Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Этико-философские воззрения Ф.М. Достоевского в 1860 - 1870 гг.
Глава II. Принципы типологического подразделения характеров в романах Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы».
1 Женские характеры в оценке ученых .
2. Концепция женского характера и принципы психологизма .
3. Философия любви . 150
Заключение. 169
Примечания 175
Библиография. 184
- Этико-философские воззрения Ф.М. Достоевского в 1860 - 1870 гг.
- Женские характеры в оценке ученых
- Концепция женского характера и принципы психологизма
- Философия любви
Введение к работе
Роман «Братья Карамазовы» исследователи называют самым изумительным по силе и совершенству произведением Достоевского, в котором подводится итог всему, что сказано писателем на протяжении всей жизни. Лейтмотивами романа являются глубочайшие философские вопросы о сущности и назначении человека. Для писателя нет ничего дороже и значительнее человека. Он — абсолютная ценность. Важнейшим в религиозно-философских исканиях Достоевского и определяющим сложную структуру личности в его романах является поиск первичного начала, противостоящего вихрю порочных страстей человека. Миропонимание Достоевского раскрывается в выборе тем его творчества, В каждом романе 60-х - 70-х он изображает человека-искателя, который на пути индивидуализма стремится решить проблему жизнеустройства и терпит на нём полное поражение потому, что в самом себе ощущает протестующее глубинное нравственное сознание. Писателя интересует человек, ищущий Бога, абсолютное начало.
В науке отмечался исключительный антропологизм и антропоцентризм Достоевского. По мысли Н.А. Бердяева, у писателя: «Человек - микрокосм, центр бытия, солнце, вокруг которого все вращается»1. Русские религиозные мыслители от А.С. Хомякова и B.C. Соловьева и до С.Н. Булгакова и Г.В. Флоровского были глубоко убеждены в том, что основу вселенского существования составпяет духовное начало, человек же обладает свободной духовной сущностью. Н.А. Бердяева2, B.C. Соловьева3, С.Н. Булгакова4, Б.П. Вышеславцева5, В.В. Зеньковского6, В.В. Розанова7 объединяет понимание человека как созданного по образу и подобию Божиму. Их размышления об онтологических воззрениях Достоевского, сказавшихся и в понимании женских персонажей, носили несколько абстрактный характер, но отвлеченность суждений, необходимая в философском исследовании, таила в себе возможность аналитических трактовок образов в романах великого писателя.
Ещё при жизни Ф.М. Достоевского В.Г, Белинский, Н.А. Добролюбов, Д.И. Писарев, М.Л. Антонович, А.А. Григорьев, Н.Н. Страхов, Н.К. Михайловский рассматривали его творчество с разных, порой, крайне противоположных позиций.
В литературоведческих работах 20-х - 30-х годов XX века, посвященных поэтике Достоевского, в статьях и монографиях В.В. Виноградова9, Л.П. Гроссмана10, Б.Г. Реизова11 творчество писателя рассматривалось по преимуществу в его связях, с одной стороны, с творчеством Н.В. Гоголя и писателей натуральной школы, а с другой - с произведениями современных ему европейских писателей.
В советский период существенную роль в разработке различных аспектов и направлений понимания специфики гения Достоевского, его национальных истоков и мирового значения сыграли работы Г.М. Фрид-лендера , Г.К. Щенникова , А.В, Чичерина , Т.С. Мотылевой , Б.И. Бурсова16, Л.М. Роземблюма17, Ф.И. Евнина18, Р.Г. Назирова19 и многих других.
Одно из ведущих направлений изучения наследия Достоевского 80 -90-х годов XX века - углубленное исследование религиозно-философских исканий писателя. (И.А. Есаулов20, М.М. Дунаев21, А.П. Власкин22, Т.А. Касаткина23, Г.Г. Ермилова24).
Роман «Братья Карамазовы» отличается глубоким философско-эстетическим содержанием. Поэтому, несмотря на имеющиеся многочисленные исследования, ученые продолжают обращаться к нему, находя новые аспекты и пути изучения (монографии Л.П. Гроссмана25, В.Е. Ветловской26, Г.М. Фридлендера27, Ґ.К. Щенникова28, А.С. Долинина29, В.К. Кантора30, Н.М. Чиркова31 и других).
