого стиля в языковом составе дискурса представляется особенно актуальным для изучения вещного мира сборника «Физиология Петербурга».

¹ См., напр.: Жук А.А. Сатира натуральной школы / Под ред. Е.И. Покусаева. - Саратов, 1979; Богдан Е.А.
Натуральная школа и народность русской литературы 30 - 40-х годов XIX века: (К постановке проблемы) //
Системность литературного процесса. — Днепропетровск, 1987. — С. 22 — 25; Пигин А.В. О некоторых
особенностях поэтики рассказа натуральной школы // Жанр и композиция литературного произведения. -
Петрозаводск, 1988. - С. 45 - 52; Соколова В.Ф. Художественно-этнографический очерк в литературе
натуральной школы // Проблема стиля и жанра в русской литературе XIX века. - Свердловск, 1991. - С. 54 -
67; Маврина Л.В. Натуральная школа и образ читателя: Дис. ... канд. филол. наук. - СПб., 1996 и др.

² Созина Е.К. Критический дискурс В. Белинского и натуральная школа 1840-х годов: К вопросу о
доминанте метода «критического реализма»//Изв. Урал. гос. ун-та. - Екатеринбург, 2000. -№ 17.-С. 121.

³ Там же.-С. 131-132.

⁴ Там же.-С. 132.

Одной из последних значительных работ о натуральной школе является монография Ю.М. Проскуриной «Натуральная школа в свете эволюции и типологии классического реализма» (2003 год). Исследовательница не ограничивает свои задачи анализом дискурса отдельного текста и возвращается к изучению натуральной школы как «группы писателей, критиков, теоретиков, стоящих на общих эстетических позициях, воплощенных в методе»¹. Именно натуральной школе Проскурина отводит важнейшую роль в становлении реализма и поэтому в основу своей типологической классификации классического реализма кладет «изменение доминирующих акцентов в основной "формуле" художественного метода» школы, которую она определяет как «трансформацию характеров и обстоятельств, их соотношений между собой» .

Новизна работы Проскуриной в том, что в выделении основных этапов развития- реализма, неразрывно связанного с натуральной школой, исследовательница руководствуется наблюдениями над эволюцией героя. Именно «пробуждение сознания в обыкновенном человеке», вызывающего к тому же у писателей натуральной школы «не только сочувствие, но часто уважение»³, Проскурина считает наивысшей точкой развития художественного метода школы, становление которого происходило, в том числе, и в «Физиологии Петербурга».

В 90-е годы XX века возникла также тенденция к пересмотру многих традиционных представлений об истории отечественной литературы, связанная с желанием исследователей избавиться от «идеологических и методологических стереотипов»⁴, в том числе, - от представления о литературных направлениях и их значении в развитии литературы. Так, В.М. Маркович считает, что отнесение того или иного художественного, произведения и его автора к конкретному литературному направлению

¹ Проскурина Ю.М. Натуральная школа в свете эволюции и типологии классического реализма. -
Екатеринбург, 2001. - С. 7.

² Там же.-С. 13.

³ Там же.-С. 21.

⁴ Маркович В.М. Вопрос о литературных направлениях и построение истории русской литературы XIX века
// Известия АН. Серия литературы и языка. - М.,1993. -№ 3, т. 52. - С. 26.

14 оказывает «сковывающее и деформирующее воздействие» на литературоведческое сознание и предлагает отказаться от таких понятий, как «романтизм», «реализм», «символизм» и проч.¹

В начале XXI века стремление по-новому истолковать прежние литературные факты выразилось в том, что некоторые исследователи стали крайне негативно относиться к такому явлению русского литературного процесса, как натуральная школа. Например, Ю. Никуличев оценивает издание сборника «Физиология Петербурга» следующим образом: «...компания молодых литераторов здесь вдруг явилась во главе с уже маститым Белинским, специально для этого случая вновь серьезно пересмотревшим свои то ли убеждения, то ли литературные позиции, то ли что-то там еще. Совсем недавно он адресовал "французам" самые тяжелые и едкие свои сарказмы, а сборникам Башуцкого - исполненные всяческого скепсиса критики, но что было делать, если в «Физиологии Петербурга» ему выпала почетная роль одного из главных составителей»².

Подобное отношение к изданиям натуральной школы и к ее деятельности приводит Ю. Никуличева к выводу о том, что в ее русле «дело шло к герою, которому вообще ничего нельзя вменить в моральную ответственность, был бы он только сир и несчастен, беден и одинок, каковым его и надлежало изображать в литературе да правильно при этом водить пером по бумаге, дабы, условно говоря, «водовоз», умирающий от непосильного труда, как-нибудь не превратился в «водоноса», скопившего капиталец и с ним ускользнувшего от вопросов и ответов новой школы»³.

Такого рода подход представляется односторонним прежде всего потому, что исследователь рассматривает литературную деятельность писателей натуральной школы, не учитывая предшествующий опыт в области изучения этого явления русской литературы. Оценка, данная им «Физиологии Петербурга», представляется по меньшей мере странной,

¹ Маркович В.М. Вопрос о литературных направлениях и построение истории русской литературы XIX века
// Известия АН. Серия литературы и языка. - М.,1993. -№ 3, т. 52. - С. 26, 30.

² Никуличев Ю. Вокруг «замечательного десятилетия»: от чистых идей к проклятым вопросам // Вопросы
литературы.-2003. -№ 1.-С. 220 -221.

³ Там же. - С. 222.

15 поскольку история создания сборника, а также его поэтика в настоящее время практически не изучены. Монографические работы о «Физиологии Петербурга» и изданном вслед за ней «Петербургском сборнике» отсутствуют; частные вопросы поэтики отдельных писателей натуральной школы, приемы изображения героев и создания характеров, способы типизации и т.д. тоже еще ждут своего исследователя.

В качестве даты выхода «Физиологии Петербурга» большинство историков русской литературы XIX века справедливо называют 1845 год. Как свидетельствует «Литературная газета», первая часть сборника увидела свет до 5 апреля, вторая часть - до 28 июня¹. О том факте, что работа над сборником шла в течение 1843 - 1844 годов, упоминают лишь некоторые исследователи . В то же время именно об этом говорят даты цензурного разрешения на издание первой части альманаха — 2 ноября 1844 года (отдельную дату цензурного разрешения имеет помещенный в первой части сборника очерк Некрасова «Петербургские углы», написанный не позднее весны 1844 года), второй части - 2 января 1845 года .

Две книжки «Физиологии Петербурга» впервые вышли под одной обложкой лишь спустя почти полтора столетия - в 1984 году (издание было подготовлено В.А. Недзвецким). В 1991 году «Физиология Петербурга» была переиздана вновь; вступительную статью и примечания к этому изданию написал В.И. Кулешов . Можно говорить о том, что предисловия к этим изданиям до настоящего времени представляли собой единственные исследования сборника в его целостности. И Недзвецкий, и Кулешов рассматривают «Физиологию Петербурга» в тесной связи с социальной беллетристикой античной, английской, французской литератур на определенной стадии их развития; находят истоки многих проблем,

¹ Литературная газета. - 1845. - № 3 и № 24. Цит. по: Цейтлин А.Г. Становление реализма в русской
литературе (Русский физиологический очерк). - М., 1965. - С. 91.

² См., например: Очерк // Литературная энциклопедия: В 11т./ Ред. коллегия: П.И. Лебедев-Полянский,
А.В. Луначарский и др. - М., 1934. - Т. 8. - Стб. 381; История русской литературы XIX века (Первая
половина) / Под ред СМ. Петрова. - М., 1973. - С. 420. Чуковский К.И. Мастерство Некрасова. - М., 1971.
-С. 78.