Из последних диссертационных исследований значимы работы А.В. Поповой «Женский вопрос в романном пятикнижии Ф.М. Достоевского
(«Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток», «Братья Карамазовы»)» (1993), Т.В. Зверевой «Проблема словесного знака и структура романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» (1996), Т.А. Чернышёвой «Воплощение авторской позиции в романе Достоевского «Братья Карамазовы» (1999) Н.А. Меркурьевой «Онтология свободы в системе нравственно-религиозных исканий Достоевского («Легенда о Великом инквизиторе» в контексте романов «Братья Карамазовы», «Бесы») (2000), А.А. Колесникова «Особенности переосмысления библейского архетипа «жертвы» в романах М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы» и Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы» (2001).
Обзор литературы свидетельствует о том, что проблема женского характера лишь затрагивалась исследователями, но не стала предметом специального изучения.
В произведениях русских писателей, в частности, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого, женщина рассматривается как самостоятельная личность с явно выраженными духовными интересами. В романах Достоевского женщина «не сама по себе интересует автора, а лишь как «момент в судьбе мужчины»32. Она связана с трагической судьбой своего избранника. Достоевский был новатором в изображении взаимосвязей мужчины и женщины. Трагедия свободы определяет мужские и женские характеры. В диссертации проблема свободы рассматривается через призму женских образов и в соотнесенности с нравственным уровнем героинь. В этом и состоит актуальность исследования.
Научная новизна работы. Женские образы в романе «Братья Карамазовы» рассматриваются в контексте религиозно-нравственных воззрений писателя, внутренний духовно-психологический конфликт героинь романа «Братья Карамазовы» — как главная форма психологического анализа Достоевского. Правильное понимание теоцептрическои концепции человека имеет первостепенное значение при исследовании романного искусства Достоевского. Духовная эволюция героинь прослеживается в контексте проблемы свободы.
Объект исследования — антропология в системе религиозно-философских воззрений Ф.М. Достоевского и художественно-эстетические функции женских характеров романа «Братья Карамазовы».
Предмет исследования - женские образы романа «Братья Карамазовы» в этико-эстетическом содержании произведения.
Методологическая основа - сочетание историко-функционального и сравнительно-типологического подходов дает возможность показать многомерность романа.
Цель работы - раскрыть художественно-эстетические функции женских характеров в романе «Братья Карамазовы»; рассмотреть структуру женской личности в общей концепции человека; определить типологические особенности героинь романа.
Цель определила следующие задачи:
• проследить эволшадсенских персонажей в романе с целью выявления их духовности, сказавшейся в мере их свободы и её характере;
• исследовать релвншнравственные взгляды Достоевского в неразрывной связи с его антропологией;
• рассмотреть струшує и функциональные особенности женских образов Достоевского, проследить духовно-психологическую драму героинь;
• выявить своеобрауиожественной манеры писателя, диалогизм мышления, диалектику характеров;
• определить место ісвох образов в структуре романа, открывающего новую страницу в художественном освоении философии любви.
На защиту выносятся следующие положения:
• В натуре героев Достоевского скрывается сложное сплетение противоположных наклонностей и устремлений, приводящее их в состояние раздвоения и драматических колебаний, которое нередко разрешается сознательным и самостоятельным выбором пути.
• Достоевский изображает человека в его свободной духовной сущности, в той свободе, которая является величайшим развитием личности, безраздельно отдающей себя всем и каждому. Проблема свободы — центральная в религиозно-философских исканиях писателя, определяющая типологию героев, которых можно разделить на противоположные категории в зависимости от того, как они осуществляют свободу.
• Тема христианского смысла истории - одна из центральных в русской философии. Писатель стремится к онтологическому оправданию истории. Путь человечества мыслится им как путь к обожению. Типология героев связана с религиозно-философскими, а также историческими воззрениями писателя.
• Все героини Достоевского в той или иной степени переживают трагедию раздвоения. Все они, следовательно, участницы периода «цивилизации», но у них разное отношение к настоящему этапу истории и будущему, когда люди обратятся к идее Богоподобия.
• Важнейшая особенность художественного изображения Достоевским человека (имеются в виду женские характеры) - выявление его глубинного центра — его внутреннего «Я». В зависимости от духовной зрелости человека свобода проявляется или как своеволие, в результате стремления к эгоистическому самоутверждению, или выражается в готовности жертвенного служения другим.
Теоретическое изучение онтологии свободы и рассмотрение в этом аспекте женской личности составляют теоретическую значимость работы.
Практическая значимость исследования определяется возможностью использования его материалов при создании монографических работ по творчеству Ф.М Достоевского и при разработке общих и специальных курсов по истории русской литературы второй половины XIX века.
Апробация работы. Главы диссертации и работа в целом обсуждались на заседаниях кафедры истории русской литературы XI-XIX вв. Орловского государственного университета. Материалы исследования нашли отражение в докладе на научной конференции, посвященной 130-летию со дня рождения С.Н. Булгакова (Орел, 2001). Основные положения работы изложены в 4 публикациях.
Структура работы. Диссертация состоит из введения и трех глав и заключения. Общий объем работы — 174 страницы. Библиография включает 274 наименования.
Этико-философские воззрения Ф.М. Достоевского в 1860 - 1870гг.
Начать главу о Ф.М. Достоевском и его мировоззрении хотелось бы словами Н.А. Бердяева: «Достоевский был не только великий художник, он был также великий мыслитель и великий духовидец...»1 Философ предлагал идти к Достоевскому через углубление в его богатый и своеобразный мир идей.
По мнению В.В. Зеньковского, «в главных героях Достоевского перед нами не только живая, конкретная личность, но в ее судьбе, во внутреннем логосе и диалектике ее развития Достоевским прослеживается диалектика той или иной идеи» . Философские идеи писателя выражаются в художественном творчестве. Мощь художественного дарования его сказалась именно в том, что «он в эмпирическом рисунке следует чисто-художественному чутью и не подгоняет художественного творчества под свои идеи»3. В основе всей идейной жизни, всех теоретических построений Достоевского были его религиозные искания. Писатель всю жизнь оставался религиозной натурой, и в его лице «мы имеем дело с философским творчеством, выраставшим в лоне религиозного сознания»4. Значительность идейного творчества Достоевского В.В. Зеньковский видит в том, что тот «с огромной силой и непревзойденной глубиной вскрывает религиозную проблематику в темах антропологии, этики, эстетики, историософии» . Перед писателем всегда вставал вопрос о том, что следует из бытия Божия для мира, для человека и его исторического действования.
«Представьте себе, — замечал Достоевский в письме Н.Л. Озмидову, — что нет Бога и бессмертия души (бессмертие души и Бог — это все одно, одна и та же идея). Скажите, для чего мне тогда жить хорошо, делать добро, если я умру на земле совсем? Без бессмертия-то ведь все дело в том, чтоб только достигнуть мой срок, и там хоть все гори. А если так, то почему мне (если я только надеюсь на мою ловкость и ум, чтоб не попасться закону) и не зарезать другого, не ограбить, не обворовать, или почему мне, если уж не резать, так прямо не жить на счет других в одну свою утробу?»6 Считая нравственность Христа ключом ко всей человеческой жизни, Достоевский говорит, что без неё человек запутается , ибо не будет знать, какой мерой оценивать поступки людей, потому что даже те нравственные начала, которые все же в человеке существуют, ничем ему помочь не смогут, поскольку «все нравственные начала в человеке, оставленном на одни свои силы условны». Человек без веры в своё бессмертие, то есть в Бога, не только беспомощен, но и способен оправдать любое зло, любое преступление.
Д.С. Мережковский писал: «Достоевский, первый ... из великих писателей новых времен, имел силу, оставаясь в современной действительности, преодолеть и претворить ее в нечто более таинственное, чем все легенды прошлых веков; первый понял, что кажущееся самым пошлым, плоским и плотским граничит с самым духовным, как он выражался, «фантастическим», то есть религиозным; первый сумел найти родники сверхъестественного не в удалении, а в погружении до конца в самое реальное, «в самую сущность действительного»7.