³ Гаркави A.M. Поэзия Некрасова и литературная школа Белинского // Уч. зап. Лен. гос. ун-та. Сер. филол.
наук.-Л., 1954.-Вып. 19, № 171.-С. 121.

⁴ Физиология Петербурга / Изд. подгот. и примеч. сост. В.И. Кулешов. - М., 1991.

поднятых в сборнике, в творчестве Пушкина, Лермонтова; обозначают замысел книги как попытку «подсмотреть внутренние тайны жизнедеятельности <...> города, страны»¹.

В рецензии на издание 1991 года Н. Валентинов отмечал, что «некрасовский сборник <...> приобрел в русской литературе значение особое, быть может, исключительное» . Такая оценка подкреплена, в частности, словами рецензента о том, что авторы сборника стремились «явить "энциклопедию русской жизни" не только через тип развитого "современного человека", но и в смысле энциклопедического охвата русского общественного быта» .

Обращаясь к изучению поэтики сборника «Физиология Петербурга», мы исходим из того, что некрасовский альманах ознаменовал собою совершенно новый этап развития натуральной школы: именно 1845 год В.И. Кулешов считает переходным от «организации школы» (1842 - 1845 гг.) к ее «расцвету» (1845 - 1848 гг.)⁴. Учитывая, что «Физиология Петербурга» объединила под одной обложкой созданные в разное время очерки А.Н. Некрасова, Д.В. Григоровича, В.И. Даля, Е.П. Гребенки, А.Я. Кульчицкого, И.И. Панаева, - писателей, разных по литературному «авторитету» и уровню художественного мастерства, - тем не менее, можно говорить о сборнике как о важнейшей вехе в процессе становления поэтики натуральной школы. Кроме того, для нас особенно важен тот факт, что в «Физиологии Петербурга» идеолог школы - В.Г. Белинский - впервые выступил не только как ее теоретик, но и как автор, специально написавший для альманаха программное «Вступление» и три очерка: «Петербург и Москва», «Александрийский театр» и «Петербургская литература».

Во «Вступлении» к «Физиологии Петербурга» Белинский называет писателей, поместивших свои произведения в сборнике, «обыкновенными

¹ Физиология Петербурга / Изд. подгот. и примеч. сост. В.И. Кулешов. - М., 1991. - С. 222.

² Валентинов Н. Рецензия на «Физиология Петербурга». АН СССР. Литературные памятники. М., Наука,
1991. 383 с. Изд. подготовил В.И. Кулешов / Известия РАН. Серия литературы и языка. - М., 1993. - Т. 52,
№ 2. - С. 87.

³ Там же.-С. 88.

⁴ Кулешов В.И. Натуральная школа в русской литературе XIX века. - М., 1982. - С. 19.

17 талантами», нисколько^не претендующими на гениальность: Тем не менее, уже первая часть сборника имела шумный успех у читателей, которые с нетерпением ожидали выхода второй части. Конечно, не только «злободневность» очерков «Физиологии Петербурга» определила подобный интерес: не претендующие на высокую художественную ценность очерки как бы тянулись друг к другу тематически и интонационно, складываясь в сознании читателей в целостный художественный текст, то есть образуя, единыйхудожественный мир.

Само понятие «мир художественного- произведения» рядом» литературоведов определяется через категории предметного мира и предметной изобразительности. В частности, Л.В. Чернец считает, что именно предметы.«обеспечивают» целостность восприятия художественного' произведения, а «их мысленное созерцание определяет избранную писателем/ "единицу" образности, принципы детализации...»¹. Анализ вещной составляющей художественного мира произведений* «Физиологии, Петербурга» как первого манифеста «социальных беллетристов» (Белинский), середины 40-х годов'ХГХ века требует в этом смысле особого подхода.

Разного рода описания - внешности, одежды, жилища, мельчайших деталей быта и т.д. - уже современниками были определены как- «суть» манеры натуральной школы. Так, Ап. Григорьев писал, что натуральная школа состоит «в описании частных и случайных подробностей действительности»². Впоследствии исследователями не раз подчеркивалась эта «"мелочная" пристрастность» (А.П. Чудаков) писателей натуральной ч школы,, «буквальное цитирование» ими действительности. Именно натуральная школа, как отмечали многие литературоведы, поставила изображение быта в смысловой центр произведения: быт вступил «в прямые отношения с фабулой и пафосом, со сферой утверждаемых литературой*

¹ Чернец Л.В. Мир произведения // Введение в литературоведение. Литературное произведение: основные
понятия и термины / Под ред. Л.В. Чернец. - М., 1999. - С. 191.

² Григорьев А. Поли. собр. соч. и писем. -Пг., 1918.-Т. 1.-С. 192. Цитпо: Чудаков А.П. Предметный мир
литературы (К проблеме категорий исторической поэтики) // Историческая поэтика: Итоги и перспективы
изучения. - М., 1986. - С. 278.

18-ценностей»¹. В то же время особая поэтика вещного мира произведений натуральной школы, роль детали не становились объектом специального изучения.

Научная новизна, диссертации, таким образом, обусловлена обращением к «Физиологии Петербурга» как целостному тексту, а также тем обстоятельством, что-в диссертации предпринят первый опыт исследования особенностей вещного мира этого сборника натуральной школы, принципов > отбора и изображения вещей, их связей с человеком.

Важнейший объект внимания писателей натуральной школы - «среда», как писал Г.А. Гуковский, является одновременно' и общим проявлением «закономерного развития народа и человечества»², и частным бытием человека. Однако в обоих значениях «среда» - это действительность, в-центре которой находится человек. Неотъемлемой частью* этой действительности является быт, представленный, по мнению^Ю.М. Лотмана;, вещами, которые окружают нас, нашими привычками и каждодневным поведением. Именно поэтому описание быта в литературном произведении — " это, прежде всего, описание мира вещей³.

Размышляя о способах изображения* вещного мира в* литературе XIX века, А.И*. Белецкий отмечал, что< для* писателей' натуральной школы «уже не может быть живописного и неживописного в мире вещей; все, что окружает человека, с чем он соприкасается, над чем он работает, приходится изображать, будь то его убогая мебель или разбитый горшок, грязный двор-или полотно железной дороги»⁴. А.П. Чудаков определял такой тип «вещного» мышления как «формоориентированный». «Художники остро реагируют на сиюминутные формы, постоянно творимые жизнью в сфере

Шешунова СВ. Изображение быта в отечественной классике (на материале романа И.А. Гончарова «Обрыв») // Классика и современность / Под ред. П.А. Николаева, В.Е. Хализева. - М., 1991. - С. 188.

² Гуковский Г.А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. - М. - Л., 1957. - С. 412.

³ См. об этом: Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII - нач.
XIX века) [Введение]. - СПб., 1996.-С. 10.

⁴ Белецкий А.И. В мастерской художника слова // Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. -
М., 1964.-С. 216.

19 природной и социальной, они внимательны к вещи, укладу, этикету, быту» . На то, что такое детальное изображение бытового окружения человека в реалистическом произведении всегда имеет под собой глубокий общечеловеческий смысл, указывал Д.С. Лихачев, подчеркивающий, что «в реализме нравственные проблемы пронизывают собою быт» .

Учитывая, что для писателей натуральной школы, действительно, был «важен и любопытен сам предмет как самоценный "красочно-фактурный" феномен окружающего мира» , необходимо еще раз отметить, что персонаж физиологического очерка 40-х годов XIX века (в основе которого лежала идея детерминизма), по словам Ю.В. Манна, «слит со средой»⁴. Следовательно, вещь как одна из важнейших составляющих этой среды вполне способна характеризовать человека; и, как кажется, не только с точки зрения его внешности, «типа жилища, профессиональной или этнической группы» и проч.⁵ Наличие и постепенное усиление интереса писателей натуральной школы к индивидуальному аспекту типического, появление в их «физиологиях» известной доли психологизма не могло не отразиться, в том числе, и на характере изображаемых в произведениях взаимоотношений между человеком и вещью.