В.В. Розанов высказывал мысль: «Воображение Достоевского было безмерно, а его идеи, психологические и метафизические, суть идеи в глубочайшем смысле религиозные, то есть такие, которые как принять, так и отвергнуть можно только с точки зрения «сердца человеческого, лежащего в руце Божьей»8. Еще в 18 лет, окончательно решив связать свою жизнь с литературой, Федор Достоевский писал брату Михаилу: «Человек есть тайна. Ее надо разгадать, и ежели будешь ее разгадывать всю жизнь, то не говори, что потерял время; я занимаюсь этой тайной, ибо хочу быть человеком». (28,1; 63)
Все вопросы, которые волновали писателя-гуманиста, «разгадывающего тайну человека», утратившего гармонию, находящегося в разладе с высшей реальностью и самим собой, начинают стягиваться к своему центру — к идее Бога и бессмертия души. По выходе с каторги Достоевский делится своими раздумьями с женой декабриста Н. Фонвизиной: «Я скажу Вам про себя, что я - дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до конца дней моих. Каких страшных мучений стоило и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных. И, однако же, Бог посылает мне иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я сложил себе символ веры, в котором все для меня ясно и свято. Этот символ очень прост, вот он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже и ... разумнее, мужественнее и совершеннее Христа, и не только нет, но с ревнивою любовью говорю себе, что и не может быть. Мало того, если б кто мне доказал, что Христос вне истины, и действительно было бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться с Христом, нежели с истиной» (4; 176). Писатель предпочитает остаться со Христом и в том случае, если вдруг сама истина не совпадет с идеалом красоты. Это своего рода «бунт»: остаться с человечностью и добром, если истина по каким-то причинам окажется античеловечной и недоброй.
Комментируя это письмо, А.С. Долинин высказал мысль, что «символ веры», выраженный посредством антитезы: «Христос и истина», является в высшей степени характерным для идеологии Достоевского в послекаторжный период9.
С.Н. Булгаков заметил, что «любовь ко Христу в Достоевском, как и в его героях, тверже и несомненнее даже, чем самая вера в Него» . Из этой любви родилась - вера. Родилась не сразу, мучительно, болезненно, ибо только настоящая любовь, которая не может не быть парадоксальной и сверхрациональной, и может подарить истинную веру. Ведь доверять и быть верным можно лишь тому, кого любишь. «Поразительны признания писателя, - замечает Н.Ф. Буданова, — о присущей ему огромной жажде веры и о мучительных религиозных сомнениях, среди которых личность Христа выступает как якорь спасения, как путеводная звезда. Христос предстает как воплощение и критерий совершенных Нравственности, Добра и Красоты, а тем самым и воплощением абсолютной, вечной и высшей Истины, противостоящей всем относительным, временным, приходящим истинам»11. Задумав роман «Житие великого грешника», Ф.М. Достоевский писал А. Н. Майкову: «Главный вопрос, который проводится во всех частях, — тот самый, которым я мучился сознательно и бессознательно всю мою жизнь, — существование Божие» (29; 117). Вопрос этот был для писателя не теоретическим, это была не праздная игра ума. От ответа на него зависело все. В последний год жизни художник отмечал в своих «Записных тетрадях»: «Мерзавцы дразнили меня необразованною и ретроградною верою в Бога. Этим слухам и не снилось такой силы отрицания Бога, какое положено в Инквизиторе и в предшествовавшей главе, которому ответом служит весь роман. Не как дурак же (фанатик) я верую в Бога. И эти хотели меня учить и смеялись над моим неразвитием! Да их глупой природе и не снилось такой силы отрицания, которое прошел я. Им ли меня учить!» (28, 68). Ссылаясь на «Легенду о Великом Инквизиторе» и на главу о детях в «Братьях Карамазовых», Достоевский писал: «И в Европе такой силы атеистических возражений нет и не было. Стало быть, не как мальчик же я верю во Христа и его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла, как говорит у меня же, в том же романе черт». (27; 48). Как понимать все эти заявления Достоевского? Значат ли эти высказывания, что в периоды сомнений он доходил до полного атеизма? На наш взгляд, нет. К атеизму он всю свою жизнь относился резко отрицательно, считая его «глупостью и недомыслием». «Никто из вас не заражен гнилым и глупым атеизмом», - уверенно говорит он в письме к сестре.
Женские характеры в оценке ученых
Ученые не раз обращались к проблеме типологии характеров в романах Ф.М. Достоевского, пытаясь найти единый принцип соотношения его героев.