Актуальность данного исследования обусловлена рядом факторов. Во-первых, дискуссии о вещи в искусстве - одно из характерных явлений современной научной мысли. Вещь всегда являлась объектом изучения разных наук, во многом, в силу своей универсальности, «всепричастности». Как писал В.Р. Аронов, вещь принадлежит одновременно к разным мирам: к чисто физической природе и культивированной, к сегодняшнему бытию и исторически наследуемому; к общечеловеческому и региональному; к

¹ Чудаков А.П. Предметный мир // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред.
A.H. Николюкина. - M., 2001. - С. 797 - 798.

² Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения // Вопросы литературы. - 1968. - № 8. -
С. 78.

³ Чудаков А.П. О способах создания художественного предмета в русской классической литературной
традиции // Классика и современность / Под ред. П.А. Николаева, В.Е. Хализева. - М., 1991. - С. 170.

⁴ Манн Ю.В. Человек и среда (заметки о натуральной школе) // Вопросы литературы. - 1968. - № 9. -
С. 119.

⁵ Чудаков А.П. Предметный мир литературы (К проблеме категорий исторической поэтики) // Историческая
поэтика: Итоги и перспективы изучения. -М., 1986. -С. 278.

20 общественному и сугубо личному; к производству, <...> и к сфере искусства»¹. Однако если до 1960-х годов XX века исследователей особенно привлекала диалогичность утилитарного и художественного начал вещи², то сегодня вещь изучается преимущественно системно - как элемент повседневности³, то есть в неразрывной связи с человеком.

Во-вторых, мир вещей, сравнительно недавно получил в
литературоведении статус значимого объекта изображения. Вещь в системе
художественного произведения определяется современными

исследователями как «феномен», сопоставимый с изображенным событием или человеком⁴, а категория вещного мира признается достаточно репрезентативной для того, чтобы «сквозь» нее в главных чертах рассмотреть «эволюцию поэтики целой национальной литературы»⁵. Принципиально важные положения, касающиеся основных свойств и принципов воплощения единичной вещи, построения вещного ряда, ментальных функций вещного мира литературы мы находим в работах разных периодов таких исследователей, как М.М. Бахтин, Ю.Н. Тынянов, Ю.М. Лотман, А.И. Белецкий, Б.Р. Виппер, А.Г. Цейтлин, В.Я. Пропп, Г.С. Кнабе, Р. Ингарден, А.П. Чудаков, Р. Барт, В. Шмид, В.Н. Топоров, Н.Р. Скалой,

¹ Аронов В.Р. Вещь в аспекте искусствознания // Декоративное искусство СССР. - 1985. - N 11 (336) -
С. 22.

² См., например: Арватов Б. Искусство и производство. Сб. статей. - М., 1926; Аркин Д.Е. Искусство
бытовой вещи. Очерки новейшей художественной промышленности. - М. - Л., 1932; Кантор К.М. Красота и
польза. - М.,1967; Кантор К.М. О прикладном искусстве. -Л., 1961, а также трехлетнюю полемику о вещи
на страницах журнала «Декоративное искусство», открытую статьей И. Маца «Может ли машина быть
произведением искусства» (Декоративное искусство.- 1961.-№3) и т.д.

³ Безмоздин Л.Н. Культурно-социологический анализ вещи /У Вопросы социологии искусства. - М., 1979;
Кнабе Г.С. Язык бытовых вещей // Декоративное искусство СССР. - 1985. - № 1. - С. 111 - 144; Кнабе Г.С.
Образ бытовой вещи как источник исторического познания // Вещь в искусстве. Материалы науч. конф.
1984 года. Гос. музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. - М., 1986. - С. 259 - 301; Бродель Ф.
Материальная цивилизация, экономика, капитализм XV - XVIII вв.: В 3 т. - М., 1986. - Т. 1: Структуры
повседневности. Эстетические ценности предметно-пространственной среды. - М., 1990; Гадамер Г.Г.
Искусство и подражание // Г.Г. Гадамер Актуальность прекрасного - М., 1991; Кнабе ГС. Вещь как
феномен культуры // Музеи мира. - М., 1991; Каган М.С. Философия культуры. - СПб, 1996;
Козьякова М.И. Эстетика повседневности, - М , 1996; Ионин Л. Повседневность как непраздник и неидеал //
Художественный журнал. - 1997. -№ 17. - С. 6 - 9; Бодрийяр Ж. Система вещей. - М , 1999; Голофаст В.Б
Люди и вещи // Социологический журнал. - 2000. - № 1/2. - С. 58 - 65; Коськов М.А. Предметный мир как
объект культурологии // Формирование дисциплинарного пространства культурологии. Материалы научно-
методической конф. 16 января 2001 года, Санкт-Петербург. Серия «Symposium». - Вып. 11. - СПб., 2001;
Лелеко В.Д. Пространство повседневности в европейской культуре. - СПб., 2002. - С. 57 - 61; Корнев В.В.
Антропологическое измерение вещи в онтологии повседневности: АДЦ - Барнаул, 2006 и др.

⁴ Чудаков А.П. Вещь в мире Гоголя // Гоголь: история и современность - М., 1985. - С. 259 - 260.

⁵ Чудаков А.П. Предметный мир литературы // Историческая поэтика. Итоги и перспективы изучения. —
М., 1986.-С. 251.

21 В.Е. Хализев, В.И. Тюпа, Л.В. Карасев, Л.Я. Гинзбург, М.А. Черняк и др. В то же время, как отмечали и отмечают многие исследователи, и теоретическая проблема зарождения, эволюции поэтики вещи, и теоретическая проблема вещного мира литературы изучены в недостаточной степени.

В-третьих, наше внимание к взаимоотношениям между человеком и
вещью в художественном мире очерков «Физиологии Петербурга»
обусловлено антропологической направленностью современной

гуманитарной науки, ее интересом к проблеме определения категорий теоретической поэтики в аспекте «антропоцентрической перспективы» (В.Н. Топоров¹).

В-четвертых, продолжает оставаться актуальной задача изучения творчества писателей второго ряда. В этом смысле обращение к поэтике писателей натуральной школы середины 40-х годов XIX века позволяет еще раз указать на роль и значение «художественно-второстепенного» -беллетристики - как «самоценного литературного явления»².

Понятия «вещь» и «предмет», «вещный мир» и «предметный' мир» употребляются в данной работе в качестве синонимов, что требует специальных разъяснений.

В словаре В.И. Даля понятие «вещи» определяется через категорию «предмета» как «нечто, предмет, отдельная единица, всякая неодушевленная особь; в обширном смысле, все, что доступно чувствам» . Современный «Толковый словарь русского языка» под ред. СИ. Ожегова и Н.Ю. Шведовой также синонимически сближает эти понятия: «предмет» - это 1) всякое материальное явление, вещь; 2) тот (то), на кого (что) направлена мысль, какое-нибудь действие, объект⁴. Понятие «вещь» в том же словаре раскрывается следующим образом: «1) отдельный предмет, изделие; 2) то,

¹ Топоров В.Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В.Н. Миф.
Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического. - М., 1995. - С. 7 - 112.

² Гурвич И.А. Русская беллетристика: эволюция, поэтика, функции // Вопросы литературы. - 1990. -№ 5. -
С. 113. Вслед за автором работы под беллетристикой мы понимаем «все, что создается второстепенными

і авторами и к чему при всем том приложим критерий качества» (Там же. - С. 114).

³ Даль В.И. Толковый словарь русского языка: В 4 т. - М., 1995. - Т. 1.- С. 189.

⁴ Ожегов СИ., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 2003. - С. 580.

22 что принадлежит к личному движимому имуществу; 3) нечто, обстоятельство, явление» .

Как видим, в широком смысле и предмет, и вещь — это явление, обстоятельство («нечто»), подразумевающее все многообразие составляющих окружающего мира. В узком смысле понятия «предмет» и «вещь» выступают синонимами слова «изделие», то есть обозначают творение рук человеческих - то, что принадлежит к личному имуществу человека, включая конкретные части этого имущества.

Двойственная трактовка категорий «предмета» и вещи» отражена в философских определениях этих понятий. С одной стороны, предмет и вещь могут пониматься предельно широко: предмет как «некоторая целостность, выделенная из мира объектов, независимо от того, материальна или идеальна их природа»²; вещь как «отдельная часть, единица существующего; все то, что может находиться в отношении и обладать каким-либо свойством» . И предмет, и вещь при таком подходе, по сути, выступают в качестве универсальной номинации явлений окружающего мира, будь это чаша, дерево, человек или даже мысль.

С другой стороны, вещь в философии может пониматься как один из видов предмета: «вещь - физический, принадлежащий внешнему миру предмет»⁴, предмет материальной культуры. Вещью из приведенных выше примеров в этом смысле может быть названа только чаша — продукт деятельности человека.

Следует сказать, что проблема тождества и различия вещей между собой, а также отличие вещи от объекта и предмета является, важной гносеологической и специально-научной проблемой⁵, решение которой не входит в задачи данного исследования. Для нас важно то, что данные толковых и философских словарей допускают синонимическое употребление

¹ Ожегов СИ., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М., 2003. - С. 78.

² Философский энциклопедический словарь. - M., 1983. - С. 525.

³ Философская энциклопедия / Гл. ред. Ф.В. Константинов. - М., 1967. - С. 356.

⁴ Философский энциклопедический словарь / Ред.-сост: Е.Ф. Губский, Г.В. Кораблева, В.А. Лутченко. -
М., 1997.-С. 360.

⁵ Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. - М., 1991. - С. 65.

23 этих понятий в том случае, если речь идет о предмете, вещи как познаваемой части материальной действительности, «обладающей относительной независимостью и устойчивостью существования» \

М.Н. Эпштейн, ссылаясь на «Словарь сочетаемости слов русского языка» (М., 1983), писал, что «"предмет" требует в качестве дополнения неодушевленного существительного, а "вещь" - одушевленного»². Исследователь приходил к выводу, что «язык лучше, чем любое теоретическое рассуждение, показывает разницу между принадлежностью одного и того же явления к миру объектов и к миру субъектов» .

Подтверждение этому находим в словарной статье «Вещь» в «Русском ассоциативном словаре». Большинство носителей русского языка связывают понятие «вещь» с конкретными предметами человеческого быта и обихода: пищей («блины»), мебелью («шкаф», «стул», «стол»), одеждой («пальто», «платье», «шляпа», «плащ», «кофта»), украшениями («кольцо») и т.д., имеющими определенную ценность для человека («нужная», «дорогая», «бесценная», «богатая», «дельная» и др.), или не имеющими таковой («ненужная», «старая», «дешевая», «дрянь»)⁴. Подобные вещи имеют рукотворное происхождение и являются неотъемлемой частью различных сторон человеческой жизни; отсюда, например, такой ассоциативный ряд, как «моя» - «чужая» — «общая» - «своя» - «твоя» - «государственная» вещь. Эти вещи можно «дать», «взять», «купить», что говорит об их полной подчиненности желанию человека. Но в то же время в семантическое поле понятия «вещь» носители языка включают и предметы нерукотворного, природного происхождения, наделенные сознанием, такие, как «человек», «люди», «существо», а также абстрактные философские категории: «вещь в себе», «материя», «вещизм».

¹ Философский энциклопедический словарь / Ред. коллегия: С.С. Аверинцев, Э.А. Араб-оглы и др. -
М., 1989.-С. 87-88.

² Эпштейн М.Н. Вещь и слово. О лирическом музее // Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. О литературном
развитии XIX - XX веков. - M., 1988. - С. 307.

⁵ Там же. - С. 307.

⁴ Караулов Ю.Н. и др. Русский ассоциативный словарь. Кн. 1. Прямой словарь: от стимула к реакции. -

М., 1994. -С. 24.

При постановке знака равенства между понятиями «предмет» и «вещь» и выборе именно «вещи» в качестве одной из составляющих анализируемого нами художественного единства мы, однако, учитываем тот факт, что для обозначения объектов деятельности человека слово «вещь» употребляется гораздо чаще, чем «предмет». Вслед за М.Н. Эпштейном мы признаем, что вещь выступает не только как объект какого-либо воздействия, но «как принадлежность субъекта, "своя" для кого-либо»¹, то есть она неразрывно связана с человеком.

Возможность широкого и узкого толкования понятий предмета и вещи нашло отражение и в литературоведении. Указанный нами «широкий» подход к вещам представлен в работах А.П. Чудакова, посвященных изучению предметного мира художественной литературы. В поле зрения исследователя попадают и тварные, и рукотворные формы окружающего мира (например, горная вершина, стрела) которые обозначаются им понятием «художественного предмета», «предметной» или «вещной отдельности»: «Художественные предметы - это те мыслимые реалии,,из которых состоит изображенный мир литературного произведения и которые располагаются в художественном пространстве и существуют в^ художественном времени»³. Такой взгляд на предметы и вещи свойственен и Л.В. Карасеву, дающему в своих работах онтологическую трактовку предметного мира литературных произведений. Под предметом исследователь понимает «вещества» или «тела», противопоставленные «пустоте», т. е. «отчетливо выраженному отсутствию какого бы то ни было вещества или тела»⁴, поэтому в понятие предмета включает и рукотворные вещи, и тело человека, и самого человека.

Иной точки зрения на художественные вещи (предметы), понимаемые только как результат переосмысления человеком окружающей реальности,

¹ Эпштейн М.Н. Вещь и слово. О лирическом музее // Эпштейн М.Н. Парадоксы новизны. О литературном
развитии XIX - XX веков. - М., 1988. - С. 307.

² Чудаков А.П. Предметный мир литературы (К проблеме категорий исторической поэтики) // Историческая
поэтика: Итоги и перспективы изучения. - M., 1986. - С. 252.

³ Там же. - С. 254.

⁴ Карасев Л.В. Онтологический взгляд на русскую литературу. - М., 1995. - С. 10.

25 придерживается В.Н. Топоров. Обращаясь к изучению вещного мира литературы, В.Н. Топоров исходит из утверждения, что «Вещи - результат низкой деятельности человека, направленной на то, что потребно и полезно, но не навсегда, как неотменные условия и элементы жизни Вселенной и человека - небо, земля, вода, огонь, растения, животные, человек, нравственные законы, — а только в связи с данной ограниченной задачей, преходящими потребностями и частными целями»¹. Говоря о статусе вещи, исследователь отмечает, что вещь вторична, поскольку ее главное предназначение состоит в удовлетворении потребностей человека. Замкнутая и подчиненная вещь противостоит, по мнению В.Н. Топорова, открытой свободной природе. В работе «Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе» литературовед доказывает свои положения тем, что вещь делается путем умерщвления, искажения, переделки «природного», и потому она не только «неприродна», но и «антиприродна» по своей сути. Природа, по мнению В.Н: .Топорова, самодостаточна, она не зависит от человека, как вещь, которая «подчинена ему и без него никому не нужна» .