Еще Н.А. Добролюбов в статье «Забитые люди» (1861) писал о том, что Достоевский в своих произведениях рассматривает характеры с разных сторон. Это относится «к целой системе возвращающихся образов, а не к одному какому-либо типу».1 «У него есть несколько любимых типов, например, тип рано развившегося, болезненного, самолюбивого ребенка, - и вот он возвращается к нему и в «Неточке», и в «Маленьком герое», и теперь в Нелли ... есть тип человека, от болезненного развития самолюбия и подозрительности доходящего до чрезвычайных уродств и даже до помешательства, и он дает нам г. Голядкина, музыканта Ефимова (в «Неточке»), Фому Фомича (в «Селе Степанчикове»). Есть тип циника, бездушного человека, лишь с энергией эгоизма и чувственности, — он это намечает в Быкове (в «Бедных людях»), неудачно принимается за него в «Хозяйке», не оканчивает в Петре Александровиче (в «Неточке») и, наконец, теперь раскрывает вполне в князе Валковском, которого, кстати, даже и зовут тоже Петром Александровичем. К этому есть еще у г. Достоевского идеал какой-то девушки, который ему никак не удастся представить: Варенька Доброселова в «Бедных людях», Настенька в «Селе Степанчикове», Наташа в «Униженных и оскорбленных» — все это очень умные и добрые девицы ...»2.
Н,А. Добролюбов выделяет героев кроткого и ожесточенного типов. Кроткие люди не протестуют, смиряются, убеждают сами себя в том, что они ничего собой не представляют. Вторые, напротив, делаются «чуждыми всему». Они говорят себе, что им никто не нужен. Для ни неприемлемо просить кого-то о чем-либо, они не хотят ни от кого принять никакой услуги, «ни братского чувства, ни доброго взгляда». Такие люди «вечно недовольны собой, проклинают себя и других, задумывают самоубийство и тому подобное»4.
Между этими типами Н.А. Добролюбов выделяет еще «разрядец людей», потерявших «широкое сознание своего человеческого права», и заменивших его «узенькою функциею условного права», утвердились в ней и бережно ее хранят. По характеру они трусливы, подозрительны, щепетильны, обидчивы5.
Таким образом, мы видим, что Н.А. Добролюбов строит свою типологию на основе психологического принципа, что вряд ли соответствует всей сложности Достоевского-художника.
По этому же принципу строит типологию и А.А. Григорьев. Он выделяет два основных типа: «страстный и смиренный»6. Критик отмечает, что тип простого и смиренного человека впервые был выдвинут А.С. Пушкиным в лице Белкина. Этот же тип мы находим у Лермонтова в образе простого, тоже смиренного, но храброго и честного Максима Максимыча. Встречается он и у Тургенева, и у Писемского. Островский и Достоевский ищут эти типы в глубине народной жизни. Отметим, что А.А. Григорьев защищает «автономию народного начала» или же «близость родной почве» . «Почва» — есть глубина народной жизни, таинственная сторона исторического движения. И в духе своего «почвенничества» критик подчеркивал «органичность» народной жизни и вообще всячески выдвигал идею «органической целостности». Но эта органическая целостность имела для него скорее высший духовный, чем биологический смысл. Даже русский быт Аполлон Александрович ценил именно за эту «органичность». Во многом соглашаясь с ранними славянофилами в том, что смирение и дух братства составляют отличительные черты русского православного духа, мыслитель обращал особое внимание и на другие русские черты, недостаточно отмеченные славянофилами.
Отечественные исследователи по-разному подходят к проблеме типологии героев Достоевского. Работы ученых разбиваются на категории в зависимости от их мировоззрения и от того, как они типологизируют героев Достоевского.
Первая группа исследователей строит свою типологию, основываясь, преимущественно, на психологическом принципе. Это - Б.М. Энгельгардт, В.В. Розанов, К.В. Мочульский, Л.П. Гроссман, М.Я. Ермакова, В.Д. Днепров, В.Г. Одинокое.