Эту точку зрения разделяют и другие исследователи: А.Г. Цейтлин, считающий «вещами» в литературе любые «детали» житейской обстановки — то, что живописцы включают в понятие «интерьер»³; А.И. Белецкий, использующий термин «натюрморт», под которым подразумевает «изображение вещей - орудий и результатов производства — искусственной обстановки, созданной человеком, вообще того искусственного фона, на котором развертывается поэтическое действие и выступают фигуры действующих лиц»⁴; Ю.Б. Борев, обозначающий предметы материальной культуры понятием «вторая природа»⁵; Е.Р. Коточигова, называющая

Топоров В.Н. Апология Плюшкина: вещь в антропоцентрической перспективе // Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: исследования в области мифопоэтического. - М., 1995. - С. 8.

² Там же. - С. 24.

³ Цейтлин А.Т. Труд писателя. - М., 1962. - С. 417.

⁴ Белецкий А.И. В мастерской художника слова // Белецкий А.И. Избранные труды по теории литературы. -
М., 1964. -С. 208.

⁵ Борев Ю.Б. Эстетика. - М., 2002. - С. 53.

26 «вещами» любые рукотворные предметы, введенные в строй литературного произведения¹ и др.

Вслед за В.Н. Топоровым в данной работе мы будем понимать под «вещью», или «предметом» в литературном произведении любую вещь, сделанную руками человека и предназначенную для удовлетворения его-насущных потребностей. Таким образом, при исследовании художественного единства «человек — вещь» в сборнике «Физиология-Петербурга», в поле нашего зрения окажутся вещи (мы сознательно не ограничиваем их определением «бытовые»), которые можно объединить в. следующие тематические* единства: дом как строение, предметы интерьера, одежда, транспорт, домашняя-.утварь, еда, деньги и проч².

Сложные отношения между человеком и вещью философы пытались, исследовать со¹ времен античности³. Если идеалисты- говорили- о «независимости» вещей (Д. Локк); их непознаваемости и недоступности человеческому сознанию (И. Кант), то материалисты-подчеркивали: для.того, чтобы понять человека, нужно понять вещный мир, созданный, его' руками* (К. Маркс). Изготавливая вещь, человек познает и преобразует окружающую-действительность, поэтому в рукотворных вещах изначально' закреплено человеческое «я». Именно с таких позиций вещи изучаются* в работах М; Хайдеггера-(«Вещь»), Ф: Броделя («Люди и вещи»), М. Фуко («Слова и вещи»), А.Ф. Лосева («Вещь и имя»), Ж. Бодрийара («Система вещей»), B.C. Библера («Вещь и весть»), М.Н. Эпштейна («Вещь и слово») и др:

Вещь в концепциях названных исследователей рассматриваетсяг в непосредственной связи с человеком: вещь — не что иное, как «овеществленная» деятельность человека, «созданная им в соответствии? с

¹ Коточигова Е.Р. Вещь в художественном понимании // Введение в литературоведение. Литературное
произведение: основные понятия и термины / Под ред. Л.В. Чернец. - М., 1999. - С. 36.

² Эти и многие другие тематические единства (лексико-семантические группы) составляют концепт «быт».
См. об этом: Рудакова А.В. Быт // Антология концептов / Под ред. В.И. Карасика, И.А. Стернина. - М., 2007.
-С. 18-33.

³ См., напр., работы Платона, Аристотеля, Демокрита, И. Эриугены, Боэция, И. Канта, Г. Гегеля,
3. Фрейда, Ж.-П. Сартра, К. Маркса, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Р. Якобсона, Г.-Г. Гадамера, Ф. Броделя,
Б. Рассела, Ю. Липса, Ж. Делёза, Ф. Гваттари, К. Леви-Стросса, Н. Хомского, M. Фуко, Ж. Бодрийяра,
Э. Кассирера, Г. Маркузе, Ж. Лакана, Р. Барта, А. Лосева, М. Ямпольского, М. Кагана, А. Банфи, Д. Иванова,
П. Сорокина, А. Кожева, В. Руднева и др.

27 познанием природы и для своих целей»¹. Разделяя эту точку зрения, мы тем самым, признаем, что, окружая себя одними вещами и отвергая другие, привыкая к определенным вещам, нуждаясь в них, человек подчеркивает свою индивидуальность, что не могло не отразиться в литературе. Наше внимание к вещам в «Физиологии Петербурга» в этом смысле также обусловлено, в первую очередь, вниманием к человеку.

При рассмотрении художественного единства- «человек — вещь», мы учитываем тот факт, что вещи могут выступать субстратами определенных человеческих отношений. Так, Ж. Бодрийара вещи интересовали, в качестве причин многих человеческих поступков², М. Фуко и Ж. Дерриду - в качестве способа удовлетворения человеческих желаний. Современный исследователь В.В. Корнев так раскрывает этот термин: «Вещь - это качественно опредмеченное желание человека, функционально символизируемое языком»³. Развивая мысль о связи человека с вещами, А.Ф. Лосев, М.М. Бахтин и В.И. Тюпа приходят к выводу о том, что вещь - это антипод личности, поскольку «именно личность и вещь <.. .> являются* последними пределами бытия и познания, между которыми располагается все многообразие феноменов жизни»⁴.

Цель данного исследования состоит в том, чтобы доказать, что изображение человека и вещи в очерках «Физиологии Петербурга» представляет собой художественное единство.

Исходя из этой цели, обозначим основные задачи исследования:

определить парадигму вещного мира, представленного в сборнике;

рассмотреть типы героев;

выявить особенности функционирования «вещи» в художественном мире «Физиологии Петербурга»;

Ермакова Е.Е. «Как возникают все вещи...» // Ермакова Е.Е. Философия: Учебн. для технич. вузов. -М., 2002. -С. 112-113.

² Бодрийар Ж. Система вещей. - М., 1995. - С. 4.

³ Корнев В.В. Понятие «вещь» // Известия Алтайского гос. ун-та. Раздел «Философия и педагогика». - 2003.
-№4(30).-С. 77.

⁴ Тюпа В.И. Вещь и личность // Тюпа В.И. Аналитика художественного: Введение в литературоведческий
анализ.-М., 2001.-С. 15.

проанализировать связи и взаимоотношения между человеком и вещью;

определить роль этих связей в поэтике сборника.

Главным объектом диссертационного исследования являются произведения; вошедшие; в программный сборник натуральной школы — «Физиология Петербурга»;, предметом — художественное единство «человек — вещь» в произведениях, его составляющих.

На защиту выносятся следующие положения:

- Актуальная для натуральной школы проблема взаимоотношений:
«человека» и «среды» решалась авторами «Физиологии Петербурга» по-
разному. Анализ; связей между человеком и вещами; - эмпирическими
единицами; среды - позволяет указать на особенности изображения вещи, .
свойственные как всем авторам альманаха (статичность, знаковость вещей? и >
пр.)- так и проявившиеся в творчестве отдельных писателей
(характерологическая функция вещи).

- Изучение поэтики произведений «Физиологии Петербурга»;
большинство из которых были написаны в жанре физиологического; очерка,_:
дает возможность сделать необходимые выводы о/ типовых, общих
особенностях этого репрезентативного для натуральной школы жанра; Кроме
того, обращение к вещному миру «Физиологии Петербурга» позволяет
рассмотреть составившие альманах произведения не только в контексте
жанра физиологии, но и увидеть признаки, свойственные жанрам рассказа,,
фельетона, повести и романа.,

- «Вещи» используются авторами очерков «Физиологии Петербурга» в
качестве средства обрисовки внешности героя или конкретной ситуации либо
для характеристики жизненного уклада, типа жилища, профессиональной
или этнической группы, а также для создания картины нравов современного
общества, где человек оценивается по тем вещам, которыми он обладает.