В.В. Розанов в работе «О происхождении некоторых типов Достоевского» (1912) пишет: «Взятые из действительности лица всегда суть вводные персонажи в романах Достоевского, во всяком случае, не главные». Главные, по его мнению, начинаются с двоящихся образов Раскольникова и Свидригайлова и заканчиваются Алешею и Иваном Карамазовыми. Эти герои являются выразителями сложного и противоречивого миросозерцания самого Достоевского. Исследователь выделяет два методологических приема, с помощью которых он предлагает проследить типологию его главных героев. К первой группе он относит персонажей, которыми владеет одна идея. «Единство некоторых идей, я сказал бы — «навязчивых идей», почти фантомов, которые владеют этими персонажами»8. «Это то же в своем роде, что Нехлюдов у Толстого» . Вариантами нехлюдова для Достоевского являются ряд лиц: князь Валковский, Свидригайлов, Алеша и Иван Карамазовы, старец Зосима. Вторым методологическим приемом Розанов называет сопоставление «монологов-суждений главных персонажей» непосредственно с суждениями самого писателя («Дневник писателя»). Через это сопоставление критик опять-таки открывает «нехлюдовщину» в романах Достоевского.
Концепция женского характера и принципы психологизма
Женщины занимают в произведениях Достоевского значительное место. Помимо выражения той или иной идеи автора, они способствуют раскрытию мужских характеров. Поэтому важны отношения героинь Достоевского к любви и их взаимоотношения с героями и между собой. Ведь «нравственное влияние женщины, даже на самого сильного духом мужчину, не только полезно, не только всегда необходимо, но вполне натурально», - писал Ф.М. Достоевский (29,1; 167) и ещё «... женщина большая власть» (24; 48). Достоевский почувствовал, что взгляд на мир глазами женщины ближе к пониманию внутренних духовных основ его устройства.
Н.А. Бердяев отмечал, что Достоевского женщина интересует только в ее взаимоотношениях с мужчиной, лишь «как внутреннее явление мужской судьбы». Женщина - носительница половой стихии в этом мире. «Женщина - существо совсем иного порядка, чем мужчина. Она гораздо менее человек, гораздо более природа. Мужчина чрезвычайно зависит от женщины, ведь отношение мужчины-человека к женственности есть корень его отношения к природе. От природы, от женственности некуда уйти, тут никакое бегство невозможно»1. Без начала женственности жизнь превратилась бы в сухую отвлеченность, в скелет, в бездушный механизм. Только женщине могут открыться некоторые тайны жизни, только через женщину может приобщиться к ним мужчина. Вне соединения с женственностью никогда мужчина не постигнет тайну индивидуальности и всемирного слияния в любви. Во все сферы жизни, во все сферы творчества женщина может и должна внести свое животворящее, преображающее свое начало. Таким образом, Бердяев признает, что женщина играла большую роль на жизненном пути мужчины. Даже более того, он уверен, что мужское начало оказывается бессильным перед женским началом. Так князь Мышкин бессилен перед Аглаей и Настасьей Филипповной, Митя Карамазов бессилен перед Грушенькой и Катериной Ивановной. Но «мужчины и женщины остаются трагически разделенными и мучают друг друга. Мужчина бессилен овладеть женщиной, он не принимает женской природы внутрь себя и не проникает в нее, он переживает ее как тему своего собственного раздвоения»2. «Мужская природа раздвоена. Женская природа не просветлена, в ней есть притягивающая бездна». «Две женщины, как две страстные стихии, всегда ведут беспощадную борьбу из-за любви, истребляя себя и других. Так сталкиваются Настасья Филипповна и Аглая в «Идиоте», Грушенька и Катерина Ивановна в «Братьях Карамазовых». Есть что-то не знающее пощады в соревновании и борьбе этих женщин» .
Женские образы Достоевского привлекали к себе внимание исследователей сразу после выхода произведений в свет. Интерес современной писателю критики к героиням романа «Братья Карамазовы» скорее только намечал возможность глубокой аналитической характеристики типов. Несмотря на естественную в тех условиях неполноту многих оценок, они сопровождались подчас наблюдениями, способствующими глубокому постижению психологических открытий Достоевского. Что касается «Братьев Карамазовых», то изо всех персонажей романа наибольшим вниманием пользовалась, как писали, «невзыскательная мещанка», «лукавая прелестница» Грушенька4. Но характеристика героини, как правило, ограничивалась общими фразами или пересказом с небольшими комментариями, как, например, в статье В.Ф. Корша. напечатанной в газете «Молва»(1879) : «... автор рисует нам Грушеньку у себя дома, её отношение к окружающим, её промыслы и намерения. Мы опять читаем ... лучшие страницы романа. Грушенька соблазняет Алешу, пуская в ход все свои чары, она и рассчитывает и увлекает, она бросается к нему на колени и потом вскакивает с них в негодовании на самое себя...»5 Образ Грушеньки присутствует и в «Критических беседах» Е. Маркова, появившихся в декабрьском номере «Русской речи» в 1879 году. Отмечая оригинальность и глубину в разработке романистом психологии своих героев, как пример, он приводит Грушеньку: «Даже публичная женщина наполнена у Достоевского тоской самопознания и самоопределения» . Е. Марков выделяет тип женщины, «погубленной людским развратом и людскою несправедливостью, но сохранившей среди своего внешнего позора глубокий огонь любви и правды, незнающей, куда направить себя, бесплодно тратящейся в бессильных порывах, но, тем не менее, насквозь освещающий душу её теплым светом человечности» . Критик сближает образы Грушеньки и Настасьи Филипповны, подчеркивая общность характеров, силу духа, внешнюю привлекательность. Мысль о том, что Грушенька «из тех загадочных прелестниц», которые уже выходили на сцену в прежних романах Достоевского, содержится в статье А.И. Скабичевского «Братья Карамазовы», напечатанной в газете «Молва» (февраль, 1879). Ему же принадлежит и гипотетическая интерпретация развития этого образа: «Эта Грушенька пока еще скрывается в тумане, но на следующих страницах она не замедлит, конечно, предстать во всем своём блеске...» После кончины Достоевского появляется ряд журнальных статей итогового характера, отличающихся, впрочем, большой пестротой суждений. Печатные отклики на роман «Братья Карамазовы» Л. Алексеева, В.К. Петерсена. Л.Е. Оболенского содержат интересные, хотя во многом спорные характеристики главных героинь романа. Так, В.К, Петерсен считает, что Грушенька решительно не удалась Достоевскому, и, прочтя роман, нет возможности ясно представить себе эту личность. Раскрывая свою точку зрения, он пишет: «Видимо он (Достоевский) хотел сделать из нее тело, перед которым должны были спасовать два главных из нарисованных сладострастника. Но он не удержался на этом и наградил Грушеньку муками рефлекса, что положительно несвойственно настоящему, полному, угрюмому, мягкому и ласковому телу соблазнительной самки-женщины...»9 Подчеркивая внешнюю привлекательность соблазнительной героини, В. Петерсен упускает из виду, что красота - только фактор, определяющий ситуацию, формировавшую характер Грушеньки.
Автор статьи сделал упор на плотское в характеристике образа, не придавая значения духовному, началу Мадонны, а ведь романист предполагал сосуществование земного и высокого, божественного и дьявольского в одном человеке. Автор статьи считал Грушеньку только «самкой», неспособной любить, не замечая, или не желая замечать, что в романе именно «волнения любви» приводят в напряжение, в движение душевные силы героини, и именно благодаря им начинается метаморфоза ее характера.
Философия любви
В работе Г. Гачева «Русский эрос» (1990) образы писателя осмысливаются на языке четырех стихий (земля, воздух, вода, огонь), понимаемых символически, где «главный синтаксис - «Эрос», Женщины Достоевского воплощают собой, по мнению ученого, стихию инфернальную, огненную, но любовь их к мужчине, уходящая корнями в национальное, русское, той же природы, что и любовь к родине . Настасья Филипповна и Грушенька уступают не столько влечению пола, сколько из гуманности, по состраданию.