- В творчестве таких писателей, как В.И. Даль^ Д;Ві Григорович,
Н.А. Некрасов во взаимоотношениях между персонажем и вещами, его

29 окружающими, выявляются психологические черты героя, он обретает известную индивидуальность.

- Отношения между вещью и человеком, находящимся внутри городского локуса, отражают и подчеркивают такие особенности петербургского пространства, как его замкнутость и театральность.

Методологической основой диссертации послужили работы В.В. Виноградова, В.И. Кулешова, А.Г. Цейтлина, Ю.В. Манна, Е.К. Созиной, Ю.М. Проскуриной, посвященные натуральной школе; исследования социально-культурной ситуации середины XIX века: Ю.М. Лотмана, Б.Ф. Егорова, А.Ф. Некрыловой, Ю.М. Малиновой; работы об особенностях Петербургского текста русской литературы: Н.П. Анциферова, Д.С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, С.Г. Бочарова, П.А. Кошеля; философские и социологические исследования о вещах в социуме: Г.С. Кнабе, Ж. Бодрийара, М.Н. Эпштейна, С.А. Иванова; теоретические работы А.П. Чудакова, В.Н. Топорова, Е. Фарыно, В.Е. Хализева, посвященные проблеме предметного мира литературы; работы Г.А. Гуковского, СИ. Машинского, Б.Я. Бухштаба, К.И. Чуковского, Н.Н. Скатова, В.В. Яковлева, А. А. Тимаковой, И. Л. Волгина, В.П. Мещерякова, В.Л. Комаровича, В.А. Парсиевой, Г.А. Шпилевой о творчестве отдельных авторов «Физиологии Петербурга» и др.

Научно-практическое значение проведенного исследования состоит в возможности использования его результатов в курсах истории русской литературы первой половины XIX века, в спецкурсах, посвященных литературной деятельности авторов натуральной школы. Результаты работы могут быть привлечены для изучения творчества отдельных писателей (В.Г. Белинского, Г.А. Некрасова, В.И. Даля, Д.В. Григоровича, Е.П. Гребенки, А.Я. Кульчицкого, И.И. Панаева).

Апробация работы. Общие положения диссертации и ее наиболее конкретные аспекты прошли апробацию на заседаниях кафедры литературы Гуманитарного института Череповецкого государственного университета, на

конференции «Традиции и новаторство в контексте русской культуры» (Череповец), конференции «Печать и слово Санкт-Петербурга» (Санкт-Петербург), конференции «Дергачевские чтения-2006: Национальное развитие и региональные особенности» (Екатеринбург), I Международной конференции молодых филологов «Русская литература в европейском контексте» (Польша, Варшава).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, основной части, состоящей из вступления и двух глав, заключения и библиографии, включающей 438 наименований. Общий объем работы — 208 страниц.

Композиция работы обусловлена структурой исследуемого сборника: первая глава посвящена изучению первой части «Физиологии Петербурга», вторая - второй части. Каждый параграф рассматривает отдельное произведение альманаха. Основная часть предваряется вступлением «Вещь в художественном пространстве Петербурга», в котором высказаны наиболее общие для всего дальнейшего исследования положения.

«Петербург и Москва» В.Г. Белинского

Очерк В.Г. Белинского был написан в 1844 году специально для «Физиологии Петербурга». Заявленная в названии произведения тема сравнения двух российских столиц отсылала читателя к гоголевским «Петербургским запискам 1836 года» (обширную цитату из которых Белинский ввел в свое повествование), памфлету А.И. Герцена «Москва и Петербург» 1842 года, а также большому количеству более ранних произведений на эту тему1.

Название «Петербург и Москва», данное критиком своему произведению, предполагало полемическое столкновение петербургского и московского образа жизни, спор о различии которых, по свидетельству П.В. Анненкова, «был тогда повсеместный, общий и происходил, так или иначе, в каждом доме, где только собирались люди, не чуждые литературе и вопросам культуры»2. В очерке Белинский предлагал свой взгляд на сложившуюся традицию противопоставления Петербурга и Москвы.

Выдвинутая критиком проблема сопоставления Петербурга и Москвы была принципиально значима также потому, что задавала тон, подчеркивала направленность всего сборника, призванного создать картину современной жизни Петербурга.

Как и во всех произведениях на подобную тему, у Белинского «контраст столиц представлен в зарисовках быта и нравов, не лишенных подчас фельетонного оттенка» . Свойственная фельетону «злободневность тематики и сатирическая заостренность»4 мастерски соединены в очерке с подробной характеристикой среды и вещного мира как значимой части этой среды. Повествование наполнено описаниями улиц и домов, костюмов,

средств передвижения, еды, увлечений жителей Петербурга и Москвы, и несмотря на то, что вещи в очерке не вовлечены в конкретное действие (здесь отсутствует сюжет как таковой), они оказываются особенно важны при характеристике «народонаселения» двух столиц. Объясняя свое внимание к бытовой стороне городской жизни (равно как и внимание к ней со стороны авторов последующих очерков сборника), Белинский пишет: «Есть мудрые люди, которые презирают всем внешним; им давай идею, любовь, дух, а не факты, на мир практический, на будничную сторону жизни они не хотят и смотреть» [53 - 54]. В своем очерке критик показывает, каким образом, обратив внимание на «внешность» явления, можно выявить внутренние законы его существования.

Например, описывая «ядро коренного московского народонаселения» — купечество, Белинский обращает внимание читателя в первую очередь .на внешние атрибуты представителя этого типа: «православную» бороду, их бывшие ранее вельможными «палаты и дворцы, дорогие кареты, «которые вихрем несутся на превосходных лошадях, блистающих самою дорогою сбруею» [58, 59]. Сами купцы, погрязшие в «вещном», - уже не столько люди, сколько вещи, «памятники уже отживших свой век нравови обычаев»; именно поэтому они изображены метонимически: «в экипаже сидит "поштенная" и весьма довольная собою борода; возле нее помещается плотная и объемистая масса ее дражайшей половины, разбеленная, разрумяненная, обремененная жемчугами, иногда с платком на голове и с косичками от висков, но чаще в шляпке с перьями» [59]. Заметим, что прием метонимии при изображении человека еще не раз встретится нам в «Физиологии Петербурга».

Аналогично строит автор очерка описание других московских и петербургских «типов»: мещан, чиновников, представителей «образованных сословий». Сама «образованность» человека, как отмечает Белинский, находится в прямой зависимости от его внешнего облика: во-первых, от его костюма, во-вторых, от его образа жизни и увлечений, и в-третьих, от того, что и сколько он читает [60]. Иронически изображая «оттенки нашей образованности», Белинский, по сути, изображает различную степень погруженности таких людей в быт, их фетишизированное отношение к «одежде, обычаям и картам» [61].

Можно говорить о том, что предметы у Белинского несут важную смысловую нагрузку - они выступают дифференцирующим признаком жителей двух столиц, имеют яркую «территориальную» окраску. Иными словами, в очерке критика функционируют, с одной стороны, специфические «петербургские» вещи, с другой - вещи, этому городу совершенно чуждые. Так, в качестве органичных для Петербурга вещей автор очерка упоминает многие предметы одежды (например, байковый сюртук, вицмундир и желтые перчатки), пищевые продукты {кофе, французские хлебы), а также печатные издания {газеты, журналы, афиши, объявления, календари) и проч. Неразрывно связаны с этими группами вещей и петербургские развлечения: «немцы, французы и другие иностранцы, туземные и заезжие, пьют, едят и читают газеты; русские больше пьют и едят, а некоторые пробегают "Пчелу", "Инвалид" и иногда пристально читают толстые журналы, переплетенные для удобства в особенные книжки, по отделам: это охотники до литературы; охотников до политики у нас вообще мало. Рестораны всегда полны; кухмистерские заведения тоже. Тут то же самое: пьют, едят, читают, курят, играют на бильярде» [55] (курсив мой. — А.К.).

Эти и другие «петербургские» вещи, а также связанные с ними развлечения (театральные представления, балы, карточные и другие азартные игры) по-разному функционируют в произведениях «Физиологии Петербурга», и в этой связи в дальнейшем мы не раз будем возвращаться к «Петербургу и Москве» Белинского. Однако сейчас важно указать на то, что люди и вещи, изображенные в сборнике, занимают особое место в петербургском пространстве.

«Петербургский дворник» В. Луганского (В.И. Даля)

Название очерка Луганского заключает в себе обобщающий смысл: характеристика социально-профессионального статуса человека, его деятельности сочетается с пространственной адресацией. «Петербургский дворник», по жанру являясь «чистой» физиологией, лишен сюжета, а основными структурными элементами в нем становятся диалоги персонажей, авторские характеристики, жанровые сценки. При этом главную смысловую нагрузку, по справедливому замечанию А.Г. Цейтлина1, в очерке выполняют описания. Как показывают наблюдения, эти описания носят по преимуществу предметно-изобразительный характер.

«Натуральная школа использует предмет не только в качестве средства обрисовки внешности данного героя или конкретной ситуации, — писал А.П. Чудаков, - но и в более широких целях: для характеристики некоего уклада, типа жилища, профессиональной или этнической группы — вне первостепенной обращенности всех предметных интенций только на самого персонажа или фабулу. Предмет получает известную автономию; выходит на авансцену сам» . Анализ вещного мира очерка В.И. Даля, точнее, анализ взаимоотношений в системе «человек — вещь» дает возможность говорить о том, что внимание автора направлено именно на человека. Предметы, попадающие в поле зрения повествователя, значимы, в первую очередь, потому, что имеют отношение к герою как человеку, помогают подчеркнуть его индивидуальность

Создавая- тип петербургского дворника, В.И. Даль изображает своего героя - дворника Григория - в различных ситуациях: за работой и на отдыхе, в домашней обстановке и на улице, наедине и в общении с окружающими; кроме того, автор сообщает о прошлом героя и пытается- предсказать его будущее. Однако читателю предлагается не только обобщенная характеристика столичного дворника. Главный персонаж индивидуализирован: это человек со своими привычками, характером — что подчеркнуто в очерке, прежде всего, при помощи вещных деталей.

Главный герой очерка — петербургский дворник; отнесение персонажа к локусу Петербурга в данном случае особенно важно потому, что именно локализация определяет особый статус дворника вг Петербурге, специфический круг его обязанностей. Не случайно незаметная фигура-дворника впервые появляется- в очерке В .Г. Белинского» «Петербург и Москва». «В" противоположность Москве, - пишет Белинский, — огромные домы в Петербурге днем не затворяются и доступны и через ворота, и через двери; ночью у ворот всегда можно найти дворника или вызвать "его звонком, следовательно, всегда можно попасть в дом, в который вам непременно нужно попасть» [56]. Роль петербургского дворника, с одной стороны, состоит в том, чтобы обеспечивать круглосуточный доступ посетителей в дом, а с другой, - охранять «свою» территорию от нежелательных гостей. Не случайно,, например, во всех «петербургских» произведениях Ф.М. Достоевского присутствует дворник - наблюдатель, свидетель и участник происходящих событий.

Кроме того, как уточняет Белинский, именно добросовестное выполнение дворником своих ежедневных обязанностей - уборки улиц — позволяет жителям Петербурга гордиться чистотой и ухоженностью своего города, тротуары, которого «во всякое время года чистые, как полы» [57]. Акцентирует свое внимание на этом и В.И. Даль, изображая, в очерке двадня из жизни героя, которые начинаются с того, что дворник метет плитняк, то есть, выполняет свои служебные обязанности. Тут же появляется необходимая «по статусу» для дворника вещь - метла. Размеренный звук, рождающийся при движении метлы по тротуару, - неотъемлемый атрибут петербургского утра.

«Александрийский театр» В.Г. Белинского

Рассматривая очерки первой части «Физиологии Петербурга», не раз отмечалось, что жизнь рядовых петербуржцев, изображенная писателями, течет по законам, которые сродни театральным, а окружающая героев реальность — это, скорее, метареальность. Это подчеркнуто особой ролью вещей, выступающих в роли костюмов или декораций, участвующих в переодевании и переименовании. В этой связи важно то, что авторы сборника предельно внимательны к жизни реального театра. Так, в первой части «Физиологии Петербурга» читателю предлагалось исследовать жизнь бродячего («Петербургские шарманщики») и любительского («Петербургская сторона») театров. Кроме того, в двух очерках первой части упоминался Александрийский театр («Петербург и Москва» В.Г Белинского и «Петербургская сторона» Е.П. Гребенки).

Итак, можно говорить о том, что появление статьи, подробно и с разных сторон изучающей особенности петербургской театральной жизни, в известной степени было подготовлено пятью очерками первой части сборника. Вторая часть сборника открывалась очерком «Александрийский театр», автором которого был В.Г. Белинский1.

Очевидно, что изображение жизни столицы, приобретающее в сборнике панорамный характер, не могло оставить в стороне такое популярнейшее явление петербургской жизни, как театр: «Описывать Петербург физиологически - и не сказать ни слова или не обратить особенного внимания на Александрийский театр, - это все равно, что, рисуя чей-нибудь портрет, забыть нарисовать нос или только слегка сделать некоторое подобие носа» [160]. Не случайно, что одной из «самых характеристических примет» и «главнейшим "норовом"» [160] огромной столицы Белинский считает именно Александрийский театр, посещая

105 который, по мнению критика, можно «узнать внутренний Петербург, не одни его дома, но и тех, кто живут в них, познакомиться с его бытом» [160]. Причину такой «репрезентативности» Александрийского театра Н.А. Некрасов объяснял в «Отчетах по поводу нового года» (1844) тем, что в театре «каждое лицо является в рельефе; самолюбие, общий двигатель мира, высказывается более, чем где бы то ни было, да наконец, самые ярусы и ряды кресел уже некоторым образом рассортировывают публику, смешанную в частной жизни»1. Действительно, репертуар, включавший, кроме классических драм и трагедий, комедии и водевили, привлекал в Александрийский театр широкий круг зрителей — от мелких чиновников и купцов до августейших особ. Важным для простой публики являлось то, что императорская русская драма, размещавшаяся в Александрийском театре, давала представления на русском языке, в отличие от французской труппы Михайловского театра.

«Если вы будете гулять по Невскому проспекту в свежее морозное утро, - писал Гоголь в 1836 году, - ... зайдите в это время в сени Александрийского театра: вы будете поражены упорным терпением, с которым собравшийся народ осаждает грудью раздавателя билетов, высовывающего руку свою из окошка. Сколько толпится там лакеев всякого рода... Тут протираются и те чиновники, которым чистят сапоги кухарки и которым некого послать за билетом. Тут увидите, как прямо русский герой, потеряв наконец терпение, доходит, к необыкновенному изумлению, по плечам всей толпы к окошку и получает билет. Тогда только вы узнаете, в какой степени видна у нас любовь к театру»2.

«Любовь» петербургских жителей к театру (в ироничном; гоголевском смысле) мы еще не раз встретим в «Физиологии Петербурга». Так, «горячая охота» жителей Петербургской стороны попасть в Александрийский театр остывала «от путешествия по осенней сырости и слякоти или зимней вьюги и морозу», но, как замечает автор, «петербургцы в свободные часы, как и все люди, любят посмеяться и поплакать от чужого горя, этому служит доказательством жажда, с какою, говорят, они старались во время оно достать билет на представления в домашнем театре» [121] («Петербургская сторона» Е.П. Гребенки). Едкое, сатирическое изображение такой «любви» к театру мы увидим и в «Чиновнике» Некрасова, и в «Петербургском фельетонисте» Панаева.