Г.К. Щенников в монографии «Целостность Достоевского» (2001) в главе «Страсти русского человека» приводит свою оригинальную типологию страстей героев Достоевского. Для ученого это важно, так как, по его мнению, «в любви персонажей Достоевского авторская мысль о русском человеке и его идеале раскрывается самым непосредственным образом» . Исследователь анализирует различные типы любви. Низший тип любви, по его мнению, — это любовь сладострастников . Особо отмечается, что сладострастие и чувственность не синонимы у Достоевского. Это, без сомнения, справедливо. Сладострастников Достоевского больше всего терзают нравственные комплексы. «Наслаждение, получаемое от нравственного сладострастия, — это наслаждение от эгоистического пользования другим ... от жестокости в отношении к нему»15. Сладострастнику необходимо оскорбить святыню. К таким нравственным сладострастникам Г.К. Щенников относит Федора Павловича Карамазова, Ставрогина, а также Дмитрия Карамазова и Грушеньку в начале романа. Сладострастие, по Достоевскому, это низшая чувственность, и он отделяет её от чувственности высшего порядка, которая способна трансформироваться, преобразовываться, сублимироваться в подлинное чувство.
Другой тип любви, выделенный Г.К. Щенниковым, — это эгоистическая любовь людей, живущих надрывом. Любовь эта возникает вследствие душевной травмы, обиды от оскорбленного достоинства. Люди, любящие надрывом, убеждены в способности распоряжаться собой, готовы бросить вызов судьбе. Яркой иллюстрацией такого типа любви является чувство Катерины Ивановны к Мите Карамазову. Это лишь «самообман», «насилие над собственной природой»16. Ученый указывает на возможность перехода надрывной любви в любовь настоящую. Именно этим обосновывается сцена христианского прощения Дмитрия и Катерины в эпилоге романа.
Высшая любовь у Достоевского, по мнению исследователя, «не только обусловлена способностью прощать любимого, но, в сущности, обнаруживается лишь тогда, когда возникает потребность прощения и чувство вины перед любимым» . Исследователь на примере Мити Карамазова показывает, что один человек может испытать все эти типы любви. Главный вывод, который делает ученый, по нашему мнению, заключается в том, что в любви Дмитрия «духовное — не дополнение чувственности, а порождение её»18. Дмитрий через высшую личную любовь обретает подлинное человеческое существование. И Грушенька, и Дмитрий ощущают глубокую душевную близость друг с другом. Грушенька страстно желает прощения, любви, и, кроме этого, став свидетельницей ареста Мити, чувствует себя совиновницей и желает полностью разделить с ним его судьбу.
Ещё один тип любви, выделенный Т.К. Щенниковым, - это семейная любовь. Именно в семейных отношениях особенно ярко проявляется христианская основа «земной любви» русского человека19. Примером такой любви являются отношения в семье Снегирёвых. Здесь живет прочная, глубокая любовь друг к другу и к своей семье как оплоту и надежде. Невзгоды, горести, болезни не разделяют их, а, напротив, сближают их высшей любовью — христианскими чувствами. Способностью к самоотверженной любви наделены все члены семейства Снегиревых. Именно в христианской любви видел Достоевский исход для русской души.
Таким образом, Г.К. Щенников делает справедливый вывод о том, что в романе «Братья Карамазовы» изображен не только «разгул хаотической любовной стихии», но и «гармонизация её путем христианского просветления человеческих чувств», формирование высшей земной любви, а в семейной любви должен человек учиться христианской любви и братству20.
И.А. Жеребкина в статье «Подчиниться или погибнуть: парадоксы женской субъективации в русской культуре XIX века» (2002), вслед за В.Д. Днепровым, освещает концепцию женской страсти в творчестве Ф.М. Достоевского в свете психоанализа. Исследователь сближает «темную силу влечения» 3. Фрейда с концепцией страсти Достоевского. По её мнению, писатель совпадает с Фрейдом в том, что основной фигурой страсти у него становится женская фигура. Особо подчеркивается, что самые интенсивные женские переживания и страстДостоевский изобразил на примерах страстей именно русских героинь, противопоставляя в своем творчестве женские образы «подлгнно русских» и «неистинно русских» (Грушенька - Катерина Ивановна «Братья Карамазовы»; Настасья Филипповна - Аглая «Идиот») Проблему «страсти» у Достоевского И.А. Жеребкина помещает в контекст «любовь - игра». Любовь прерогатива женского начала, игра — мужского.
Ученые в какой-то степени продолжают традиции И.А. Бердяева, для которого любовь в произведениях Достоевского это трагедия человека, влекущая к гибели, «вулканические извержения, динамитные взрывы страстной природы человека»22.