Статья Белинского, рассматривающая каждую из сторон театральной жизни: репертуар театра, его актеров и его публику, — построена на сопоставлении театральных сцен Москвы и Петербурга и концептуально связана с открывавшим сборник очерком «Петербург и Москва». Мысль Белинского о современности, «европейском характере» и «формализме» Петербурга, иллюстрируемая в «Петербурге и Москве» образом жизни обитателей столицы, их развлечениями, костюмами и даже выражением лица, в «Александрийском театре» получает своеобразное продолжение: «Как Петербург в. настоящее время есть представитель формального европеизма в России, так и петербургский русский театр есть представитель того же европейского формализма на сцене» [161].

Во всех областях петербургской жизни, по мнению Белинского, правит формальность как строгое соответствие установленным правилам. Будучи «помешан на форме» [163], рядовой петербуржец, как мы видели выше, носит, путь потрепанные, но модные желтые перчатки и даже дома ходит в пальто; обивает старые сани «подобием медведя», а летом обязательно выезжает на дачу (даже если она представляет собой ветхий домик на Петербургской стороне), то есть пытается казаться «приличным». Закономерно, что и «в сценическом отношении Петербург отличается от Москвы большим умением если не быть, то казаться удовлетворительным со стороны внешности и формы (курсив мой. -А.К.)» [167 - 168].

«Чиновник» Н.А. Некрасова

«Тему о мелком чиновнике» В.В. Виноградов определял как основную для натуральной школы 40-х годов XIX века1. Действительно, «любимого героя» натуральной школы - чиновника, пусть и изображенного эпизодически, мы уже встречали в каждом из рассмотренных выше очерков «Физиологии Петербурга». Стихотворение Н.А. Некрасова «Чиновник», вошедшее во вторую часть альманаха, также было посвящено созданию образа-типа чиновника. «Чиновник - это поистине характернейшая, центральная фигура в творчестве Некрасова этого периода», - писал В.В. Яковлев, анализируя произведения писателя 1840-х годов. — «Он последовательно и упорно рисует один и тот же социальный тип, все больше конкретизируя его изображение, дополняя его все новыми подробностями»2. Такое внимание Некрасова и других авторов.сборника к невзрачной фигуре чиновника было во многом обусловлено тем, что чиновник являлся «туземцем», типичным жителем Петербурга: «Слово "чиновник" в Петербурге такое же типическое, как в Москве "барин", "барыня"», — писал Белинский в очерке «Петербург и Москва» [66].

Как показал анализ очерков первой части сборника, при изображении скромной фигуры чиновника авторы часто используют яркие вещные детали. Это одежда: байковый сюртук и засаленные желтые перчатки («Петербург и Москва» Белинского), красную ермолку («Петербургские шарманщики» Григоровича), «холодные шинелишки»; жилье: покосившиеся домишки и оклеенные дешевыми обоями комнаты («Петербургская сторона» Гребенки) и проч. Все эти и другие вещи, принадлежащие мелким и средним столичным чиновникам, красноречиво рассказывали- не только о судьбе своих владельцев, но и обих характере и привычках.

Следует заметить, что в отличие от других произведений сборника, где чиновник является второстепенной фигурой, в очерке Некрасова чиновник главный предмет изображения. Некрасовский персонаж. — это уже не «маленький человек», ютящийся в каморке, а «значительное лицо», представитель типа достаточно крупного чиновника1. Поэтому важнейшей задачей для автора становится не описание среды, в которой существует герой,, а изображение самого героя. Характеристика же среды является составной частью характеристики персонажа, в котором подчеркивается «типовое», в том, числе; и при помощи вещных деталей, обозначающих различные стороны жизни человека: бытовую, частную и служебную.

«Пьесу в юмористическом духе» - «Чиновник» - В.Е. Белинский называл одним из лучших.произведений не только в сборнике «Физиология Петербурга», но и в. русской литературе 1845 года вообще . На фоне прозаических очерков альманаха «Чиновник» Некрасова выделялся стихотворной формой и сочетал легкость повествования,и отсутствие какого бы то ни было морализаторства со злободневной сатирой:

Одновременно некрасовское стихотворение, аналитически изображающее «внутреннюю» жизнь- столицы, решало- общую- задачу сборника. «"Чиновник", - пишет Н.Н. Скатов, - хотя и был написан стихами, по сути, оказывался чуть ли не в большей мере прозой; чем. собственно1 прозаические "Петербургские углы"»3. Такая исследовательская оценка обусловлена тем, что стихотворение Н.А. Некрасова, вполне отвечает принципам жанра «физиологии», поскольку, во-первых, изображает «одно из самых типических лиц Петербурга» - чиновника (В.Г. Белинский), во-вторых, обладает одним из видов «локализации», строящейся на описании профессии персонажа (Ю.В. Манн4). В-третьих, Некрасов, рисуя картину современных писателю общественных нравов, уделяет пристальное внимание быту, «низким» сторонам жизни, которые с самого начала выходят на первый план:

Как человек разумной середины, Он многого в сей жизни не желал: Перед обедом пил настойку из рябины И чихирем обед свой запивал [189]: Общая характеристика героя — «человек разумной середины» — и патетическое утверждение: «он многого в, сей-жизни не желал» - сразу же сменяются, предельно прозаической картиной будней чиновника. Такое «сталкивание» «высокого» и «низкого», наряду с другими приемами типизации, было необходимо Некрасову, поскольку «формат» стихотворения требовал- от автора особого мастерства, - создания- краткой, но меткой, характеристики, героя, возводимого в тип1. На точный отбор деталей в «Чиновнике», сближающий стихотворение с физиологическим очерком (а не1 с фельетоном, как предполагал А.Г. Цейтлин), указывал, в частности М.М. Гин2. Охарактеризовать тип и среду через краткую характеристику одного персонажа позволял, в, том числе, и. особый взгляд писателя, способный уловить-связь человека с вещами,и охарактеризовать героя с их помощью. Подобным особым «вещевидением» (А.П. Чудаков) Некрасов, несомненно, обладал. Так, например, автор стихотворения описывает внешность героя:

Но мой герой - хоть он-и шел за веком Больных влияний века избежал

И был таким, как должно, человеком:

Ни тощ, ни толст ... [190]і

Похожие диссертации на Художественное единство "человек-вещь" в сборнике "физиология Петербурга" : станволение поэтики натуральной школы

Поэтика слова в творчестве писателей русской традиционной школыГлушаков, Павел Сергеевич

Поэтика игры в творчестве Саши СоколоваАхмедов Ахмед Хировович

Образ человека в творческом сознании Андрея Белого : К проблеме поэтики романа "Петербург"Лазаренко Любовь Витальевна

"Гибель сенатора (Петербург)" А. Белого: эстетика и поэтика символистской пьесы середины 1920-х годовЗаплатин, Андрей Сергеевич

Книга А. М. Ремизова "Взвихренная Русь": формирование поэтики Стоянова Тинна Николаевна

"Восковая персона" Юрия Тынянова: творческая история, рецепция, поэтикаБлюмбаум Аркадий Борисович

Русскоязычное творчество В. Набокова : Проблемы игровой поэтикиСабурова Оксана Николаевна

Романы Ф. А. Степуна: философия. Поэтика Квон Ки Бэ

Литературно-философские реминисценции и автореминисценции в цикле "Стихотворения в прозе" И. С. ТургеневаТрофимова Татьяна Борисовна

А.П. Чехов и И.А. Гончаров: проблемы поэтикиЗайцева, Татьяна Борисовна